Тишина

     Нигде и никогда я не ощущал такой тишины как на Сахалине в Леонидово. Если встать пораньше и выйти из дому в час, когда ночь еще не собирается, а только подумывает о сложении своих полномочий, попадаешь в совершенно невероятный волшебный звуковой вакуум. Этот вакуум очень быстро и совершенно незаметно поглощает в себя все, что накопилось в душе за прошедший день и хранилось всю ночь, и вдруг тебя мягко охватывает удивительное спокойствие и умиротворенность. Тишина настолько абсолютна, густа и осязаема, что, кажется,  можно дотронуться, провести по ней ладонью, почувствовать ее успокаивающую прохладу. Слышишь только собственное дыхание и легкий постепенно затихающий звон в ушах, когда он исчезает совсем, начинаешь напрягать слух. Вдруг появляется какое-то мерное постукивание, и не сразу понимаешь, что это голос твоего сердца. Проходит еще немного времени, и ты уже абсолютно уверен, что слышишь, как сталкиваются красные эритроциты, бегущие по кровеносным сосудам. Стоишь замерев, почти не дыша и, кажется, что еще совсем немного и тебе станет доступным нечто скрытое великой тайной Создателя.
     В поселке все еще спят, лишь только несколько освещенных окон выдают чьи-то сборы то ли на работу, а может на рыбалку или охоту.
     На темном предутреннем небе, по самому краю уже чуть прозрачно-розово подсвеченному солнцем, поднимающимся где-то там  из глубин великого океана за темным невидимым гребнем восточных гор, отделенных погруженной в ночную мглу широкой долиной, еще отчетливо видны звезды, и уже ярко блистает крупным бриллиантом загадочная Венера.
     Наполненный запахами трав и листвы густой воздух зарождающегося утра бодряще прохладен и совершенно неподвижен. Вокруг ни звука, в природе царит мертвое оцепенение, не шевельнется веточка, не дрогнет самый тонкий стебелек. Не слышно и бегущей неподалеку бойкой горной Леонидовки. Поднимающийся от воды густой туман затопил глубокую пойму и сырой ватой поглотил ее веселый голос. По берегам реки, заполненной чуть шевелящейся таинственной мглисто-серой субстанцией, черными зубцами высятся ели, и кажется, что это облака прикорнули на земле под охраной молчаливых часовых. В голове же единственная мысль, что такая тишина была, наверное, перед зарождением мира, а теперь сохранилась только здесь на краю земли и бесконечных времен, поэтому стоишь, замерев, боясь пошевелиться и нарушить эту необыкновенную и неповторимую гармонию вселенной.
     И вдруг что-то происходит. Отчетливо слышишь, как где-то дал свисток, потом натужно загудел мотором локомотив. Звякнули сцепки вагонов, под ровный гул тепловоза стукнули на стыке рельсов первый раз колеса и затем с нарастанием скорости застучали с каждой секундой все быстрее и быстрее. Это очень далеко, в двадцати пяти километрах отсюда, от платформы сонного городского вокзала отправился в путь ранний пассажирский поезд.