Инь- Ян или с похмелья. Истории из жизни майора Са

Не  верь  тому,  кто  говорит
Что пьянство- это враг;
Он или  глупый  инвалид,
Или  большой  дурак.
И. Губерман



Бертольд Авербах  остроумно  заметил: «Умные люди - это те же пахучие цветы; один приятен, а от целого букета болит голова». Интересно чтобы он сказал, если бы ему довелось увидеть нашего начальника УВД  города в  окружении его свиты? 
- Яб*т вашу мать! Дебилы! Дегенераты! Долбаё**ы! Если вы настолько тупые, что у вас  в  голове  не  помещается  то,  что я от вас  требую, я самолично это вам туда затолкаю!
САМого несло. Уже минут сорок стоя на свежем воздухе, он с удовольствием галюционировал, общаясь с подведомственным ему народом, при этом как обычно САМ широко пользовался своим ненормативным красноречием густо замешенном на врожденном пессимизме. Ему хорошо, он свою заплесневелую задницу вытащил из прохлады конденсируемого помещения, и сейчас стоя с  подветренной  стороны от трупа, так чтобы на него не воняло, широко растравив ноги, пользуется свободной минуткой, чтобы  нагнать на нас страха пока тёплый ветерок, промчавшись по широким штанинам его брюк, раболепски  облизывает  ему  яйца.  А меня здесь  вообще  не должно  было быть! У меня  отгул, за минувшие подвиги. 
Я трогаю  руками свою голову проверяя не треснула ли  она. И вообще, что за дурацкие мысли лезут мне в голову, особенно насчёт ветерка, он-то вообще не причём. Ему-то, какая разница на чьи яйца дуть, и, вообще, какое мне до  этого дело? 



Проснулся я сегодня оттого, что моя кошка своим вонючим, отвратительно шершавым языком облизывала мне  лицо. На кануне, мы  ходили в баню, повод выдался не  рядовой, фирма с которой связался Толстый и с которой он строил авантюристические планы по «завоеванию мира», отказалась с ним  сотрудничать, однако вернула все деньги которые он успел в неё вбухать. Толстый радовался как дитя. Всё восхищался, что мы уже живём в  цивилизованном  мире, а не в дикой Азии, ведь по всем канонам отечественного бизнеса его должны были кинуть, а нет! Вернули все, да ещё и неустойку  заплатили. Поэтому поводу мы и «ударили в бубен» постепенно доведя  количество алкоголя в крови до не совместимого с жизнью, то есть, до обычного нашего состояния.
Нет смысла говорить что, открыв глаза, я почувствовал лёгкое  недомогание в виде убивающего меня похмелье. Выражалось оно, не  только в  параличе сознания (если бы я даже захотел я бы не смог вспомнить, как я  добрался  до  дома), но и в адской боли ещё в не убитом алкоголем правом  полушарии моего головного мозга. Пошарив  рукой  по тумбочки, сигарет я не нашел, но наткнулся на пепельницу с достаточным количеством «бычков» чтобы можно было выбрать окурок  по душе, что я  и сделал. Выпустив струйку дыма в потолок, я искренне  порадовался, что сегодня  мне не надо идти  на  работу и отправился в бесконечно длинное путешествие по лабиринтам своей  однокомнатной квартиры, на заведомо обреченные на неудачу, поиски спиртного. Спиртного я естественно не  нашёл, а нашел летнюю мечту о зиме, лежащую на столе горбулку обсиженную белой плесенью, будто бы зимой её потеряли на улице, и её обнесло мягким, падающим с неба снегом. Покрутив  горбулку в  руках, я вышел  на балкон  и покрошил её голубям, пусть хоть ком-то сегодня с утра будет хорошо. А потом позвонил бегемот…. Стоп, стоп, стоп! Какой  бегемот? А потом позвонил Егор, и сказал, что хозяин своего слова, а именно наш начальник РУВД, взял свое обещание дать мне отгул обратно, и что мне надо собираться и шлёпать на работу, потому что…. И вот я  здесь. Так?! К чему это я всё рассказывал! Ах, да! Одна мысль о том, что в мою больную  башку ещё что-то кроме еле-еле помещающейся в ней головной боли, можно что-то затолкать, привела меня в жуткий трепет плавно переходящий в лёгкий ужас.



- Егор,  я  весь  чешусь.
- Мандавошки? – Заботливо интересуется мой  напарник.
- Если бы? – Вздыхаю я, и кивая в сторону САМого, говорю. - У меня  от  его  сентенций  сейчас  швы  на  трусах рассосутся?
- С тобой  раньше такое уже случалось?
- Пока нет, но когда я его слушаю, у меня зреет уверенность, что  когда-нибудь  это  обязательно  произойдёт.
- Это у  тебя  синдром воспаления человеческого  достоинства.
- Да! Ты действительно так думаешь? А я, по простоте душевной, думал, это просто по тому, что я  вчера перебрал.
- И это тоже, но синдром в  первую  очередь.
- Пусть  так. Ты сегодня умный,  тебе виднее.


- На каком расстоянии труп находиться от дороги? – Ни в состоянии уняться, задал  вопрос САМ.
«На каком? На каком? На каком?»- Зашушукалась свита «короля». Но так как ни кто не знал ответа на этот «каверзный», хотя и совершенно  бессмысленный вопрос, они начали выискивать знакомые лица в не густой  толпе, стоящих особнячком райотделовских «бездельников», которым собственно  и придётся  раскрывать это преступление.
«Савранский. Савранский. Савранский!» - прокатилось по толпе  свитских золотопогонников, пока знакомая фамилия не  докатилась  до ушей САМого, и  он  не озвучил  её  громогласно.
- Савранский! Я кого  спрашиваю?    
- Меня?!
- Нет! Папу Римского!
Я оглядываюсь  по сторонам.
- Вы  уверены?
- Савранский!!!- Орёт САМ.
- Виноват. От дороги труп находиться на расстоянии длинны шести  рулончиков туалетной бумаги, одной Эйфелевой башни, или  трёхсот двадцати четырёх  метров.      
- Ты зачем сейчас про башню сказал? – Повернувшись ко мне разгневанным лицом  нечёсаной медузы Горгоны , спрашивает САМ.
Блин! Неудобно получилось. Где мой  щит?! А впрочем, я совсем не чувствую себя Персеем! Хотя глупость вот мой щит, и мне в голову сразу приходит мысль: «На его месте, я бы точно, спросил про туалетную бумагу. Хотя он, наверное, знает, тайну длинны рулончика  туалетной  бумаги, в  том смысле, что она равняется пятьдесят четырем метрам. Вот бля интеллект»!
- Савранский,  я сейчас с кем разговариваю?
Я оглядываюсь по сторонам, вокруг меня (кроме, конечно же Егора),  как  вокруг больного проказой образовался могильный вакуум.
- Со мной, наверное. – Пожимаю я плечами.
- Вот именно! Так зачем ты сейчас сказал про башню? Какая связь между заданным мною вопросом, покойником  и Эйфелевой башней.
  Мне бы промолчать, однако с похмелья меня всегда несёт  неизвестно  куда, а самое  главное неизвестно зачем. Но с этой проблемой глупо пытаться  разбираться самому, здесь работа явно не для сыщика, а как минимум для психиатра.
- Связь есть. – Киваю я. – Но  очень не простая  и совсем  не очевидная, например, как между правой и левой  пяткой.
-  Как это? – Недоумевает САМ.
- Ну, вроде обе пятки в пространстве существуют где-то рядом, но чтобы  почесать одну о другую, надо в мышцы пустит импульс из мозга, то есть поработать головой.
- Я, смотря Савранский, ты совсем страх потерял? Ладно, посмотрим, что ты запоешь, если ты не раскроешь это преступление.- Говорит САМ, и,  отвернувшись от меня, направляется к кавалькаде шикарных машин доставивших его  и свиту  к  месту  происшествия.
Свита, семеня, направляется следом за своим хозяином. Большинство из «свадебных генералов» САМого, знакомы с моей персоной давно, и знают, что в том состоянии, в каком я нахожусь сейчас, лучше ко мне не  лезть, но как оказалось, что знают, не все. От своры отбивается один молодой, но сильно дикорастущий майор. Кончиками  пальцев он  брезгливо берёт меня за краешек ворота моей рубашки:
- Савранский! Чё  такой  дерзкий!  Совсем страх потерял?
Я наступаю своим остроносым, ковбойским ботинком поверх его начищенного  до  блеска башмака и переношу весь тела на ногу. А поскольку мой вес хоть и не велик, что-то около восьмидесяти килограмм, но у этого «нахалёнка» он и того меньше и шансов вырваться из ловушки у него, почти  нет, хотя он и старается, забавно как кузнечик, дёргая лапкой:
- Ну, начнём с того что  - подполковник Савранский, а потом, почему ты засраниц эдакий решил, что у меня должен быть страх, тем более перед тобой? Это ты бойся, а то вот я возьму и разделю тебя  на ноль. Похлопочу, где надо и помогу тебе, слабо дрессированному сыну стаи, вернуться на «землю»?
С этим словами я убираю свою ногу, и он с размаху садиться жопой на покойника. Соскочив как ошпаренный, он отбегает на безопасное расстояние и  визжит:
 - Я  тебе это запомню!
- Хорошо. Ты главное сам не  забудь своё обещание. – Отмахиваюсь я  рукой. – А то знаю я  вас, пообещаете, а как до дела дойдёт сразу в  кусты.
Когда, хлопая дверями, свита усаживается в машины, Егор, даже не  глядя  в мою сторону, бросает:
- Жизнь – как туалетная бумага, вроде длинная, а ты тратишь её на  всякое говно.
- Егор, ты вчера не пил?
- Нет.
- А! Ну, тогда понятно, почему ты сегодня такой умный.



Появление медика на месте преступления было чудным. С лицом совершенно счастливого человека с надкусанной  в разных местах куриной лапой  в  одной  руке и полупустой  трехлитровой банкой с  какой-то мутной  розовой жидкостью в  другой, он вывалился  из машины. Ни чуть не  лучше выглядел и  прибывший с ним следователь  прокуратуры, только  в  отличие от  шумящего как канализационная труба медика, следователь, виляя мозгом, усердно морщил лоб, стараясь придать своей счастливой роже, более или менее, рабочее ворожение  лица. 
- Привет бандерлоги! Я вас вижу, а вы меня?– Бултыхая мутной розовой жидкостью в банке и размахивая куриной  ногой, приветствует нас медик. 
- Егор. Мне кажется, что вменяемость сегодня в меньшинстве. – Глядя на медика, улыбаюсь я.
- Это я уже понял. – Вздыхает Егор, и обращаясь к медику, спрашивает. - Ты где так успел  напиться? Свин?
- Издержки  профессии. – Пожимает  плечами  медик.
- Как это? Заскочил на поминки к кому-нибудь из полюбившихся  тебе пациентов?
- Почти. Мы сейчас выезжали на одну онкологическую старушку, так  собравшиеся родственники так радовались, так радовались, что наотрез отказались выпускать нас из квартиры, пока мы не выпьем с ними на помин души усопшей ну и на посошок, разумеется. – Разводит  рукам  медик. - Вова! Я первый раз в жизни ощутил себя не вестником смерти, а каким-то дедом Морозом, приносящим хорошие новости.
- А отказаться выпить ты, конечно, не мог. – Бубнит недовольный  Егор. Когда  он  не пьёт,  он  бывает  просто  невыносим.
- Егорушка! Видел бы ты их рожи! Я не осмелился! Кстати, выпить  хочешь? – Бултыхнув розовой  жидкостью в  банке, интересуется  медик.
- Нет. Вон Вове предложи, он тут такого успел набарагозить, что ему уже ничего  не повредит.
- Вова! Друг! – Поворачивается ко мне  медик.
-Спасибо я, пожалуй, воздержусь.
- Не  станете  пить, не буду осматривать труп. – Твёрдо заявляет этот  прохвост.
- Да выпей ты, он всё равно  не отвяжется. – Говорит  Егор.
- Да?! А ты уверен, что это безопасно? Или ты, подонок непьющий, решил от меня избавиться?
- Да, ладно! Я же пил и ничего.- Успокаивает меня медик. – Ты  главное верь в свои силы  и не  нюхай эту  херню в  банке.
- А что это вообще такое? – Подозрительно глядя на банку, спрашиваю я. – Очень  похожа на плохо фильтрованную  тормозуху.
- По утверждению родственников домашнее вино, но, по-моему, для крепости к  дрожжам они  добавляют одеколон.   
- Не! Не буду. – Доказывая самому себе, что если воли у меня  и нет, то инстинкт самосохранения у меня ещё работает, и процесс размягчения мозга в недрах моей черепной коробки, до конца ещё не завершен. – Если ты переживёшь сегодняшний день, я  лучше завтра тебе куплю пива.
- Годиться. – Кивает  головой медик. – Ну, что у вас  тут?
- Для тебя? Закуска. – Говорит  Егор.
- Да ты что? Покажи.
Егор  отходит в сторону, демонстрируя  медику  труп. Глядя на него, медик  разочаровано произносит:
- Он же мёртвый!
- Да?! Ты в этом уверен?
По-моему вот сейчас Егор сказал очевидную глупость, и так, не вооруженным глазом видно, что труп  здесь  валяется как минимум  неделю. 
- Эксперт - это человек, который больше уже не думает; он знает!  - Подняв указательный палец к небу, возвещает медик чужую, но вполне уместную, мудрость. - Помогите мне его перевернуть.
Вместе  мы  переворачиваем труп, некоторое  время  медик  возиться  с  одеждой покойника и спустя пару минут, почти с  восторгом в голосе говорит: 
- Ну! Что я вам говорил! Разве с такой дыркой в пузе можно жить?!
- Это почти нереально! – С  лицом  полным трагического идиотизма, подаёт голос следователь.
- Да что ты говоришь! – Стараясь оставаться серьёзным, всплескиваю я  руками.
Я гляжу на труп, под  одеждой, у покойника к животу в районе печени лейкопластырем приклеен здоровенный, неумело свёрнутый тампон из ваты и марли,  под  которым  зияет дыра. Для пущей  целкости  прищурив  один  глаз  я разглядел, что дыра вовсе не одна, как  мне  показалась с первого взгляда, а их две или три. Кто-то очень кучно и целенаправленно намеревался отправить нашего  покойника на тот свет, но потом  спохватился, и не очень умело пытался оказать раненому первую, а вернее последнюю помощь. Однако без медицинских знаний и хирургического вмешательства, будущий покойник, был обречён, ну  там, внутреннее кровотечение и всё  такое.
Пока медик ковыряется  пальцами в  трупе,  я  осматриваю одежду покойника. Одет  он странно, я бы даже сказал  очень  странно.
- Давай его разденем? – Предлагаю я  Егору.
- В морге разденут. – Отмахивается мой напарник, затем он смотрит  на меня и, в конце концов, решив положиться на моё чутьё, соглашается с моим, на первый взгляд, странным предложением.
Почему я  предложил  раздеть  труп именно сейчас? Трудно сказать, но мне  показалось странным, что тампон пропитан  кровью, а на рубашке трупа только мазки крови, на её внутренней  стороне. Само  по себе  это  ничего  не  значит, но как только мы начинаем снимать с  трупа одежду, моё  предложение перестаёт казаться таким уж и странным, как казалось вначале.
Брючный ремень покойника затянут на одну дырку больше, чем он  затягивает обычно. Нет, я не знал покойника при жизни, и даже не догадывался,  на  какую  дырку  он  затягивает свой ремень, этот вывод я делаю из потёртости от пряжки на ремне, и вытянутости дырок от язычка пряжки. С чего бы покойнику так затягивать ремень с такой-то дыркой в животе? Дальше, по мере  того  как  мы  раздеваем труп, странности  только множиться в арифметической прогрессии. Ботинки у  покойника  одеты  нормально, и даже  шнурки  завязаны  на бантики. Опять же, интересно как ему  это удалось с такой дыркой  в пузе?  Очень впечатлил  левый  носок. Он  был одет не пяткой  вниз, как  положено на  пятку, а пяткой вверх – на взьём ступни, нормальные люди так носки не носят, это  неудобно. Ну, а трусы покойника нас просто потрясли, мало того, что они  были  одеты задом  наперёд, так  ещё  и шиворот  на выворот.
Вся  эта  несуразица  в  одежде  настолько очевидно, что  нет  ни каких сомнений, что труп одевали в спешки, просто не зная, что с ним делать, а, следовательно, убийство заранее не планировали, по этому появляется надежда, что преступление не будет сложным к раскрытию. Главное для нас сейчас установить  личность, а  там и до преступника  рукой подать.
- Покойник  был б-о-о-о-о-ольшой оригинал. – Улыбаясь,  говорю я.
- Очень  большой. – Кивает  Егор. – Что ты об  этом  думаешь? 
- Скажу, что прав был наш коллега, парижский полицейский Габриель де Сартин - Cherchez lafemine . Что русским уху привычнее воспринимается, как «шершэ ля фам». Ты  пошарь у  него  по  карманам, уверен,  ты  найдёшь этому  подтверждение.
Вот эту последнюю фразу, насчёт пошарь по карманам и, типа ты  найдёшь…. Я брякнул просто так, чтобы добавить себе…. Хрен  его  знает, чего я там собирался себе  добавить, но Егор, как обычно, всё воспринял буквально и нашёл…. Нашел сломанный накладной ноготь в заднем кармане брюк покойника. Ну, Егор он такой, ему главное  поручить ответственное  дело и  он  его обязательно  выполнит.   
- В последнее время наука, в области геномной экспертизы, сделала большой  шаг вперёд… - Не к селу ни  городу,  прикрывая  один  глаз ладошкой, бормочет следователь.
- Балда! Он ведь  пластмассовый! – Улыбаюсь я.   
- Это многое  меняет, но женщина-то  была? – Проявляя удивительную  осведомлённость  о том, чем  мы  тут  занимаемся, лепечет следователь.   
- Была. – Кивает Егор. – При условии, что он не обгрызает ногти у своих подружек и не таскает их в заднем кармане своих  брюк. Ты же так не  делаешь?
- Я?! Нет! – Мотает  головой  следователь. – Я у них….
- Стоп! Стоп! Стоп! – Поднимаю я руку. – А вот этого я, точно, знать не хочу!
При  трупе  нет  ничего, чтобы  помогло нам идентифицировать его как  личность, ни каких документов, ни  записных книжек. Не считая  сломанного  накладного ногтя его карманы «стерильно» чисты. Остаются, конечно, отпечатки пальцев  но, учитывая, что труп провалялся на свежем воздухе не меньше недели, экспертам придётся над ними потрудиться и быстрого  результата ожидать  не приходиться. Да и не факт что его отпечатки окажутся в базе данных, покойник не похож не на БОМЖа, ни на уголовника, скорее он смахивает на бизнесмена средней руки. 
- На твой  взгляд, сколько  он тут  загорает? – Спрашиваю я у  медика.
- Думаю не меньше  недели. – Пожимает плечами медик, подтверждая  мои не  профессиональные с точки  зрения судебной  медицины, выводы.
- Возможно,  его  подали в розыск. – Поворачиваясь к Егору, говорю я.
- Было бы хорошо. – Кивает он. – Позвони  Петьке, пусть  проверит все сводки за  последние  пятнадцать дней. 
Я так и делаю, звоню Петьке и передаю ему приметы покойника: рост, вес, телосложение, цвет волос, во что он  одет и  прочие  мелочи.

Тем временем, следователь и медик (так и не нашедший собутыльника желающего отхлебнуть из его банки), грузятся в машину и отбывают на встречу с очередным покойником. Исчезают по своим делам понятые, испаряется  участковый, и вскорости мы с Егором остаёмся вдвоём, ждать труповозку.
- Говно  дело. Если  Петька не найдёт его по сводкам, я даже не знаю что делать. – Толкая покойника ногой, вздыхает Егор.
- А чего это тебя так беспокоит? Не найдёт Петька есть ещё эксперты, разошлём  ориентировки, в конце концов, дадим  объявление  по  телевиденью.
- На  это нет времени!
- А куда спешить? Теперь  уже спешить  некуда, или ты забыл?! Кто  понял  жизнь, тот ни куда  не  торопиться.
- И это мне говорит человек, которого жизнь ничему не учит! – Ухмыляется  Егор.- Ну, чего ты полез к САМому с этой идиотской туалетной бумагой? Ты думаешь, он тебе это  забудет?!
- Тебе  это  не  понять.
- А ты  попробуй, объясни.
- Моральное удовольствие… - доставая  сигареты,  говорю я.
- Чего?!
- Моральное удовольствие, без него жизнь теряет смысл. – Пожимаю я плечами.
- Да?! То есть вариант – Лучше молчать и казаться дураком, чем открыть рот  и  развеять  всякие  сомнения  тебя  не устраивает?
- Нет.
- Идиот!
- Ну, не совсем, я  просто немного болею с похмелья.


Однако Петька нашел покойника по сводкам, что позволило  Егору сделать вывод, что мой ангел хранитель существует, хотя у него и есть ограничение скорости, потому что моя дурь его обгоняет. В противно случае, по мнению Егора, он бы заткнул мне рот раньше, чем я успел брякнуть САМому про длину рулончика туалетной бумаги. В общем-то, по мнению всё того же Егора, осталась  сущая  мелочь, раскрыть  преступление.
Получив домашний адрес и место  работы  потерпевшего, мы с  Егором решили разделиться, он, захватив с собой специалиста по поквартирному обходу – Макса, и  болтающегося без дела Лёху, поехал  к потерпевшему домой. Я же с Веней и необычно тихим Петей, отправился к убиенному на  работу. А  работал  наш покойный, не много  не мало, заместителем  директора компании «Дорстрой-ремонт», в фирме с завидной регулярностью и усердием выкачивающей бюджетные  деньги в «ямочный» ремонт дорог нашего города. Однако, судя по шикарным джипам припаркованным возле офиса фирмы, занятие  это весьма прибыльное и  далеко не все бюджетные деньги попадают в ямы на дорогах, кое-что фильтруется в карманах руководителей фирмы. Глядя на эти машины, я улыбаюсь. Становиться понятным, почему дороги в нашем  городе, меньше всего напоминают дороги, а больше смахивают на рельеф нашей страны вытянутый в пространстве.



На покашливание и культурное приветствие Вени, секретарша директора ни как не прореагировала. Клацая компьютерной мышью, она продолжила раскладывать придуманный Билом Гейцем именно для женщин её «редкой» профессии пасьянс «косынка».
- Здрасте! – Видимо питая  надежду, что секретарша, всего-навсего, слегка  глуховата, чуть  громче  сказал Веня. 
И опять, ответом на Вену вежливость, был полный игнор. Правда на  этот раз она на нас взглянула. Но взглянула она на нас очень по особенному, то есть брезгливо. Я бы  даже сказал, глазами наступившего в говно енота, как бы спрашивая  нас – Какого  хера вам здесь надо? Думаю, не надо ни кого убеждать, что её взгляд и  выражение её  лица мне не очень понравилось.
- Поднимите мне веки и скажите, что я всё угадал правильно. У неё пробит пуп, в каждом соске у неё болтается по забавной висюльке, и, держа сигарету длинными ногтями, она курит ароматные сигареты. Если всё так, я реально признаю её самой красивой  на свете. – Загробным голосом,  говорю я.
- Чё?! – отрываясь от монитора, голосит офисное чучело.
- Это п-п-подполковник С-С-Савранский. – Уважительно говорит  Веня. – Он суровый!
- Чё?!
- Да ты не чёкай! Просто доложи своему боссу, что прибыл  подполковник милиции Савранский, задать пару вопросов  по  поводу убийства его заместителя Матушкина Ивана Игоревича. – Зло  говорит Петька.
- Чё?! – Опять  говорит  секретарша, но с новой  интонацией, тоже мне  Эллочка Людоедка.
- Тоже, дура. – Удовлетворённо кивает Петька и по интонации, как он  это  произносит, становиться  понятно, что на эту мысль он набрёл не случайно, и не  по шальному стечению обстоятельств она  залетела  ему в голову. Как  минимум, он прочувствовал её на собственной заднице, и знает, о чём говорит. 
Вспорхнув со своего места, секретарша, цокая  каблуками, исчезает за  дверью кабинета  директора,  а я с интересом смотрю на Петьку.
Через секунду дверь директора распахивается и на пороге появляется очень разъяренный, маленький, толстый человечек, и сразу становиться  понятным, он  ни  кто  иной,  как  живое  воплощение  поговорки, что размер  не имеет  значение.
- Кто тут Савранский?
- Я. – Признаюсь я.
- Вы,  конечно,  не знаете, но я  очень  хорошо знаком с начальником УВД города?
- Ну и что? – пожимаю я  плечами. – Я тоже с ним знаком, а ещё я знаком с замом мэра города курирующим работу вашей организации, а ещё я  знаком.… Но мы ведь с вами взрослые мальчики, и я пришел к вам не для того чтобы мериться письками.
Некоторое время толстячок оценивающе смотрит на меня, а потом  предлагает нас войти в  кабинет. 


- Значит, Ваня  мёртв?
- Да, примерно уже неделю. – Киваю я.
- Неделю назад мы его и потеряли. Первые пару дней я не волновался, думал, человек отправил жену на курорт, загулял, а на третий день я заволновались, на телефон  он не отвечал, дома его не было, и самое  главное, ни  кто  не знает где  он. В общем, я  написал  заявление в милицию.
- Что вы знаете о его личной жизни?
- Да почти ничего. – Пожимает плечами  толстячок.
- Это  плохо…- Мотаю я  головой.- Вот  помню в старадавние  времена…
- Всё понесло! – Зло  говорит Петька.- Сейчас узнаем как при царе Горохе, портянки  меняли и сыск организовывали.
-  Да! В стародавние  времена, в каждой  конторе  была  организация, партком  называется, так  вот  они  знали всё  и даже то, что им знать  вроде  и не надо было. А мы что так  и будем  на сухую говорить? -  Спрашиваю я  у толстяка.
- Простите, я не предложил. Чай? Кофе?
- Я бы  предпочёл коньячку, с похмелья понимаете  сильно маюсь, да и вашего  товарища было бы  не плохо помянуть.
Пару секунд толстяк изучающи смотрит на меня, но, в  конце концов, идея помянуть приятеля, по-моему, пришлась ему  по душе.
  Когда секретарша  приносит  коньяк, я  её вместе с Веней отправляю в кабинет покойного, поискать записки, ежедневник, перелистать перекидной  календарь.
- Вень! – Окликаю я заику. – Поговори с девушкой по душам, как правило, о личной жизни своих начальников они знают много больше, чем тем хотелось бы.
- А-а-а, п-п-почему я, а  не  П-П-Петька?
- Не. У тебя есть шарм, а с Петькой сегодня чего-то не так. У него сегодня, по-моему,  одно ущемлённое  самолюбие. 
- Л-л-ладно.
Когда  Веня уходит, я  окликаю  Петьку.
- Установи все известные телефоны покойного; сотовые, рабочие, домашний. Свяжись со следователем, нам надо будет получить судебное решение распечатку телефонных  переговоров покойного. Человек просто так  не исчезает, если  он  не собирался умирать, а встреча, приведшая его  к смерти,  была  внезапной, он  мог  отменить  какие-то встречи, пояснить  кому-то  причину переноса или  похвастаться перед кем-то, что познакомился с какой-то женщиной. Ну, что тебя учить  ты  и сам  всё  знаешь.
- Немного я  могу  вам  помочь. – Вмешивается в  разговор толстячок.
- Чем?
-  У Вани  была  два сотовых  телефона, оба зарегистрированы как  корпоративные абоненты на имя нашего предприятия, я сейчас попрошу  начальника службы безопасности он получит распечатки на рабочий  и сотовые телефоны  Вани.
- А он  пользовался только  этими сотовыми телефонами  или у  него  был  ещё  какой-то  номер?
- Про друге номера мне ничего не известно. – Пожимает плечами  толстяк.- Но  по этим  двум  телефонам я  всегда Ваню мог найти. 
- Вот и хорошо. – Киваю я. – Как получишь распечатки, снесись с Веней, глядишь, он тоже что-нибудь найдут, может какие-то номера пересекаться и вот ещё что, узнай номер машины потерпевшего и попроси ГАИшников загнать её в оперативный  розыск, пусть  посмотрят, может быть  где-нибудь на  неё  наткнуться.   
- Это всё?
- Пока всё. – Киваю я.
- А коньяк мне не положен? – Интересуется Петька.
- Нет. – Мотаю я  головой. – Коньяк только для  взрослых, там, в  приёмной  есть куллер, налей себе кофейку или нет, лучше зелёного  чайку, он  нервы  успокаивает  и всё такое. 
Когда Петька уходит, я  спрашиваю у  толстяка:
- Ну? Чего мы ждём? Или вы собственными  глазами хотите увидеть,  как  человек умирает с  похмелья?
- Извините. – Толстяк хватает бутылку и разливает коньяк по  рюмкам.
- За здоровье! – Беря  рюмку и чокаясь её о рюмку толстяка, говорю я.
- Так  вроде принято  молча и не чокаясь. – Говорит  толстяк.
- Это за  его  здоровье, молча и не  чокаясь, а за  моё с тостом и  со  звоном  бокалов, потому что я  собираюсь жить  долго и счастливо. А за него  мы  ещё  успеем выпить, ему  теперь  спешить  некуда. Или вы  имеете что-то против?
- Нет-нет, ну что вы!– Торопливо хватая рюмку, говорит толстяк.-  Ваше здоровье!
- Правильно. – Чокаясь, говорю я, и с удовольствием выпиваю. Я прям, чувствую, как спасительная горячая жидкость растекается по жилам, и в голову, словно туда ударила моча, приходит очень странная мысль: «Пить надо  бросать»! Но постепенно, с каждой следующей рюмкой, эта мысль вместе с головной болью, уходит всё дальше и дальше, пока совсем не теряется в  закоулках и  завитках моего мозга.
Рабочая обстановка устанавливается быстро. Чем меньше коньяка  оставалось  в  бутылке,  тем  всё более доверительные  становятся отношения.  И вот, отбросив  условности, мы  уже перешли на – ты.
- Слушай анекдот. – Беря  в руку бутылку,  говорит  толстяк.
- Потом  анекдот ты  мне  лучше  про  Ваню  расскажи. – Отодвигая  свою рюмку в сторону, говорю я.
- А что про него рассказывать… - Беря в руку с вою рюмку, пожимает плечами толстяк,- Мужик был хороший, но бабник был первостатейный, ни одной юбки не пропускал, не удивлюсь, что из-за бабы его и убили. Знаете, как  говорят: Любовь - она, извините, как понос. Умом понимаешь, что давно пора остановиться, а не получается.
- Ты  его  женщин  знаешь?
- Нет. – Мотает  головой толстяк. – Ваня любил хвастаться своими  победами, даже  иногда  показывал очередную свою пассию, но ни когда не называл, не имён, не фамилий. Правда была у него одна женщина, Вика,  кажется, вот  с ней  у  него  был  долгий  контакт, и если я  ничего  не  путаю, у них  даже  был  совместный ребёнок.
- И  где её  искать?
- Извини. – Разводит  руками толстяк. – Этого я  не  знаю. Ну, что? Ещё  по  одной?
- Давай. – Пододвигаю я  к толстяку свою рюмку.
За этим  занятием нас и  застаёт  злой  как чёрт, Егор.
- Ну, конечно! Свинья грязь найдёт везде! – Глядя  на меня бухтит  мой напарник.
Такое мало  кому  может  понравиться. Не  понравилось  это  и моему  гостеприимному  хозяину. Толстячок, багровея  лицом,  привстаёт  из-за стола, но я  успеваю  его остановить:
- Тихо, тихо, тихо! Это мой напарник, он не имел в виду ничего плохого. Это он  так своеобразно, с  помощью образов, борется за мой трезвый  образ  жизни.   
И  повернувшись  к  Егору, я  говорю:
- А ты бы лучше заткнулся. Благочестивый ты мой! Поправь меня если, я ошибаюсь, не ты ли час назад предлагал мне отхлебнуть какого-то непонятного  ядохимиката из банки  у судебного медика?
- Ну… - Тушуется  Егор.
-  То-то!
Егор  садиться к столу, и выясняется, что если не считать что Егор  нос к  носу столкнулся с приехавшей с курорта  женой  покойного, практическая  польза  от его  поездки  на  адрес Матушкина, равна  нулю. 
- Я её отправил в морг на  опознание и через два часа она  будет у  нас  в конторе на  допросе.
- Понятно. – Киваю я. – Раз уж ты обосрал отличный грузинский  коньяк, выпить, божественный  напиток  наших  врагов я  тебе не предлагаю. Найди Петьку и иди в кабинет Матушкина, там Веня роется в его столе. Посмотри, что они  нашли и потом подумаем, что  делать дальше.
- Сегодня ты  за старшего. – Обижено сопит Егор.
- А сегодня что? Четверг? – Спрашиваю я, глядя на численник в своих часах. – Да! Значит сегодня старший – я.

Пока мы с толстяком допиваем, дарящее жизнь, вражеское пойло, Егор  рьяно взявшись за дело, лишний раз доказывает, что он талантливый сыщик.
 Он  быстро обобщил разрозненную информацию, сложив из отдельных пазлов общую картину. Веня выяснил у секретарши, что была  у Матушкина  на стороне женщина, по имени Вика и в день, когда он исчез, она ему неоднократно  звонила, так что Матушкин просил её не соединять  больше с ней. Незаметный, но пронырливый Лёха у кого-то из работников  предприятия выяснил, что Матушкина  несколько раз видели в районе улицы генерала Кислицына, где он  гулял с маленькой девочкой. А тут и Петька подоспел с распечатками телефонов и  получается, что  в тот день покойному неоднократно звонили, с одного  и того же телефона, ни только на рабочий телефон, но и на оба сотовых. Из той  же  распечатки  видно, что на звонки с  этого телефона Матушкин не отвечал. Продолжалось это примерно до пяти часов вечера, после пяти, звонки прекратились. Последний исходящий  звонок с сотового телефона Матушкина был сделан около семи часов вечера, а дальше начались интересные вещи. Через своих знакомых в сотовой компании Петька выяснил, что примерно через сутки оба сотовых телефона Матушкина, с разрывом в два часа, вышли в сеть, но уже под другими абонентскими номерами. Петька не поленился и  разузнал, что телефон, с которого так настойчиво звонили Матушкину установлен в квартире 72 дома 34 по улице генерала Кислицына. А вот зарегистрирован телефон на имя покойного Матушкина, хотя в действительности    проживает он совсем  по  другому адресу. Дальше больше, Петька хоть и был озабочен какими-то своими проблемами, работать не разучился и обратил внимание, что вызовы с телефона с улицы генерала Кислицына чередовался с вызовами с номера сотового телефона, на  который Матушкин тоже не отвечал. И опять Петька не  поленился, посулами или  какими  другими  способами (он  не уточнял), он выяснил, что это телефон зарегистрирован на гражданку Сушко Викторию Петровну,  зарегистрированную по  адресу улица генерала Кислицына дом 34 квартира 72.   
Проделанная Петькой  работа заслужила у  меня  большое уважение, на столько большое, что по дороге к гражданке Сушко, я даже  поинтересовался - что у  него  произошло?
- Михалыч, ты  ведь у  нас  умный?
- Я бы  так не сказал, скорее я не  дурак.
- Тогда объясни мне, что такое  рекурсия.
- Да, Петя! Умеешь ты вот такими вопросиками  загнать в угол, короче, в двух словах это не объяснить, ты лучше скажи в каком контексте тебя это  интересует?
- Моя  подруга сказала, что наши  отношения похожи  на  рекурсию.
- А! Ну, это просто! Возьми листок  бумаги, нарисуй на нём круг и по  кругу напиши – «Мир состоит  из  абсолютных идиотов потому что…»,  и читай по кругу эту простую фразу  пока  не постигнешь  абсолютную  истину. 
- Типа, у  попа  была  собака…
- Ну, да. Типа ваши отношения бесконечны и однообразны или даже бесконечно однообразные.   
Некоторое время мы едем молча, так что у меня начинает создаваться впечатление, что Петька что-то понял из того, что вылетело из моего  похмелившегося мозга.   
- А ещё она сказала, что у меня  маленький член. Я всё замерил! Я даже в интернет залез! Нет у меня  ни какой  патологии!  – Эмоционально восклицает  Петька.
- Ну, это совсем просто. С этим я тебе быстро помогу справиться, только для начала останови машину.
- Зачем?
- Не хочу со смеху  обоссаться  прямо здесь.
Вволю нахохотавшись, я застёгивая штаны, плюхаюсь обратно на сидение  в  салон машины.
- Ну?! – Торопит  меня  Петька.
- Я правильно понимаю, что аргумент - она дура, для тебя не  убедителен?
- Как бы тебе сказать? Он не всё  объясняет.
- А! Ну, хорошо. – Давясь смехом,  говорю я.- Я дам тебе совет, который либо разорвать рекурсию в ваших отношениях, либо убедит  тебя,  что у  тебя  с членом всё в  порядке.  Чего бы  ты  хотел  больше?
- Я не  знаю. – Растеряно  пожимает  плечами  Петька.
- Ты  не расстраивайся, тебе не придётся делать этот непростой  выбор, потому что в этой ситуации от тебя  ровным счётом ничего не зависит.  Так  вот – женщины часто  считают  себя  неудовлетворёнными длиной  полового  члена своего партнёра, пока … - Я  делаю  паузу, стараясь не подавиться душащим  меня  смехом. -  … пока  дело  не  доходит до  анального секса.
Некоторое время  Петька  сидит, чешет  лоб, а  затем  выскакивает из  машины и  достаёт свой  сотовый  телефон. До  меня  долетает  только  обрывок  фразы: «Дорогая! Я знаю, что надо сделать, чтобы разорвать рекурсию в  наших отношениях»!
Возвращается  он  быстро, и  очень счастливый.
- Ну, поскольку  ваш  разговор не разбил тебе сердце, то одно из двух…
-Знаешь что Михалыч?! Да хрен с  ней  и с её рекурсией! 
- Вот это правильно, значит, я спокойно могу идти в отпуск не опасаясь, что меня из него отзовут, потому что тебе дали «горящую» путёвку в санаторий, для  лечения глупости. 



При нашем появлении гражданка Сушко, по-моему, даже испытала  облегчение. Однако это ни чуть не помешало ей замкнуться и не отвечать на наши вопросы. Мы  все по очереди попытались, влезь к ней в душу, попытаться её  разговорить. Мы  рассказали ей о современных методах обнаружения крови, о том, как мы изымем телефоны  Матушкина и узнаем, каким путём они попали в чужие руки. Ребята много чего перепробовали; они орали на неё, уговаривали, и снова орали  и снова уговаривали, пока я  мирно дремал в кресле,  переваривая  выпитый с толстяком коньяк.
- Петь. – Открывая  один  глаз, позвал я.
- Чего  тебе, патриарх?
- Не теряй  время  попусту. Возьми у неё сотовый телефон, перелистай записную книжку и найди там что-то вроде, «Люся» - маникюр, или  просто – маникюр, или что-то  на вроде  этого. Потом возьми у Егора сломанный ноготь, который мы нашли в кармане  покойника и отправь  к маникюрше Леху, он себя сегодня очень хорошо проявил, уверен, он быстро разговорит маникюршу и она скажет, что на второй день после исчезновения Матушкина она сняла гражданки Сушко старые ногти  и наклеила ей другие.
- В этом есть  смысл. – Кивает Петька. - Что-нибудь ещё?
- Ещё? Ну, не знаю. – Пожимаю я плечами. - С её сотовым телефон сгоняй в сотовую  компанию. Насколько я  понимаю у  тебя  там хорошие  контакты, и узнай, какой  первый  звонок, был сделан с её  телефона после  девятнадцати часов  в  день исчезновения Матушкина, почти наверняка это и есть человек, который помог её  избавиться  от  трупа.
Петька отходит от меня, а я прикрываю глаз.
- Меня  посадят? – Спрашивает Сушко.
- Это же  очевидно. – Неоткрытая глаз, отвечаю я.
- А что будет с  моим  ребёнком?
- Передадим его  родственникам. 
- У меня  только бабушка, ей почти  девяносто.
- А другие  родственники?
- Никого, мои родители пять лет назад сгорели на дачи, а родственники Матушкина вряд ли захотят её  признать.
- А дядьки, тётки?
- Никого. Мои родители интернетовские, оба были инвалиды детства, их родители  от  них отказались.
- Печально. Значит, пока вы будете отбывать наказание, её на это время передадут в  детдом. 
Больше она со мной не разговаривала и показания давать не начала.



Возле машины Сушко просила забрать ребёнка из детского сада и отвезти  его к  бабке. 
- Хорошо. – Кивает Егор. – Макс,  займись этим,  пожалуйста.
А в  отделе  она  неожиданно заговорила и начала  давать  показания. Так что вызванный следователь только успевал записывать. В общем-то, всё  банально. Ссора; слова  за слово, он  не хотел уходить из семьи, она  настаивала. Она его оскорбила, он её ударил, она схватилась за нож и….
Сколько таких нелепых трагедий прошло у меня перед глазами за двадцать лет? Счёту им нет, а больше  других, как правило, страдает кто-то третий – родители или как в  этом случае  дети.
Веня уводит облегчившую душу женщину в камеру, а в кабинете появляется Макс. Он ведёт за руку маленькую заплаканную девочку лет  четырёх.
- Бабка как узнала, что случилось, её в больницу увезли. Сердце. И что теперь с  ребёнком делать?
- А что тут сделаешь. – Вздыхая,  пожимает плечами Егор. - Вызывай инспектора ПДН , пусть  оформляет её в ЦВСНП .
- Ну, какой с  неё правонарушитель?! Она-то в чём виновата?!
- Макс! Не начинай! – Останавливает Макса  Егор. - Лучше дай ей  чего-нибудь  попить, не видишь, изревелась вся наверняка пить  хочет. 
Все начинают хлопотать вокруг ребёнка. Макс сварил чай и даже сбегал в магазин за молоком, а Веня принёс откуда-то коробку конфет. Я  участия в этом не принимаю, из организма у меня начал выветриваться  алкоголь и начала  трещать  голова и в  это время в  дверь  постучали:
- Войдите. – Крикнул  Егор.
В кабинет вошла женщина средних лет с юношей лет двадцати и мальчиком  лет семи.
- Здравствуйте. Я Матушкина. – Сказала  она.   
- Да-да. Проходите. Вы из  морга?
- Да.
- Опознали?
- Да. Вы  мне  расскажите,  что  произошло?
- Конечно. – Киваю я.
И в это время в кабинет забежал Валька Кузнецов, дежурный  опер.
- Вы что сидите! Тётка ваша в  камере  повесилась!
Мы все выбегаем из кабинета и бежим в дежурку. Вместе с нами туда вбегают и врачи приехавшей скорой помощи, они кидаются к лежащей на полу Сушко, но очень скоро, поняв, что ей они уже помочь ни чем не могут, врачи переключаются на помощника дежурного, который должен следить за камерами, и который сейчас серый как полотно сидит у стены.
- Я ведь всего на десять минут отлучился, оружие роте выдать. – Бормочет  он и теряет сознание.
Врач  быстро осматривает  его:
- Похоже инфаркт. – Говорит доктор и начинает интенсивные реанимационные мероприятия.
- Чего вы тут выстроились? Цирк что ли?! Идите отсюда! – Ворчит на нас фельдшер.
- Вень, останься и вызови следователя. – Говорит Егор, а мы, выходим  из дежурки и идём в  кабинет, где нас ждут Матушкины.
В кабинете тихо, девочка не плачет. Когда мы входим в кабинет Матушкина сидит, прижав к  себе девочку и что-то ей  рассказывает. Блин! В своём  горе  она  нашла  место в сердце для  другого  человека. Может  быть,  по  этому её  покойный  муж и слышать  не  хотел, чтобы уйти из семьи.
- Хорошая  девочка. – Говорит  Матушкина.- Чья  она?
Мы с  Егором  переглядываемся.
- Теперь,  наверное, не чья. – Вздыхаю я. – Пойдёмте в другой  кабинет, поговорим.
Мы  переходим в другой кабинет, я все, что мне известно  рассказываю  Матушкиной. Нет смысла что-нибудь скрывать  или не договаривать, всё  равно  рано или  поздно она всё  узнает.
- Не знаю, насколько это может послужить утешением, но ваш  муж не хотел уходить  из  семьи.
- Да-да. – Кивает Матушкина, и я понимаю, что она меня почти не слышит. – И что  теперь  будет с  девочкой?
- Простите? – Не понял я.
- С девочкой, что теперь  будет? – Повторяет она свой  вопрос.
- Ну, поскольку  родственников у неё теперь кроме бабушки нет, а  бабушка попала в больницу, то инспектор ПДН сейчас оформит её в больницу, там её обследуют, дальше переведут  в детприёмник и детдом.   
- Я могу идти?
- Да, конечно. На  днях мы с вами  созвонимся, мы всё  равно, должны будем вас  допросить.
Когда женщина уходит, мы с Егором девочкой и Максом остаёмся в  кабинете.
- Ты чего  сейчас  хочешь? – Спрашиваю я у Егора.
- Выпить. – Честно признаётся  напарник.
- Я тоже. – Киваю я.
- Так  может, я сбегаю. – Проявляет  готовность  Макс.
- Ещё не  хватало  при  ребёнке напиться. – Вздыхаю я.
В  дверь  кабинета снова стучат.
- Войдите. – Говорит  Макс.
В  кабинет входит  Матушкина с сыновьями.
- А мы можем взять  её  к себе? – Спрашивает старший  из  мальчиков. – Мама нам всё  рассказала, получается, что  она нам с  братом  сестра и у  неё  кроме нас никого  нет.
- Так получается. – Кивает Егор. – Но надеюсь,  вы  понимаете, какую  ответственность  вы  хотите на себя  принять? Ведь она не в чём  не виновата и она никогда не должна почувствовать, что вы её вините в том, что произошло между вашим отцом  и её  матерью?
- Мы это  понимаем. – Кивают Матушкины.
Мы с Егором  переглядываемся, не  рядовая  ситуация.
- Надеюсь, вы поймёте нас правильно, если время от времени мы  будем вас навещать. – Говорю я. -  Исключительно,  для  того чтобы убедиться, что с  девочкой  всё в порядке.
- Конечно. – Кивают Матушкины.
- У вас паспорт  есть?
- Да. – Кивает Матушкин и  достав  из кармана документы, протягивает мне.
- Хорошо. Садитесь, пишите: « Я Матушкин Олег Иванович, у старшего оперуполномоченного ОУР Савранского В.М., свою сестру Матушкину Дарью Ивановну получил. Претензий  к органам внутренних дел  не имею. Дата. Подпись».  Написали? 
Я снимаю копию с  паспорта,  и прикалываю его к  расписки.
- Вы все можете идти. – Говорю я, и, погладив  девочку  по голове, добавляю. – Иди детка, ничего не бойся, теперь это твоя семья.
Когда семья Матушкиных уходит, Егор  спрашивает:
-  Как бы  ты это  назвал?
- Великодушие. – Пожимаю я  плечами.
- Ты  уверен, что мы  поступили правильно?  - Спрашивает Егор.
- Но мы  же с  тобой  проверим, как  живётся  этому  ребёнку?
- Конечно.
- Знаешь Егор, я, наверное, пойду домой, как ни как, а ведь у меня сегодня  отгул.
- Ага. Шуруй. – Кивает  напарник. – А то сейчас поналетят городские, кто-нибудь обязательно припомнит тебе те утренние шесть рулончиков туалетной  бумаги. 



По дороги домой я заезжаю в супермаркет, я  тщательно пересчитываю наличность и приступаю к закупке продуктов. Набор до тривиальности  обычный; две  бутылки  коньяка, хлеб, колбаса, сыр, масло, яйца, кошачий  корм. Но  сегодня мне  хочется быть  великодушным и сделать  что-нибудь приятное, ну хоть бы своей кошке и я беру полкило охлажденной говяжьей печени, которую она так любит. Уже на выходе я наталкиваюсь на стеллажи с газетами, журналами и книгами, в глаза мне  бросается большое  подарочное  издание «энциклопедия афоризмов». Я беру  книгу в  руки. Отличная  вещь! Надо Егору купить такую в подарок. Сам-то он наверняка на неё денег пожалеет, а то дочитал бедолага сборник афоризмов японских самураев и возомнит сдуру, что он постиг мудрость мира. Я  поворачиваю книгу  тыльной  стороной  и чешу  затылок, мудрость  дешёвой  не бывает, у  меня банально  не хватает  на  неё  наличности.
- Простите, а у вас ещё эти книги есть? – Спрашиваю я, у  пробегающего  мимо  продавца.
- Эта  последняя, их  разобрали почти мгновенно. – Говорит  он.
С сожалением я кладу  книгу на  место.
«Правильно!» - Одобрительно шипит в моей голове толи червь  сомнения толи  моя  вечная спутница жаба: «Он всё равно не оценит твой подарок»!
Я снова беру книгу в руки и открываю её на первой попавшейся страницы: «Дружба не услуга, за  неё не  благодарят» Державин .
«Хрен тебе!», – говорю я своей  жабе.
Решительно выставив из корзинке обе бутылки конька я кладу на их место книгу и не оглядываясь,  направляюсь к кассе.




 

1 ИНЬ - ЯН, основные понятия древнекитайской натурфилософии, универсальные космические полярные и постоянно переходящие друг в друга силы (женское - мужское, пассивное - активное, холодное - горячее и т. д.). Учение о силах инь - ян систематизировано в приложении к "Книге перемен" ("И цзин"), приписываемых Конфуцию.
2 Бертольд Авербах (Ауэрбах) (1812-1882) немецкий  писатель.
3 МЕДУЗА, в греческой мифологии одна из трех горгон и единственная смертная среди них, которой Персей отрубил голову и отдал Афине, прикрепившей ее на своем щите — эгиде.
4 ХАББАРД (Hubbard) Лафайет Рон (1911-1986), американский писатель, автор приключенческих, научно-фантастических, психологических и философско-религиозных произведений
5 Cherchez lafemine (франц) - ищите  женщину. В русской транслитерации: «шершэ ля фам».
Автор этого выражения поручик парижской полиции Габриель де Сартин (1729—1801), который в1759 году дал этот совет своим коллегам — специально на те случаи, когда не удается раскрыть преступление по горячим следам. Габриель де Сартин был уверен, что во всех сложных случаях, так или иначе, оказывается замешанной женщина — иногда как причина преступления, иногда как сопутствующее обстоятельство. Соответственно найти эту женщину — значит раскрыть преступление.
6 ПДН – инспекция  по  делам несовершеннолетних.
7 ЦВСНП – Центр Временного Содержания Несовершеннолетних Правонарушителей.
8 ДЕРЖАВИН Гаврила Романович (1743-1816), русский поэт. Представитель русского классицизма.