На фронт

               
Хочется вспомнить добрым словом деда Гаврилу, К нему нас водила мама на хлеба. Добрый был дед, всегда нас привечал и угощал. Жил он, в каком то маленьком домике, дойти до него можно, только по узкой дорожке, между заборов. Меня это интересовало, даже в те времена, но об этом все молчали. Много лет спустя, эту тайну узнал. Дед был родственник моему отцу, В Полтавки родился мой отец, Сергей Аркадьевич в 1914году. В семье казачьего офицера, который свинтил с атаманом Семеновым, не то в Монголию, не то в Китай. Маму в это время, зарубили какие то казаки. Сам отец знать это не мог по малолетству, ему потом объяснили, что это были белые казаки, в чем я лично сомневаюсь. Какой смысл был, рубить жену своего офицера. А Гаврила был брательник, этому офицеру, его раскулачили, по тому и жил он в бане. Дом его конфискованный, до сих пор стоит на площади, перед церковью. А отца моего, вместе с сестренкой Раисой Аркадьевной, воспитывали в селе, всем миром, до совершеннолетия. Опять же по слухам, после войны, он, мой дед, Аркадий Звездин, приезжал в Полтавку искал своих детей, но безрезультатно. Была у нас его фотография, на стуле, бравый офицер с саблей, на груди два георгиевских креста. Куда девалась, ума не приложу.

        Село Полтавка было в то время, как я помню, очень красивое, Церковь,  площадь покрыта травой муравой, впечатляло. А сей час, не то. Асфальт, церковь за забором, из досок. Никакой эстетики. Много времени прошло с тех событий, походил по Полтавки, поговорил со случайными людьми, Очень много в селе Звездиных, но все они как-то не связаны родством. Удивительно.   
 
          1943г год переломный. Так говорят  о войне. Много переломалось судеб. Перелом произошел и у нас. Наступило лето. И тут приехал отец. Это было событие. Хоть немцев начали гнать с нашей земли, но я был горд, разговором с отцом, что без меня нашим тяжело. Так прямо и спросил, - поедешь со мной на войну? Не думаю, что у нас в садике, кто ни будь, отказался бы. От такого предложения. Мама, правда, плакала, но выход был один, пусть едет, может хоть он, останется в живых, то есть я. Так она рассудила. Эскадрилья, где служил отец, как раз перебиралась, ближе к фронту. Мы, где-то, подсели на эшелон. На платформе стояла огромная, американская машина, типа автобуса, Это был ПаРМ (передвижная ремонтная мастерская) Отец начальник Парма. Меня видно по всему ждали, у рулевой колонки устроена была лежанка из досок. Солдат принес мне гимнастерку без погон, хотя у них, у всех были погоны, великоватые сапожки, сказал, - что ты в атаку ходить, наверное, не будешь, это все же авиация.

          Ехали мы чудесно. Машина занимала чуть больше половины платформы, свободного места было много, у одного солдата была гармонь. В те тревожные времена, эшелоны шли очень медленно. Солдаты легко перебегали на ходу, из теплушки в теплушку и к нам на платформу. Часто у нас играла гармонь. Звучали песни. Одна запала мне в душу, многие слова я помню до сих пор. Чудесную картину вижу, очень четко. Эшелон на поворотах виден весь. От паровоза тянется густой, черный дым.
Было очень тепло, какой был месяц, не скажу, но в картине, что представляет мне моя память, на рощах, и полях, преобладает желтый цвет, и звучат слова:

Эта роща белых была, в ней воевали когда-то.
В этой роще жизнь мне спасла, девушка в ситцевом платье.
Помню, помню грудь, обожгло, время немного прошло.
Многое в жизни бывает, мир так велик и широк.
Но каждый из нас выбирает, только одну из дорог.
Правда, красиво?  В Интернете добрые люди, прислали мне эту песню. Но, интересно, именно этот куплет, переделан на новый лад.

       Перед тем как оказаться на поезде, остановились в городке, если не ошибаюсь Ряжеск. Там вокзал далеко от города, может пустырь большой. Слушал с ужасом, что ночью на мужчину напали волки, в сапогах остались ноги. Волков, тогда было очень много, покою от них не было, не только деревням, но и по городам. Дом был кирпичный, красивый, большой. Хоть жили мы не долго там, он мне запомнился по такому случаю; Приехали мы вечером, между прочем, шли по этому пустырю. Утром вышел во двор, там коза, про таких говорят, комолая, значит без рог. Прошелся мимо, она догоняет, и поддала мне под зад. От неожиданности, да и толчок был сильный, я упал, встаю тут же получаю следующий удар. Изловчился, заскочил на лесенку, приставленную к сеновалу, так она ее вместе со мной сшибла. Заметил закономерность, когда я начинаю приподыматься, коза начинает подпрыгивать на месте, как бы готовясь, только я встал на четвереньки она тут как тут. Если ложусь на землю, коза спокойно стоит. Так и держала меня на земле, пока меня не хватились.

              Вспомнилась ситуация поярче. Как-то шли в гости к деду Гавриле, в Полтавку. В поселке железнодорожников у озера, мама зашла во двор, а я на улице остался. И летит по улице здоровый бык, весь в слюнях, народ как языком слизнуло, я один стою. Тут откуда не возьмись мужик, схватил меня и спрятал во двор. Не знаю, чем бы это кончилось, может и козе, нечего было бы бодать. Вспомнил маму, ее кричал. Ведь уехал, а что обещал? Как выросту, куплю лошадь и сани, увезу тебя с собой. Все думали, что я плачу от боли, из-за козы.  На какой то станции, стояли долго, местные жители, заслышав музыку, стали подходить, и собралось достаточно много народу,  в основном женщины, Начались танцы, кавалеров на выпрыгивало из вагонов, хоть отбавляй. Одна женщина так отплясывала, что отлетел каблук, чем увеличила общее веселье. Тут тетенька, которая не танцевала, увидев меня, подошла к нам со словами, Ребята, куда вы его  везете, такого маленького? Ведь там опасно, отдайте его мне, а вернетесь, я вам его верну. Она так убедительно просила, что я испугался, как бы не отдали, и убежал. Так кончилась моя мирная жизнь. В скором времени мы прибыли на место дислокации в город  Моршанск.
  На фото я под рукой у воспитательници. Рядом родной Сталин.