век любви шантих, шантих

не осталось никаких поводов для революций. когда долго находишься в парниковых условиях, сидя в своём захудалом офисе, мы начинаем, как юные мальчики-нарциссы, шептать, что мол оставляем революции франции, и отправляем все свои боевые порывы туда же, гангстерам, камбодже, вьетнаму, безработным грекам, мануфактурным рукам, усталым беднякам, прошлому... прошлому! мы потухаем в своей жизни. она тянется, как лезвие ножа, тонко, медленно и сухо. где бы мы не были, в нью-йорке, индии, амбруццо, патагонии, небраске, куэнке наш мозг безмолвно лежит. эти длинные догмы, длиннющие свитки формул, абзацы юридических доказательных слов не являются положительной активностью мозга. это, я бы сказал, мёртвый ум, есть ещё живой, а есть медленный и его отсутствие. чаще всего мы прибываем в мёртвом уме сочиняя свод правил, решая нехитрую геометрическую задачку, вычесляя размер нашей спальни, окружность нашего унитаза, штучность наших цветочных горшков, количество дензнаков, пакетов акций, бутылок баржоми в холодильнике, пачек креветок в морозильной камере, бутылок рома на вечер, числительных в уравнении для сына, страниц в ежедневнике… таким образом в этой определённой точке земли в это определённое время суток и с этим определённым количеством пальцев на руке и зубов во рту мы не можем использовать весь свой потенциал. спасёт ли нас ежевечерняя прокрутка молитвенных барабанов в лхасе? или в это время нас победоносно уложит на лопатки мысль о квартплате и прочей гнусной блевотине, которой мы с упорством заполняем свою жизнь. лишь отстранившись, уединившись, отойдя в сторону, а точнее быстро и очень-очень далеко и быстро уйдя в сторону голова начинает функционировать как надо. как правило, это место пусто. свято пусто. слишком пусто. настолько пусто, что ты с особой долей цинизма должен сидеть на каком-нибудь холме и ухахатываться со смеху, вероятно, даже держась за живот, а второй рукой впиваясь в чернозём с клочьями вырывая горсть травы, сидеть на этом холме и созерцать безумное безмолвие, белое безмолвие, пустошь, молчание, тишину, а с ними и волшебство. ты засмеёшься над собой. и тебе, смеющемуся и такому пустынному - браво! ибо конкретно этот момент и является моментом живого ума. именно в этом моменте ты нежно и всеобъемлюще любишь пустоту, а она божественна, шикарна грандиозна. ты достаточно смел, чтобы перестать что-то в ком-то искать ради дополнения себя, на самом деле всё в тебе уже есть, ты файтер, ты лежишь, лежишь… и открываешь глаза, ты лежишь, чёрт побери, ты лежишь на кровати и отнюдь не в лхасе. я лежу и пытаюсь сконструировать, как-то сформулировать и соеденить во что либо то, что произошло со мной.