Глава 32. Освобождение Полины

  Светло-коричневый «УАЗ-39099» с опознавательными знаками «скорой помощи» припарковался у подъезда дома номер восемь по улице Крупской. Из салона «скорой» вышли женщина в белом врачебном халате поверх обычных, в общем-то, вещей – немолодая, с рубиново-красными волосами, в тонких очках на цепочке. На груди халата был обычный бейдж с фотографией и данными. На ногах – обычные туфли на небольшом каблуке, какие можно достать где угодно. Вместе с ней вышли также три дюжих молодца с очень короткими стрижками, все трое одеты в камуфляжную форму и высокие чёрные ботинки армейского образца. У одного из них была неприятная, дубоватая физиономия, а короткая (почти под ноль) стрижка как бы сплющивала череп, делая этого персонажа узколобым. На куртки «военных» были накинуты свободные светло-зелёные жилеты – такого цвета часто бывает медицинская одежда. Работники обычной «скорой» так никогда не выглядели, куда чаще они носили одежду синего или голубого цвета, и тем меньше был распространён такой камуфляж.
  Женщина в докторском халате нажала кнопку домофона. Всего через пару звонков из динамика раздался женский голос, спросивший: «Кто там?»
  - «Скорая помощь», откройте, пожалуйста, – ответила обладательница белого халата. Как только раздался сигнал, извещавший о том, что дверь подъезда открылась, все четверо нырнули в подъезд и поднялись на четвёртый этаж, где их уже ждала на лестнице средних лет пергидролевая блондинка в спортивных штанах и поношенной синей футболке “Nike Russia”. – Добрый день. Вы вызывали «скорую»?
  - Да, это там, – ответила пергидролевая блондинка. – С утра на меня с ножом накинулась без причины. Я ничего ей не сделала… Всё время что-то там поёт, ногой постоянно по полу оттопывает, как будто не видит, что люди кругом, я ей уже говорила, что так нельзя, а она… Элла Петровна говорит, она там, наверное, под наркотиками какими-то. Босая всё время опять же ходит… Так на вид тихоня, а вот сегодня… – она снова махнула рукой в сторону двери справа.
  - Как, говорите, её зовут? – спросила её женщина-врач.
  - Полина Аркадьева, – пергидролевая блондинка снова мотнула рукой в сторону двери. Докторша позвонила в дверь, и через пару секунд оттуда показалось лицо средних лет шатенки, которая была одета в обычный пёстрый халат и матерчатые тапочки в цветочек.
  - Здравствуйте, – проговорила она. – А вам кого?
  - Здравствуйте, Элла Петровна. Полина Аркадьева у вас сейчас живёт?
  - Да, она в комнате, – ответила шатенка в халате. – Вы проходите.
  Полька сидела в комнате, привычно напевая какую-то песенку без слов, когда в дверь чуть не влетели два санитара – тот, с неприятным лицом, и ещё один, – и бесцеремонно сели на диван по обе стороны от Польки, резко вытянув её руки, хотя та даже не думала оказывать санитарам хоть какое-то сопротивление. Она удивлённо посмотрела на своих мучителей, которые только усилили хватку, стоило ей лишь попытаться просто удобнее сесть. Третий санитар встал у дверей, пропустив туда докторшу, которой Элла Петровна принесла стул.
  - Ты зачем соседку-то ножом? – спросил санитар с тёмными волосами и сломанным носом.
  - Каким ножом, вы что? – Полька с крайним недоумением посмотрела на спросившего. Элла Петровна с виноватым видом глянула на Польку и принялась искать в её вещах ксивник, в котором лежали паспорт и какие-то ещё бумажки, привезённые Полькой из Новосибирска.
  - Да она наркотиков наглоталась, вот и всё, – блатным тоном произнёс узколобый. – А? «Кузю» ела, да?
  Полька ничего не ответила: жарить коноплю в квартире она не стала бы, да и где её взять-то. И потом, она уже поняла, что все эти вопросы задаются не ради ответов. Гопник – он и есть гопник, в спортивных шмотках он, бомбере и «тяжах», униформе мента или санитара психушки. Он пользуется своей силой и издевается над тем, кто неспособен ответить. Однажды такие уроды сплавили Польку какому-то гаду, и тот её так отделал в избушке своей, что она два месяца провела на капельницах, в реанимации, а потом ещё полгода восстанавливалась и училась ходить – до сих пор она чуть-чуть прихрамывала, хотя случайный взгляд бы этого не заметил. Теперь вот эти трое. Да и врач – это Полька знала ещё по Новосибу, – тоже не подарок, наверняка держит в голове какой-нибудь свой хитрый диагноз, чтобы оправдать вызов. Просто так её точно не отпустят, хоть ты сколько задоказывайся, что соседка просто нагло врёт. Никакого нападения не было, а нож в руке у Польки был, потому что она бутерброды делала утром, пока Эльфийкина мама ходила в магазин. Она только попыталась опять сесть поудобнее, но узколобый начал выжимать руку на себя ещё сильнее.
  - Не рыпайся, – процедил он, – а то в больнице привяжут к кровати. Там таких, как ты, к кровати вяжут сразу. И аминазином колют.
  - Вадик, перестань пугать, – бросил третий, стоявший в дверях. – Женщина, принесите сюда одежду и какую-нибудь обувь – до места доехать.
  - Сейчас, – ответила Элла Петровна, вышла в коридор, принесла резиновые спортивные шлёпанцы, недавно купленные Машей, достала из чемодана поношенную советскую олимпийку. Санитары впихнули Польку в олимпийку и застегнули «молнию», пока докторша задавала какие-то дежурные вопросы. – Вы только аккуратно с ней, пожалуйста, она такая ранимая…
  - Всё, всё, – успокаивала её докторша. – Вы не бойтесь, мы с ней будем обращаться осторожно. Пожалуйста, документы её дайте мне.
  Элла Петровна отдала Полькины паспорт и пенсионное удостоверение, полученное стопщицей, когда она выписалась из больницы (спасибо доброй Валентине Ильиничне, по своей милицейской линии помогла выправить документы, а то было не пойми что – считай, филькина грамота). Санитары грубо вздёрнули Польку вверх, потащив её каким-то горизонтальным строем через двери комнаты в коридор, а оттуда – на лестничную клетку. Элла Петровна закрыла дверь квартиры.
  Полька лихорадочно соображала, что это может быть. Она вспоминала, что не зря беспокоилась, когда соседка после серии скандалов вдруг пошла на мировую с Эллой Петровной. Неформалка даже сумела подслушать несколько фраз, из которых поняла, что эта Ольга Ивановна втирается в доверие к Эльфийкиной матери. Да, после «Зелёнки» что-то случилось такое, что заставило эту пьянь фашистскую пойти на подобную хитрость иезуитскую. Ведь поняла же, сволочь, поняла, на ком можно злость сорвать, чтобы по лбу не прилетело. И ведь дождалась, когда Эльф уедет к брейд-мастеру. А потом наверняка вызвала «скорую». И всю эту историю с ножом придумала. И ведь сто проц, что почву она до этого подготовила. Но теперь это было уже неважно, потому что Польку всё равно сейчас отвезут в больницу, и хорошо будет, если врачи поймут, что здесь что-то не то. А если нет – считай, Польку превратят в конченую идиотку. Известно, как такие вещи делаются в больницах – малейшее сопротивление, и ты тут же оказываешься прикрученным к кровати, тебе могут гарантировать мощное медикаментозное лечение. То есть – вплоть до аминазина или галоперидола, чуть, что не так. Что почти что гарантировало тебе серьёзно подорванное здоровье. В общем, дела были хуже некуда, и на помощь прийти было некому – Крот со Звероящером в другом районе города и не в курсе, Эльф сейчас далеко, её сто проц заслали к брейд-мастеру, чтобы не мешалась под ногами. Не исключено, что этот чувак, который сегодня приходил к Эльфийке, сделал это по чьей-то просьбе… В общем, она просто была обречена…
  - Твою мать, ждать придётся, – проворчали сзади. – Зае**ли уже со своими поручениями, вот вынеси им помойку – и всё…
  - Что там? – спросил чернявый.
  - А, нефор какой-то на родителей ругается, музыку парню погонять не дали, – ответил сзади светловолосый санитар-«интеллигент», стоявший в дверях, когда Польку на диване «растягивали». – Мусор лениво вытащить.
  - Подождёт, – бросил узколобый. – Эй, ворчун, вынесешь ты свой мусор, не переживай так. Дослушаешь свой панк-рок.
  Сзади не ответили. Санитары двинулись дальше, но тут слегка отстал светленький…
  - Пашка, время, – бросил чернявый, но сзади раздалось только сдавленное мычание – там кому-то зажали рот, чтобы не позвал на помощь. – Вадик, давай, быстрее девку в машину…
  - Пашка, ты где там? – спросил узколобый, свободной рукой нашаривая в кармане мобильный телефон: он шкурой почувствовал, что Пашка попал в какую-то беду с этим недовольным неформалом. В то же самое время он тащил Польку вперёд, а чернявый крепко удерживал её сзади, чтобы та не вырвалась, воспользовавшись суматохой.
  В момент, когда санитары уже выходили к дверям подъезда, из подвала неожиданно вышел среднего роста рыжий бородач в камуфляже и дешёвых коричневых сандалетах на носок. В руке у него был чемоданчик, с какими ходят сантехники. «Вот, ещё и этого мне не хватало», – подумал узколобый, нервно подавшись вперёд.
  Но в эту же самую секунду сантехник бросил свой чемоданчик и обрушил на санитара град мощных ударов. Узколобый завалился на лестницу, выпустив руку Польки. Второй санитар не успел даже дёрнуться, как невысокий парень в защитного цвета модной куртке и синих джинсах, шея которого была обмотана модной «арафаткой», с неожиданной для его мелкокалиберной комплекции силой охватил его голову и начал перегибать назад. Санитар выпустил руку Польки и попытался скрутить неформала, но тот встретил его чётко отработанной контратакой – чернявый просто не успевал обороняться. В какие-то доли секунды оба санитара оказались скручены, после чего их руки и ноги были связаны прочным упаковочным скотчем, а в рот им напихали туалетной бумаги, заклеив всё тем же скотчем, чтобы они не выплюнули свои импровизированные кляпы. Полька сейчас же воспользовалась ситуацией и выбежала из подъезда. На улице её тут же подхватила под руку симпатичная шатенка, в общем-то, без особых примет, одетая в неброскую зелёно-серую «ковбойку» и дешёвые асфальтовые джинсы в сочетании с чёрными кедами «Два мяча». Шатенка поволокла Польку за угол, шепнув ей на ухо:
  - Давай, живо на «табуретку», – а когда Полька кинулась в показанном ей направлении, шатенка вбежала в подъезд, засовывая в карман мобильный телефон, на котором играла в какую-то игру. Неформал в «арафатке» бегом вылетел из подъезда, держа в левой руке объёмистый мусорный мешок. Вернулся к подъезду и неожиданно с разбегу засадил ногой по дверце «скорой помощи».
  - Ты, сопляк, – из кабины высунулся рассерженный шофёр. – Тебе что, морду набить, а?
  Неформал, не говоря ни слова, вытянул шофёра из кабины за грудки, и не успел тот даже возмутиться таким поведением, как получил сильный удар в лоб, завалившись обратно в кабину микроавтобуса. Неформал нырнул вслед за своей жертвой и с быстротой паука на охоте «упаковал» его таким же способом, как и санитаров в подъезде. Кстати, их сейчас выносили к машине шатенка и сантехник. Распахнув дверь салона, сантехник запихал туда чернявого, а шатенка бросила туда же «штабелем» и узколобого, нырнула в машину и схватила за горло докторшу.
  - Спокойно, не орать, не дёргаться, – сказала она. В этот момент сантехник забросил в машину последнего санитара, а неподалёку раздался звук отъезжающего мотороллера.
  - Что вам нужно? – докторша смотрела на странную компанию с испугом.
  - Кто вызвал бригаду? – спросила шатенка. – Не врать.
  - Я не знаю, – докторша испуганно покосилась на рыжего. – Я поехала по вызову, спросите у дежурного… – рыжий резко приставил ей к шее руку. Между пальцами мелькнуло лезвие безопасной бритвы. – Вы с ума сошли, вас посадят… Хорошо, я скажу, скажу, – пробормотала она, когда рыжий глянул ей в глаза (она сразу поняла, что её дела сейчас могут стать хуже некуда). – Это… Это женщина с четвёртого этажа, с этого подъезда… Средняя дверь… Пустите…
  - Пустим, пустим, – ответил рыжий и одним ударом в живот заставил докторшу сложиться пополам. В её рту оказался «садомазохистский» кляп в виде шарика на ремешке, а на руки, жёстко заведённые назад, были нацеплены наручники. – Извините, доктор, но мы вам не доверяем.
  Шатенка открыла дверь машины, и они с «сантехником» быстро выскользнули в сторону подъезда. Рыжий приложил к замку домофона магнитный ключ, и как только дверь открылась, они с шатенкой нырнули внутрь. Шатенка вытащила из кармана телефон и отправила кому-то SMS. И в ту же секунду оба «карбонария» забежали на четвёртый этаж. В тот же момент из квартиры высунулась Мила и начала отчаянно трезвонить в дверь квартиры Ястребовых. На эти звонки из двери высунулась Ольга Ястребова, судя по всему, слегка уже отметившая удачное избавление от своей чокнутой соседки.
  - В чём дело? – спросила она весьма недовольным тоном.
  - Слышь, ты, выдра ё**ная, – начала Мила не менее недовольно, – ты уже меня зае**ла, бл***, на телефоне сутками висеть, на х**, сука. Быстро, бл***, трубку положила, на х**, пока я тебе 3, 14 зды, бл***, не прописала.
  - Ты что себе позволяешь, тварь? – Ястребова завелась. – Какой телефон? Ты что, совсем от своих наркотиков сдурела, соска? Я сейчас милицию вызову, там тебя научат жизни.
  - В рот я е**ла твою милицию, – ответила Мила тоном, который заставил бы иного зека зардеться от стыда. – Трубку положила, сука, бл***, пока я тебя не положила тут.
  - Чего? – Ястребова взорвалась. – Я тебя сейчас придушу, мразь ты отмороженная…
  Она кинулась на Милу, но та успела заскочить обратно в свою дверь. Тогда Ястребова подбежала туда и дёрнула ручку. Шатенка в клетчатой «ковбойке» воспользовалась моментом и подлетела к художнице, без лишних предисловий врезав ей по затылку. Ястребова развернулась и бросилась на новую обидчицу, но не тут-то было: шатенка уклонилась от удара в лицо, одновременно перехватив руку Ястребовой и резко повернув её на излом. Художница просто запищала от невыносимой боли, а шатенка повернула её лицом к лестнице и начала толкать вниз, энергично подгоняя коленкой под зад.
  - А, люди, помогите, меня убивают!!! – заголосила Ястребова на весь подъезд. – Мне больно!!! Помогите!!! Убивают!!! Меня убивают!!!
  Шатенка схватила художницу за волосы и с силой потянула голову назад, Ястребова попыталась высвободиться и даже сумела вцепиться зубами в кисть левой руки шатенки. Та с некоторым усилием высвободила руку, резко развернула свою жертву лицом к себе и так звезданула по переносице, что Ястребова стукнулась головой о стенку и тут же осела и начала сползать вниз, как будто ей стало плохо. Шатенка отпустила её руку и с силой ударила по животу, вздёрнув вверх – Ястребова взвыла от боли.
  - Пикнешь – убью, – резко бросила шатенка и ещё больнее вывернула Ястребовой руку, продолжая толкать её вниз по лестнице. – И попробуй ещё раз приступ симулировать.
  - Что вы себе позволяете? – Пётр Сергеевич высунулся из двери, но в момент, когда его голова оказалась за  пределами дверного проёма, рыжебородый «сантехник» со всей силы врезал по входной двери ногой. Ястребов заскулил, стискивая зубы, чтобы не закричать, а рыжий моментально распахнул дверь, и как только Ястребов попытался снять трубку телефона, чтобы вызвать милицию, на него обрушился град ударов, смявший его, как тряпичную куклу. Бородач выдернул телефонный шнур из розетки и вывернул писателю руку. Тот попытался выдернуться, но понял, что попался.
  - Что вам нужно? – забормотал он. – Деньги, технику, что? Зачем вы избиваете мою жену? Я вам этого просто так не оставлю.
  - Ключ от квартиры сюда и обувайся. С нами поедешь.
  - Что вы от меня хотите?
  - На месте узнаешь.
  Ястребов быстро обулся и взял ключи от квартиры и домофона, бросил их под ноги рыжему – думал вывернуться, убежать и позвать на помощь, но рыжий оказался ловчее: поймал ключ в полёте, а Ястребову так шандарахнул в лоб, что тот стукнулся о дверной косяк.
  - Ещё один фокус – и тебе хана, – рыжий развернул писателя лицом к входу и вытащил на лестницу, быстро закрыл за ним двери квартиры и потащил вниз. Ястребов сообразил, что сейчас ему лучше не дёргаться, пока не свернули шею. Во всяком случае, если его не убили на месте, всегда остаётся шанс. – Вперёд. И без звука.
  Ястребов шёл вниз, что-то бормоча себе под нос, вероятно, из разряда «не ведают, что творят». Как только он оказался в машине (Ольга уже была там, надёжно «упакованная» всё тем же скотчем), низкорослый неформал с «арафаткой» на шее включил зажигание и дал газ. «Скорая» покатила вперёд.
  Рыжий «сантехник» вынул изо рта докторши кляп и снял с неё наручники, положил это в свой чемоданчик, в котором помимо этих весёлых принадлежностей были самые, что ни на есть, обычные гаечные ключи и прочие сантехнические принадлежности, включая новенького «червяка» для прочистки канализационных стояков.
  - Пригодится ещё, – сказал он. – В Ипатьевском, по ходу, «телефон» забило. А нам там этих ещё кончать, – он кивнул в сторону лежащих на полу микроавтобуса санитаров и Ольги Ястребовой.
  - Как кончать? – испугался Ястребов.
  - Так, – ответил из-за руля низкорослый неформал. – По приговору кагала. Там уже пан Плешевич вас всех давно дожидается с огромной дубиной. Олю на крестовинку, ручки-ножки переломает – и крючком за ребро. Эстета в трубу шарнирную засунем, на костерочек так примерно, чтоб веселее было. Коллаборатору сначала руку оттяпаем, а потом и маковку, незачем она ему. Ну, а с остальными видно будет, что делать.
  - Это что, серьёзно? – спросила докторша, то ли не поверив, то ли на самом деле сильно испугавшись: мало ли, что с ней сделают – в трубу сунут или крючком за ребро. Или живьём в яму и гробиком придавят с такой фантазией. Кино-то повлиятельнее книг будет.
  - Уже испугалась, – усмехнулся рыжий. – Вам всем, остальным будет «пуля в лоп зихер получайт». Кроме Петюни – ему вешалка. Маузер от дяди Яши уже прибыл. Рентген будет работать по вам, он дело добре знает. По Саратовской области чемпион по пулевой стрельбе. Все упражнения на хороший зачёт отрабатывает. Винтовка, пистолет – всё на отлично бьёт. «Бегущий кабан», грудная, ростовая, оба стенда – на отлично. ПС, ТТ, ПМ, «Калашников» – всё знает не хуже солдата. Ты, Петюня, не думай, что он такой «ботаник» весь из себя – он стрелок не хуже ворошиловских. Так вот, дружок. Верно люди говорят: не буди лихо, пока оно тихо. Вот и добудились. Всё, Петя, к Плешевичу в гости поедешь.
  Ястребов молчал: ему стало по-настоящему страшно – сейчас машина доберётся до «Ипатьевского дома», и ему на шею накинут верёвку. И всё это только из-за того, что Ольга решила сквитаться с этими чёртовыми неформалами. А теперь ей будет крючок под ребро за это. А ведь он же не единожды ей говорил, что надо было сидеть тихо и никуда не высовываться. Есть же суд, есть милиция, да и много, что ещё есть, а такие вот всякие выверты до добра не доводят. Вот, доигралась.
  Машина продолжала двигаться в сторону моста «60 лет Победы». В салоне царила достаточно мрачная атмосфера, от которой кому угодно могло бы стать не по себе. Шатенка в клетчатой рубашке молчала, словно погрузилась в свои мысли какие-то, рыжий поглядывал по сторонам, умудряясь при этом не терять из виду ни единого движения тех, кто не был связан. Неформал в «арафатке» продолжал уверенным курсом вести машину, периодически поглядывая в салон.
  Пройдя мост, неформал двинулся по Орджоникидзе, в сторону торгового центра «Омский» (обычно его просто называли Торговый центр – и всё). Дальше машина поехала по Гагарина, через Комсомольский мост, вышла на Думскую. Дальше неформал выехал на 10 лет Октября, припарковался недалеко от поворота. Докторша оглянулась по сторонам.
  - Так, парни, – внезапно сказала шатенка в клетчатой рубашке, – всё, шутки в сторону. Пока я не сказала, что я закончила – ни звука. Оба поняли?
  - Я похож на идиота? – спросил неформал.
  - Давай, Хиппи, толкай речь, – мрачновато усмехнулся рыжебородый. – Всё, я молчу.
  - Ирина Васильевна, – начала шатенка, – давайте, не будем сейчас грозиться карами судебными там и небесными, будем слушать, что вам говорят. Тогда всё будет в порядке, и вас никто не тронет. Договорились?
  - Да, – ответила докторша, ещё не совсем пришедшая в себя.
  - Значит, так, Ирина Васильевна. Вы, конечно, извините нас, попали вы с вашими орлами, в общем-то, под раздачу. Мы все втроём знаем, что вы просто на вызов поехали, ситуацию не знаете. Виновата вот эта дама, которая на полу валяется, и её муженёк, уж не знаю, кто из них двоих телефон накручивал.
  - Это я позвонил, Оля не виновата, – пробормотал Ястребов.
  - Пётр Сергеевич, вы вот говорите, что вы, русские – культурная нация, – заметила Хиппи. – И вот вы сейчас культурно так меня перебиваете, так?
  - А за такие слова можно и срок получить, – ответил «почвенник».
  - Блат, – произнёс низкорослый неформал. – Придётся потом разобраться с уркаганом. Хиппушка, извини, перебил тебя без спроса, продолжай.
  - Ладно, Анжей, – произнесла в ответ Хиппи, – с блатным потом на эту тему решим. А пока с доктором. Так вот, Ирина Васильевна, у меня к вам предложение. Вы сейчас будете слушать меня внимательно, и соблюдать инструкции. И своим оболтусам этим скажите, которые в камуфляже, чтобы не выкаблучивались, а то хуже будет. А ты, Эстет, не мычи, сена не дам, не заработал… Извините. Так вот, мы с вами будем считать, что произошло недоразумение. Поля Аркадьева по закону не может быть госпитализирована, вы потом, в больнице пробейте данные по ней в Новосибирске. А вот эту мразь пергидролевую надо саму в палату – у неё организм отравленный, она алкоголичка. И по пьяному делу она шизеет просто. В прошлом году выставка была в «Либерове», она там восемь картин ножом умудрилась изрезать. Её счастье, что её тогда спасли от суда, пришлось только компенсацию авторам картин выплатить, чтобы не сердились. Да вы принюхайтесь, сами убедитесь, что она не просыхает.
  Хиппи приподняла с пола Ольгу Ястребову и сняла с её рта скотч, вынула туалетную бумагу и подставила лицом к лицу Ирины Васильевны. Та принюхалась – да, так и есть, от художницы разило каким-то дико хреновым алкоголем.
  - Доктор, – зарыдала она, – да это же Танька проклятая, ведьма, сектантка поганая. Они там все в секте, сатанисты ё**ные. Они вас расстрелять обещали! Этот мелкий – падла, он против России концерты организует, а рыжий – дружок его, Колька, он Надежду Бабкину избил в Москве. Позвоните в милицию!
  «Танька – Проклятая Ведьма – Сектантка» без лишних предисловий напихала в рот Ястребовой свежей туалетной бумаги, после чего Колька, который избил Надежду Бабкину, достал из кармана своей камуфляжной куртки скотч и запечатал художнице «болталку».
  - Простите, – Ирина Васильевна удивлённо посмотрела на Хиппи, – это что за бред?
  - Бред и есть, – ответила та. – Чуток реальности, немного фактов, остальное – водочка палёная говорит, выпитая после вызова вашей машинки. Пока ехали, Олю и разобрало.
  - А вас действительно Таней зовут? – спросила Ирина Васильевна.
  - Да, имена настоящие у нас. Про Бабкину – это, конечно, явное враньё, а даже если это и было, то Бабкина сама виновата. А Ястребова вам и не такое расскажет под настроение. Ладно, давайте, будем договариваться, как решать вашу ситуацию.
  - Развяжите санитаров.
  - В больницу приедем – развяжем, – заверила Таня. – Пока им никакого доверия, Эстета я сильно хорошо знаю, чтобы слепо доверять. Остальных подержим на всякий случай. Вы не волнуйтесь так, всё будет в норме. Только ради Матери-Богини, не делайте глупостей. Договорились?
  - Ладно, – ответила Ирина Васильевна. – Хорошо, значит, будем считать, что вышло недоразумение. Но я всё-таки думаю, что вашу эту Полю нужно обследовать.
  - Не в стационаре, – сказал Анжей. – Ей уже по горло хватило больничных палат. И она безобидная девчонка. Вы в Новосибирске проверьте, если мне не верите.
  - Анжей, я не говорю, что её обязательно надо обследовать в стационаре, – ответила докторша. – Но раз она состоит на учёте, то врач её должен посмотреть обязательно. Очень желательно, чтобы она прошла обследование в стационаре, но раз вы так уж против, то хорошо, обследуем её амбулаторно. Но в этом случае вы должны мне точно гарантировать, что она никуда не исчезнет.
  - Ирина Васильевна, – ответила Таня успокаивающим тоном, – давайте, об этом немного попозже поговорим, не в присутствии этих охламонов, я потом объясню вам, почему.
  - Хорошо, – согласилась Ирина Васильевна и усмехнулась в сторону. – Партизанский отряд.
  Анжей развязал водителя и вышел из кабины, сказав водителю, чтобы тот садился за руль. Залез в салон и предупредил:
  - Только дурака просьба не валять, я отслежу. Мало не покажется, если что.
  Шофёр только хмыкнул и дал газ. Машина двинулась в сторону улицы Куйбышева.  Примерно две автобусных остановки проехать – и машина останавливается возле ворот «дома скорби», тех, куда вы попадаете, если ваши родные или соседи сочли вас опасным для совместного проживания, чтобы не меньше месяца провести в замкнутом пространстве палат и помещений, когда из окна от силы видны соседние многоэтажки, части корпуса самого стационара или немного двора, в который вас от силы пустят погулять, если врач разрешил, или вам нужно в поликлинику пойти зачем-то. Ворота раскрылись, и машина въехала во двор, добралась до гаража, заехала внутрь.
  Анжей, Ник и Таня вышли из салона, вытащив следом всех санитаров, которые провели всю дорогу в связанном виде на полу микроавтобуса. Ник снова достал бритвенное лезвие, разрезал скотч и вынул из ртов своих «подопечных» уже не нужную туалетную бумагу.
  - Ирина Васильевна, – Таня позвала врача, – мы сдержали своё слово, давайте, будем взаимно вежливы. Ястребову мы сейчас освободим.
  В подтверждение этих слов художницу вынули из салона и развязали. Пётр Сергеевич вышел следом, пугливо озираясь.
  - Значит, так, Эстет, – произнёс Ник, – ещё раз я узнаю, что ты задаёшь больным свои вопросы издевательские и кого-то называешь сектантами, я тебя пришибу во пса место. Понял меня, Вадик?
  - Я тебе не Вадик, а Вадим Сергеевич, – бросил Эстет, но тут же получил от Тани такой удар в живот, что чуть не упал.
  - Блат, – произнесла она. – Ещё блатанёшь – убью. Понял меня?
  - Ещё бы не понял, – сквозь зубы процедил Эстет, опасливо глянув по сторонам. – Ирина Васильевна, что вы с ними миндальничаете?
  - Вадик, – ответила Ирина Васильевна, – ты, между прочим, тоже хорош. Тебя вызвали не для того, чтобы ты всем вопросы задавал, для этого врач есть. Тебя вызывали больную удерживать.
  - А ему хоть заговорись, – мрачно ответил Ник. – В апреле прошлого года как себя на Левобережье вёл – в рыло за такое надо давать. Мало ли, бородка, плакаты, ещё что. Тебя не трогали, и нечего сочинять, что там маму за горло, папу за шею, окна там, двери, балконы. Врач всё выяснит. Так что разговорчики в строю.
  - Вадик, Паша, – Ирина Васильевна взяла командование санитарами на себя, – берите больную, ведём в приёмную. Ольга Ивановна, пошли, голубушка, пошли. Полю мы сами вызовем на приём, посмотрим. Пошли, мы сейчас всё-всё уладим.
  Ястребова пошла вперёд, глядя на всех осоловевшими глазами – её окончательно развезло. Вадик «Эстет» и Паша (светловолосый «интеллигент») прочно вцепились в руки Ястребовой, потащили её из гаража в сторону приёмной. Коллаборатор шёл впереди, Ирина Васильевна – сзади, за ней ковылял Пётр Ястребов, продолжающий цитировать то ли Христа, то ли Святого Стефана.
  Анжей, Таня и Ник тоже пошли в приёмную, при этом Ник продолжал держать в руке свой «санремонтный» чемоданчик с причиндалами.
  - Домой отнесу, – сказал он. – Там нужнее будет.
  - А кандалы-то зачем? – спросил Коллаборатор.
  - А это для тех, кто у меня в саду яблоки тырит. Хочешь получить – плати моей жене на рынке, она продаст.
  - Яблоки-то хоть не кислые? – спросил Паша.
  - Кислые тоже есть, на мармелад домашний покупают, кто делает, – ответил Ник. – Танька знает.
  - Она что, мармелад сама дома делает? – спросила Ирина Васильевна.
  - Да, – ответила Таня. – Я магазинский не покупаю, хрен его знает, что они туда пихают.
  Ирина Васильевна ничего не сказала, остальные тоже. Что же до Ольги Ястребовой, то она внезапно закатила глаза вверх и заголосила, не обращая внимания ни на кого из здесь собравшихся:
                Расцвела под окошком
                Белоснежная вишня,
                Из-за тучки далёкой
                Показалась луна,
                Все подружки по парам
                Разбрелись по амбарам,
                Только я в этот вечер
                Засиделась одна…
  От этого пения в коридоре повеяло смертной тоской просто. Ирина Васильевна и Эстет с Пашей всё же ввели полуготовую художницу в кабинет, после чего санитары вышли и ушли по своим делам. Анжей успел заметить в кабинете высокого, немного худощавого человека в белом халате. У него были седые волосы до плеч и пышные усы. Он мельком глянул на Анжея и сказал:
  - Анжей Войцехович, вы никуда не торопитесь?
  - Полчаса времени есть, для вас оставлю, – ответил Анжей.
  - Хорошо, сейчас я занесу Ольгу Ивановну в базу данных, и мы с вами, немного погодя, поговорим, согласны? Я много времени не отниму.
  - Договорились, – ответил поляк. – Надеюсь, товарищи, всё образуется.
  - Буду просить об этом Богиню и Бога, – ответила Таня.
  Врач позвал Анжея в кабинет. Тот зашёл внутрь, стараясь держаться подальше от Ястребова. Ястребов вышел за дверь с брезгливым выражением лица.
  - Добрый день, Анжей Войцехович, – врач даже слегка приподнялся с места.
  - Добрый, Сергей Александрович. Предупреждая ваши вопросы о здоровье, сразу скажу, что не жалуюсь. Остальное не по вашей части и на всю жизнь.
  - Погода? – спросил Сергей Александрович.
  - Было дело. Но вы-то вряд ли об этом. Скорее всего, по поводу пана Плешевича, шарнирной трубы и стрелка из Саратовской области по кличке Рентген. Это вам Ольга Ивановна напела в кабинете?
  - Да, она об этом говорила.
  - Вы к ней принюхивались?
  - Это совершенно незачем. Я и так вижу, что она пьяная. Я хотел поговорить о Поле Аркадьевой, вот что мне на самом деле хотелось бы знать.
  - А что такое?
  - Поля эта, как говорит Ольга Ивановна, странная какая-то. Что-то всё время напевает, ногой какой-то ритм отстукивает, босая всё время ходит.
  - Вы уверены, что всё время? Я лично её не раз видел и в тапочках пластиковых. А поёт что-то – человек она вполне музыкальный. Да и насчёт «босиком» не настолько уж всё и просто – Ястребова мыслит рамками антикультистов, а это в массе своей те ещё параноики, они, считай, где угодно могут найти проявление сектантства. Вы не подумайте, что мы её специально избили – она сама по себе очень агрессивная. На Вставского напала, хотя он её пальцем не трогал – и трогать не собирался.
  - А кто этот Вставский? – спросил Сергей Александрович.
  - Роман Вставский, кличка в рок-кругах – Волк. Раньше был оторванный «квинсер», такое собрание мифов о панках. Сейчас уверовал, протестантом стал. Вот она на него и напала. Извините, я ушёл в сторону. Вы про Полину Аркадьеву тут говорили. Так вот, то, что она ходит босиком, это всё не проблема на самом деле – это стиль жизни, барефутинг называется. Русские его часто называют просто – босохождение. Идея вся в том, что без обуви можно обходиться спокойно, что даже зимой можно преспокойно выйти на снег надолго и не простудиться.
  - Что-то вроде неформалов? – спросил Сергей Александрович.
  - Да, очень много людей в движение входит. Америка, Австралия, Германия, Италия, в России тоже есть много тех, кто такой образ жизни для себя принял. Наши девчонки некоторые в лёгкую могут по улице босиком пройтись, кто и по снегу – кто умеет. Стекло, огонь – тоже не проблема, я сам этому учился, и это несложно. А грязь можно смыть.
  - Понятно. А почему, по-вашему, эти, как вы говорите, антикультисты ненавидят вот это движение?
  - Считают сектой. Или считают, что это распространители порнографии.
  - Это вы о футфетише?
  - Да, в этом обвиняют, – ответил Анжей. – Что модельные сайты проповедуют порнографию, ну, а что остальные – это просто ловушка. То есть девчонок заманивают на такие съёмки, чтобы они попозировали босиком, например, на улице. И потом из этого составляют альбомы на продажу. Я скажу от себя. Видел эти альбомы. Там эротики-то этой кот наплакал.  А порнографии там нет ни грамма. А что диски продают – так моделям-то они платят, это же трата времени, человеку нужно объяснять то, это, ещё вон то, пока он не научится сам всему, как стоять, как сидеть, как лицом в кадре работать, всякое такое. Это работа.
  - Понял вас, – проговорил Сергей Александрович. – Вы можете идти. Только… Вы поговорите с Полиной, чтобы она к нам пришла, не в стационар, конечно. Амбулаторно. У неё же наверняка нет документов на получение пенсии?
  - Есть такое. Ей будут оформлять документы друзья. Я им сегодня же позвоню.
  - А где она?
  - В Октябрьском округе, за «Современником». Точный адрес пока давать не буду, Пётр Сергеевич пока ещё уехать не изволили.
  - Ладно, вот, здесь напишите, – невозмутимо сказал Сергей Александрович. Анжей взял пододвинутую бумажку и ручку, написал координаты Польки и вернул всё обратно. – Вы не волнуйтесь, Анжей Войцехович, Полину никто не заберёт в больницу просто так, а её координаты я скажу только доктору, который будет с ней работать, это всё в амбулатории будет. Никто посторонний об этом не узнает, уверяю вас. Вы свободны. Всего хорошего.
  Анжей вышел из кабинета, вместе с Ником и Таней они пошли из приёмной наружу, опять столкнулись с Эстетом, который покуривал на улице. Санитар сделал вид, что не заметил их, они ответили ему практически тем же.
  На улице они быстро вышли к дороге, Таня мазнула взглядом по зданию больницы и окрестностям, проводила глазами уныло плетущегося к остановке Ястребова, после чего вся троица проскочила дорогу, пройдя по Звездова, в сторону «Сити-Центра», где уже стояли на парковке три мотороллера. Рядом с мотороллерами никого не было, но Анжей как-то странно усмехнулся.
  - Все на наблюдательной вышке, – произнёс он. – В бутик.
  Компания двинулась вслед за ним, идя по просторам «Сити-Центра» с лёгкостью, как будто всегда тут жили.
  Бутик был найден достаточно скоро, а одна из продавщиц кивнула пришедшим на подсобку, куда те нырнули, после чего вышли, одетые в куда более элегантную одежду, чем всё это время.
  На парковке их уже ждали – две безупречно одетые женщины и мужчина в бледно-сером костюме и чёрных глянцевых ботинках с белым верхом. Все уселись на мотороллеры, выехавшие на Куйбышева, чтобы быстро рассредоточиться примерно до проспекта Маркса, на небольшой дистанции промчаться до «Жемчужины», выехать на Ленинградский мост и снова разъехаться в районе Таксопарка, завернув там за «Торговый город» и какими-то партизанскими тропами добравшись до улицы Конева, где они соединились уже на парковке, невдалеке от ещё неплохо сохранившейся тёмно-вишнёвой «Явы», рядом с которой стояла компактная «Тойота» бледно-голубого цвета.
  Около подъезда компанию уже ждали две моложавые женщины – блондинка в голубой джинсе и брюнетка испанского типа в синих джинсах и красной тенниске, – ну, а рядом с ними стояла молодая, скромно выглядящая блондинка в пёстром сарафанчике, похожая на ту женщину, которая была в голубой джинсе.
  - Добрый день, Елена Гордеевна, – произнёс Анжей. – Вы мне SMS отправляли, что ждёте нас, так?
  - Да, Анжей, – ответила Елена Гордеевна, та «испанистая» брюнетка в красной тенниске. Анжей усмехнулся. – Разговор серьёзный будет. Тоня, открывай подъезд.