Колхозные записки

              Июнь в Москве был жаркий, пыльный, потный. В такую жару хотелось бежать из большого раскаленного города на природу, в тенистый лес, к прохладной речке, но …   Это было невозможно!... Мало есть на земле людей, которые делают, что хотят, но самые бесправные  – это дети!  Дома их постоянно ругают и учат, как надо жить.  Так еще и школа… Ты должен то, ты должен это!
            А уж нам не повезло, так не повезло! Все нормальные люди на каникулах, а мы? Мало того, что экзамены заставили в девятом сдавать,  давным-давно никто уже в девятом классе никаких экзаменов не сдавал. А тут!  Здрасьте, пожалуйста! Нашему году -  такой подарок! За окнами лето, гулять охота, а у нас – экзамены! Вот невезуха! А после экзаменов еще целый месяц в городе торчать – практика! Стены в школе мыть, старые парты красить.  Жара, вонь, дышать нечем! Ну, уж нет! Ни за что! Бунт? Бунт!

      - Чем вы недовольны? Практика обязательна для всех! Что же, вы лучше других? Без фокусов никакк нельзя!? Постоянно у вас какие-то проблемы.  То вам - не так, это вам - не эдак! Что вы хотите? Освободить от общественно-полезного труда я вас не могу. Что вы предлагаете? У вас есть другие предложения? – директриса с усмешкой смотрела на нас, как бы говоря: «Ну что, голубчики? Нет у вас никаких предложений! Будете, как все – парты красить!»
Неужели, проучив нас девять лет, наша учительница литературы,  любимая всеми Ирина Георгиевна, надеялась, что она нас победила, убедила! Мы – были бы не мы, если бы в заначке у нас ничего не было!
- У нас есть альтернативное предложение! – сказала Нина Чернихова, самая умная девочка из нашего потока, имеющая заслуженный авторитет у ребят. Странно. Но раньше, я бы сказала – Нинка Чернихова, и сказала бы – она крутила мальчишками, как хотела, ее слово – было закон, потому что она любого заткнула бы за пояс, такой у нее был острый ум и язык. А теперь, когда прошло столько лет, я не могу назвать ее Нинкой. Мне хочется назвать ее Ниночкой, хотя в ту пору она и мне спуску не давала, не смотря на то, что я  была крупнее, сильнее и, думаю, не глупее, но все же, всеми нашими хороводила именно она.
- Да! У нас есть другое предложение! – вылезла вперед  я.
- Какое предложение? Опять вы? Желиховская, Чернихова? Когда же вы успокоитесь? Что за напасть на мою голову? Мало вам уроков труда в школьных мастерских вместе с мальчишками? Школа еще не успела в себя прийти  после вашей демонстрации по поводу физкультурной формы, а вы опять бучу затеваете? Сколько можно? Что вы там надумали? Выкладывайте, только, пожалуйста, не все сразу, пусть говорит кто-то один!  –  сказала директриса.
Я быстренько спряталась за Нинкиной спиной, хотя так говорить  просто смешно, потому что Нина была раза в два меньше меня, и ростом, и размером. Ирина Георгиевна слегка улыбнулась, увидев, как я ретировалась, отдавая первенство в разговоре своей подруге.
- Колхоз! Мы хотим поехать в колхоз! – спокойно сказала Нина.
- Какой колхоз? Вы с ума сошли? Что вы там будете делать?
- Ирина Георгиевна, вам же звонили из РОНО, просили помочь, собрать группу желающих. Вот, мы – желающие.
- Откуда вы знаете про колхоз, про звонок из РОНО?
- Разведка донесла! У нас тоже осведомители есть, не только у вас! – пробубнил кто-то из-за спин учеников.
- Но-но,  Сыров, что мы вам тут, царская охранка, что ли? Осведомители… – усмехнулась Ирина Георгиевна.
- Да, ладно! Об этом же все в школе знают! – Сыров смело выглянул из-за спин одноклассников, что ж прятаться, раз уж узнали?
- Вернемся к нашему разговору. Действительно, мне звонили и спрашивали, не можем ли мы организовать группу старшеклассников, чтобы отправить их в подмосковное хозяйство, помочь с посадкой кормовой свеклы. Только группа нужна не меньше двадцати человек и работа там не из легких. Вы себе хоть чуть-чуть представляете, что такое работать на земле. А условия жизни? Походные. Кухня на улице, готовить на печке. Кстати, а кто из вас умеет готовить, кто умеет топить печь?  Спать придется на полу в спальных мешках, все «удобства», как в любой деревне – на улице. Умываться  и душ – в реке!
- Вот здорово! – раздался откуда-то сзади восхищенный голос.
- Я умею готовить, - сказала Нина.
- А я умею печь топить,- добавила я.
- Ну, что ж! Соберете группу до завтра – буду звонить в РОНО, не соберете… -  директриса развела руки в стороны.
           И понеслась работа.  Разговаривать, уговаривать, опрашивать,  кто хочет поехать?  Звонить родителям, и опять спрашивать, объяснять, уговаривать. Но  к следующему дню список из двадцати четырех фамилий лежал на столе директора.

      До Можайска ехали на электричке. Персонального автобуса за нами не прислали. С рюкзаками за спиной, спальниками, свернутыми, как шинель, через плечо,  толкались в рейсовом, как все.  А дальше -  пешком.  Процессия растянулась далеко вдоль дороги.  Впереди идущие, устроили привал у дорожного знака с названием деревни. На черном фоне белыми буквами было написано – Облянищево.  Подходящее название для «трудового десанта».  Поверх буквы Н черной грязью жирно была выведена буква Д.
- Грамотеи фиговы! – сказал кто-то из ребят и все засмеялись. Постепенно к привалу подтянулись отставшие.
- Хорошенькое дело, куда вы нас завезли? Это что же за название такое? Стыдно кому сказать. Практику проходили в колхозе «Обл…..» - со смехом, но и где-то чуть с обидой шумели ребята.
- Вы что, с ума все сошли? Что вы городите? Прекратите сейчас же! – пыталась успокоить ребят учительница биологии, но ее мало кто слышал.
- Предлагаю открыть собрание. На повестке дня – переименование деревни. У кого какие предложения?
- Какие тут могут быть предложения? Классное название. Чем вам не нравится?
- Все! Закончили пустые разговоры! Вперед! – учительница вырвала пучок травы и попыталась стереть грязь с надписи. Да не тут-то было. Грязь  давным-давно засохла и прилипла намертво.

    Деревня была небольшая, дома в основном старые, серые от дождей и снегов, дорога в буераках и кочках и посередине – огромная лужа, заполненная черной жирной жижей. Улица была пуста и только пара старушек, копавшихся в огороде, выглянули из-за калитки, когда мы проходили мимо. Никто нас не встречал.
- Где же оркестр, где приветственные плакаты: «Привет славным труженикам полей!»? Свиньи только в этой луже и не хватает, а так – все, как положено в русской деревне, как и сто лет назад,  –  хихикнул кто-то из ребят.
- Откуда ты знаешь, как здесь было сто лет назад?
- Удивляюсь я, и как это у тебя по литературе пятерка, классиков читать надо, внимательно!
- А, правда? Куда идти-то? Где все?
- Идем в школу, там и жить будем, там нас и ждут, - сказала учительница.
- Ну, вот, опять в школу. Только от нее оторвались,  и опять. А где здесь школа?
- Не знаю, но думаю, увидим, должна же она чем-то отличаться от всех домов?
Вдруг, в конце улицы появилась маленькая фигурка мужчины. Он был одет в странную черную форму, на голове фуражка.  Оказалось, что это директор местной школы и единственный учитель, а мы-то, увидев его в форме, решили, что это железнодорожник.
         Вопреки ожиданиям, школа ничем не отличалась от обыкновенных бревенчатых деревенских домов.
Темная, мрачная снаружи, внутри она оказалась достаточно просторной и светлой. Две большие комнаты – классы,  и одна небольшая, в которой жил учитель с семьей: женой и двумя маленькими дочерьми.
Кухня: печка и деревянные столы с лавочками, и все удобства - на улице, как и было,  обещано.
Мы стали располагаться, ребята в одной комнате, девчонки в другой.
         Первый обед. На стол вывалили все, что у нас с собой было,  и с удовольствием все это срубали. К концу обеда к школе подъехал колхозный «Газик» и из него вышел председатель.
- Ну, что, расположились? Как вам тут, у нас? Рады, очень рады, что вы приехали.  Нам сейчас  помощь очень нужна. Значит так! Распорядок у нас такой: на работу в 6.00 и до 11.00, потом перерыв до 15.00 и работаем до 18.00. Транспорт за вами пришлю. Продуктами обеспечим, а уж готовить – сами. Мне сказали, что и повариха у вас есть, - он вопросительно обвел ребят взглядом.
- Я – повариха! – с улыбкой встала Нина.
Председатель посмотрел вниз с высоты своего роста и закряхтел:
- Да! Ну, ладно, может,  что и придумаем.
- Ничего не надо придумывать, я справлюсь, не сомневайтесь.
- Ну, что ж. Тогда выделите нам пару ребят, и в магазин за продуктами.
   Через  час машина вернулась, загруженная продуктами: крупой, макаронами, хлебом, сахаром, солью и… курами.
- Председатель сказал, что мы можем получить еще куриные яйца.
- А где же они, почему не получили? Без  яиц ничего же не приготовить: ни блины, ни котлеты, ни просто яичницу с салом – сказала я. 
- Председатель говорит, берите, сколько хотите.  Особо резвые несушки с фермы сбегают и  в траве несутся, а собирать нельзя, штраф. А нам почему-то можно.
- Так идите и соберите, что ж  вы ждете? Возьмите еще кого-нибудь и идите.
         Куры были свежайшие, только что с фермы, но не ощипанные. Это была первая трудность, с которой столкнулась Нина.  Дома, в Москве куры в магазине всегда продавались уже ощипанные, потрошеные, белые и гладкие. А здесь все нужно было сделать самой: отрубить голову, лапы, ощипать перья, распороть брюхо и вытащить все, что было «лишнего» внутри. Нина с тоской посмотрела на кур и обернулась ко мне:
- Умеешь потрошить?
- Видела, как мама делает, но сама – никогда!
- Ну, все одно, когда-то начинать надо.  Вперед! Считай, что ты сегодня дежурная по кухне. Полдня уже прошло, так что,  тебе повезло. Ужин приготовим, а завтра уже кто-то другой дежурить будет.
- А может, я лучше завтра? - неуверенно попыталась протестовать я.
- Давай, давай. Печь сначала растопи, обещала.
- Да это мы сейчас за пять минут, а вот с курами …
- Делать нечего, придется самим.
- Давай у кого-нибудь спросим, как их ощипывать, у них же перья даже не выдергиваются – я попыталась выдрать сразу клок, но жирные перья проскользнули у меня между пальцами.
- Ты что, признаться, что я ничего не умею, никогда!
- Ну,  почему ничего? Я как раз ничего стыдного не вижу, что мы, городские, не умеем птицу щипать. А потом, совсем необязательно у наших спрашивать, вон какой-то пацан идет, давай его спросим.
И не успела Нина запротестовать, как я уже махнула рукой мимо проходившему мальчишке.
- Эй, пацан, поди сюда.
- Чего надо?
- Кур потрошить умеешь, или хотя бы, как их ощипать?
- А чего их щипать? В печку сунул -  перья и сгорят, помыл и сварил.
Мы вопросительно посмотрели друг на друга: он, что, издевается. Как в печь? Что же от кур после этого останется?
-  А внутренности, а голову?
-  Отрубить топором,  делов-то?
- Ладно, ладно, спасибо, мы уж как-нибудь сами. Иди,  иди, - Нина подтолкнула парня с кухни вон.  На выходе он столкнулся с нашими ребятами, которые ходили на ферму за яйцами. Но в руках у них ничего не было.
- Яйца-то где? – хором спросили мы.
С ответом никто не спешил, мы увидели только недоуменные взгляды.
- Ну что там еще?
- Нин, ты понимаешь, трава, в которой эти курищи – дурищи несутся, эта трава – крапива. И эта крапива ни много ни мало -  в рост  человека. Поэтому эти яйца никто и не собирает. Туда же без скафандра космонавта не войдешь.
- Так. Ясно, Скафандр мы, конечно, вряд ли найдем, но что-нибудь придумать все равно нужно.
- А кто теперь туда пойдет? Добровольцы вряд ли найдутся!
- Не найдутся – заставим! – уверенно сказала я.
- Ну, ты, это, свои комиссарские замашки оставь, здесь тебе не школа.
- Какая разница? Школа - не школа, я – секретарь комсомольской организации школы и никто меня еще не переизбирал.
-  Ну, это мы тебе здесь быстренько организуем, раскомандовалась. – насмешливо сказал Сыров. - Здесь у нас своя комсомольская ячейка, не школьная, а колхозная. Мы можем себе здесь  быстренько нового секретаря выбрать.
- Ты себя, что ли имеешь в виду? Кишка – тонка! Только из -  под тишка и можешь критику выдавать, а как до дела, так ты – в кусты. Вот, может, вместо кустов – в крапиву спрячешься, нет желания? – я начинала злиться и уже готова была кинуться на Сережку с кулаками.
- Ну, ладно, хватит спорить! Дело надо делать, а не языками чесать! Несите, у кого, что есть подходящего, разберемся.
     Ребята кинулись искать все, что можно было бы использовать в операции по добыче дармового пропитания. Кто-то притащил даже ласты с маской.
- А это зачем? – спросила Нина.
- Не знаю,  – ответила я, и, не сговариваясь, мы засмеялись.
- Ой, не могу! Представляю, как этот «Человек-Амфибия» в ластах по крапиве ходить будет.
- Да, не ходить! Он их себе на руки оденет, крапиву ластами раздвигать.
- Ой, мамочка! Сейчас лопну! А яйца, он, ластами,  как собирать будет?
- Да! Тяжелый случай.
Отложили ласты и маску в сторону, оставили резиновые сапоги, фуфайку и рабочие варежки.
- Вот это подойдет. Ну, что? Кто пойдет?
- А, давайте Стасу поручим. У него еще никакого поручения нет. Вон сидит под деревом, бездельничает, – все повернулись в сторону чуть полноватого Стаса, который на первый взгляд казался добродушным и покладистым.
- А если откажется?
- Откажется, жрать не дадим! – с усмешкой сказал Сыров и указал на висящий над кухней плакат: «Кто не работает, тот не ест!», - Между прочим, он сам же этот плакат и писал, ему и флаг в руки!
- Стас, иди сюда. Дело есть.
К всеобщему удивлению Стас не стал спорить,  и согласился пойти на риск без лишних разговоров и колебаний на благо общества.
- Примерь, - все с удовлетворением рассматривали мальчишку, будто на нем был одет хороший костюм, а не грязная фуфайка и варежки.
- А голова, лицо, глаза? По лицу крапивой? Она же выше него на голову. Может все же маску надеть?
- Сейчас, подождите, - Нина побежала на кухню и вернулась оттуда с большим коричневым пакетом, похожим на те, в которых продавали расфасованную картошку по три килограмма.
- Стой спокойно, не рыпайся, - она надела пакет Стасу на голову. Все  заржали.
- Да, погодите вы, - Нина обвела карандашом те места, где у Стаса должны были быть глаза, быстро сняла пакет, вырезала дырки и надела на него снова.
- Теперь, конечно, лучше, - все опять засмеялись, - А рот?
- Зачем ему рот? Он что, с курами там разговаривать будет?
- С какими курами, они разбегутся от одного его вида! На пугало очень похож. Прямо счас – в огород!
- Хватит ржать! – раздался глухой голос из пакета, - Уже можно это снять?
- Зачем? Так и иди! – опять хохот.
- Вы что, с ума сошли? Пол деревни сбежится, решат, что мы совсем свихнулись. Они и так нас за ненормальных считают! А тут еще такое! Раздевайся.
    Предосторожности нас не спасли. За операцией по добыче пропитания собралось наблюдать человек десять местных ребят. Без насмешек и шуток, конечно, не обошлось. Все шумели, смеялись, давали дельные советы, но Стас стойко выдержал это испытание. Под всеобщий одобрительный гул голосов деревенских, гордо пронес через всю деревню целую корзину беленьких свежих куриных яиц.
     И каждый день, в течение всего месяца, что мы были в колхозе, он надевал на себя этот экзотический костюм и безропотно отправлялся на добычу куриных яиц, как на работу, стойко выдерживая и жару, и неудобство, и улыбки окружающих, за что снискал уважение не только местных, но и наших ребят, которые позже посчитали его поступок геройским!