Писатель-богатырь - часть 2

                *   *   *

-- Прохор, -- начал Илья Моисеевич серьёзно, с какими-то особенными обертонами в голосе, -- будьте добры, разрешите мне пригласить Марселя сюда, к нам. Ну что ему в почтовом вагоне одному маяться.

-- Пожалуйста, Илья Моисеевич, для вас всё что угодно, -- отвечал я, -- но кто это, Марсель?

-- Странно, что вы не догадались, Прохор. Марсель, это тот самый конь, о котором мы с вами только что говорили.

-- Конь?! – воскликнул я. Согласитесь, что степень моего удивления была запредельной. Вопросы из меня начали выпрыгивать:

-- Вы что, серьёзно? Как он здесь может поместиться? Вы меня извините Илья Моисеевич, но лошадь это же огромное животное! Повернётся как-нибудь неосторожно и придавит, или сломает что-нибудь в скелете. И, наконец, как это вы его пригласите? Может быть, пойдёте за ним в почтовый вагон?

Удивительный попутчик выслушал мои возгласы спокойно. С достоинством английского пэра он начал отвечать последовательно на каждый вопрос:

-- Расположится он здесь, дорогой Прохор, очень просто. Верхних полок нет, поэтому ему ничего не будет мешать. Он сядет вот тут, с краю на диван, и лучше даже к вам, вот сюда например.

Илья Моисеевич откинулся на спинку дивана, прикрыл глаза. Он, наверное, устал; но устал как-то по-хорошему.

-- Мы с Марселем странствуем два месяца, -- заговорил после минутного молчания Илья Моисеевич. – За это время он стал для меня больше чем друг.

-- Прямо конёк-горбунок, -- опять не сдержался я.

-- Нет, что вы, Прохор. Марсель статный конь. Мастер спорта международного класса, между прочим. Сейчас на пенсии.

Заступившись за своего друга, Илья Моисеевич достал мобильный телефон и нажал кнопку вызова абонента.

-- Марсель, дорогой, мы тебя ждём. Приходи скорее к нам в купе. Не волнуйся, сосед хороший человек, он не возражает. Какой номер? А, купе номер восемь.

Мой попутчик сложил телефон. Я не хотел задавать бестактных вопросов. Но это же выше человеческих сил! Мне, кажется, вы меня поймёте.

-- Илья Моисеевич, дорогой, -- начал я, стараясь формулировать как можно корректнее. -- Я готов признать, что ваш Буцефал умён как Пелевин; готов согласиться с тем, что говорить с конём по телефону нормально; но умоляю вас, успокойте меня, скажите, как он взял копытом мобильник, да ещё нажимал нужные кнопочки?

-- Во-первых, моего друга зовут не Буцефал, а Марсель, -- отвечал невозмутимо Илья Моисеевич. – Когда нужно официально – МарсельЕз! По-домашнему Марсик, -- тут мой собеседник умилился, глаза увлажнившись, заблестели, а на губах появилась смущённая улыбка. – Во-вторых, дорогой Прохор, у Марселя на голове блютуз, и ему никакую трубку брать не надо.

Илья Моисеевич посмотрел на меня так бесхитростно, что я понял: моё агонизирующее любопытство будет удовлетворено самым честным образом, после чего мне останется только слушать и верить.

-- Последнее!!! – буквально вырвалось у меня криком души. – Но вы же ушли из дома, простите, «гол как сокОл!» Откуда эти блютуз и ваша мобила?

-- Но я же вам говорил, Прохор. Марсель в прошлом выдающийся спортсмен. Скачки выигрывал. Естественно, что у него счёт в банке, да и пенсия очень приличная. Мы вам всё расскажем. Если я что-нибудь забуду или пропущу, Марсик подскажет, -- лицо попутчика сделалось добрым, а правый глаз подмигнул.

Я в состоянии ступора смотрел в одну точку на что-то блестящее. Вопросов больше не было.

                *   *   *

В привычное и почти неслышимое соприкосновение колёс и рельс: тудА-там-дам, тудА-там-дам, тудА-там-дам… вклинилось пока ещё далёкое, но уже весомое: Бум! Бум! Бум! Бум! Конечно, возникла ассоциация с тяжёлой поступью командора. Марсель шёл к нашему вагону. Но, чем ближе он подходил, тем отчётливее я слышал, что к нам приближаются два каменных гостя. Фу ты! С этим Ильёй Моисеевичем совсем соображать перестал. Всё правильно! Ноги-то четыре!

                *   *   *

Мой удивительный попутчик рывком открыл дверь купе. На пороге стоял чемпион, это было ясно и без пояснений. Илья Моисеевич довольно толково помог разместиться Марселю в купе:

«Немного вперёд и направо, чуть назад, вперёд, стоп, посадка», -- гнедой красавец присел на мой диван. Пока Марсель разворачивался в купе, словно лимузин в маленьком дворике, я вжался в противоположный угол и почти не дышал. Наконец мы по очереди вздохнули с облегчением. Позже всех выдохнул Марсель с характерными звуками. Илья Моисеевич предусмотрительно вывесил на внешнюю сторону двери табличку - «Не беспокоить» - на английском и китайском языках.

В дальнейшем стала очевидной проницательность писателя-богатыря. Безусловно, Илья Моисеевич носил это звание по праву.

Иностранцы знающие английский, и китайцы знающие китайский, к нам не заглядывали. Двое же соотечественников всё-таки умудрились увидеть нашу компанию. Первый, прошептал едва слышно – «белочка»… всё… завязываю, -- после чего удалился решительным шагом. Второй ничего не сказал, но подумал – так вот ты какая, белая горячка… горячка белая… Оба наотрез отказались продолжать выпивку в своих коллективах. 

Настоящий писатель всегда приносит пользу, даже в часы досуга.

                *   *   *

Познакомив нас и, произнеся подобающую в такой ситуации фразу, -- «в тесноте, да не в обиде», Илья Моисеевич вернулся к своему повествованию.   

Оказалось, что идея стать Илье Моисеевичу писателем-богатырём принадлежала Марселю. Это он предложил найти на складе фабрики старых перьевых ручек уникальное перо, которое находилось там, в единственном экземпляре. Это супер-перо было точной копией обычного, только гигантского размера. Полметра в длину и сантиметров десять в ширину. (Когда-то им собирались писать объявления для ипподрома, но не нашлось специалиста.) Илья Моисеевич и Марсель нашли перо и, насадив его на черенок-посох, изладили копьё.

-- Кстати, где оно? – спохватился писатель.

Марсель что-то сказал. У меня ото лба до затылка пробежали мурашки. В отличие от Ильи Моисеевича я ничего не понял. Если попытаться передать что собой представляла речь Марселя, то я бы сослался на некоторые телевизионные передачи. Их ещё называют в народе «кошмариками». На экране только контуры какого-нибудь важного свидетеля или оперативника, или следователя, или же, наконец, самого прокурора, похожего на другого прокурора; им, этим очертаниям задаются вопросы, а те отвечают изуродованными электрическими модуляторами голосами; мало кто чего понимает, но всем страшно и особенно прокурорам. Вот на это больше всего похоже, но с поправкой, на то, что Марсель говорил очень медленно, отчего было ощущение, что величественно.

Илья Моисеевич осмотрел свой багаж и вернулся на место успокоенный. Я краем глаза увидел длинный чёрный футляр. Оно там, подумал я.

продолжение следует...   http://www.proza.ru/2009/08/04/806