Влюбленный викинг, любовный роман, главы 1-3

Пролог

Звезды ярко  горели на черном бархате неба, их  мерцание  отражалось в темной воде извилистого залива. Кругом было тихо и безлюдно,  не слышно было даже всплесков волны. Четверо юношей стояли на берегу Олесунфьорда. В этот торжественный вечер Халвор и Исгерд, Аксель и Ингмар пришли сюда, чтобы стать побратимами. Юношам было по пятнадцати лет, они жили по соседству,  дружили, и теперь, вступая во взрослую жизнь, твердо решили стать кровными братьями, чтобы и дальше пойти по жизни вместе. Будущие побратимы знали, что древний магический ритуал объединит их души и сблизит сильнее кровных родственников. Кровь, пролитая этой ночью, свяжет навечно четыре сердца, обида и боль каждого будет общей обидой и болью, а радость и удача тоже будут делиться на четверых.
Багровый серп луны появился на небе доволь-но поздно и теперь задумчиво смотрел на уснувшую землю. Прорезав захваченными с собой лопатами узкую полосу в толстом слое дерна, мальчики поднатужились, и все вместе приподняли ее над землей. Полосу пришлось вырезать дугой, чтобы можно было сделать из нее высокую, выше их голов, арку. Концы же ее нельзя было отрывать  от земли. И в этом был глубокий смысл: травяная арка, подпертая копьями, символизировала лоно матери Земли. Пройдя через него, участники ритуала как бы рождались заново. Юноши хорошо знали, как следует проводить этот древний ритуал, и молча подошли к центральному копью, поддерживающему  травяное лоно. Они сделали надрез на правых руках,  и когда ладони обагрились кровью, сложили их вместе, так чтобы кровь смешалась. Еще взяли немного земли, чтобы  и она стала залогом их клятвы и, подняв руки, сложили их вместе над головами, и сомкнули на древке копья.
 — Клянемся,  что мы с этой минуты побрати-мы, — вместе произнесли они дрожащими от волнения голосами, — клянемся быть верными друг другу!
 Высокие горы, прекрасный фьорд и глубокое темное небо — все было так величественно, грандиозно. Их слова пронеслись над неподвижной  водой фьорда и улетели к далеким горам. Казалось, все звезды одновременно мигнули в этот момент, как свидетели великого таинства, и волны  фьорда прошумели  в ответ.  Юноши одновременно ступили вперед и прошли под травяной аркой матери Земли. Легкий ветерок освежил их разгоряченные лица, а все живое на мгновение  замерло, в восхищении от торжественности этого события. Побратимы обнялись и долго еще так стояли ;  их сердца бились вместе, их руки были сомкнуты —  отныне они стали единым,  могущественным существом.
 
 
    Неприятные посетители
 
Дремучий сосновый лес, окружавший селение Кормаль, когда-то казался маленькой  Шарлотте очень страшным. Но это было давно,  в далеком  детстве. А сейчас, особенно в последние два года, он стал  родным и уютным. Лес давал их небольшой семье все необходимое для  жизни: лекарственные травы на продажу, ягоды, дрова, орехи, и обожаемые Шарлоттой  грибы трюфели. Вот и сегодня Шарлотта и ее подруга, Селеста отправились  за грибами, взяв с собой свою собаку Бель, которая помогала отыскивать прячущиеся глубоко в земле трюфели. В этом году их было много, и Шарлотте с Селестой не пришлось далеко уходить от дома.
Собрав полную корзинку коричневых красав-цев, Шарлотта разостлала шерстяную накидку  на густой шелковистой траве и села передохнуть. Сразу от опушки, где она расположилась на отдых, выстроились в бесконечную колоннаду громадные стволы исполинских сосен. Их зеленые вершины сливались высоко вверху в сплошной полог, а здесь, внизу, было просторно и сухо. 
 ; Шарлотта, где ты? ; издалека донесся то-ненький  голос Селесты.
 ; Я тут, отдыхаю! У меня уже места нет в корзине! ; закричала в ответ удачливая сборщица и с удовольствием покосилась на свою большую корзину, полную вкусных  лесных даров. ; Давай скорей!
Темный  лес стоял стеной, и, казалось, насто-рожился. Всюду царила торжественная тишина,  ни единая былинка не шевелилась. Усталая любительни-ца трюфелей улеглась  на накидку и стала   дожидаться  подругу.   Расслабившись, она лениво  любовалась   ярко-синим небом, по которому  медленно ползли легкие розоватые облачка.  Ее стало клонить в сон,  и  Шарлотта мельком подумала, что надо бы встать, чтобы не заснуть.
Неожиданно деревья расступились, и Шарлот-та оказалась на широкой поляне, поросшей большими раскидистыми дубами.  Вдалеке как-то необычно виднелся ее родной замок. Девушка присмотрелась и поняла: замок выглядел, как будто его недавно построили, а новая черепичная крыша поблескивала, словно только что прошел дождь. Шарлотта взглянула на небо. Оно было какого-то странного   желтого  цвета, но солнца на нем почему-то она не увидела. Весь небосвод вдоль горизонта окаймляли пушистые облака, из-под  которых вниз струились равномерные потоки золотого света. Этим волшебным светом было наполнено все вокруг, даже деревья сияли, но самого светила на небе не было. Постепенно к зениту небо становилось все более голубым и, наконец, где-то над головой,  налилось глубокой синевой.
Девушка пошла по полю, покрытому сочной травой и очень быстро оказалась возле  радушно распахнутых ворот. В крепости  никто не работал — видимо, был какой-то праздник, и по такому случаю все обитатели замка были нарядно одеты. Пестрыми группками они стояли в разных местах обширного двора и беззаботно,  со смехом и шутками,  переговаривались. Из конюшни лилась развеселая песня — Шарлотта вспомнила, что младший конюх любил петь, когда наводил порядок в своем хозяйстве.
— Девочка моя, — услышала Шарлотта голос матери и, обернувшись, попала прямо в ее нежные объятья. Баронесса Чарлина провела по крутым рыжим локонам  и поправила у дочери выбившуюся золотистую прядь.
— Ты очень  хорошо выглядишь, Лотта, — загадочно сказала она, любовно заглядывая  в глаза дочери. ; это хорошо,  ведь скоро за тобой придет твой суженый!
— Мама, разве ты жива? — отстранившись, с удивлением проговорила девушка, стараясь внимательней присмотреться к матери.
— А как же, — брови баронессы Чарлины де Логвилль взметнулись вверх, и она рассмеялась, —  с чего это мне умирать? Смешная ты, доченька!
— Что ты, мамочка, я так рада —  обрадован-ная Шарлотта принялась целовать еще свежие и нежные щеки женщины, — а мне почему-то показалось, что ты умерла, — она на секунду помедлила, — когда я была еще маленькой… Я так счастлива, что ты жива! Я думала,  что наш замок захвачен, все умерли, а меня взяла к себе наша знахарка, тетя Луиза. И сейчас я живу в лесу, и собираю грибы, чтобы зимой было что есть!
— Тебе это все приснилось, дитя! Кто же мог захватить  наш замок, девочка моя? Да  наш отец никогда бы не этого не допустил. Посмотри, вот и он!
В самом деле, по покатой мостовой, что вела во внутреннюю часть крепости, бодрым шагом  спускался суровый хозяин замка,  барон Франсуа де Лонгвилль. В правой руке у него почему-то был меч, и выглядел он задумчиво-озабоченным.
— Франсуа, — окликнула мужа Чарлина, — подойди к нам и послушай,  что говорит наша маленькая Лотта.
Барон взглянул на  женщин,  и выражение его лица переменилось. Мужчина очень любил дочь и жену и,   конечно,  не мог,  находясь  рядом с ними, оставаться угрюмым.
— Что ты, малышка,  выдумываешь? — приблизившись, спросил он и взял Шарлотту за руку. Девушка почувствовала, что ее ладонь оказалась в теплой мозолистой руке  отца. Барон взглянул на нее своими надменными зелеными глазами, резко контрастирующими с черной, хотя и немного подернутой сединой, густой шевелюрой, и они заискрились теплотой.
— Мне показалось, папа, — Шарлотта смутилась и опустила взгляд, — мне показалось, что ты погиб при защите замка.
— Это, конечно, достойная мужчины смерть, доченька, но я не хочу покидать вас с мамой, — барон обнял сразу обеих женщин и продолжил, — к тому же, слава всевышнему, наш замок давно не подвергался нападению.
Шарлотте сразу стало как-то спокойно. Былые печали и горести ушли в сторону, как будто их и не было. А  вот так стоять рядом  с самыми близкими людьми было очень приятно. Оказывается, просто она видела страшный сон.
— Посмотри, девочка моя, — заговорила Чарлина, —  вон приехал твой жених!
Немного помолчав, баронесса загадочно добавила:
;  Но он не твой суженый!
Роскошно одетый молодой мужчина, барон Эдвард де Гров, уже проехал в ворота и остановил коня. Ловко спрыгнув, он передал жеребца подбежавшему конюху и стал снимать замшевые перчатки с крагами. Затем мужчина поправил прилипшую к вспотевшему лбу прядь иссиня-черных волос и подошел к своей невесте. Красивое лицо Эдварда было изысканно-утонченным. На высоком чистом лбу изогнулись тонкими дугами черные брови, темно-карие глаза окаймляли густые ресницы, скорее изнеженный, чем мужественный, подбородок был тщательно выбрит.
— Милая, я так соскучился по тебе, — он взял руку Шарлотты  и припал к ней влажными губами.
Девушка увлекла жениха за собой,  и вскоре они оказались за стенами крепости, в чистом поле.
— Постой, Эдвард!  Ведь ты же женился на богатой наследнице? А мне предложил постыдную роль  наложницы!— неожиданно спохватилась  Шарлотта. Изящные брови молодого барона взметнулись вверх.
— С чего это ты взяла? Тебе,  наверно, приснился дурной сон! Я люблю только тебя и никогда не свяжу свою жизнь с другой женщиной, если только ты сама не прогонишь меня.
Радостная Шарлотта посмотрела на своего жениха. Она не очень любила страстные признания и всегда сомневалась  в их искренности. Но это запальчивое  объяснение в любви  взволновало  ее душу, поскольку ей  почему-то  казалось, что Эдвард поступил совсем иначе. Но вот ее жених рядом,  и на сердце у девушки стало  спокойно.  Она, конечно,  заметила, что молодой мужчина постоянно бросает на нее чувственные  взгляды, старается идти как можно ближе, как бы невзначай проводит рукой то по спине, то по талии. Вдруг Эдвард остановился и порывисто притянул ее к себе.
— Я просто сгораю от страсти, милая, — жарко зашептал он ей прямо в лицо и стал покрывать его пылкими поцелуями, — поскорее выходи за меня замуж, иначе я просто умру!
Губы Эдварда показались Шарлотте очень мягкими и влажными. Она закрыла глаза и с удовольствием ощущала, что его поцелуи становятся все настойчивей и смелее. Вот мужчина провел губами по ее нежной шее и, задержавшись на мгновенье, стал покрывать поцелуями грудь. Рука Эдварда властно прижала девушку так, что в спине что-то хрустнуло.  По телу Шарлотты побежала сладкая истома.
Вдруг кто-то стал настойчиво трясти ее за плечо.
— Шарлотта, вставай! — раздался девичий голосок, и баронесса открыла глаза.
Она увидела прямо над собой лицо Селесты.
— Ты  так крепко спишь, что-то бормочешь, и  собака  всю тебя облизала, — засмеялась девушка, — а нам пора уже идти, а  грибов я еще не собрала. Что скажет   матушка?
Увидев,  что подруга плачет, Селеста  осек-лась….
Утерев слезы, Шарлотта оглянулась. Внезапно появившееся на небе солнце уже клонилось к закату. К вечеру ветер усилился, и темно-зеленые кроны сосен тревожно гудели. Сколько она проспала? Девушка задумчиво провела рукой по своим губам и посмотрела на Бель. Собака внимательно наблюдала за хозяйкой и почему-то скулила. В ее карих глазах Шарлотта увидела сострадание. Юная баронесса поднялась и взяла в руку корзинку. Все вернулось вместе с солнцем. Замок был взят, отец и мать мертвы, а ее Эдвард женился на другой. Сердце просто разрывалось от боли. Зачем ей нужно было увидеть своих родных в этом прекрасном сне, когда она уже почти смирилась с жестокой судьбой и стала учиться находить радости и в этой суровой, непривычной для нее жизни.
Наконец, взяв себя в руки, она заглянула в корзинку подруги, ; грибов у нее было маловато. Добрав  ее, притихшие, девушки побрели домой. Этот сон совсем выбил из колеи Шарлотту.

Небольшой, сложенный из разноцветных камней домик тетушки Луизы укрылся  от посторон-них глаз под огромными раскидистыми дубами  на широкой поляне у родника. Дом находился на окраине старого леса,  недалеко от селения Кормаль. Сюда приходили только знакомые знахарке люди,  да и то по крайней нужде. Тетя Луиза собирала, и сушила лекарственные травы,  и с помощью настоев и мазей лечила всевозможные недуги. Шарлотта с Селестой, дочерью Луизы, потихоньку перенимали знания у пожилой знахарки, собирали лечебные растения, вязали из  них пучки и развешивали на обширном чердаке. Это занятие, да еще маленький огородик давали возможность всем троим не голодать  и кое-как сводить концы с концами.
Еще на подходе к дому подруги увидели, что у них есть гости. Любимица девушек мохнатая овчарка Бель,  — собака у лесных жительниц тоже была женского пола, —  услышав чужие  голоса, стала злобно рычать.
К ограде были привязаны два огромных коня, а из дома доносились резкие  мужские голоса и вопли, перемежающиеся взрывами  грубого хохота. Подойдя к полуоткрытой двери, девушка сразу поняла, что к ним пожаловали викинги. С тех пор, как норманны захватили замок Шарлотты и убили ее отца, их  корявая речь вызывала у молодой баронессы озноб и исступленную ненависть. Перед глазами всплывали страшные сцены дикой атаки на ее дом, мелькающие мечи, кровь, разбрызганная по вымощенному булыжником  двору. Захватчики лишили девушку всего: дома, любящего отца, братьев. Удалось спастись лишь одной Шарлотте, ее вывела тетушка Луиза подземным ходом из захваченного врагами дома.
— Ой, что ты делаешь, старая карга! — раздался возмущенный мужской голос из-за двери, — это же рана, больно же!
В ответ на эту реплику последовал взрыв такого громкого хохота, что едва не распахнулась дверь. Видимо, приятель раненного не сочувствовал его страданиям и осмеивал каждый стон.
— Терпи, Ульф, другим ты, небось, царапины поглубже делал своим мечом!
— Так-то другим, Грим, — отозвался невиди-мый Ульф, — слышишь, хозяйка, там, похоже, кто-то пришел!
Девушкам не хотелось общаться с ненавист-ными северянами, но и остаться незамеченными им  не удалось. Шарлотта попыталась быстро прошмыг-нуть в их общую с Селестой комнату.
 — Ух ты, какая ягодка! — одновременно вос-хитились оба воина.
И действительно,  юная баронесса была потря-сающе хороша. Особенно в гневе. Девушка сверкнула на незваных гостей зелеными брызгами возмущенных глаз и отвернулась, взмахнув густой копной золотисто-рыжих волос. Хотя красавица сразу же убежала в свою комнату, но от многоопытных мужских глаз не ускользнули соблазнительные формы ее изящной фигурки —  высокая грудь, осиная талия и узкие щиколотки стройных ножек, пикантно выглядывающих из-под подотканной  юбки.
— Кто это? — огромный светловолосый нор-манн  уставился на Луизу.
— Да это племянница моя, —  почему-то замялась немолодая женщина, но на ее некоторое  смущение грубый мужчина не обратил внимания. Мысли викинга были прикованы к великолепной красавице, проскользнувшей мимо его носа.
— Я, пожалуй, пойду, познакомлюсь с ней, — промычал Грим и шагнул в сторону закрытой двери.
— Не стоит, — махнула рукой ведунья, — она терпеть не может вашего брата.
— Почему это?
— Вам ли не знать почему? — женщина удивленно подняла полукруглые брови, — многим семьям ваши мечи доставили горе.
— Да брось ты, старая! —  с этими словами викинг вошел в девичью спальню.
Шарлотта стояла спиной к распахнувшимся дверям, но мгновенно обернулась.
Лицо девушки залил яркий румянец. В ярости она стала еще прекрасней. Казалось, она испепелит своими горящими глазами и Грима,  и его раненного друга.
— Как тебя зовут, малышка? — пытаясь быть дружелюбным,  проговорил рыжий викинг, нещадно коверкая французские слова.
— Меня зовут гадюка, и если ты приблизишь-ся ко мне, то получишь смертельный укус! — пухлые розовые губки девушки растянулись в презрительной улыбке.
Грим сделал несколько тяжелых шагов и протянул свою громадную рыжую руку прямо к лицу злючки,  явно намереваясь взять ее за подбородок. Но,  в самый последний момент, когда толстые пальцы чуть было не коснулись нежной кожи, Шарлотта резко ударила по наглой руке. Глаза воина расшири-лись от негодования, и он схватил девушку за плечо, да  так грубо, что та вскрикнула от боли. Но тут он почувствовал что-то твердое, прикоснувшееся к его спине. Викинг оглянулся и увидел, что пожилая женщина стоит прямо за его спиной с большой дубиной в руках. Лицо пожилой знахарки было искажено, казалось, еще мгновение —  и она изо всех сил ударит его по голове.
Грим презрительно усмехнулся и, схватив дубину левой рукой, резко оттолкнул ее в сторону. Пожилая женщина, так и не выпустив  свое незамысловатое  оружие из рук, с грохотом полетела на пол. В комнату вбежала еще одна девушка. С криками она стала поднимать старую женщину.
— Хватит, Грим, — раздался жесткий голос второго викинга, по-видимому, его начальника. Он уже стоял в проеме двери и осуждающе смотрел на своего подчиненного. — Все же старуха оказала мне помощь. Так ли следует выражать благодарность?
Гневное лицо Грима как-то на глазах изменило свое выражение. Он глянул на Шарлотту, потом бросил взгляд на распростертую под ногами старую женщину и, махнув рукой, вышел из комнаты.
— Вы простите нас, хозяйка, — виновато произнес Ульф, придерживая рукой завязанную руку, — но и вашей племяннице надо в будущем вести себя осторожнее, особенно с воинами.
Викинг сделал несколько шагов к двери и обернулся:
— В общем, спасибо вам, и извините, — добавил он уже на пороге, — а вон ту ногу от кабана заберите себе, за лечение…
— Отдайте эту ногу Бель, тетушка, — презрительно прошипела Шарлотта, когда умолк топот тяжелых копыт, — я  все равно есть это мясо не стану!
— Ладно, девочка, при чем тут мясо…— Луиза потирала ушибленное бедро, —  а к словам его надо прислушаться, не стоит так глупо бросаться на викингов.
— Это в такой же мере можно отнести и к тебе, мама, — подала голос дочь знахарки, кареглазая
Селеста. Девушка была ровесницей баронессы, но по красоте ей значительно уступала, хотя ее можно было считать даже хорошенькой, если бы бледное лицо не портили красные прыщики. Основным украшением Селесты были ее роскошные темные волосы, заплетенные в толстую косу, ниспадающую  до самых бедер.
— А что,  мне надо было ждать,  пока он схва-тит Шарлотту?
— Все равно бы мы с ним не справились.
Тетя Луиза была явно не согласна с такой постановкой вопроса и, поставив палку в угол, ушла в свою комнату.
 

Пари

                Заскрипел, опускаясь,  тяжелый подъемный мост, чтобы впустить припозднившихся охотников  в крепость. К лошади Ульфа была приторочена внушительная туша кабана, правда, без одной ноги.  Стражники, стоявшие возле ворот замка, шумно приветствовали вернувшихся друзей.
— А что это у тебя с рукой, Ульф? — спросил его друг Токе Коротышка,  который  в  этот вечер дежурил на воротах. Викинг был пониже своих товарищей, но не по росту широкоплеч. К тому же у него были непропорционально большие ступни и большие косолапые руки, почти до колен. Все знали, что в бою Токе крепко стоит на ногах и ловко орудует мечом. Встреча с ним на поле брани не сулила для врага ничего хорошего.
— Кабан зацепил.
— Ну, видно, ты его  тоже зацепил, — стражник хлопнул ладонью по щетинистому боку, — давайте быстро к столу, там уже подали ужин.

В летнюю пору норманнские дружинники любили обедать на свежем воздухе, под навесом, сплошь увитым виноградными лозами. Под навесом были установлены  длинные столы, сделанные замковым плотником из широких дубовых досок. Трапеза обычно сопровождалась грубыми шутками и комментариями, чаще всего  не на тему еды, как это было принято у франков. На  этот раз на ужин была подана жареная свинина. Кроме того, на столе стояли блюда с  запеченной рыбой, кашей из овса, пироги с мясом и  разные салаты из овощей. В сторону то и дело летели полуобглоданные кости, которые еще на лету ловко подхватывались дюжими косматыми псами.
— Хорошо, что это  кабаниха, да и не  такая уж крупная, — сказал молодой граф Аксель Харальдсон,  вытирая небольшим льняным полотенцем жир, стекающий с  квадратного подбородка, — хряки уж больно воняют кнырятиной.
Новоиспеченный граф не забывал старинные норвежские обычаи и любил обедать вместе со всей своей дружиной. Акселю подавали в маленький зал в тех редких случаях, когда он принимал официальных гостей или плохо себя чувствовал. Но больным  или слабым представить себе громадного графа было трудно: он возвышался над всеми  дружинниками на полголовы. На широких плечах крепко сидела голова правильной формы с копной платиновых волос, а длинное лицо с холодными светло-голубыми глазами из-за разрубленной брови всегда имело  суровый вид. Из-за жесткого лица и  беспощадности в сражениях к нему и приклеилась кличка — Аксель Свирепый.
— Кабан-то от него не ушел, — вмешался в разговор Грим, второй охотник, — а вот из моих рук по его вине прямо упорхнула такая добыча!
— Что за добыча? — раздались любопытные голоса за столом.
Красивая сарацинка Сусанна,  наложница графа, сидевшая рядом с ним за столом,  сверкнула черными глазами в сторону своего господина, лицо которого заинтересованно вытянулось. Женщина была одета по-восточному: коротенький бархатный кафтанчик, вышитый замысловатыми узорами, широкие шаровары с богато украшенным поясом, множество бус и браслетов. Аксель любил позаба-виться с искусной в любовных утехах экзотичной красоткой, а она, похоже, зорко охраняла свое единоличное право на графскую постель.
— О, вы никогда не видели такую ягодку! — губы рассказчика сложились в слащавую трубочку, — огненная грива, как у льва, а сама  — точеная статуэтка.
— А глаза, глаза! — восхищался Ульф, — похоже, под ее грудью бьется огненное сердце. Как она тебя лихо отбрила!
— И что же? Не испугалась такого громилу? — изумился   кто-то из норвежцев.
— Похоже, она из тех, кто ничего не боится в ярости, — ответил рассказчик с явным удовольствием — его речь явно заинтересовала всех присутствую-щих, — если б не я, досталось бы нашему громиле Гриму.
— Ладно врать, это ей бы досталось от меня, — обозлился его приятель.
— Ну, ладно! Во всяком случае, ненавидит она нашего брата изрядно. Думаю, исцарапала бы твою рыжую морду.
— А с чего это она так ненавидит нас? —  наконец,  подал голос заинтригованный Аксель.
— Кто ее знает, старуха знахарка, ее тетка, говорит, что досталось ее семье от нас. Но шипит малышка как гадюка, хотя от этого становится еще краше.
— Любую лошадку можно объездить, даже злую, главное, чтобы наездник был искусный! — самодовольно заявил граф.
— Ну, только  не эту, — возразил ему отвергнутый охотник, — она так зыркнула на меня, что я сразу понял: ее можно взять, если только оглушишь.
— Ну и оглушил бы, — закричали за столом.
— А вдруг она девственница? — не согласился Грим: ему совсем не хотелось выглядеть в глазах друзей размазней, — вот наш граф сам издал указ — «живем здесь по законам Норвегии», — а значит, за изнасилование девственницы  —  петля!
— А что ты хочешь, чтобы жить без закона? — Аксель недовольно посмотрел на викинга, — так мы и друг другу скоро глотки перережем. Ты попробуй ее не силой взять, а обхождением, — хевдинг хищно улыбнулся, — любую кошечку можно упросить спрятать коготочки.
— С этой не получится, — сказал помощник хевдинга Ульф, — я сразу понял. Хотя приз стоил бы того. Возможно, в ее жилах есть даже примесь благородной крови, вы бы видели ее ножки.
— А что ножки?  — обедающие уже и забыли, зачем они собрались за столом.
— Щиколотки узкие, вот такие, — викинг показал пальцами, — меня не проведешь, это явный признак благородного происхождения. Не то, что у наших баб, ноги как колоды. Но с ней, сколько не возись  — толку не будет.
— А вот я тебе скажу, что просто вы не умеете обращаться с женщинами, — заявил распаленный таким откровенным разговором Аксель, — у баб все чувства начинаются вот отсюда, — граф хлопнул себя по паху, — сначала немного обхождения, а потом надо брать за рога  —  и она твоя.
— Много ты знаешь, — не согласился Ульф, — конечно, с твоей наложницей все просто — она и так тебе все места вылизывает, рабыня покорная! А эту не так просто возьмешь, гордая.
— Зато, если покорить такую лошадку, то понесет быстро как ветер, — ехидно улыбнулся исландец Бьярни, тоже свежеизготовленный  нормандский барон.
— Ну, если вам не под силу справиться с малышкой, так я ее сам возьму, — Аксель положил на стол свою широкую ладонь. По всему было видно, что лесная красавица заинтересовала его не на шутку.
— Ха,  —  рявкнул раздосадованный Грим, — конечно, богатый граф со свитой приедет, нарядный как павлин! Конечно, в таком виде любую бабу себе в наложницы возьмешь! Они тебя за твои деньги полюбят!
Аксель злобно поиграл  желваками.
— Ладно, я вам всем  докажу — пойду в этот лес как простой дружинник, и она будет моей через две недели.
— Это с твоим-то  шрамом и зверской рожей? Ладно! Спорим! Спорим на пятьдесят  солидов, ты ее и за три месяца не объездишь, — Грим ткнул свои кулачищи в бока и принял задиристую позу.
— Хорошо, спорим, — граф поднялся во весь свой огромный рост, — раз она такая недотрога  — пусть будет месяц, но вы мне окажете небольшую помощь.
— Это какую же?
— Потом расскажу, — Аксель хитро сощурил светло-голубые глаза и протянул свою могучую руку для заключения пари, — значит так,  пятьдесят солидов и месяц, годится?