Последний вопрос

Шмуль умирал, потому что состарился, а его сын, Лев Семенович Островский, сидел рядом с отцом, ожидая, что тот, может быть, что-нибудь скажет. Комната с ее неброской мебелью казалось теперь совсем простой, даже какой-то беспредметной, тогу боку - до Сотворения.

Шмуль заворочался, и Лев Семенович подумал, что тому плохо, что отец страдает от физической боли. У Льва Семеновича выступили на глазах лунные слезы.

Шмуль пошевелил губами и тихонько застонал. Лев Семенович подумал, что отец страдает еще и оттого, что оставляет сына одного, хотя и взрослого, а жизнь такая тяжелая – как он будет?!
Луны покатились, на миг осветив темную вселенную: «бедный отец!»

Шмуль учащенно задышал, разлепил глаза и поманил к себе сына пальцами правой руки – она покоилась на груди, а левая рука, парализованная, безжизненно лежала на постели, прикрытая одеялом. Лев Семенович наклонился к отцу.

- Лева, - прошептал Шмуль слабым голосом, - а что будет с Израилем? – Лев Семенович удивленно поднял брови, - глаза его сразу просохли, отпустив спрятанный в них свет, и простая мебель, окружавшая отца и сына, как только что возникшие планеты, приняла явственные очертания.
- А что будет? Все хорошо будет.
- Ты думаешь?
- Почему нет! – Ответил сын, и Шмуль успокоено закрыл глаза.