Мои приключения за рубежом. Глава 24

Глава 24
  Я судорожно сжимала прелестный букетик розовых роз, не зная, куда  его пристроить, чтобы освободить руки и поставить подпись на брачном свидетельстве, после всех церемониальных процедур, присяги в верности предстоящего супружества и обмена обручальными кольцами. Наконец, мне пришло в голову прижать его к груди левой рукой и острый шип розы, легко пронзив красный шёлк моего свадебного платья, глубоко впился в кожу, но я даже не вскрикнула от боли, а стойко выдержала эту чудовищную пытку.
  Я взглянула на моего теперь уже без пяти минут мужа – он выглядел торжественно и очень серьёзно, старательно выводя подпись на документе, впрочем, как и наши свидетели-великаны – Эва и Вецлав, которые запечатлевали свои подписи последними.
  Под звуки марша Мендельсона нам предложили закрепить созданный брачный союз поцелуем. Лилось и шипело шампанское, хрустальные фужеры издавали малиновый звон при соприкосновении, а наши счастливые лица с застывшими улыбками были направлены в объектив фотоаппарата.
  Была суббота, и на очереди томились в ожидании бракосочетания ещё несколько пар, поэтому весь процесс длился сравнительно недолго. Мы покинули залу церемоний и вышли на улицу. В вестибюле здания ЗАГСа, я отдала Мирославу конверт с деньгами. Он невозмутимо сунул его во внутренний карман свадебного пиджака.
  Наши смеющиеся весёлые лица приковывали взгляды, но особенно, взоры уличных прохожих и пассажиров трамвая останавливались нестерпимо долго на моей персоне, а скорее, на моём необычном длинном платье вызывающе красного цвета. Мне почему-то захотелось выйти замуж в красном, бросая вызов всему миру. И совсем не потому, что этот брак был ненастоящим, а из чувства глубокого противоречия хотелось всем своим видом провозгласить, что я из Красной Страны, и нисколько меня этот факт не смущает, а наполняет упрямой гордостью. Быть может, искрящаяся счастьем старушка в красном, чей силуэт маячил и до сей поры маячит в моей памяти, дотронувшись, зарядила меня красным синдромом счастья? Если бы я могла ответить на этот вопрос!
  Чуть сонная предполуденная субботняя пора второго дня лета. Мы гурьбой ввалились в "супермаркет", и так как инвестором была именно я, то инициатива принадлежала только мне, а за мной дело не стало – пусть удивляются нашей русской щедрости! Я гребла с полок всё, что можно было употреблять сию минуту, но всё-таки, моя русская душа в знаменательный день нуждалась в наших незаменимых русских пельменях, которыми я собиралась попотчевать моего новоиспечённого мужа и его приятелей, не имеющих ни малейшего понятия о существовании этого блюда из блюд. Поэтому, я купила мясо, муку, яйца. Зашли в кондитерскую, и я купила огромный торт, здраво рассудив, что возможности испечь торт, просто не существует.
  Мужчины несли ломящиеся от еды сумки. Мы с Эвой отстали немного, и она, воспользовавшись моментом, сгорая от любопытства, спросила:
– Тебе нравится Мирек?
– Да.., – ответила я. – Он скромен, хотя это ещё ни о чём не говорит, но надеюсь, за его скромностью кроется доброта и порядочность, а это самое главное.
– Он ничего себе.., если бы не пил...
– Пьёт? – спросила я, но даже не настороженно, ведь, как только я получу польское гражданство, мы тихо и спокойно разведёмся по обоюдному согласию, и каждый пойдёт своей дорогой жизни. И если он даже страстный любитель алкогольных напитков, то это меня совсем не касается.
– Он обожает иногда нахлестаться до зелёных чёртиков. Но ты не волнуйся, это с ним случается редко.., – она, словно что-то не договорила, но я не обратила на это внимания.
"Главное, чтобы он выполнил свои обязательства по отношению ко мне. Со своей стороны, я выполнила всё, – думала я, – а остальное меня не интересует".
  Оказавшись снова в прекрасной квартире великанов, а я предусмотрела заранее все нюансы, – напялила принесённый с собой, потрясающе тонкой работы, белый передник, выглядевший несколько странно и нелепо на великолепном красном платье, которое не побрезгала бы надеть не то что особа, приближённая к королевскому дому, но даже принцесса крови. Я носилась по чужой кухне, как торнадо, в этом странном наряде принцессы-кухарки, готовя на стол, уже утопающий под не менее искусной, чем передник, белой скатертью ручной работы, купленной мною в дорогом магазине. Украшая многочисленные холодные закуски и блюда, и одновременно следя, чтобы не разварились, всплывшие на поверхность кастрюли, набухшие пельмени.
  Поднимая первый тост, мы выпили за наш с Мирославом "шлюб". На столе было только лёгкое вино, которое никак не могло вскружить ничью буйную голову, а только чуть придать смелости, и, наверное, поэтому, мой муж неожиданно встал и, попросив внимания, в присутствии своих старых друзей, сделал мне предложение стать его правдивой женой.
  Согласитесь, что не каждая женщина имела счастье сначала выйти замуж, а уже только потом услышать из уст своего мужа предложение руки и сердца! Быть может, я уважала бы его больше, если бы это предложение прозвучало раньше, и прежде, чем мои деньги были вложены им так поспешно во внутренний нагрудный карман.    Лучше бы он совсем не делал этого предложения, потому что внутренне, я вся сникла, это было за пределами моего разумения простой человеческой морали. Но, я так же внутренне одёрнула себя и призвала к благоразумию, пытаясь стереть с лица удивление и разочарование, изобразить счастливую улыбку и выдавить слова согласия.
  Эва и Вецлав поздравили нас бурными аплодисментами, переходящими в беспорядочные рукоплескания. Мирослав схватил мою руку и прикоснулся жаркими влажными губами к тонкой золотой змейке обручального кольца, сковавшего мой безымянный палец правой руки.
  Глубоким вечером мы сидели в гостиничном номере. Моего мужа развезло от обилия выпитого вина. Он ещё прихватил с собой и частенько подливал в стакан, который незамедлительно им осушался. Таким я его ещё не видела. Он был возбуждён, и скромности как не бывало. Фривольные выходки, которые он позволял себе, были отвратительны.
– Ну, ты и свинья! – Вдруг ни с того ни с сего бессвязно выплюнул он, пьяно расхохотавшись.
– Что? – не поняла я. Мне хотелось надеяться, что я ослышалась, но он, к сожалению, ещё раз подтвердил это.
Я была поражена и искала в себе изъян, которого в сущности не было, или допущенный промах, которого не совершила, с тревогой думая о первой брачной ночи и предстоящей совместной жизни с Мирославом. Меня новой волной захлестнула тоска по невостребованной любви. Я смотрела на своего мужа и молила Всемогущего ниспослать мне любовь к этому человеку, без которой жизнь кажется серой и мрачной, утрачивая колорит и гармонию целостности бытия.
  Пробуждение в крепких объятиях мужа-поляка, было тягостным от состояния не только внутреннего, но и внешнего дискомфорта. Кровать была слишком узка, чтобы чувствовать себя уютно и спать свободно раскинувшись. Я боялась пошевелиться, чтобы не разбудить его, и невольно скривилась, вспоминая мокрые, липкие неумелые поцелуи, которые мне пришлось благосклонно принять.
– Потом, – сказала я ему, отодвигая ночь любви в неопределённое будущее. И он, слава богу, не настаивал. Я лежала с закрытыми глазами и не позволяла себе думать о чём-либо, пресекая каждую рождённую сознанием мысль. В последнее время я слишком лихорадочно думала о разных разностях.
  Ящеркой выскользнув из его сонных объятий, спустила ноги на пол, сладко потянулась, расправляя застывшие члены и, подойдя к окну, распахнула его настежь, впуская в комнату раннее летнее утро. С наслаждением вдохнула утреннюю свежесть прозрачно-синего воздуха. Восток только слегка тронула робкая полоска алой зари. Могла ли я подозревать тогда, что там, далеко, зарождался новый день, который целиком перечёркивал всё моё прошлое и разделил мою жизнь широкой жирной чертой на "до" и "после".
  Любуясь рассветом, я не расслышала звука шагов босых ног, а ощутила прикосновение тёплых рук, от которого вздрогнула, и по моему телу прокатилась горячая волна. Я не носила власяницы, усмиряющей плоть, а обнимал и осыпал мою шею страстными поцелуями, мой законный муж.

Продолжение:http://www.proza.ru/2009/08/09/455