Гл. 4 Мефистофель и Воланд

МЕФИСТОФЕЛЬ И ВОЛАНД

Роман М. Булгакова предваряет эпиграф. Вспомним его.
          “...так кто ж ты, наконец?
           –  Я  –  часть  той  силы,  что  вечно
          хочет зла и вечно совершает благо.
                Гёте. «Фауст»”

Эпиграф, как мы видим, взят из Фауста. Речь идет о Мефистофеле.  Если посмотрим различные энциклопедии, то узнаем, что в фольклоре и художественном творчестве народов Европы Мефистофеля, чаще всего, ассоциируют с дьяволом или с образом злого духа.

Мефистофель — Mephistopheles, Mephostophilis, Mephistophilus, возможно, греческого происхождения «ненавидящий свет», от me - не, phos - свет и ph;los - любящий; по другой версии, древнееврейского происхождения от «мефиц» - разрушитель и «тофель» - лжец.

Но что подразумевают (несут в себе) эти строчки у Гёте и что они обозначают в контексте романа Булгакова?
 
У Гёте мы впервые встречаем Мефистофеля в Прологе на небесах, где Бог  характеризует его как «Хитрец, среди всех духов отрицания...». Он дан Богом в спутники человеку, чтобы «как бес, дразня его», возбуждать к делу! И далее в ч. 1 сцены 3 уже Фауст дает Мефистофелю краткое и ёмкое определение – «демон непокорный».

К этому мы ещё вернёмся, а сейчас рассмотрим, что же имеется в виду под силой, частью которой является Мефистофель? Он сам говорит об этом: 
      «А я – лишь части часть, которая была
      В начале всей той тьмы, что свет произвела...»

Мефистофель говорит, что он часть тьмы, т.е. часть первозданного Хаоса. Но эта тьма (Хаос) тоже часть. Но чего же? Скорей кого – конечно, Бога! Ведь Бог во всем и везде. Тем более речь идет о временах до сотворения:
     «Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною;
     и Дух Божий носился над водой» (Бытие 1.2).

Вот теперь вернемся к выражению «демон непокорный». Гёте описывает Мефистофеля не как Библейского Сатану или Дьявола (замечу, что согласно Библейской энциклопедии дьявол не имя собственное, а наименование всех «злых» т.е. падших ангелов, а сатана -   еврейское слово, означающее вообще противника и врага – трансформация этих понятий разговор особый), т.е. противника Бога, а как его служителя, исполняющего функции колебателя  разума. Ведь в «Фаусте» Мефистофель испрашивает у Бога соизволение на овладение душой Фауста - и получает его.

Здесь Мефистофель выступает как подчиненный и служитель Бога, и такая трактовка не противоречит Библии. В Ветхом Завете мы явственно различим тенденции использования Богом злых сил для своих целей (например эпизод с медным змеем – Числа гл. 21),и даже внедрение в сознание своего народа обряда принесения жертв злым силам (это о козле отпущения – Левит гл. 16). Это более древний пласт верований и отношений Бога и падших ангелов (уходящий корнями в древние вавилонские и еврейские мифы), которые претерпевают существенные изменения в Новом Завете.

Но Господь предполагает одно, а Мефистофель думает другое. Мефистофель считает, что он, как часть тьмы, главнее Бога – выражающего собой свет:
      «Надменный свет, что спорить стал с рожденья
      С могучей ночью, матерью творенья.
      Но все ж ему не дорасти до нас!»

Противопоставление позиции Мефистофеля Богу возводит первого в ранг богоборца, что роднит его с Прометеем. Не случайно  Гёте писал драму о Прометее одновременно с Фаустом. А если учесть слова Гете о том, что и Фауст и Мефистофель – воплощение разных граней его собственного «Я», то мы поймем – это борьба двух составляющих души человека (противостояние сознания подсознанию).

Но вернёмся к Булгакову. Как мы уже видели Мастер и Маргарита так же составляют две тенденции души самого писателя, и более того – в этой душе есть место и мотивам, представленным Воландом. Если опять обратится к нумерологии, то увидим, что имя Воланд выражено числом 8, вибрирующим с понятием «неожиданность». Но при чем же здесь составляющая души Булгакова? А вот при чем – в романе на визитке Воланда его имя начиналось с W, а значит и читать и считать надо имя  как Woland,  вот здесь-то нас и ждет неожиданность, так как это имя выражается числом 6. Тем же числом что у Мастера и у Маргариты.

Булгаков, в своем произведении не обостряет богоборческих тенденций, но устами Воланда недвусмысленно заявляет о невозможности существования света без сопровождения тени, а добра без противопоставления злу (гл 29):
   «Не будешь ли ты так добр подумать над вопросом (спрашивает Воланд у Матвея – ученика Христа): что бы делало твое добро, если бы не существовало зла, и как бы выглядела земля, если бы с нее исчезли тени? Ведь тени получаются от предметов и людей. Вот тень от моей шпаги. Но бывают тени от деревьев и от живых существ. Не хочешь ли ты ободрать весь земной шар, снеся с него прочь все деревья и все живое из-за твоей фантазии наслаждаться голым светом?» Такой вот своеобразный дуализм.

И даже звучит, хоть и замаскированная внешне, тема подчинения сил зла Божественному замыслу. Матвей, от имени Христа, высказывает одну просьбу, а в ответ:  «Передай, что будет сделано, – ответил Воланд...»

Так кто ж такой Воланд? Не хочу, да это и не надо (тайна должна оставаться Тайной), ставить всех точек над i, но главное в том, что как Гёте, так и Булгаков хотят предостеречь нас от тривиального взгляда на своего героя как на Дьявола.

В частности Воланд -  идеологически - это воплощение борьбы, но борьбы диалектической (вспомним единство и борьбу противоположностей). За истину надо бороться, но бороться путем её отрицания. Без борьбы всё остановится и умрет, а без отрицания всё перейдет в восхваление и диктат одной идеи.

Не об этом ли в своё время писал и Мережковский (Христос и Антихрист):
«Я Зло, Я восстал. На Того, Кому я равен. Он хотел быть одним, но нас – двое...».

Только сосуществование и борьба противоположностей делает возможным Жизнь. Это понимал и Гёте, и Булгаков да не только они, но я хочу сказать, что это же надо помнить и нам: жизнь не очерчивается черным и белым, не укладывается в «да» и «нет»... она где-то посредине...