Нэйа

Скрипит калитка. Ветер безжалостно треплет изломанные серые доcки, срывая их с ржавых петель. Серый ливень, грязными струями стекая с крыши полуразрушенного старого домика, заливает маленький двор бурыми потоками и смывает оставшиеся здесь еще с осени опавшие с вишни почерневшие листья. Здесь уже никто не живет…
Последней ушла Нэйа. Вот в такую же страшную грозовую ночь ее разбудил шепот. Она открыла глаза: в окна ее комнаты смотрели тысячи глаз, кулаки стучали по стеклам: "Впусти! Здесь холодно". По мокрым, синим от вспышек молнии лицам, текла вода. Нэйа подошла к окну и отпрянула: все эти лица - она. И эта женщина в черном, и малышка, которая хочет прижаться к женщине, и старуха в лохмотьях тоже она, Нэйа. Страшный шепот заполнил пространство: "Открой, согрей…" Девочка, одетая в легкое платьице, насквозь промокшее от дождя, вытирала грязным кулачком личико и плакала. Нэйа, не раскрывая губ, спросила: "Кто ты?" Малышка дрожала от холода и молчала. "Ее зовут Нэйа. Она немая. Это твоя нерожденная дочь ", - сердито ответила женщина в черном. "Скорее, ей же холодно…" - пронеслось в воспаленном мозгу. Нэйа бросилась к выходу. Защелка не поддавалась, снаружи кто-то толкал ветхую, из черных, прогнивших от времени досок дверь: "Сейчас, сейчас, ты нашла меня, маленькая, а я-то всю жизнь по тебе горевала, искала тебя, звала… Где же ты была все это время?" Дверь поддалась, распахнулась. Яркий свет молнии ослепил Нэйу, она ступила  на порог - никого. Раскаты грома разламывали небо пополам, ветер рвал воздух в клочья. Что-то больно хлестнуло ее по лицу. Мелькнул темный силуэт, хохот, плетка, оскал. Нэйа тронула пораненную щеку, оглянулась. Нет. Никого нет. Померещилось. Старая вишня у порога изгибалась под ураганом, ее ветви метало в разные стороны. Одна из них и ударила Нэйу. "Есть здесь кто?" - хотелось закричать. Но вместо этого откуда-то из груди вырвалось хриплое "э-э-э…" Нэйа вернулась в дом. Ноги дрожали, тряслись руки, сердце выпрыгивало из груди. Она подошла к печи, чтобы согреться. Подложила два полена в костер. Послышался уютный треск, и по стенам поползли блики языков пламени. "Это последнее полено, завтра я уйду".
…Скрипит калитка. Ее срывает с ржавых петель ураган. Еще чуть-чуть тепла, только искорку, но чтоб до мозга, до сердца, до крика… Это последнее тепло. Дальше - вечный холод и вечный покой. Вечная тьма… Все правильно, потому что не нужны глаза. Они - это тоска, одиночество и… раскаяние, которому нет конца. Боль невыплаканных слез, задушенные в груди рыдания, раздирающие душу на тысячи хриплых стонов. Калитка. Ее не нужно отворять. Нэйа посмотрела на головешки тлеющей древесины. Итог. Пора. Шквалы холодного ветра с дождем. Нэйа застыла посреди двора, подняла голову: гром на голые ветки - плохо, к неурожаю. В ветвях старой вишни запуталась ржавая луна...
- Нэйа, не стой на полу босыми ножками, простынешь, - голос мамы наполнил сердце теплом.
Но Нэйа не слушает маму, она стоит босая на белых тесаных досках еще свежей, ароматной древесины и рассматривает на свет прозрачный рыжий диск только что снятой со сковороды карамели. Нэйа откусила краешек - во рту стало липко и сухо.
…Хочется пить, но нельзя. Она едва разлепила глаза, над ней висит светящийся диск операционной лампы. Бледные лица хирургов. Приговор - она никогда не скажет своей дочери: "Не стой на полу босыми ножками…"
Она где-то здесь, ее девочка, нужно только выйти за калитку, только бы светящийся диск не сорвался с веток, не разбился, он такой хрупкий, как карамель. Ее дочка тоже любит карамель.
Скрип калитки противным визгом тысяч хохочущих бесов ворвался в воспаленный мозг, Нэйа переступила черту, оглянулась: маленький сельский домик, старая вишня, лавочка у окна. Жаль? Нет. Все позади. А за чертой такая желанная свобода - от боли, тоски, одиночества. Необъяснимый восторг наполнил душу, Нэйа почувствовала, как за спиной у нее вырастают крылья. Посмотри вверх. Черная грозовая туча столкнула сверкающий диск с дерева, он покатился, упал, разбился, как глупая новогодняя игрушка, треснул в руках сладкий прозрачный леденец, вспыхнула и разлетелась в пыльное облако лампа над операционным столом. Бездна зияющей черной пастью заглатывала Нэйу в свое жерло: "Добро пожаловать!"