Дедовщина в СССР

Казалось бы избитая тема. Тем более, что затрагивать СССР, когда и страны  такой уже нет. Но я служил именно в то время, поэтому и говорить буду про то время. Нет, я не собираюсь плакаться, тем более, что относительно других солдат находился в несколько привилегированном положении. Я был инструктором и, в добавок, кстати, весьма весомый, комсоргом роты. Да и пришёл я в часть из учебки после девяти месяцев службы. Девять месяцев уже совсем не мало. Да и комсоргом роты меня поставили уже на другой день по прибытии. Честно скажу, много ужасного пришлось наслушаться о жизни в частях. Такие разговоры оказались весьма кстати. Не потому, что подготовили психологически к встрече с грубой реальностью, но потому, что дали некоторое представление о ней.
До армии мне пришлось поработать на стройке, в комплексной бригаде, где были в основном бывшие уголовники. Бригадир, например, отсидел более десяти лет. И вот как то во время обеда наш бригадир вскользь упомянул о заградительных отрядах НКВД, действовавших во время войны. Не скажу, что я был идеалист романтик. Мне в детстве бабушка рассказывала о временах революции такие вещи, которые в те годы нигде не упоминались. Имел представление я и о жестокостях, творимых в наших лагерях. Это я уже смог услышать в раннем детстве в беседах, возвращавшихся из мест заключения зеков, с моим отцом. Жили мы в подвальном помещении в одной комнате. В морозы мне разрешалось оставаться дома, а мужчины говорили шёпотом. Но, кое-что долетало и до моих детских ушей. Страшные вещи узнал. И всё же, когда услышал впервые про заградительные отряды, то, отнёсся к этой информации весьма критически. Просто очень неожиданной была эта информация. Никогда я раньше не слышал о таких отрядах. Это ведь была совершенно закрытая в СССР тема. Но, попав в стройбат, я, в первый же день, вспомнил слова нашего бывалого бригадира и теперь уже нисколько не сомневался в существование заградительных отрядов. Меня поразила побудка, которая производилась до положенного распорядком подъёма. «Черпаки», то есть те, кто уже прослужил более полугода, гоняли по «взлётке», попросту говоря промежутку между двухъярусными койками, «солобонов», то есть тех, кто не прослужил ещё и полугода. Гоняли пинками, ремнями, заставляя тех мыть полы. «Солобоны» совершенно не сопротивлялись, относясь к утреннему мытью казармы как к нечто само собой разумеющемуся. Некоторые могут сказать, что стройбат не армия. Да, не армия, нас там даже обращению с противогазами не обучали. Но в армии были не менее жесткие порядки. Вспомним хотя бы известного маньяка Чикатило. Ведь он служил в войсках КГБ, где его и сделали педиком. Но, не отвлекаясь, продолжу о том, чему сам был свидетелем. Остановились мы на побудке, утренней уборки казармы. И вот, когда я глядел на согнувшихся в три погибели «солобонов» с тряпками в руках, которых сзади старательно подгоняли «черпаки», я и вспомнил разговор про заградительные отряды. Конечно, не сразу я начал систематизировать происходящее. Может быть, и мыслей то никаких особых поначалу не было, одно любопытство от увиденного. Неприятное, надо сказать, зрелище. Одни скоты гонят по казарме других, которые мечтают через несколько месяцев очутиться на месте погонял. Может быть, некоторых покоробило слово скоты? А как иначе можно назвать людей, которые рабски выполняют чёрную работу, а другие играют роль усердных надсмотрщиков, боясь, как бы «старички» или не дай бог «дедушки» не обвинили их в мягкосердии . Да и потом, по роду своих обязанностей я невольно стал циником. Ведь мне приходилось постоянно выпускать боевые листки, ротную стенную газету, проводить комсомольские собрания, выступать на различных конференциях как комсомольскому работнику. Бороться с явлением я, разумеется, не мог, а вот презирать эту систему в душе было вполне доступно. С одной стороны болтовня о товариществе и солдатском братстве, а с другой стороны слышать ежедневные окрики типа «ей, ашна, давай побыстрее; ей, ашна, а ну быстро надраил сапоги заслуженному дедушке; эй, Иванов, Петров, Сидоров, принесёшь мне чаю с бутербродом сюда в постель, да чтобы масла побольше». По сути дела вся жизнь строилась, как я понимаю, по уголовному принципу. Только вместо блатарей всем заправляли старослужащие. Вернее не старослужащие, а офицеры через старослужащих. Интересная, кстати, картина. В увольнение ходили именно наиболее рьяные погонялы, те, кто усердно «держал дисциплину». Именно так это называлось. Я служил в Московском военном округе, вероятно поэтому, у нас не было криминала, то есть не избивали до потери сознания, не было половых извращений, то есть не было педиков. Тем, кто служил в очень дальних гарнизонах, повезло гораздо меньше. В принципе у нас вообще не было избиений как таковых. Били более для острастки, стараясь, чтобы оплеухи были звонкими, психологически устрашающими. Лишь однажды рядовому Бабаеву сломали  бедро сапогом во время утреннего мытья полов. Он потом, недели две ходил загибаясь, пока его не отправили в госпиталь, где и обнаружили перелом. Почему не отправили раньше? Да какой же командир из-за синяка будет отправлять рядового в госпиталь. К тому же все думали, что Бабай попросту симулирует, чтобы не мыть полы, отчего парню попадало ещё больше. Но это, повторяю, был единичный случай. В основном всё было чинно и спокойно. Даже изъятие солдатской зарплаты в сумме трёх рублей восьмидесяти копеек происходило без эксцессов. Просто старички стояли возле двери командира роты и по выходе получившего свои гроши рядового, у него тут же отбирали деньги. Иногда, для устрашения кто-нибудь из старослужащих держал в руках нож. Но никто никогда им не воспользовался. Да и зачем? Легче отдать эти несчастные три рубля. Зачем солдату в казарме деньги? Мне, например, хватало вполне пятидесяти копе, чтобы купить себе материала на подворотнички. Те, у кого деньги были отобраны, использовали на подворотнички обычные простыни, отрывая от них по кусочку. Именно поэтому, по крайней мере, это одна из причин, постельные принадлежности были весьма в плачевном состоянии. Приличные простыни и наволочки доставались только дедам. Остальным доставалась рванина. У «солобонов» кстати, отбиралось всё. Под словом всё я подразумеваю выданную новую форму, выданные новые сапоги. Их раздевали полностью, давая взамен изношенное стариками обмундирование. Командиры, разумеется, возмущались, ругали несчастных «солобонов» за бомжацкий вид. Как можно потерять форму? Куда ты вообще смотрел? А куда смотрел дневальный? Почему у молодых пропадает одежда? Боже мой, какие это были патетические разносы. Вообще доля «солобона» была не сладка в прямом смысле этого слова. Даже весь сахар у них отбирался старичками. В лучшем случае доставался один кусочек на двоих. Масло, конечно, они вообще первые полгода не видели. Не видели и полагающихся в воскресенье варёных яиц, в праздник конфет и печенья. Зато каши, хоть и без мяса, было вдоволь. А, вообще то, у нас мясо выдавалось два раза в день, утром и вечером и совсем не мало, я бы сказал. В те времена в каждой части были свои подсобные хозяйства. Я не буду говорить о тех махинациях, при помощи которых бесплатное мясо попадало на стол офицеров. Те, кто знаком с сельским хозяйством, знают, какие манипуляции совершались с поголовьем, чтобы немного оставить и себе и своим родственникам. Но, я со свиньями не работал и вообще свинаря видел всего несколько раз, ибо тот никогда и в роте не появлялся. Буду говорить о том, что мне всё же ближе. А ближе всего мне была, конечно, ленинская комната, где я оформлял газеты и со стен которой на меня взирали строгие и мужественные лики руководителей нашей армии. Испытывал ли я почтение к тем генералам? Честно говоря, нет. И дело даже не в том, что мало знал биографии всех этих командующих. Замалчивание родства вообще является характерной чертой нашей системы. Я как то пытался недавно найти в интернете сведения о родителях Михаила Саакашвили. Так ничего не нашёл. Можно подумать, что грузинский лидер на землю с небес спустился. Да впрочем, при чём здесь Грузия? Возьмите любого лидера, о нём вы тоже ничего не узнаете конкретно. Гласность есть, но информации нет. Такова наша жизнь. Опять отвлёкся. Поэтому возвращаюсь к своим размышлениям. Остановились мы на отцах генералах. Так вот, хотя облики этих людей были очень мужественны и иконописно благообразны, не чувствовал я к нашим командующим никакого почтения. Да и как можно чувствовать уважение к руководителям армии, построенной по уголовному принципу. Ведь что значит отобрать форму, снять сапоги, отобрать кусок белого хлеба, масло, сахар. В уголовном кодексе такие деяния характеризуются как грабёж. По сути дела вся советская армия с подобными порядками гляделась как огромный уголовный механизм. А глядя на стройбат, я часто задавал себе ещё один вопрос: «А где нас всех будут использовать во время, не приведи господи, военных действий»? Ведь мы не только оружия не изучали, но даже обычного противогаза в руках не держали. Что же это за войско такое»? Конечно, оружия у нас не было, но порядки были, как и во всей остальной советской армии. А в строевых частях бывало и покруче. Впрочем, в строевых я не бывал, знаю только по рассказам других. Так что, пожалуй, остановлюсь на этом. Да, ещё одно. Как работал стройбат на объектах. Так же, как и в казарме. «Черпаки» погоняли «солобонов» или, по-другому, «духов». «Старички» наблюдали, чтобы «черпаки» исправно погоняли «солобонов». Ну а «деды» делали, что хотели. Ведь до дембеля оставалось всего полгода. Ребята, пройдя все этапы солдатской службы, начиная от «солобонов», конечно заслуживали покоя и уважения. Они вообще блаженствовали. Чтобы быть на высоте, не надо было иметь лычки сержанта, достаточно было дослужиться, дожить до звания «дедушки». А ведь «дедушкам» даже бутерброды с маслом в постельку носят.