ТРОЕ... То4ие... продолжение Тайны Точек

Можно любить всю жизнь…
… и раз_любить в среду…



Глава 1. Точка Страсти. ТЕБЕ.

Ты была моей Тайной. Зазнобой моей. (ДА)

Мы затушили свечи и легли спать. Это была незабываемая ночь, ночь, которую я вспоминаю с особым трепетом. Прошу независимого читателя не давать волю пошлым и необоснованным мыслям. Ведь я всего лишь смотрел Ей в глаза. Ей?.. Так… стоп-мотор… Читай название. Мое повествование посвящено Тебе, только Тебе, а вовсе не этому самому независимому читателю, так что сменим личные местоимения. Кадр первый, дубль два: «Я всего лишь смотрел Тебе в глаза». Кадр первый, дубль три, снимаем: Ведь я всего лишь смотрел Тебе в глаза и боялся уснуть. Я боялся, что все это сон, что непременно сработает будильник и Тебя вовсе не окажется рядом. Еще я боялся, что если все же это все наяву (здесь и сейчас), и если я усну, то больше никогда (ни здесь  и ни сейчас) не удастся окунуться в такую глубину интеллекта и нежности в одной (вернее в двух) точках. Опять эти Точки. Ну да… Твои глаза достойны этого – входить в разряд моих судьбоносных поверий. Ты смотрела на меня, как будто бы я заключал в себе целый мир, полный самых разных картин и сюжетов. Ты смотрела на меня с таким тайным интересом, что я боялся даже пошевелиться. Я не знал, чего ожидать от следующей минуты. Ты смотрела и молчала. А я боялся (я не хотел) нарушать эту благодатную эйфорию молчания. Каким же красивым в этот момент было Твое лицо. Нафосфоризованное Луной, оно излучала необыкновенный свет. Хотя Луна ли была причиной? Мне кажется, что нет, вовсе не внешний источник света заключал в себе причину, а Твой – внутренний. Твоя душа (мне кажется, что она бесконечна) впитала в себя слишком много (причем разнообразных) красок мира. Знаешь, я Тебе этого никогда не говорил, но иногда в такие минуты я боялся ослепнуть. Ты была слишком яркой. (И ты непременно есть!) Мысли-мысли… как же их много может вместиться в человеческом сознании. Возникают целые картины слияния реалий и иллюзий. От этого они еще более ценны и прекрасны, эти мысли. Знаешь, говорят, что если что-то (кого-то) очень сильно любишь, то нужно это что-то (кого-то) носить в самом-самом затаенном уголочке души, в самом-самом безопасном месте бесконечности сердца и потоков вен. Именно поэтому я зашифровал Тебя еще при нашей первой встречи. Именно поэтому никто до сих пор не знает твоего имени. Тссс… Тайна… А ты помнишь нашу первую встречу? Я тогда был совсем ребенком – в душе, хотя уже максималистом – по сути. Когда наши взгляды нашли друг друга сплетением нежности,  я почувствовал что-то неописуемое словами. Такое ощущение, что меня накрыло волной и весь мир ушел куда-то на второй план. И под этой волной остались только мы двое. Один на один. Лицом к лицу и сердцем к сердцу. Ты забросила невод, не знаю: целилась ли в меня, но знаю точно, что попала. Ты окутала меня в свои душевные сети и с тех пор мы с тобой в одной связке. Слышишь? Мы в петле. Главное слово вышесказанного – «до сих пор». И вот эта ночь… ночь, которая расставила все и всех по местам, которая осталась в памяти возвышением над тысячами остальных ночей. Я растворялся… растворялся… растворялся… в твоей нежности… И ты была рядом…

-Ты испытываешь ко мне страсть? – неожиданно спросила Ты.
И в этот момент я почувствовал, что на коже есть миллиарды Точек, потому что по всему телу пробежала волна импульсов. Этот вопрос ввел меня в абсолютный тупик своей резкостью и неожиданностью. Хотя, в общем-то, я должен был бы уже к этому привыкнуть, причем – давно. Да, ты умела это делать – переворачивать с ног на голову. Может быть, именно это мне и было нужно? – чтобы кто-то подчинил себе мою сформировавшуюся свободу, при этом – безоговорочно – перевернув меня с ног на голову. (А вы пробовали жить вниз головой?)
- Я тебя люблю – ответил я. Эти загадочные три слова стали уже незаменимым основным блюдом моего мироощущения. Только с Тобой я наконец-то понял, что значат эти слова на самом деле. – «Я тебя люблю…» - повторил я и почувствовал, как сладость сахарной ватой сказанного растворилась в гортани.
- Ну а страсть? ( - вот еще одна вещь, которую я в тебе люблю – непреклонность ни перед чем (ни перед кем). Ты хочешь получать только запрошенное, ни больше, ни меньше. А это бывает очень редко. Обычно люди, пользуясь случаем, пытаются ухватить себе кусок еще чего-нибудь, просто так, для массы насыщенности. Ну либо же бывают в приятном удивлении от искаженного смысла ответа на полученный запрос).
- Страсть?
- Страсть.
- Страсть – это плохо, - сказал я. Немного помолчав, добавил: Давай не будем об этом… (звучало больше утвердительно, нежели вопросительно. Хотя на самом-то деле абсолютно абстрактно).
- Ну почему? – ты все никак не могла успокоиться. И это я в тебе тоже люблю - Твое желание довести любое дело до конца.
- Не знаю. Но в этом слове хранится что-то коварное, непременно багрового цвета и огненного накала. – Я тогда не стал (просто не смог) сказать Тебе, что меня бросает в необъяснимую внутреннюю дрожь от одного только слова «страсть». А уж когда говоришь это слово Ты – дрожь становилась и вполне осязаемой внешне. Я задрожал всем телом. А ты меня обняла, погладила по голове и сказала (очень монотонно):
- Боишься, значит… (копирайтом: звучало больше утвердительно, нежели вопросительно. Хотя на самом-то деле абсолютно абстрактно).
- Да боюсь! (на этот раз бесспорно утвердительно и с порывом. Порывом то ли доказать тебе свою Точку зрения, то ли просто избавиться от оков дрожи).
- Странно. А мне кажется, что это абсолютно прекрасно – страсть. (И звучало это тоже абсолютно (!) прекрасно). - Прекрасно, когда ты живешь с человеком, смотришь на него и ощущаешь себя на грани. Это как будто бы ты стоишь на краю жерла вулкана зная, что вот-вот должно случиться извержение. Понимаешь?
- А что же в этом хорошего? Ты же погибнешь…
- Ну, это еще не факт. На самом деле погибнуть можно и гораздо раньше. Это уж кому как повезет. Представь, что вулкан – это любовь, а извержение – это страсть. И ты стоишь на этой самой одной единственной точке – Точке Страсти, зная, что любое неверное движение может привести к необъяснимым всевозможно-сторонним последствиям. И никто тебе не сможет ответить, в чем именно была причина этого движения. Ведь ты знаешь, что ветер имеет направление. Но почему именно такое? Думаешь все дело в течениях? Гольф_стрим_ах там всяких и прочих? Знаешь, я не сильна в географии, но мне кажется, что у ветра есть сердце. Этим все и объясняется. Ветер дует целенаправленно. При этом – необдуманно. А ты чувствуешь, с какой силой порой происходит подобный порыв, а? Неживая природа, говорят… Да какая же она неживая? Не живо лишь то, что не имеет сердце, а у ветра оно есть. И у вулкана есть. Как и  всё остальное – у них тоже есть. Ибо если ты умеешь любить – тебе принадлежит целый мир – мир в твоей душе, любящий мир – он бесконечен. А страсть – катализатор движения, порыва и чувства.
- И что?
- А вот что – любви без страсти не бывает. Не было. Нет. И не может быть… (опять минутная эйфория молчания).
-Нет, хорошая моя, Ты не права. Любовь – она сама по себе, страсть – отдельно. Как бы… сопровождающая реакция. Только вот она очень опасна, как я уже Тебе говорил, я ее очень боюсь. Она может затмить собой любовь. Это некое так называемое лже-чувство. Но со временем оно проходит. Хочешь, давай вернемся к примеру с вулканами? Вот представь, прошло извержение лавы – и весь мир говорит в самых горячих новостях об этом стихийном бедствии. Извержение – это момент. Это факт. Это Точка. Пока есть, о чем говорить (читай, есть жизненная опасность), тема интересна миру и заслуживает внимания.  Но что же происходит дальше? – Вулкан успокаивается и остывает. Больше нет опасности. Больше нет сенсаций. И все уже через неделю забывают о случившемся. В газетах начинают писать банальный бред про то, что нефть дешевеет, доллар падает и вообще все падает. Только цены растут. И,  кажется, что будто бы и не было ни самого извержения, ни даже вулкана. Да? Зачем помнить про какой-то вулкан, если в мире кризис, а в Москве – пятница. Только вот местные жители еще долго не смогут спокойно спать по ночам. Ведь, безусловно, будут жертвы. Ты только представь себе, что чувствует мать, потерявшая сына. Эта боль и потеря навсегда останутся сожителями ее едва уцелевшего дома. И едва уцелевшего сердца. Ты сама заметила, что вулкан – это любовь. Понимаешь, к чему я это все говорю? К тому, что страсть опасна тем, что когда она проходит, люди незаслуженно забывают главное – любовь! И не просто забывают. Они начинают думать, что ее и вовсе никогда не было. И ладно, если это было бы все взаимно. Одновременно – и у одного, и у второго. Но… Ты же знаешь, что я всегда адресую любую ситуацию на себя, пропуская через губку переживаний. Я же поэт. А ты знаешь, что такое «поэт»? Ты думаешь, это просто человек, который пишет стихи? – Нет, это вытекающий фактор. Ты думаешь, что поэт – это стиль жизни – ну… тоже не совсем точно, хотя, все же да – это стиль.  Но слово «стиль» меня смущает. Оно попахивает каким-то выработанным (приобретенным) инстинктом. А поэт – это все же врожденный фактор. Этому нельзя научится. Это либо есть, либо этого нет. Так вот… Вспомни, что я говорил: «если что-то (кого-то) очень сильно любишь, то нужно это что-то (кого-то) носить в самом-самом затаенном уголочке души, в самом-самом безопасном месте бесконечности сердца и потоков вен». Так вот… Поэт – это человек, который может чувствовать и испытывать (носить в себе) любовь несколько дольше, нежели тот, к кому (чему) он эту самую любовь испытывает. И я не говорю о сроках. Просто «дольше». Возможно, и всю оставшуюся жизнь. Навсегда. Теперь понимаешь? – Все поэты боятся страсти. Все. Потому что это миг, огненно-ядерный, который взорвет поэта вдохновением на срок, а дальше - сожжет его заживо. Пожалуйста, не говори мне слово «страсть». Ладно?
После этого мы опять предались молчанию. Не знаю, о чем Ты тогда думала. Может быть, Ты что-то для себя поняла. И может даже, Ты меня испугалась. Ранить или потерять – не знаю. Когда же Ты вернулась в этот мир реалий из невесомости своих размышлений, ты сказала :
-Ну ведь можно сказать, что «я тебя люблю». А можно сказать «я тебя люблю – безумно»… (звучало больше утвердительно, нежели вопросительно. И вовсе на этот раз не абстрактно, а обращено – ко мне, что в общем-то наконец-то логично). - Ты понимаешь разницу?





Глава 2. Точка Безумия. Независимому читателю.

Циник – это уставший романтик.

Разницу я понял только спустя год. И вот, пропитанный этой разницей и болью воспроизведения в памяти этих твоих слов (да и всех остальных), я хочу сделать сенсационное заявление: Никогда не говори слово «безумно». Тем более мне. Оно наводит на лишние мысли, заставляет верить во что-то сверхъестественное. А ведь ум-то когда-то все-таки включится. И в конечном итоге всё рухнет, породив лишнюю степень боли. Боли от обещаний, и что немало важно - от несбыточных обещаний, которые сами по себе ни в чем не виноваты. Им просто по определению не дано было сбыться. Мы сами их выговариваем, раскатывая каждую буковку вплоть до морфемы по нёбу, чувствуя эти движения губами и получая удовольствие от вкуса. Это процесс. Приятный процесс. Может быть, ради него и стоит жить, жить, чувствуя, как объект обещания пропитывается этим запахом эйфории и тает. Да, это весьма достойный процесс. Но любой процесс имеет свое логическое завершение, то есть результат. И вот этот вот результат в данном случае куда менее романтичен. Он обрубает концы веры и стягивает петлей дыхание настоящего. Ведь потом мы пытаемся проглотить это обещание. Так вот «раз» и будто бы и не было его вовсе. А хочется спокойствия. Несмотря на то, что хочется перемен. Хочется спокойствия. Почему человеческая сущность устроена именно так, а? – Почему?

Спустя два года с момента нашего расставания, я отчетливо даю себе понять, что все-таки это так. Так то, что я любил только Её. Имя берег, скрывая его от любых ушей. Кодировал пятью буквами, оставляя только две первых. Я охранял ее сон, как волчонок. Я бросал скептические взгляды во все стороны при любом скрипе паркета. Прижимал к себе. Ложился щекой на ее ладонь и повторял шепотом «Я тебя никому не отдам. Слышишь? – Не отдам. Моя. Только моя. Та…» А она щурила свой любопытный глаз и говорила «Солныш, ну куда же я от тебя денусь. Конечно же, твоя, только твоя. Та…» И поворачивалась ко мне спиной – Ей так нравилось. И засыпала.
Только спустя эти два года я наконец-то понимаю, что значит «любить». А еще я понимаю, что значит – «любить безумно».

И вот спустя эти два года, я разучился чувствовать. Абсолютно. Сейчас я смотрю на проходящие лица, запоминаю каждое. Но ничего не чувствую. Как будто бы завариваешь чай в пакетиках. Вот теперь и спрашивается, зачем все это. Вспомним философию про «поэта». Зачем мне все это? Зачем  «чувствовать и испытывать (носить в себе) любовь несколько дольше, нежели тот, к кому (чему) он эту самую любовь испытывает»? Зачем, когда я разучился чувствовать самое главное??? И это всё только потому что я могу чувствовать это самое «безумно» «дольше», нежели моя (моямоямоя) ТА… Которая чувствовала то же самое ко мне. Чувствовала. Но всего лишь миг, пускай и равный многим месяцам… Это было самое лучшее время в моей жизни. Время, вдохновившее меня на десятки рифмованных страниц. И не только рифмованных. Как видите, вдохновение взрывает моё нутро и прозаическими выплесками – при чем до сих пор. Но кому теперь всё это нужно, кому? Ведь она чувствовала… Все то же самое. Но почему всегда кто-то остается за кадром, а? Почему, «кто-то дальше, кто-то ближе»? И главное – что она не чувствует этого сейчас. А я – я пожинаю плоды своего таланта. Пишу бесконечные повести – целые кипы признаний. Признаний Той, которая все равно их никогда не прочтет. Ну а если и прочтет (в общем-то да – прочтет), то все равно не сможет это все должным образом прочувствовать и оценить. А надо ли? Самое главное – что это не надо уже даже и мне. Вот в чем вся соль – я Её отпустил. Скажу больше – даже и не держал. Логически понимаю, что любить – нужно. Но я не могу. Как же ужасна эта фраза «я не могу», очень ужасна. Я ее всегда боялся. Ох, я вообще, трус, как вы уже могли заметить. Я боюсь слов. Настоящих и сильных, если в них как следует вдуматься… О ужас.

Полгода назад я расстался со своей последний (правильно говорить «крайней», хаха) девушкой, так и не сумев ничего почувствовать даже к ней. А она была хороша… Очень даже. Но, блин, не цепляет. И проблема не в Ней. И не во всех остальных, которые были (пытались быть) со мной эти два года. Проблема не в них. Проблема во мне. Проблема в моем прошлом. И я ничего не могу поделать ни с собой, ни с ним – с этим моим прошлым. Оно было слишком сильным. И возможно – единственным.

«Я безумно тебя люблю». Я это слышал от многих. Это проклятое слово «безумно» меня пугает. Причем действительно безумно. И теперь каждый раз оно заставляет вздрагивать. При чем в большинстве случаев я даже больше чем уверен, что это была настоящая правда: именно «люблю» и именно «безумно». Слишком много слов. Слишком много людей. Слишком много мыслей. Но (!) никаких эмоций… «Я тебя люблю – безумно…». – «И что из того?» - каждый раз невольно думаю я про себя… Когда я это слышу, я автоматически перестаю верить даже во все то, что было сказано и выслушано ранее. И, что самое страшное – однажды я чуть было не ответил на все это словом «спасибо». Ушел в туалет и, как дурак, расплакался, представив, что же все-таки чувствовала ко мне ТА, когда позволила себе озвучить это самое своё «спасибо» на это самое моё «я тебя люблю». А вдруг она тогда уже ничего не чувствовала?..
В общем, если ты хочешь быть со мной (копирайтом: звучало больше утвердительно, нежели вопросительно. Хотя на самом-то деле абсолютно абстрактно), не произноси его – это слово «безумно»- никогда. Желательно даже и на уровне просто мысли. А как ты думаешь, мысли – это просто?

Кстати, у меня все тот же будильник. Он просил передать вам привет и то, что он каждый день (точнее каждое самое раннее утро) исправно голосит,  призывая меня, сонного, к труду и обороне. Кстати, на работе я уже заделался важной птицей. Ибо с сознательного возраста у меня было две сферы отдачи – любовь и работа. Так что теперь только работа. Вчера ко мне заходил начальник. Сам заходил. За сахаром. Я решил изощриться и угостил его тростниковым (знаете, коричневый такой). Забавно. Сначала дорогой начальник посмотрел на этот мой сахар очень скептически. Потом не менее скептически посмотрел на меня. Сказал в шутку: «отравить меня хочешь»… Потом помолчав, прибавил: «он же абсолютно не сладкий…» Мда… «Еще какой сладкий» - ответил я. – «Вы сначала попробуйте, а потом приходите еще за добавкой…» Ну… что я вам могу сказать – долго ждать не пришлось. Начальник заходит теперь каждый час. За сахаром. И только – за тростниковым. Так что вы тоже, если надумаете, приходите ко мне пить чай с тростниковым сахаром. Я вам даже пропуск выпишу. Я же важная птица. Ну так вот… Это было вчера… А сегодня на этой самой работе я думал об очень важной вещи. (Конечно же, не о работе и даже вовсе не о сахаре). В результате всех этих своих долгих, порой взаимосвязанных, порой же – взаимоисключающих суждений, я сумел сформулировать и даже прошептать самому себе очень занятную фразу. Кстати, эту фразу я очень часто слышал от других. Она меня смешила. И заставляла невольно улыбаться. Улыбаться с чувством «сочувствия». Ведь мне казалось, если человек способен такое сказать (я уж даже и не говорю о том, чтоб такое почувствовать), мне казалось, этот человек потерян. Не для кого-то в глобальном смысле, а для самого себя – потерян. Но сегодня это сказал я. И что самое удивительно – я вовсе не почувствовал себя потерянным. Более того, я почувствовал огромное облегчение. Может, потому что автоматически исчезли обязательства и ответственность??? Но, обрадовавшись, этому сказанному, я поспешил им, этим вышесказанным, поделиться с самым дорогим мне Человеком. Я написал смс-ку в Питер. Девушке-стихоплету, моему душевному «родственнику» по чувственности и авантюрам. И моему самому большому Другу. Я поспешил (боялся, что опоздаю = передумаю) сообщить, что на самом-то деле любви не существует. Нет ее. Просто нет. Не было и быть не могло. Так и написал ей. Забавно, но долго ждать не пришлось. И так смешно, но она со мной согласилась. Вы представляете? Ведь раньше мы даже хотели создать организацию городских романтиков. Только вот так и не выбрали, в каком из наших городов. А теперь «любви нет». И так легко это произносить, даже слегка приятно. – «Любви нет!» - очень терпкий вкус. Мне кажется, что вообще любая фраза, включающая в себя слово «люблю»/ «любовь»/ «любимый(ая)» способна вытерпеть что угодно, какие угодно согласования и подчинения. И я говорю сейчас не только о теории построения слов в предложения, а предложений – в текст. Я сейчас говорю о неком вполне сформировавшемся в моем мироощущении и будничном распорядке «Домострое». Вот так вот. И теперь «Любви нет». И самое изумительное, что Друг со мной согласна. Видимо, ее личная жизнь тоже задела ее за самые больные и самые тонкие душевные струны, а значит – самые высокие. «Ну, если уж она не верит в любовь, значит, ее действительно нет, этой любви…» – подумал я. Нет, все же на питерской крыше год назад было очень хорошо… Да-да, мы тогда читали вслух Ахматову. Догадываешься, о каком именно стихе я сейчас пишу? (ответы принимаются по почте в нашу редакцию). Если ты все-таки сдаешься, то отвечу, забегая вперед: это был стих «21. Ночь. Понедельник». Перечитай его, независимый читатель. Вообще, вот чего хочу тебе сказать:
недавно я понял, что самое главное в жизни – это литература. Представляешь, ведь люди все это чувствовали. И успели записать на бумаге. 100 лет прошло, 200, 1000 – а мы до сих пор читаем и восхищаемся. Вот он – источник бессмертия души. Все-таки классика – это прекрасно. А поэзия – отдельный разряд электричества чувств. Скажи, ты это понимаешь? Или я пишу все это просто так. И вот мой тебе совет – почитай Ремарка. И Цветаеву. Кстати, интересно, а в трудовой книжке могут написать слово «поэт»? А если могут, интересно, а поэты тоже выходят на пенсию? И еще, что самое интересное – а в каком возрасте у поэта наступает эта самая пенсия? Может, у меня этот возраст уже настал (???). Ведь это профессия, с самым большим риском для жизни, с самым большим коэффициентов страхования от несчастных случаев и профессиональных заболеваний, ну мне так кажется. А может, мне сесть сегодня вечерком дома за чашечкой чая и сочинить новый Трудовой Кодекс, а заодно и вытекающий из него - Налоговый? Заработаю на патенте. Наверное.

А мне хочется чего-то нового. Знаешь, меня пугает, что абсолютно все, чего мне хочется, сбывается. (Я сейчас не имею в виду написание Кодексов). Но вот правда… стоит только захотеть чего-то очень сильно и приложить к этому хоть долю своих сил и инициативы, как все – бери и получай. И это пугает, на самом-то деле. А может, я просто хлебнул уже многовато. Ведь успех нужно заслужить, его нужно добиться. Но зато когда добиваешься раз за разом, он вызывает безоговорочную реакцию привыкания. И от этого становится, во-первых, тоскливо, во-вторых пусто. Потому что не знаешь, что делать дальше – через какую планку еще следует прыгнуть, чтоб что-то почувствовать. А ведь так хочется, чтоб цепляло. Зацепи меня, если сможешь. Ну пожалуйста… Я так хочу, чтоб в мой душе кипело ощущение Тебя… Кто Ты, а главное – где Ты, моя Точка Кипения?..






Глава 3. Точка_кипения. Моим учителям жизни.

-Что у вас там кипит, профессор?
-Это мой мозг кипит. Все никак не выкипит.
-Профессор, а какая у мозга точка кипения?
- У моего мозга эта точка равна еще одному твоему слову…
-Ну тогда я буду молчать, профессор…
 ………………………………………………………………Профессор???

Совершенно недавно я начал понимать своих преподавателей. Так получается, что у меня достаточно хорошая слуховая память. И вот я запоминаю не только начитанный нам материал, что называется «по теме», но и то, что преподы как бы «бубнят» себе под нос между строк. И вот я начал их понимать. Да-да.
Все-таки меня восхищают люди, которые связывают свою жизнь с преподаванием. Желание донести до другого человека некий проверенный пережитком десятилетий, а зачастую и веков, опыт – причем, безусловно пропущенный через личное сознание и мировоззрение товарища преподавателя. Может быть, в этом и заключается высшая степень пирамиды Маслоу в отношении этой профессии – самовыражение и признание. Самовыражение – безусловно. А вот признание – получается ли оно в конце преподавательской карьеры и зависит ли это от возраста? Опять разговор сводится к пенсии. Бррр…
Знаете, что есть счастье? – Счастье, когда рядом с тобой есть человек, который вдохновляет тебя своим примером, у которого хочется учиться. Мне с этой точки зрения, как и с любых других точек_зрения, в жизни очень повезло – на таких людей. Меня всегда – с детства – окружали образованные люди. Прежде всего, родители. Потом уже друзья родителей. Потом родители друзей. Ну а потом уже я и сам начал взрослеть и выбирать себе собеседников, которые в результате безоговорочно становились моими друзьями. Это очень интересно. Я люблю две категории людей – умных и талантливых. Вот мне очень повезло на умных. Хотя, если подумать, ум – это же тоже своего рода талант. Но я сейчас немножечко о другом думаю, произнося слово – талант. Талант – это то, что делает человека абсолютно уникальным и индивидуальным, несмотря на то, что в нашем бесконечном разнообразии видов нет ни одного абсолютно идентичного экземпляра. Меня восхищают поэты. Вот честно. И это уже вовсе не врожденный инстинкт восхищения, а приобретенный. Примерно, лет в 17. Никогда не забуду свои эмоции после того, как Тайна прочла мне, безусловно наизусть, Маяковского «Флейта позвоночник». А вообще, слово «талант» похоже на слово «тайна». Господи, это самый талантливый человек, которого я когда-либо встречал. Может быть, поэтому все есть так, как есть. Я влюбляюсь в талант. Я его люблю. И люблю навсегда. Потому что кто-то когда-то сказал, что «талант не пропьешь». Господи, интересно, а в меня девушки влюбляются тоже за талант? Или все же за ум? Хотя, нет. Девушки за ум любить не будут. Им только талант интересен, ну то есть, он способен привлечь внимание. Хотя, вот что… наверное, можно разлюбить – за отсутствие оного, то есть «ума».  Вот еще одна моя проблема – я до сих пор ищу причину. Такую причину, по которой можно раз_любить. Из состояния «люблю тебя безумно». До состояния «Спасибо».

Певица Земфира. Ну зачем? Ну зачем надо было так назвать альбом, а? И тем более именно тогда.

Кстати, Земфира мне его и подарила. Честно. Из ее рук я его получил. Подержал в своих двух. Повертел туда-сюда. Беленький такой, чистенький. В лицензионной обертке. Все как надо. Да и «из рук в руки», как говорится. Но я же не как все… Я не умею, как все… Я не умею просто… Так что дальше последовал очень изумительный поступок – в моем репертуаре. Я улыбнулся ей, протянул обратно и сказал: «Спасибо… Спасибо за «Спасибо». Но у меня уже такой есть. Так что еще раз – С.П.А.С.И.Б.О.». Госпожа певица была явно в шоке. Как и толпа обезумевших от присутствия Zвезды девочек-припевочек, гордо называющих себя «девочка-скандал». А я просто пожал ей руку и пошел на Патриаршие пруды. Откуда ни возьмись с неба полил дождь, причем приличный такой дождь… Но я люблю дождь. Что касается Земфиры, то ее я тоже очень люблю. И не спроста я решил написать о ней в главе про учителей. Да, у этого Человека можно многому научиться. Силе, Смелости, Стойкости. Да. За эти 2 года я стал именно таким. И вот сегодня я опять сидел на Патриках. Светило солнце, и я думал: а хорошо ли это – быть настолько сильным и неприкаянным. Хорошо ли? Если б не было бы такой Земфиры – не было бы таких песен. Если бы не было бы меня такого – не было бы стихов. Все взаимосвязано. И ничего не бывает просто так. Сила… сила… а что такое сила? Известно, что силен не тот, кто всех победил, а тот, кто сумел выжить в одиночестве… Ох уж это одиночество. Ох уж эта сила. Сила сама по себе ничтожна. Важно – в какую сторону ты ее направляешь. Это же всем известный третий закон Ньютона. Вот и все. Выбор есть всегда. И я выбираю – жизнь.
На самом деле мы с Тайной общаемся сейчас. Очень даже хорошо, нежно и трепетно. Она мне доверяет. И я это ценю. Как-то раз она мне позвонила посреди ночи и сказала, что беременна. Я спросил: «с чего у тебя такие выводы?» А она ответила: «я только что в гордом одиночестве съела трехлитровую банку соленых огурцов…».
Вот так мы с ней живем, имея в запасе вечность времени, бесконечность расстояния и безлимитный тариф мыслей. Мне от этого очень хорошо, честное слово. Я понял, что такое любовь. А еще я понял, что я ее люблю. И она меня – тоже. Просто это совершенно другой уровень отношений. Скажу сейчас такую вещь… я знаю, что вы меня сейчас, наверное, не поймете… но когда-нибудь, может быть, вспомните эту фразу: «Я настолько люблю этого человека, что боюсь её даже поцеловать…  даже мысленно…».
Мой любимый Ремарк писал: «Ни один человек не может стать более чужим, чем тот, которого ты в прошлом любил». А Эльчин Сафарли добавил в соль перца: «Причинить нам самую страшную боль сможет тот, кто подарил больше всего счастья…»
А я добавлю – если ты сумеешь это все вытерпеть, то наступит новый виток счастья, совершенно другого счастья, счастья с другим цветом, с другим запахом, с другим вкусом. Любовь – это спираль, постоянно находящаяся в движении. Поэтому не нужно никогда сдаваться. Все, абсолютно все – в наших руках, в наших сердцах и в наших мыслях. Милая, милая моя Тайна, я тебе обещаю, что никогда тебя не потревожу. Я все сделаю, чтоб ты была счастлива – например, своим молчанием. Которое нам навсегда. А еще… еще я прославлю твоё дивное имя в своем творчестве. Эти строки будут читаемы через века. И ты останешься живой в них. Эти строки – моё сердце. И это сердце никогда не умрет. И Ты в нем – тоже. «Мы будем жить вечно», как сказала Ты мне когда-то. В ту самую ночь. Ночь, которую я вспоминаю с особым трепетом. Ночь, которая расставила все и всех по местам, которая осталась в памяти возвышением над тысячами остальных ночей. Я растворялся… растворялся… растворялся… в твоей нежности… И ты была рядом…Ведь я всего лишь смотрел Тебе в глаза. Абсолютно незаметным фоном звучал телевизор. Ты всегда любила Ренату Литвинову. Поэтому, неудивительно, что мы смотрели «Богиню». «А если я умру, ты заплачешь?... Тайна, Тайна, Тайночка, а мы будем жить вечно?» - «Да, Солныш, конечно же, будем. Ты и Я. И больше никого и ничего. Знаешь, вообще умирать нестрашно, не больно.  Больно тем, кто остается… Так что нам не будет больно. Потому что мы никогда не уйдем. Верь мне, милый, и ничего никогда не бойся. Держи меня за руку и не отпускай. Навсегда. Только Ты и Я. А теперь давай спать, я устала…». Ты повернулась ко мне спиной. Тебе так нравилось. И моментально уснула. А я еще долго лежал, уткнувшись носом Тебе между лопаток.  Я боялся уснуть. Я боялся, что все это сон, что непременно сработает будильник и Тебя вовсе не окажется рядом. Я лежал, я вдыхал твой запах. И неожиданно для себя  понял, что рядом с Тобой я действительно никогда не умру. Но это не главное, Главное то, что рядом с Тобой я действительно жив. И я боюсь не того, что когда-нибудь наступит день, когда я захочу умереть, я боюсь лишь того, что когда-нибудь наступит день, когда я перестану хотеть жить. 
Я разгадал его, этот «знак бесконечность». И я дарю его Тебе. Милая моя Тайна. Прости, если сможешь, мне эту мою буквенную страсть. Но только так я могу быть с тобой рядом, не задевая Тебя тактильным контактом. Ведь я люблю тебя… Люблю Тебя – безумно… И пусть это останется последней строчкой, которую ты услышишь от меня. Пусть все останется так.  Я люблю Тебя. Люблю безумно. Мы будем жить вечно. Точка.



………………………………………………………………………………...


То4ка.

Сбудутся линии, сбудутся точки,
И мне не страшно, что - очень возможно -
Сбудется каждая из моих строчек.
Сбудется именно так, как ей дОлжно.
(Люсьен)

Я долго не знал, что написать. Но все случилось само собой. Ты пришла слушать, как я читаю стихи. Когда я наконец-то вышел на сцену, я поймал себя на мысли, что думаю не о тексте, а о Тебе. (Ты помнишь, как я чуть было не упал, самому даже смешно стало). Я думал о том, что Ты сейчас меня видишь и слушаешь. Я даже думал о том, как я сейчас выгляжу в Твоих глазах. Я чувствовал Твой взгляд на своем правом плече. Тебя зовут То4ка. Мне кажется, что это судьба… Ну правда, так кажется. Я сейчас напишу заключение рассказа вовсе не литературным языком. Сейчас у меня просто слова не вяжутся в предложения. Слова вообще куда-то исчезли… Одни только мысли… О Тебе, о Нас, о То4ках. Я просто боюсь, что забуду суть. Я просто боюсь опоздать. Сейчас Ты в Питере. И Ты спишь. Скоро проснешься и я скажу Тебе, что я дописал эту прозу. Скажу, что поставил точку. Знаешь, а мне всегда казалось, что творчество – это лучший способ признаться в любви! И вот сейчас я спешу-спешу-спешу это все дописать… Очень романтично… Прийти к Тебе рано утром и показать Тебе это все. Сесть рядышком и слышать стук своего сердца – пока Ты будешь все это читать. Знаешь, намного страшнее читать стих одному человеку тет-а-тет, нежели целому огромному залу. Парадокс, но это так. Это же очень трепетно – посвящать что-то кому-то… Закладывать смысл и чувство в строчки… А главное – между строчками. Чтобы только Ты смогла это все понять. И оценить. Оценишь? Поймешь? Про_Чувствуешь? Что там происходит у Тебя сейчас? Как Ты там?
Ты, случившаяся так внезапно, когда лето было в самом разгаре, когда я почти перестал верить в любовь, когда уже совершенно ничего не трогало и не цепляло, Ты пришла ко мне, между прочим - в среду. И между прочим 22-ого числа. Я всегда запоминаю даты, думаю, Ты это уже заметила. Ты пришла. И я подумал, что может быть, этот день вовсе и не так плох и что опять можно жить – по средам и по 22-м числам, да и вообще – можно снова любить лето! Ты пришла ко мне. И ты придешь ко мне снова. Сегодня. Ты придешь ко мне даже завтра. А если мне удастся выжить = не разбиться на этих высотах, созданных Тобой (мне так лестно и сладко думать, что сейчас только для меня, для меня одного), Ты вернешься ко мне в воскресенье, когда в этом сонном городе не останется ни одной души. Все исчезнет, возвышая нас над повседневной обыденностью. Ты представляешь, мы научимся летать… И с этой высоты вся наша прежняя жизнь покажется нам не больше, чем муравейником. Или, если хочешь, пусть это называется улей. Но нам это будет уже не страшно, не опасно. Впитав в себя новые возможности и ощущения, мы не сможем вернуться прежними, если конечно мы вообще сможем вернуться. Что ты со мной сделала? Или делаешь? А еще сколько всего с_делаешь?.. Я же горю, но не обжигаюсь… Я же начинаю таять, но не плавиться… Твои глаза, Твой вкус и запах – отличны от мандарина, но все же они настолько родные, настолько близкие и нежные, что я начинаю пугаться, что все вновь повторяется. И я как волчонок могу найти Тебя одну в этом большом городе, даже закрыв глаза, просто положив руку на сердце и доверившись ему. Доказательство этого – я уже Тебя нашел! Ну или Ты меня… А еще вернее будет сказать – мы нашли друг друга… Через сотни дней, пробираясь через повседневность буден, мы встретились. Давай беречь это, слышишь, как самый бесценный подарок Неба.
На самом деле Ты всегда ко мне приходила. Я видел тебя в своих снах, но так размыто, что невозможно было разобрать внешние черты… Я узнал Тебя по внутреннему взрыву, который заискрил моё сердце. Просто спасибо.

С.П.А.С.И.Б.О.

Все же это очень хорошее слово. И какая разница, что будет потом? Давай жить настоящим, превращая его в «навсегда». Ведь оно тоже наступает внезапно.

А вот Ты и проснулась. Тоже внезапно! Лучик солнца залетел в мою комнату. Я сижу и улыбаюсь. Такое ощущение, что Ты здесь, со мной. (Помнишь, я просил запомнить этот момент). Расстояний не существует, «есть только любовь и память сердца», как писал Л. Н. Толстой. Пусть так и будет. Пусть так все и останется.

Всё, писать больше не могу.

Доброго утра Тебе! Самого-самого доброго!!!

Но все же… знаешь…

Настоящая любовь невозможно без страхов. Я очень сильно боюсь. Боюсь Тебя. Потерять. Обидеть. Задеть. Заставить нервничать. Боюсь. Боюсь Себя. Целиком. Боюсь своего переменчивого настроения. Милая, пожалуйста, вытерпи все это рядом со мной. Держи меня крепко-крепко и не отпускай, в такие минуты – особенно, я прошу Тебя. Дай мне щелбан в лоб, когда я случайно (неосознанно) задену Тебя. А еще, прошу Тебя, никогда не ревнуй меня – по-настоящему не ревнуй, только кокетничай для вида, если хочешь… Ведь если Ты пришла, если я впустил Тебя в себя – это очень многое значит. Ты мне веришь? Ведь только распрощавшись со своим прошлым, можно начать что-то новое. Ах, как же я хочу сейчас к Тебе. Взять Тебя за руку и не отпускать.

Долго думал, сказать или нет… Скажу… Да, Ты очень похожа на Тайну. Но, пожалуйста, не драматизируй по этому поводу. Это просто слова. И просто первая ассоциация. (Я это почувствовал тогда, когда сидел и смотрел на Тебя. И бац – хлопок – я не сдержал своих эмоций -  и сломал твою табуретку, помнишь? Именно так оно и было). Я совершенно не хочу проводить никаких параллелей. Я вовсе не ищу Её в Тебе. Это, как минимум – глупо, как максимум – подло. Ты на нее похожа вовсе не внешне, и даже вовсе не внутренне. Ты похожа на нее по той степени моего внутреннего накала, который я ощущаю, находясь рядом с Тобой. Ты взрываешь меня. И это очень приятное и настоящее чувство. Я очень хочу Тебя любить. Такой, какая ты есть, такой, какая Ты есть сейчас, такой, какой я Тебя увидел. Увидел и понял – любить можно. Любить нужно.

Любовь не нужно искать, ее нужно ждать.
И я дождался. Тебя. Будь. Прошу Тебя. Будь со мной.
Не отрекайся от меня. Пускай нам хватит сил на все.
И навсегда.

П.С. я Тебе обещаю: на Новый Год мы уедем с Тобой в Амстердам.

 

Всё, что мне нужно - это просто смотреть на тебя
И вдыхать аромат заходящего солнца.
Во время дождя услышать себя
И вспомнить: на пальцах есть кольца.

Подарить тебе время и захотеть стать ближе,
Не спать по ночам и посвящать тебе строчки.
ВЕРить в то, что ты меня слышишь,
Даже если молчу. Будь окончательной точкой

Всех моих отношений - абсолютных неравенств.
Мне так хочется остаться с тобой навсегда.
Рукопожатием судеб назовется наш танец.
Нам не страшны ни время, ни мнения, ни города.

Ведь да?

03,08,2009


П. П. С. (…)
В моем распоряжении только строчка.
А значит - Точка.
Которую только Ты можешь превратить в многоточие.
И так далее. И прочее_прочее_прочее __



.


05,06,2009 – 04,08,2009, VR