Восточный гостинец

Продавец дынь в Самарканде. Фото С.М.Прокудина-Горского, 1905-15 гг.



         - Поехали, неудобно уже, в самом деле... Нас там заждались! - уговаривал я брата. - Осталось-то, всего ничего: клиенты сами справятся.
         - Ну, хорошо-хорошо. - уступил наконец моим настойчивым просьбам Ганиджан. - Вот только переоденусь...
         До этого он несколько раз бывал в Ленинграде, но с тещей моей видеться не доводилось. Теперь же, такой случай представился, а потому он немного волновался.
         Через пять минут Ганиджан был готов.
         - Ну как, - ничего? - спросил он меня, выйдя из кабины Камаза.
         - Отлично! Ну, что - поехали? - нетерпеливо взбрыкнул я копытами.
         - Подожди... - остановил он меня и подойдя к таксисту, попросил его подогнать машину к фуре.
          - Что ты ещё собираешься сделать? - состроил я ужасное лицо, хотя прекрасно догадывался, что этого все равно не избежать.
         - А как ты хотел? - возразил в свою очередь брат. - С пустыми руками в гости? Я ещё не совсем отмороженный и без восточных гостинцев не пойду.
         Тем временем, таксист открыл багажник, который стал заполняться большими желтыми дынями.
         - Хватит, ну хватит уже! - безнадежно пытался я остановить процесс.
         Брат не слушал. Наконец, когда всё пространство багажника было заполнено, он удовлетворительно крякнул и сел в машину.

 
         Елизавета Петровна встретила нас с легким упреком:
         - Что же вы так долго: картошка успела остыть!
         Однако, завидев, как по длинному коридору нескончаемой вереницей покатились дыни, всплеснула руками:
         - Господи, Боже мой! Куда их столько?!
         - Ничего, угостите родных и близких... - улыбнулся Ганиджан.
         - Да у нас родственничков-то, всего раз-два и обчелся... Господи! И что нам теперь с ними делать?
         - Есть! - коротко бросил я, и мы направились с братом в ванную, мыть руки.
         Вскоре вся квартира наполнилась тонкими благоуханиями бахчи. Естественно, на десерт, после ужина была подана сочная ароматная дыня. Теща нахваливала узбекские дыни, а брат всё никак не мог оторваться от варенья из крыжовника, попутно пробуя и свежепротертую смороду, и джем из черники, и желе из морошки.
         Стали сравнивать, что лучше - бахчевые культуры Средней Азии или лесные дары северо-запада России. Потом - как жилось раньше, и как теперь. Постепенно речь зашла о войне.
         - Как?! - оживился брат - Вы пережили блокаду?!
         Он никогда не верил официальной прессе, радио и телевидению, предпочитая живых свидетелей, чтобы таким образом выявить для себя настоящую правду. И сейчас такой живой свидетель, и непосредственный очевидец сидел как раз напротив него. Он с жадностью ловил каждое слово.
         - Скажите, Елизавета Петровна, а правда, что голод был такой, что... - Ганиджан попытался выразить свою мысль по деликатней, а потому тщательно подбирал слова.
         - Ой, Ганиджан, всяко бывало: и людей ели - помогла ему тёща, и голос её задрожал, а на глазах выступили слезы. - Но мы до такого не дошли! Бог миловал...
         13-летним ребенком она пришла на Кировский завод, где ей поручили сваривать гусеницы танков. На одном из испытаний гусеница развалилась. Враг народа! Чудом удалось избежать сурового наказания.
         - А о чем Вы тогда мечтали? - вновь поинтересовался брат.
         - Чтобы поскорей закончилась война и... наесться настоящего белого пшеничного хлеба!
         А затем, немного помолчав, тёща продолжила:
         - А немец, всё сбрасывал нам листовки. Одну из них как сейчас помню:


         "Ленинградские дамочки!
         Ройте себе ямочки.
         Доедайте бобы
         И готовьте гробы..."


         По окончанию ужина, вышли на кухню, покурить. Елизавета Петровна привычно потянулась к своим папиросам. Она признавала только "Беломор-канал" фабрики Урицкого.
         - Ты куда это собрался? - обратилась она к внуку, выпустив облако табачного дыма.
         - К бабушкам... - коротко бросил мой сын.
         Баба-Тома и баба-Соня - две сестры - жили в однокомнатной "хрущёвке" на "Гражданке".
         - Погоди одну минутку! - Тёща мгновенно вскочила и кинулась искать нож.
         - Что Вы собираетесь делать? - полюбопытствовал я.
         - Как "что" - угостить бабушек - ответила она и, отрезав четверть дыни, принялась аккуратно запихивать её в полиэтиленовый мешочек.
         От изумления, у брата чуть не выпала сигарета изо рта. Я не выдержал и прыснул со смеху, догадавшись - от чего ошалел Ганиджан.
         - Что такое? - не поняла Елизавета Петровна.
         - Да нет, всё нормально. - поспешил я успокоить её, с трудом сдерживая себя. - Просто, на Востоке принято дарить целую дыню. Там ни за что в жизни не догадались бы её разрезать и дарить частями.
         - Мне не жалко, - смущенно ответила тёща, - но ведь, целую они не осилят?
         И вдруг, не выдержав, тоже рассмеялась вместе с нами.
         - Осилят, ещё как осилят! - убежденно произнёс Ганиджан, отыскивая глазами самый крупный экземпляр.