Нарисованное мною сердце...

Мне надо что-то написать. Срочно что-то написать. Зачем, для кого и что это будет – пока неизвестно. Для начала надо просто вырвать какой-нибудь эпизод, мысль, ощущение  или даже предмет из тени небытия – из прошлого, из собственной фантазии или из неразгаданного, смутного сна. Именно из этих снов и рождается обычно нечто, обрастающее мясом. Главное, чтобы внутри этого нечто появилась кровоснабжающая система – сердце, запускающее жизнь, толкающее кровь по нарисованным мною сосудам… Откуда берется движение в этом сердце, чтО есть эта кровь –  автору уже неизвестно и неподвластно – она или есть, или нет. Дай мне, Боже, пульсации жизни в моем новом романе! Ведь только Ты можешь подарить первый импульс любому существованию, только благодаря Тебе планеты крутятся, а люди рождаются. Только Ты можешь вложить душу в свои творения, а потом - в творения Твоих творений, послать вдохновение, не обоснованное ни способностями, ни образованием, ни генетикой автора.

Дай мне написать эту историю так,  чтобы потом, когда услышу по радио знакомую мелодию, почувствовать ностальгию – но не свою, а собственных героев. Они – это я и не я одновременно. Я живу в них, но они живут и вне меня. И я иногда им завидую, а иногда, наоборот, радуюсь, что они – это не полностью я. Они созданы мной, я сама посылала им испытания, счастье или беду, я решала, какой конец будет у их истории. Но какое я имела на это право? Нет, это решала не совсем я. Или совсем не я. Я только создала их оболочку, погрузила в определенные обстоятельства. А дальше… все пошло независимо от меня, я только и успевала, что записывать, стенографировать – но все должно было происходить так, а не иначе, даже если мне ужасно хотелось, чтобы все стало по-другому. Я боролась с собой, пыталась свернуть их на другие пути, но они – мои герои, сразу чувствовали фальшь и отказывались жить по моим законам. Они жили только так, как подсказывало им нарисованное мною сердце…

Сейчас… сейчас я достану из небытия еще одну героиню. Я пока не знаю, кто она и как ее зовут. Ее зовут… никак не нащупаю… подождите… кажется, Елена. Приглядываюсь – как же она выглядит… Нет, не будем начинать снаружи. Я уже спотыкаюсь, потому что она вытесняет, замещает меня, хочет дышать и говорить сама, без комментаторов. Автор освобождает сцену и выпускает актеров. Нет, не так, вы еще слышите мой голос? Автор растворяется и исчезает на заднем плане в легкой дымке. Он еще просочится к вам, главное, следить, чтобы не слишком хозяйничал и знал свое место… Но в финале он попробует вылезти - полюбоваться на то, что сотворено его героями, какими потерями или находками усеяна сцена, как аллея осенними листьями…

Впрочем, если на сцене по-настоящему жили все это время, то его появления никто и не заметит. Но герои почувствуют чье-то дыхание. Если пьеса удастся, то это будет вовсе не дыхание автора. Я так надеюсь, что это будет дыхание нашего общего с ними Творца…