Точки зрения... часть 4

Вернувшись домой, застал кота на кухне. Еще из прихожей услышал, как он хозяйничает в холодильнике. Когда я вошел, он уже сидел на антресолях и оттуда, сверху, помахал мне надкушенным огурцом в знак приветствия.
— А что, нельзя, как все нормальные за столом поесть? — осведомился я.
— Кстати говоря, нормальные, как вы выразились, вообще на полу из миски едят и с хозяевами своими только жестами общаются. А вас смущают мои маленькие слабости?
Я открыл холодильник, осмотрел его содержимое.
— Колбасу верни, все равно не ешь, — резюмировал я, закрывая холодильник.
— Да пожалуйста, держите ваше ГМО. Эти ваши эксперименты с мясом до хорошего не доведут. Чую на мужскую силу они влияют.
Я задрал голову и озадаченно уставился на кота.
— Тебе-то откуда знать, ты же никогда ими не питался?
— Ну, — кот отвел глаза, — я же наблюдаю за вами и вашими реакциями, и, мне кажется, не стоит вам, Егор Алексеевич, ею злоупотреблять.
— Ах ты! — возмущению моему не было предела, — а ну, слезай, наблюдатель плюшевый!
— А если я слезу, мне будет трудно за вами наблюдать, — парировал кот.
— Тебе будет трудно вообще видеть, если я сейчас сам поднимусь к тебе.
— Не стоит так горячиться, вы, без сомнения, превосходите меня в физической силе, и потому предлагаю вернуть диалог в мирное русло. Компромисс: я верну колбасу, но посижу здесь еще полчасика… один без вас, а вы, в свою очередь, обещайте, больше не есть эту гадость.
— Я тебе сейчас пообещаю… — уже поставил табурет, чтобы забраться наверх.
— Убедили, держите вашу колбасу и делайте с ней все, что хотите. Но уверяю, антресоли не выдержат наш общий вес, и сила тяготения поглотит нас у самого пола. Одумайтесь! — Кот уже искал пути к отступлению. На стол упала палка колбасы. Я положил ее обратно в холодильник. Сел за стол, закурил сигарету. Кот вновь устроился поудобнее на своем наблюдательном пункте, хрустнул огурцом и причмокивая, добавил: — Вот за что я вас уважаю, Егор Алексеевич, так это за то, что вы всегда готовы прислушаться к голосу разума, даже в ущерб собственному мнению.
— Почему ты решил, что у меня есть какие-то изменения? — я постарался поделикатнее сформулировать вопрос.
— Ну, сами посудите, хозяин, как вы раньше жили и как сейчас живете. Хотя согласен, роль наблюдателя в этом вопросе важна, со стороны, как говорится, виднее, — Кот доел огурец и спрыгнул на подоконник.
— Вот и выполняй свою важную роль до конца, рассказывай, — я нервничал, но внешне старался сохранять спокойствие.
— Месяц назад, например, от вас каждый вечер пахло новой самкой; не скажу, что разделяю ваш вкус, но, по крайней мере, это свидетельствовало о живом и неподдельном интересе к противоположному полу. А сейчас? От вас уже целую неделю пахнет только одной. И после этого вы будете утверждать, что у вас нет проблем с либидо?
— Ах вот, ты о чем! — у меня отлегло от сердца. Дышать сразу стало легче.
— Факты — вещь упрямая, Егор Алексеевич. — Кот на всякий случай снова напружинился в сторону антресолей. — Что же еще это может значить?
— Просто понимаешь, людям свойственно влюбляться. И когда они влюблены, им никто не нужен, кроме того, в кого они влюблены, — я вспомнил свою зазнобу и на лице тут же расплылась счастливая глупая улыбка. Кот недоверчиво рассматривал меня.
— Не смешите, хозяин, можно испытывать какие угодно чувства и называть их тоже как угодно. Но так, чтобы целую неделю и одна…
— Этим люди и отличаются от кошек. Люди умеют хранить верность! — с пафосом произнес я.
— Какая глупость, так вы никогда не решите демографическую проблему вымирающей нации, мало вам колбасы с сомнительным происхождением, так вы еще и любовь придумали! — Кот фыркнул.
— Любовь — это сильное чувство и когда оно приходит, то ему трудно противостоять. — В памяти всплыли ее мягкие светлые волосы и голубые глаза.
— А как внешне отличить любовь от импотенции? — кот проявил неподдельный интерес, словно пытался выяснить о вкусе неизвестного, но желанного фрукта.
— Хм, скорее, их невозможно перепутать. Любовь — это чувство. А импотенция — болезнь. Кот непонимающе смотрел на меня, явно ожидая более развернутого ответа. Когда влюблен, — продолжил я, — ты не замечаешь остальных девушек, кроме одной, потому что, она… — это весь мир, который тебе нужен; все, что ты искал всю жизнь, все в ней одной. Понял?
— Понял. Любовь — это импотенция, плюс слепота и помешательство! — На этот раз кот не издевался, он действительно искренне пытался понять. Сочувствие было написано на его полосатой морде. — Все действительно серьезней, чем просто половое бессилие. А вы еще говорили, что это не болезнь.
— Ну как ты не поймешь, любовь — это восхищение тем, кого любишь! — Задача объяснить оказалась куда сложнее, чем я предполагал, или просто Кот мне такой непонятливый попался.
— А чем отличается от остальных та, которую любишь?
— Ну, в общем-то, ничем, просто почему-то для тебя она становится особенной, единственной, — растерянно ответил я.
— Егор Алексеевич, может, это вас все-таки с колбасы так накрыло? Я, кстати, знаю чудесного доктора по соседству, головную боль клизмой лечит за полчаса. — Кот пересел за стол и внимательно посмотрел мне в глаза, — могу проводить.
— Нет, не с колбасы и провожать меня никуда не нужно… — уже начиная раздражаться, ответил я.
— А это не заразно? — Кот инстинктивно отодвинулся, — в смысле, я хотел спросить, это лечится?
Я вздохнул, осознав свою неспособность объяснить то, что и самому представлялось вечной загадкой, тем более, если мыслить рационально, по-кошачьи. Я затушил сигарету, налил из графина воды в стакан.
— Не забивай себе голову, к тебе это не прилипнет.
— Это еще почему?! — оскорбился Кот.
— Вам, кошкам, лишь бы… В общем, не в этом ваше предназначение, — я выпил воду и вышел из кухни.
— Подумаешь… — озадаченно хмыкнул Кот, — а к доктору я все-таки наведаюсь, кошечка у него мила и приветлива, вот пойду и влюблюсь… раза три.