О временах простых и грубых или начало отпуска. 2

       - Валь, ты как? – прозвучал в трубке бодрый Нинкин голос. Она после любого застолья держится молодцом, не то, что я, от одного бокала шампанского неделю в себя прихожу.
        - Как после побоища, - призналась я. – Голова раскалывается.
        - Бегу, несчастье мое. Жди!
Облегченно вздохнув, я положила трубку. Подруга умела справляться с моими мигренями, недаром дочь медички!

        Изнемогая от боли, в ожидании Нинки, я вновь встала под душ с надеждой на облегчение. Под воздействием теплых струй молоточки ослабили свою трескотню, взгляд прояснился, остановившись на стиральной машине. Заданный цикл стирки закончился, и я выключила её, приоткрыв на всякий случай дверцу, чтобы не задохнулись покрывала. Не было сил вешать выстиранное.

        Мигрень поутихла, затаившись в глубине, напоминая о себе в правой половине головы периодически пульсирующими толчками. Оглушительная трель дверного звонка возвестила о приходе подруги. Я радостно бросилась на зов. Но вместо неё у порога стоял сосед по лестничной площадке, собутыльник моего бывшего мужа, всем известный алкоголик Гришка.

        - Валентина, - покачиваясь из стороны  в сторону, выдавил  Гришка, с трудом выговаривая слова, - ты мне должна возместить моральный ущерб за вчерашнее.
        - Чего? – заорала я, сморщившись от боли.
        - Шумела ты, я не мог уснуть, - икнув, пояснил сосед, пытаясь пройти мимо меня в квартиру.
        - С каких помоек дитя? – с нескрываемой иронией проговорила Нинка, появляясь на лестничной площадке. – Надо, говорю, что? – двигая плечом соседа, уточнила она. От её толчка Гришка, едва  державшийся на ногах, окончательно потеряв равновесие, шмякнулся на пол, и затих, дернувшись туловищем.
        - Ё моё! - заталкивая меня в квартиру, прошипела Нинка. – Валька, делаем ноги! - Захлопнув дверь, она припала к глазку. – Уф, слава тебе Господи, жив, едрена вошь!!! – опускаясь на пуфик в прихожей, облегченно вздохнула подруга. – Уже на карачки поднялся. Это потому что пьяный. Трезвый бы точно от такого падения ёкнулся, - заверила она, переобуваясь в тапки. - Ладно, фиг лишь с ним. Готовь попку, солнце моё, сейчас укольчик тебе пришпандорю, - и она стремительно ринулась к холодильнику за лекарством.

        Я послушно прилегла на диван, готовясь к предстоящей экзекуции. Бешенный стук в дверь, заставил меня подняться, и выйти в прихожую. Удары следовали один за другим, гулко отдаваясь в моей голове. Не иначе, Гришка  боксирует, напоминая о своем присутствии, подумала я, направляясь к двери. Но Нинка опередила меня:
        - Что буянишь? В милицию захотел? – заорала она на сияющего свежей ссадиной Гришку.
        - Ко..ко.. песацию мне! – стукнул кулаком по стене Гришка. - За моральный……щерб!
        - А ну, катись отсюда, пока я тебе физический не увеличила! – рассвирепела Нинка, отталкивая его от дверей. – Посмей только еще раз постучаться или позвонить, всю жизнь станешь синяки залечивать. Я тебе не Валентина, ты у меня довыпендриваешься, пьянь подзаборная. Сгинь, и чтобы духом твоим здесь больше не пахло!
        - Нинк, ну, чего ты, Нинк, - забубнил Гришка, хватаясь за дверь. – Ну, налей стопарик. Горю ведь!
        - Здесь тебе, что рюмочная? Сказала,  сгинь! – вырывая у него дверь, разозлилась Нинка.
        - Девочки, что тут у нас? – выглянула из-за дверей своей квартиры Анна Ивановна. - Гриша, опять ты буянишь?
        - Аннванна, будь человеком, налей стопарик, - разом переключился на неё Гришка. Соседка мигнула нам, мол, я с ним разберусь, и мы вошли в квартиру.

        После укола, я устроилась с грелкой на диване, а Нинка понеслась на кухню.
        - Опять в холодильнике две жопки от морковки! – послышалось оттуда её возмущенное ворчание. – Ох, уж эта мне диетчица! – и она загремела кастрюлями.

          Очнувшись, я повертела головой, не веря в отсутствие болевых ощущений. Нинка сидела в кресле, листая по обыкновению томик «Петра первого» А. Толстого, свою любимую книгу. Заметив, что я проснулась, она спросила:
        - Ну, как?
        - Заново родилась, - улыбнулась я. – Дай Бог, тебе здоровья, без тебя бы пропала. Нин, ты там что-то сварганила?
        - Порядок, - обрадовалась подруга, - есть захотела, значит, будешь жить! Пойдем, я лапшички куриной сварила, картошечки пожарила, салатик нарезала. даже твои покрывала на балконе развесила!
        - Ух, ты! – вскочила я. – Нинка, я твой раб! А у меня разве мясо было?
        - На тебя надеяться? – усмехнулась подруга. – С собой, естественно, принесла. - Она сладко потянулась, демонстрируя мне стройную, без изъянов фигурку, облаченную в новое фисташковое платье с белыми разводами, удачно сочетающееся с её белокурыми волосами и зелеными глазами. Из-за своей мигрени я не заметила сразу её наряда, и с опозданием завосторгалась:
        - Нинка, платье – отпад! И кулон с сережками изумительно смотрится. Умница, что не пожалела денег.
        - Это мне Санька привез! – улыбнулась подруга, гордо продефилировав  вдоль комнаты.
        - Вот это муж, вот это я понимаю, - зацокала я.
        - Не горюй, подруга, еще не вечер, и тебе найдем! – обнадежила Нинка, чмокая меня в щеку. – Знаю заранее твой ответ, поэтому лучше молчи, - улыбнулась она.
После моего развода подруга с ног сбилась в поисках для меня мужа. Но за годы супружества с алкашом у меня выработался столь стойкий иммунитет на мужчин, что не прельщал ни один из предлагаемых ею кандидатов. Однако подруга не теряла надежды убедить меня в необходимости повторного замужества, ибо по её мнению женщине моих лет не пристало жить в одиночестве.

        Наскоро пообедав, мы отправились в салон наводить марафет.
        - Слушай, Валька, а ведь у тебя в этом месяце развод-то был! Это ж надо отметить! Может, после парикмахерской в ресторан завалимся? –  Я укоризненно посмотрела на неё. - Тогда в наше кафе, согласна?
        - Договорились!

        С обновленными прическами и свежим маникюром, мы  двинули за сладкой жизнью.
        - Ну, что? Предадимся разврату? – пошутила Нинка, подзывая официанта.
Кафе было нам знакомо еще со студенческой поры. Его предприимчивый хозяин, выкупивший кафе в частное пользование, поставил дело на широкую ногу. Заведение всегда пользовалось и пользуется большим успехом у молодежи, привлекая не только внешним антуражем, но и прекрасной кухней. Особенно нам с Нинкой нравится здешняя выпечка.
        - Славно отпуск начинаем! – принимаясь за второе пирожное, проговорила Нинка. –  Мигрень была, схватка с алкашом тоже…
        - Даже скорая помощь была, - дополнила я, улыбнувшись.
        - Это ты про что? – подскочила Нинка.
Я принялась во всех подробностях рассказывать утреннее происшествие. Услышав о вложенной в карман врачихе купюре, подруга возмутилась:
        - Жизнь пошла! Никто не хочет работать по совести. Только бы деньги стричь.
        - Нин, все берут. Это нам с тобой негде, - усмехнулась я.
        - Это точно, мы и денег-то совсем не видим, - расхохоталась она. – Это ж надо, работать в банке, перелопачивать ежедневно миллионы,  при этом трястись из-за каждой несошедшейся копейки и шарахаться от предлагаемых презентов, из-за боязни подставного проверяющего. И ведь, что обидно, никто не верит! Все считают, раз в банке работаешь, значит, лопатой гребешь.
        - Да ладно тебе, зато спим спокойно, - успокоила я, продолжив рассказ о соседке.
        Представляешь, специально развелись, чтобы помощь потом получить! – изумлялась я во всеуслышание. – Как тебе это?
        - Вот учись, как надо жить. Уж Анна Ивановна не стала бы деньги на бесконечные кодировки тратить, - назидательно заметила Нинка. - Это только ты могла десять лет на своем горбу идиота тянуть! Ну, хоть ума хватило развестись.
        - Нин не начинай, а?
        - Валька, - подскочила подруга, меняя тему. - Давай в кино завалимся! Чего бы нам комедь какую-нибудь не глянуть. Как ты?
        - А что? Можно.



          продолжение: http://www.proza.ru/2009/08/05/549