Тени

В Уругвае страшная бедность! Хуже, чем у нас! А знаете как мы жили в начале 90-х! – перемешивая испанские слова с английскими, сказал мне таксист Федэ, который вез нас в гостиницу от портового терминала, после того как мы вернулись в столицу Аргентины, проведя выходные в Монтевидео. - Я работал ведущим инженером на мебельной фабрике, мы делали классную мебель. Сейчас я счастлив, что у меня есть моя машина и я могу хоть сколько-то заработать в такси. Нет, жена не работает, она была администратором в крупной гостинице, но гостиницу в 96-м перекупили, много народу сократили. Сейчас она занимается по дому и делает всякие туристические штучки на продажу. Что это вы даете? В долларах? Нет, конечно я возьму. Получается с вас ...1 доллар и 72 цента, значит полтора доллара будет нормально. Нет, мы сдачи обычно не даем, просто всегда округляйте до четвертака вниз, так сейчас у нас принято. Чаевые?! - И Федэ искренне смеется над моей придурковатостью. За два доллара он выхватил из багажника наши чемоданы и сам отнес наверх в гостиничную комнату.

Середина октября. Сумерки. Весна. Жаркий, почти летний, вечер. Авенида Санта Фе. Центр Буэнос-Айреса. Мы туристично шагаем под горочку по направлению к Площади Италии, неспешно оглядывая все магазинчики сувениров, рассматриваем уже закрывающиеся павильончики цветочников (странно – вроде самое время только покупать цветы для девушек!), ларьки с газетами и титьковатыми полуголыми девицами на обложках кричащих журналов "для мужчин", заходим в продуктовые супермаркеты, прицениваемся к подаркам в хозяйственных – нельзя же приезжать с пустыми руками, неважно едешь ты из Штатов в Молдавию, из Намибии в Японию или из Казахстана в Англию. И мы совмещаем полезное с приятным - мы гуляем со смыслом. Мы познаем Буэнос-Айрес и попутно покупаем подарки.

Бостон – как Сочи. Тут нет сумерек. Бац – и в момент черно. Даже не замечаешь момент, когда еще спокойно едешь без фар и уже вдруг враз темнота. В Буэнос-Айресе темнеет как на Урале. На улицах лениво зажигаются фонари – можно зажечь сейчас, а можно – через полчаса. Разницы почти никакой. Кроме только одной. Сразу после фонарей на улицах появляются тени. Это как сигнал для них. Они появляются, вырастая как из-под земли. Хотелось бы для красного словца сказать "появляются неслышно", но это не будет соответствовать истине. Появление теней сопровождается скрипением колес-подшипников в осях огромных коробов (кубы примерно 2 на 2 на 2 метра), стуком этих колес о мостовую, о поребрики тротуаров. В остальном же тени совершенно молчаливы. Когда я впервые обернулся на этот скрип за моей спиной, пара теней молчаливо и вопросительно застыла прямо передо мной. Ола! – улыбнувшись сказал я, практически исчерпав этим свои познания в испанском, на что тени тихо растворились, исчезли из моего зрения и через секунду появились уже у меня за спиной, продолжая толкать свой огромный короб. Старшая тень держала на боку тень с огромными черными блестящими глазами. Думаю, ей было примерно с год. Старшей не было и 16. Одежда на них была... В общем аналогичные отрепья до этого я видел только на бомжах на Лафайет Сквэер возле Белого Дома  в Вашингтоне в 94-м году.

Каждый вечер в Буэнос-Айрес стекается целая армия. Безмолвная и тихая, она состоит из особей преимущественно женского рода и мальчиков-подростков. Для этой армии существуют специальные электрички, идущие в столицу в конце рабочего дня и возвращающиеся в провинции в районе полуночи. В вагонах этих электричек нет сидений, они сняты для удобства – чтоб разместить внутри огромные картонно-фанерные на колесиках-подшипниках коробы, в которые эта армия теней собирает все, что можно найти в мусорных баках столицы и получить от этого хоть какую-либо мало-мальскую пользу – остатки еды, картонные коробки для сдачи в утиль, пластиковые бутылки, жестяные банки, любые другие предметы, которые можно хоть как-то реализовать и получить от этих операций любые деньги. Электрички в сумерках выгружают из своих недр тысячи теней с сотнями коробов и в полночь поглощают их обратно в себя, но уже с коробами, полными вонючих отбросов, испортившейся еды, рваньем, выкинутым на помойку, горами мокрого картона, связками газет, сладкими и липкими бутылками и пивными банками, из которых тени сглатывают все оставшееся в них до последней капли. Назавтра с наступлением сумерек тени снова появляются в столице.

Буквально на второй-третий день видно как слаженно и организованно действует эта армия, как четко они обходят заранее распределенные между собой  участки. Мы невольно стали свидетелями "стычки" - неучтенные тени собирали "дань" с чужого участка. Как только появились тени штатные, самочинцы тут же отпрянули от "не своих" мусорных урн и пакетов мусора, выкинутых на тротуар из ближайших бизнесов. Они напоминали мне молчаливых и смиренных собак с хвостами, зажатыми меж задних ног, с тусклым равнодушием в глазах, собак, уже испытавших побои и принимающих их как что-то само собой разумеющееся, не страшное, а только мешающее выполнению их ежедневного рутинного традиционного распорядка. Они беспрекословно откатили свой короб в сторону и уставились на законных владельцев этой зоны. Те не сделали и попытки напугать или отогнать "захватчиков", только недовольно глянули в их сторону и погрузились в изучение "своего" мусора.

За все встречи с этими отверженными я ни разу не видел их сидевшими – только роющимися в кучах, толкающими короб, жующими какие-то оберточные бумаги, в которых когда-то была еда, бредущими от мусорника к мусорнику. Я не видел, чтоб кто-то из них присел на поребрик или на корточки. Уже потом мне объяснили зачем в каждый из оконных проемов первых этажей вмонтированы штыри. Посмотрите сами и вы поймете что сидеть на таком и правда будет не очень удобно, особенно при наличии неупитанного заднего места.

За все время я не слышал от теней ни слова, ни звука. Даже грудные дети у них не плачут, у меня в какой-то момент возникло подозрение, что они все немые, но потом коренные жители Буэнос-Айреса уверили меня, что это не так. Они молча толкают свои короба, умело лавируя ими по тротуарам или проезжей части, молча обмениваются взглядами, молча распределяют кучи мусора, взглядами решают что брать, а что нет, молча исподлобья смотрят на тебя, если у тебя в руках какая-либо еда или питье. Чтоб выдержать этот взгляд нужна недюжинная тренировка. Я дважды не выдерживал и отдавал свои бутылки с водой теням маленького роста. Они молча, не отрывая от меня взгляда черных бусинок, грязными руками в струпьях принимали бутылки, подходили к старшим и безмолвно отдавали им свою добычу. Смотреть на это невозможно, поэтому потом просто старался не носить больше ничего съестного в руках – все равно мне не накормить их всех.

Я не стал фотографировать тени. Хотя они б конечно ничего мне не сделали, смотрели бы наверное прямо в объектив фотоаппарата. Но я не стал. Рука не поднялась. Мне достаточно того, что я помню их лица. Без фотографий помню.

Буэнос-Айрес. Октябрь 2004.