Мелодия боли

Пальцы нежно коснулись гитары. Марк, плавно провёл рукой по грифу, почти не касаясь струн. Прикасаясь к ним, он чувствовал их рифлёную поверхность и грубость материала. Он поправил колки, и ласково провёл медиатором по струнам. Донёсся лёгкий звук электрогитары из усилителя. Марк поправил ползунки частот, добавил громкости и начал играть. Руки плавно перемещались по корпусу гитары и старенький Фендер стонал от прикосновений музыканта.
Марк сидел в старом баре отца. Двери уже были закрыты, стулья аккуратно поставлены на столы, ножками вверх. Старый Сэм уже подмёл пол и протёр барную стойку. Все работники давно ушли, оставив за собой запахи курток, духов и пива. За стеклянной витриной шёл дождь, интенсивно стуча по наружному козырьку и мягко растворяясь в уличных фонарях. Приглушённый свет нескольких пыльных ламп растекался по бару, впитывая в себя табачный дым. Марк расположился на высоком стуле в центре маленькой сцены. Он отрегулировал микрофон и на мелодию стали ложиться слова. Он пел про потерю, боль, страх и любовь.
Мелодия прервалась. Марк перестал играть, протянул руку к сигарете и запил затяжку крепким бренди, уронив на себя кусочек льда. Он встал, стряхнул с себя лёд и подошёл к стойке.
- Джим! Двойной бренди! – сказал он, обращаясь к пустому месту.
Марк обошёл стойку, налил себе выпивки.
- Спасибо, старина, - поблагодарил он не существующего бармена, - здоровья тебе, друг.
Он отошёл от стойки и остановился. Выпил одним глотком содержимое стакана. Развернулся, и начал выплёвывать куски льда. Он целился в фотографию, что стояла на столике около витрины.
- Ну что, Джесс?! – закричал он, - нравится получать в лицо холодные словечки?! Нравится, когда тебе плюют в лицо, сучка!? Чего же ты молчишь? Ха! Я понял, тебе стыдно! Хотя, нет. Тебе никогда не бывает стыдно, лживая дрянь! Что? Ты что-то сказала? – Марк подошёл ближе, вытер рукавом мокрые губы и приподнял одну бровь, - Говоришь, «Я ничего не сделала, тебе не должно быть больно»? Не говори, что мне должно, чего нет! Ты ни черта не понимаешь, слышишь?! У тебя нет такой мелочи как сердце… - он замолчал. Марк, тяжело дышал, сжимая в руке треснувший стакан, который впился ему осколками в руку.
- Твою мать, - прошептал он, - псих грёбанный. Он подошёл к бару и вылил себе на руку пол бутылки водки. Рана защипала, и Марк зашипел от боли. Ладонь продолжала кровоточить.
Он сплюнул на пол и направился к сцене. Марк забрался на стул, взял инструмент и принялся нервно наигрывать мелодию, что придумал. Кровь из раны стекала на струны, а оттуда на корпус гитары и пол. Он играл долго, до рассвета. Утром, старый уборщик Сэм нашёл его сидящим на стуле, рядом лежала гитара в засохшей крови.
Медики сказали, что это было кровоизлияние в мозг, он слишком много выпил. Когда тело Марка упаковывали в чёрный целлофан в лучах восходящего солнца, на другом конце города Джесс проснулась от поцелуя его друга.
- У меня всю ночь в голове играла какая-то музыка, Крис. – прошептала она, морщась от солнца пробившегося сквозь шторы.