Бастильский марафон. Триптих

Бастильский марафон

Отборный студенческий народ в составе двадцати трех человек безмятежно ехал к месту событий.
Событий как таковых в общем-то не ожидалось. Надо было всего-навсего пробежать по трассе Колчино-Столица, от небольшого поселка до университетской арки, не спеша, не напрягаясь, каких-то километров сорок.
Это мероприятие было приурочено ко дню взятия Бастилии, но поскольку в июле уже начинались каникулы, то решили его провести досрочно, сразу после сессии. Понятно почему бастильский, но не понятно, почему именно такой выбор.
Все очень просто. Забег организовал профком факультета французского языка. Вот теперь, по-моему, все ясно.
Профсоюзный вожак, прозванный между сокурсниками Активистом, объявил, не доезжая до места старта:
– Господа, марафонцы! Мы не хотели раньше времени вас интриговать, чтобы отбор прошли наиболее выносливые и достойные. Но сейчас я могу сказать, что призеров ждут особенные награды… – И сделал паузу. Тишина зависла в салоне автобуса, и только шум шелестящего шоссе, образовавшийся в результате соприкосновения колес с асфальтом, накладывался легким фоном на эту тишину.
Как хороший актер, выдержав многозначительную паузу, Активист радостным и возбужденным голосом продолжил:
– Призеры получат в награду путевки во Францию! Мало того, победитель получит путевку на двоих! Мы не зря едим свой профсоюзный хлеб. Занимательная идея провести бастильский марафон навела нас на мысль известить об этом французское посольство. И они откликнулись на наше мероприятие, пообещав таким образом поощрить победителей.
Ура, братцы!!
– Ура!
Ответное «ура» было несколько хиловатым. Кто-то от неожиданности даже слегка взвизгнул.
И наступило время интриг. Все дружно умолкли и призадумались. Уж больно хороши призы. Если не обманут. Сколько раз такое бывало. Наобещают невесть  чего, а потом: « Ну, извините, не сошлось…».
Надо как-то определиться. Итак, двадцать три головы, или немного меньше, начали производить мыслительный процесс.
Почему меньше?! Некоторым такой приз был вообще ни к чему. В Париж каждым летом они могли съездить как к себе на дачу. Только стоило попросить об этом папу или маму. Но и в Париж не всегда хотелось, уж лучше куда-нибудь на средиземноморский пляж. Хотя бы в Ниццу или на малообитаемый греческий островок, да с хорошей компанией. Вот это здорово…
Тут я и сам удивляюсь, как такие люди попадают на бастильские марафоны. Что им там делать? Ничего на ум не приходит. Но факт есть факт: были и такие участники марафона. А что они собирались там делать, мы скоро узнаем…
Обозначилась другая, но вполне предсказуемая реакция. После непродолжительного перешептывания, напоминающего запланированный дележ призовых мест в футбольном чемпионате, активно заработали мобильные силы.
– Жорик? Привет! Ты чем сегодня занимаешься? На шашлыки собрался? Замечательно. А куда? В Берендеевку? Напрасно. Там очень много комаров. Вот в Верхутино, которое мы только проехали, их значительно меньше и речка рядом. Место отличное. Обалденно. Так что бери тачку, подруг и в Верхутино. Зачем подруг я тебе потом объясню. Жорик, не тяни резину, а быстро собирайся. Полчаса на сборы. С меня тазик коньяка. Понял? Чего так много? Ноги мыть будешь! Ха-ха! Ну, давай, действуй! Будь на связи.
Активист смотрел на этих интриганов свысока и внутри ехидно посмеивался. Ну, субчики, плохо вы меня знаете. Сезон сюрпризов еще не закончился.
 А теперь пора познакомиться с нашим главным героем. В университет он поступил после армии. Постоянно молчалив и загадочен. Безупречно исполнителен и бесподобно талантлив к запоминанию чужих языков. Природный вундеркинд. За короткие, но сильно вьющиеся волосы, он получил прозвище – Гуллит. Все попытки войти с ним в контакт отшивались непроницаемым щитом голубых до бездонности глаз. Они смотрели сквозь собеседника и этим могли довести того до душевного дисбаланса с самыми крайними последствиями. Нечаянно спросивший: «А какая у нас следующая пара?», тут же забывал, какая пара была предыдущей. И, тихо пятясь, резко разворачивался и бодрым шагом шел до первой встречной стенки. Потом, постояв у нее пару минут, внезапно вспоминал, что он еще не завтракал, и убегал в студенческий буфет, где проглатывал, не задумываясь, десяток бутербродов, запив единственным глотком кофеподобного напитка.
На дистанции Гуллит считался главным соперником. Об этом знали все интриганы. Но путевок три, если  точнее четыре, и за две можно побороться, то есть поинтриговать.
Наконец-то приехали. Место примечательное. Никто бы не подумал, что в сорока километрах, от Столицы есть заповедник Бабы-Яги. Избушки не на курьих ножках, но изрядно покосившиеся.
Активист как всегда радостно и воодушевленно приступил к делу:
– Так. Быстренько всем принять спортивный вид. Для непонятливых объясняю: наденьте спортивную форму и получите стартовые номера. Теперь хочу предупредить. Бастильский марафон проводим по правилам честной игры. Фаир-плей. Понятно? Для непонятливых объясняю: никакого попутного транспорта, никаких внедорожных отлучек, мало того, я уполномочен сообщить вам, что нашу безопасность на земле и с воздуха охраняют сотрудники ГАИ или ГИБДД, как вам удобнее. Об этом своевременно побеспокоилось руководство университета. Особо отмечу: все участники соревнований охвачены неусыпным вниманием и контролем. На вертолете, который сопровождает нас, установлена видеокамера. Нарушители правил честной спортивной борьбы будут дисквалифицированы.
И последняя просьба. Сдайте мне свои мобильники, чтобы не возникло соблазна влиять на ход  событий нашего незабываемого бастильского марафона со стороны.
До встречи, друзья, я так думаю, часов через пять-шесть у арки родного университета. Да, чуть не забыл, впереди колонны пойдет автомобиль с одним из судей, который через каждые триста метров оставит флажок, обозначающий маршрут марафона, на тот случай, чтобы никто не заблудился. На дистанции будет два промежуточных пункта, где необходимо отметиться об ее прохождении. Первый – в деревне Верхутино, второй – в столичном парке. Там же можно получить воду, соки и питательный бульон.
А теперь, все с мобильниками ко мне.
«Не повезло, – подумал один из интриганов, еще с первого курса носивший изящный псевдоним Мазарини, присвоенный ему из-за не всегда успешных авантюр, – но будет день, будет пища. По дороге что-нибудь придумаем».
– Внимание! Все на старт! Ни пуха, ни пера! Марш!
– К черту! – послышалось из пыльного далека. И растворилось в плавном стрекоте вертолетных лопастей.
Гуллит бежал размеренно, неторопливо, только изредка отмечая своим, слегка отрешенным от окружающих, взглядом флажки, поставленные на дистанции. Он хотел быть сегодня спокойным и сосредоточенным, но не получалось. Надо же так случиться, что именно в эту ночь перед бастильским марафоном ему приснились женские глаза…
Они смотрели на него так тепло, что в грудной клетке поднимались семиметровые океанские волны внутреннего цунами, которые влекло и разбивало вдребезги. Спокойствие оказалось ощутимо нарушено. К чему бы это?
Ответа не было.
Внезапно очнувшись, Гуллит увидел, что бежит в одиночестве. Его соратники были глубоко за спиной. «Скучно одному, обожду». И он направился к ближайшему придорожному валуну.
Тем временем Мазарини решил действовать с учетом изменившейся обстановки и дал своим приближенным команду всем собраться в последнем эшелоне. Наступило время распределить роли.
– Итак, слушать меня внимательно. Не видать нам путевок как своих ушей. Моя засада с  девицами на грани провала. Мы остались без связи. У нас один выход – интриговать и еще раз интриговать. Смотрите: Гуллит демонстративно над нами издевается, присел, ожидая нас на камушке, и покусывает, сплевывая, соломинку! Ему не место в наших рядах! Какие есть предложения?
– Подставим подножку…
– Мелко и постыдно, неинтересно.
– Сломаем палец.
– Интересно как?
– Подставим подножку…
– Вы что, совсем от жары свихнулись?!! Молчать!! Будете делать то, что скажу я! Вопрос первый: нужна связь! Толстый, ты разыграешь солнечный удар. Мы немного потеряем во времени, но выиграем инициативу.
Недалеко впереди семенила группа «элитных». Они не просто бежали, они – упивались бегом и собой. Все схвачено. Маршрут стал известен за неделю до событий, и они изрядно подготовились. Стимула для борьбы за победу и призы нет никакого. Если бы не одно но. Как-то папашка Крёза, предводителя «элитных», накачавшись изрядно французским коньяком, вспомнил, что катался на лыжах в горах с самим будущим президентом. И заявил, что сынок на такое не способен. Вот, для папашки и захотелось устроить цирк и доказать, что и мы не сайдингом шиты, и не один хайнекен хлебаем.
Заготовки припасены мировые. Ни одна зараза не проскочит. Так что, стучи сандаликами и не напрягайся. На пятом километре их ждала скорая помощь. Как только позади осталась первая из десяти частей дистанции, Мазарини заметил, что в команде Креза кого-то стало шатать из стороны в сторону, а сам Крез тут же направился к милицейскому сопровождению.
– Вот некстати, буквально наш план действий перехватили. Инициативу из рук вырвали. Толстый, приготовься, пришло твое время.
Гуллит, небрежно сплюнув, приподнялся с камня и, начав с мелкой трусцы, перешел на плавный размеренный бег. Мышцы сами диктовали такой ритм, и от него тело получало огромное наслаждение.
«Нет, носороги, здесь вам не армия. Здесь дорога в славный город Париж, – подумалось само собой. – Пять-шесть часов… Дудки вам, господин Активист, а три с половиной часа не хотите?»
Тут за спиной что-то шмякнулось. « Блин, как коровья лепешка приземлилась». Но, оглянувшись назад, Гуллит увидел, что происходит что-то нездоровое, и развернулся в сторону упавшего преследователя. Из-за спины летел мяукающий вой сирены внезапно появившейся машины «скорой помощи». А милиционер с жезлом вышел на середину дороги.
«Такого совпадения и в Голливуде еще не придумали», - мелькнула мысль под кучеряшками. И свет голубых глаз желанной любви сказал ему: «Иди!» Он пошел, побежал и был первым, кто  принял в свои объятия упавшую жертву. Но, не успев поднять и дать пострадавшему глоток воздуха, был придавлен торсом и остальным животом внезапно рухнувшего Толстяка.
Помощь уже оказывали троим.
– Ну, как вы?
Гуллит, очнувшись, что удивительно, улыбнулся и спросил:
– А как те?
– В порядке. Солнечный удар. Уже не опасно. Толстяк даже от госпитализации отказался. Вы с нами?
– Нет, я пошел дальше.
– Ну, с Богом.
И Гуллит, тряхнув кудряшками, поднялся, сначала медленно, а затем все более ускоряясь, устремился в погоню. На одном из пригорков за дорожными поворотами в дальней туманной дымке показалась семейка белых одноэтажных строений и вьющаяся зеленоватой лентой речушка, впадающая в небольшое озерцо. Бастильцы рассеялись на середине означенного отрезка дистанции. Он догнал головную группу на подступах к деревне Верхутино. Но не сразу понял обстановку. На пункте подпитки воду спортсменам подносили девицы в прозрачных купальниках. В реке тоже были девицы, ничем не отличавшиеся от русалок.
Сложилось впечатление, что марафонцы случайно завернули в Версальский дворец времен Людовика XVI. Гуллит, поравнявшись с Мазарини, спросил только одно:
– Что, марафон отменили?
– Ни в коем случае! Бегите, сэр! А мы подзаправимся и вслед за вами.
Что удивительно, лопасти вертолета уже не стрекотали. Как оказалось, его отозвали на какую-то срочную и секретную операцию.
– Я, борт вертолета сопровождения, прошу уточнить задание.
– Следуйте в юго-западном направлении. Поступили звонки с мобильных телефонов водителей о том, что белый «Мерседес» с огромным превышением скорости мчится в сторону Столицы.
– Кроме цвета есть еще какие-то приметы?
– Очень странный номер. Именной. «Рэд барон».
– Все понял. Выполняю.
            Простор для беспредела обозначился. И бастильский марафон продолжился. Заговорили доставленные группой поддержки «мобилы». Гуллит подумал: « Сто раз я через это прошел. Схожу с дистанции. «Фаир-плея» не будет». И оглянувшись на жирный рот Мазарини, плюнул: « Все! К черту!» Но, вспомнив свой сон, изменил решение и, проглотив стакан сока, побежал дальше, по-прежнему размеренно и спокойно. Пусть день потерян, зато забег станет тренировкой для уставшего от экзаменов организма. И тут же горящие желанные глаза ответили ему: « Я тебя жду!»
Бардак на дистанции стал особенно ощутим. Флажки на дистанции попадались все реже и реже. Куда бежать?
Приходилось ориентироваться на запахи близкой столицы. Повеяло серой, бензином, свежевыброшенной тухлой рыбой, арбузными корками и бесподобной вонью плавящегося асфальта.

* * * 
Верхутино, благословенное Верхутино, с его речкой, пляжами и изумительным ароматом чужого шашлыка. Не наедимся, так искупаемся. И к черту эти бастильские марафоны с их путевками, Парижами, голодными, небритыми неграми под мостами у Нотр-дам.
– Ребята! Ребята! Сюда! – Весело щебетали девицы в прозрачных купальниках, – Кто хочет воды? Вода налево. Подпитка справа, шашлыки на поляне.
Короче, Склифосовский!? На двадцать пятом километре Крез давно ожидал приближения марафонцев. Но когда увидел одиноко бегущего Гуллита, не поверил своим глазам: «Мой двойник так сильно отстал?» Он сам убедился, что тот пересек промежуточный финиш и направился к пункту подпитки.
В это время Лже-Крез удобно расположился меж бедер соседок и наслаждался шашлыками и питьем. Мазарини, трезво оценив обстановку, изрек:
– Нам нет равных. Мы победим. Впереди только Гуллит.  Две путевки у нас в кармане, помчались!
Заскочив в салон «Орла» и сказав Жорику бодрое: «Тазик коньяка за мной! Поехали, Маэстро!», группа интриганов быстро нагнала одинокую фигуру Гуллита и, не доехав метров пятьсот до лидера, притормозила.
– Горизонт чист, – сказал Мазарини, – спешить не будем.
И символично закинул в рот виноградину, вспомнив отлично организованный шашлык. И тут его глаза расширились до ужаса фильмов Хичкока. Аккуратно, не спеша, из лесопосадки выплыло два тела. Одно из них удивительно напоминало очертания Креза. Не может быть! Крез за нами с командой пожирает шашлыки и флиртует с девчонками, не может быть!!!
Может, не может, но Крез, не торопясь, буквально вразвалочку, следовал за Гуллитом. А до финиша оставалось всего ничего – полтора десятка километров.
Ну, Крез, ну, интриган! Это надо додуматься поставить на дистанцию двойника?! А, может, тройника… четвертника..?! Лицо, похожее на Креза… Сумасшедшие мысли вертелись в голове Мазарини со скоростью картинок на табло игрового автомата.
– Жорик, стоп! Сейчас меня хватит удар! Дайте воды! – Полил себя из бутылки и задумался. Как их обойти? Обойти красиво и аккуратно. Один прет, как Шварцнеггер на третье тысячелетие, другой неуловим, как зеркальное отражение.
– Жорик, организуй им автомобильную аварию!
– Маза, ты сошел с ума. Из-за дерьмовой путевки в триста баксов я должен уложить на асфальт пять тысяч. Маза, ты очумел, очнись!
Мазарини вылил себе на голову остатки воды.
– Ты прав! Но как их сделать?
– Давай подождем. Мы ушли в отрыв. Впереди нас только три соперника. Интересно, кто бежит рядом с Крезом? Воскресший после солнечного удара? Думай, время позволяет. Подъедем поближе, когда уйдут за очередной поворот.
– Балбес! Здесь поворотов нет, прямое шоссе!
– Подождем фуру, за ней пристроимся.
– Ладно, я пока прилягу. Голова постреливает, отдохну. Жорик, держи все под контролем.
– Есть, сэр!
«Орел» медленно покатил за Шварцнеггером и Зазеркальем.

* * *
Крез не терял времени даром. Еще пару часов назад он применил заготовку. Когда Толстяк вырубил Гуллита, и все ринулись их поднимать, он незаметно поменялся местами с пациентом скорой помощи, по обличию своим единоутробным братом. И благополучно уехал на середину дистанции. Заметьте, не в конец дистанции, а на середину. Контроль должен быть всегда и везде. Пры – н – цы – п! Даже в этой уникальной бастильской неопределенности. Да, он изначально не собирался бежать марафон. Бежать марафон – это глупо. Заработать на нем – умно.
Крез заключил пари со своим отцом, что закончит дистанцию. Мало того, финиширует в первой десятке. Папашка, изрядно посмеявшись, благосклонно пообещал за каждую позицию выше десятого места кинуть по «стольнику». Не по вшивой «сотке», а по сто тысяч «угнетенных единиц». Но с условием: все должно быть честно и непредвзято. Иначе пари теряет свою силу.
Сынок молча усмехнулся, не выдавая своей правды. «Папа, как ты умудрился, будучи таким наивным, огрести приличные горки «бабла»? И где вы последнее время видели честное и непредвзятое? В космосе? Кстати, хорошая идея – нанять спутник для слежки. Но, думаю, до этого дело не дойдет. Не боюсь и спутников – у меня двойник. Мой единоутробный пикачу! Он бегает, суетится, а я лежу и лежу, как на пляжу. И на каком километре еще сам не знаю. Будем посмотреть».

* * *
Вам важен сюжет? Или пора бросить этих пацанов в порыве их мечтаний? Вижу. Уже не брошу.
С кого начнем?
Маза на авто преследует тройку лидеров.
Во главе пробега – Гуллит-Шварцнеггер, по пятам Крез и К. За ними одно время тянулась машина «скорой помощи». Помощь была оказана. Когда Гуллит в очередной раз сделал приличный отрыв, она аккуратно «обрулила» отставшую команду Креза и спустила из салона трап с навесом от солнца и предположительного видеонадзора. Компания интриганов с превеликим удовольствием присела на ступеньки и дальше перемещалась в таком положении,  неторопливо попивая минералку.
Хорошая, уютная компания на мягких лапках, извините шинах, не напрягаясь, подбиралась к главным призам.
Нет! Этому не бывать! Маза был в ярости.
– Жорик, поехали!
– Куда?
– На кудыкину гору, мать твою! Я этот марафон закрою! Команда такая: все флажки срывать и ставить на развилках в ложном направлении. Обгоняй курортников и этого лоха кучерявого. Фиг вам, а не Франция! Фиг вам, и все!
«Орел» понесся, как сумасшедший. Гуллита обдало сильно надоевшим запахом горючки, и тут же над головой слегка прошелестели камешки местного покрытия. Хорошо, что голова в шлеме волос, был бы лысым – убили бы. Когда фигуры бывших лидеров слились с полотном шоссе, Маза скомандовал тормознуть. Выскочив из салона, он принялся топтать ни в чем неповинный флажок-указатель. И тут внезапно застыл на месте. Его осенило.
– Разворачивай машину!
– Что случилось? Как же флажки?
– К черту флажки! Лети как можно скорее в Верхутино! Приготовить группу захвата! Будем брать Лже-Креза!
Асфальтный обстрел возобновился. Гуллит на всякий случай прилег на обочину. Интенсивность челночных перемещений неизвестного «Орла» не осталась без внимания Креза.
– Похоже, наш кореш Мазарини ведет свою игру. – Крез соединился по мобильнику с координатором своего штаба. – ПСЛ? ПСЛ! ПСЛ, слушай меня! Авто с этими координатами должно плотно застрять на трассе. Андэстэнд?
– Штаб команду принял. Исполняем.
Читатель, скорее всего, предвидит последствия бастильского марафона. Возможно, он сделал ставки на отдельных участников. Не хотелось бы его сильно огорчать, но марафон – бастильский, и может закончиться чем угодно, вплоть до свержения надоевшего правительства в отдельно взятой стране.
«Привезти живого или мертвого», – буквально так команда Мазарини восприняла указания своего шефа. Интересно узнать, чем босс так покорил души приверженцев, что они готовы ради него пойти в огонь, воду и на прочие жертвы.
Машина летела на огромной скорости. Очень некстати в этот момент пересеклись пути группы захвата и защитников чести и справедливости спортивного мероприятия – вертолета наблюдения.
– Белого «Мерседеса» с именными номерами «Рэд барон» мы не обнаружили, видим белый «Опель», значительно превышающий скорость. Какие будут указания?
– Ведите наблюдение. Высылаем машину для его задержания.
Гуллит своим боковым зрением отметил: «Вот, черт, и флажки закончились. Ничего, столица рядом, не заблудимся». И неотвратимо, по-шварцнеггерски, продолжил движение.
Вертолетчики сверху наблюдали охоту на белого «Орла».
– Не ожидал такой оперативности от коллег. «Ежика» приготовили, и машина скорой помощи к ним приближается. Молодцы! Видимо, новое подразделение создали. Хорошо работают. Поздравь от нас руководство.
– Борт вертолета сопровождения наблюдает классную работу группы перехвата белого «Опеля».
– Какую классную работу? Наша машина еще не выезжала. У вас что? Кислородное голодание? Или очередное «пристаканивание»? После полета – на медицинскую экспертизу! Отбой!
– Ничего не понял. Тогда кто эти будут? Гляди, у них и «Орел» больше не летает. Приземлили. Слава Богу, на нас еще «ежиков» не изобрели. Докладывать будем?
– Пошли они к черту! Прояви инициативу, сам остаешься виноватым! Молчи!
Крезу на сороковом километре, недалеко от пункта очередной отметки бегущих, оставалось только встретить «скорую» со своим двойником. Она должна забрать «пикачу» с дистанции. Стратег хотел убедиться, что все исполнено в точности, как им задумано, и потом лично закончить дистанцию – с карманами набитыми «зеленью» и миллионом в рюкзачке за спиной. Прощайте, времена вечного клянчания «зеленой» капусты у прижимистых предков!
Мечты, мечты – в чем ваша сладость?
Маза устал ждать «местеносцев». Попали в пробку – первое, что по привычке пришло в голову столичного жителя. Потом, вспомнив, где он находится, процитировал классику: «Видимо, что-то не сошлось…», – и, сиротливо нахохлившись, мелко потрусил к родным, столичным берегам. Авось, дело еще выгорит.
Крез доедал последний гамбургер, когда увидел фигуру конкурента, куда-то торопливо семенившего в легкой дымке, исходящей от нагретого солнцем асфальта. Он внезапно понял, что явка «подпольщика-пикачу» накрылась и пора самому спасаться бегством. Период безмятежного, комфортного времяпровождения разрушен чьей-то невидимой, безжалостной рукой. «Нигде не найти нам покоя».
– Нет! Не дождетесь! – и с крейсерской скоростью Крез полетел вслед за Мазой. «Стольники зелени» на дорогах не валяются, дорога – место их приобретения.

* * *
Гуллит в абсолютно скучнейшем из-за бездарно потраченных сил и времени состоянии, от нечего делать, стал поглядывать на отдельных прохожих, попадавшихся на пути.
«Интересно, а этот куда направляется? Вырядился как павлин: галстук, портфель. И без машины? Странно. Видимо, аферист. Собрался умыкнуть наследство очередной старушки? Германн на пути в чертоги пиковой дамы. Стоп! Какая-то муть приходит в голову. Последствия марафона? К черту марафон! Добегу до финиша и сразу же в сауну, отмоюсь от въевшихся запахов».
И тут, на ближних подступах к университетской арке, он почувствовал на затылке легкое  жжение. «Неужели солнечный удар? Так и до финиша не доберусь. Позор джунглям!»  Он оглянулся и встретился со своим сновидением.
Легкой походкой, беззаботной до самоотречения, грациозное, как летящая лань, женское создание двигалось в одном с ним направлении. Именно взгляд ее пронзительно голубых глаз произвел такое странное воздействие на Гуллита.
– Девушка, я не уверен, что правильно бегу. Вы не знаете, где находится финиш сегодняшнего марафона?
– Метров триста вперед и потом поворот направо. Цветочная арка – и есть место финиша.
– А вы здесь учитесь?
– Да.
– На каникулах?
– Нет, я временно работаю секретарем приемной комиссии.
– И у вас можно записаться на первый курс?
– Можно. Но, по-моему, вы уже и так студент.
– Я только сегодня понял, что не тому учусь. Я обязательно к вам приду.
– Приходите.
Уже пересекая финишную черту, с накинутым на шею скверно пахнущим лаврово-можжевеловым венком, Гуллит подумал:
«Спасибо тебе, Бастилия! Я знаю, что тебя давно нет, снесли и разрушили. Но все равно, спасибо!»
P. S. По поводу призовых мест Креза и Мазарини было подано два протеста. Причем они умудрились накатать «телегу» друг на друга. Решения пока не принято, но папаша Креза заморозил выплату обещанных денег на неопределенное время. Гуллит через три месяца женился. Находясь в свадебном путешествии в Париже, молодожены посетили то место, где когда-то стояла легендарная своей беспощадностью тюрьма.


 
          Зеленая собака

                Не бойтесь зеленой собаки!
                …Если она, конечно, живое существо.
 
     Две тяжелые корзины, толкаемые животом, достойным чемпиона Японии по борьбе сумо, заполнили собой весь тамбур скорого поезда Юг-Столица.
     – Гражданин, с багажом в вагон нельзя! – попыталась воспрепятствовать процессу заселения остроносенькая, от чего-то злая с утра, проводница.
     – Деточка! Где ты видишь багаж? Это мой завтрак. Взял с собой в дорогу слегка перекусить, соседей угостить. И тебя, голубушку.
     Держи южный арбузик. Сочный, свеженький, вчера с собственной бахчи привез. Попробуй, язык проглотишь.
     Остроносая крепость сдалась, не выдержав натиска.
     Попутчики Аполлона Аполлоновича, веселого пассажира, которого близкие друзья между собой величали Апапычем, были им просто очарованы и великодушно простили свои частые отлучки в крайние помещения вагона.
     Младшая сестра, позвонившая из Англии, попросила Апапыча проведать родного племянника. Она с мужем надолго увязла в заграничье. Современные Бонни и Клайд, с двумя «вышками» образования, рубили фунты, не отходя от кассы, наподобие русского мужика, шинкующего на зиму кочанную капусту.
     Ввиду такой занятости, нужен был периодический, заботливый присмотр за сыном, который остался один в четырехкомнатной столичной квартире. Выполняются ли студентом пятого курса факультета естественных наук их строжайшие заповеди: не пить, не курить и девчонок  не водить?
     Здесь Апапыч усмехнулся бы в несуществующие усы: «Кому водить? Ботанику? Эх, сестра! Отстала ты от жизни в иноземных-то краях. Учится твой сынок. И не только в университете, но и у меня, родного дяди, тренера по восточным единоборствам и многократного чемпиона края по айкидо. Вот так-то».

* * *
     Квартира сестры встретила Апапыча полным молчанием.
     – И где же наш сорванец? Зря я телеграмму не послал. Думал застать врасплох, хотя «доверяй, но проверяй» - не мой принцип. Напроверялся. Спрошу у соседей.
     Не успел он дотронуться до звонка соседской квартиры, как дверь открыли и приятный, слегка жеманный голос пропел:
     – Здравствуйте, Аполлон Аполлонович! Какими судьбами? Мы стали вас понемногу забывать…
     – Здравствуйте, Изольда Никитична! Вот приехал к племяннику, не предупредив, и промахнулся. Никого нет дома.
     – Ах, эта молодежь! У них одно безрассудство в голове. Я уже ничему не удивляюсь. Потерянные во времени. Чего от них еще можно ожидать, когда собственные родители чуть ли не с пеленок тыкают их носом в компьютер? Тыр-тыр! Какое варварство!
    Но и вы хороши! Слать телеграммы в век мобильной связи! Нонсенс! Нонсенс, мой дорогой Аполлон Аполлонович!
     Что мне с вами делать? Проходите, редкий гость. Напою вас чаем. Что еще может предложить одинокая женщина… странствующему…рыцарю?
     Корзины благополучно перекочевали в соседские чертоги и там ждали развития событий.

     События не заставили долго себя ждать. В это время заочный подопечный Апапыча, известный нам по бастильскому марафону Жорик, слонялся у дверей университетской лаборатории. Вот с этого места поподробнее.
     Жориком его прозвали друзья детства, с которыми он еще в годовалом возрасте совместно обживал дворовую песочницу. В кругу же начинающих научных светил Жорик имел другой, довольно странный псевдоним. Видимо, оболочка подвела. Он носил очки, прическу «а-ля Лазарев из «Смэша» и имел интеллектуальную внешность с легким налетом дебильности. Страстью юного студента являлась ботаника. Он часами просиживал в читальных залах лучших столичных библиотек, рассматривая альбомы с редкими растительными экземплярами, и из копий, снятых со  старинных книг, выуживал сведения, по одному ему известной системе. Теперь легко понять, почему коллеги прозвали его Гарри Поттером. А нам, собственно, какая разница? Что Гарри, что Жорик – почти одно и то же.
     Преподаватель, с которым должен был встретиться наш Гарри-Жорик, в назначенное время не пришел, чему последний изрядно удивился. День был особенным. Завершался многомесячный эксперимент, результатам которого предстояло лечь в основу кандидатской диссертации преподавателя: «О влиянии растительного рациона на жизнестойкость крыс».
Поначалу, Жорик долго не мог понять, как он докатился до такой неблагозвучной темы, но потом вспомнил, что во всем виноват дядя, который как-то поделился своими впечатлениями от поездки на Восток. Того очень удивил – как свежеиспеченного путешественника – факт очень скудного животного мира посещаемых мест. Из всего обилия фауны там остались только кошки, собаки и крысы. Почему живут кошки и собаки, более-менее понятно, но за счет чего выживают крысы? – загадка. И Жорик решил ее разгадать.
     – Василь Васильевича вызвали к ректору. И скоро его не ждите, жалкий переэкзаменовщик, – лукаво улыбнулась смазливая уборщица, явно намекая на свою интимную осведомленность о делах научного руководителя.
     «Видимо, из новеньких. Раньше таких экземпляров здесь не водилось. К чему мы придем, если уже уборщиц берут на работу по блату?» – подумал Жорик и направился к выходу, насвистывая, неизвестно отчего, марш Мендельсона.
     Свернув за угол, он попал на одну из университетских аллей.
   
* * *
     Прогуливаясь по университетской аллее, вы никогда не ловили себя на мысли, что идете по набережной, и у ваших ног плещутся волны неизвестного океана? Океана знаний, в котором сосредоточен неисчерпаемый источник энергии, и никто не знает, куда она будет направлена. Обогреет вас или смоет, словно щепку, в водосточную канаву? Так и с человеком: вышел как-то покурить – и закрутила его непредсказуемая жизненная волна.
     «Гейша и чушь» – непонятная фраза завибрировала в голове Жорика. Восточной поэзией, он не увлекался, кроме того, стихами здесь и не пахло.
«Гейша несла чушь
                Про маму и шаровары:
                «Мама мыла раму
                И шуршала шароварами…».
Гейшу пригласили на танец,
                Она обиделась и ушла в потемки,
                Но потом вышла из потемок
                И станцевала вальс.
     – Блин, о чем это я? Какая гейша? Какие шаровары? Сам с собою разговариваю. Плохой признак. Надо идти в народ!
     После жестокой разборки со своим внутренним миром, одухотворенный Жорик бодро зашагал по аллее. «Буду искать братьев по разуму!»
     Долго искать не пришлось. На ближайшей скамейке шел терминологически сложный химический спор.
     – Неправильная пропорция. Так никаких денег не хватит! Бери основу и делай добавку…
    Оратор внезапно перешел на шепот, наклонившись к уху молодого человека, напоминающего своей фотографией морпеха с сомнительным прошлым – «черную смерть». – Не въехал? Добавить… И вперед! Американы и остальные полмира выпадут в осадок.
     В Жорике проснулся дух научной солидарности:
     – Привет, химики! Колдуем? Как успехи?
     «Черная смерть» внезапно вздрогнул.
     – Что за урод? Откуда он?
     – Ваца! Это не наш! Приблудный, – подсказал голос со стороны.
     – И он все слышал?
     – А кто его знает?
     – Ловить и плющить! Понятно? Фас!


     Бедный Жорик! Если бы не уроки Апапыча, не сносить бы тебе головы. Но правило: «Повторяй нужное движение сотни, тысячи раз» – спасло «ботаника» от неминуемой участи.
     Первого из наступавших он, незаметно для себя, уложил на травку отдохнуть, но с толпой еще никто не справлялся в одиночку. Жорик бежал, меняя направление, как свежеиспеченный атом в поисках своей ядерной конуры. По ходу он обратил в оружие полную окурков урну и оставленный кем-то по рассеянности зонт. Урну тут же метнул в преследователей, с нейтральным посылом: «А пошли вы…», но зонтик прихватил с собой. А вдруг пригодится? Кому из нас ни разу в жизни не пригодился зонтик? Крыша! Пусть даже временная…
     Вождь природных химиков, Ваца, командовал охотой:
     – Обходи урода со всех сторон! Загоняй крысу в угол!
     Вы видели когда-нибудь крысу, загнанную в угол? Не приведи, Господь!
     Когда Жорика прижали в темном углу университетского подворья, он понял, что это – конец. Раздавят. В буквальном смысле.
     Команда «химиков» для прощального аккорда выбрала дубовую скамейку таранного типа и, подбадривая себя кличем: «Хэй-я! Хэй-я!», двинулась на абордаж одинокого «ботаника».
     «Хрясь!» – запели в унисон скамья и стена. «Есс!» – щелкнула лопнувшая ручка зонтика.
     – Асса! – крикнул отпрыск южных витязей. Сделав вертикальную стойку на стержне зонта, он обрушился на головы преследователей всей мощью спортивных кроссовок. Мягкий перескок – и Жорик был вне досягаемости, на втором этаже учебного корпуса.
     – Мы еще встретимся! – Ваца, недовольный своими козлами, пнул одного из них в чувствительное место. – Где живет этот придурок? Адрес! Срочно! Бесплатная доза с меня!
     –Я знаю! – промямлило желеподобное существо. – Квартиру знаю – случайно столкнулись в его подъезде.

* * *
     Под размеренное журчание голоса Изольды Никитичны Апапыч не заметил, как оказался во власти быстротечного сна.
     «Свет напрягает –
                Будто тебя ударили дубинкой по голове…
      Тьма тоже напрягает –
                Поползай после удара в темноте –
       Свет и тьма – светофор,
                Леди-Миледи и Рошфор,
                Леди-Миледи и Рошфор…»
     – Да вы меня совершенно не слушаете, Аполлон Аполлонович! – вывел из забытия голос соседки.
     – Извините, я, кажется, немного задремал – сконфузился Апапыч. Сон ему не понравился, появилось нехорошее предчувствие: не попал ли племянник в переделку? – Прошу прощения, уважаемая Изольда Никитична, я должен скоротечно вас покинуть. Мне необходимо прогуляться. Присмотрите, пожалуйста, за вещичками странствующего рыцаря.
     – Всенепременно. Жду вас с победой во всех помыслах вашей благородной души. Не прощаюсь. И пусть химеры рассеются туманом на вашем пути.
     – Спасибо, Изольда Никитична. Не хочу обижать химер, но за родню и друзей я всегда постою.
     С этими словами средневековый мастер айкидо вышел на тротуар войны со всеми, кто посмел бы обидеть его любимого племянника, который до сих пор не вернулся домой.    
   
* * *
    Через полчаса после ухода Апапыча в пустующую квартиру его сестры «просочилась» команда агрессивно настроенных «химиков». Как они это сделали, неизвестно. Спрашивать их бесполезно. У каждого есть свои секреты.
     Вождь Ваца прошелся широким шагом вдоль книжных полок в комнате, отведенной под кабинет. «Это же надо столько угрохать денег, чтобы вырастить в своей семье «ботаника!?» – Презрительно усмехнулся предводитель стаи. – «А вот это совсем другое дело!» – Он увидел в одном из шкафов бутылочные емкости причудливой формы. – «Проверим, чем похмеляются по утру «академики».
    – «Кагор из мандрагоры»! «Кагора-Мандрагора»! Кто хочет попробовать? Что? Нет желающих? Не доверяете фирме-производителю? Боитесь отравиться? И это мне заявляют те, которые днями накачивают себя всевозможной «химией»! Уму непостижимо! Тогда это сделаю я!
     Вождь налил в бокал до самых краев неизвестный напиток и залпом опрокинул его в свою глотку. Публика, затаив дыхание, ждала результата. И тут все разом ахнули, когда изо рта Вацы пошла пена, а сам предводитель метнулся в сторону санузла. Непонятные шумы, сопровождаемые громким сопением, продолжались долго. Но когда из ванной комнаты показалась голова зеленой собаки, с морды которой стекала пена, волосы у незваных гостей встали дыбом.
     – Зеленая собака! Бешенная!
     Народ сиганул вон через окна и балконную дверь, зависнув виноградными гроздьями на перилах балкона, пожарной лестнице и водосточной трубе. Увы… Четвертый этаж…
     Зеленая собака смотрела грустными глазами на позорное отступление своей армии, а затем спокойно улеглась на диван, прекрасно сознавая, что своей мастью может свести с ума половину населения города. Оставалось надеяться на чудо и ждать.
     Через полчаса после произошедшего в квартире казуса домой вернулся расстроенный бездарно прожитым днем Жорик. Научного руководителя он так и не дождался, и о проверке опытов не могло быть речи, к тому же сказывалась усталость во всех мышцах, после акробатических упражнений с зонтом. Еще с порога он почувствовал, что в квартире кто-то побывал, а, возможно, и сейчас находится в ней.
     – Кто здесь?
     Молчание. И только из кабинета доносились невнятные звуки. Когда Жорик осторожно приоткрыл дверь в кабинет и увидел на диване зеленую собаку, а на столе полупустую бутылку с «Казорой-Мандрагорой», то почти сразу понял, что здесь произошло.
     – Воровать, приятель, нехорошо. Пить неизвестно что – тоже никуда не годится. Поэтому и наказан. Я сам толком не знаю, когда к тебе вернется прежнее обличие. Возможно, через день, а, возможно, и через месяц.
     Пес жалобно заскулил.
     – Попробую чем-нибудь помочь. В таком виде тебя оставлять нельзя. Есть у меня хна. Превратим зеленую собаку в рыжую. А потом пойдем на прогулку – не убирать же за тобой. Вот так-то, приятель.

* * *
     Апапыч «прочесал» все ближайшие кварталы своего района, но нигде не обнаружил следов пребывания племянника.
     «Не пора ли возвращаться домой? Может быть, сидит племяш в кресле и смотрит телевизор, а я, старый дуралей, напрасно топчу сандалии?» – Только он так подумал, как ближайший переулок быстро пересек молодой человек, сильно напоминающий обличьем Жорика, и тут же скрылся в расположенном на углу японском ресторанчике. Апапыч даже не успел его окликнуть. – «Ну, что же? Придется и мне посетить это заведение».
     Интерьер ресторана оказался весьма примитивным: сети на окнах вместо штор, набор морских раковин, обломки корабельной обшивки, то есть принадлежность его к Стране Восходящего Солнца не прослеживалась. Беглый осмотр внутри помещения не впечатлил Апапыча, тем более, что молодой человек куда-то исчез, как будто и не входил сюда.
     Откуда-то сбоку вынырнул официант с восточным профилем лица:
     – Что, капитана, будет кусать? Суси? Креветка? Сакэ? – коверкая слова, он огласил список блюд и напитков, предпочитаемых большинством посетителей.
     Когда Апапыч объяснил официанту на русском, а затем на чистейшем японском, языках причину своего появления в этом рыбном заведении, то увидел, что его совершенно не поняли. «Да ты такой же японец, как я – Папа Римский!» – Он все больше убеждался в своих выводах, глядя в пустые, хлопающие ресницами, глаза и наморщенный невероятными усилиями в попытке догадаться, что все же кроме «суси» хочет этот толстяк, лоб. Столбняк не прошел даже после того, как наглый верзила направился в служебные помещения. Но не растерялись коллеги по пищеблоку. Они выскочили, привлеченные невероятным шумом, который успел поднять изрядно рассерженный посетитель, вооруженные черпаками и сковородками, и, взвизгивая непонятными гортанными звуками, попытались вытеснить Апапыча обратно в зал. Не тут-то было. Апапыч, сметая всех и вся на своем пути, пробился внутрь и успел приоткрыть одну из дверей. То, что он там увидел, ошеломило его: группа людей, в том числе и мелькнувший в переулке молодой человек – к счастью, не Жорик – расположилась на полу и дымила какой-то «отравой». С криком: «Эх, мать вашу!.. Притон устроили в центре столицы! Я вам покажу!» мастер айкидо начал стирать с лица земли это не богоугодное заведение. Борьба продолжалась долго и с переменным успехом. Апапыч изрядно вспотел, часто вытирал лицо руками, и, по этой причине, не среагировал  на коварную уловку противника. «Лже-японцы», видимо, в недалеком прошлом были неплохими рыбаками. Сеть, снятая с окон, была брошена ловкой рукой, и мастер рукопашного боя стал в ней запутываться. «Пора играть отступление!», – Апапыч рванул что было сил на выход, и рухнул на тротуар, уже находясь снаружи. Мелкая рать, празднуя победу, пеленала рыцаря в паучью сеть. И вдруг среди ликующей «оравы» раздались крики ужаса. На их головы и плечи с яростью бросалась огромная рыжая собака. Предупрежденный Изольдой Никитичной о приезде дяди Жорик оказался как никогда во время, и сыграл завершающую роль в битве. Он помог дяде выбраться из пут, отряхнул с пиджака пыль и только после этого сказал:
     – С приездом, дядя! Ну и кашу вы тут заварили! Давайте быстрей отсюда сматываться!
Апапыч попытался возразить, сообщив о своем внезапном открытии, но Жорик был неумолим:
     – Сматываемся скорее! Приедет милиция и нам первым накостыляет, а уже потом будет разбираться, кто прав, а кто нет. Побежали, дядя!
     И дядя с племянником, сопровождаемые огромной рыжей собакой, нырнули в ближайшую подворотню.
    

          
Дурачок пластилиновый               

     На углу малоизвестной столичной улицы и еще менее известного переулка зиял пустыми, темными окнами бывший японский ресторанчик. Порывы осеннего ветра раскачивали из стороны в сторону табличку с небрежно исполненной надписью «Ремонт». Можно было подумать, что этот сухопутный корабль недавно пострадал в схватке с разъяренными пиратами. Что на самом деле здесь произошло никому доподлинно не известно. По слухам, кому-то из посетителей данного заведения, находящемуся в изрядном подпитии, не понравилось качество предлагаемых закусок, и  в результате объяснений было сломано кое-что из мебели, а приглашенные повара, несмотря на попытки убедить клиента в обратном, отделались синяками и царапинами. Привередливый клиент исчез так же внезапно, как и появился. По тем же слухам, хозяева ресторана не стали обращаться в милицию, а сдали его в аренду под склад лакокрасочных изделий. Это выглядело очень странно, но опять же «сарафанное радио» сообщило, что документы на право владения рестораном оформлены на подставных лиц, а, стало быть, и жаловаться некому. Так что, подозрительная история развития не имела, и скоро о ней все стали понемногу забывать.
     Почти забыл ее хозяин четырехкомнатной столичной квартиры, который расположился на диване, где в тепле и уюте, не обращая никакого внимания на завывание ветра, смотрел сквозь легкую дремоту польскую комедию. Джаз, при приглушенном звуке телевизора, исполнял свой шлягер:

      «Пластилиновый дурак –
                Слеплен наспех, кое-как.
     Пластилиновый дурак –
                Все он делает не так.

     Вместо уха – плоский нос,
                Очень мало он подрос,
     Как заехал он туда –
                Не узнаем никогда».

     Рядом на полу, нервно вздрагивая телом, лежал рыжий пес.
«Похоже, моя канитель изрядно затянулась. Легко сказать: «Ждите!», а осень, слякоть, и без пальто. Шавки преследуют по пятам, и, если их не замечаешь, то норовят больно укусить сзади. Не жизнь, а сплошная мерзость», – грустно размышлял он, и комедия от этого становилась невыносимой.
     Пошла реклама.
     «Зубные пасты, тетки с «Тайдом» – это нам по барабану. «Педигри» – жуйте сами, мне бы мяса, и чем больше, тем лучше, черт вас возьми», – скучал у телевизора пес. Но тут его уши встали торчком. «Шаман из Забайкалья снимет наговоры, порчу и прочие недуги. Адрес. Телефон».
     Утром, вырвав поводок из рук хозяина, пес пустился во всю прыть по парковой дорожке и скоро исчез в зябком и липком тумане.

                * * *
     – Что случилось, Иннокентий?
     – Собака за дверью лает, в тепло просится. Что делать?
     – И сильно просится?
     – Двумя лапами жмет на звонок. Прогнать?
     – Пусти. Это не простой пес. Надо познакомиться.
     Шаман пристально рассматривал неожиданного посетителя.
     – Покажи-ка мне, дружок, кто ты есть. Потерялся?
     Ответом послужило молчание.
     – Не потерялся. Сам пришел. А зачем пришел, сказать не можешь.
     Пес уткнулся носом в лапы.
     – Не простая ты собака. Жалко время свое на тебя тратить. Часто мелочь всякая под ногами путается. Ладно, поговорим немного.  Чего ты хочешь?
     Пес обнюхал свою волосатую сущность.
     – Понимаю. Шерсть не устраивает. Ты, часом, не оборотень?
      Нос собаки опять уткнулся в лапы.
     – Понимаю. И давно?
     Пес пролаял пять раз.
     – Пять дней?
     Молчание.
     – Годы?
     Молчание.
     – Недели.
     Пес заелозил на хвосте.
     – Понятно. Пять недель.
     Ответом стало утробное урчание.
     – Ты – не простая собака. Слишком умна. Не случайно ли ты, дружок, собакой стал?
     Пес угрюмо опустился на пол.
     – Не случайно…
     После небольшого раздумья шаман сказал:
     – Ты, собачка, отдохни пока… с дороги. Что-нибудь для тебя придумаем.
     На этом первая беседа шамана с блудным псом закончилась. Накормленный Иннокентием тот ждал решения своей участи, а шаман размышлял о случайности, правящей миром. «Знак небес, который я ждал».
     Вечером Иннокентий привел пса к шаману.
     – Значится так. Я тебя выручу, но ты должен помочь мне.
     Глаза собаки, и без того грустные, потемнели до состояния новолуния.
     – Поможешь мне – вернешь свое обличие. Не имею понятия, как ты до этого выглядел? Поэтому выбирай! Сделаешь то, о чем я прошу, – вернешь свой облик в идеальном виде: богатый, красивый, одежда – сам выберешь от кого – и все остальное прочее, что полагается.   
Не поможешь – всю оставшуюся жизнь будешь стоять у меня на столе дурачком пластилиновым.
     Он достал из ящика стола невзрачную фигурку без носа и ушей. Пластилинового болванчика.
     – Итак, неопознанный клиент, смотри, что мне нужно.
     Из другого ящика был извлечен браслет.
     – Точно такой ты должен добыть на Востоке. И как только наденешь его себе на руку, тут же окажешься здесь, в своем первоначальном обличье, а браслет у меня. Все понял? Согласен?
     Пес негромко гавкнул.
     – Прекрасно. Тогда в путь.
     Бесполезно описывать камлание, скажем так: оно состоялось. Душа, заключенная в лохматой шкуре пса, переместилась в новое тело, принадлежащее другому времени.
     – Вот тебе, Вадим, попутчица.
     Шаман тронул пальцем фарфоровую головку игрушечной принцессы. Та качнулась в ответ: так-так!
     – Ну, и ладушки.

      * * *    
     Пробуждение нареченного Вадимом не обрадовало: «Наконец-то я стал человеком, но окружающая действительность мне явно не по нутру». И на самом деле, наш герой мало что выиграл. Его везли неизвестные, вооруженные люди, по виду китайцы, в клетке, установленной на телеге. «Из клетки – в клетку». Караван, состоящий из навьюченных поклажей верблюдов, пересекал безжизненную пустыню.
     – Очухался, молотобоец? – один из караванщиков подъехал на лошади сбоку. – Ну, и задал ты работы этим псам, стражникам. Когда тебя вязали, ты нескольких из них уложил, да так ловко, что, если бы они не ударили сзади дубиной, неизвестно, чем бы все закончилось.
     – Кто я? Куда меня везут?
     – Да, сильно по голове стукнули. Память, смотрю, отшибло. Ты перешел границу. На китайскую сторону. Там и взяли. Чего из России бежал-то? Есть причины? Как звать-то?
     – Зови меня Вадимом.
     Вадим оглядел себя – красная рубаха, крепко сшитые из грубой ткани штаны, босой. «Ни фига себе, преображение. Явно не из богатого сословия будем. Издеваются надо мной, господа маги, что ли? Ладно, успокойся, просекай обстановку».
     Караван ничем особенным не выделялся, Верблюды, тюки, погонщики. Удивил паланкин на спине верблюда, идущего рядом с телегой. Время от времени штора на нем слегка отодвигалась, и из темноты кто-то наблюдал за ним.
     – Слышишь, друг. А кто это рядом со мной едет?
     – Этого никто не знает. Судя по всему, какая-то важная персона, женщина. Или девушка – кто их там разберет. Но то что не мужик, ручаюсь.

     * * *       
     После нескольких переходов караван остановился у стен большого города. Часть каравана, в том числе и клетка с пленником, вошла внутрь, минуя кованные железом ворота. После этого мало что изменилось в жизни Вадима. Клетку он поменял на келью с крепким запором на двери и узким, размером в детскую голову, окном, через которое ничего, кроме синего неба, не было видно.
     Неожиданный шум у двери разбудил узника. Вошли трое. В одном из посетителей Вадим признал «караванщика».
     – Услужил ты мне, приятель. Из-за тебя, молотобоец, теперь я не в почете. Толмачом к твоей особе приставлен.
     – Чего им от меня надо?
     – Захотелось местному князю поразвлечься, и он приказал провести бойцовский турнир. Правил никаких не будет. Биться предстоит до конца, пока из одного душа вон не выйдет.
     – А я здесь при чем?
     – Прославиться успел. Ставка на тебя большая заявлена. Кто поставил неизвестно.
     – Я в этом не участвую.
     – А ты подумай! Победишь – получишь свободу, и в придачу к ней – любое украшение из княжеских закромов.
     «Все сходится. Шаман браслет для себя заказал. Знал, видимо, что где-то здесь хранится. Придется соглашаться», – пронеслось в голове Вадима.
     – Черт с тобой, и с ними заодно. Я согласен. Помирать так с музыкой. Скажешь: «Молотобоец» дает добро!» Но с одним условием: пусть покажут, что из сокровищ я смогу выбрать. В темную я не играю.
    – Ну, и ладушки.

    * * *
     Предварительный просмотр претендентов не дал Вадиму повода для оптимизма. Первый из соперников имел желеобразное строение тела и, судя по всему, мог с успехом применять удушающие приемы, окутывая своими телесами все дыхательные и выдыхательные органы противника. Второй отличался особенной длинной ногтей, по крепости и остроте заточки они превосходили холодное оружие. Оснащение третьего бойца не укладывался ни в какие известные нормы борьбы – его корпус представлял собой прочный панцирь, а на кулаках болтались увесистые «тыквочки» из аналогичного материала. Когда Вадим спросил своего ассистента-толмача о нарушении правил, тот сообщил, что этого бойца с детских лет растили в подобных сосудах, и, когда он подрос, стал с ними единым целым: «Никуда, брат, не денешься».
«Ни фига себе, спарринг намечается – «Тесто», «Мясорубка» и «Горшок». Хрен с ними – один точно не мой».
     Вадиму досталась «Мясорубка».
     «Ну, и за это спасибо. Подготовку к схватке с вооруженным противником в морской пехоте мы прошли основательную. И не таких ломали».
     В это время поднялся невероятный шум: под звуки барабанов и призывное нытье других музыкальных инструментов почетное место среди знати занял местный князь. Рядом с ним расположили в украшенной цветами нише статую почитаемого божества, усыпанную обещанными сокровищами. Но не браслет, надетый на божественную руку, копия шаманского, привлек внимание Вадима. Его сердце впервые в жизни забилось пойманной охотником птицей, такой необыкновенно красивой оказалась принцесса, скромно присевшая на место рядом с князем. «Где я мог видеть эти глаза?» – недоумевал Вадим. На воспоминания времени уже не осталось.
     «Горшок» усиленно взбивал «Тесто», безуспешно пытавшееся заключить соперника в свои объятия. В конце боя оно напоминало изрядно засохший калач, который рухнул на ринг, не подавая признаков жизни.
     С «Мясорубкой» Вадим решил долго не канителиться. Он захватил запястья, оснащенные десятью ножами, и дал в лоб соперника приличного «бычка», от которого тот бездыханно растянулся на арене. Публика зашумела. Толмач подскочил к Вадиму: «Они требуют добить его». Вадим смачно сплюнул: «Лежачих не бьем!» и тут же увидел, как по лицу князя пробежала мрачная усмешка.
      Решающую схватку с «Горшком» отложили на завтра.

    * * *   
     Ночью Вадима опять побеспокоили. На этот раз «караванщик» пришел с человеком, который укутал себя с ног до головы в непроницаемую для взгляда накидку.
     – К тебе гостья, и по очень важному делу, – сообщил толмач. Тут же верхняя часть накидки раскрылась, и перед взором изумленного пленника предстала принцесса.
     – Выслушай  внимательно все, что будет сказано. И беспрекословно исполни. Только это поможет спасти твою жизнь. Госпожа немного говорит по-русски, – предупредил возможные вопросы ночной гость.
     – Если завтра победишь, проси позволения взглянуть на украшения поближе. Когда в твоих руках окажется браслет, не медли – тут же одевай его на руку. И ты спасен. Да поможет тебе твой Бог! – принцесса пристально посмотрела в глаза Вадима, а потом повернулась к двери и, накрывшись покрывалом, вышла из кельи. За ней поспешил толмач.
     Решающая схватка не походила на предыдущую. Вадиму приходилось показывать чудеса ловкости, чтобы не оказаться на пути каменных кулаков соперника, которыми «Горшок» крутил с такой скоростью, что походил на ветряную мельницу, попавшую под ураганный ветер. Применив отвлекающий маневр, бывший морской пехотинец, сделал рискованный бросок в ноги противника, сбил того на пол, нанеся при этом чувствительные удары в пах и колено врага, и тут же отскочил прочь, приняв боевую стойку. Ошеломленный соперник с трудом поднялся и продолжал бой, изрядно прихрамывая. Касательные удары ногами по локтевым суставам рук Вадим провел с не меньшим уроном для «Горшка». Следующим проходом в пояс он обхватил изрядно разрушенную «мельницу», приподнял над собой и бросил врага на землю. Бой был закончен.
     Подошедший толмач, сказал победителю, что он имеет право на награду.
     – Прежде, чем выбрать, хочу взглянуть на приз поближе.
     Его подвели к статуе божества. Тут же за спиной Вадима возник стражник с саблей наголо. Победитель, не спеша, перебирал украшения, пока его рука не дотронулась до браслета. Взгляд его упал на принцессу, которая почти не дышала.
     – Это – обозначил свой выбор Вадим и медленно отошел в сторону.
     Не стражник с саблей, вставший за спиной, заставил его отказаться от решающего шага. Острая как клинок мысль пронзила сердце Вадима: «Больше я никогда с ней не встречусь!»
     Он безнадежно влюбился в принцессу.
     Браслет у всех на виду уложили в прекрасную шкатулку, закрыли на ключ и вместе с ним вручили победителю.
     – Тебя приглашает на пир сам князь! – объявил толмач.
     На пиру утомленный поединком и опоенный крепкими сонными напитками Вадим незаметно для себя отключился, а, когда очнулся, опять увидел келью, из которой вышел на смертельную схватку. Рядом, на полу, стояла раскрытая шкатулка, но уже без браслета.

    * * *   
     Через три дня после печального пробуждения с улицы в окно кельи был брошен небольшой камень с прикрепленной к нему запиской. В ней «караванщик» сообщал, что этой ночью Вадима тайно казнят, и заканчивалась она фразой: «Прощай, дурачок пластилиновый».
     Всю ночь Вадим не спал, ждал решения своей участи. К его радости и большому удивлению, никто за ним не пришел. А когда утром в городе поднялся невероятный шум, и по небу стали проноситься ядра, которые с большим грохотом рвались где-то поблизости, Вадим понял, что кому-то обязан этой счастливой отсрочкой, и теперь его мучителям не до него. И он оказался прав, город князя штурмовали англичане.
     Среди всеобщего грома и светопреставления совсем неслышно открылась дверь, и в келью вошла укутанная в накидку принцесса, которая, приоткрыв лицо, спросила:
     – Почему ты не послушался меня? Ты обрек себя на гибель.
     – Прости меня, но лучше смерть, чем неизбежная разлука с тобой, – ответил безнадежно влюбленный Вадим.
     – Ты еще можешь спасти себя, – с этими словами, гостья достала из складок платья похищенный у победителя браслет. – Надень его на руку.
     Вадим молча отвернулся.
     – Я понял, что ты меня не любишь. Остальное уже не важно.
     – Я ничего не сказала, но, прежде всего, хочу, чтобы ты жил. Иди за мной. Попробую использовать последний шанс.
     Выйдя за стены темницы, которую уже никто не охранял, подвергая себя смертельному риску, двое молодых людей устремились к спасительному убежищу. Дорога привела их к дому христианского священника. Он дал им кров на время осады, и, как только в городе утихло, и английские войска вошли в него, сделал им на дорогу напутствие:
     – Обратитесь за помощью к офицеру. Скажете, что пришли от меня. Он поможет вам выехать из страны в Европу. Только предупреждаю тебя, Вадим, не говори, что ты из России. Лучше представься, что ты поляк.
     – Спасибо за все, святой отец. Не беспокойтесь, все сделаем, как вы предупредили. А представляться поляком для меня очень просто: все мои предки родом из Польши.

    * * *   
     На палубе корабля, отходящего в Европу, стояли двое влюбленных. Они решали свою дальнейшую судьбу.
     – Ты окончательно отказываешься от помощи браслета?
     – Да, любимая. Нас может разлучить только смерть.
     – Но в Европе нет места для меня.
     – Значит, Европа отпадает. Лучше высадимся на одном из южных островов, где живет мирное и счастливое население, и никому до нас нет никакого дела. Ты согласна?
     – Да. …Сохраним браслет как память о прошлом.