Тихая заводь

                +
 Тараканы шли по широкому дубовому столу стройными рядами, то их
 левый фланг поднимался на пакеты с гуманитарными макаронами и
 эрзац картофелем, то - правый, а потом, заваливался на русские
 сухари. Вёл усачей к единственной достойной цели этой компании
 - куску старого сыра, большой рыжий, из знатного рода,
 переживший все невзгоды революции и правления большевиков,
 прячась в ендове этого же стола. Да и стол был знатной работы,
 самого царя - Петра Алексеевича, и потому, наверное, сырная
 баталия напоминала слегка - Полтавскую.
 Пруссаки, с трудом преодолев два целлофановых редута, опешили,
 увидев грузную  Екатерину Павловну, медленно пробиравшуюся с
 флангов, на кухню. Рыжий полководец дёрнулся в сторону и за
 ним вся его рать дружно прыснула со стола. - Пшли вон, нечистые,
 - буркнула старая княгиня.- Надо бы этой "Инне с вечной
 скрипкой" сказать, чтобы разобрала на столе. Да и Петька скоро
  приедет из своего Парижу, mon Deu.
  Ему, право, дела нет, ни до тараканов, ни до меня. Как же, -
 надо проведать - жива эта старуха, с её фамильным добром.
 Или пора готовиться французишкам, к мессе. - Вон их помощь, на
 столе, в целлофане, - даже пруссакам не по зубам.
  Махнув отяжелевшей рукой на ускользающие полки, она тяжело
 развернулась на своих костылях-подпорках и, шаркая,
 проследовала в комнату.- Надо бы отцу Иннокентию сказать,
 чтобы не присылал ко мне странных помощников. Им, поди,- самим
 помощь нужна.
 Что, эта, "Со скрипкою",- ясно, что ищет себе партию. Да, поди,
 - из хорошей семьи. Знаю, что сама из Малороссии, а как играет,
 - так никто не слыхал. Может у неё там шмайсер, или ложки мои,
 серебряные, к примеру - выносит. Тут Екатерина Павловна
 хмыкнула и, как бы, одёрнув себя. Прости, Господи, за грешные
 мысли. Инна девка неплохая. - Правда, неприкаянная, какая-то.
 Да и мужика этого привела ко мне, без спросу.
 Разве можно в дом всякого приводить,- хоть и пианиста.
 - Да кто их знает, нынешних. - Тоже мне, просился к роялю,
 - сыграть дозвольте. Разве они поймут, что моя ненаглядная
 касалась этих клавиш, а как играла, как играла..., этим талантом
 вся в отца, а меня за клавиши посади...
 Княгиня, подойдя к роялю, поправила ровно рамку с фотографией
 своей незабвенной дочери. - Так рано уйти из жизни, всего в
 сорок пять. На всё воля твоя, Господи, но почему так рано.
 Она замечала, что последнее время, она всё чаще стала думать
 именно об этом.  Почему так рано уходят молодые, и любимые.
 Именно из-за этого груз лет стал таким тяжелым. Одиночество
 нестерпимо, когда все самые лучшие, давно тебя ждут - там,
 где несть печали...
 Господи, помилуй,- превратилась в какую-то misarable tortoise...
 Ладно, полно, а то, отец Иннокентий - снова будет ругать за мать
 всех грехов - уныние. Увы, мне,- увы. После чего она прочитала
 "богородичью", глядя на образ "Владимирской Богоматери", тихо
 сиявший над лампадами.
 Покряхтывая, Екатерина Павловна села в своё, видавшее виды,
 кресло и предалась воспоминаниям.
 - Скольким людям помог в трудные минуты их жизни этот образ
 Пресвятей Богородицы. Пра-прабабка моя, Анна Васильчикова,
 сколько слёз пролила пред ним, постоянно живя с оглядкой и
 страхом пред  царём Иоанном. А сколько я, сама, проплакала.
 Поди, и меня, куда, в келью отправят, родственнички заезжие.
 Пока в своём уме,- не дамся.
 Верно говаривал Александр Сергеевич -... не дай мне, Бог, -
 сойти с ума, нет, - легче посох и сума... ох как верно. 
 Теперь и молиться можно сколько душе угодно, и лампады жечь.
 А как было тогда тяжело, хоть и крепость духовная была,
 необыкновенная, рядом ведь покоилась святыня - честная глава
 Преподобного, Печальника Земли Русской, батюшки Сергия. Вот и
 лежала она в этом дубовом ларце, а сверху фикус огромный,
 для верности, как страж стоял. Как в октоихе - "Тебе славим тли
  потребителя, Тебе припадаем воскресшему из гроба, и единому Богу нашему.
  Воины, стерегущие гроб Твой, Спасе, омертвели от сияния явления ангела,
  возвещавшего женам воскресение".
 Спасибо дяде, Юрию Александровичу,- светлая ему память, в Вышних.
 Надоумил,- его конспирация, тяжелый цветок поставить.- Если
 придут, Катенька, с обыском или проверкой, - так лень им будет
 тяжелый фикус ворочать. Тебе, хрупкой женщине, явно не поднять.
 Сами комиссары утруждать себя не будут, - знаю я их. Всё как граф
 говорил, так и вышло. Вот только себя не сберёг. Всю Войну мы
 его ждали, ждали. А его, милого, уже в тридцать восьмом не стало.
 Так в Бутово, в общей могилке,- косточки и лежат. А, что я,-
 дожила до старости, Господь дал. Сама, в сорок шестом, отвезла
 Святыню Патриарху. Помню, принимает дар, а в глазах его -
 благоговейные слёзы.
 А как за Святыню то боялась,- как не соблюду. Вдруг нагрянут,
 а тут полиелей лампадный. Вот и просидели тут, в полумраке.
 Иногда молебны Преподобному служили, с отцом Павлом Флоренским,
 да с Юрием Александровичем, тихо, в полголоса. А как позабирали
 их, вот тут я, истинно говорю,- струхнула.
 Опять же, не за себя,- за Святыню. Тут и мне досталось,
 вызнавали о графе Олсуфьеве, да об отце с братьямии. Почему,
 мол, с ними не уехала, а здесь осталась. Специально, поди,- зло
 нам творить.Получишь за это, своё. Три года и получила. Думала,
 увижу, или услышу что нибудь о близких, в Централе. Не довелось,
 зато,- терпеть, научилась сполна.
 Княгиня поглядела с благодарностью, как смотрят только
 на истинно близких и любимых, на разросшийся, всё тот же фикус,
 на том же ларце, на сердце у неё потеплело и она заснула
 полуденным, лёгким сном, как когда-то, в далёком детстве.

 Р.S. Княгиня, Екатерина Павловна Васильчикова, в схиме Елисавета,
 упокоилась + 1994 году, 7 декабря, в женском Никольском монастыре
 Малоярославца. В этом же году упокоился, + 12 июля, в Ново-
 Спасском монастыре архимандрит Иннокентий - Просвирнин Анатолий
 Иванович, почивший  в келье архимандрита(епископа Чигиринского)
 Порфирия Успенского,- оба были выдающимися русскими археографами,
 трудно прожившими жизнь в монастырских стенах, но раздвинувшими
 их до границ вселенских.