Карма в Кармане

КАРМА В КАРМАНЕ

     Ярка спрыгнула с подножки «Газели» на мокрый сентябрьский асфальт. Втянула прохладный воздух, запах был незнакомый, но приятный. Так пахнет что-то новое…
-Есть, кому помочь? – спросил водитель «Газели», открывая створки кузова.
-Нет… - растерянно произнесла Ярка. – Если вам не сложно, вы мне здесь помогите сгрузить, a в квартиру я сама потихоньку перенесу.
-Да ладно уж, и до квартиры помогу. – он улыбнулся, высыпав целую мириаду изумрудных искорок.
-Необязательно, я справлюсь.
-Конечно, справишься! Кто бы сомневался! – беззаботно щебетал парнишка, подавая Ярке коробки и сумки. – Так, эта тяжелая, не трогай.
     Вещей у Ярки было немного, перенесли все за час, не торопясь. Энергичный мальчишка шутил, рассказывал анекдоты и какие-то небылицы. Она смеялась.  Впервые за долгое время смеялась не от боли, не в защиту, a по-настоящему, весело.
-Ну что, отметим новоселье? – спросил парень, когда последняя коробка была внесена в прихожую.
-A как же!
-Так, сегодня я не могу. Завтра вечером. Кстати, меня Санька зовут. Я тут через три дома живу. Повезло тебе.
-Ярина – представилась она, не став уточнять, чем именно повезло. – Вот, возьми деньги. – Ярка протянула ему три тысячи вместо оговоренных двух с половиной.
-Ты что, с ума сошла? – Санька улыбался и глазами выжигал художественные орнаменты на Ярке.
-A как?
-Никак. Считай – подарок судьбы. Телефон давай.
     От неожиданности Ярка разом выдала номер мобильного.
-Ну все, салют, подруга. Жди, я позвоню! – крикнул Санька уже на ходу. И Ярка еще не успела даже подумать, что ответить, как хлопнула общая дверь.
     Парень был явно моложе. И не на один год. Ярина размышляла над этим, сидя на кухне среди коробок, за чашкой горячего кофе. Все-таки, вот оно, это новое, что так заманчиво пахло у подъезда. Что-то еще не опознанное, не определенное, аморфное, но приятное. Зазвонил мобильный, дисплей высветил имя «Г-Антон».
-Алё… - безразличным тоном ответила она.
-Здравствуй, Яр, это Антон.
-Я так и поняла.
-Слушай, я звонил тебе домой, хотел еще вчера поговорить, точнее, даже неделю назад…
-Короче, ты по делу?
-Да, Ярк, прости меня…
-Антон…
-Нет, ты не поняла. Сходи в КВД, проверься на всякий случай, ок?
     Ярка не выдержала, засмеялась в голос.
-Что ты поймал? – снисходительная улыбка не сползала. A Антон напряженно пыхтел в трубку.
-Да так… Гонорею всего-навсего.
-Ух ты! Всего-навсего! – Ярка заливалась. – Мразев, ты четко соответствуешь своей фамилии. Молодец! Я там была сразу после развода. За три года с тобой я там раз сорок побывала. Это уже мой дом родной. Спасибо за заботу. И надеюсь больше тебя не услышать. – она сбила звонок и нарочито аккуратно положила трубку на стол. Закурила тонкую сигарету Kiss со вкусом Desert и подлила кипятка в чашку. Мобильник снова зажужжал. Ярка недоверчиво покосилась на него через плечо. Экран маячил словом «MOTHER».
-Hi, mammy!
-Hi, daughter! How are you, darling?
-The best, mammy.
-Ну и хорошо, что все хорошо. Распаковываешься?
-Ага.
     Разговоры с мамой всегда выглядели как-то комично. Даже в самый трудный момент мама городила какую-то ерунду, от которой и не хуже, и не легче. Поэтому подобные беседы Ярка старалась закончить поскорее.

     Утро выдалось солнечным, бабье лето приходило, даря последние теплые лучи. Ярка открыла глаза, и в них тут же влетели переливчатые зайчики. Она по привычке ткнула на кнопку пульта от телевизора, вылезла из-под теплого одеяла. Было спокойно. Было умиротворение и гармония. Кофе – необычайно ароматный, сигарета – великолепно приятная, настроение – разноцветно чудесное.
     Ярка раскладывала вещи по шкафам, когда зазвонил телефон. Номер был незнакомый. Она блаженно плюхнулась на кровать и ответила:
-Алё…
-Здравствуйте, Ярина! – услышала она игривый мужской голос.
-Здравствуйте…
-Узнала?
-Нет… - Ярке и в голову не пришло, кто это.
-Ну здрасте! Это Саня! Вот так… уже и не помнишь!
-Ааа… - и она засмеялась.
-Дааа! Давай, собирайся, в семь буду ждать у подъезда.
     Ярка глянула на часы – полшестого. Времени навалом. Тем более, что изобретать не собиралась, надела драные джинсы, футболку с пакостной надписью и хватит. На голове – корявый хвостик с торчащими прядями. Ничего, сойдет. Не к царю же на прием. Из подъезда вышла, тактично опоздав, в 19.05. Санька сидел на лавке и улыбался, улыбался.
-Какое ты чудо, подруга! – воскликнул он, поддерживая Ярку под локоть.
-Да ладно…
-Да правда!
     Он привел ее в парк с детской площадкой и малюсенькой речушкой в кустах. Скользкая осенняя прохлада струилась по дорожкам, ложилась на траву и желтеющие деревья. Наверно, пока Ярка возилась дома, прошел дождик: мелкие лужицы устилали асфальт. A в них изо всех сил отражалось прозрачно-синее небо, и белыми пятнами мелькали чайки.
-Что это за имя такое – Ярина? – спросил Санька, протягивая ей открытую бутылку лаймового пива.
-A что, не нравится? – кокетливо улыбнулась Ярка.
-Нравится. Оно очень интересное…
-Я наполовину полячка.
-A фамилия? – Санька с неподдельным интересом смотрел на нее, почти не моргая.
-Шешич.
-Ярина Шешич… Шешич Ярина… - он вопросительно взглянул на нее.
-Станиславовна.
-Станиславовна? Так просто?
-Вполне польское имя – Станислав. Ударение на «и» ставь. Помнишь, писатель был – Станислав Лем?
-Помню – он аккуратно убрал песочный локон с ее лба. Яринка вздрогнула, не ожидала. Отвыкла от таких касаний.
-A ты кто? – она посмотрела на него снизу вверх, щурясь от вечернего солнышка, алым отражавшегося от окон дома через дорогу.
-A мы – братья хохлы. – Санька засмеялся – Александр Клёшенко к вашим услугам, мадам. A сколько тебе лет?
     Яринка вскинула голову, отбросив навязчивую прядь с лица, и с непонятной улыбкой глянула на Саньку огромными влажными глазами. И его от этого взгляда тряхнуло, голубые глаза с паволокой… По таким сложно читать прошлое. Но если заговорят, то соврать не сумеют.
-Ну, сколько? – не унимался он. – Двадцать два? – Яринка удивленно вздернула бровь. – Нет? Двадцать три?
-Ты что, шутишь? Самому-то сколько?
-Ну мне-то двадцать четыре. И скрывать тут нечего. A ты молчи, сам угадаю. – Санька сделал театральную паузу, вперившись под самую кромку черных ресниц. – Столько же. Тоже двадцать четыре. Больше не дам.
     Ярка застенчиво отвернулась. Вроде, даже самой стало слегка грустно.
-Нет, дружок, я все-таки, постарше… Двадцать семь…
Санька подорвался с лавки, присел и снова вскочил.
-Да ладно! Не верю! – вопил он на весь парк. A Яринка все равно смеялась, такой заводной был этот парнишка, такой веселый и светлый, и заряженный, как батарейка Energizer.
     Сентябрь заканчивался, уже дожди становились затяжнее, небо серее, деньки короче. И октябрь, художник разноцветных вальсов, готовил свою дирижерскую палочку. Санька позвонил в субботних восемь утра.
-Просыпайся, соня, день чудесен! – завопил он в ответ на сонное «алло».
-Ты с ума сошел… - промямлила Яринка, плохо соображая еще, что происходит.
-Малыш, ты такая классная! Собирайся, я скоро за тобой зайду, через пару часов. Идем на пикник.
-Что? Сейчас восемь утра!
-Это не страшно! Ты главное проснись, принцесска!
     Ярка спокойно реагировала на все Санькины нежности. Просто не воспринимала их в серьез. Отвечала никак. Видела отличного друга и помощь в «прибить/прикрутить». A когда он знакомил ее со своей компанией, все почему-то решали, что они – пара. Яринка отшучивалась, улыбалась, но всегда отвечала «нет». A лазоревые глаза подергивались мутноватой дымкой, через которую невозможно было разглядеть, радость ли то, грусть ли, или просто что-то вспомнилось.
     К трем часам выбрались наконец на поляну у реки. Неясно только было Ярке, какого ж лешего Санька разбудил ее на рассвете. Но солнышко местами даже припекало, шашлык на костре чадил пьянящим ароматом, звонкий смех, вино и пиво быстро заглушили в Ярине бесполезные раздумья. A Санька смелел на глазах: дарил охапки разноцветных листьев клена, встав на одно колено. Старался хоть невзначай прикоснуться, приобнять. Даже пробовал читать стихи, смешив тем самым всю компанию.
     И после не было вечера, чтобы Санька не выгулял Яринку перед сном.
-Закрой глаза. – сказал он однажды.
-Зачем? – удивилась Ярка.
-Закрой и дай мне руку.
-Да зачем?
-Ты мне веришь?
-Верю…
-Тогда закрывай.
     Санька взял ее за руку и повел. Накрапывал мелкий осенний дождик, a его теплые пальцы осторожно вплетали в Яркину ладонь ниточки тепла. Он легко поддерживал ее то под локоть, то под спину, но ладонь не выпускал, держал крепко. И она вскоре стала распознавать его знаки: спина – подъем, локоть – спуск, чуть сильнее сжал ладонь – впереди препятствие. Так они прошли всю улицу и оказались возле ее подъезда.
-Пришли… - сказал Санька, не выпуская ее руки – Или еще хочешь? Понравилось?
-Интересно… - растерянно произнесла она – a ты мне можешь так же довериться?
-Конечно!
-Давай попробуем?
-Давай в другой раз, ты замерзла.
-Ты тоже! – чуть вздрогнув, сказала она – Пойдем ко мне чай пить. У меня есть фруктовый, клубничный и цветочный.
-A обычный есть? – спрашивал Санька, уже подходя к лифтам.
-Есть – улыбалась Ярка.
-A молоко?
-И молоко есть.
-Я просто чай с молоком люблю.
-A я – нет.
     Дождливый вечер и чай с бутербродами – что может быть упоительнее. Санька жег кислород на кухне своими улыбками. И когда вдруг собрался домой, Ярка почему-то чуть не икнула от удивления. И, не ожидая от самой себя, попросила:
-Останься…
-Что? – поднимая на нее совершенно спокойные и серьезные глаза цвета виноградного листа, омытого ливнем.
-Останься… - чуть слышно повторила Ярина, не веря собственному голосу.
     И он остался. Остался так, как никто не умел… Остался тихо, остался ласково, с легкой улыбкой, с тенью доверия…
     A Ярка каждый раз замирала в его объятиях и теряла дыхание. И стиралось прошлое, как бред, как обман, растворялось туманом с болот. «Яриночка, принцессочка, девочка моя, как ты прекрасна…» - взвесью жаркого шепота посыпал Санька кончики ее волос. Топил ее в приторном сиропе.

     Январь ворвался в жизнь города звенящим праздником, хвойным запахом из каждого закоулка, огнями и праздничной рекламой. И принес Ярке в новогоднюю ночь Саньку в костюме чертенка с мешком подарков. И до утра творилось волшебство, не гасли свечи, а вкус шампанского сливался с поцелуями.
     На рассвете пошел дождь. Безжалостно топил пушистые сугробы, открывая бурые газоны, замусоренные картонками от хлопушек.
     Новый год подарил шок. Ярка проснулась от пристального взгляда. Санька сидел на краю кровати одетый и смотрел на нее.
-Ты так прелестно спишь, принцесска! – прошептал он и поцеловал в переносицу.
-Доброе утро, чертенок – в полголоса произнесла она.
-Малыш, я ухожу.
-Куда? – Ярка сладко потянулась. В голове еще не прошел ночной хмель.
-Ярусенька, я больше не вернусь… - Санька отвел глаза, не выдержал пелененного контакта.
-Что? – она приподнялась на локтях, руки задрожали.
-Пойми. Я знаю, что ты любишь меня. A я не готов к серьезным отношениям… - он шумно вздохнул и спрятал лицо в ладонях. Ярка молчала, нечего было ответить. В сознании что-то со скрипом поворачивалось, но никак не могло сдвинуться с места.
-Дверь закрой за собой – холодно ответила она, глядя в потолок.
-Яр…
-Закрой за собой дверь.
-Яринка, солнышко…
-Дверь закрой!
     Чуть слышно щелкнул замок. Ярке вдруг стало нестерпимо холодно под пуховым одеялом, забил озноб. Мозг никак не мог сориентироваться, какое действие предпринять. Она лежала на спине, глядя в трещину на потолке, и ощущала, как ее саму сейчас разламывает на кривые и безобразные куски.
-Ну вот и с Новым годом, крошка… - прошептала она и зарылась с головой в одеяло.
     По подоконнику барабанил дурацкий дождь. Серое небо обрывками грязных бинтов врывалось в открытое окно на кухне. Ярка слушала, как капли отстукивают первые минутки нового года, нового дня… Обоняние уловило знакомый запах одеколона, которым была пропитана вся квартира. Ярку затошнило от этого, она отвернулась от подушки, на которой всегда спал Санька. Серая пустота заполняла пространство и душу.
     Боль пришла через неделю. До тех пор Ярка думала, что ей все равно. «Знает он… Любишь… Ничего ты не знаешь»  - думала она, сидя на кухне с сигаретой. «Не было тебя. Я все сама придумала» - думала она, стоя на остановке. «Я счастливая» - думала она засыпая. Но в один момент случилась беда. Неожиданно Ярка ощутила, что нет жизни без мальчишки с глазами цвета вечерней хвои. Никогда еще она не чувствовала такого… Необъяснимо, непонятно самой себе. Если бы Ярка могла четко сформулировать причину своей боли, от нее можно было бы избавляться, знала бы, как. A тут ничего не поделаешь. Мозг понимает, ну ушел и ушел. И черт с ним. Какой же орган хочет, чтобы Санька был рядом? Может быть, гложет обида… Ярка вспомнила, как он вел ее по улице с закрытыми глазами. Вспомнила, что ни разу не подсмотрела, честно закрыла и доверилась. A он – нет. A он – не захотел…
     Снова ударили морозы. За окном выл ветер. A Ярина сидела в темноте, пила текилу из горла, без соли и лимона, и курила одну за другой. Что-то черное, тяжелое и острое нарастало, резало Ярку изнутри, уверенно подводило под срыв. То выкручивало наизнанку, то с силой било по лицу, разбивая зеркала души. «Ранена… ранена…» - неслось у нее в голове. «Глупости… глупости…» - отбивалось от другой стенки. Как в бреду Ярка поднесла окурок к руке, прижгла, затушила об себя… Больно не стало. Следующая сигарета выжигала на коже причудливый орнамент, боли не было. Ярка безразлично смотрела на ожоги и продолжала, иногда запивая слезы текилой. Ночь удушливым пледом кутала комнату. Ярка была пьяна, больна и невменяема, когда обессилено рухнула на кровать и ушла в забытье.

     За всю зиму и весну Ярка ни разу не столкнулась с Санькой, несмотря на то, что жили рядом. Видела пару раз издалека, но старалась побыстрее свернуть за угол. Страшный морок отпустил давно, стало безразлично. Просто не хотелось его видеть, чувствовалось, что ни к чему. Но судьба решила с силой крутануть свое колесо. Ярка уставшая ползла домой. Начало июня радовало теплым солнышком и еще свежей листвой. Вечерело, и соловьи в каждом кусте переливали густые, сочные звуки из одной хрустальной чаши в другую.
     Ярка вышла из магазина на углу своего дома и в лобовую столкнулась с ним… Санька, казалось, тоже опешил, смотрел ей в глаза и оторваться не мог. A у Яринки все внутри онемело от неожиданности.
-Здравствуй… - попыталась она взять себя в руки, но голос предательски дрогнул.
-Яра… - только и смог выдавить из себя Санька.
     Она хотела обойти его, но он поймал ее за руку. И у Ярки чуть не брызнули слезы. Снова такие же, необъяснимые, ненужные, но жгучие и ядовитые. Она вовремя прикусила губу. Бес отчаяния изо всех сил колотил кулаками по ту сторону влажных Яркиных глаз. Рвался на свободу, не желал принимать успокоительные.
-Яр… Сколько? – почти прошептал Санька, кивнув куда-то вниз.
-Пять – уверенно произнесла она, чувствуя, как внутренние силы открывают свои гейзеры один за одним.
-Пять? A кто?... A как?? – Яркин бес лихо перебрался к Саньке. И теперь терзал его.
-Никто! – Ярка глаз не отводила от Санькиных. Смотрела пристально, зло и уверенно. И улыбалась, вызывая в нем еще больший ужас.
-Пять месяцев… Подожди! Не может быть! – Саньку трясло уже в открытую. – Яринка, не молчи. Скажи!
-Чего ты всполошился? Ну пять. И что дальше? Тебе какое дело??
-Отец кто?
-Сказала ж, никто! Тебя не касается.
-Я??? Но как?? Я же в тебя не… Никогда!
     Ярку зло взяло. Она дернулась, вырвала руку из его хватки, повернула голову резко, по-птичьи, и посмотрела на него искоса. Так, что взгляд прожег его насквозь.
-A ты в курсе, малыш, что в смазке, которая выделяется у тебя, содержится определенный процент спермы? – она говорила громко, злобно – И этого порой достаточно для достижения положительного результата!
-Почему ты не сказала?
-Вспомни, как ты уходил. Отпусти! – Ярка сделала шаг в сторону. Санька заслонил дорогу, снова взял за руку.
-Яр, я хочу участвовать в воспитании… - Санька выглядел как-то побито, виновато…
-Ты не увидишь сына никогда. У тебя нет его! A у него нет отца! – Ярка с силой оттолкнула Саньку и быстрым шагом пошла к подъезду. Он так и стоял в оцепенении. Не мог поверить. В голове не укладывалось, как вообще она могла забеременеть. Как она могла не сказать. Какой же силы стоило ей… Стоит ей… все…
-Увижу… - прошептал он ей вслед. – Я все для вас сделаю…
     Саньку метало от борта к борту три дня. Пил и рыдал на кухне у дружка Сереги. Совесть заела так, как за все двадцать четыре года жизни разом не ела. И еще что-то было. Черное, острое и болезненное. Сидело где-то внутри и то разворачивалось, полосуя душу на тесемки, то сворачивалось, накаляясь до сверхтемператур. Санька пил безудержно и так же безудержно блевал, a Серега смотрел на него и ужасался. Он-то помнил, каково было Ярке, когда Санька сбежал от нее, да еще и так изощренно. Серега тогда случайно встретил ее на улице, всю заплаканную, разговорил. Она и выложила все, как на исповеди.
     Когда через три дня Саньке стало плохеть, Серега сгреб его в охапку, затолкал под холодный душ и еще сутки отпаивал рассолом от капусты.
-Ну и дурак же ты, Сашок! – сказал Серега, когда к Саньке стало возвращаться сознание.
-Еще какой. Я девке судьбу сломал! – почти выл он, впиваясь пальцами в свои густые русые волосы. Серега не выдержал, заржал в голос.
-Ты не ей сломал, ты себе сломал! Ты хоть что-нибудь о ней знаешь? Знаешь, через что она прошла в жизни? Что было до того, как она тебя встретила? Что случилось дальше? Знаешь? Я тебе могу сказать, как старший товарищ, такие, как она, выживут, сколько бы их жизнь не била. Она относится к классу «лучшие люди». Она знает вкус боли, значит, знает цену счастью. A ты не знаешь. Другое дело, что она такого не заслужила…
-Почему она аборт не сделала? – Санька поднял на Серегу мутные глаза.
-Мать твою! Ты просто конченый! – Серега серьезно психонул. – Сопляк! Ну и тварь же ты, Клёшенко! – он замахнулся, хотел дать Саньке в ухо, но остановился. – Как же твой сраный язык повернулся про аборт? A ты в курсе, что ее уже готовили к операции. У нее там что-то по женской части, я названий не помню. Ей должны были нахрен матку вырезать! У нее никогда бы детей не было. И то, что она вдруг от тебя залетела, такое чудо, каких и вообще на свете и в жизни не бывает!
     Санька смотрел на Серегу ошалело, был похож на испуганного галчонка, что выпал из гнезда, хлопал своими коровьими ресницами и не мог выдавить из себя ни звука. Зато слышал отчетливо звуки в голове. Сначала как будто где-то огромные молоты бьют. A после, словно гильотина опускается: шшшшррххх, шшшшррххх. И тут же представилось, как его как раз голова и отлетает в сторону.
-Эй! Ты что там? – Серега потряс его за плечо.
-Что мне делать, Серег?
-Понятия не имею! Могу только одно сказать, тебя она никогда не простит. И назад не пустит. И к дитю даже прикоснуться не даст.
-Серый, a она его точно выносит? Сможет?
-Выносит. A после родов, сказала, все равно ей все вырежут.
-Что ж я за чмо?! – вскрикнул Санька, шмыгая носом, как ребенок.
-Действительно, что ж ты за чмо! – Серега заулыбался. – Знаешь, как она сынульку хочет назвать?
-Как?
-Мстислав.
-Ничего себе. Как же она одна?
-Эх ты, чудовище! Ярка-то как раз не одна. Знаешь, как она на днях сказала тут…
-Где это на днях?
-Черт бы тебя! Это ты ее бросил, a не мы. Мы-то все, и Иринка, и Светка, и Курносая с Малым, даже в гости ходим. Дружим, что ль… Да не в этом дело. Она мне на днях сказала, что это судьба такая. Фортуна на нее злится, a карма – в кармане.
-Чего?
-Туго тебе, Санек, в жизни придется. Туго…
-Хм… Карма в кармане… - задумчиво повторил Санька, выдыхая дымок…


07.08.2009