Я плакала...

     Я плакала впервые так горько и так бессмысленно. Это первая, поздняя любовь рыдала во мне, потому что ей суждено было быть неразделенной. Первая любовь всегда приносит слезы, да только не всем доводится испытать её в достаточно зрелом возрасте, когда уже многое за плечами, и жизнь кажется вполне серьезной и понятной. Но вдруг, в этот устоявшийся порядок врывается внезапно чувство, доселе неизвестное и неизведанное. Лежишь ночью без сна, считая секунды, складывая их в минуты, и деля на вечность, в ожидании того момента, пока посапывающий рядом человечек крепко заснет, чтобы рвануть затем к компьютеру и посмотреть – написал ли ты?
     Я плакала, но оплакивала только себя. Что будет с тобой? Ничего, ничего не изменится. Ты будешь все таким же красивым и влиятельным, девушки все также будут сходить по тебе с ума, а мужчины будут считать за честь пожать тебе руку. Шар земной продолжит вращаться вокруг своей оси, и все на свете также будет идти своим чередом. Вот только меня рядом с тобой уже не будет, но заметишь ли ты? Трудно любить человека, у которого есть все. Точнее, любить не трудно, любить – это словно дышать, трудно примириться с мыслью, что любовь эта не взаимна, не понята, не принята, никому не нужна. Не нужна даже мне, на самом деле, потому что…
     Я плакала. Свернувшись в калачик на балконе чужой квартиры, в самый разгар веселья я тихонько выла, исторгая слезы и звуки из глубин сердца. Где-то на его дне в агонии билась моя пропащая, бесполезная любовь, принесшая больше горя и слез, чем удовольствия и упоения. Я помню дни, когда блаженная улыбка не сходила с губ моих, потому что стоило мне закрыть глаза, как образ твой вставал передо мной. И счастье мое было неподдельным, неподкупным, не воображаемым. А теперь…
     Я плакала. Жизнь казалась законченной. Люди толпились вокруг и пытались вразумить, а я лишь пьяно отбрыкивалась и кричала: «Ну, оставьте же меня в покое!!! Оставьте, ради Бога! Неужели креста на вас нет, окаянные! Дайте сдохнуть в одиночестве, потому что боль эта нестерпима, непереносима, бесконечна» Но меня не слышали. Сердца, привыкшие к любви, забывшие, как остра её грань, как кровоточит свежелюбящая душа, они тянули меня за руки и смеялись:
     - Напилась, матрена, развезло!
     А мне хотелось только умереть. Только остаться наедине с собой и погрузиться в пучину своего горя, уходить под черную воду и ощущать, как захлебываются в ней все органы чувств, потому что их острота невыносима. И думать, думать, думать о тебе, глотая слезы напополам со стонами, и мечтать о смерти как о единственном спасении.
     Я плакала, оттого, что любовь так и не умерла. Оттого, что она оставалась жить во мне, вопреки всему, потому, что ты еще не отказался от меня, не отдал меня, не отшвырнул. Лучше б ты сделал это. Потому что ждать милости от Бога могут только святые, а я грешница, мне нет прощения. И ты не снизойдешь до моей мольбы, позволишь мне пройти весь путь в ад самостоятельно, уничтожить себя своими собственными руками. Ты, мой идол, мой жестокий красивый божок. Как не справедлив ты ко мне, и как неинтересны тебе мои страдания. Ты счастлив сам в себе – что ж, таким я тебя полюбила, любя тебя таким я и умру. Просто знай, однажды я плакала…