Дорога на Ноксвилл

«Ах, если бы сбылась моя мечта!» - восторженно воскликнул мой друг. А через полминуты его сбила насмерть машина. Вместе с его светлыми мечтами и надеждами. Это было ровно год назад. Точка отсчета была установлена, и я с тех пор боялся этой ужасной годовщины. Проснувшись этим утром, я впервые подумал о его мечтах как о чем-то совершенно отдельном от него. Теперь они были никому не нужны, их никто не хотел подобрать. Даже я. Впрочем, я увидел наглядный пример того, как на этом свете поступают с чужими мечтами. Лишний светлый луч на лице, еще одно яркое пятно на футболке – и стаи падальщиков уже ждут своей очереди, чтобы приступить к пиршеству. Он только строил свою жизнь. Другие шесть миллиардов человек, увы, в это время занимались тем же. И он не был необходимым условием стойкой конструкции или как? В конце концов, мысли загибались в бесконечную спираль, но одно чувство пронизывало ее, тоже уходя в своем развитии в бесконечность – злоба. Особенно она давала о себе знать, когда я шел по улице и видел простенькие признаки удавшейся недельки: пару в обнимку, улыбку, радостное неуправляемое телодвижение.

Дальше я вновь и вновь задавал себе один простой вопрос: «почему?». Только потому, что он подошел к тому мгновению тем, кем он был? Тем, кем он был со всеми своими мыслями, поступками и мечтами? Особенно интересно было думать, что, помогая людям,  всегда их поддерживая и поступая по-человечески, он, таким образом, шел лишь к своей смерти. Тогда в голове всплывало понятие «справедливость». Когда я раньше высматривал на экране телевизора, например, рыдающие семьи, тела их родственников, снесенные наводнением вне расписания, то такое слово ни разу не всплыло в моей голове. Мозг вообще мертвая структура, а жизнь дает о себе знать только в те моменты, когда по сердцу словно ударили железной балкой без всякой жалости. Так что центром справедливости я тоже не был, хоть и корчился, стараясь им зачем-то стать.
 
Представив, как он до сих пор находится в дороге, но теперь уже вечной, я едва смог заставить себя подумать о живых. Скоро все притупится, и мне вновь придется смотреть, не моргая, в настоящее. Сама собой приползла мысль о моей виртуальной знакомой из Америки. Мы переписывались уже более полугода, за это время мой пыл, вопреки официальным прогнозам, не поумерился и в сотрудничестве с переводчиком моей радости по поводу нашего общения в английский печатный текст творил сказочные вещи. Я знал английский очень средненько, но именно мои эмоции заполняли пропуски неизвестных слов в предложениях. Так что, те стыдливые моменты, когда я уныло вещал о том, что переписка – это всего лишь набор черных букв шрифтом Times New Roman, которых еще может и не существовать, оставались лежать где-то рядом с телом моего друга. Черт. Он опять вклинивался в мою голову, и прогнать его было трудно: мертвецы уже не боятся плохих слов. Так, о чем это я тут распинался сам с собой? Ах да!

Она умудрялась понимать мой русский английский, подбадривала меня, делилась секретами и делала все такое прочее, о чем я слышал только из уст героев кинотеатра за несколько минут до титров с плоского полотна. Как и следовало ожидать, друзья хором говорили, что «это, наверное, мужик», и хором же смеялись. Но я просто послал их к черту. Весьма серьезно послал к черту. Сейчас моё – это моё и только моё. Какой дурак делит счастье пополам? Недавно прислала мне записанный на камеру ролик, в котором она, смущаясь, рассказывала мне о своих планах на конец лета, делала кое-какие признания и сияла яркой аурой. Я знал, что комментарий «это твой мужик ее подговорил» не оставит меня в покое, и просто умолчал об этом ролике. Хотя никто особо и не спрашивал. Зато о своих девицах обычно трещали почище сороки. Я много-много раз пересматривал ролик и все время вслушивался в единственное слово, миновавшее трудностей перевода, - местечко Ноксвилл. Она собиралась провести там с отцом последние деньки официально ограниченного лета перед безразмерной зимой. Соответственно, проверять почту и программы-болталки на ее присутствие в них каждые две минуты было необязательно. Но я-то знал, что все равно буду это делать. Ну как же, она обязательно найдет в этом дурацком Ноксвилле интернет и напишет мне. Что вообще за название такое? Какое-то чисто американское. Придурковатое даже малость. Все американские городки я представлял несколькими улицами с похожими домиками, на углу которых, наверняка, были магазины со старушками в вечной роли продавцов счастья. Конечно же, на обочине непременно стоят драндулеты фермеров. И как я про них забыл?!... Мда, сточные канавы есть повсюду, и они уже выходят из берегов.

Пережив очередной сеанс диалога с мертвыми, я по приказу верхушки нашей коммуналки отправился в продуктовый магазин. Безрадостный это процесс. Однако, перед магазином я встретил знакомого, и он похвастался, что скоро отправляется в Америку на промыслы. При этом он назвал какое-то режущее слух название города. Видя мое недоуменное лицо, он сделал существенное пояснение: «Это рядом с Ноксвиллем». В другой жизни я бы посмеялся над выбором ориентира, но сейчас я навострил ушки и чуть ли не силой скормил свою историю потребителю. Итогом принуждения к сочувствию стал договор о том, что он поинтересуется ее местоположением и при возможности скажет ей словечко из-за океана. Участником такого детектива подсознательно хотят быть все, о чем было видно по его реакции. Но он едва все не испортил, когда спросил: «Думаешь, она, правда, в Ноксвилле?». Я чуть не послал его к черту, но вовремя совладал с собой. Расходились мы счастливые. Каждый по своему. И из-за ничего. Я знал, что так не бывает, но мне это было просто необходимо.

Следующие недели я чередовал беседы с мертвыми с постоянным представлением места, где находится мой посыльный. Время тикало, и он приближался к месту жатвы. Я даже не выключал компьютер и телефон ни днем, ни ночью и добился своего. Спустя недели я получил полный отчет о его деятельности. Он рассказывал, что из себя представляет Ноксвилл. Моей знакомой он не нашел, но, поговорив с хозяином одного из магазинов, узнал, что она и правда была здесь, но недавно уехала домой. Я с нетерпением стал ожидать ее появления в онлайне.

Она не пришла поговорить со мной ни в этот день, ни на следующий, ни через неделю. Ее вообще больше не было в сети. Я мог только тихонько сидеть и думать. Дорога к Ноксвиллю оказалась лучше самого Ноксвилла.

Что ж, кажется, и у нее были светлые мечты и надежды. Этого ей вполне хватит, чтобы никогда не вернуться домой.