Цирк номер 8

Часть 1-я. Цирк №8.

Ах, было то давно…
Начав с две тысячи четвертого годка, в типичную студенческую пору, когда скамью усердно протирал штанами, являлся донором активным, блюдя всегда везде здоровый образ жизни. Не от судьбы хорошей – молодость влекут шальные деньги. Кой никакой, но все же капитал, прибавка к ста шестнадцати рублям. Стипендия, конечно, курам насмех, но жить хотелось веселей.

 Найдя свободное «окно» вдали от суетных забот, бросаюсь с утречкА на Энергетиков, где станция моя по переливанью крови стоит в три этажа.

 Года уж те прошли, все с горем пополам - я человек рабочий! Но продолжаю кровь дарить нуждающимся людям. Лишь только так я им могу помочь – в деньгах я до сих пор не очень. Одна отдушина – цена повышена, но, если сдашь в плазмаферезе.
 Ну, ладно бы сходить и сдать, но ежегодно врач вменяет указанье - пройти осмотр медицинский. Его я соблюдаю, Боже еси.

Но вот уж новые настигли времена…

12.03.09
Восьмая поликлиника на улице Ватутина, то здание под цифрой десять, и буковка с ним «Б». Регистратура в центре. Стол высокий. Я обратился. В курс дела ввёл сидящих за окошком: «Я донор, со станции областной по переливанью крови. Имею цель я - полученье справок». И в перечень листочка мелкого указанные пункты выдаю: ОАКр (анализ крови общий), ЭКГ (э… в общем, тоже нужнО присутствие оной процедуры) и третья, вот, аббревиатура, как оказалось, «флюорографИя» моей подкожной сей натуры.
 С безучастным выражением лика, женщина, большого интервала лет, невнятно мне пыталась указать, чтоб к терапевту я сходил для приобретенья направлений, так как без оного меня не примут. Я высказал свое недоуменье. Зачем нужда такая волокита – то, что протянул я им, как мне казалось, и есть то «направление».
- В «ОСПК» мне дали сей листок, ну что ж еще вам нужно.
 А женщина, все сторонясь прямого взгляда, стояла на своем.
 Недолго пререкаясь, нашел я чертов кабинет, имел он цифру «116».
 У двери сей – наследница империи советской – очередь - в количестве трех индивидов. С моим приходом из проема двЕри вышел пациент, что вызвало дискуссию о долготе приема.
- Ну, как так можно? Целый час ждала. Кошмар! – изобразив негодование, на месте том вспылила женщина взрослей меня по нажитым годам.
 И настороженное чувство близкой муки подтолкнуло всё расторопнее форсировать минуты.

 Повторное воззвание в столе регистратуры открыто возымело разъясненье. От прохождения терапевта, что с полюсом иль нет, а стоимость услуг не снизится во век.
 А на вопрос их о желании моём всё сдать за «платно» без этих «направлений», за стеклышком приняли глаз моих смиренное согласье. Я в их плену как птаха. Вся невозможность выполнить решения иного рода принУдило меня отсутствие свидетельства соцстраха. Вот, видишь ли, дают понять - с одним медполисом не суйся.

 Запомнил номера всех процедурных кабинетов. В любом из них встречал людей в халатах неизменной фразой: «Пришел от станции переливания крови. Я донор!» С таким же я успехом мог не говорить – кажись, никто из всех сотрудниц медучреждения этого не одобрял любителей сдавать по доброй воле кровь. По меньшей мере, в выраженьях лиц их не присутствовало щенячьего восторга, что меня безумно возмущало. Подишь ты, посмотри на них, ничем их не проймёшь.
 Не сбавляя всех эмоций, я улыбался, тем не менее, всем, включая людям, томящимся в строю короткой цЕпи очереди. И несмотря на реакцию людей в халатах белых – я всё же Донор! И я уж в этот год – «Почетный донор» стану! Ну ладно, потерпи, Алёшка.
 Ах, как подобные я мысли в своем сознании согревал. Я волею характера и стойкости преодолел три процедурных кабинета…

16.03.09
 Этот день мне предрекал окончание процесса сбора справок.
 Обронив крылатые стопы перед вновь возникшей цифрой «116», я в горделивой тишине прождал, когда же мой черёд. Осталось лишь внести все результаты в тот листок, с которого и началось мое хождение.
 Дождавшись я своей минуты, восторженный своим упрямством, стал обращаться фигурально, помимо своей воли, в простого идиота, а верней, в участника смешного акта. То, что мне устроили сотрудники 8-й тюменской поликлиники, напоминало цирковое представление с детскими шарами, в коим сравнении с собой осознавал.
 В белых одеяниях циркачи, с бесцветным выражением лиц, резво так пинали «шар надутый», отправляя странствовать по кабинетам.
 Сначала в сто пятнадцатый, оттуда снова в №116 – затем еще раз повторилось. При этом все там приговаривают заранее выученную фразу: «Это не ко мне, я ничего не напишу. Идите в «сто какой-то» кабинет». Не предвещая тут подвоха, мигом отлетал я в дверь соседнюю всё с тем же номером.

- Это не ко мне. Идите в «сто какой-то» кабинет. – отрекомендовала, сидящая за низким столом, женщина.
- Но меня отправили сюда. – состроил мину кислую «мячик-пациент» Зырянов Лёша.
- Это не ко мне, я ничего не напишу. – и только-то услышал он.

 И вновь попав в начальный кабинет, игра продолжилась быстрей. Присутствовав, ну, раза три всё «тут и там», одна из них на «скрип» мяча (словесное негодование в смысле) шарахнула печатью в мелкий лист в строке со словом «терапевт».
- Идите в сотый кабинет. – Казалось бы мученьям срок.

 Бежим вприпрыжку, видим «100» и виден свет в окошке. Кажись, и есть тот самый кабинет, но вместо двери – щелочка в стекле. Бросаем справки, направленье и «здравствуйте» с улыбкой умиленья.

- И что? Мы ничего не пишем. Идите в «сто какой-то» кабинет.
 Прискакав туда же, вновь пинают: «В сотый кабинет». Ну, что же это? Где на них управа? Когда игра уймется? Меня, как хвост швыряют влево-вправо.

 Не одолев терпимого порога воли, я в прорезь «сотого» окна отдал полученные справки, и выкрикнул: «Поставьте мне печать, и я уйду из цирка этого».

19.03.09
 А вот, в четверг я вновь ступаю сдать на плазму кровь свою. В кармане куртки справки все, и я стремлюсь поспеть к одиннадцатому часу.
 Пройдя знакомую за пятый год традицию, я к терапевту в двести первый. Меня там ждет: приветствие, замерить мне давление, напутствие благое. Но тут оговорился я, что, мол, таких усилий стоило побегать в поликлинике, да денег свыше пятиста отдать…
 Но не успел на всё ей высказаться, заметив, как искренне являет изумление в лице сотрудника медучреждения.
- В смысле, Алексей, какие деньги?
- Ну, как? За все три пункта. Остались даже чеки.
- Вам государство обеспечивает бесплатный медосмотр.
 Уверила настойчиво, чтоб я не воспротивился, и повернул событие в строжайшее обличие, вернув ему весь надлежащий вид.

23.03.09
 Спросив в регистратуре «кто здесь главный», я получил рекомендацию подняться на этаж шестой. «Ищите там начальство».
 Там секретарь совет дала: «Идите к заму». Ну, пошёл. На двери есть табличка – «Ольга Алексеевна» с фамилией «Бачурина».
 Зашел я в кабинет ее. А там: сертификаты, грамоты, дипломы.… Все по стенам развешано, напротив входа. А главное, свидетельство, что женщина сея, меж прочего, и «Кандидат наук». Каких наук? – я задаюсь вопросом в мыслях. Ужель финансовых, коль в оборот взяла меня, как прочих своей системой финансовых изъятий.
 Подал бы вслух возникшую дилемму – она б поправила, что  медицинских. Но верить как, когда уже обманут всей системой изощренной ухода от закона.
 Но надо что-то говорить, и я ей высказал проблему. А Ольга Алексеевна, помешкав взглядом в документах, мне выдала тираду:
- Нам государство это не оплачивает, - подумала, что малый дитя перед ней.
- Да что вы? Это программа целевая нашей всей страны.
- Вы должны доставить «договоры». И от вас должно быть «направление». – меняет тему тут же.
- То, что я принес, и было «направлением». Его, да плюс медполис – и нужно-то всего вещей.
- Какое «направление»?
- Обычное, какое же еще бывает? Типичный бланк. Вы сами знать его должны. Бумажка мелкая, а в ней всё то, что надлежит пройти. Организация отписывает: фамилию и имя, год рождения того, кого вам отправляют для осмотра.
- Верните мне мои затраты, - поняв, что на уловку к аферистам я попался. Хотел уж выкрикнуть «САТРАПЫ!», но волю проявил, сдержался.
 Поспорив, обсудив – остались при своих. Но данные мои всё ж записала: чеки там, да суть проблемы, ещё и телефон в придачу. Сказала мне, что позвонит.

25.03.09
 Звонка не слышал пару дней, тянуть резины нет охоты – отправились искать ответ.
- Заместитель главного врача отсутствует сейчас.
- Я главного, тогда, хочу увидеть.
- Ждите.
 Так-таки и дождались. Главврач:
- У вас должны быть «договоры», при предъявлении которых вам возместят все ваши траты.
- Договоры остались в кабинетах, а мне отдали только чеки. И мне никто не говорил о них заранее, меня не известили о порядке процедуры сей.
- Тогда уж это нарушение должностных обязанностей. Вот, в понедельник будет Ольга Алексеевна, и вы с ней пройдете по каждому из тех, кого вы проходили. И пальцем укажете на всех.
 Расстались. У секретаря взял телефон Бачуриной. Ушёл с надеждой.

31.03.09
 Звоню с рабочего я Ольге Алексеевне, заму главврача:
- Ну что? И как? Когда решать мы будем?
 А она в ответ на это задает мне свой вопрос:
- А у вас удостоверение донора имеется?
- Пока что нет, но его и не нужно донору, его досье в реестре.
- А бесплатно только донорам Почетным, - очередной проброс уловки лживой доносится из трубки.
- Ошибаетесь, - и был мой весь ответ.

 Устал бороться с вами кандидат наук от медицины, - сказал я мысленно Бачуриной. – Нарушили вы клятву Гиппократа, пойду в прокуратуру. И только так. А как же? Совет давали мне на станции «ОСПК»: решают сие попрание закона «о крови донорской» статьи одиннадцать путём письма в Прокуратуру.

"Литературная Россия" №15 (17 апреля 2009)

                *   *   *
Часть 2-я. Концовка фАрс-мажора.

Вся предыстория моя лежит на рельсах быта, ей не отложено в пути развилки для обмана. В ней всех перипетий черёд по датам слажен прямо. Весь случай собран под состав один. Локомотив гражданского напора толкнул обоз проблем на что есть сил. Он в марте с маршем взял начало, в апреле – завершил.

 И вкратце памятуя, распишем сей мотив.

 В 8-й тюменской поликлинике, к которой я причислен, направлен на осмотр медицинский - мне нужно было, я же донор. Но, проходя все процедуры, встретился с явлением, живущее в стенах любой, наверно, поликлиники. Сплетенье махинаций односложных, идущие в обход порядков нашей Конституции, касаясь важных пунктов соцполитики, творились до поры.
  В медучреждении данном все как-то позабыли, что есть для жителей страны услуги безвозмездно, в счёт каковых, в законе всё прописано, полезет государь наш в свой карман, чтоб оплатить нужду народную в лице активнейшего донора.
 Как мыканье моё прошло с администрацией, читайте раннее. Сейчас же я поведать вам возьмусь, в процессе завершения, моменты из предпоследних свежих дней.

09.04.09
 На первое хождение к прокурорам несколько часов в режиме, надеюсь, сыщутся. А то ведь, как со мной заведено, всё со временем прощу любому наглецу. Возьмусь за сердце, устыжусь, забуду все утраты. Теперь не быть сему, уж лучше б не угасло убеждение, ведь, дело-то моё, в минувшем марте месяце, доселе не имеет прецедента.

 В Прокуратуре областной дана мне консультация от зрелой женщины в погонах. Совет её мне краток – письмо строчить на две инстанции: сначала в Управление тюменское по здравоохранению, затем в Прокуратуру центрального АО.

 Засеменил сперва на Герцена, где рекомендуемое место, имелось в списке первым. За изгородь ажурную прошаркал, там «психдиспансер» прям у входа, налево, вот она – Управа. Та самая, что со здоровьем связана. Направился туда.
 Мужчина вежливый на входе мою персону встретил, провёл по коридору, и указал подняться на этаж второй. Легко, не обременёно – таким его ко мне вниманием я был с восторгом окрылён. Проникнув увереньем в личных силах, второй этаж на взмахе этих крыльев взял.

 Смотрюсь окрест: красивый офис, чистенько везде, две женщины за столиком округлым. И тут с порога заявлю:
- Я жалобу писать хочу?
- Садитесь. – Мне подносит стул брюнетка.
 Листок блондинка подаёт, и ручку не забыла. Сначала было хорошо. Обмякнуть вдруг успел, но кутерьма кругом накинулась стремглав.
 Всё было так. Склонился в писанину. Слагать события, имён персон, коловращение фраз. Интриг плести не мой удел, направим наше дело в русло совершённых фактов, до устья правды доведём стремительный напор.
 И яростный наплыв воспоминаний небесными чернилами объял листок по обе стороны письмом корявым. От верхне-правого угла до самой моей подписи ушло пространство белое под синие витки, накрученные скрупулёзно от руки.

 Когда весь сей процесс по капле слов листок вбирал поток сознания, офисная жизнь муниципальных секретарш не замирала. И речи там велись, пересекаясь в обсуждениях, и люди взад-вперед ходили. Никто не говорил в полголоса. Смеялись, топали, сморкались.
 Я им извёл мараньем лист, они мне – нерв и душу.

 Истёк, примерно, час. Закончил с заявлением, отдал его. Я спину выпрямил. Прохрустнул костным мозгом. А самая проворная из двух секретарей в письме моём поставила печать, отметила в ней дату. «Умница», сказал я… про себя. Вожу глазами, вижу аппарат копировальный. Потрогав на секунду заявление, вручил обратно секретарше, и попросил снять копию с него. Смотрю, сподобилась. Удостоверила её же той печатью. Вернула мне спокойно. Засобирался, всё одел, что снять успел заранее. Я копию свернул в четыре раза, и в паспорт заложил, а он, во след, нырнул в кармашек. Казалось мне, я не был здесь настырным, и не успел излишне надоесть. Пусть, обстановка и смешалась в приторный поток, покинул всё ж гостеприимный офис с облегчением.

 А, выйдя в свет, я принял во внимание, что меньше ж мне придётся тратить время, явись я в зданье прокуроров от округа центрального в Тюмени. Текст у меня уже готов, переписать лишь только станется, заимствовав проблему в нём. Сменю начальника инстанции – и всех делов. И отбыл восвояси.

20.04.09
 А дни бегут, исходят две недели. Не внемлю отклика от Ярцева С.Е. Им, видно, не в досуг заняться пациентом. На что ж пошла моя бумага для начальства? На этот счёт в уме тревожно мысли взъелись, рисуя непристойный ход.
 Но это не конец, вариант второй ещё остался в силе.

 Всё явней вечер на дворе, спешу быстрей в Прокуратуру. И достигаю цели. Минуя пост охраны пресловутой, себя я сам направил в поисках приёмной – нет времени на вежливый вопрос мужчине за стеклом. Искать недолго мне пришлось, тем паче.
 С трудом великим обнаруживаю в сидящей грузной даме неуловимые зачатки секретарши, и, обуяв сомненьем разум, обратился:
- Как можно жалобу оформить?
- В свободной форме заявление на имя прокурора, Хамитова А.Ф.
 Мне лист вручили А4, а чем писать – сказать забыли. Не будь я славен ярлыком «интеллигент», мне б вымолить пришлось, но ручка шариковая своя имеется взамен.
 Был поводом присесть той женщины указ перстом на угол. Всмотрелся я туда, а в нём рядком сиденья, надорван дерматин на каждом, и виден поролон. Ужасно, видит Бог!
 Я корпус ручки лихо закрутил, и вынул стержневую маковку наружу. Склонился в писанину под копирку. На минимум сошли мои измены в тексте, но лейтмотив – один, он неизменен был.
 Отчего не знаю, почему так было мне неловко, но вписывал сюжет истории нахальной долго. И, вроде, кресло не мешало, да ручку писчую не отрывал от дела, но так ушла вся эта писанина за час последнего лимита.

 В расположении благодушном поднял от стола свой взгляд, а женщины той нет. С готовым заявлением я двинулся к посту охраны. Там мне укор словесный: «Уже, как шесть часов, вы припозднились, ушли работники приёмной». Письмо пришлось согнуть на четверть. Не смея дяденьке перечить, потуже завернул свой шарф, на улицу отправил свои стопы.
 Пройдут деньки рабочие - возобновлю попытку.

23.04.09
 Вторая половинка дня. Нет дождика, нет солнца - есть надежда. Не тороплюсь, иду по Пермякова. Вхожу в автовокзал. Там есть киоск. Беру любимую газету. Под номером пятнадцать в семнадцатый апрельский день «Литературная Россия» вышла, но с опозданием притопала в Тюмень. Безотлагательно свершаю разворот, знакомлюсь тут же быстро. Вторая полоса: О, быт презренный! Фельетон! «Цирк №8» - он в печати! Я здесь в провинции ищу решение сей проблемы, что описал в произведении этом, а никаких подвижек до сих пор.
 Не стал листать всё остальное. Свернул удобно, и под мышку. В расположении добром находился, заметить надо, весьма не продолжительно. Причина вся в дальнейшем.

 Вот, Пермякова 5. Прокуратура. Знакомая тропинка к ней. В приёмной никого. Прошёл налево в коридор – там две двери, и обе нараспашку. Сначала справа кабинет, там длинный стол, за ним числом превыше десяти сидящих женщин разных возрастов. В конце стола того, по форменной рубашке я сужу, усатый главный прокурор. На миг взглянул на помещение слева, там кабинет пустой. На кресле кожаном пиджак (иль китель по служебному), свисает одиноко.
 Нисколько не стесняясь присутствующих на важном совещании, спросил позвать кого-нибудь в приёмную – принять моё письмо.
 Тут выбежала молодая женщина, и мимо пронеслась в коморку секретарши. В мгновенье выдав порицанье за то, что у неё любые посетители к нам входят в кабинет, как будто бы к себе. На что я тут же отозвался:
- У вас не заперто – я к вам и захожу.
 А секретарша, девушка ещё моложе, в чёрной юбке, просила выйти из приёмной. Я вышел, она за мною следом, и дверь прикрыла. Рукою указала, где присесть. Теперь в другом углу, но та же рвань в сиденьях.
 Я ждал минут пятнадцать. За это время прибегало двое. И оба из числа желающих решить свои вопросы. Мужчина лет под сорок пять пытался вторгнуться в приёмную, но секретарша, цокая на шпильках, преградила путь.
- Там совещание! Нельзя. – Раскинула в проходе руки секретарша.
- Так, я зайду. – Вцепился в ручку двери дядя важный.
- Зачем вам? – не унималась дева.
- Присутствовать хочу, - невольно улыбнулся он.
 Всё обошлось, не выросло скандала.
 Потом уж парень молодой (примерно двадцать пять, а может, больше лет) влетел в объёмный зал. И с ходу добежал до секретарши, стал ей рассказывать, как тут его неподалёку сотрудники милиции в точнейшем и дословном смысле «ошманали», самовольно учинив публично обыск. И всё за то, что он распил спиртной напиток.
 Тут же он вступил в истолкования, что хочет дело довести, да так, чтоб «резонанс общественный» имело, и обязательно с ТВ пришли, засняли бы всё в кадре.
- Хочу, - сказал взволновано, - чтоб извинились, и, главное, публично предо мной.
 И девушка старалась успокоить, при этом не спешила обещать. «И не такие случаи бывали», и о публичном извинении наивно здесь мечтать.
 Я вытерпел ещё минуты две, и вышел воздуха набрать. Вобрал потуже в лёгкие, дыханье задержал. А про себя подумал: да, а мне казалось, я один такой. И без того хватает. Выдохнул, и вмиг решил отсрочить с заявлением к ближайшим выходным.

 По возвращении домой, узнал от жителей подъезда, что приходила женщина ко мне. Оставила записку, а в ней напоминание, чтоб я пришёл назавтра в пятницу, поднявшись на шестой этаж.

 Так, стало быть, письмо к главе Управы городской по здравоохранению влиянье оказало, как дОлжно по сему. Да, доброе знамение это – подобная записка дома! Теченье мыслей счастья бурлила до утра. Ведь, там указан автор, фамилия стоит, никто иной, а всё она – Бачурина. Ну, да, приписано же рядом: Ольга Алексеевна. Чего предосудительно роптать соседям, думал я, все видели – она постарше раза в два.
 Ну, ладно, глупости. Все мысли не о том. Неясно, как нашла мой адрес точный. Как умудрилась в дом войти. Сквозь лужи, домофон, три этажа. А я в, период тот, в Прокуратуре был. Конечно же, не лицезрели очи сей триумф.

 В теченье нескольких часов, не веря, вновь вскрывал послание. Поверх сомкнутого листа кривым врачебным почерком написано ко мне короткое воззвание. Ну, надо же, сам заместитель главврача, всё та ж, что выше упомянута. А ниже, время – «к девяти ноль-ноль». Пойдём, куда ж вы денетесь, голубушка. Не сами мы, так вы сама. Так, вот как, значит, припекло, за жабры взяли, иль за что другое. Воздействовал закон, дошло до Ярцева (начальника «управы здравием») письмо. И будет завтра торжество, ну а сегодня – крепкий сон.

24.04.09
 С утра пошёл одиннадцатый час, а я лишь в чёрное пространство брюк вползаю. Пред этим  трапезу окончил, помылся, выбрился чуток. В записке было «к девяти» - и что? Вы главные иль замы – всё равно, теперь, как показало время, условия всем я поставлю. Восьмая поликлиника, дождись - я заберу своё.

 Погода, что ни на есть отличная. Не мчусь, но важно в ритм ступаю – мне некуда спешить, я прогуляюсь - восьмая поликлиника не близко.
 Нашёл я в коридорах «зама» очень быстро. Зашли в её мы кабинет, под общие кивки присели. Я ей в глаза смотрю, она в бумажки низко.

 Молчим. Мне нет резона в атмосфере сей тревожить сладостный эфир предчувствий. А Ольга Алексеевна, слегка взглянув, поправила очки.
 Другой бы, на моём месте, поглумился, раскинувшись на стуле в наглой позе. Но я не вижу смысла в устроении цирка. Я, в современной обстановке, рыцарь, а от меня напротив - побеждённый. Противник сдался, откинем же забрало. Получим откупных.
 И вот, от мысли отвлекли вопросом: «У вас остались чеки?».
- Конечно. Вот, сейчас. – Ищу во внутреннем кармане.
 Ушло на то минута. В одном местечке всё: и паспорт, и сберкнижка, читательский билет. А в ворохе остались справки, старые записки. Вот оно! Собранье чеков. Для Ольги Алексеевны являю взору. Она придвинула мне бланк.
- Пишите заявление на возвращенье денег.
 Вот так! В душе ликую! Во внешний мир не выдаю, я зрелый возраст уважаю, и не пытаюсь оскорбить.
- В восьмом часу придите в понедельник. И на шестой этаж, где бухгалтерия войдите - вам там вернут затраты ваши.

27.04.09
 Понедельник – лёгкий день моих забот последних. Я не ощущал презренных взглядов, и сам лицо в надменность не вводил. Мне главное: забрать своё, а большего не надо.

...Из цирка я ушёл, а клоуны остались с носом.
    
"Литературная Россия" №17-18 (01 мая 2009)      
                19 марта - 27 апреля 2009