Лисапет

ЛИСАПЕТ

Бэргэну исполнилось три года, когда отец рассказал ему о мальчике, мечтавшем стать спортсменом: ему купили велосипед, и он стал чемпионом!

Отец Бэргэна читать не мог, историю эту слышал, когда ездил в Большой Город. Потом, долгими полярными ночами, неоднократно, с разными вариантами, повторял её по просьбе сына. Каждый раз, беседа их заканчивалась одним и тем же:
- Купи мне лисапет!

Даже, когда Бэргэн подрос, всё равно говорил «лисапет», потому что так говорил его отец.

К четырнадцати годам Бэргэн стал отличным охотником. Отец, забывший о своём рассказе, никак не мог понять, зачем сыну лисапет.

Деньги в семье водились в избытке, проблема была в другом: где его купить? Как привезти? Где на нём кататься?  Где его, наконец, держать? В чуме и так мало места, ни одного угла нет, гвоздь вбить некуда... 

Но Бэргэн был настойчив, и отец уговорил геологов привезти с Большой Земли лисапет, что они и сделали на следующий год. 

Радости пятнадцатилетнего Бэргэна не было конца! Он гладил рукой никелированные части, нюхал смазку в подшипниках, прижимался щекой к тугим покрышкам, целовал жёсткую кожу сидения. Видя такую радость сына, отец отдал геологам нераспечатанную пачку червонцев,  и две шкурки песца.

Собирали велосипед всем стойбищем. Поскольку, никто из жителей велосипеда никогда не видел, советчиков было много.  Поэтому, собрали его весьма оригинально.

Руль, как был в транспортном положении - вдоль рамы - так и остался. Его только, почему-то, выдвинули вверх, до отказа. Сидение же, наоборот, опустили вниз, закрепили задом наперёд. Нашёлся-таки один охотник, который, по его словам, видел однажды велосипед. Он попытался показать Бэргэну, как надо кататься, но упал вместе с велосипедом, и Бэргэн больше никогда никому не доверял своё сокровище.

Но, как ездить на велосипеде, он понял. Смышлёный паренёк этот Бэргэн! Забегая вперёд, следует сказать, что, если бы ему сказали, что сидеть надо задом наперёд, то есть, спиной к рулю, он и так бы научился ездить. Так велико было его желание. Но ему показали всё правильно, научился ездить он быстро, и целыми днями гонял лисапет по мягкой, мшистой почве тундры.

В чум его с велосипедом, разумеется, не пустили, расставаться с ним он не хотел даже ночью, поэтому отец поставил рядом с большим, семейным чумом, маленький, специально для Бэргена, и он так и прожил в нём всё лето вместе с лисапетом.

Долгая северная зима для Бэргена была настоящей мукой. С первыми тёплыми днями, он выпустил на волю свой лисапет, и продолжал, как он говорил, тренировать его с утра до ночи.

Весной Бэрген заметил, что по замёрзшей твёрдой тундре ездить намного легче, лисапет бежит резвее оленя. По ровным, гладким тропинкам, ему даже удавалось иногда уходить от собак.

Три года Бэрген тренировался по тундре на своём лисапете, а на четвёртый решил ехать в Большой Город на соревнования.

За десять шкурок песца отец выхлопотал ему паспорт, дал несколько пачек денег, и отвёз на трассу, где посадил на попутную машину.  Лисапет его, за три года, без смазки и ремонта, износился, Бэргэн рассчитывал в Большом Городе купить новый.

Две недели он ходил по Большому Городу в поисках соревнований по лисапетному спорту. По совету встречных прохожих, обошёл все стадионы, дворцы спорта, исполкомы, заводы, и фабрики.

Им требовались токари, слесари, шофёры, грузчики, и прочие специалисты, а вот лисапетисты не требовались, и соревнования по этому виду спорта никого не интересовали.  Бэрген обиделся и  уехал в другой Большой Город.

В купе познакомился с человеком, который, всего за одну тысячу рублей, устроил егогрузчиком на завод, и записал в велосекцию при этом заводе.

Бэрген не мог понять, зачем работать, если в кармане у него двадцать тысяч рублей, зачем ему секция, если он хочет выступать не за завод, а за своё стойбище, зачем тренировки, если он уже тренировался три года.

Но другого выхода не было. Он устроился на завод грузчиком, и записался в секцию. Велосипед ему выдавали только на тренировки, да и то, какой-то неудобный: руль на нём был низкий,  стоял, как рога у оленя, в разные стороны, а Бэрген привык, чтобы руль торчал как хвост у собаки. И сидение было неудобное, очень высокое, и стояло так, что он сползал с него на раму,  еле-еле дотягиваясь ногами до педалей.

Он купил личный лисапет, тренировался на нём день и ночь, но так и не мог понять, зачем ему ходить на работу, и появлялся на заводе только для того, чтобы его не вычеркнули из секции.

На первом отборочном групповом заезде, Бэрген показал лучшее время. Тренер поручил бригадиру отмечать упряжки, чтобы не было прогулов, тем более что на зарплату Бэрген не претендовал...

Уже через месяц, Бэрген победил на общезаводских соревнованиях, а через два - на городских. 

Привыкший гонять велосипед по мягкой, как ковёр, земле родной тундры, на асфальте Бэрген был непобедим. Тренер не мог им нарадоваться: самоотверженность Бэргена на тренировках восхищала: у парня есть все данные, чтобы стать чемпионом мира. 

На городских соревнованиях показал лучшее время. Это при том, что руль у его велосипеда развёрнут на 90 градусов, выдвинут до отказа вверх, сидение прикреплено, мало того, что задом наперёд, так ещё опущено низко.  Бэрген сидел на велосипеде, как жених на чукотской свадьбе, чуть ли не упираясь коленями в подбородок...

Естественно, что при разборе результатов городских соревнований, больше всех досталось Бэргену: у всех велосипеды были собраны правильно, и сидели они правильно, и дышали правильно, и тактику выдерживали ту, что указал тренер, разве что первых мест не заняли.

У Бэргена велосипед собран неправильно, сидеть, как положено, не может, дыхание не отработано, никакой тактики, никакой стратегии, как рванул на старте, так первый и шёл до самого финиша.

В общем, тренер раскритиковал Бэргена в пух и прах:
- Ты ехал, как корова в седле, и занял первое место! Представляешь, что будет, если ты всё сделаешь, как я тебя учил! Я всего тебя переломаю, вместе с велосипедом, но чемпионом сделаю, - кричал он.

 Бэрген был молчалив, неразговорчив, и необидчив. Он не мог понять, почему тренер кричит, если он, Бэрген, победил?

Вспомнил, как водил на охоту учёных городских людей. Собаки погнали оленя, а Бэрген сел на кочку, и стал смотреть совсем в другую сторону. Умные люди, точно так, как сейчас тренер, кричали на него, обзывали плохими городскими словами, говорили, что собаки угнали оленя в другую сторону, что надо бежать за ними... А Бэрген, вскинул ружьё, сделал один выстрел, и молча, пошёл на стойбище... Те умные люди даже оленя разделать не могли, притащили целиком, а на Бэргена кричали, точно так, как этот тренер...

- Лисапет мне, точно такой, купил отец, четыре года назад. Я к нему привык, другого не хочу. Может, другие и лучше, я не знаю. Мне удобно на этом. Ты прежде обгони меня на своём лисапете, потом кричать будешь, - сказал Бэрген, и пошёл в общежитие.

Но тренер бежал следом за ним, пытался доказать, что, если Бэрген будет делать всё правильно, результат будет ещё лучше.

Через профком завода он приобрёл для него последнюю модель импортного велосипеда. Используя компьютерные данные эргонометрических параметров Бэргена, лучшие мастера города собрали и отрегулировали все узлы, разработали специальную методику тренировок, комплекс физических упражнений, систему дыхания, стратегию и тактику езды на различных дистанциях.

На общезаводском собрании приняли решение: обязать Бэргена стать чемпионом страны, а в будущем -  мира. Комсомол взял над ним шефство, поручив эту обязанность, лично секретарю комсомольской организации. Под давлением общественности, а, скорее всего - секретаря комсомольской организации, которая в первую же ночь забралась к нему в постель, Бэрген, крепя сердце, начал тренировки.

Сидеть на новом велосипеде неудобно. Бэрген всё время сползал с сидения вперёд. Руль  надо держать двумя руками, а он привык второй рукой упираться в раму, и, тем самым, помогать ногам давить на педали. Он привык сидеть с прямой спиной, а на этом лисапете приходилось, чуть ли ни лежать.

Может и правда, как говорил тренер, при этом сопротивление воздуха меньше, но ведь и давление на педали тоже меньше, и сидеть непривычно!

 В общем, на всех тренировочных заездах Бэрген приходил последним, и никак не мог понять, почему тренер, на словах хочет сделать из него чемпиона, а сам поступает так, чтобы Бэрген чемпионом никогда не стал.

А тут ещё, секретарь комсомольской организации, так рьяно взялась выполнять своё комсомольское поручение, что ночами не вылезала из его постели, и на тренировках у Бэргена дрожали руки, ноги, его клонило в сон...

С апреля по ноябрь тренировался Бэрген по новой методике на импортном лисапете, но правильно ездить так и не научился.

В общежитии, над его кроватью, висела одна грамота, за первую и единственную победу на городских соревнованиях. После того, Бэрген ни разу не побеждал. Да, его, и к соревнованиям не допускали. Тренер никак не мог его «сломать». Но и выгонять, не выгоняли.

Мастер с бригадиром поровну делили его зарплату - на работу он так и не ходил.  Секретарь комсомольской организации безжалостно тратила на себя его денежки, а тренер, всё-таки, не терял надежды сделать из него чемпиона.

С началом холодов, перешли тренироваться в закрытое помещение.  Упорный Бэрген, остывший от любви к секретарю комсомольской организации, по десять часов не вылезал из седла, но результаты его заездов были плачевны.

Тренер, обещавший «сломать» его вначале за месяц, потом - за полгода, не выполнил обещания и за год. Наступила весна, а Бэрген так и не сломался.

Он научился правильно сидеть, дышать, крутить педали, он уже давно держал руль двумя руками, освоил теорию и практику, стратегию и тактику, вот, только, показывать высокие результаты, не научился.

В первом весеннем заезде Бэрген пришёл к финишу пятнадцатым, и тренер сдался. Нет, он не выгнал Бэргена, не отказался от намерения сделать из него чемпиона. Он позволил ему самостоятельно подготовить к заезду лисапет (Бэрген так и не научился говорить «велосипед»), и разрешил ехать так, как ему нравится.

Когда Бэрген выехал из ангара на своём лисапете, все дружно и долго смеялись. Зрелище было великолепное! Сидение развёрнуто задом наперёд, опущено до рамы. Руль, наоборот, высоко выдвинутый, располагался вдоль рамы велосипеда так, что одна его ручка торчала вперёд, а другая проходила над головой Бэргена, который сидел, как индийский божок во время молитвы. Правой рукой держался за руль, как за верхний поручень вагона трамвая, а левой - за стойку руля, как за вертикальный поручень...

Начался заезд, в котором Бэрген пришёл... последним!  Да ещё рассмешил всех болельщиков и товарищей по команде. За год тренировок по новому, он таки сломал своё тело, и теперь не мог ездить ни по новому, ни по старому.

Как ни сдержанны были товарищи по команде, они не могли удержаться от «восторга», глядя на «школу езды по Бэргену»...

Как ни  был глуп Бэрген, он понял, что лисапет - не его стихия.

Не уволившись с работы, не попрощавшись ни с тренером, ни даже с секретарём комсомольской организации, отдав ей последние деньги «на аборт»,  купил билет на самолёт и  улетел в родную тундру, навсегда лишив тренера возможности сделать из него чемпиона.

Бессонница  http://www.proza.ru/2013/06/21/1396