Баррикады

Пожилая, высокая, худая и сутулая, в старом убитом тёмно коричневом пальто, с повязанной на голове косынке застиранной непонятного цвета, в стоптанных башмаках «прощай молодость» на посеревшие от времени чёрные, все в дырках, шерстяные чулки крупной вязки. Лицо с зеленоватым отливом, всё в мелкую морщинку, слабые трясущиеся руки. Нерешительная, медленная, как бы в себе, задумчивая, в голове что-то крутящая.
Голос тихий, дребезжащий, с большими паузами, вздохами.
- А сколько стоит эта рыба? Сто двадцать? Дорого… а вот эта? Девяносто пять… дорого. А вот эта? Семьдесят. А на сколько же потянет одна рыбёшка? Рублей на тридцать? Ну взвесьте. А вкусная она? А можно понюхать?
Напротив, с другой стороны прилавка молодая, в теле, розовощекая, ниже среднего роста, простетского вида продавщица. По мере общения с покупателем улыбка с лица её сползает, в речи и движениях появляется нервозность.
- Спасибо, хорошо пахнет. А помельче у вас нет? Поищите, пожалуйста.
За бабушкой начинает выстраиваться очередь. Время застыло. Люди в очереди начинают косо смотреть на бабушку. Некоторые начинают тихо возмущаться, всем хочется поскорей.
- Ага, ну давайте эту! Можно её поближе посмотреть. Ну взвешивайте. Сколько, сколько?
Тридцать рублей, пятьдесят копеек.
Лезет в карман, долго там роется, достаёт кошелёк, медленно его раскрывает, вынимает две десятки, высыпает на трясущуюся ладонь металлическую мелочь: десунчики, рубли, полтийники. Долго и медленно пересчитывает, задумчиво шевеля старыми потрескавшимися губами. Что-то прикидывает в голове, качает ей, вздыхает, опять вздыхает.
- А можно ещё понюхать? Спасибо. Как-то странно она пахнет, наверно не свежая. А когда её привезли?
Продавщица начинает закипать, гневно постреливая глазами на старушку.
- Ну сколько можно, очередь ждёт!
- Ну, тогда не буду покупать…
Старушка отходит от прилавка в угол магазина, вздыхает, медленно пересчитывает деньги, кладёт их опять в бездонный карман старого пальто. Со скорбным выражением лица, с пустой авоськой медленно идёт вон. Скользкие ступеньки, мокрые перила. Поёживаясь от промозглого косого дождя-моросильника, она медленно, выверяя каждый шаг, спускается по ступенькам. На улице темнеет. Она медленно идёт за угол дома, останавливаясь, вздыхая, о чём-то задумываясь, что-то шепча себе под нос.
Шоссе, переход, красный свет, на дороге лужи, по дороге летят машины, все спешат. Спешат и прохожие. Она им мешает, своей медлительностью, своей задумчивостью, своей старостью и немощностью. Своим одиночеством серым и безнадёжным.