Прощальный выход королевы

Пустота. Обман. Звенящая тишина и пульсирующая боль в висках. Ты еле открываешь глаза. В комнате нет мебели, нет людей. Стены оклеены газетами, пожелтевшими от времени. Они висят клочьями, их треплет ворвавшийся в распахнутое окно осенний ветер. Это твоя жизнь. Пожелтевшая. Истрепанная. Ты медленно идешь вдоль стены, всматриваешься в лица и заголовки. Вот оно - прекрасное, юное, светлое. Улыбка - лучезарная. Взгляд - восторженный. Это ты. Ангел. Ты - обоже тысяч. Мучительно продолжаешь свой путь вдоль стены. "Королева экрана", "Звездные мечты", "Улыбка года", "В плену славы" - это все о тебе. Ты чувствуешь, как силы постепенно возвращаются, уже чуть-чуть легче дышать. Ты идешь и… Нет. Только не это. Зеркало. Почему оно до сих пор на этой стене? Ты же тысячи раз собиралась его снять, разбить, выбросить. Серая уродливая маска ведьмы из новогоднего спектакля в тюзе. Смерть с полупустыми темными дырами провалившихся глаз. Разлука с улыбкой, сверкающей лезвием ножа…Одиночество и старость - вот твое лицо. И снимала, и выбрасывала, и разбивала. Или нет? Нет, это сознание мириадами звездных осколков взрывалось, звенело и переливалось многоцветьем венецианского стекла. Сверкающая пыль рассыпалась и исчезала так же молниеносно, как исчезли молодость, слава, любовь, надежда.
Оглянулась. Нет ничего. Только осколки. В них воспоминания. Ретроспектива твоей жизни. Поднимаешь один. Всматриваешься. Здесь тебе тридцать восемь. Ты еще так хороша. Сегодня ты отправила водителя пораньше домой. Идешь. Так же плавно и медленно, как и в том сне про старуху, но твой удел - это еще не изодранная в клочья серо-желтая бумажная комната: немое страшное кино. Твоя жизнь - это тысячи фотовспышек и улыбок, это щедрые мужчины и завистливые подруги. Ты идешь по ночному, сияющему в новогодних огнях городу. Одна. Но не одинока. Тебя ждут. Задерживаешь момент встречи, наслаждаешься предвкушением. Знаешь, что там, в серой неприбранной квартире, пропахшей красками и сигаретным дымом, среди мольбертов и холстов бьется преданное тебе сердце. Ты дышишь морозной свежестью и продолжаешь свой путь. Любуешься праздничным сиянием тысяч гирлянд и вспоминаешь, вспоминаешь: "Предчувствую тебя, года проходят мимо, все в облике одном предчувствую тебя…". Он читал тебе Блока. Он любил Блока. Почему любил? Любит! Нет. Снова обман. Новый взрыв...
Желтая комната. Старость. И его больше нет. Врешь. Он есть. Он - твой Мастер, твой Антоний, а ты - его Маргарита, ты - его Доротея. Он не исчез. Он просто научился летать. Так, как это умела ты. Вы пели вместе Макаревича: "Он был старше ее, она была хороша…" Ты звала его, ты окрыляла. Он любил твои руки, он пел гимн их изяществу на своих холстах. Сколько тебе сейчас? Пятьдесят? Шестьдесят? Не вспомнить. Стук в висках. Невыносимая боль. Темно. Пусто. Все равно.
…Вы идете на пленэр. Он выбирает вид. А ты от избытка радости не можешь сдержать смеха, ты, словно девчонка, бежишь по поляне, которую выбрал он. Собираешь цветы, бросаешь их вверх, кружишься. Тебе не жаль цветов, ты равнодушна к букетам, тебе дарили их тысячи поклонников. Но вот он поднял брошенный тобою цветок, и протянул тебе. Ты счастлива, как одуревший от первой в своей жизни весны щенок. Ты целуешь его руку и готова целовать каждый лепесток этой глупой фиалки, которую дал тебе Он. Сколько тебе было тогда? Нет, не вспомнить. Ты падаешь на колени, грозовая туча накрывает поляну, ты открываешь глаза. Его нет. А ты - сидишь на полу, и в руках твоих не фиалка. Рука, которую он так любил когда-то, сжимает противное стекло. Переворачиваешь. Нет. Ничего не осталось. Ни капли. В горле что-то больно сдавило. Пытаешься подняться. Боль сжимает голову. Холод. Озноб. Окно слишком долго было открытым. Нужно встать с пола и доползти...
Окно! Вот твое спасение. Выход из тупика. Это путь к Нему. Как это замечательно. Почему же ты раньше не догадалась? Рука коснулась подоконника. "Ночь. Улица. Фонарь…" Вот откуда у тебя ненависть к желтому цвету. Блок. Он любил Блока. Преодолеть барьер. Ты Доротея. Маргарита. Ты не могла не летать тогда. Что же может остановить тебя сейчас? Сколько тебе? Пятьдесят? Шестьдесят? Тридцать девять. Но это уже не важно…