Костры кельтских магов - глава 6

Кельтский крест.

Часть вторая
«Ночью, в лесу, друиды костры разжигали
И девы нагие вокруг них танцевали…»

ГЛАВА 6


      
     Мари-Луиза жила в замке графа Макбета уже четыре месяца. И была лишь одна проблема, которая омрачала её пребывание в этом гостеприимном доме. Дело в том, что молодая женщина чувствовала какую-то недоверчивость и холодность в отношениях с матерью Джерарда. Графиня была доброй и милой женщиной, но между тем Мари-Луиза часто замечала как мать возлюбленного пристально и строго смотрит на неё. И этот подозрительный и тяжёлый взгляд немного угнетал молодую женщину. Возможно, графиня Макбет начала подозревать, что их гостья, что-то скрывает или недоговаривает. А возможно она, как и любая мать, заметив, симпатию Джерарда к Мари-Луизе решила критичнее присмотреться к возможной невестке. В любом случае Мари-Луиза хотела наладить отношения с матерью своего возлюбленного. Так как уже давно молодая англичанка успела отметить, что Джерард очень любил графиню и её мнение имело для него большое значение. В решение этой задачи Мари-Луизе помог дар ясновиденья.  Ведь в своих снах женщина могла видеть не только будущее, но и события давнего прошлого, которые повлияли на жизнь какого-либо человека. Она могла даже чувствовать то, что ощущал этот человек, знать его мысли и понимать его как себя. То, что молодая прорицательница увидела в своём сне – о  матери Джерарда и о нём самом, помогло ей лучше узнать и понять историю этой семьи.
      
          Незримый дух Мари-Луизы ходил по замку графа Макбета, идя на голоса, доносившиеся из-за двери одной из многочисленных комнат готического замка. И вот Мари-Луиза оказалась в небольшой спальне. Несколько человек стояли возле кровати, на которой под балдахином лежал мальчик десяти лет. Ребёнок тяжело кашлял, тихо стонал и мотал головой в разные стороны – у него был жар.  Бедный мальчик выглядел очень плохо. Он был очень рослым для своих лет, но в тоже время и слишком худым. Было заметно, что с каждой минутой болезнь отбирала у него последние силы. Над ребёнком с дрожащими от волнения и страха руками стояла женщина лет тридцати. По её одеянию, манере держаться и чертам лица было видно, что это была очень благородная дама. Рядом с ней стоял мужчина, который как поняла Мари-Луиза, был врачом, а так же в комнате присутствовала  ещё одна женщина – по-видимому гувернантка мальчика. Женщины, склонившиеся над больным ребёнком, горько плакали, а врач с угрюмым выражением лица собирал свою сумку с принадлежностями для врачевания.  Он стыдливо говорил слова сострадания, качал головой и был не в силах даже посмотреть в сторону матери больного ребёнка. Время от времени доктор повторял одну лишь фразу: «Простите ради Бога. Я сделал все, что было в моих силах, но я не могу спасти вашего сына. Мне очень жаль графиня».
   «Но что же мне делать я потеряла мужа, я не могу потерять ещё и моего единственного ребёнка! Спасите Джерарда, я умоляю вас, ну сделайте же что-нибудь!» - умоляла бедная женщина, сжимая руки как в молитве. «Ах! Графиня, я сделал все, что мог, но я не умею творить чудеса. Вы уж простите меня. И поверьте, мне тоже очень жаль маленького графа Макбета» - сказал доктор, тяжело вздыхая, и раскланявшись, поспешно удалился из спальни умирающего ребёнка. Графине Макбет оставалось лишь беспомощно развести руками вслед уходящему доктору. Когда он вышел, мать больного ребёнка издала вопль отчаяния и встала на колени перед кроватью сына. Её губы лихорадочно читали молитву, а дрожащие руки перебирали чётки. Мари-Луиза всем своим существом прочувствовала отчаянный страх безутешной матери.
     Вдруг в дверь постучали. Графиня попросила гувернантку узнать кто их потревожил и зачем. Это был дворецкий. Он передал хозяйке, что двое нищих стучатся в ворота замка и просят приютить их на ночь. Графиня Макбет разрешила переночевать странникам и велела их хорошо накормить.
       Затем Мари-Луиза увидела мать Джерри, стоящую в круглом эркере одной из башен замка. Она грустно, даже трагично смотрела в большое витражное окно. Слёзы текли по бледному и измученному лицу женщины.
-  Госпожа графиня – раздался голос слуги, посади неё.
- Да – ответила та, ели слышно.
- Нищенки, которых вы разрешили, приютить, сказали, что хотели бы поговорить с вами. Они хотят отблагодарить вас за доброту.
- Скажи им, что мне ничего не надо. И прошу, не беспокой меня больше. Я никого не хочу видеть сейчас.
- Хорошо, мадам я всё сделаю, как вы сказали – дворецкий поклонился и ушёл.   
      Безутешная графиня не долго оставалась в одиночестве, чья-то рука осторожно дотронулась до её плеча. Она вздрогнула от неожиданности и обернулась. Перед матерью Джерарда стояла пожилая нищенка с плотно закрытыми, как будто склеенными глазами и распушенными длинными волосами, которые были уже наполовину седые. От его жуткого вида знатную даму бросило в дрожь.
- Кто вы? – Испугано, спросила графиня.
- Не важно кто я. Главное, что я могу спасти твоего сына от смерти, если ты согласишься на мои условия. – Сказала страница, низким слегка хрипатым голосом.
- Вы можете спасти Джерарда?! Но как?
- Это уже моя забота. Дай согласия, что выполнишь мои условия. И завтра утром твой сын останется, жив. И быстро поправиться.
-  Какие условия?
- Ты ни кому не расскажешь о том, как вылечился твой сын, и кто его вылечил. Ты доверишься мне целиком и полностью. И не будишь мешать лечению. Ты разрешишь мне и моей дочери остаться в лесу, что принадлежит тебе. Согласна?
- А где гарантия, что вы ему поможете?
- Гарантии?! – переспросила странная нищенка, ухмыляясь. – Разве нужны тебе гарантии. Твой сын обречён на смерть. Я могу, спасти его или нет. Или ноль или плюс. Хуже ему всё равно не будит. Так, что ты согласна на мои условия?
- Да – ответила графиня Макбет решительно, а глаза её были полны отчаяния и страха. – Разве я могу отказаться от последнего шанса спасти моего единственного ребёнка?!

     Следующее, что увидела ясновидящая, была круглая поляна в дубовой роще, освещенная светом луны. Была полночь. Больной мальчик лежал на белых простынях  в центре круглой поляны. Ребёнок был полностью обнажён и весь покрыт дубовыми листьями. Рядом странная нищенка, что-то шептала и разводила костёр. Когда пламя разгорелось достаточно сильно и хорошо осветило лицо женщины, Мари-Луиза узнала в ней кельтскую жрицу, которой помогала её беременная дочь. Да, это были те самые друиды, с которыми Мари-Луиза познакомилась этой зимой в лесу графа Макбета. Только все действующие лица этой мистерии  выглядели на тридцать лет моложе.  И вот кельтские жрицы начали произносить какие-то заклинания – сначала над костром, потом над больным мальчиком. Затем друиды стали ходить вокруг пламени, а потом вокруг ребёнка. Через некоторое время старая кельтская жрица, достала из узелка какую-то стеклянную колбу с белой мутной жидкостью, вытащила из неё пробку и поднесла к губам больного мальчика.
- Что это? – взволновано, спросила мать ребенка, испугано глядя то на колбу с непонятной жидкостью то на кельтскую жрицу.
- Это лекарство. Целебный напиток из омелы. Не бойся, нет такой болезни, от которой нельзя было бы, излечится омелой. – Ответила нищенка и влила питьё в рот ребёнку.
     Больной мальчик выпил всё лекарство и облегчёно вздохнул. Через некоторое время дрожь в его теле прошла, жар спал и ребенок, перестав стонать и кашлять. Он уснул.  На следующий день мальчик проснулся рано утром и попросил  принести что-нибудь поесть. Мать Джерарда вся засеяла от счастья, осознав, что её сын выздоравливает.

        «Значит, графиня Макбет знает о друидах, которые живут в её лесу» - подумала Мари-Луиза проснувшись. Она ещё некоторое время лежала в постели, думая о тайне, что открылась ей во сне. Но один вопрос оставался для прорицательницы не понятным: «Что могло привести к такой тяжёлой болезни Джерарда в детстве? Сейчас он выглядит в полном расцвете сил, как будто и не знал никогда никаких проблем со здоровьем. К тому же он рос в такой обеспеченной семье, окруженный заботой любящих родителей, нянек, гувернанток и наверно ни в чём никогда не нуждался. Как же могли допустить, чтобы единственный ребёнок графа Макбета так серьёзно заболел, что оказался при смерти?» 
      С этими мыслями Мари-Луиза ходила, задумавшись, весь день. Пока не представился удобный случай поговорить с графиней с глазу на глаз. Мать Джерарда была в картиной галереи, где на отдельной стене весели портреты всего рода Макбетов. Графиня стояла и смотрела на портрет сына, который недавно нарисовала Мари-Луиза.
- У вас миссис Сомервилль поразительный талант портретиста. Моего сына рисовали многие известные и очень талантливые живописцы, но только вам удалось передать такое поразительное сходства и внешности, и характера Джерарда – сказала графиня Макбет очень торжественно, но в тоже время искренне.
- Благодарю вас, графиня. Слышать от вас такой отзыв мне больше чем приятно. Я очень польщена. И мне было приятно писать портрет вашего сына. Граф Макбет по-настоящему неотразим и великолепен. Даже страшно представить, что он серьёзно болел в детстве. Так сильно, что мог умереть.
- Откуда вы знаете это? – Спросила графиня Макбет шокированная услышанным. – Слуги вам рассказали? Немедленно скажите, кто вам про это сказал, я настрого приказала никому никогда не говорить об этом!
- Нет, не беспокойтесь! Мне никто ничего не говорил. Я сама узнала.
- Но как?
- У меня есть дар – ясновиденья. Я могу видеть не только будущее, но и события давно минувших дней.
-  Невероятно! – Воскликнула мать Джерарда и широко раскрыла глаза от удивления. – Но почему вы решили рассказать мне об этом? Вы не боитесь осуждения? Ведь пророчество и ясновиденье порицается церковью! 
- Но вы ведь ни кому, не раскроете мой секрет.
- Почему вы так в этом уверены?
- Потому что вы сами много лет назад нарушили церковные заветы. Вы согласились произвести над вашим сыном языческий обряд, чтобы спасти Джерарда, когда он тяжело заболел в детстве. Ведь поэтому друиды, которые вылечили  вашего сына, тайно живут в вашем лесу.
- О! Не может быть! Вы всё знаете! Никто, даже мой сын не знает, кто и как вылечил его. Значит, вы действительно обладаете даром прорицания! – Совсем изумлённая сказала графиня Макбет, не отводя глаз от Мари-Луизы.
- Да, я действительно с детства обладаю этим редкостным даром. Но одно я всё же не смогла узнать и понять. И если вы не сочтёте за дерзость и наглость моё любопытство, то прошу вас, скажите, как получилось, что вас сын так серьёзно заболел? Сейчас он выглядит таким здоровым и крепким. И вы наверняка заботились о нём и опекали его всё время. Как же так получилось, что граф Макбет так страшно мог заболеть в детстве?
- Ох! – Вырвался тяжёлый вздох из груди графини, и она опустилась в массивное барочное кресло. И сделав жест рукой, шотландская графиня попросила Мари-Луизу сесть напротив неё. – Мне не легко вспоминать это. Но я почему-то верю вам, что вы не используете во зло мою тайну. Ведь я уже давно заметила, что вы очень симпатизируете моему сыну. И вы ему тоже очень нравитесь. Я ещё никогда не видела, чтобы Джерард так томно и нежно смотрел на кого-то, кроме вас, моя дорогая.  У вас обоих глаза просто сияют от счастья, когда вы смотрите, друг на друга – глубоко вздохнув, графиня Макбет продолжила – возможно, вы правы и мне действительно стоит поделиться с вами свои горем, тем, что давно уже омрачает мою память. Я ведь никому не смела, рассказывать об этом. Хотя мне давно хотелось открыть кому-то душу. Трудно держать всё в себе. – С глубоким и обречённым вздохом сказала графиня Макбет и через минуту задумчивого молчания, начала свой рассказ. – Ваше удивления тому, что мой сын тяжело заболел, когда ему было десять лет, не напрасно. Джерард родился и рос очень здоровеньким и крепким мальчиком до того рокового, для нашей семьи, года. Мой сын никогда ничем не болел, даже простудой. Он очень быстро развивался – физически и умственно. Джерард без преувеличения, всегда был очень способным и талантливым мальчиком. Хотя до двадцати пяти лет он был, возможно, слишком худощав для своего роста. Но такое часто бывает с высокими молодыми людьми атлетического телосложения. Уже к тридцати годам Джерард возмужал и стал значительно крепче, набрав необходимую мышечную массу. 
        Так вот, ему было тогда десять лет. Как вы знаете, после заключенного в январе 1707 года союза между Англией и Шотландией произошло восстание якобитов в сентябре 1715 года. И мой муж участвовал в нём. Но не прошло ещё и трёх месяцев, после начала восстания как отец Джерарда был убит. Мой сын очень любил его. И он похож на своего отца как две капли воды. Джерард весь в покойного графа Макбета – отчаянно храбр, стоек, вынослив, щедр, великодушен, с горячим сердцем и чуткой душой, с огромным чувством патриотизма и любви к своей родине и соотечественникам.  Судьбе было угодно дать мне и моему мужу только одного ребёнка. Хотя мы бы любили Джерарда, даже если бы у нас были и другие дети. Но так уж получилось, что первенец стал нашим единственным ребёнком. И для нас с мужем, не было ничего дороже Джерарда.   Все наши надежды были связаны с ним одним. И граф Макбет поддержал восстание якобитов ради будущего нашего сына и ради всех шотландцев. Но эта попытка оказалась напрасной. Восстание как вам уже известно, было подавлено. Я потеряла мужа. А когда маленький Джерард узнал, что его горячо любимый отец погиб, с сыном  впервые за десять лет жизни случилась истерика. Он впал в глубокую депрессию, не мог ничего есть, почти не спал. Бессонница не отпускала Джерри ни на одну ночь. Я и все нашим родные и близкими люди были безутешны из-за смерти моего мужа. Но Джерри был ещё совсем ребёнок, и ему было особенно тяжело перенести эту первую большую потерю в его жизни. За полгода он совсем измучился, похудел так, что смотреть на него было невозможно больно. У него совсем не было сил. Мы утешали его как могли. Но всё было тщетно. А потом однажды утром, где-то в апреле, он вошёл в мою комнату с узелком в одной руку и с мечом отца в другой. Джерри сказал серьёзно: «Я пойду поднимать новое восстание!  Я отомщу за папу! Я докажу, что он сражался не зря!». Конечно, я остановила его. Но ведь Джерри такой упрямый! И ночью, даже в сильный ливень с ледяным ветром всё равно попытался уйти из замка. Только моё материнское чутьё подсказало мне это. И я вовремя успела догнать сына в нашем парке. Но он уже достаточно сильно простудился и тяжело заболел. Несколько дней его трясло, у него был жар. Джерард так кашлял, что охрип и не мог говорить. У его измученного голодом и бессонницей тела не было сил бороться с болезнью. Доктор сказал, что сердце Джерри сильно пострадало из-за перенесённых переживаний, а теперь болезнь ещё больше ослабила маленькое детское сердечко. И все врачи, которых я приглашала, как один говорили, что они не могут спасти Джерри. Я была в отчаянье. И когда появились друиды и стали убеждать, что смогут спасти Джерри, я поняла они - моя последняя надежда. Я знала, что совершаю большой грех, но мучение и возможная смерть моего единственного ребёнка были для меня сильнее страха перед карой Небесной. Я готова была гореть в адском пламени, лишь бы мой сын перестал страдать и поправился. Поэтому я согласилась провести над ним языческий обряд. Это был мой последний шанс спасти смысл моей жизни. Я не жалею о том, что сделала, ведь мой сын остался жив. И я знаю, что поступила бы так снова. Лишь бы спасти своё дитя от гибели. Конечно, я люблю Бога, но сына своего я люблю больше. Больше всего на свете. И это сильнее меня. Я бы себя отдала на растерзание, если бы знала, что это спасёт моего ребёнка. – Графиня Макбет договорила и тяжело вздохнула.
      Её пухлые щёки пылали от волнения и руки дрожали, сжимая шелковую ткань роскошного платья. На глазах  пожилой женщины заблестели слёзы от воспоминаний пережитого горя.
- Не беспокойтесь. Вы всё правильно сделали. Я бы также поступила на вашем месте. Думаю, что любая хорошая мать, тоже решилась бы, на что угодно, лишь бы спасти своё дитя. – Сочувственно сказала Мари-Луиза и дружески сжала ладони матери Джерарда. Та улыбнулась ей с выражением глубокой признательности и благодарности за понимание и сочувствие. – Не бойтесь я ни кому, не раскрою вашу тайну, даже Джерарду.
- Спасибо, милая. Я тоже обещаю хранить твой необычный дар в секрете.

        С того момента между матерью и любимой женщиной графа Макбета возникла полная идиллия, взаимное понимание и уважение. Между этими двумя женщинами была разница поколений, разница в национальности и происхождении, разница характеров, темперамента, но их объединяли две вещи, которые были гораздо весомее всего остального – во-первых, они обе – каждая по-своему, любили одного мужчину и, во-вторых, они обе знали секрет друг о друге.  Тайны, которые могли в одинаковой степени повредить им обеим. Но, ни смотря на дружбу, Мари-Луиза всё же не решилась рассказать матери Джерарда об её танцах с кельтскими жрицами в ночь на праздник кельтской богини Бригитты. И вообще о том, что она виделась с язычницами. 

         Граф Макбет в свою очередь был настолько рад тому, что его любимая женщина и мать подружились, что его любовь к Мари-Луизе стала ещё сильнее.  И в знак своих чувств и признательности, он подарил молодой женщине очень дорогую вещь.
- Милая, я хочу подарить тебе одну из главных реликвий нашей семьи. Прими это в знак моей любви и преданности – сказал граф Макбет и протянул Мари-Луизе крест.
      Это было старинное золотое распятие, украшенное драгоценными камнями. Оно состояло из двух частей – креста и круга расположенного посади него. Освещенный светом от горящей свечи, древний символ веры ослепительно сиял, в руках молодой женщины. 
- Этот кельтский крест принадлежит нашему роду уже несколько столетий. Начиная с того времени, как христианская вера пришла в эти края.  – Продолжал Джерард – Говорят, что это распятие подарил прародителю нашего рода один из первых миссионеров, который принёс христианскую веру в Шотландию. Мой дальний предок спас этого святого человека от насильственной смерти. И тот, в знак благодарности, подарил ему это распятие. Говорят, что он наделил этот крест, необычайной чудотворной силой, которая никогда не даст нашему роду вымереть. И это распятие всегда будит спасать от гибели наследника рода. Чтобы он смог продолжить его. Возможно это лишь миф. Но ведь не зря же говорят, что во всяком вымысле есть доля правды. На протяжении нескольких столетий этот крест защищал и оберегал нашу семью. И я надеюсь, что это распятие будит оберегать и защищать тебя и нашего ребёнка. Только ты должна верить в его спасительную силу. Всем сердцем.
- Я буду верить, Джерри. Обещаю. Спасибо, я очень тебе признательна. Я не знаю, сможем ли мы когда-нибудь пожениться. Но нас и без законного брака и обручальных колец всегда будит объединять – наша любовь, наш ребёнок и этот кельтский крест, который станет символом нашей любви и объединения наших судеб. Где бы я ни была, что бы со мной ни было, я разделю с тобой любую ношу, все твои беды и горести. И помогу нести твой крест. Я буду твоей поддержкой и опорой. По дороге судьбы я буду твоей вечной спутницей. И куда бы ты ни пошёл - я последую за тобой. Я не буду гадать, что нас ждёт впереди – или рай или ад, всё равно. Лишь быть рядом с тобой.
- И ты никогда не захочешь вернуться назад, даже если того потребуют обстоятельства? – Спросил Джерри, пытливо глядя на Мари-Луизу.
- Нет мне дороги в мой брошенный край. Слишком много мостов уже сожжено позади. Мне будит очень трудно перенести разлуку, не только с тобой, но и с твоей прекрасной страной – Шотландией.

     Как-то вечером, англичанка всматривалась в крест, подаренный Джерардом и вспоминала его рассказ об этом символе веры. Мари-Луиза подумала, что возможно, когда её возлюбленный серьёзно заболел в детстве и был на краю гибели, не языческий обряд спас его и не отвар из омелы, а это древние распятие.  Ведь после смерти своего отца, он остался последним из своего рода и чудотворный крест спас Джерарда, чтобы тот продолжил свой род.