Орден немытой посуды

I. Знакомство




В однокомнатной квартире жил (а может до сих пор живет) – был (а может, вовсе не был) самый настоящий рыцарь. Квартирка эта по сей день, затеряна где-то посреди Большого Пыльного Города, который не спит никогда.

Рыцарю на тот момент было двадцать пять с половиной лет, и жил он совсем один. Хотя нет, что это я вам вру?! Не был рыцарь одинок. Во-первых, у него имелись друзья – о них чуть позже. На махонькой кухне под холодильником кучковались тараканы. А в нескольких кварталах от места жительства самого рыцаря снимала квартиру его дама сердца – Анна.

О, Анна! Ее внешность могла бы завести в тупик рассуждения о прекрасном любого заправского эстета. Ни с кем несравненная, незабвенная, милая Анна! Сказочно красивое создание. Стриженая под 0,5 голова, узкие проницательные глазки тонкая городская улыбка. У нее были явно армейские замашки. В предзакатный час она облачалась в старомодное платье из старых немых фильмов, и выбегала на балкон.

И когда солнце окончательно исчезало за горизонтом, к ней приходил наш новый знакомый, да, именно так, тот самый Рыцарь! Он являлся, что бы спеть очередную серенаду. Каждый вечер песни были разные, правда, иногда они повторялись. Одну серенаду я все-таки помню. Звучит она примерно так:

Разбег! И я в плену,
Попал в неведомую тину!
Жизнь так коротка в длину!
О, черт, я снова наступил на мину!

Бис - Механической руке!
Она мне чешет позвоночник.
Еще чуть-чуть и вот иссякнет
Мой жизненный источник!

Меня окружили химеры
Сил нет, дотянуться до меча!
Тут вспомнилась любимая... ее взгляд, манеры
В стенах родных горит яркая свеча

Или же вот:

Любовь в условиях антисанитарных
Сулит наивно череду побед!
Теперь я весь твой! Я пред тобой
Выражаясь фигурально до гола раздет!

Ты безупречна как пошлый анекдот
В твоих руках созвездия сияют на местах
Пред тобой я стою свежий, как бутерброд
И спеть прошу сладкоголосых птах

...Спойте, спойте для нее,
Не жалея эластичную гортань!

Все для тебя, все для тебя любимое лицо
Ладонями раздвинешь тучи заводской пыли
В кожаном плаще ты выйдешь на крыльцо
И старики (все до одного) подбросят костыли

…И наступала святая минута блаженства. Влюбленный мерзавец щебетал посреди остатков древней цивилизации: раскуроченных клумб, поломанных качелей, затейливой мозаики из бутылочных стекол. За его спиной, дремала в темноте, старинная реликвия, мечта любого археолога тридцать третьего века – чугунно-деревянная лавочка, – «последний поклон Брежневу».

А мерзавец, меж тем все щебетал, и щебетал.

Дело же было ночное. Древние жители пролезали меж будущих музейных экспонатов и сыпали вниз фразы:

- Эй, ты там внизу, чё не спишь? Че, эй!

Распрекрасная Анна закрывала свои чудесные очи. Неминуемый приступ восторга надвигался на нее снизу, делал поворот, и нежно-нежно обнимая, опускался на плечи. Ах, шарман, вот прелесть! Он поет, поет, не останавливаясь и только для нее!

- Эй, идиотина, хорош горланить! Брысь с тротуара! Скотина!

У Анны в ответ на сантименты появлялись узкие щелочки на личике вместо глаз. Ручку галантно изгибала и подпускала мундштук к губам. «Такая милашка, не мальчик, а зайчик! Д-д-дурачек! Ах, ах!»

Сонный двор уже опрокинул кашу неприятностей на влюбленных. Вот в менестреля полетела первая бутылка. Ах!

- Ты бля вааще откуда… А? Ыыы… паскуда заткнешься сегодня… или… Ыыыыыыы-х! На!

Влюбленная принцесса не могла выносить разлуку длинной в четыре этажа. Сосуд ее симпатии к стоящему внизу Рыцарю переполнился и вылился наружу в виде:

- Дорогой мой, люблю… я Вас люблю!!! Ах!
Друзья мои, если бы могли ощутить всю силу этих децибел! И словно ответный залп раздалось отчаянный возглас:

- Ыыыыыыыыы!!! Ыыыыыыыыыыыыыыуууууууууууууу! Сколько же можно б-е-з-о-б-р-а-з-и-е!

В этот момент ночной хаос взлетел на свою вершину, разыскал кульминационную точку и быстренько сошел на «нет». Дифирамбы логично завершились. Рыцарь понял, что ему пора, и поспешно ретировался с поля любовно-дворовой битвы. Исчез, так скажем в ночном безмолвие.

По привычке Анна еще минут пять стояла на балконе, а затем, легонько вдохнув воздух через узкие ноздри, заходила к себе в комнату.

По всей округе постепенно затихали визг автосигнализаций, лай разбуженных собак, трехэтажные маты потревоженных филистеров. Только одинокое и тяжелое «Ыыыых…» еще долго висело над окрестностью и тоже постепенно замолкало. И наступала полная, городская, зловещая тишина.

* * *


Звезды, приклеенные на скотч, срывались и падали в кастрюлю через отверстие в крыше. Посудина стояла на вершине величественного пика из несколько столетий блюд, покрытых окоменевшими остатками картофельного пюре. Звезды, падая, хлюпали. Веселые брызги разлетались и окрашивали все вокруг в разные цвета.

Лунный свет выстроил желтую железную дорогу, по которой мчался лунный локомотив и освещал гору тарелок.

Из комнаты на кухню проникал фиолетовый дым. Из комнаты на кухню проникали также дикий смех, суета веселья и отзвуки рассказанных анекдотов. Давайте слегка приоткроем дверь и струйкой свежего воздуха проникнем внутрь. Мы непременно увидим следующую картину. Посреди комнаты - большой стол. За столом табуретках и стульях сидят трое отъявленных джентльменов.

Конечно, я все понимаю, вы видите эти простые смуглые лица первый раз. И вам совершенно не понятно кто есть кто. Поэтому давайте я вам сейчас всех представлю. И дам четкое представление об их образе поведения.

Перво-наперво, думаю, (и со мной, наверное, никто не поспорит) я должен представить виновника нашего повествования. Ну, то есть нашего драгоценного рыцаря. Полное имя его звучит так, если мне не изменяет память – Гр… Грин… Гриндеил… Что ли? В принципе не важно, кто сейчас называет друзей по именам? Конечно, все как один зовут друг друга по прозвищам. А у родовитых персон с длиннющей родословной есть такой обязательный пункт в резюме как народное прозвище. Итак, острый народный ум окрестил нашего героя…

Узкобородый! Или Многокудрявый? А может Нежно-щетинный??? Запамятовал.
Ладно, ладно пусть будет Узкобородый… сын Эдика Синяя голова. Герцог. Или… Или…
Или сын Феодора Третье ухо, наследный курфюрст??? Брат Али Абу Сасанида. Экс-падишах??? Нет, все не так, не помню. А кажется... Далай-лама ХХХIII-б? Что тоже нет. Вот пропасть-то. Хорошо забудем титулы звания, народные прозвища и всю эту муру из анкет коронованных особ.

Будем звать нашего героя для краткости просто Рыцарь. Вот так. Коротко. Просто. Рыцарь. Ры-царь. Внешность же и характер его я вам сейчас обрисую.

Представьте, сидит человек на стуле. И кисло прищуривается как-то почти как Ленин. Только Владимир Ильич прищуривается то одним глазом то другим как семафор, и головкой так раз! А этот человек прищуривает сразу оба глаза. Моргает, но нечасто.
Вы это себе представляете? Да? Молодцы!

Так вот. Хочется заехать ему невинно по физиономии со всего размаху. Ну… что бы глаза хоть немного расширились. Но не стоит торопиться.

Ощущение такое будто бы этот мистер увел у Вас любимую подружку. Вы злобно поглядываете на этот скелет, обросший мясом. Дуетесь. Ух, скотина!

Но вскоре подружка назвала его то ли бездарностью, то ли просто бестолочью. А Вас поставила на самую верхнюю полку своих ценностей и нарекла гением. И вы уже по-другому смотрите на этого человека. При встрече с ним умилительно улыбаетесь и неизменно цитируете классиков жанра:

-- А-а-а-х ты, конкурирующая фирма!

И тут вдруг девушка говорит «нет!» и Вам. Тогда этот человек становиться Вам по-настоящему родным. Вы сами ищете его, находите и протягиваете бледную руку. Вам хочется, напиться с ним до потери ориентации в пространстве, выговориться, полезть к нему целоваться и, обняв выдать:

-- Коллега… да мы с тобой этот мир… перевернем! Да мы их… К черту, к черту их!

Такой вот он добрый и разный. Наш доблестный Рыцарь. Первое впечатление как всегда врет и врет нагло.

Вместе с Рыцарем всегда сидел Игнасио Мстиславович. Маленький человек с большой душой. Игнасио Мстиславович верный оруженосец нашего доблестного Рыцаря. Игнасио обладал слегка полноватым лицом, имел большие глаза и почти всегда располагал радушием для того, кто к нему обращался.

Рядом с рыцарем держится гордо и почетно еще один полуночный джентльмен. Звали его Некто Хлест. Его настоящее имя не помнил никто.

Другой характер, другие предрасположенности. Субъект впрочем, тоже примечательный. Способен просто зайти и кинуть перчатку в шумное веселье:

-- Что уже фестивалите?!

Многие пытались за это целиться в него из огромного тисового лука, но он сам их может натянуть как тетиву и запустить их собственное самолюбие далеко отсюда. И сделает это всего одной единственной фразой:

-- Гражданин, у вас ширинка распахнута.

Некто Хлест всегда ходил в кожаном плаще, кожаной кепке и с кожаным лицом. Даже зимой он умудрялся облачаться в эти нехитрые одеяния, правда, иногда он заменял кожаную кепку кроличьей шапкой-ушанкой. Некто Хлест шагал, всегда выпрямив спину ровно, никогда не ссутулившись, смотрел так же всегда ровно. Своими серыми стеклянными глазами разглядывал то, что было перед ним. Роста он был среднего, равно как и средним была его вежливость, и чуткость.

Время от времени в светлые мгновения перед всеми он пел СВОЮ песню, особенно когда его об этом хорошо просили. В этом случае он пел СВОЮ песню. Особенно когда ему перед этим хорошо наливали. И не пива и не водки, а напитка белокаменных пельменных сладкого Ерша. Так что пел он СВОЮ песню абсолютно отрешенно, с головой уходя в лирическое самозабвение. И это самозабвение буквально лезло у него из ушей, и заводило всех кто находился рядом. А Рыцарь тем временем жарил на своей губной гармошке.

Эй, Некто Хлест!

-- Чего тебе?

Спой нам, пожалуйста!

-- А ерша нальешь?

Конечно!

-- Прекрасно, слушайте окружающие и не говорите что вы не окружающие… Тьфу! Ты! Что вы не слышали! Я пою СВОЮ песню Рыцарь, где твоя гармошка?

Если бы я умел курить,
я бы выкурил 10 000 сигарет!
Если бы я был наркоманом
и рок-н-рольной звездой, я бы грыз
золотыми зубами паркет!

Но я патологически ленив
Я играю слишком медленный мотив
Но я патологически ленив
Я хочу убраться отсюда
на какой – нибудь коралловый риф
И жить там, пока не кончиться этот мотив

Если был дебилом
я бы ел свой мозг, не спеша
Если бы я был аятоллой
Я бы преподавал в школе
Что такое анаша

Если бы я был патриотом
Я бы выпил за упокой наших врагов
Если был таковым бы я
Любил бы своего президента
А с чужими не делил бы пирогов

Мой диван это мой сказочный край
Границы его подлокотники кресел
Для свиноматки рай ее сарай
А я везде всегда ленив и весел
Скуп, а также малоинтересен

Браво! Прекрасный стиль…

Ой, что это?! Да не может быть!! Среди джентльменов затесалась дама. Ой, вы не представитесь?

-- Меня зовут Лида, я девушка с темпера…

Стоп, стоп!!! Что это еще за фокусы!? Представилась и хватит! Кто здесь рассказчик я или вы? Я сам все расскажу. Так то!

Лида слыла сексуальной маньячкой. Она каждый день вставала в 8 утра и бежала поливать свой единственный кактус стоявший на подоконнике. О Лиде ходили легенды.

- Какие это еще легенды, а-а???

Так маленькие легендочки, легкие шепотки, принесенные ветерком из ближайших дворов. Они повествовали о безумной Лиде – властительнице страсти.

Говорили даже, что дома в пятилитровой банке у нее живет ящерица по имени Гонорея. И будто бы Лида кормила ее финиками, а перед сном для собственного удовольствия и что бы ящерице крепче спалось Лида, изображала перед ней Ринату Литвинову. Весьма своеобразно, и весьма бесталанно. Ящерица же, совершенно не подозревая, что с Лидой и тем, более совершенно не представляя, кто такая Рината Литвинова и что ее как раз и изображают, на всякий случай впадала в анабиоз.

Но в целом Лида очень хорошая девушка.

-- С-п-паси-бо Вам за комплимент!

Ну что вы, я же так… не нарочно.

Итак, эти личности в трезвости, которых можно было усомниться сидели за большим столом в пустой комнате. В ней же родимой кроме стола, четырех, стульев, двух табуреток, и упомянутого количества разгильдяев было, собственно, еще ровно три вещи. Первая – старая израненная магнитола. С парой необъятных как груди роженицы бобин. Она постоянно тихонько шипела за спинами постоянных гостей, и они привыкли к ней как к старой доживающий свой век старухе. Она повидала все – и рок-н-ролл, и ритм-Н-блюз, и взлет и распад Битлов, приходы и уход Сидвишеса и первые завывания Кинчева, и последние альбомы Цоя. Она пережила многое, удар сапогом по бобине, гибель Ленона, демонстрантов верхом на берлинской стене, пережила Элвиса и Советскую империю, паводок Жигулевкого пива и последний срок правления Ельцина, смутную улыбку Ким Чен Ира из окна вагона… Она пережила все и жива до сих пор. И сколько еще увидит…

Второй вещью являлась изысканная до неприличия и древняя до безобразия кровать. Она, как и магнитола много знала, много повидав на этом свете. Кто только не сидел на этой металлической конструкции! Словно издевка над выражением о том, что хороший сон обеспечивает уютное лежбище, живое доказательство того, что спать можно везде, кровать отдавалась во власть задницам разных очертаний и мировоззрений. Ведущие инженеры, бомжи, поэты-суицидники, старые тусовщики, гопники-юниоры, начинающие нимфоманки, старомодные франты. Сколько же их было! Сколько же их садилось на этот провонявший матрас! О связи между размером задниц и философии того субъекта, которому она принадлежит можно разговаривать бесконечно, часы и дни напролет, написать не меньше трех диссертаций. Я, право, не буду тратить на это время. Некогда.

Лучше расскажу о третьей и, пожалуй самой главной вещи – всеобщем и бесконтрольном пофигизме. Невидимые нити его пронизывали все и каждого, пробирали все косточки.

На, столе красовался стеклянный замок из пустых пивных бутылок. Пиво пилось с лихвой. Да представьте себе друзья! Наш Рыцарь и его самые близкие пили не какое-нибудь там благородное вино из личных виноградников короля. И не радужный эльфийский эль, от которого в голову приходит мысль писать тома Властелина колец, помимо трех авторских. Нет, нет, они пили обычное бутылочное пиво из румяного киоска с лукавой надписью в окошке: «сигарет поштучно нет!»

Вот теперь вы всех знаете. Давайте тихонько присядем на табуретку и послушаем разговор этих людей.

-- «Твой уход от меня словно камень в окно поезда сына великого вождя…» Слушай Игнасио, ты не знаешь, откуда эта строчка?

-- Точно не помню, может это вольный перевод, какой-нибудь песенки Элвиса Пресли?

-- Нет, ты, что Игнасио как же, по-моему, это кто-то из наших то ли Мамонов… то ли Григорян… или вовсе Жариков!

-- Это, ты загнул! Если уж смотреть среди наших, то это исполняет БГ песню на стихи Джорджа.

-- Да нет что ты Мстиславыч если это и БГ, то только БГ на все сто БГ! стихи и мотив полностью его! Точно! Уж я в этом разбираюсь!

И тут в разговор просто врывается наш милый Рыцарь:

-- Коллеги, зачем же спорить? Это же музыка и стихи! Что же самое главное в музыке? Самое главное, что бы мотив был в ритм биению сердца, а кто его придумал уже дело второе. А в стихах? Что бы слова пробирались точно по нитям души? Так?

Да, наверное, это так - добавлю я от себя и то же соглашусь с многоуважаемым Рыцарем.

* * *


Хрупкая девушка Лида сидела возле окна и ковыряла длинным ногтем в маленькой ушной раковине. Лида была порядочно пьяна. Мелкий дождь тихонько барабанил по разбитому и восстановленному с помощью клейкой ленты оконному стеклу. Прямо за ним хозяйничала ночь, Большой Пыльный Город сверкал многочисленными огнями, совсем не привлекая затрагивая душу поднабравшейся девушки. Лида уже почти забыла, что своим существованием Город обязан Рыцарю.

Я знаю эту историю. Правдивая быль о том, как наш легкомысленный Рыцарь спас родной город. Дело было вообще так.

Одним душным летним вечером, неведомо откуда прилетел в наши края дракон по имени Веспасиан. Раскинув две невиданно огромные кожаные перчатки – свои крылья, он не спеша, парил над Городом. Веспасиан по драконьим меркам был в самом расцвете сил, оттого чрезвычайно статен, по молодости дерзновенен, как лоза гибок, и весь от головы до хвоста закован в металлическую чешую.
В каждой чешуйке отражался свет от миллионов окон глядящих на летящего змея с разных сторон. Маленькие глазки великого пространства. Такие глаза есть только у Большого Пыльного Города.
Медленно летая кругами над городской застройкой громадный змеище все время отплевывался: «Как же противно... Грязь…Вонище…Смрад!» Видно не по нраву ему был воздух гогочущего мегаполиса.

Дракон уже было проклял, сам себя, за неудачный променад и засобирался, было восвояси, решив придать напоследок унылый, по его мнению, город огню. Но внимание летучего змея привлекло одно распахнутое окно. Веспасиан обнаружил в нем странного молодого человека. Этот молодой человек пристально наблюдал за драконом, несмотря на произнесенное летающим гадом заклинание невидимости. Драконы все-таки хитрые существа сначала наколдуют, а потом шляются где попало. Как вы уже, наверное, догадались глазастый наблюдатель, и был наш Рыцарь. Он то сразу распознал в темнеющем небе ни птицу, не летающую тарелку, не сбившийся с курса стратостат, залетевший в плотные слои атмосферы, а дракона. Как он это сделал? Спросите сами. Наш Рыцарь знает способы.

Итак, он облокотился на подоконник, и смотрел пристально на невидимого дракона.

-- Ты кто такой? - спросил обескураженный дракон.

-- Я – Рыцарь! Да… да… самый настоящий.

-- Да, что ты? Неужели!? А я не догадался! Ладно, ладно…приятно… очень… Звать меня Веспасион и как ты уже, наверное, успел заметить я – Дракон. Тоже самый настоящий.

-- Да признаться, я это давно заметил. Я наблюдаю за тобой уже битый час! Летаешь тут взад-вперед, круги нарезаешь, спать не даешь!

Веспасиан остолбенел от столь непринужденного ответа. Обычно все нормальные люди при его появлении разбегались врассыпную, дети прятались за юбки женщин, женщины в подвалы, (что их, кстати, никогда не спасало), а сумасбродные рыцари ни слова, ни полслова не сказав, вытаскивали мечи и начинали ими махать с дикими воплями. Этот же просто стоит у окна и разговаривает. Пускай и несколько нахально.

-- Послушай сударь: а ты мне понравился! Садись-ка ко мне на шею, свалим в мою пещеру, она у меня далеко от всего этого зловония и шума. Наскучило, поди, а? Улетим, ко мне, я тебя в золоте утоплю! Знаешь сколько у меня злата, и всякого добра?! Я сделаю тебя начальником охраны пещеры и по совместительству замом по матчасти, раз ты такой проворный!

-- Зачем? – без всяких эмоций спросил Рыцарь.
Дракона передернуло.

-- Как зачем? Ты что идиот? Посмотри вокруг, посмотри на город: пыльные проспекты, бетонные улицы и тощие, жалкие человечишки, расхаживающие по ним. Они даже не подозревают, о непостоянстве всего того, что их окружает. Я же могу все это сжечь, мне стоит только вдохнуть и выдохнуть.
Ноздри Веспасиана надулись как будто и в правду приготовившись к решающей для Города затяжки. Рыцарь, к слову, был так же решителен.

-- Не за чем тебе этого делать!

Веспасиан безмерно удивился, и чуть было не свалился на расположенную внизу автостоянку.

-- Это еще, почему же? Неужели тебе приятен вечный смог города, от которого даже у меня рябит в глазах и крики пьяных людишек, от которых даже у меня сдают нервы. Смотри, я сейчас дуну, и огни города сначала запылают еще ярче, затем превратятся в тлеющие угли, а затем в холодный пепел.

- Только попробуй! - очень серьезно сказал Рыцарь: я тебя в бараний рог согну! Я влюблен в огни этого города как в прекрасную даму.

-- Не может быть?!! – дракон фыркнул: Как это можно любить?!
Рыцарь объяснил тупому змею:

-- Влюблен до беспамятства. Влюблен в эти прямые улицы, в мусорные баки, и даже, быть может, в раскиданный между ними мусор. Даже не думай, что-нибудь сделать! Повторяю в бараний рог согну!

-- Ну, как знаешь, пес с тобой! – дракон раздражился настолько сильно, что казалось сейчас, сам запылает и сгорит как спичка: Не буду! Уговорил! Будь здоров, влюбленный!

Дракон по имени Веспасион улетел бесконечно изумленный от странного разговора. Размышляя, над сказанным Рыцарем, он летел, тихо планируя, используя восходящие потоки воздуха. И совсем забыл о том, что заклинание невидимости давно потеряло свою силу. Это была трагическая оплошность. Дракон Веспасион был тут же убит адептом секты Огненной Жабы, где-то примерно между пятым и шестым небом.


* * *


Вся четвертка продолжала выпивать и, не смотря на утро, подкрадывавшееся вдоль линии горизонта, в комнате царствовало безудержное веселье. Пива оставалось немного, да и оно некому уже не было нужно. Хорошо было и без спиртного.

Подобно смертельно опасным кинжалам летели остроты, периодически взрывались концовки анекдотов, после чего по округе разлетался истерический хохот. От азарта из глаз приятелей сыпались искры, угрожая поджечь старые газеты, используемые вместо салфеток. Компашка была сплочена общей харизмой и в то же время обаянием каждого ее члена в отдельности. Еже ли кто-нибудь рассказывал байку, то трое других ее тут же сопровождали комментариями, дополняли, исправляли, под час, видоизменяя фабулу настолько, что сам рассказчик не помнил, куда хотел увести сюжет и как закончить свою историю.

Меж тем, утро, не знающее пощады, неумолимо наступало на тяжелеющие головы друзей. Первый маршал рассвет уже проявлялся на небе, за ним вот-вот должны были подоспеть основные силы.

Тут Игнасио Мстиславович что бы еще немного продержаться берет гитару, тонкие пальцы пробегают по струнам, он глубоко вздыхает и начинает:

Ты существуешь у меня над головой
Ты проживаешь у меня над головой
Когда ты идешь в ванну
я слышу шаги на верху…

Ты существуешь у меня над головой
Ты проживаешь у меня над головой
И ты омываешь свои груди
Чистой ледяной водой
Она стекает вниз
И бежит по моему потолку

И все остальные подхватывают мотив песни:

По потолку…
По потолку…

Ты существуешь у меня над головой
Ты проживаешь у меня над головой
А затем ты идешь в спальню
И твой любимый идет за тобой
ты достаешь бутылку спирта
Что прячется за батареей
За батареей…
За батареей…

Ты существуешь у меня над головой
Ты проживаешь свою жизнь у меня над головой
В эти часы я не сплю, сидя в углу
И думаю завтра возьму молоток
И к вам поднимусь, что бы…
Что бы больше не слышать шум на верху
На верху…
На верху…

На верху…

Третий час после захода солнца
Луну накрыла серая портянка
Её сгоню я криком пьяного японца
Что бы видна была даже спящая негритянка

Мелодия бежит, унося души куда-то в неведомое. Мы оставим на время наших героев, пусть спокойно себе допоют, а заодно и проспятся.

II

Испорченное свидание


Стояла отвратительная для лета погода. Был сильнейший ветер. Анна на всех порах летела к своему любимому, ненаглядному Рыцарю, который впрочем, жил недалеко, всего в паре кварталов от ее жилища. На пути Анны вставали бараки. За бараками, торчали клены, а за кленами притаилась широкая улица. От широкой улицы пешеходная тропа уходила вниз к трамвайным рельсам. Справа и слева от нее, молча стояли крепкие хрущевки. В одной из них и проживал наш доблестный Рыцарь.

Заветный подъезд! Не теряя ни минуты, Анна, взобралась на третий этаж, что бы стукнуть в исцарапанную дверь, квартиры доблестного Рыцаря.

Все мы помним, как выглядит Анна, стриженная под 0,5 голова, узкие щелочки глаз, милейшая улыбка. Одно загляденье!

Так вот… Анна угостила дверь несильным, но бойким ударом. Рыцарь тут же отворил.

-- Ах, мой, доблестный Рыцарь как же я рада тебя видеть! – с этими словами Анна бросилась ему на шею. Ноги шаркнули об порог. Рыцарь привычно, ничуть не сконфузившись, отступил назад.

-- У… чмок! – лобызания нарастали: у… чмок! В щечку! В другую! Губы! Еще разок! У…чмок!
-- Позвольте, позвольте…

Наполненный до краев благородством, Рыцарь нежно взял руку Анны и прикосновением губ поставил точку в поцелуйной браваде. Его дама сердца откинула голову назад:

-- Да, да, да мой достопочтенный!

После чего волнообразно повела плечами.

Стоять в коридоре Анне надоело, и она проникла дальше в апартаменты Рыцаря.

Во всей квартире было пыльно и уютно. На кухне, куда направилась Анна, у стены произрастала раковина – труба отходила от кафеля и втыкалась в пожелтевшую мойку, со стороны вылитая бледная поганка! Шляпка была наполнена горой тарелок, кружек, ложек, грязных, со следами пиршеств и все это безобразие венчала огромная кастрюля.

Обделив вниманием немытую посуду, Анна поставила на середину кухни табуретку и уселась, сложив ногу на ногу.

-- Твои соратники ушли? – спросила она.

-- Буквально час назад, все Хлест, Лида, Игнасио Мстиславович – отправились по домам. Опохмелились и ушли!

-- Значит теперь мы вдвоем, только вдвоем?

-- Выходит, что так!

-- О, это чудесное совпадение, мой Рыцарь, не правда ли?

-- Это прекрасно!

Они оба сошлись во мнениях, как и следует идеальным парам. Анна при этом свое согласие выразила ярко, она вскочила и с грохотом установила ногу на табурет.

-- ДА! – резюмировала Анна.

-- Кофе будешь? – спросил Рыцарь.

У дамы сердца возбуждение сменилось на мечтательность, и она ответила:

-- Конечно. От кофе я никогда не откажусь.

Рыцарь достал маленькую турку из навесного шкафчика. Затем разворошил величественную гору немытой посуды. Его добычей стала пара кружек: одна железная, ободранная, другая из керамики, бежевого цвета, края ее сколотой ручки обманывали зрителя, создавая впечатление, будто кружка выпечена из безе. Водой из-под крана Рыцарь вымыл кружки и поставил на стол возле стены. К остальному в раковине, к грязным тарелкам, чашкам, ложкам и прочему, не притронулся. Вместо того он принялся варить кофе: разыскал в шкафчике банку с кофейными зернами, перемолол их в ручной кофемолке, насыпал в турку несколько ложек перемолотых зерен, добавил воды, поставил на плитку.

И стал ждать…

Анна, тем временем прислонившись к подоконнику, следила за неторопливыми движениями Рыцаря. Через пару минут ей наскучило стоять просто так. Из неведомых глубин своей сумочки она достала спичечный коробок, сказочно длинный и сказочно изящный мундштук и пачку сигарет. Плавным движением руки вставила в свой любимый курительный прибор одну из белых подружек, что штабелем лежали в никотиновом ларце, и спичкой подожгла ее кончик. Маленький огонек запрыгал, пожирая миллиметр за миллиметром, папиросную бумагу. Анна выдохнула дым. Кухня накрылась серой, полупрозрачной драпировкой.

Вскоре Анне наскучило стоять даже с мундштуком в зубах. Она заходила по кухне взад-вперед, размахивая рукой. После третьего круга Анна приблизилась к Рыцарю, и прошептал ему на ушко:

-- А на улице ветрено… Грузовики сдувает… Дорогу сложно перейти… Они и с прицепами так и летят… а то и без прицепов фланируют… По восходящим потокам в сторону площади… И какой свет горит не видно… Красный? Или нужный? Представляешь, милый? Жуть одним словом… Правда, да?

Рыцарь закачал головой вверх-вниз. Дескать, так, так, верно молвишь дорогая. Да, да!

Анна продолжила свой рассказ, чуть громче выговаривая слова:

-- А я ей вслед: машина… машина…

-- Машина… - Анна заговорила в полный голос.

-- Машина! – Анна закричала. Рыцарь заткнул ухо плечом.

-- Машина!!! – Анна завопила не своим голосом, заметалась по кухне маятником: Машина… Машина… затряслась мебель, зазвякали рюмки в шкафу.

-- Машина… осторожней, говорю я ей, Вы осторожней летите, колесами никого не заденьте! Слышите машина! Ну, она и улетела. Меня, скорее всего, не услышала.

Пока гремел монолог Анны, кофе сварилось, на свет божий выглянула коричневая пена, и Рыцарь мгновенно снял турку с конфорки. После этого напиток был разлит по кружкам. Анна замолчала, в предвкушении, благосклонно села за стол.

…Рыцарь подал ей кофе. Анна сделала два осторожных глотка. Как странно было видеть ее безмолвной и задумчивой, однако, долго молчать дама сердца нашего доблестного Рыцаря не умела. Она спросила его:

-- Как твои успехи, дорогой? Будь добр, поделись со мной, расскажи о своих новых подвигах. Что-нибудь из последнего? А?

-- В общем-то, и сказать мне нечего тебе Анна, такого ну, особенно героического в последнее время не случалось.

-- Да брось ты! «Что-нибудь» всегда обязательно есть, тем более у тебя. Не прибедняйся!

-- Я даже и не думал прибедняться. Скажу больше не плохо бы мне стать посредственностью, абсолютным нулем. Ради тебя дорогая, моей любви к тебе.

-- То есть дорогой мой Рыцарь ради меня Вы согласны на злодейство? Так? Блестяще, блестяще уж поверьте, мне такого развития диалога я никак не ожидала!

-- Почему же сразу злодейство? Не злодейство, нет, напротив! Не правильно ты меня поняла Анна!

-- Я надеюсь!

-- Видишь ли… безопаснее для меня и тебя будет…

Беседу оборвал пронзительный свист. Анна и Рыцарь обернулись и разглядели внизу, посреди двора черный ромбик. Даже с третьего этажа, сквозь отвратительно пыльные стекла, при скверной видимости было заметно, что внизу стоит человек засунувший руки в карманы и попытавшийся, на сколько это, возможно, развести их в стороны. Именно поэтому издалека он выглядел как мастерок, воткнутый в рыхлую землю. Какие-то другие подробности внешности себя не обнаруживали. Разве, что самые общие: человек внизу был одет в темные штаны, темную куртку и темный головной убор.

Он внятно крикнул:

-- Эй, я сейчас к тебе поднимусь, откроешь мне!

И отчего-то Рыцарь понял, что это кричат именно ему, как хозяину квартиры.

***

Рыцарь сделал три оборота и открыл дверь. За ней во тьме лестничной площадки висело голубоглазое лицо, покрытое веснушками. Сверху лицо завершалось куполом бейсполки. Лицо солнечно ухмылялось, и по всей вероятности это была его стандартное выражение. Из тьмы, откуда-то сзади выплыла рука.

-- Тоша – сказала физиономия, настойчиво протягивая ладонь.

-- Антон? – переспросил Рыцарь

-- Как хочешь. Я пройду?

-- Проходи…

Нежданный гость прошел в коридор. Теперь его можно было всесторонне рассмотреть. Угольный, идеально чистый, но все же имеющий какой-то неряшливый вид спортивный костюм. И такая же черная бейсболка на голове. Под козырьком бейсболки пряталась веснушчатая картошка, в которой были выдавлены две крупные ноздри. Глаза как уже отмечалось – голубые.

Сняв бейсболку, повесив ее на вешалку, пригладив короткие волосы, гость из коридора сразу же зашагал на кухню. Там его встретила Анна ледяным, чуть-чуть агрессивным взглядом. А гость по-прежнему солнечно ухмылялся.

-- Здрасте! – сказал он.

-- Привет, – отреагировала Анна.

Неизвестный чувствовал себя в квартире Рыцаря крайне уверенно, как будто не впервые сюда явился. Даже на кухню он направился, казалось не просто так, а точно забрать что-то, забытое им во время прошлого визита. Например, барсетку.

Поприветствовав, Анну гость начал осматриваться, вертеть головой в разные стороны. Делал он это секунды три. После чего воткнул руки в карманы и там широко развел свои конечности. Анна догадалась – перед ней тот самый ромб, тот который они наблюдали внизу минуты пять назад.

Неожиданно руки молниеносно выскочили наружу. «Гадюка цапнула» - решила Анна.

-- Ворон – ромб протянул Анне правую руку. Сияющая ухмылка никак не хотела сползать с его физиономии. В качестве ответного жеста, чисто из вежливости Анна недоверчиво качнула головой, и вяло протянула опушенную к низу ладонь.

-- Анна… Очень приятно…

-- А говорил, что Тошей зовут.

За спиной ромбоподобного гостя появился Рыцарь.

-- Можно и Тошей, но лучше Ворон!

Гость взглянул на турку дымящуюся на столе. Рыцарь заметил это.

-- Кофе?

-- Не. Не люблю.

Тогда Рыцарь предложил табурет. Гость с удовольствием присел.

-- С чем пожаловали Ворон? – совершенно законно полюбопытствовала Анна.

Ворон-Ромб не ответил ей, вместо этого он повернулся к Рыцарю, в довесок его ухмыляющееся лицо сделалось неприлично довольным:

-- Ты что ли Рыцарь?- спросил он с размаху, без предисловий: Знаменитый на весь Город? Местный защитник слабых и обездоленных?

-- Может и я.

-- Ладно тебе мазаться! Я точно знаю что ты! Запомни, я никогда не оказываюсь в случайных местах. Я всегда прихожу туда куда нужно!

Человек-ромб опять повернулся к Анне.

-- А чего это ты такая лысая Анна? Впрочем, трахаешься с бабами трахайся. Дело твое!

И сразу отвернулся. Анна возмутилась:

-- Я не сплю с женщинами!

-- Верю, как же! Начала мне тут загибать, как твой дружок.

Ромб, в который раз повернулся к Анне: смерил ее глазами, всё так же сохраняя лучистую ухмылку; выдержал паузу – обдумывая какую-то мысль, затем опять показал возлюбленной Рыцаря затылок, перевел взгляд на самого Рыцаря и снова потянул время, точно натягивал тетиву. Прошло около трех секунд. Рыцарю показалось что пятнадцать. Для Анны истекло не меньше минуты. Следующие пять фраз Человека-Ромба были адресованы именно ей.

-- Ладно, не грузись! Ты вообще-то красотка. Стрижена, конечно, будто только что откинулась. Я бы так и подумал, если б только мельком глянул. А сейчас пригляделся - лицо у тебя библиотекарское, нежное, вижу ты из интеллигенции.

Эти слова нисколько не прельстили Анне, они скорее шокировали ее, даже учитывая то, что она за всю свою ни слишком продолжительную жизнь имела дело с людьми всякими и с подобным контингентом общалась часто. Слова эти отчего-то забрались ей под кожу, проникли в душу, и стало там Анне не то что бы противно, но как не приятно, не уютно. Впрочем, Анна не даром барышня с характером – быстро отбросила сверлящие мысли и в паре с Рыцарем скорчила говорящую саму за себя мину: «Так все-таки чего приперся?» Человек-Ромб понял, куда ветер дует. Поэтому двинул напрямик:

-- Дело есть, – начал он: у меня, как базарят в хорошем кино, для вас информация.

-- Какая? – поинтересовался Рыцарь.

-- Дельная.

-- Да?

-- Да.

Ромб опять сделал паузу. Глаза его сверкнули. Он продолжил.

-- Камень в опасности.

-- Камень?

-- Алмаз.

-- Какой алмаз?

-- Мандариновый.

-- Что за мандариновый алмаз? Не знаю такого!

Рыцарь отрицательно мотнул головой.

-- Снова гонишь уважаемый.

Человек- Ромб упорно стоял на своем. Его невозможно было сдвинуть столь глупой отмашкой.

--Я знаю, ты в курсах, что за мандариновый алмаз. Я уверен. Иначе я бы сюда не притащился.

Разговор для обеих сторон с каждой секундой становился все увлекательнее. Рыцарь взял свободную табуретку и сел напротив гостя. Нога на ногу. Глаза в глаза.

-- Хорошо. Предположим, я знаю о мандариновом алмазе. Предположим, ты знаешь о Мандариновом Алмазе. Предположим тебе известно, что ему угрожает опасность. Но почему я должен тебе верить, уважаемый Ворон?

-- Во-о-от! Наконец-то ты перестал мазаться! Вспомнил наконец что за алмаз? Если нет, я тебе напомню: Мандариновый алмаз – вещь такая, охренной важности. Без нее городу каюк. И ты это знаешь. Хранится она в банке. Не в трехлитровой банке, склерозный ты мой, а в коммерческом банке, и называется он «Сидящая кошка». Ну, вкупаешь? На семьдесят семь замков закрыт, так что не одна крыса не пролезет. Ну? Алмаз этот – источник, так сказать, благоденствия Города. Без него полетит все псу под хвост. Ага? Я кое-что секу в этом, и мне стало известно, что кто-то хочет его стырить. Почему ты должен мне верить? У меня есть доказательства. Понимаешь? Доказательства!

-- Вижу ты осведомленный малый. Так какие доказательства?

-- Надежные.

-- Разумеется. А все-таки?

-- Ты Великий Рыцарь. Я многое про тебя знаю. И ту историю про Дракона. И как ты с колдуном разобрался. Я уверен ты разрулишь и эту тему.

-- Доказательства!

-- Кассетка. И еще кое-что.

-- Ну?

Пара голубых глаз Человека-Ромба засверкали серым призрением.

-- Ты за дурака меня держишь? С собой не взял. Придешь в пятницу, куда я скажу, увидишь.

-- И куда же?

-- Тут недалеко у моего приятеля хата в бараке. Дай адресок напишу.


Рыцарь осмотрел кухню в поиске письменных принадлежностей - ничего подходящего не было. Пришлось убежать в спальню, принести оттуда ручку и блокнот. Спустя минуту на странице 25 возникли пляшущие буквы: улица, дом, и квартира. Последний пункт из-за особенностей подчерка гостя можно было трактовать двояко. Рыцарь уточнил:

-- Двадцать или двадцать шесть?

-- Двадцать. Ты не бойся я тебя встречу, главное дом ты дом найди.

Сказав эту фразу, Человек-Ромб встал, засунул руки обратно в карманы и уперся взглядом в переполненную раковину. Анна с Рыцарем переглянулись.

Внезапно Человек Ромб продекларировал как будто стоял на заседании профсоюза офицантов:

-- А посуду надо мыть!

Дальше случилось что-то странное…

Человек-Ромб подошел в плотную к раковине, открыл воду, завернул рукава и принялся мыть посуду. Рыцарь и Анна не ожидали от такого субъекта столь неожиданных поползновений. Человек-Ромб тщательно оттирал тарелки, ложки, вилки, с помощью шершавой щетки отчаянно сражался с окаменевшим картофельным пюре на стенках кастрюли.

-- Знаю я, что люди взялись за алмаз серьезные, - начал Человек Ромб выдавливая чистящее средство на губку: но кто точно, я не в курсе.

Взбудораженная им мыльная пена наступала на остатки курятины, жира, салата. Освобожденную от грязи посуду Человек-Ромб омывал водой из-под крана.

-- Вот для тебя работенка это новая, Рыцарь – губка кружила по одной из тарелок: а то засиделся наверное – губка вспорхнула и укусила вилку, вилка тот час же обросла пеной – вот и разомнешься, побегаешь, Город спасешь…

Не успели Рыцарь и Анна достаточно широкой разинуть рты, как на кухонном гарнитуре рядом с мойкой выросли две сверкающих стопки тарелок и рой столовых приборов. Чистая (теперь уже) кастрюля обосновалась там же.

Покончив с мытьем, Человек-Ромб открыл навесной шкафчик, как справедливо следует из названия и правда нависавший над раковиной. В его руках тарелки быстро перелетели в сушку. Вилки и ложки приземлились в специальном ящичке, специально открытом Человеком-Ромбом по просьбе Рыцаря. Кастрюлю оставили на месте. «Высохнет, сам уберу» - заверил Рыцарь.

Дело было доведено до конца. Человек-Ромб повернулся к хозяину квартиры.

-- Полотенце – докторским тоном потребовал Человек-Ромб.

Ему раздобыли полотенце. Он поблагодарил за услугу.

-- Ну… Бывай! – гость стал прощаться, ударил своей ладонью по ладони Рыцаря, прозвучал шлепок.

-- Бывай! Жду тебя в пятницу. Пойдем закроешься за мной. Человек-Ромб остановился на секунду: И тебе до свиданья, Аннушка!

-- До свиданья… -- пробурчала Анна.

Рыцарь проводил Человека-Ромба в коридор. Открыл дверь. И нежданный гость ушел в неустановленном направлении.

Через десять минут на кухне два сверхсерьезных лица чавкали в полной тишине, в легкой прострации отпивая из кружек черную жидкость.

-- И ты пойдешь туда? – спросило одно лицо.

-- Конечно, он подал все очень нешуточно, надо проверить, – ответило второе лицо.

-- Мать его арестовали! Испоганил нам встречу, мерзкий тип, что б у него резинка на трусах стала сначала, как обручальное кольцо, а потом как экватор! – выругалось первое лицо.

…а ветер на улице и к ночи не унялся.

III
Деловая встреча

- Предупреждаю! Я пью мужиков, курю, и хожу по водке… – громоподобно заявила фея, но, осознав, что сморозила что-то не то, поспешила себя исправить: Тьфу! Наоборот! К мужикам… к мужикам я не равнодушна! Дымлю как паровоз «Феликс Дзержинский!» И употребляю, иногда злоупотребляю! Ну, не без этого, уж простите, меня дуру!

Фея сказала это из вежливости, на всякий случай, что бы устранить возможные недомолвки. Ведь неизвестно какие люди захотели наконец-то воспользоваться ее услугами. К счастью, все сомнения поспешили развеять сами клиенты: 

--  Забава моя, тебя не детей нянчить приглашают!   

--  Да, знаете ли не детей…   

Строго напротив Феи стоял, подергивая ногой Хлест. Рядом с ним дружелюбно уставился на Фею Игнасио Мстиславович. Оба товарища протягивали к новой знакомой свою правую руку. И у того и у другого между пальцев торчали бумажные язычки. На них, были видны три первые цифры телефонного номера. Кажется  «890…».

Дело все в том, что окрестности того места где, стояла троица, были густо облеплены двумя видами объявлений рекламного содержания. С южной стороны практически везде, на заборах, на стенах домов, на уголках афиш, даже на крыльях автомобилей (но, почему-то не на всех, а только более или менее спортивного вида), наблюдалась такое:

«Добросовестная, интеллектуально подкованная (три в/о) чародейка исполнит конгруэнтную ее высокому  уровню работу!
Контактная информация тел ***»

Объявление было исполнено на листке бумаги нежно-персикового цвета размером примерно 15 на 25 сантиметров. В его правой части извивался причудливый шрифт, а слева размещалось изображение агрессивной красотки. Этот большеглазый штамп японской мультипликации стоял в напряженной позе; одна рука, как бы отмахивалась брезгливо от невидимого раздражителя, другая рука поднята вверх над головой с зажатой волшебной палочкой. По сему становилось ясно как день – эта дева из магического цеха. В общем, объявление добротное. Качество печати, приятно удивило бы специалиста. Назовем его объявление вида № 1.   

На потрескавшихся фасадах домов северо-запада, то есть, в двух шагах от проспекта висели, листки следующего содержания:      

«Образованная фея. Любые магические услуги».
Недорого. Тел.***»
Конторским текстом, на маленьких прямоугольниках бумаги. Это было объявление вида № 2.

Как раз буквально, намедни, Хлест и Игнасио Мстиславович искали подходящую кандидатуру для выполнения кое-какой работы. Поиски зашли в тупик, и замысел товарищей был обездвижен, пока однажды Хлест не пошел с работы по проспекту в южном направлении, а Игнасио не вздумал прогуляться все по тому же проспекту, но с юга на север. В одном дворе Хлест заметил истрепанное, почти оторванное ветром или может быть недоброжелателями объявление № 2. А практически в семистах метрах по улице вниз у бутика «Фиолетовая мистерия» под ноги Игнасио Мстисловичу раздраженный хозяин моложавой «Тойоты» кинул скомканную бумажку нежно-лилового цвета. Это было объявление № 1. Хлест и Игнасио почувствовали, что ухватили, наконец-то фортуну за хвост.

Совершенно отдельно друг от друга они позвонили по номерам указанным в объявлениях. Волшебница из объявления Игнасио Мстиславовича назначила ему деловую встречу в пятницу в 17.30, напротив кафе «Хлебосольная тетя», возле пузатой клумбы. С Хлестом незнакомка договорилась пресечься, в тот же день, ровно на том же месте в 18.00 для вытеснения обстоятельств задания. Игнасио явился на пятнадцать минут раньше назначенного времени.

В те же минуты, по проспекту, отхлебывая пиво глоток за глотком, из тонкошеей бутылки, вразвалочку плелся Хлест; он отработал положенные рабочие часы; ему было хорошо и вольготно – на дворе стояла блаженная пятница. Недалеко от кафе Хлест наткнулся на ожидающего Игнасио. «О, здорово! А ты тут, чего здесь трешься?» - окликнул он друга. Игнасио быстро рассказал ему о том, как он нашел кандидатуру для исполнения, намеченного ими предприятия, и что эта кандидатура через десть минут должна появиться вот здесь, на этом самом месте. Вместо поощрительного одобрения Хлест вытащил из кармана плаща маленький комочек, развернув, превратил его в замызганный прямоугольник прежде чем показать другу.

«По нему звонил?» - добавил он для понятливости. Игнасио достал из-за пазухи кошелек, из него аккуратно сложенную бумажку и сверил.  Номера совпадали. «Ага! Ну, тогда я с тобой подожду» - хлопнул по плечу товарища Хлест. И они стали ждать. Фея опоздала только на пять минут.      

Сколько не всматривались друзья в окружающие потоки людей, дабы не проворонить явление волшебной особы, не смогли они найти хоть кого-нибудь, кто был хоть бы каплю похож на нее. Нет, она не вышла из-за угла. Она не шла, махая им издалека рукой, что бы обратить на себя внимание. Фея появилась иначе. Ёе фигура просто выросла за спинами друзей. Мгновенно и шумно. Будто взорвалась лампочка. Или рванула хлопушка.

Дальше произошло, то, что произошло. Фею встретили двумя обрывками ее собственных объявлений. Перво-наперво Фея удостоверила:

-- Да, да, да! Это тоже я! – и вдобавок отчудила: 

- Предупреждаю! Я пью мужиков, курю, и хожу по водке…

Ей ответили:

- Забава моя, тебя не детей нянчить приглашают!

- Да знаете ли не детей…

-- Отлично, что не детей! –  Фея таинственно заулыбалась. 

Хлест выкинул бумажку. Игнасио положил обратно в портмоне. 

-- Значит так, у нас к тебе одно есть дельце!

-- Как раз по Вашей специальности…- подхватил Игнасио.

- А по какой? У меня их ТРИ! (у меня три в/о)

Игнасио опять дружелюбно взглянул на Фею, а Хлест кисло прищурился. Товарищей посетила странная ассоциация, что эта незнакомка скорее похожа не на фею, а на живую шахматную королеву. Для подобных аллюзий были весомые причины. Сначала, наряд. Просто безупречно. На Фее была черная макси, разрезанная до колена сбоку. Темно-зеленый жакет. Ноги вставлены в черные туфли на высоком каблуке. На плече скромных размеров черная сумочка. Дальше внешность. Лицо правильное. Академичное. Волосы черные блестели на солнце. Спереди казалось – они длинные и что пытливого наблюдателя ожидает сзади дородная коса. Однако, на самом деле, волосы были ловко отстрижены на затылке, и аккуратно прилизаны гелем.

Фея смотрела на мир большущими карими глазами, отчего даже у Хлеста сложилось впечатление, что эта особа не имеет склонности «к наколам». Может жизнерадостно обматерить, но не обмануть. Кроме того, фея держала осанку. Настоящая деревянная леди. Просто властлинша клетчатых раздолий, а не какая-нибудь там заурядная фея.

-- Давайте пройдемся…

-- Давайте! Только не быстро! Я сегодня надела туфли. Совсем новые…Блин жмут. Ай-ё! Как вам кстати погодка? Смотрите, какая подозрительная туча нависла вон над тем домом! 

-- Вы можете помочь?

-- Нет, немножко не мой профиль, но если Вам интересно, я дам телефон своей подруги. Она как раз занимается погодными фокусами.

Несмотря на угрожавшие дождем тучи, в городе стояла, казалось ничем неистребимая жара. Все трое волоклись по раскаленному тротуару, им навстречу летели безумные пешеходы, имевшие вид метеоров, обернутых в житейские чехлы. Сбоку по проезжей части медленно текла лава автомобилей. В это время город по обыкновению всегда душили пробки. На тротуаре было тоже не протолкнуться. Игнасио и Хлест, лавируя между яркими рубашками и майками, немного выдвинулись вперед. Фея исчезла.      

-- Я же сказала, что не быстро!

Товарищи обернулись и увидели Фею,  сражающуюся с необъезженной обувью,  со своими неразношенными туфлями.

-- Повторяю, у меня ТУФЛИ НОВЫЕ! Оййй ё…. – троица продолжила движение. Теперь Игнасио и Хлест, старались намертво прилипнуть к Фее, двигаться с ее скоростью.

Наконец грохот утих. Деловые партнеры свернули с проспекта в тихий, заваленный всяким хламом дворик.

-- И какое дело вы мне собирались предложить? – раздался голос по очарованию идентичный сигналу электровоза.

В округе было ни души. С высоты третьего этажа, с балкона на партнеров смотрел велосипед. Старый, погнутый без задней шины, присланный к ветхой балюстраде. За велосипедом чернело окно, посеребренное городской пылью. В окне том казалось, поселилось само одиночество. Над балконом выстроились еще два ряда оконных отверстий-холостяков. Выше их была только крыша с всклокоченными листами железа и небо, по которому плыли рваные тучи, подыскивая местечко, куда бы можно было разразиться перпендикулярным ливнем. Вдали поэтичную лазурь коптили исполинские трубы.   

Конечно, ближайшие чердаки кишели голубями, однако птицам и дела не было до людей стоявших внизу, ведущих беседу черт знает о чем.    

-- Я берусь! Детали обсудим дня через два. Я вам позвоню.
Электровоз гудел деловито. Но его резво осекли:

-- Не, не пойдет, дорогуша! Мы тебе сами звякнем. Завтра, где-нибудь в районе обеда. 

Децибелы опять затрясли воздух. Своим электровозным голоском Фея решила умертвить зачатки ненужных споров. Первые два слова брошены ей как  игральные кости: 
-- Ладно…ладно…звони ты! Уговорил!

Выражение лица у Хлеста стало беспредельно довольным.

-- Вот и лады…

Фея закрепила результат:

-- Я думаю, мы сработаемся!

-- Все у нас будет хокей! – добавил Хлест, как истинный дипломат.

Фея расстегнула сумочку. С минуту, покопавшись в ней, достала пачку женских сигарет.

-- Ничего если я закурю? – спросила Фея, увлекшись поиском зажигалки.

-- Кури, кури… Я, кстати, тоже подымлю….

Три фигуры покинули захламленный дворик. Обогнули квартал и распрощались на том же месте, где встретились – возле пузатой клумбы перед кафе «Хлебосольная тетя».    

Через два дня новоиспеченные компаньоны вновь пересеклись. На этот раз встреча была назначена в самом кафе «Хлебосольная тетя». О, это милое очарование кафетериев среднего посола, вызывающее у постоянных клиентов ностальгическое сдавливание в поджелудочном! Кремовый шпон, дешевые салфетки, кабала самообслуживания и как следствие толкучка на раздаче. Единственное что выбивалось из этой тарелочно-ложечной гармонии - окна, исполненные в старомодной манере. Вместо безликой витрины деревянная рама, и рассеченное на сегменты стекло. И наивные занавески по бокам.

Столик новоиспеченные компаньоны выбрали, как раз у окна. Именно поэтому на поверхность стола, где сидели наши герои, падало четыре световых квадрата.

Беседа разгоралась стремительно:

-- Итак, что вы мне там говорили? Бедная особа?

-- Да!

-- И вы хотите ее хорошо устроить?

-- Ты права.

-- И иметь вдобавок с этого барыш?

-- Ты снова угадала. Мясистый такой барыш.

-- Выдать за принца, да?

-- Опять в точку.

-- Богатого принца, так?

-- Слушай, ты издеваешься, что ли? Мы тебя для чего наняли? Что бы ты задавала тупые вопросы?

-- Нисколько, я лишь хочу узнать детали!

Тут вступился Игнасио:

-- Да, ладно тебе! Не грейся дружище. Наша Фея  видишь ли - матерый профессионал, и ведет себя так, как ей следует себя вести. Выпытывает из нас подробности. Что бы потом не было лишней головной боли. Ведь так?

Защитник пытливо глянул на свою подопечную.

-- Ну… Да. В общем, ты прав. Я - фея матерей не придумаешь. Так, все-таки богатенький принц?

-- Средненький олигарх. 

-- Понятно. Кандидатура суженого уже подобрана, или все еще мечемся в поисках?

-- Мужика мы ей нашли. Хорошего такого, с оттянутым карманом… пять нефтяных вышек… 

Хлест, сказав это, хитро прищурился. И ткнул в Фею зубочисткой. Дескать, слушай дальше повнимательней:

-- И еще дорогуша, такая штукенция… Мы не просто хотим получить с этого барыш. Мы хотим о-зо-ло-ти-ться. Кумекаешь? Озо-ло-тить-ся!

-- Сделайте все как надо. Ну, пожалуйста! Заплатим мы Вам хорошо.

Фея заулыбалась.

-- Значит мужик, этот денежный и мне вы башляете на всю катушку. Это радует. Так, так, так.

-- Так-то оно так. Но помни, дорогуша, что мы тебе позавчера сказали. Сначала аванс, а  потом если оно выйдет круто, твоя доля 20 процентов. 

-- Я все помню!

-- Ну, так по рукам?

-- Ага…

-- Договорились я спрашиваю?

-- Да, да! Сделаю, я сделаю! Я же сказала, что сделаю! Что вы друзья мои истерите без повода? Дайте мне собраться с мыслями! Ага…

-- Собралась?

-- Вполне. Для начала, мне нужно увидеть с каким материалом я буду работать. Покажите  барышню. Не томите, друзья мои! Не томите меня!

-- Это не проблема. Можно прямо сейчас! Эн момент мы только выясним её местонахождение!

Хлест достал сотовый телефон.

-- Черт, ее возьми! Не берет!

-- Звони Рыцарю, осторожней только, что бы он не заподозрил чего!

-- Ладно, сей-й-час. Так. Вот. Ага. …Алло. Здорово, друг! Слушай, ты не знаешь, часом, где Лидка? Нам зачем? Да, это… невинность она опять потеряла. Да. На автобусной остановке. Вернуть хотим. Да. Почему прикалываюсь? Почему в стельку? Я трезв как все богемское стекло. Вместе взятое. Начиная с мезозойской эры. Что тебе понятно? Так, где Лидка-то? У тебя? Отлично. Мы сейчас будем! Жди…

-- Значит, по коням!

-- Ведите меня. Далеко отсюда?

-- Не-а. Всего лишь шестнадцать остановок.

-- Я ненавижу общественный транспорт! Особенно толстых теток и немытых мужиков. Они знают, что такое мыло. Они видели его в рекламе!


-- Что бы она раньше времени не узнала о своем счастье, я скажу, что ты с нами просто…эээ скажем…

-- За компанию пришла…

-- Да, нет не пойдет… надо… надо поэксклюзивней что-то.

-- Ладно. Сделаем так. Я проскакиваю как мышка. Если что ты говоришь… Договорились?

-- А у тебя голова на плечах, не только шапку носить!

-- Она у меня для того, что бы в нее есть.

***
Дверь приоткрылась, из-за нее выглянуло заспанное лицо, что-то промямлило и освободило гостям дорогу внутрь. Как потом выяснилось, в квартире кроме Лидочки и Анны никого больше не было. Сам хозяин ушел в неизвестном направлении по каким-то срочным делам. Партнерам отворила Анна.

Сначала порог пересекли Хлест и Игнасио, следом укрывшись за спинами корешей, почти незаметно прокралась Фея.

Хлест сделал волшебнице короткий инструктаж:

-- Ты, это, делаешь так: заходишь, я показываю, ты смотришь, потом сразу уходишь. Ясно? Пока о деле ей говорить рано. Понятно?

Фея театрально кивнула. Троица начала медленное движение в сторону комнаты.

В квартире Рыцаря при его отсутствии установилась сонная девичья республика. Ее народ - Лида оседлала подушку, пялилась в телевизор. Дремлющая президент Анна бродила по комнатам с чашкой кофе в руке.

Вдруг она застыла посреди коридора тем самым, преградив путь Фее.

-- Ты?

Ответа не последовало.

-- Ты??

Тяжелое молчание.

-- Ты??? А, ты-то, что здесь делаешь?

-- Что-что, - наконец разродилась Фея: Клопов пришла травить!

Казалось изумление Анны достигло вершины. Однако это была еще не Джомолунгма:

-- Чего? Каких клопов? Кикимора старая! Откуда ты здесь? Отвечай! 

-- Дорогая моя отвали! Тоже мне чудо в шароварах!

Перестрелку бранью прервал Хлест:

-- Вы что знакомы?

-- Что Вы я эту спятившую впервые вижу. Она, видать, меня с кем-то перепутала! Дура!

-- Сама дура!

-- Вот видите, она меня сама провоцирует на инвективу! Полюбуйтесь!

-- Дура!

-- Сама дура!

Автор перемирия замахал руками: 

-- Эй, хорош! Вы давайте еще за волосы потаскайте друг-дружку! 

Его не слышали. Словесный огонь заглушил его фразу. Бой было не остановить.

-- Мужика захотелось у меня увести? Не выйдет!

-- Какого еще мужика? Ты о чем?

-- Дура! Кикимора! Старая карга!

«Интересно и, правда, а, сколько этой Фее лет?» - отчего-то подумалось Хлесту.

-- Отсюда! Я еще молодая! Вся в соку!

Анна была настроена крайне враждебно.

-- Ладно, более детальный осмотр и деловой разговор оставим на потом!

В последний момент Фее удалось таки заглянуть в комнату, где находилась Лидочка. Там она увидела существо, напоминавшее ребенка.

 V
Еще раз про Лиду или коварный план двух друзей.

Душечка Лидия Валерьевна, она же Девушка Лида или просто Лидочка - слыла особой безвольной, особенно в плане взаимоотношений с противоположным полом. Особенно безвольной с мужиками она была в состоянии тяжелого алкогольного опьянения, или попросту хорошенько поддавши. Выпивала Лидочка вроде бы немного и не так уж часто, однако как это всегда бывает с подобными людьми вот она еще трезва как стекло, а вот уже пьяная в дым. И когда только успела!

Тут, пока не поздно надо бы сказать пару слов в защиту самих мужчин. Лидия была слабохарактерной и легко подчиняемой. Но! В трезвом виде. А когда Лидия Валерьевна находилась изрядно под мухой, волю теряли по какой-то злой иронии могучие мужи. И это вовсе не шутки!

В такие моменты, если Анна с Рыцарем не уводили её с поля боя в спальню, или если она не вырубалась прямо за столом, то всем мужчинам необходимо было либо залезать под кровать, либо спасаться бегством, иначе им никак нельзя было избежать близкого общения с Лидией Валерьевной.

В шумных компаниях Лидия сидела обычно где-нибудь на камчатке, в уголке, потихоньку отпивая из стакана какой-нибудь слабенький котельчик. На посторонних людей своей «шелковостью» Лидочка производила впечатление робкой натуры. Действительно, чего можно ожидать от девушки с высоким детским голоском, в невинном ярком платьице и  даже по трезвости несфокусированным взглядом? От барышни до крайности немногословной? Правда, здесь были свои тонкости…

В действительности у Лидии частенько бывали приступы болтливости. Как правило, это были случаи чудесного совпадения Лидиного настроения «поразговаривать» и общественного интереса к ее персоне. Обычно скучающая от застольного однообразия компания разом поворачивалась к ней, с вопросом: «Лидия Валерьевна, может, хоть Вы нам что-нибудь расскажите?» И Лида с первого же слова, очаровывала всех своей непосредственностью. Она, сбиваясь, трепетно лепетала как испорченный ребенок: рассказывала бородатый анекдот, непременно с пошлой концовкой или же случай из жизни, или же просто окрашивала своими комментариями происходящее вокруг неё.
По-настоящему звездным часом для Лидии Валерьевны был те промежутки времени, когда в комнате, где сидели гуляки, работал телевизор. Тогда Лидия отрывалась по-полной. Точно так же, как унылые стены заводов, веселеют от ярких граффити, так же рекламные образы, осточертевшие зрителям, украшались ее детско-скабрезными ремарками. Герои телесериалов вместо ловли уголовников и перемывания костей близким предлагали друг другу «заняться делом». Ведущие информационных программ бесстыдно раскрывали народу детали интимной жизни, и тоже предлагали всем подряд «заняться делом». Тележизнь по версии Лидии Валерьевны по горло стояла в сексе. Отчего на душе становилось легко. Видимо оттого, что проказы Лидочки являлись своего рода победой, над халтурой выдаваемой ежедневно каждому желающему с голубого экрана.         

Лидия Валерьевна в процессе преображения звукоряда телепередач незримо ощущала эту победу. Иногда на ее щечках выступала краска, иногда ее миниатюрный носик белел от волнения, иногда она так входила в раж, что ее было невозможно остановить. Публика визжала от удовольствия.

Конечно, от Лиды иногда уставали. Положение Лиды усугубляла её симпатичность. <…>

Никто, ни один здравомыслящих человек не мог даже подумать, что эта девушка, выпив лишку способна парализовать волю мужчин, буквально говоря подчинить каждого половозрелого самца своим блудливым желаниям. Доподлинно неизвестно чем Лидочка сражала в первую очередь - гипнотизирующим взглядом одинадцетиметрового питона, буйной косметикой с примесью мускуса или же брала на испуг угрозой расправы.

Но точно установлено, что Лидочка действовала прямо, без намеков и лишних предисловий. Никого Вам беспричинного смеха. Никаких «как бы случайных прикосновений». Никаких комплиментов. Флирт отсутствовал, как факт. Захват происходил жестко, быстро, наверняка. 

Сначала Лидия заключала жертву в свои объятия, точно надевала железный обруч. Не теряя ни секунды примагничивала к своим устам уста пленника. Крепко прижимала к своей раскаленной груди. Дальше по накатанной – природа, как говориться, предусмотрела. 

Редкий ловелас мог продержаться в компании с Лидией Валерьевной до зари. Даже самые стойкие обуваясь и одеваясь в воздухе, выскакивали через форточку, лишь бы быть как можно дальше от ненасытной бестии Лидочки.

…Лидочка была сексуальной маньячкой, и этот факт был известен всем ее ближайшим друзьям. И Рыцарю с Анной. И Хлесту с Игнасио Мстислвовичем. Все они знали о наклонностях Лидии Валерьевны, и всегда старались предотвратить инциденты с Лидиным участием или хотя бы сгладить последствия.

Анна, например, била по рукам Лидочку, когда у той уровень спиртного напитка в бокале скрывал ватерлинию дозволенного. Рыцарь когда, попойки свершались у него в квартире ставил бутылки с крепким от греха подальше. 

А вот показной циник Хлест к судьбе Лидии относился безразлично. Его закадычный дружбан Игнасио Мстиславович вовсе старался держаться от Лидочки на расстоянии.  Однажды ненароком он стал жертвой Лидочкиного дара. С тех пор Хлест при случае, непременно подтрунивал над другом:

«Смотри душа твоя, нарезалась. Ну, иди, воткни ей, любови своей!»

При этом Хлест бессовестно улыбался, глядел колющим взглядом на сотоварища. Игнасио обижался.   

Однако, не смотря на наплевательское отношение, к Лидии Валерьевне именно Хлест стал катализатором всей этой грандиозной химической реакции, брызги славы, которой разлетелись на весь Большой Пыльный Город, где основным реактивом выступила сама Лидия.

Но, обо всем по порядку. Идея, воспользоваться способностями Лидии Валерьевны в своих корыстных интересах пришла к Хлесту внезапно. Как-то в один душный июльский вечер, компашка сидела у Рыцаря в квартире. Жара стояла страшная. Окна были нараспашку. Друзья распластались по диванам-креслам.

По телевизору, в то время как раз шел американский фильм, в котором фигуристая красотка и ее мама – женщина бальзаковского возраста, но впрочем, весьма еще аппетитная, обвели вокруг пальца несколько наивных толстосумов. Пересказывать весь сюжет не имеет смысла, надо лишь отметить, что схема была проста, как апельсин: мамочка знакомиться с богатеем, охмуряет его и тот на ней жениться. Через некоторое время в кабинете новоявленного мужа объявляется дочка обольстительницы. Используя весь свой напор, она вешалась ему на шею, создавая тем самым видимость адьютера. В этот момент в кабинет входит мамочка и застает супруга в объятиях какой-то девицы. Ужасна сцена. Скандал. Брак летит к черту. Мамочка подает на развод. Бывший супруг естественно выплачивает ей кругленькую сумму. 

Хлест смотрел кино без особого интереса. Пиво и жара растопили его как брошенный в кресле пломбир. Одна лишь маленькая-премаленькая мыслишка тихонько просачивалась к нему в мозг. Мыслишка была такого содержания:

«Ах, не плохо бы найти в меру симпатичную деваху и выдать ее за принца, а самому представиться родственником, ну или еще кем-нибудь или таким Макаром выкачать из принца несколько увесистых сумм. Или сначала поженить, а потом развести, что тоже дело… » Хлест начал было развивать витиеватые размышления на эту тему, но тут же сразу отмахнулся от них. «Где ее раздобуду? Деваху? В меру симпатичную?» Банка пива выскочила из его рук и, спрыгнув с на пол укатилась под стол. Хлест потянулся за ней. Тут его будто хоботом по голове отоварило. Рядом на диване мирно сопела Лидия Валерьевна.

Так была определена судьба девушки Лиды на ближайшие шесть месяцев.

     V
В логове «друзей»

С завидной периодичностью, где-то в железобетонных потрохах Большого Пыльного Города, на самой его окраине, просыпалось солнце. Ослепительно зевнув, оно тянулось на свинцовый небосклон, откуда медленно ползло на север. Улица за улицей обдавались приливами солнечного излучения, на стеклах киосков и на линзах слабовидящих горожан появлялась густая розовая краска. Примерно в 8 часов утра лучи исходящие от солнца дотягивались до Большущей Трубы, которая величественно торчала над округой. Значит, географически наступало утро.

Через две зубчатые полоски девятиэтажек от Большущей трубы скучились, устрашающие, но крепенькие бараки. Как деревянные тараканы они будто сбежались на упавший кусок пирога.

Вездесущие хрущевки чуть повыше сословием окружали колонию бараков с флангов. Тыл прикрывал панельный дом в девять этажей. Центр фронта занимало старое здание, неизвестно какого года постройки.

Следующее утверждение многим покажется враньем - бараки были обитаемы. Тем не менее это так. Доказательства этого феномена выглядывали отовсюду. Во дворах паруса огромных пододеяльников раскачивались накинутые на металлические перекладины. Наволочки, рубашки, носки сохли на балконах. Ветер гонял между домами кучи бытового мусора. Тысячи голубей паслись, жадно хватая брошенные кем-то хлебные крошки. Кое-где даже звенели магнитолы.

Собственно здесь, в этих краях, может быть возле тех качелей, произошел следующий диалог:

-- Эй, старик дай телефон на пару сек, позвонить надо!
-- Нет.
-- Ты че? У тебя только что мобила в руке была!
-- Не было у меня мобилы.
-- Как это нет, я только что сам видел!
-- Тебе показалось…
-- Че?
-- Показалось, дружище, бывает.
-- А это че? Вот это, у тебя в кармане? Не телефон, скажешь?
-- Это? Нет, не телефон.
-- Ты чё мозги паришь. А что?
-- Портативная кофеварка.
-- Совсем ****улся…Я ж тебе сейчас шарабан снесу!
-- Да ладно тебе! Расслабься, с кем не бывает! Ты знаешь, дружище у меня с бодуна и не такое приключается. Я бывает с бодуна такое вижу – на уши не натянешь!
-- Бля, я тебе щас точно всеку…
-- Вот представь, встаю как-то утром. Естественно после гулянки. Голова как утюг. Трубы горят, ну ты я надеюсь, понимаешь меня. Иду на кухню. А там не поверишь – черти фокстрот пляшут!

Со второго этажа ближайшего к месту событий деревянного барака две черные фигурки едва различались.

Вдруг послышался глухой удар. Одна фигурка упала.

Рыцарь вполне еще дружелюбно, сверху вниз, но без лишнего высокомерия смотрел на гражданина лежащего у него под ногами, пассажира этой жизни бренной, пассажира, который только, что пытался на нем проехать. Этот самый пассажир, теперь растирая по щеке вытекшую из рассеченной брови кровь, уставился с земли на Рыцаря остервенелым, не без явного превосходства взглядом.

Рыцарь не отводил глаз. Перед нашим героем лег передохнуть – кряжистый гражданин, лет двадцати-двадцати пяти отроду, одетый в черный спортивный костюм, на левой штанине которого красовалось национальное полотнище ФРГ.

Было видно: гражданин не остыл. Однако между ним и Рыцарем сохранялось прочное равновесие. Боксерские качества того, кто в данной ситуации стоял на ногах умерили пыл того, кто в данной ситуации отлеживался на земле.

За спиной рыцаря открылась дверь барака. Из-за нее вальяжно вышел Человек-Ромб. Овал его лица был освещен все той же ухмылочкой.

-- А у тебя, я смотрю, хорошо работает левая!
-- Да, не плохо, - согласился Рыцарь, поглядывая на отдыхающего внизу гражданина: Тренировки дают результат.
Человек-ромб протянул руку. Они поздоровались.
-- Это была как бы проверка. Теперь вижу - все по чесноку. Ты - реально герой!
-- Как в тупом кино!
-- Как в боевиках. Любишь Чака Нориса?
-- Чак Норис поступил бы так же на моем месте?
-- Чак Норис - задрот по сравнению с тобой. Заходи!

Человек-Ромб он же Тоша, он же Ворон жестом пригласил Рыцаря пройти внутрь барака. Рыцарь незамедлительно воспользовался приглашением.

-- И ты поднимайся, – крикнул Ворон лежащему на земле «пассажиру». Тот нехотя встал, лениво отряхнулся и последовал за остальными.

Внутри Рыцаря сразу же обдало сырым мраком. Это был бы без сомнения самый кромешный мрак на планете, если бы не несколько уверенных лучиков проникавших в этот затхлое помещение из небольшого окна. Очевидно, этому мраку просто не дали распоясаться, иначе он бы тут же превратился в концентрированный мрак, мрак-выжимку и в купе с отвратительной мокротой полностью бы поглотил окружающее пространство. Как уже было замечено, этого не произошло – мрак хоть и царствовал в подъезде барака, но не правил. Несколько лучиков утреннего солнца падали из окна на лестницу. Тем самым подсвечивалось самое главное - путь наверх. И можно было спокойно идти, не боясь подвернуть ногу.

В компетенцию мрака попали все углы подъезда. Вот там-то уж действительно было хоть глаз выколи! А снизу из щелей пола тянуло прошлогодним картофелем.

Но Рыцарю не нужно было вниз, ему нужно было на второй этаж. Постояв и осмотревшись, он начал движение. Навстречу ему по лестнице спускался могучий запах жареной рыбы и сильно бил в нос. Сражая с ним, Рыцарь смело продолжал движение уверенным неторопливым шагом. Человек-Ромб шел сзади, за ним волочился Пассажир.

На площадке второго этажа – тесном и узком пространстве – запах жареной рыбы усилился настолько, что становилось трудно дышать. Рыцарь наступил на последнюю ступеньку лестничного пролета. Перед его глазами вырисовывались две двери.

-- На право – крикнул из-за сзади Человек-Ромб.

Рыцарь толкнул дверь, потянул на себя, но она не поддалась.

-- Рассохлась… На себя – пояснил Человек Ромб.

Могучим рывком сопротивление двери было сломлено.

Рыцарь вошел… Опять неприглядная темень. Крошечная прихожая, по ощущениям заваленная барахлом до отказа – крысе негде сдохнуть. Рыцарь разулся. Его позвали…

-- Входи, входи…

Еще одна дверь. Рыцарь нащупал ее, гуляя рукой по стене. Дверь открылась легко, внутрь и наш герой попал в небольшую полутемную комнату, в сравнении с чуточной и мрачной прихожей, казавшейся невероятно большой и светлой.

…В комнате сидело трое, еще трое вошли из прихожей. Итого стало шестеро. Те трое, что находились в комнате, представились:

-- Андрюха
-- Колян
-- Вой

Каждый подал гостю руку и тот их старательно пожал.

-- Садись – предложил Колян: куда хочешь.

Рыцарь огляделся и выбрал для себя алое кресло, жирным карликом притаившееся в углу. Путь к креслу был тернист. Обстановка в комнате напоминала квартирную кражу. «Форменный бардак» - как говорят завучи средних школ. Пробираясь к креслу Рыцарь перешагивал через пластиковые бутылки, через скомканные носки, лавировал между хаотично разбросанных по полу, коробок из-под компакт-дисков. Бутылки были пусты и имели у донышка небольшое отверстие – Рыцарь хорошо понимал - для чего они предназначались. Носки изрядно повышали радиационный фон, в этом деле с ними мог поспорить только древний компьютер, собиравший пыль на письменном столе у окна. Коробки из-под компакт-дисков имели лучистые трещины – видимо кто-то был не так ловок как наш Рыцарь.

После этого нехитрого экзамена по акробатике Рыцарь смог расположиться между двух мясистых подлокотников. За ним по-хозяйски прошагал Человек-Ромб и уселся рядом в огромнейшее кресло, которое отчего-то Рыцарь не заметил сразу. Кресло было обтянуто потертым кримпленом, и его можно было уже сравнить не с карликом, а со злобным великаном, присевшим на корточки. За Человеком-Ромбом в параллелепипед комнаты ввалился «пассажир». Он уселся верхом на тумбочку возле кресла-великана.

--

Дружелюбным взглядом Рыцарь продолжил изучение квартиры.

Бумажные обои, выцветшие на солнце, некогда белые, а теперь цвета желудочного сока покрывали стены в комнате. Цветочный рисунок, нанесенный на них, отдавал душевной простотой и фабричной схематичностью.

Рыцарь перевел взгляд на центр комнаты.

Посредине стояла кушетка. На ней сидели эти трое. Впрочем, сидели – не то слово. Первый, к примеру, ни дать ни взять разбросал свои конечности в стороны. Он не лежал на кушетке, а валялся. Все тело его располагалось горизонтально, и лишь одна голова торчала прямо, как кочка над болотной жижей. Это был Андрюха. Второй помещался на ложе в отличие от первого - компактно. Все его члены аккуратно, если можно так сказать прибраны: поза - полулежа, руки укомплектованы вдоль туловища, на животе сцепляясь в замок. Человек почти не двигался. Колян было его имя. Третий как-то лихо перекособочился, что вызывал изумление. Одно плечо возвышалось другим, спина изогнулась, позвоночник вздыбился, отчетливо проявлялся горб. Своим локтем третий феноменально упирался в колено. Этот субъект сказал, что он – «Вой». Одеты все трое были в спортивные костюмы. Андрюха в темно-синий. Колян в темно-фиолетовый. Вой в темно-зеленый. Все трое не обуты.

Андрюха и Колян не обладали какими-либо особыми приметами. Глазу было не за что зацепиться. В уме ничто не застревало. Рыцарь, глядя в упор на эту троицу, не заметил у них на лицах ни глубоких шрамов, ни крупных бородавок, ни родинок, ни родимых пятен, ни волчьих пастей, ни заячьих губ. Ничего подобного не было. Даже прыщей. Разглядывая сами черты лиц, Рыцарь также мысленно ничего не отобрал в копилку памяти – губы, как губы, нос как нос, щеки у обоих, как положено, быть щекам - чуть припухлые, глаз не видно – их закрывала холодная полутьма. Рыцарь от лиц перебрался к туловищам и конечностям и тут ничего – руки ноги не хилые, но и не слишком развитые, видно периодически эти двое тягают железки, но шкафами не стали. Андрюха только был повыше Коляна – и все. Из всех троих сидящих-лежащих на кушетке лишь Вой был примечательным. Физиономия его напоминала лягушачью или рыбью. Пара широко расставленных глаз карикатурно выступала, так что даже полутьма не могла их укрыть. Казалось, Вой всегда таращился, нападая на каждого встречно своей надменной и плюс ко всему любопытной миной. Между глазами чернел нос. Он изо всех сил тянулся к узкой полоске губ. Он, вероятно, страдал от худобы, и только его мешковатая спортивка заставляла лишь предполагать об этом.

От всех этих господ веяло чем-то злым.

Рыцарь сам парнень не робкого десятка, однако и даже у него пробежали от ступеней к затылку и обратно несколько невидимых мурашей. Рыцарь вдруг почувствовал, что ему страшно. Естественно он не подал виду.

Рыцарь не успел доизучить пространство вокруг него, как Колян предложил:
-- Может пивка?
Человек-Ромб иронично повел бровью:
-- Я ждал, когда ты это скажешь! Прямо так и знал, сейчас Колян пивас предложит!
-- Он это дело любит! – заулыбался Андрюха.
-- Ох, люблю, до чертиков! – стал подтверждать Колян: бочку выпью!
«Пассажир» и Вой осветили свои физиономии циничными улыбочками.
Человек-Ромб и без того вечно ухмылявшийся ухмыльнулся еще значительнее:
-- Какую бочку!? Ты цистерну… будь здоров. Чо, я тебя не знаю?

-- Ага. И цистерну… А кто побежит за пивасом? Вой может ты? Выручи, а?
Вой смутился:
-- А чего я?
-- А почему не ты? Чо не ты-то? У нас гость сбегал бы!
-- Я один за пивасом не побегу!
-- Ну, возьми вот этого… плавник сбегай с Воем. – Человек-Ромб достал из штанов деньги: Вот филки.
-- Эээ…
-- Я сказал - ты! Сбегаешь! Вот с ним. С Воем!
Плавник глянул исподлобья и сразу же опустил взгляд. Он сорвался с места подошел к Вою, ткнул его в плечо, тем самым, выразив свое покорность.
-- Ну, давай. Ладно. Пойдем.
И они, схватив деньги и пакеты исчезли в коридорчике.

В их отсутствие Рыцарь взял быка за рога:

- Так, где доказательство? – спросил он.

- Ты не торопись. Сейчас пивасян принесут выпьешь, с нами посидишь.

- Хотя бы покажите! Для морального удовлетворения.

Повисла пауза. Колян прикатил откуда-то из глубин небольшой квартиры журнальный столик на колесиках.

- Это Воя, хата-то, но мы похозяйничаем. Он, думаю, против не будет.

Колян установил столик между Рыцарем и кушеткой и вернулся туда где сидел. Тут прозрел Человек-Ромб. Его тело дернулось, он комично мотнул плечами.

-- Черт с тобой… Вот! Вот оно – Человек-Ромб достал из кармана желтую магнитофонную кассету. Из другого кармана вытащил скомканную мультифору. Кинул в нее доказательство и, свернув в рулон, положил на уголок тот, что ближе нему столика.

-- Пусть здесь дожидается. Никуда она не денется. Ты будь спокоен мы же друзья тебе!

-- А почему, Вой? – спросил Рыцарь, что бы как-нибудь завязать разговор.

-- Погремуха, у него такая – водя пальцем по столику ответил Колян.

-- Воет, много, ну, и фамилия Военко – продолжил Андрюха.

--

Вернулись Вой с Плавником. Притащили за собой четыре огромных пакета. В трех из них по три трехлитровых баклажки дешевого пива. В четвертом разная снедь: соленые орешки, всяческие чипсы.

 Вой вытащил из кармана олимпийки четушку водки.

-- Вооот это дееело! – завопил во всю глотку Колян.

Рыцарь понял - деваться ему некуда.

Колян откупорил первую баклажку пива. Вой принес с кухни стаканы. Расставил на их журнальном столике. На всех не хватило, поэтому он вернулся на кухню, и старательно похлопав шкафами, разыскал керамические, покрытые белой глазурью кружки. Веселенький рисунок из схематичных цветов украшал бока. (Веселенький рисунок – схематичные цветочки украшали бока каждой.)

Колян разлил по стаканам и кружкам ячменный напиток. Желтоватая пена выглянула из-за блестящих краев. При виде пива Колян облизнулся, но тут же недовольно повел бровями. 

-- Вой, где стопки?

-- Щас-щас.

Вой опять кинулся на кухню. Опять раздались хлопки и точки, к ним добавились лязг алюминия, рык гарнитурных ящичков и камерный звон бьющейся посуды.

Наконец стопки простые, как наперстки, но эффективные, как булыжник в подворотне, нашли свои места на журнальном столике.

-- А закуска? Огурчики там, грибочки-помидорчики? – повелительно-просительно не унимался Колян: Что там у тебя? Давай-давай!
-- А это не закуска? – рявкнул Вой указывая на чипсы и орехи.

-- Нет! Давай тащи-тащи! 

Третьим  рейсом Вой побежал на кухню.

Колян между тем уделил внимание чекушке. Бережно отвинтил пробку. Галантно наклонил. Разлил по стопкам. Установил на самое видное место в центр журнального столика, точно отдал честь великосветской особе хозяйке вечера.

Вой вернулся с соленьями. В правой руке он держал пол-литровую банку с маринованными огурцами, левой ухватил банку с магазинным лечо, а подбородком прижал к себе еще одну с каким-то пестрым месивом.

Оставив все богатство около столика, вой в четвертый раз вернулся на кухню за чашками.

Спустя минуту стол дополнился новой закуской пупырчатыми огурцами и лечо, в котором чувствовался уксус. Соленых грибов у Воя не оказалось, их заменила икра из черных груздей – то самое неизвестное месиво в банке.

Все было готово. Последние формальности соблюдены. В стопках ждала теплая водка. Желудки Коляна и остальных прыснули соком. Понеслось!

-- За знакомство! – дал отмашку Человек-Ромб.

Все шестеро подняли разом стопки – чокнулись- поставили на место. Запили пивом. Взяли по огурчику. Поговорили о погоде.

Колян разлил. Снова дернули. Заштукатурили пивом. Утрамбовали огурцами. Зажелезнили икрой. Вой довольный, хрустел чипсами.

Это был первый акт темной, быстрой, похожей на спорт попойки, чей конец утопал,  хмельном безвременье.

Во втором акте кончилась чекушка. Как иллюзионист Колян вытащил свежую.

И по новой: наклоняли, и по новой разливали, и опрокидывали в красные колодцы разогретых пищеводов струящуюся беленькую. Хрустели огурчиками. Стукались веселенькими цветочками. Летело время, летели тяжелые наперстки.

Через тридцать две минуты исчерпалась и вторая чекушка. Как само собой разумеющееся появилась третья. Новый раунд…

Исчезало лечо. Цепляясь за алюминиевую ложку, попадала в рот грибная икра. Дожевывались орехи и чипсы.

Вот и третьей чекушке пришел конец.

К тому времени Вой покоился в промежутке между кушеткой и столиком. Плавник обнимал тумбочку, с силой удерживая в нутре надвигающийся комок.

На своих местах ровно и безмолвно, будто насупленные китайские божки сидели Андрюха, Колян, Рыцарь и Человек-Ромб. Андрюха сильно окривел, но держался. Все остальные были как огурчики. Шла к концу вторая баклажка пива.

-- Ну, теперь я могу забрать доказательство? – спросил Рыцарь.

Человек-Ромб не ответил. Андрюха промолчал. Колян посмотрел в пустую стопку, дернул с места в прихожую, шуршал там с минуту, и появился в комнате, удерживая застенчиво, словно влюбленный школьник что-то за спиной.

-- Вот! – это «что-то» громко появилось на столе, взамен пустой чекушке и оказалось литровой бутылкой самогона подкрашенного, судя по бурому оттенку кедровой шелухой.

Колян улыбнулся во всю ширь.

- Ууууаааааа – передернулся в судороге Плавник.

-- ****ь, Козел, мебель испортил! – засопел где-то полу Вой.

-- Я…на ковер… не ссы – отплевываясь, захрипел Плавник.

В комнате раздался сатанинский хохот. Человек-Ромб по-звериному впился глазами в самогонку:

-- Правильно, Колян! Сразу не надо было мельчить!

-- Ага. А то четок, все четок, чепуха одна! – поддержал его словом, клонящийся в сторону Адрюха.

Долго не думая Колян разлил и самогонку, окончив свой кельнерский жест подмигиванием в сторону Рыцаря. Мол, осилишь? Тот вместо ответа цокнул губами:

-- Без пива не актуально.

-- Без пива не актуально! – повторил Колян, доставая баклажку из под стола.

-- Без пива не актуально – повторил Колян, открывая черную пробку.

-- Без надо же не актуально! - Колян разлил пиво по стаканам и кружкам с веселенькими цветочками.

И все кто еще сидел за столом выпили…

Спустя чуть более четверть часа Колян храпел на кушетке. Андрюха полз к уборной. Человек-Ромб мирно примостился щекой к подлокотнику, руки под щеку ноги к себе, в эдакой позе эмбриона – тоже дул пузыри. Воя с Плавником было не разыскать, они потерялись где-то на полу. Над всеми ними возвышалась недопитая поллитровка самогона.

Отгоняя пьяный сон, без видимых признаков алкогольного отравления, лицом чистый, сияющий Рыцарь один сидел ровно за журнальным столиком. Оглядевшись, он взял столика доказательство в мультифоре и ушел из квартиры по-английски.

В подъезде он осторожно спустился по все той же лестнице. Скрипнула входная дверь. Рыцарь вышел на улицу. Солнце на свинцовом небосклоне обогнуло высоченную трубу, исчезало за рекой. Рыцарь посмотрел на часы. Они показывали: 18.07.

«Странно – подумал Рыцарь: а я ведь считал, что прошло всего 2 часа».

…И он, слегка качаясь, отправился домой.


VI
Компаньоны погружаются в хлопоты

Как оказалось, Фея сама была не прочь покомандовать. Выявилось это случайно, хотя первые симптомы заявили о себе уже во время знакомства нанимателей с нанимаемой. Но то были лишь жалкие ростки, на которые никто не желал обращать внимание. Правду вскрыл один инцидент. Однажды компаньоны дожидались Фею в городском парке. Фея опоздала на двадцать минут. Голова ее была всклокочена. Лицо – серое. Глаза – буро-красные. Фея окатила компаньонов человеконенавистническим взглядом, и тут же сухим басом выдала:

-- Так! Кто сбегает за минералкой и сигаретами для меня?

Компаньоны несколько оторопели. Даже Хлест едкий на язык смог выжать из себя только: 

-- Чего?

Его вопрос остался без ответа. Вместо повтора требования, Фея достала из сумочки кошелек, вытащила пятидесятирублевую купюру и всучила стоявшему ближе к ней Игнасио.

-- Во-о-о-н там киоск! Бутылку минералки и пачку сигарет. Женских. Легких. Марш!

Игнасио в предтрансовом состоянии живо побежал за покупками. Когда он возвратился, Фея и Хлест уже что-то обсуждали. При этом волшебная кудесница выглядела подавленной. Ее мутило. Увидев в руке Игнасио бутылочку, страдалица разразилась криком:

-- Минералочка! Как же я тебя люблю!

И резко выхватила ее.

-- А-а-а! Моя любимая! Радость моя! – Фея ласкала бутылку, словно собственное чадо: гладила, обтирала платком, даже чмокнула для верности.

Прекратив цирк, она осторожно скрутила крышку. Последовал исполинский глоток.   

-- Обожаю…

Фея широко улыбнулась. Глаза ее в этот момент превратились в узенькие щелочки. Сама приобрела облик азиатской красотки в солнечно-счастливом томлении. Спустя пару секунд глаза расширились до обычного размера. Буро-красный оттенок исчез. Вернулся привычный карий цвет. Вернулась привычная Фея.

-- Во! Глядите – это настоящее волшебство! Как рукой сняло. Панацея!

Хлест и Игнасио наблюдали за признаниями в любви газированной воде молча.

Дошла очередь сигарет. Фея сладко затянулась. 

-- Ну… На чем мы остановились друзья мои?

Компаньонов произошедшее сильно озадачило. Игнасио – не знал, как поступить. Хлест был в бешенстве.
«Эта коза смеет МНЕ говорить, что МНЕ делать? Спрашивается: тогда, кто вообще кого нанял?»



А между тем сказать, что Фея была не прочь покомандовать, значит вообще не затронуть эту тему. Фея слыла невероятной командиршей, большой охотницей раздавать указания,  любительницей подчинять своей воле и строить всех по струночке. Если выпадал хороший случай – в округе не было явных вожаков, бразды правления плохо лежали – то Фея мужественно хватала эти самые бразды правления и крепко взявши, устанавливала свое неоспоримое первенство.

Почти всегда сей прием, ей с легкостью удавался. На то были свои причины. Для начала, Фея обладала внушительной комплекцией.

Игнасио и Хлест не сразу заметили этого, во время знакомства Фея показалось хоть и крупной, но при том по обыкновению хрупкой особой. Лишь потом, по прошествии значительного времени они разглядели могучие руки, оканчивающиеся большущими ладонями, развитую спину борца, а так же круглые, сильные плечи. Игнасио даже увидал мельком в разрезе юбки - её бедра, мускулистые и выносливые, точно гидравлические поршни автокрана «Ивановец». Теоретически с такой конституцией Фея могла валить лес, укладывать шпалы, и налаживать нефтедобывающую отрасль Венесуэлы.

Эти неженские, не волшебно-эфемерные черты Феи, не имеющие ничего общего с фентезийными нимфами – напугали компаньонов. Игнасио, конечно, перетрусил больше. Внутри у него возник интеллигентный страх книжного мальчика спасовавшего перед сильной женщиной. Одновременно и ужас, и восхищение. Так застывали индейцы Северной Америки, наткнувшись на паровоз.

Кстати сказать, кроме бедер Игнасио рассмотрел у Феи еще одну штуку, приведшую его в совершенный восторг и полнейшее оцепенение, точнее не одну, а две штуки. Под блузой у волшебницы Игнасио его взору случайно предстали ее точно отлитые из чугуна груди. От срамного зрелища у Игнасио по позвоночнику пробежал холодный ручеек. В мгновение его лицо покрылось густой краской. Он пристыдил сам себя за столь эротически дерзкое открытие.

Хлест же скорее не испугался, а разозлился. Точнее не разозлился, крайне опасался. То есть изначально чуть-чуть испугался, после тихонько разозлился и уже в итоге стал, между делом, втихомолку, крайне опасаться нанятой им чародейки. А потому как другой найти не смог – хоть он и искал – ему пришлось смириться с некоторыми особенностями внешности и широты натуры Феи. Еще бы попытался бы он не смириться!

Ведь мощь телосложения дополнял пробивной характер. Характер бойца.

Вместе с тем нельзя утверждать, что Фея являлась подобием мужчины. Нет, она имела неженские повадки, но при том была вполне женственна, грубовата, но мила, слабоподчиняема, но в определенные моменты ранима. Талия у Феи была ярко очерчена, что делало ее барышней стройной, изящной в определенном смысле этого слова.
Но вернемся к нашей истории. Когда Фее наконец-то удалось всестороннее рассмотреть Лидочку, у язвительной чародейки соскочило с языка:

-- Миленько…Миленько… могло быть и хуже.

Игнасио и Хлест переглянулись.

-- Надо бы ей гардероб хороший – продолжала Фея: присмотреть.

-- А нельзя ли палочкой махнуть и вуаля?…

-- Нет, нельзя. Государство нас ограничивает. Постановлением правительства волшебникам и нам феям установлена квота не более 15 взмахов волшебной палочкой в месяц, и то при наличии лицензии и уплаты налогов. 10 я уже отмахала… Экономить надо, а, то ничего у нас с вами друзья мои не выйдет. Так что действовать будем пока без помощи магии. Всеми доступными средствами. Ничего-ничего. Выкрутимся. Знаю я где взять хорошие тряпки.

-- Что, нас, несомненно, радует, Фея.

-- И причесочку мы тебе клевую сделаем.