Старуха –консьержка не понимала нынешней жизни. Давно уже не понимала и , видимо, бесповоротно. Ей были непонятны устремления людей, их наряды, словечки и поступки. Но она и не пыталась вникать, ей было вполне достаточно того, что её старость не оказалась голодной и жалкой. Необременительная служба в новеньком парадном, сверкающем белоснежным полированным камнем и благоухающем невидимыми цветами – всё это ,почему-то , умиляло старуху и навевало воспоминания о далёком прошлом, когда почти так же выглядели дворцы съездов и культуры…А к жильцам в нелепых ( и по словам сменьщицы-студентки , баснословно дорогих) нарядах , старуха старалась относиться снисходительно, как к больным каким-нибудь смертельным, но не постыдным заболеванием …старость стремиться быть милосердной.
Вообще то полагалось опрашивать на предмет цели визита всех незнакомых посетителей дома, но эти как-то сразу консьержке глянулись. Оба подтянутые, молодые, с серьезными спокойными лицами. Одеты прилично , в костюмах и одинаковых темных пальто нараспашку. «Раньше я бы таких молодцов точно за наших приняла…» - пронеслось у старухи в голове. Тем временем парни осмотрелись в вестибюле, переглянулись, и разошлись : один вернулся на улицу , а второй стремительным шагом подошел к конторке консьержки.
- Вы, бабушка, пару минут в подсобке посидите, а мы тут…посторожим пока,- молодой человек смотрел в упор и говорил очень серьёзно, в правой руке он вполне профессионально держал полураскрытое , краснокожее удостоверение. Старуха безропотно отступила в свою служебную комнату ,и почти плотно прикрыла дверь, оставив себе возможность видеть небольшой сектор вестибюля . То ,что она увидела через минуту окончательно развеяло её подозрения и одновременно при этом повергло в смятение – зрение у консьержки , не смотря на почтенный возраст, было отменным и она не могла не узнать человека, проследовавшего ,между двумя давешними молодцами, к лифту. Не узнать его было невозможно, хотя бы потому, что это было то же самое лицо, что и на экранчике портативного телевизора, стоявшего на столе в служебной комнате. По телевизору шли вечерние новости.
=1=
Михаил Антонович стоял у окна так близко, что практически касался носом стекла. Окно было «французским», до пола, толстые бронированные стекла слегка отливали зеленью, искажая мир за окном . Примерно в сорока метрах ниже Михаила Антоновича Москва бесшумно билась в истерике вечернего трафика. Редкие снежинки первого снегопада кружились за окном, но близко подлетать не осмеливались…Михаил Антонович Серов – президент Российской Федерации – усмехнулся этой неожиданной мысли, взглянул поверх мерцающих огней города в надвигающуюся черноту ночи и отошел от окна в глубину комнаты. Эта квартира, на последнем этаже элитной высотки в центре оживленного района, была конспиративной настолько, что использовалась в первый и в последний раз.
Для президента такой страны, как Россия сделать что-то скрытно и в частном порядке – особенная проблема, почти неразрешимая. Стоит чихнуть, как по коридорам кремлевским уже катиться шепоток, что мол «Сам» похоже заболевает, и с серьезными вопросами лучше не соваться , а уж спонтанный звонок давнему другу – и подавно может вызвать неадекватные кадровые перестановки….Лизоблюдство перешло все границы. А толкователи слов, поступков и обстоятельств возведены в ранг особо почитаемых персон.
Потому-то первое, что сделал Серов для себя лично, после избрания президентом – это создал возможность исчезать на некоторое время из поля зрения свиты. Самое главное, и пожалуй трудное – было обеспечить себе на это время контроль за собственным аппаратом. В России ведь как, чуть зазевался хозяин – а челядь уже плетет паутину…Для этих целей Михаил Антонович извлёк из небытия своего старого товарища по работе в комитете , большого спеца разработке и воплощению отвлекающих маневров и многоходовых, расслаивающихся на массу «пустышек» комбинаций. Старый друг, еще в высшей школе получивший кличку Гост, свою репутацию полностью подтвердил. Три-четыре месяца напряженной подготовительной работы, плюс неограниченное финансирование из секретного неправительственного фонда сделали свое дело – новый президент огромной страны мог никем не замеченный , но под надёжной охраной , перемещаться по Москве в течении 2-3 часов. При этом у всех приближенных складывалось вполне адекватное ощущение того, что он всё ещё там, где его видели в последний раз ( например в рабочем кабинете) или там, куда он собирался отправиться (послеобеденная прогулка по лесу на территории резиденции). Михаил Антонович никогда не делал чего-то, что не имело бы смысла и предназначения, система его конспиративных отлучек тоже не была в этом смысле исключением или блажью всемогущего правителя одной восьмой части суши Земного шара. У этих тайных исчезновениях, происходивших нерегулярно, но не реже чем раз в три месяца, была одна, но очень важная цель. Президент встречался с «Хозяином».
Михаил Антонович никогда не произносил этого слова в отношении того, с кем собирался встретиться в этой квартире, и даже мысленно не называл его так. Слово «хозяин» было скорее образом в его сознании , но образом не расплывчатым и не конкретным, а совершенно четким и понятным. Образом человека, который в одночасье изменил жизнь Серова так, как не менялась жизнь ни одного человека со времён Бонапарта или Мартина Лютера….
Президент опустился в низкое кресло, стоявшее в центре комнаты и стал терпеливо ждать. Было так тихо, что привыкнув к тишине Серов различил мягкое тиканье платинового хронографа на своём запястье….
А началось все примерно за год , до того момента, когда президент Серов сидя в кресле прислушивался к ходу своих часов. Серова неожиданно вызвали в кремль. Не то чтобы и раньше такого не случалось – все , кому конечно положено , знали, что Серов давний соратник президента, служили вместе, работали в одном департаменте…Но все же, в последнее время уходил президент всё выше и выше от Михаила Антоновича, который терпеливым бронепоездом стоял на запасных путях неприметного и неоскандаленного никак министерства. Да и понятно было , что президент вывел всех ,кого счел нужным и полезным наверх, а остальным многочисленным сослуживцам досталась традиционная безнаказанность , при условии соблюдения некоторых придворных приличий….
-Ан нет ,- сам себя подбадривал Серов, сидя в уютной кожаной утробе служебного «мерседеса» , который стремительно вез его в кремль, - похоже ещё нужна старая гвардия Косте.
Всю дорогу , пока машина пробивала мигалками и «хрюкалкой» бесконечные московские пробки, Михаил Антонович перебирал в голове комбинации и варианты причин , по которым он может так срочно, а главное демонстративно, понадобиться президенту. Через полгода в стране президентские выборы, а Константину Константиновичу на третий срок не получается остаться, конституция не позволяет, да и перед западом нехорошо может получиться - у них там просто паранойя какая-то начинается ,стоит только в какой-нибудь стране бывшего советского блока высшему руководителю более срока на посту засидеться. Не понимают ,господа живущие в трёхсотлетних демократиях, что у нас никак нельзя начальство часто менять, чревато это перманентным переделом ,а зачастую и кровопролитием…Общих дел и проблем у Михаила Антоновича с президентом давно не было, и быть не могло, а по ведомству, где теперь трудился Серов, и подавно. Да и не по протоколу было бы президенту в их ведомство обращаться через Серова, пусть и соратника, но всё же зам.министра… Всё похоже сходилось к выборам, а тут ,как известно Константин Константинович великий мастер на всякие неожиданности и внезапные решения… Перспектива радовала Михаила Антоновича – даже незначительное участие в решении предвыборных задач в составе высшего эшелона гарантировала всем участникам процесса максимальную приближенность в будущем к трону, а это значило, что прощай наконец сытая, монотонная трясина нынешнего существования….
Когда машина въезжала на площадку для парковки внутри кремля, Михаил Антонович окончательно уверил себя, что вытащил счастливый билет и облегченно откинулся на сиденье, открывать дверцу сам не стал, дожидаясь пока водитель обойдет машину и потянет тяжелую дверцу.
Константин Константинович не поднялся из-за стола ,встречая Серова, а только по-свойски махнул рукой, мол располагайся, продолжил чтение какого-то документа в кожаном адресе. Серов тщательно сел в неудобное полукресло с гнутыми деревянными подлокотниками за боковой столик и принялся терпеливо ждать, когда великий человек закончит чтение. Серов немного нервничал, не понимая, как истолковать подобный приём: пренебрежение, или наоборот – подтверждение старых, и вполне дружеских отношений…Серов не был наивным человеком, он понимал, что всё это – игра, да и настоящих друзей у президентов не бывает. А все эти бледные ,но счастливые однокашники-одногрупники - это романтические истории, тщательно разыгрываемые журналистами для поднятия рейтинга…
Константин Константинович закончил чтение и аккуратно закрыл папку.
- Здравствуй Михаил Антонович, давно не виделись,- президент всегда обращался к своим подчиненным на ты , но по имени отчеству,- как дела в твоём министерстве не спрашиваю, поскольку и так знаю, что всё в порядке.
Взгляд у президента был спокойный, уверенный и в душе у Михаила Антоновича внезапно всё улеглось и успокоилось.
- Здравствуйте Константин Константинович, рад , что вспомнили обо мне.
- А я, Михаил Антонович, и не забывал о тебе никогда…
= 3=
Рим. 12 октября.
Бар на тихой, римской виа-Гаэто было одним из тысяч заведений, разбросанных по Вечному Городу. Сюда нечасто заходят туристы, и посетители почти всегда знают друг-друга в лицо. С утра это жители окрестных домов, забежавшие проглотить одним махом микроскопический ,чудовищно крепкий ристретто с круассаном , в обед – продавцы ближайших магазинов , преспокойно читающие футбольные газеты, неспешно ожидая заказа . К вечеру бар наполняется пестрой публикой из всех категорий местных жителей, зашедших поболтать, пропустить рюмочку ликера, поговорить про «Рому» и «Лацио», выпить кофе перед сном – итальянцы упорно считают, что кофе не имеет никакого отношения к бессоннице, а напротив, делает сон безмятежным… В глубине бара за столиком на двоих сидел хмурый синьор и пил третью чашку капучино за час, был полдень, обеденные перерывы еще не начались и народу в зале почти не было. Бармен , машинально перетирал полотенцем стаканы и время от времени поглядывал на странного посетителя. Раньше его здесь никогда не было, и на местную публику он был похож мало. Дорогие ботинки , пальто от «Бриони» и массивный золотой «панерай» плохо вписывались в будни захудалого питейного заведения в районе Термини . От нечего делать бармен гадал , к какой нации принадлежит посетитель. «Акцент явно славянский, но по-итальянски, здороваясь и делая заказ, говорил без ошибок, загар – явно приобретенный, как у скандинавов, взгляд тяжелый и неподвижный – как будто всё время ждет подвоха или нападения…Но и на нелегала непохож, где вы видели нелегалов в пальто за десять тысяч евро…. Албанец или русский, mortache tue…» Бармен вынес свой вердикт и не ошибся . Посетитель был русским.
В одном ошибся проницательный бармен – загадочный русский не боялся, он злился. Злился на человек , с которым должен был встретиться в этом захудалом баре, злился за то, что нарушались все мыслимые и немыслимые законы безопасности и конспирации…. Но, видимо, дело того стоило – и русский ждал. Ждал как много раз до этого ждал тех, кто думает, будто что-то решают в этом мире…но решал всегда он.
Сам себя он называл Полковником, хотя в реальной жизни в этом звании никогда не состоял. Из армии с позором был уволен майором. Уходя , плюнул в лицо командиру части - спасли два ордена Красной Звезды, защитили две эмалевые звездочки боевого офицера от публичного позора , хотя закулисно облили по полной программе. Да и машина карательная никогда не ржавела – лишили квартиры служебной, оставили без пенсии…Жена ушла через два года, держалась сколько могла, но и её силам край пришел. Детей , слава Богу, не нажили….скарб делить не пришлось – Полковник просто исчез, оставив всю прошлую жизнь в прошлом. Помыкавшись с полгода по друзьям-однополчанам Полковник внезапно обнаружил, что мир сильно изменился, пока он в пьяном угаре скорбел по своей судьбе, мир остро нуждался в сильных , решительных и беспринципных воинах, готовых сражаться просто за деньги…Это открытие спасло Полковника от полной деградации и придало смысл его жизни. По-крайней мере он так думал. И ещё – судьба, куда же без неё . Промыкавшись в бестолковых и дармовых балканских компаниях девяностых , Полковника занесло в Судан, страну страшную и мало изученную современными политологами , где уже сорок лет не угасает гражданская война , подпитываемая религиозными и территориальными распрями. Здесь Полковник, ещё в училище воспринявший безразличие к религиям, и потому толерантный к любым её проявлениям, познакомился с молодым, но перспективным лидером исламского движения Осамой-Бен-Ладеном.
Осама был образцовым воином Ислама – соблюдал неукоснительно все законы Шириата, был скромен в быту, не допускал излишеств и грабежей, чем и снискал уважение Полковника, как человек имеющий стержень и идею, в отличии от подавляющей массы командиров-марадёров суданской .
Судан в те годы , да и теперь пожалуй , был основной территориальной базой исламского экстремизма в любых его проявлениях, страной-островом, страной , где можно было отсидеться, переждать, собраться с силами, физическими и финансовыми…Именно Осама и разглядел в Полковнике талант к локальным, но виртуозно-сложным операциям, и как человек, мыслящий в первую очередь административными категориями, Бен-Ладен купил Полковника . Купил полностью, как говорят в России «с потрохами», он предложил сумму ,от которой у самого Осамы мурашки побежали по спине, но оно того стоило – взамен он получил не просто фанатика с поясом шахида , он получил боевую машину , способную планировать и организовывать многоходовые операции, и , что немаловажно ,самостоятельно осуществлять их. Особенным достоинством Полковника было и его прошлое – даже дотошные и подозрительные спецслужбы Запада не могли бы заподозрить русского ветерана афганского конфликта в сотрудничестве с исламскими экстремистами….Перверсии человеческой души , как обычно бегут впереди стандартов восприятия …
Тот, кого ожидал Полковник, появился с получасовым опозданием. В бар стремительно влетел господин в нелепой тирольской шляпе , распахнутом твидовом пиджаке и беспорядочно намотанном шарфом на шее. Полковник поморщился, когда посетитель даже не сделав вида что кого то ищет направился к его столику. Терпеть дилетантство – было частью нынешней профессии Полковника. Человек плюхнулся на стул и махнул бармену характерным купеческим жестом.
- Двойной эспрессо, - мужчина даже не повернулся к бармену, давая понять ,что торопиться и не желает тратить время на напрасные реверансы.
- По-моему ,вы должны мне что то сказать при встрече,- Полковник не удержался от того, чтобы не уколоть нахала.
- Да бросьте вы со своими шпионскими штучками, мы с вами уже визуально знакомы, - мужчина снял свою нелепую шляпу и положил её прямо на стол, - давайте сразу к делу, я принес то…
- А ну-ка, захлопни рот,- Полковник выложил на стол небольшой прямоугольный предмет с тремя светодиодами и одной плоской клавишей, отжал клавишу – загорелся синий огонек. Полковник в полголоса отчетливо сказал вновь прибывшему:
– Быстро, на стол из карманов всё электронное , что есть.
Мужчина как-то несолидно засуетился, подавшись вперед к столу зашарил по карманам, путаясь в длинном , свисающем почти до пола шарфе. Через мгновение на столе лежал карманный компьютер с дымчатым стеклом и дорогой «Верту» в серебристом , матовом корпусе. Полковник молча сгреб оба устройства ,сунул их в карман, встал и направился в сторону туалета. Бармен уже не скрывал своего беспокойства и открыто уставился на странную парочку…
В туалете ( отхожее место было неопределенной половой принадлежности и безукоризненной чистоты) Полковник произвел над приговоренными гаджетами странные, на первый взгляд манипуляции - включил оба устройства и опустил в пакет для использованных женских прокладок, а затем наполнил пакет водой. Выждав пару минут, Полковник аккуратно, чтобы не пролить воду из пакета, разместил его в сверкающую урну и прикрыл сверху комком туалетной бумаги нежного, персикового цвета. Осмотрев «икебану» Полковник остался доволен и вернулся за стол. Приборчик светил мирным зелененьким огоньком….
- Продолжайте, - Полковник недовольно окинул взглядом стол, мужчина в шарфе успел уже заказать граппу и на Полковника повеяло легким виноградным перегаром. Полковник не пил уже шесть лет.
-Так вот, я принес,- обладатель шарфа запил граппу кофе.- То, что вы просили и уполномочен подтвердить согласие моего хозяина на ваши условия…
- Ваши полномочия, мне и так известны - вы простой курьер и хватит тут корчить из себя крутого,- таких людей Полковник видел насквозь: рыба-прилипала в услужении у крупной акулы. - Вы для меня простой курьер, SMS ходячее, если угодно. Так, что закройте рот и слушайте.
Собеседник Полковника ,мигом закрыв рот , послушно уставился на него. Видимо сказывался большой опыт по части «заткнуться и слушать, когда с тобой говорят…»
- Я сейчас получу то, что должен был получить и исчезну. За мной не то, чтобы не ходить – даже вслед не смотреть. – Полковник говорил тихим, свистящим шепотом, но слова были отчетливы и пугающе отрывисты, - С этого момента вы и ваши хозяева не будете пытаться связаться со мной. Вы не сможете изменить хода событий и вы не сможете ничего остановить….Всё понятно, я надеюсь? Передадите мои слова дословно.
«Почтальон» с нелепой поспешностью закивал и протянул через стол маленький пластиковый чехол с флэш-картой. Полковник забрал «флэшку», встал и , не оглядываясь, вышел из бара на неприметную римскую виа-Гаэто. Остановившись на входе в бар он посмотрел налево, затем направо, будто бы решаясь куда направиться. Сунув руки в карманы пальто Полковник направился направо и пройдя сотню шагов свернул на виа-Форци , петляющую в сторону вокзала Термини…
Слежки за ним не было, да и быть не могло – он тщательно готовил такие встречи и всегда, на всякий случай , менял их место в последний момент . Однако подстраховаться бы не мешало – двойной , а иногда и тройной запас предосторожностей был его кредо , вполне успешно обеспечивающим ему грядущее долголетие.
Полковник вошел в здание римского вокзала Термини через центральный вход, и сразу же на эскалаторе спустился в подземный торговый центр. Здесь круглосуточно царила такая толчея и суета, что казалось, будто весь Рим , по необъяснимой причине, кинулась в подземелье сомнительной чистоты, для того , чтобы купить пару ненужных вещей по чудовищным ценам….
Полковник с неподдельным интересом и вниманием знатока осмотрел отдел торговавший сотовыми телефонами, повертел в руках пару моделей, любезно выложенных продавцом-пакистанцем на прилавок. Попросил включить один из аппаратов, стал задавать вопросы о функциях и параметрах. Особенно его интересовал формат карты памяти, используемой в этой модели. Всё время, которое занял выбор телефона и его покупка , Полковник незаметно посматривал в зеркальную стену магазина, зрительно удваивающую размеры тесного помещения и замечательно отражающую всё, что происходило в галерее торгового центра за его спиной…. Попросив зарядить аппарат, Полковник расплатился наличными и, сказав , что зайдет за покупкой через час, вышел из магазина. Торговую галерею он покинул через другой выход.
Москва. 5 октября
Константин Константинович не был склонен к театральным эффектам, не любил производить впечатление или создавать его, за исключением тех случаев, когда это было необходимо для дела. Вот и в этот раз он появился обыденно, безо всяких лишних проявлений своей значимости. Он просто вошел в комнату, плотно закрыв за собой дверь.
- Приветствую вас, господин Президент,- во взгляде Константина Константиновича не было и доли иронии, он протянул руку Серову.
- Что за срочность? Проблемы какие то , так ты теперь вроде бы в состоянии и сам любую из них решить.
- Почти любую ,- Серов пожал руку «хозяину» и сел в кресло, в последнее время он и сам стал удивляться тому ,насколько изменилось его поведение в присутствии этого человека. Он даже мог себе позволить сесть первым. Однако Серов вполне отдавал себе отчет в том , насколько иллюзорным было это равенство. Оно было просто дозволено, как один из элементов той индульгенции, что была ему выдана…
- Слушаю,- Константин Константинович опустился в кресло напротив Серова и вопросительно смотрел на него, осанка у него была хорошая, отработанная и при этом непринужденная.
- Два дня назад на саммите в Цюрихе на меня вышел представитель Анголы и попросил назначить личную встречу их президенту,- Серов знал ,что надо изложить проблему кратко, но по возможности в полном объеме, потому он тщательно подбирал слова, стараясь не упустить особенно важные детали.
- Я дал согласие на встречу, совершенно не понимая причины – у нас с Анголой в последнее время отношения почти на нуле, ни поставок ни совместных проектов…Было «окно» во встречах и я назначил время. Тонгосу приехал один, даже охрана была урезана, и передал мне пакет. Он аж светлее кожей сделался, насколько ему было неприятно в этой роли выступать. Я спросил что в пакете. Он замялся как-то и говорит, что его просил передать лично мне один наш общий знакомый. Ну, я ему и говорю напрямую, мол хватит тут комедии ломать, господин Президент, что это вы в курьеры записались?! Он совсем скис и отвечает :«от Осинского конверт». Всё ,дескать, сам проверил – ни ядов, ни «свечения» на конверте нет, а передаёт его по личной просьбе, и потому что он и его страна Осинскому весьма обязаны. Ещё бы, сука такая, они какие объёмы с Осинским из Анголы вывели! Короче говоря всучил он мне этот конверт и ждет, когда прочитаю, чтобы забрать обратно…
- Что в конверте ? – Константин Константинович, казалось не был нисколько заинтригован, а скорее разочарован рассказом Серова.
- Они решили вас устранить,- Серов выпалил эту фразу не сдержав размеренного тона, нервы похоже начали сдавать, - а в письме мне предлагался выбор: либо я с ними и остаюсь в должности до очередных выборов, ну конечно под их контролем, либо я …буду ликвидирован с вами…
Выражение лица Константина Константиновича нисколько не изменилось, что поразило Серова еще больше ,чем новость ,которую он принёс.
- А ты что думал, Михаил Антонович, они всё так и оставят? Я вполне этого ожидал, и готов действовать, - слова «хозяина» ,как всегда, подействовали на Серова успокаивающе, - Какие у тебя будут соображения?
Серов приободрился , план действия уже был готов, и он стал излагать по пунктам. Константин Константинович молча слушал, откинувшись в кресле. Серову иногда казалось ,что он недостаточно внимателен, однако старался не прерываться и не сбиваться. Наконец он закончил.
- Всё вроде бы правильно и ничего не упущено…однако , ничего подобного мы делать не будем,- Константин Константинович смотрел в упор на Серова, подавшись немного вперед. – В письме Осинского был предложен способ передачи информации ,при помощи которого ты мог бы передать им свое согласие?
- Моё …согласие? – Серову показалось, что его сердце дало сбой и пропустило один удар.
- Михаил Антонович, ты дашь согласие на моё устранение, и станешь с ними сотрудничать. Остальное я беру на себя. Единственным условием ,которое ты поставишь Осинскому, будет то, что твоё имя должно быть стопроцентно в стороне от этой акции – чтобы даже ни тени подозрения!
Константин Константинович встал и не прощаясь вышел из комнаты.
Ночь с 12 на 13 октября . Поезд Рим-Турин.
Полковник сидел в кресле с высоким подголовником и смотрел в черное окно. Иногда за стеклом проносились неясные светящиеся пятна и смазанные силуэты . Поезд , мерно постукивая на стыках рельс , нёс его на север .
Билет до Турина был приобретен заранее в автоматической кассе – итальянская железная дорога странная система, не до конца подвластная пониманию неитальянца . В билетах указывается номер поезда и время отправления , но торопиться к перрону в назначенное время вовсе не обязательно - воспользоваться билетом без переоформления можно в течении месяца. Полковник подумал, что в этом – вся Италия, старающаяся выглядеть деловой и элегантной, но при этом – необязательная и безшабашная, как выпускница школы для девочек, попавшая без мамы на ярмарку….. Для него это странная , но весьма удобная особенность железной дороги была кстати – Полковник был на сто процентов уверен, что вычислить его перемещение невозможно….Это радовало и успокаивало.
Он достал новенький сотовый телефон из внутреннего кармана пальто, снял аккумуляторную крышку и вставил в неприметное гнездо полученную у «почтальона» флэш-карту . Включив питание аппарата Полковник безразлично наблюдал танец цветных образов заставки на экранчике телефона. Наконец сотовое чудо загрузилось , издало резкий писк и нашло сеть оператора. Полковник поднял глаза и встретился взглядом с немолодой синьорой, сидевшей напротив и прижимавшей к груди объемистую сумку с надписью на английском языке. Взгляд синьоры был неодобрительным и говорил, что не к лицу такому импозантному мужчине играться с этими жуткими электронными штучками, поглотившими все интересы нынешней молодёжи. Полковник мысленно согласился с пожилой дамой- он тоже недолюбливал электронные приспособления для уничтожения и без того убегающего времени…
Демонстративно вздохнул , понажимал на кнопки, с непривычки путаясь в меню незнакомого аппарата, и вошел в директорию содержимого флеш-карты. Файл был коротким и состоял из двух многозначных чисел, скорее даже номеров, и одного слова «Gimini»- Близнецы. Полковник улыбнулся и ещё раз поднял глаза на свою соседку. Пожилая синьора сидела ,уткнувшись носом в потрёпанный дамский роман с твёрдой, тканевой обложкой. Свой баул она поставила на пол, между собой и Полковником - все таки привычка доверять хорошо одетым и немолодым людям победила. Полковник ещё раз улыбнулся, и снова занялся своим телефоном – переслал по SMS обе цифры и слово из файла , дождался подтверждения в получении его послания адресатом , стёр всю память и отключил аппарат. Первый этап операции был завершен – деньги были получены, и переправлены в надёжное место , механизм невидимой машины смерти уже неслышно заработал. Теперь путь Полковника лежал в Африку, через несколько перевалочных пунктов и точек где ему предстояли привычные смены документов и личности….
Москва. 15 октября.
Похороны в России – странный, стандартный и во многом постыдный ритуал, отработанный недавним советским прошлым и несформировавшимся до конца буржуазным настоящим. Всё как – то торопливо, в сроки, по месту. Постоянно присутствует ощущение спешки , даже закрадывается мысль– теперь-то куда спешить? Опаздывать явно некуда, или это спешат живые избавиться от мёртвых, чтобы те не мозолили им глаза и души, напоминанием о всеобщей бренности? Особенно коробят похороны одиноких стариков – трудно найти более жалкую и пронзительно-тоскливую прощальную процессию : 5-6 соседей по подъезду, в основном ровесники усопшего встревожено прикидывающие свой черед, похмельные и торопливые могильщики из ритуальной конторы, да пара дальних родственников без печали в глазах, но в предвкушении решения квартирного вопроса. А бывает и того хуже, вместо родственника из Нижнего Волочка – суетливый риэлтор с пачкой свеже-оформленных доверенностей и свидетельств….В общем - не дай Бог, умереть последним в семье.
Нина Аркадьевна умерла последней , пережив мужа на двадцать два года, детей у них не было, а малочисленные родственники с периферии уже много лет не подавали признаков существования. Муж Нины Аркадьевны был отставным подполковником КГБ, хотя, как он сам мрачно пошучивал «в нашей конторе в отставку уходят только вперед ногами» . Умер он вскоре после отставки – скоропостижно и не мучительно, просто присел в парке на скамейку и умер от инфаркта, хотя всю жизнь отличался отменным здоровьем и на сердце никогда не жаловался.
Нина Аркадьевна уход мужа перенесла стойко, видимо отсутствие детей и близких в семьях стариков порождает заранее готовность к одиночеству - она продолжала просто жить, и даже устроилась подрабатывать, когда пенсии начали растворяться в едкой среде нарождающейся рыночной экономики… Одиночество спокойного человека – похоже на парусное судно, плывущее по бескрайнему океану в штиль, движение почти незаметно , а изменения окружающего ландшафта минимальны.
Когда гроб в красной ткани вынесли из подъезда, и установили на пару табуреток, прощаться с поцелуями в лоб никто не стал. У приподъездной скамейки понуро стояла стайка пенсионеров, тихо перешептываясь и косясь на плохо выбритого мужика , комкающего вязаную шапку. «Племянник какой-то, внучатый, ишь – объявился…Говорят из Мурома, что ли…или ещё откуда…Аркадьевна небось и не видела его никогда, а нате – прибыл в срок». Старики беззлобно и как то обреченно прикидывали сколько стоит «двушка» покойной и останется ли, объявившийся родственник, жить здесь, или квартиру продаст да и сгинет, так же быстро ,как и появился. Склонились к тому , что жить в столице племяннику не судьба, и едва слышная беседа у гроба зашла о последних днях покойницы. «И ведь не болела Нина-то, всё бегала на свою службу…Надо же , до седин дожить и в привратницы пойти…Не в привратницы – а в консьержки, разница есть!...Какая?...Двери не надо ни перед кем открывать…Да - разница…Только вот в последнее время у нее с головой неладно, по-моему ,стало. Третьего дня она меня на площадке остановила и , радостная такая, давай рассказывать как она у себя на службе нашего Президента видела – прямо живьём. Ночью говорит приезжал зачем-то, тайно….Да, чего только не привидеться…»
Гроб стали заколачивать, гвозди споро входили в плохенькое дерево , повинуясь сноровистым ударам профессионально-скорбного могильщика. Пятясь задом подъехал катафалк , устроенный из обычного «ПАЗика», с черно-красной тряпочной лентой по бокам. Племянник и могильщики забрались вслед за гробом в машину и двери звонко захлопнулись. Пенсионеры стали неспешно разбредаться.
23 октября. Египет, южнее Асуана.
Восточная Африка –это сонное царство, вопреки расхожему мнению, что всё бурлит на восточных базарах и все куда то бегут и едут, беспрерывно сигналя клаксонами. Полуденная жара останавливает любое движение, не хуже абсолютного нуля Кельвина. Проезжая редеющие к югу от Асуана поселения видишь убогие глинобитные лачуги, некоторые из которых даже не покрыты пальмовыми ветками, стариков ,сидящих у стен домов, так неподвижно, что можно предположить что они уже умерли , и редких прохожих медленно , почти плавно бредущих неведомо куда вдоль дороги.
Туристический автобус свернул с выжженного основного шоссе и понесся в сторону великого Абу-Симбела. Только по-настоящему стойкие и верные своей любознательности туристы способны вынести эту многочасовую поездку к самому южному из египетских храмовых комплексов….Три с лишним тысячи лет назад великий Рамзес-II воздвиг это чудо с целью обозначить границы своих владений, и устрашить дикие племена, живущие южнее. С тех пор мало что изменилось – Абу-Симбел был южным форпостом в противостоянии дикой Африки и наплывающей с севера западной цивилизации. Все без исключения пассажиры автобуса были под роспись осведомлены о тех возможных опасностях, которым они подвергались в этой поездке. Спереди и сзади автобуса, почти вплотную к нему двигались полицейские машины сопровождения – дряхлые «Шевроле» с тентоваными кузовами, набитыми грязноватыми воинами правопорядка. Туристов заметно волновала эта невидимая опасность , но они старались виду не подавать, изображая внимание, с которым слушают гида, слегка коверкающего английские выражения, и время от времени съезжающего с повествования о генеалогии фараонства на тему «как мне мало платят»… Ехать от поворота с шоссе оставалось километров пятьдесят-шестьдесят, дорожные указатели Египта никогда не славились достоверностью.
Дорогу эту Полковник знал наизусть и заранее знал, что произойдет в ближайшие 5 минут, он был готов и расслаблен, прислонившись к прохладному двойному стеклу автобуса Полковник подумал о том, что в ближайший месяц понежится в кондиционированном воздухе ему не придется. Это несильно расстраивало его, Полковник любил жару.
Автобус и машины сопровождения поравнялись с невысоким длинным песчаным холмом , подступившем вплотную к дороге. Полковник напрягся и уперся ногами в раму впереди стоящего сидения, гид широко улыбаясь ,что-то вещал о каллосах Абу-Симбела, все туристы либо внимательно слушали гида, либо лениво листали путеводители. Через мгновение с вершины холма к обоим машинам с полицейскими стремительно протянулись языки дыма и пламени, будто бы невидимые, гигантские хамелеоны одновременно слизнули с дороги двух черно-синих мух своими адскими языками . Задний фургон полицейского сопровождения превратился в огненный шар – попадание ракеты было безупречным, а впередиидущий «шевроле» будто бы споткнулась, его капот опустился а зад стал задираться ,сваливая в кучу сидящих в кузове охранников, но через мгновение фургон был смят налетевшим сзади гигантским автобусом. Передние колеса ,переехав остатки полицейской машины, лопнули и тяжелая туша автобуса пошла юзом , застонала подвеска, заскрежетало по асфальту железо. Автобус стал замедляться ,накреняясь на левый борт, и издав последний стон остановился поперёк дороги.
На мгновение наступила странная, неестественная тишина, только слышалось какое то тихое журчание – изувеченный автобус истекал своими жидкостями…
Тишина продолжалась лишь мгновение – всё пространство заполнилось шумами и криками, в хвосте салона истерично кричала женщина , крики её были пронзительно визгливы и затихали лишь на полсекунды, видимо только для очередного вздоха. Водитель лежал на руле, свесив руки вниз – с пальцев на резиновый коврик часто-часто капала кровь. Почти все пассажиры лежали между кресел или в проходе между ними. И это спасло многих – внезапно со стороны песчаного холма раздалась длинная автоматная очередь и все уцелевшие стекла автобуса окатили пассажиров искрящимся дождём. Крики в задней части салона умолкли, слышен был только глухой стон человека неловко лежащего поперек прохода с неестественно вывернутой под прямым углом ногой. От холма к расстрелянному автобусу бежали вооруженные люди в белых одеждах с замотанными платками лицами.
Нападающие с быстро достигли места катастрофы и первым делом открыли огонь по оставшимся в живых полицейским. Расправа была быстротечной и умелой – никаких картинных выстрелов в затылок, просто десяток мужчин , методично меняя рожки «Калашниковых» , поливали пулями останки полицейских фургонов. Через пару минут огненный шквал затих и в автобус ворвался высокий бандит, в узком незамотанном платком пространстве на его лице бешено горели черные глаза. Мужчина , не выпуская из правой руки автомата , схватил за шиворот ближайшего туриста и одним рывком выбросил его на дорогу. Вслед за обмякшим от ужаса пассажиром на асфальт были выброшены Полковник и женщина, лежавшая в проходе позади него, после чего бандит с автоматом выскочил из автобуса. С улицы опять раздалась короткая стрельба, женщина в хвосте автобуса хрипло заскулила, пассажир со сломанной ногой лежал тихо – видимо потеряв сознание…
Первый , и видимо самый смелый пассажир, решился выглянуть из автобуса только через полчаса ,после того ,как налетчики вытащили из автобуса троих туристов. Вокруг автобуса не было видно ни нападавших ни похищенных – только искореженные, и уже затухающие остовы «шевроле» , обезображенные трупы египетских полицейских и ошметки покрышек автобусных колес . Ужасный запах горелой резины и жженого мяса наполнял всё вокруг. Через пару часов на место происшествия прибыла полиция с блок-поста в Абу-Симбеле, видимо представители туроператора озаботились столь продолжительным опозданием туристического автобуса…
Где-то в Чечне. 20 октября.
Была ранняя осень, или не ранняя, но было сухо и очень тепло, листва на деревьях приобрела тот самый радостный, волшебный цвет, который принято называть «золотым» , хотя на самом деле ничего золотого в этом многоцветии и нет. Все оттенки желтого, немного буро-красного, затухающие отзвуки зеленого.
Алёша бежал по круто идущей вниз лесной тропинке. Его коричневые ,слегка стоптанные, но такие привычные ботиночки стучали по плотно утрамбованной земле. Алёше нет и десяти и он счастлив – сегодня выходной и он с мамой и младшей сестрёнкой гуляют по лесу вблизи дедовой дачи. Мама такая красивая и весёлая ,она нисколько не отстаёт от своих деток и тоже почти бежит под гору….Алёша учит сестрёнку зачерпывать двумя руками охапку сухих листьев и подбрасывать в воздух – они стоят под этим самодельным листопадом , задрав головы вверх, и смеются…Мама тоже смеётся глядя на них. Потом они все вместе ,не торопясь, возвращаются обратно , взбираясь на гору. Мама поёт им песню ,а Алёша с сестрой ,как могут подпевают. Песня старая, она «из маминого детства», но Алёше она очень нравиться. В песне есть какие-то хорошие, но слегка легкомысленные ребята, и среди них очень внимательный Антошка, который находит на тропинке пуговку, а на ней –иностранные ,вражеские буквы. Смелые пограничники по этой пуговке отлавливают шпиона в «широких, сшитых не по-русски штанах»….Песня была задорная, радостная , почти маршевая и очень помогала взбираться на гору…Теперь, через много лет ,Алёша часто слышал, во сне ,как мама поёт эту песню, веселым и молодым голосом…..
- Вставай, вставай свинья ленивая,- Алеша ощутил сильный тычек под ребра .Он лежал на грязном матрасе ,отвернувшись к стене. Вставать совсем не хотелось, болело всё тело, было холодно , вся одежда пропитанная смесью нефти и пота липла к коже и нисколько не грела. Хотелось умереть ,быстро и без боли. Но это Алеша знал, что это не светило ему ближайшем будущем…
Он жил в плену уже почти год, с того злополучного вечера когда он с товарищами отмечал окончание своего очередного «сидения» на блокпосту, расположенном на дороге в районе чечено-ингушской границы. Границы как таковой никогда и не было, как и надобности в этом блокпосте. Просто изнуряющее заточение между гор и жухлых зарослей «зеленки» , трёхнедельное напряжение в ожидании нападения бродячих абреков или местных жителей…бесконечные караулы и редкие инспекции подвыпивших офицеров из расположения части. В тот раз обошлось без стрельбы, если не считать того случая, когда Витёк расстрелял из пулемёта корову, неосмотрительно приблизившуюся к посту ночью. Чеченская бурёнка видимо заблудилась, или сбежала из стада. Она тихо возникла из непроглядной ночи прямо перед дремавшем на крыше блиндажа Витьком. А тот, услышав странную возню в темноте долго думать не стал – дал длинную очередь в направлении шорохов. Когда смолк адский грохот выстрелов весь личный состав уже был по местам: готов к бою. Через мгновение на самодельной мачте вспыхнули три прожектора, выл натужно генератор , работая на пределе мощности. Еще через пару минут хохот сотряс окрестные горы – держась за животы солдаты катались по земле, смущенный Витек неловко лез с крыши. Отсмеявшись стали решать ,что делать с коровой – в последнее время штабные сильно наседали на то, чтобы все конфликты и контакты с местным населением расследовались и фиксировались, а виновные – строго наказывались…Порешили на том , что корову считать в полной мере местным населением нельзя, и даже оскорбительно для гордого чеченского народа. Тушу ,почти разорванную пополам пулеметной очередью, разделали как смогли, лужу крови на дороге засыпали землёй. Скудный солдатский паёк обогатился на остаток срока дежурства…
Смена состава на опаздывала на два дня, парни уже извелись совсем, стали кидаться друг на друга из-за пустяков, прапор Игорёк, старший на посту, даже отметелил Витька, когда тот полез в драку с товарищами, в очередной раз затеявшими издевательское обсуждение инцидента с коровой. Игорёк крепко побил убийцу животного, приговаривая, что «ЧП на посту не допустит – ему всего-то полгода осталось, и из-за вас уроды перед начальством стоять не намерен…» . Витёк остыл и был не в претензии, понимал, что нервы сдают, и оставалось только терпеть.
Сменщики особо не придирались, принимая блокпост, понимали, что их предшественники уже «перегрелись», с восторгом было принято и оставшееся мясо в закопанном по крышку морозильнике – нелегальном хранилище солдатского сверхлимитного провианта…
После блокпоста полагался недельный отдых. Каждый его проводил по разному ,но пили все. С той разницей, что Игорёк заперся в своей кандейке и выходил только поссать, иногда поесть, а солдатня – выпив скудный запас занялась поисками водки. Это обстоятельство сгубило Витька и привело Алёшу в вонючую будку, где он сейчас и лежал.
Аул, расположенный рядом с частью был «договорным» - термин перекочевавший на чеченскую войну ещё из афганского конфликта. Означал он следующее: военные не производят зачисток, не хватают почем зря мужчин на улицах и в окрестностях аула, не палят по ночам ,выбивая все окна в домах и убивая случайных прохожих, а местные – не дают приюта боевикам, и сами фугасы и растяжки на дорогах вокруг расположения части не мастерят. Всё было относительно мирно, потому то Алеша с Витьком безбоязненно отправились среди ночи к Умару – всеми признанному лидеру местного бутлегерского движения. Водку взяли без проблем, в обмен на мятый комок купюр Умар молча выдал четыре бутылки с белёсыми, коряво наклеенными этикетками и захлопнул калитку. Витёк прислонился к железным воротам и ловко свернул пробку.
- Не пойму я ,братан, какого-такого ты тут делаешь,- Витёк сделал краткий, но объемистый глоток из горлышка, - Ты же сам говорил «мама-папа, все дела…институт какой-то», как тебя сюда то занесло? Ну я понимаю, вот Игрёк – на хату деньги рубит, ему жить негде, и детей трое, да и делать он ничего не умеет – стрелять да бухать…
Витёк глухо хохотнул над своим каламбуром, передал бутылку Алёше и стал копошиться в мятой пачке сигарет. Круглая, холодная луна появилась из-за облака и залила своим голубоватым светом улицу, железные ворота, лица солдат. Алеше показалось на мгновение ,что лунный свет остановил всякое движение, будто бы это был не свет ,а холодное, но жидкое стекло, и они теперь не смогут сдвинуться с места , словно мухи попавшие в каплю молочно-белого янтаря…
- Долго ,Витя, рассказывать, и не охота,- Алёша немного хлебнул из бутылки вонючей водки и вытер рот рукавом, - пошли уже, а то наши сейчас казарму разнесут, а Игрёк и постреляет их с перепою…
Друзья двинулись по кривой улице, свернули в прогал между высокими заборами и вышли на край аула. Лунный свет продолжал заливать всё вокруг, делая ландшафт нереальным, излишне объемным и абсолютно неподвижным.
Солдаты захмелели и шли молча, не торопясь выбирая дорогу, пряжки автоматных ремней тихонько щелкали в такт движению. Каждый думал ,видимо о своём, или «о бабе», как говорил Витёк, который похоже в каждую свободную минуту думал только об этом…
Они и не поняли ,что произошло – внезапно перед ними и позади них возникли четыре фигуры, словно выросли на пустой тропинке. Витёк дернулся было перекинуть автомат с плеча, но было поздно- стоявший за спиной Витька человек молниеносно выбросил вперед руку , в лунном свете сверкнул белой молнией клинок. Витёк схватился обоими руками за горло и забулькал кровью, опускаясь сначала на колени, а затем мешковато заваливаясь набок. В следующее мгновение Алёша получил сокрушительный удар по голове и луна перестала светить, весь мир погрузился в спокойную, безразличную темноту….
Уже год Алеша был рабом в семье Алишера. Поначалу похитители собирались продать солдата родственникам, пытались наводить справки, выбивали из Алёши сведения о состоятельности его родни. Били много и подолгу, просто для того, чтобы сломить любое сопротивление и подавить волю пленника, почти не кормили. Алёша три месяца провёл в подвале, в полной темноте и почти без свежего воздуха. Кожа пленника покрылась язвами и гнойниками, свет , проникавший в подвал , когда открывали крышку, ослеплял настолько, что казалось будто лопаются глаза …
Через три месяца заточения чеченцы поняли ,что платить никто не будет – родителей Алёши они нашли, но их контакт был сразу же задержан фэсбэшниками. Алеша был на волосок от смерти, но жадность не позволила похитителям незамедлительно убить пленника. Алёшу определили работать на «самовар» - нелегальный кустарный заводик по перегонке бесхозной чеченской нефти в низкосортный бензин…
- Вставай ,сука! – второй удар был куда сильнее первого. Алёша перевернулся и вскочил. Стоял низко опустив голову и закрыв пах ладонями , пытаясь хоть как-то обезопасить лицо и промежность . Ваха любил бить в лицо – и крови много и боль невыносимая, особенно когда бьёшь по уже сломанному недавно носу.
- Павэзло тебе, гавно-русский – прадавть тэбя будэм,- Ваха похоже больше не собирался бить Алёшу и отошел в сторону,- со мной пойдёш , умойся толко….
Ваха отстегнул кандальную цепь от ноги пленника и Алёша вышел из будки, служившей ему домом, подойдя к бочке с водой стал умываться. По поверхности воды плавали жирные нефтяные пятна.
- Ахмед тебя купит, слово дал. Не понимаю ,на что ты ему задался…- Ваха был настроен поговорить.
- Не «задался» и «сдался»,- машинально поправил Алеша.
- Умный ,да ?! – Ваха больно пнул Алешу и тот по инерции нырнул головой в бочку, вода расплескалась, окатив чеченца. Но тот уже успокоился и почему-то больше не стал Алёшу бить…
26 Октября. Египет
Расстрел японских туристов боевиками на ступенях храма царицы Хатшепсут в 1992 году в Луксоре уже почти забыт международным туристическим сообществом, 49 жертв того кровавого события перестали упоминаться в прессе, и поток желающих прикоснуться к одной из самых древних цивилизаций мира, неуклонно рос от года к году. Египетское правительство предпринимало грандиозные, но как почти всё на востоке , беспорядочные действия для защиты прибывающих в страну носителей твердой валюты. Европейцы и американцы, в отличии от русскоговорящих туристов, в изумлении взирали на бесчисленные блокпосты, нелепо расставленные по дорогам и на въездах в населенные пункты. Но время – как известно убаюкивает любые страхи – сонное царство египетской туристической полиции (странное силовое ведомство, едва ли имеющее аналоги в других странах) окончательно погрузилось в спячку сытой государственной службы. Как водиться катастрофы никто не ждал, да и готов по настоящему к ней не был…
Тела троих туристов ,похищенных при налёте на туристический автобус неподалеку от Абу-Симбела, были найдены через четыре дня после кровавых событий. Три раздувшихся на солнце трупа с почерневшими лицами вповалку лежали около неприметной второстепенной дороги, одной из сотен едва заметных дорог, накатанных в каменистой нубийской пустыне. Министерство туризма предпринимало отчаянные попытки сгладить ситуацию ,но тщетно. Все европейские СМИ разрывались , смакуя подробности происшедшего , благо, что в свидетелях недостатка не было – почти три десятка туристов из Шотландии ,Англии и Уэльса ,отойдя от первоначального шока, наперебой давали вдохновенные интервью , не забывая при этом грамотно разыгрывать тендеры на эксклюзивы между телекомпаниями. Тысячи туров были возвращены в офисы туристических компаний мира.
Два мужчины и одна женщина были хладнокровно расстреляны . Для того ,чтобы не закралось сомнение в том, с какой целью была предпринята эта акция ,жертвы не были ограблены ,а на телах были оставлены записки ,сообщающие о том, что туристы стали жертвами некоего «фронта за независимость южного Египта», организации впервые появившейся в поле зрения международных новостных служб.
В записках присутствовал и некий манифест, о том, что «фронт» борется против антиисламской политике официальных властей Египта и пагубном влиянии на чистоту веры проникающих повсюду носителей западной цивилизации…обычный бред начинающих. Этот документ неимоверными усилиями министра по туризму Египта удалось скрыть от международной огласки.
Тела убитых были спешно перевезены в Каир, по возможности облагорожены лучшими специалистами похоронных служб и выданы безутешным родственникам, беспрерывно рыдающей толпе разношерстных людей , прилетевших с берегов Туманного Альбиона. Только тело одного из погибших – Николаса Вечича, без всякой помпы приехал забирать его единственный друг, по крайней мере он так представился, а щепетильность ситуации не располагала к подробным расспросам и неуместным подозрениям. По паспорту Вечич числился британским гражданином, но ,как заявил «единственный друг» волей усопшего было быть похороненным на его исторической родине – в Сараево. Были предъявлены и документы – завещание и согласие косовских властей и муниципалитета Сараево на захоронение . На Востоке бумаги имеют магическую силу, особенно когда документы предъявляются в комплекте с зеленоватыми купюрами, существенно ускоряющими ,и без того разрешенные законом процессы.
Через день цинковый ящик с телом Николаса Вечича вылетел в Сараево в сопровождении безутешного и единственного друга…
Примерно в это же время Полковник , откинув полог белёсого шатра вошел в традиционное жилище бедуинов. Внутри жилище было слегка обезображено цивилизацией : у стен стояли ящики, служившие мебелью, на ящиках были расставлены блоки станции космической связи , ноутбук последней модификации и еще какая то аппаратура, назначение которой Полковнику было не известно, к ящику с аппаратурой была прислонена штурмовая винтовка М-16 с подствольным гранатометом.
С пола поднялся человек в военной форме без знаков различия , обернувшись к Полковнику он раскинул руки и , широко улыбаясь сказал:
- Ассалом-алейкум, Керим! Хвала Аллаху – я снова вижу тебя, хотя и не надеялся. Добро пожаловать в Судан, друг мой!
- И тебе тоже мира и процветания, Мухаммед.- Полковник не улыбался , а произнес фразу почти автоматически. Мужчины обнялись на арабский манер, широко расставляя локти и похлопав друг друга по спинам.
КОНЕЦ ПЕРВОЙ ГЛАВЫ
22 октября . Москва.
Сенсациями политическая жизнь России , в последние девять лет не отличалась, всё у российских властей было тихо и гладко, цена на нефть и газ окончательно притупила всякие коммунальные и политические катаклизмы (правительству, хоть и через силу, пришлось что-то профинансировать, никто правда и не заметил, что выделенных сумм вполне хватило бы не на скромный ремонт, а на строительство полноценного моста на Марс) , оппозиции не было ,как явления, про кавказскую проблему стало неприлично говорить... Народ сыто осоловел, сам слегка приворовывал, и к воровству чиновников относился снисходительно. Таковы многовековые традиции, ( когда не воровали-то?) … Тем грандиознее прозвучала Новость с привычно спокойных вечерних экранов : арестован министр экономического развития страны Франц Штокман. Арестован прямо в рабочем кабинете ,закован в наручники и, под видеосъемку препровожден в следственный изолятор. Чиновничья братия вздрогнула – такого не случалось уже давно , ну турнут какого-нибудь губернаторишку , заворовавшегося по глупости собственной, или пару-тройку милицейских полковников заметут за содействие наркотрафику- это дело даже нужное, народ ведь иногда должен видеть какая у нас власть принципиальная и бдительная. Но чтобы федерального министра , вот так, прямо в кабинете, в наручники…это кого угодно в сомнения введет. Неприятный холодок побежал по многим спинам в высоких кабинетах. Впрочем страхи эти были хоть и полезными, но всё же напрасными. Арест Штокмана был сигналом. Сигналом о том, что президент Серов принимает условия опального олигарха Осинского. Осинский и здесь оставался верен себе – сигнал о согласии должен был быть еще и подтверждением серьезности намерений Серова – Штокман был одним из самых верных людей Константина Константиновича, «неприкасаемым» консильери , он просидел в своей должности почти десять лет и не было в кругах приближенных человека который усомнился бы в прочности его положения…Однако, как известно, в России « от тюрьмы и сумы – не зарекаются». Малая жертва ради большой игры всегда оправдана, не смотря на то что жертвой стал преданный соратник и почти друг….хотя Серов точно знал, что у Президентов не бывает друзей. Когда он озвучил Константину Константиновичу форму «сигнала» о согласии, которую предложил Осинский, бывший президент даже бровью не повёл – Штокман был одним из немногих, кого приглашали в дом К.К. на семейные торжества и некруглые даты . К.К. даже не выдержал, полагавшейся при «трудных решениях» паузы, а просто сказал:
- Со Штокманом - решите. Чтобы всё было идеально по закону – подключите Хасанова и Стрелкова, все материалы на Штокмана у них давно готовы и под личным контролем…
« И на меня видимо тоже готовы…на всех у нас всё готово…», - пронеслось в голове у Михаила Антоновича, но он и виду не подал, насколько жуткое впечатление произвело на него это жертвоприношение…Штокман тихо сел в изолятор со всеми удобствами, был он человек умный и опытный. Понимал, что раньше времени рыпаться не стоит, время покажет , зачем он здесь оказался. А в Лондоне тем временем сигнал был принят и уже отдавались заготовленные распоряжения и команды.
Москва 25 октября
Зима в этот год и действительно выдалась ранняя, сократив ужасный период холодных дождей, грязи и мокрых сумерек. Сухой , редкий снежок сыпал и сыпал с неба, покрывая все вокруг тонкой белой корочкой . Первые снегопады всегда вызывают ощущение заторможенности мира. Ощущение покоя и неподвижности. Это состояние, было единственным, которого хотел бы достичь Альберт Викторович – покой и неподвижность…
Он сидел на табурете в своей маленькой и неопрятной кухне, смотрел на снег, и не видел его. Альберт Викторович вообще ничего не видел –если бы он был буддистом, то понимал бы , что его взгляд был обращен внутрь самого себя. В памяти проносились образы и лица из счастливого прошлого, того времени, когда всё это не было ещё счастьем ,а было повседневностью, не замечаемой круговертью дней и лет – воистину, счастьем можно считать только то дорогое и близкое, что уже далеко и давно потеряно…
Алёшу так и не нашли, несмотря на бодрые и многословные заверения военкоматовских и армейских чинов, которые в первое время не обделяли Альберта Викторовича и его жену Лизу вниманием. Внимание ,как потом понял Альберт , было суть стремлением не допустить того, чтобы отчаявшиеся родители начали бегать с просьбами о помощи по «вражеским» организациям, типа «Солдатских матерей» или того хуже миссиям ОБСЕ…Полковники, а в последствии даже один генерал, тараща глаза почти кричали о том, что «…мы своих никогда не бросаем…» и что «…федеральные войска перевернут вверх дном весь район…» . Но прошли недели, затем месяцы, ничего не менялось… Потом был звонок, мужчина с сильным акцентом предложил встретиться , сообщив, что у него есть весточка от Алёши. Альберт Викторович сделал всё , так , как ему объяснили в ФСБ на собеседовании… На следующий день была проведена спецоперация , злодей был задержан, для начала избит до полусмерти ,а потом тщательно допрошен. Свет в конце тоннеля погас , так же внезапно , как и вспыхнул – посредник не знал ничего, абсолютно ничего. Он был приманкой, «проверкой на вшивость». Из жалкого рыночного торговца выколотили только то, что позвонил ему неизвестный, представился родственником родственника и попросил его позвонить по некоему телефону и сказать пару фраз…Родственные узы на Кавказе – дело святое, торговец сделал всё как просили , и теперь лежал на бетонном полу в следственном изоляторе ФСБ с перебитым носом и непроизвольным кровавым мочеиспусканием. Следователи сосредоточенно «пришивали» к его худому делу серьезные грузы – обратного хода в таких случаях не бывает…
Лиза худела на глазах, перестала разговаривать с Альбертом, только сидела у стола и перебирала фотографии Алёши. И молчала, молчала, молчала…Альберт Викторович чувствовал, что эта струна вот-вот лопнет , бесконечными ночами он курил на кухне и пытался найти выход, перебирая все варианты – один фантастичнее другого он не находил решения .
Однажды Альберт вернулся домой и застал Лизу преобразившейся до не узнавания – она порхала по дому, напевая под нос какую то забытую песенку, на плите ворчала кастрюля, источая почти забытый аромат домашней стряпни, Лиза перекладывала что-то в комоде.
- Альбертик, привет, наконец то ты пришел! Ты не видел Алешины штаны, ну те синенькие ,с начесом? – Лиза смотрела в полоборота на застывшего в дверях мужа.
- Какие штанишки , Лиз? – Альберт был в растерянности.
- Он уже через полчаса вернется , а ему надеть нечего будет на улицу...
- Откуда вернется, Лиза? – Альберт Викторович заподозрил неладное.
- Как откуда! Альбертик ты совсем уже заработался – из школы конечно…
Через пять дней Лизу пришлось увезти в больницу. По началу Альберт надеялся ,что это пройдет, но временное помутнение превратилось у жены в стойкое нежелание мириться с действительностью. Иногда боль бывает так сильна, что сознание человека начинает её отрицать…
Альберт Викторович был прирожденным стрелком. Способности к стрельбе – как многие таланты, попадаются у людей крайне редко. Почти любого можно научить сносно стрелять, многих – стрелять хорошо, но лишь единицы способны ощутить выстрел, предвидеть его результат ещё до того как курок нажат, и пуля начала ввинчиваться в канал ствола. Маленький Альбертик был именно таким «золотым» мальчиком, но как и все гении, до поры и времени не подозревал об этом. В шесть лет он впервые взял в руки пневматическую винтовку – корявое , разболтанное оружие городского тира. Небритый , и похмельно пахнущий, дядька , служитель стандартного советского аттракциона ,отсыпал из горсти серенькие пульки в прибитую к засаленному прилавку полиэтиленовую крышку. Отец Альбертика ободряюще крякнул, переломил воздушку пополам и вставил пульку в ствол. Винтовка щелкнула, выпрямившись, и Альбертик потянулся ручёнками к вожделенному предмету. Папа отвёл оружие в сторону и принялся путано объяснять сыну правила и порядок стрельбы. Он сыпал всякими непонятными словечками, типа «под обрез», «по центру» ,«мушка-целик», настаивал, что спусковой крючок нельзя дергать, а непременно нужно плавно тянуть…Альбертик почти не слушал отца –он смотрел на винтовку, а она ждала его, ждала когда её возьмут в руки , как дорогой и желанный подарок дожидается своего триумфального вручения имениннику…Служитель тира самодовольно и тупо усмехался, глядя на малыша, едва достающего макушкой до среза стрелкового рубежа. Наконец папа наговорился и , водрузив Альбертика на специальную подставочку, передал ему винтовку.
Альбертик стал целиться – ствол и мушка плясали у него перед глазами. Целью был назначен резиновый заяц с побитыми , облупившимися боками и непомерно большими ушами. Альбертик не волновался, что промахнется , он твердо был уверен в своём попадании. Такая уверенность бывает только у детей и женщин. Мальчик нажал на спусковой крючок , винтовка сухо щелкнула, заяц плюхнулся на пол.
- Вот ведь , ёксель-моксель-молодец! – восхитился небритый дядька.
Отец гордо хлопнул ладонью по прилавку :
- А то!? Я ж учил ! Дай-ка мне стрельнуть…
Альбертик смотрел на счастливого отца и улыбался. Его стрелковая карьера началась с этого нелепого выстрела в покосившемся стрелковом тире городского парка…
Потом была стрелковая секция при Доме Пионеров. Первый тренер Альбертика, горбун Шварц , без конца ворчал на своих учеников, а иногда и покрикивал на непослушных, непоседливых мальчишек. Альбертик немного побаивался Шварца но всё равно любил его. А потом, когда стал взрослым Альберт Викторович часто вспоминал и много думал о своём первом тренере . Столько неразгаданных загадок осталось в этом человеке !
В то время , когда Альбертик впервые пришел в тир Дворца Пионеров, Шварцу уже было хорошо за шестьдесят, он никогда не носил ничего, кроме потрепанного клетчатого пиджака, пошитого из ткани неопределенной фактуры. Никаких значков и медалек, как многие старики того времени , Шварц не носил. Был он молчалив и , как припоминал в последствии Альберт Викторович , Шварц практически не разговаривал с взрослыми, проходя по гулкому зданию Дворца он лишь гротескно кивал коллегам- педагогам, а с воспитанниками говорил исключительно о стрельбе.
Стреляли в то время в тирах не только из «воздушек» , но и из «мелкашек» - тульских однозарядных спортивных винтовок ТОЗ-5. После пневматической игрушки такая винтовка любому мальчишке казалась грозным, смертоносным оружием. Трудно передать и описать то волнение, с которым ученики Шварца, после длительных, угнетающе-однообразных тренировок, брали впервые в руки это по настоящему огнестрельное оружие…
Однажды произошло событие , которое чётко отпечаталось в сознании маленького Альбертика. Сонное царство городского Дома Пионеров взорвала какая то непонятная, истеричная суета. По зданию забегали незнакомые люди ( преимущественно мужчины в темных костюмах), повсюду раздавались приглушенные разговоры, а иногда и резкие окрики. Уборщицы в усиленном составе драили мраморные лестницы и расстилали вытертые ковровые дорожки, изо всех кабинетов спешно выставляли в холл цветы в огромных деревянных кадках. Про воспитанников на время забыли, и если они не путались под ногами, не замечали их. К украшенному колоннадой подъезду Дворца то и дело подъезжали и отъезжали черные «волги», что было явным признаком присутствия высокого начальства …Дворец Пионеров явно готовился к встрече нежданных, и более высоких гостей, чем те которые всё утро сновали у входа...
В класс тира вбежала секретарь директора Дворца Пионеров. У немолодой и степенной в мирное время Дианы Степановны был нехарактерно перекошен шиньон и зверски вытаращены глаза.
- Марк Наумович, вас срочно к себе директор. - Диана Степановна низко наклонилась к самому уху Шварца и произнесла эту фразу таинственным, свистящим шепотом, хорошо различимым даже в дальних уголках стрелкового класса. Шварц ничего не отвечая скривился ,встал и направился к выходу. В дверях он остановился и обернулся к детям.
- На сегодня занятия окончены, можно идти домой. Следующие стрельбы – по расписанию занятий…
Шварц вышел, плотно и бесшумно закрыв дверь. Мальчишки тут же повскакивали с мест, загомонились, толкаясь и смеясь, стали выскакивать из класса. В конце коридора, ведущего к кабинету директора , ещё была видна сгорбленная спина Шварца. Альбертик остановился и посмотрел вслед тренеру, мальчишке почему то расхотелось домой и он решил пошататься по Дворцу.
Его всегда завораживало это большое , и почти всегда гулко пустое здание. Колонны не мраморные, но безупречно белые и ровные таинственно холодили детские ладошки, широченные лестничные марши раздваивались и вели в гулкие коридоры с высокими потолками. Как и все дети того времени, Альбертик почти не бывал внутри крупных архитектурных сооружений, стандартные бетонные коробки школ и жилых домов – привычная среда обитания советского человека, не оставляли свободного пространства для взгляда и мысли…А дворец строили в конце 50-х, и Альбертик однажды слышал непонятный термин «сталинская архитектура» по отношению к Дворцу. В загадочном словосочетании слышалась торжественность и некоторое благоговение.
Бесшумной тенью в резиновых кедах мальчик послонялся в длинных коридорах, прошелся по галерее четвертого этажа и , скатившись по лакированным перилам центральной лестницы угодил прямо в лапы завхоза Татьяны Ивановны. Завхоз не любила ,когда катаются по перилам (лак плохо держиться), да и вообще недолюбливала детей – основную угрозу её стараниям на профессиональной почве. Татьяна Ивановна крепко держала Альбертика за ворот курточки.
- Ты чей? Авиамодельный? – Завхоз встряхнула мальчишку как сетку-авоську.- Я тебе дам, по перилам кататься! Как зовут тебя ,мальчик?!
Расправа и санкции были неминуемы, Альбертик замер как пойманная птичка в лапах кошки. Но тут вмешался благословенный случай, в отдалении , где то за поворотом коридора раздался грохот, послышался вскрик и звук катящегося по мраморному полу ведра. Татьяна Ивановна выпустила пленника и устремилась к источнику хозяйственной катастрофы, а Альбертик припустил вниз по лестничному маршу к выходу из Дворца.
Но срочно покинуть Дворец Пионеров у мальчика не было никакой возможности – как только он спустился на первый этаж , его взору предстала совершенно фантастическая картина. Вдоль обеих продольных стен простого фойе выстроились шеренги из преподавателей и педагогов Дворца вперемешку с теми дядьками в темных костюмах, напротив входа установлена трибуна и стойка с двумя тяжелыми бархатными знамёнами, украшенными красными лентами с комментариями к награде. За трибуной стоял директор Дворца ,рядом с трибуной почему то стоял Шварц в военном мундире с огромным количеством наград на обоих бортах кителя. Шварц был в звании старшего лейтенанта. Толпа взрослых почти не издавала звуков, а лишь еле различимо вибрировала, все взоры были обращены на входные двери. Альбертик ,перепуганный открывшейся ему картиной, юркнул за колонну и стал наблюдать. В силу своего юного возраста он ещё не разу не был на похоронах, иначе бы подобная аналогия неизбежно посетила его детскую голову.
Вскоре по шеренгам встречающих прокатилась еле заметная волна облегчения – входные двери дворца начали медленно открываться, распахнулись полностью, и в фойе вошла плотная группа людей, среди которых преобладали военные. Впереди шел высокий старик в странном, незнакомом мундире темно-серого цвета с огромным количеством блестящих знаков различия . На лацканах отчетливо сверкали две латинские буковки «U.S.». Старик этот явно и был причиной всеобщего переполоха, было очевидно, что даже советские полковники, которых вокруг него было в изобилии, являли собой лишь сопровождение…
Грянула маршевая, и , как всё советское торжество фальшивая музыка, директор Дворца старательно заулыбался на трибуне, все начали вытягивать шеи, стараясь получше рассмотреть американского военного. А высокий старик в незнакомой форме ,казалось и не замечал этого торжественного приёма. Рассмотрев у трибуны сгорбленную фигуру Шварца он решительными, не по стариковски большими шагами пересек фойе. Шварц с места не тронулся , а только слегка растеряно смотрел на приближавшегося американца. Старики несколько секунд смотрели друг на друга, стоя почти вплотную, директор продолжал улыбаться, но его улыбка уже стала стоп-кадром, музыка завяла. У многих наверное появилось ощущение, того что что-то идёт в мероприятии не так…Наконец оцепенение покинуло директора Дворца Пионеров и он бодро заявил с трибуны :
- От лица всего коллектива педагогов городского Дворца Пионеров, позвольте поприветствовать боевого товарища нашего….- директор запнулся, кашлянул, взглянул в бумажку на трибуне,- Нашего уважаемого ветерана, кавалера многих государственных наград….дорогого Марка Наумовича Шварца, генерала Страуба!
Директору эта речёвка далась явно с усилием, он смолк уставившись на вражеского генерала, а тот уже вел под руку Шварца куда то в сторону. Торжество явно находилось на грани срыва, глаза у директора забегали, в толпе сопровождающих военных сделалась лёгкая паника, а генерал армии США и горбун Шварц уже скрылись в актовом зале, пустом и гулком помещении, использовавшемся обычно для отчетных концертов коллективов песни и пляски. Высоченная деревянная створка двери плотно закрылась за ними и в фойе воцарилась напряженная тишина.
Через какое то время из толпы военных решительно вышел молодой американский офицер, знаков различия его никто разобрать не смог, но юный возраст располагал к заключению ,что он может быть адьютантом престарелого генерала. Военный проследовал вслед за своим боссом в актовый зал , но задержался там ненадолго, всего на минуту. После чего вышел , с выражением лица ,говорящем о значительности момента. Офицер вернулся к группе военных, что-то длинно объяснил переводчику, который тут же всё коротко перевел сопровождающим гэ-бэ-шникам и военным. Все успокоились и даже слегка разбрелись, кто покурить, а кто и поговорить. Американцы числом в три человека стояли в кольце пустоты, компанию им составлял только гражданский переводчик, явно чувствовавший себя не в своей тарелке…
Прошел час , Альбертик понимал, что прошмыгнуть незамеченным мимо такого количества грозных дядек не получиться, а раскрывать себя ему было страшновато. Он так и простоял всё это время , прижавшись к колонне и изредка выглядывая в фойе. Весь этот томительный час там почти ничего не менялось, только поредели шеренги встречающих, да несколько штатских сопровождающих ушли на улицу курить и стоять около своих черных «волг».
Всё пришло в движение, когда дверь актового зала наконец открылась, показался генерал Страуб, прямой и сухой как палка, оглядел публику и , отыскав своего ординарца что то зычно ему скомандовал по-английски . Адъютант кинулся на улицу к машине, доставившей генерала и его свиту, и вернулся с длинным темным футляром, напоминающим те, в которых музыканты носят свои инструменты. Молодой офицер внес футляр в актовый зал, и немедленно возвратился к ожидающим. «Подарок привёз…» завистливо и едва различимо прокатилось по толпе советских педагогов .
Еще через несколько минут Шварц и Страуб вышли к народу. Опять было грянул марш – это сдали нервы у директора, но тут же смолк. Американский генерал сдержанно обнял горбатого Шварца и , развернувшись на каблуках , стремительно покинул здание Дворца Пионеров. Свита и сопровождающие кинулись следом.
Альбертик улучил момент всеобщей суеты и юркнул в коридор , ведущий к родному тиру. Так ему показалось спокойнее. Когда мальчик спустился к стрелковому классу и вошел в него он увидел Шварца , сидящего за столом. Перед тренером лежал открытый футляр, а в нем разобранная на две части винтовка, уютно расположенная в идеально подходящих углублениях. Шварц поднял глаза , внимательно посмотрел на Альбертика, стоящего в дверях и сказал :
- Это ,малыш, «Браунинг» - лучшая винтовка в мире…- Шварц смотрел на винтовку грустно, как то обреченно. Так смотрят на мертвого ребенка, понимая, что ничего уже нельзя поделать.
В коридоре, за спиной Альбертика, раздались шаги, мальчик оглянулся и увидел что к классу приближаются два молодца, из числа вертевшихся вокруг американской делегации. Альбертик вошел в класс и посторонился .
Кэгэбэшники вошли в класс, один остался у двери и покосился на мальчишку. Другой прошел к столу Шварца, закрыл аккуратно крышку футляра с винтовкой и сказал:
- Это пока побудет у нас, уважаемый Марк Наумович, до выяснения и оформления законным порядком...ну, вы же понимаете? Не будем спорить.
Шварц по своему обыкновению никак не среагировал, будто бы и не было никого рядом. Бравые молодцы отбыли восвояси, унося драгоценный подарок американского генерала...
Через пару дней, было томное, летнее воскресенье, папа Альбертика сидел на кухне . Был он в сероватой майке с лямками и непременных «воскресных« трико, самых старых и застиранных. Папа читал газету, шумно перелистывая и встряхивая немногочисленные страницы.
- Ты смотри! Это не твой ли еврей-снайпер? – папа вывернул страницу и продемонстрировал мутную газетную фотографию Шварца в военном мундире. Альбертику никогда не нравилось, что отец акцентирует внимание на национальности тренера, всякий раз когда, заводил речь о спортивной секции сына. Папа принялся торжественно зачитывать отрывки из статьи:
«…встреча старых боевых товарищей через 30 лет после Победы…советский снайпер спас жизнь американского полковника….встреча на Эльбе….в торжественной обстановке американский ветеран встретился со своим спасителем гвардии-лейтенантом Шварцем М.Н….вспомнили боевое прошлое…поделились с подрастающим поколением…возложили цветы….не смотря на напряженные отношения СССР со странами блока НАТО …солдатская дружба не знает преград…»
Отец всё читал и читал , а перед глазами у Альбертика стоял печальный Шварц, сгорбившийся над футляром с подаренной винтовкой…
20 октября. Чечня.
Всё вокруг вибрировало, тряслось и стонало, Алёша не мог пошевелиться, будто бы был плотно упакован в какой то материал, плотно облегающий тело. Он не мог даже открыть глаз, или не хотел, в любом случае он точно знал, что вокруг темнота…темнота и холод. Самолет бросало из стороны в сторону. Алёша опять провалился в сон…
Ваха долго вёл его по заросшим кустарником оврагам и пригоркам. Их путь лежал в стороне от дорог и просёлков. Алёша понял, что убивать его не собираются, иначе зачем было бы так далеко от «самовара» уводить, пристрелили бы в трёх шагах. Да и про какую-то продажу Ваха обмолвился, только вот Алёша никак не мог понять, какой это покупатель выискался на его персону. Ещё с полгода назад Ваха чуть не забил его насмерть, когда из России пришла новость об аресте человека, которого Алишер нанял навести мосты к родителям Алёши, с целью продать заложника. Ваха бил Алёшу ногами и орал, что русские собаки поплатятся, что он, воин , что своими руками…ну а дальше Алёша не помнил. Помнил только через сутки очнулся в подвале, когда его окатили водой. Алишер стоял над ним и внимательно, безо всякого выражения на лице смотрел на пленника.
- Ты ,Ваха, дурак, хот и сын маего брата…- Алишер говорил почему то по-русски,- Отвэдешь его на «самовар», будэшь смотреть за ним. Если убьешь его – я тебя выгоню, сам крутись.
Алишер ушел, а Ваха швырнул в угол подвала ведро, из которого окатывал Алёшу ледяной водой, плюнул в лицо пленника и сквозь зубы прошипел:
- Я дядю слушаюсь, убыват тэбя нэ буду – сам подохнешь…
А теперь они шли через «зелёнку», видимо в сторону дома Алишера, Алеша точно не помнил дороги, когда его отвели на «самовар» он был ещё не очень в себе, да и заплывшие глаза плохо видели.
Когда они вошли в просторный двор Алишера , Алёша удивился тому, сколько там стояло машин. Кроме пошарканного ,нелепо удлиненного «Мерседеса» хозяина, двор заполняли пыльные внедорожники , не старые и дорогие. В машинах сидели бородатые люди, много людей, все с оружием . Таких теперь не часто встретишь. В наши времена человека в камуфляже и с бородой непременно заберут федералы, а уж раскатывать на джипах , без номеров, не пряча оружия могут себе позволить только те, кто не боится федералов, или по крайней мере готовы вступить с ними в бой. В Чечне таких осталось немного… Всё это сильно озадачило Алёшу, он не мог представить себе причины, по которой такие серьёзные боевики могли бы заинтересоваться пленным солдатом с неплатёжеспособной роднёй…
- Давай нэ тормози – Ваха ткнул Алёшу в спину так, что тот кубарем полетел на землю . Позади хлопнула железная калитка.
Алеша перекатился в сторону и больно стукнулся плечом о край нижней ступеньки крыльца. Сверху послышались гулкие шаги, кто то спускался по невысокой деревянной лестнице , Алёша не поднимаясь с земли поднял глаза. На крыльце стоял высокий мужчина в военной форме, без знаков различия ,и смотрел на поверженного солдата. Мужчина был красив той нечеткой, восточной красотой, которую порой можно подметить в жителях некоторых арабских стран, удаленных от африканского генофонда. Чуть вытянутое лицо, тонкий прямой нос с хищными крыльями. Борода была виртуозно подстрижена и расчесана. Глядя на Алёшу мужчина почти без акцента сказал:
- Вставай ,солдат, вставай и не бойся никого, теперь тебя никто не тронет,- с этими словами араб перевёл взгляд на Ваху. Тот съежившись попятился , стыдясь своего испуга, резко повернулся и ринулся в кладовку под первым этажом дома.
Вслед за арабским мужчиной из дома вышел Алишер. Он был необычайно суетлив и угодлив. Пока незнакомец и Алёша усаживались в один из джипов Алишер зачем-то придерживал дверь машины, как будто бы она могла самопроизвольно захлопнуться. Когда все расселись, араб ничего не сказал Алишеру – только махнул рукой, захлопнул дверцу машины и небольшой, но грозный караван тронулся в путь.
Ехали долго и путано, так по крайней мере Алёше показалось, однако глаз ему не завязали, и это настораживало. Бандиты отменно знали местность и маршрут виртуозно огибал места, где был риск напороться на федералов или чеченскую милицию, силу не серьезную, но способную поднять шум. В пути почти не разговаривали, только пара отрывистых фраз в рацию, видимо связывавшую между собой машины. Приехали уже затемно, между двух заросших кустарником холмов стоял дом с обширной выгородкой, двор был пуст, окна тёмные, никто не встречал прибывший отряд.
Алёшу почти вежливо вытащили из машины и отвели в дом. Дом наполнился шумом шагов, невнятных разговоров и передвигаемых предметов, по звуку – весьма увесистых…
Он уселся в пустой комнате на пол и задумался. Подумать было о чём. Как бы не страдал человек, каким бы лишениям не был подвергнут, даже на краю пропасти и в самом безвыходном положении его интересует собственная судьба. Видимо именно это свойство, непобедимая ,стойкая неспособность отречься от своей мучительной жизни и движет человека вперед, не дает ему отчаиваться…Алеша понимал, что затевается какая то игра, непонятная, но очень серьёзная – иначе зачем бы этим головорезам было вызволять его из рабства и везти его в такую даль…
Размышления Алёши были вскоре прерваны. В комнату вошел давешний араб , который видимо был тут главным. Он остановился в середине комнаты и уставился на Алёшу, смотрел пристально и как то ехидно.
- Я глупые вопросы, типа «жить хочешь?» задавать не стану тебе ,солдат. И так вижу – хочешь. И правильно делаешь. Жить надо хотеть – тогда и жизнь к тебе будет по другому относиться…,- араб неожиданно замолчал, а Алёша не нашелся , что ответить, он уже подзабыл, когда с ним нормально говорили, да еще на отвлеченные темы.
- Вот был у меня брат, Мустафа, он хороший, сильный был человек, но война его сломала, высушила. Он перестал хотеть жить – хотел только мстить и убивать. И жизнь отвернулась от него…, - араб говорил монотонным ,ровным голосом, будто бы гипнотизируя Алёшу, казалось, что он говорит куда то в пространство, в пустоту…
- Его пытались захватить американцы , и Мустафа подорвал себя гранатой…а это грех, и Аллах и люди так считают, нельзя отказываться от жизни, и нельзя понапрасну отнимать жизни, - слова эти как то неестественно прозвучали в устах человека, который явно отнял множество жизней, Алёше показалось, что араб сам себя уговаривает. Алёше сделалось страшно.
- Ты, солдат, будешь жить – если всё сделаешь как я тебе скажу…Будешь жить здесь сколько скажу, есть пить нормально будешь, переоденем тебя, отмоем. Когда время придет – переправим тебя в Россию. Бежать не пытайся – смысла нет, убьем сразу, гоняться не будем. Если всё пойдет хорошо – маму и папу увидишь, жить будешь…Молись и жди, от тебя теперь ничего не зависит – на всё воля Аллаха.
Араб развернулся на каблуках и вышел. Через пару минут в комнату вошел угрюмый боец, принес стопку чистого камуфляжа, белье,всё - Алешиного размера, «берцы»- высокие десантные ботинки российских десантников – пахли кожей. Еще через час Алёшу покормили, да так, что ему чуть плохо не стало, варёная баранина на огромной кости дымилась в котле, хлеб, консервированная каша, и даже маленькая плитка шоколада. Принесший все эти яства бандит не смотрел на Алёшу, как будто сдерживал себя от чего то , просто грохнул всё на пол и вышел. Алёша накинулся на еду и уже через полчаса , откинувшись к стене, безуспешно боролся со сном, обволакивающем его и уносящим в счастливую нереальность…
Алёша опять проснулся , было так же тесно и шумно, холод усилился так, что появилось ощущение ,что мышцы стали деревянными и вот-вот начнут колоться на острые ,мелкие щепки. Самолет упрямо летел на север. Алёша вспомнил, что с ним происходило в последние дни.
Примерно неделю он провел в том большом ,гулком доме( сбился со счета дней потому что проспал пару раз больше суток), кормили как на убой, три раза в день. Никто его не то чтобы не бил, а даже не разговаривал с ним. Сравнение с животным, которое выкармливают было очень уместным. Но в один день араб снова пришел в пустую комнату Алёши.
- Завтра тебя повезут в Россию. Сам понимаешь – на поезде не получиться, полетишь на самолете , в багаже, будет холодно и тесно – придётся терпеть, свобода того стоит. Будешь шуметь и рыпаться – лётчики сами тебя и кончат, им такое палево ни к чему - уголовным делом пахнет. Так что лежи тихо, мы тебе укол сделаем, проспишь всю дорогу. Всё понял, солдат?
Алеша только кивнул, он понимал, что ему говорят ровно столько, сколько ему полагалось знать, чтобы в панике не сорвать транспортировку. Он терялся в догадках, неужели родители нашли столько денег, что стоило затевать такую опасную и сложную операцию, может быть квартиру продали, нет всё равно не хватит…Связи сестры? Да какие там связи, ****ство одно…Нет, Алёша решительно ничего не понимал, оставалось покориться обстоятельствам, и радоваться , простым вещам – еде, теплу, покою.
Ночью его растолкали, не дав толком проснуться, заклеили рот плотным скотчем ( «Это чтобы ты во сне не заговорил…насморка нет, солдат? Смотри не задохнись….»). Затем вывели на улицу и заставили опорожниться. Когда Алёша вышел из сортира его словно током ударило – посреди двора на чурбаках стоял гроб. Кто то неслышно подошел сзади и крепкая рука сжала Алешу повыше локтя, последнее что он почувствовал , перед тем как провалиться в сон, был укол иглы в плечо…
Судан .Ноябрь.
Мусса был опытным солдатом, и хотя всё ещё числился в отряде новичком , ему уже улыбнулась удача – Командир дал ему особое задание : охранять важного гостя и ,если понадобиться, оказывать ему все возможные услуги. Получить личное задание от Командира означало, что тебя ценят и ты уже не просто мясо войны , ты доверенное лицо и почти друг, а быть другом Командира - это единственное о чем мечтал тринадцатилетний Мусса. Сидеть у палатки гостя целыми днями было совсем не трудно. Да и подопечный оказался совсем не хлопотным – воды принести похолоднее из запасов командира, консервы, вынести мусор и упаковки. Мусса почти не видел загадочного гостя – тот выходил только ночью, и понять это можно вполне , для некоренного обитателя нубийской пустыни здешний климат – чистая пытка.
Мусса всегда знал, что Аллах «с доброй улыбкой присматривает за ним». Так говорила его мама, когда маленький Мусса проказничая таскал из соседских огородов скудно растущие овощи, или ,забравшись на кривое засохшее дерево у дороги, бросал камнями в проезжающие мимо дороги машины… Когда Муссе исполнилось двенадцать в их деревню пришли люди с оружием. Было много дыма и стрельбы, партизаны убили старосту , его братьев и все их семьи. Гора трупов , сваленных в кучу высилась у дома старосты, убийцы распороли животы своим жертвам и вывалившиеся в пыль лопнувшие кишки источали кошмарное зловоние…В тот день партизаны увели с собой из деревни всех мальчиков от семи до четырнадцати лет. Это был предпоследний раз, когда Мусса видел своих родителей и сестрёнок. Грузовики, набитые партизанами и детьми ,поднимая столбы пыли , выезжали из дымящейся деревни, а родители Муссы стояли у стены их жестяного дома и смотрели в след – они не махали Муссе на прощание…
«Браун-Браун» - по существу смесь кокаина и оружейного пороха, кому в голову пришло смешать эти два ингредиента смерти доподлинно не известно, известно только то, что в Судан это изобретение проникло из Сьерра-Леоне…по карте это далеко, но для вездесущего наркотрафика – сущая безделица.
«Браун-Браун» выворачивает мозги на изнанку, и в отличии от обычного кокса он вызывает особое действие – у человека появляется чувство безразличия ко всему происходящему. В конце-концов это приводит к тому, что ты приставляешь пистолет к чьей-то голове и просто спускаешь курок. Голова разлетается кровавыми брызгами , а тебе это кажется очень забавным… В партизанском отряде Мусса употреблял «Браун-Браун» с первого дня, так делали все дети-солдаты, каждый день, с утра и до вечера…с утра и до вечера…
Ислам велит почитать и оберегать своих стариков, но ведь здесь Африка, а значит кроме Бога есть ещё и Боги, одним из них и стал для Муссы Командир Мухаммед. А у Богов есть воля – и её нужно неукоснительно исполнять, а ещё надо время от времени подтверждать богам свою преданность….
В следующий, и последний раз, Мусса видел своих родителей в тот день когда он их убил. Просто вывел из дома и пустил длинную очередь из старенького «Калашникова» в худые ,скрюченные фигуры, жмущиеся к ржавому железу стен убогого жилища…Стрелял Мусса , как и учили целясь чуть ниже шеи , ведя ствол справа налево, чуть уводя вниз, чтобы компенсировать тягу ствола «Калашникова» уйти вверх. Пули, пробивая худые тела родителей Муссы гулко прошивали ржавое железо…Убить родителей было «боевым крещением» мальчиков-партизан, приносящим клятву верности делу в которое они верили, но сути которого до конца не понимали, да и не объяснял особо никто. Затуманенное наркотиками и бесконечной муштрой сознание неграмотных подростков не справлялось с действительностью, просто они делали то, что им говорили, делали всё чтобы выжить…
Время проведенное в суданском партизанском лагере Полковник не терял зря – он уединился в палатке и планировал операцию. Главным вопросом вовсе не был, как могло бы показаться вопрос «Кто?», сложнее был вопрос «Как и где ?». Полковник часами сидел на складном брезентовом табурете, смотрел в упор на полотняный полог палатки и слушал завывание сухого ветра пустыни. В его мозгу шла невидимая, напряженная работа по перебору вариантов, оценке вероятностей и обоснованию технических параметров ситуации… Полковник много спал и хорошо питался, черный мальчишка, круглосуточно торчащий у его шатра сломя голову уносился в песчаную пургу, едва услышав, что дорогому гостю чего то захотелось или понадобилось…Казалось, что время течет медленно и ничего вокруг не меняется, пустыня, как ни одно место на земле особенно способствует появлению таких иллюзий. Но именно в такие моменты кажущейся неподвижности в голове Полковника зарождались и формировались его дьявольски изощренные планы, ни один из которых до сих пор не оказался ошибочным. Но в этот раз план похоже получался настолько грандиозным и дерзким, что и сам Полковник понимал – это его последнее дело, в любом случае, даже если всё пройдет как и планируется…Полковник, вздрогнул от собственной мысли : никаких «если» раньше в его голову никогда не приходило, похоже надо отвлечься и взглянуть на всё ещё раз со стороны…
Снова и снова Полковник возвращался к вопросу «Как?»…Обзавестись оружием в России никогда не было проблемой. Менялись только правила и условности . Если в «весёлые девяностые» для того ,чтобы приобрести любой ствол (вплоть до станкового пулемёта) достаточно было «перетереть» с бритой братвой на рынке, или найти нужного прапорщика с сизым от водки лицом, служащего на оружейных складах, то теперь всё стало цивильно – города украсили многочисленные магазины и бутики законно торгующие разнообразным вооружением. Витрины ломились от продукции воспрявших от спячки отечественных оружейных заводов, да и зарубежные образцы тоже перестали быть редкостью. Среди разнообразия «ижей» и «тулок» с достоинством ожидают своих обеспеченных хозяев «береты», «браунинги» и прочие «маузеры». Однако это всё – дорогие и почти бесполезные игрушки охотников.
Настоящий, нарезной ствол калибра 7,62 под длинный, убойный патрон с пулей в медной оболочке и со стальным сердечником – вот заветная мечта истинного стрелка. Отечественные промысловые карабины «Барс», «Медведь» или «Рысь», как и многое другое «гражданское оружие» , созданное в советские времена, базируются на конструкциях войскового стрелкового оружия – и в этом их огромный плюс. Отличить по свойствам эти «гражданские» карабины от армейской снайперской винтовки СВД-40 – почти невозможно. Так что при некотором желании, наличии пары тысяч долларов США и смехотворных справок от районных психиатров и наркологов – вы за пару недель становитесь членом общества охотников-любителей, а затем - обладателем безотказного армейского снайперского комплекса…особенно приятно, что на оптику любой кратности ( в том числе ночного видения) вообще никакого разрешения в магазине у вас не спросят… Все дискуссии о возможности и невозможности свободной продажи оружия в России, которые периодически вспыхивали в печати и на телевидении на заре девяностых , затухли сами собой. Практически свободная продажа оружия в стране восторжествовала. И в общем то ничего особенного не произошло – стрелять на улицах больше не стали, хотя и меньше не стали , что лишний раз подтвердило тезис о том, что для того , кому надо ствол достать – любые запреты не преграда….
Однако для ликвидации такой фигуры, как К.К. даже самая лучшая винтовка в руках профессионального стрелка –ещё не решение. Урок Далласа не прошел даром для всех служб охраны мира. Федеральная Служба Охраны (ФСО) – не исключение. Бывшие и действующие президенты России охраняются по высшим мировым стандартам, а возможно и лучше – ведь немного в мире стран, где неимоверно высокий уровень доходов власти сочетается с традиционно паническим страхом перед физическим устранением. Система охраны построена так, что «достать» российских президентов в местах их пребывания – задача невыполнимая для всех, без исключения враждебных сил. Единственной потенциально существующей лазейкой является уязвимость во время передвижения , визитов, международных встреч. Над этой проблемой непрестанно и трудятся оперативные службы ФСО – в их распоряжении безразмерные бюджеты и все, доступные на текущем витке развития цивилизации и технического прогресса, средства.
Автомобили – особая сфера в работе служб безопасности : забронированные так, что способны выдержать лобовой огонь лёгкой артиллерии, оснащенные «глушилками» , подавляющими любые радиосигналы в радиусе трехсот метров, эти броневики, загримированные под роскошные лимузины способны уехать из-под обстрела на скорости до двухсот километров в час практически без покрышек – на одних колесных дисках, а взорванная под их днищем противотанковая мина не нанесет серьезного урона драгоценным пассажирам, отделённым от окружающей среды непрозрачными стеклами и замкнутой системой вентиляции… И это ещё не всё то, что включает в себя понятие «бронирование автомобиля класса В-6», много видимо мы просто не знаем. Напрашивается вывод о том, что атаковать объект находящийся в таком авто - дело по меньшей мере неразумное и бесперспективное…Но Полковник так не считал. Технический прогресс – противоречивое явление , он порождает средства защиты, и тут же вслед за этим – возможность их преодолеть.
К концу восьмого дня уединения в бедуинской палатке Полковник понял, какое оружие способно поразить лимузин бывшего президента России…
Полог палатки откинулся и из нее стремительно , чуть не сбив дремавшего в тени Муссу, вышел высокий бородатый мужчина. Он остановился, глядя на бескрайний мёртвый простор улыбнулся и потягиваясь, словно после долгого сладкого сна сказал по-арабски:
- Беги и позови Мухаммеда.
Мальчишка стремглав кинулся в направлении лагеря, волоча за собой свой верный «Калашников», брезентовый подсумок с запасными магазинами колотил его по тощему заду…
Когда в платку вошел Мухаммед и вопросительно уставился на Полковника , тот не отводя взгляда приказал :
- Как можно быстрее сообщи Осаме, что мне нужен контакт с Палестинцем, - больше Полковник ничего не сказал, и Мухаммед разочарованный удалился. Он ожидал, что его хотя бы в какой то мере посвятят в тайну, которую нёс в себе человек, появление которого в этот раз в Судане было столь театрально и кроваво обставлено.
V-VIII-MMIV A.D.
Судьба Президента
© Copyright: Пас, 2009
Свидетельство о публикации №209080600006
Свидетельство о публикации №209080600006
Рецензии