Восточные стихи

Любовь моя, мой лал в оправе кохля...

Любовь моя, мой лал в оправе кохля,
Услада мыслей горною дорогой,
Скажи мне пол аята с полуслова…
Совсем немного.

Минуту нет тебя – изнемогаю,
«И день, и ночь - рыдания и муки».
Вот только вновь найду тебя, не знаю…
Не верь разлуке.

Но если не найду тебя, вернувшись,
Пусть встретит меня Хызр святой картечью:
Не жил я никогда полусогнувшись…
Не верь, не встречу.

У джина пир такой, что не разбудит
Зурной в бою усталого солдата,
Но если и в аду тебя не будет...
Не нужно ада.

И звери на могиле, что пол года
Меджнуна тело зорко охраняли
Меня проводят горною дорогой…
Не нужно рая.

Тогда я упаду в твои объятья,
И не услышу больше "ла" навечно,
А просто стану молью в белом платье...
Не нужно речи.


Хызр или "Хизир" – в мусульманских легендах таинственный чудотворец в зеленых одеждах; по преданию, нашел источник живой воды, а потому будет жить до скончания веков; покровитель путешественников; мистический покровитель суфиев и всего тариката."Ла" по-арабски значит "нет". "Лал" - на тюркских языках - драгоценный минерал, по-русски - "красная шпинель", очень твердая,считался лекарственным камнем,в арабских странах приравнивался почти к рубину - красный, прозрачный, с сильным стеклянным блеском, его мелко толкли, разводили вином и принимали внутрь. По мнению врачей XVII века придавал лицу румянец и поддерживал в порядке желудок. Мудрецы учили: "...природа лала тепла и суха, ношение его на себе предохраняет от всех болезней, от боли в пояснице, ограждает человека от бесов и худых снов". Примешанный к мази лал укреплял зрение и увеличивал дальнозоркость. Лал имел также мистические свойства - считалось, что лал надо прятать от подростков, так как его главное магическое свойство - эротически возбуждать, рождать тягу к любви - было им опасно. Этот камень, как полагали, также развивает в человеке бешеный темперамент. Является одной из государственных драгоценностей Англии, которую принимали за рубин и поэтому назвали "рубин Черного принца". В 1367 г. король Кастилии дон Педро отнял этот камень у арабского властителя Гранады. Шпинель украшала черные доспехи Эдуарда, принца Уэльсского, прозванного "Черным принцем". Эдуард получил камень от дона Педро за военную помощь. После смерти Эдуарда шпинель, а лучше и красивее, "лал", попал к английскому королю Генриху V. В одном из сражений он едва не погиб: удар меча миновал шпинель и пришелся по шлему, на котором она была укреплена. Лал его спас.
В русской "Торговой книге" (VIII - IX вв.) купцы предупреждались о том, что лалы легко спутать с гранатами, старое название которых "виниса" - "...А берегите того, чтобы вам винисы за лал не продали, а виниса камень красен, а цвет у него жидок". В Алмазном фонде России находится императорская корона Екатерины II: вершину короны украшает огромный (79,7 г) кристалл темно-красного лала, на котором укреплен потрясающий бриллиантовый крест. Этот кристалл приобрел в 1676 г. русский посол в Пекине(!) Николай Спафарий для государя Алексея Михайловича у китайского богдыхана Кхан-Хи. В британскую же корону вставлен кристалл лала массой 72,2 г с названием "Рубин Тимура"- на камне вырезаны имена его владельцев, и первым значится "сам Тамерлан".


© Copyright: Грант Грантов, 2009

Аравийские стихи
Грант Грантов
(Подражание Гянджи Низами)

Когда клинок тебя перерубает - ад, но шаг вперед, и ты владеешь раем,
с самим собой вступая в газават, а не с муллой, и, нищих почитая,

играя с небом пламенем души, что отличается всегда от духа,
не упрекай за слабость, не спеши на крыльях аравийской птицы руха,

гранатовой дорогой ты иди, сурьмою станет пыль твоей дороги,
не упрекай за слабость, не спеши, дорог любви в Москве не так уж много,

ведь рубайят , он всё же рубайят, индиго - плач его святой тревоги,
и написав классический аят, не заклинай меня, прошу, не трогай,

мне лунное сияние продай вместо холста, что за большие деньги,
верблюд мой лунный только ест миндаль, копя любимой на сандал и серьги,

в кочевье тянет караван из душ освобождённых, время не отринет
и лал в оправе цвета кохля муж твой пьянотомно не найдет в пустыне,

нет, не найдёт, найдёт его дервиш, бродяга, фарисей и неудачник,
тот, что ночами видит сутры крыш над окнами у подмосковной дачи,

лети вперёд на свет, как мотылёк, а долетишь, так растворись «наверно»,
тогда и сам надменный Гиндукуш неверных примет всех за правоверных -

ну, сколько вам осталось сефирот, не пройденных, а м., не пройдЁнных?..
нет, не отнимет лал в оправе муж, и не найдёт Коран всегда влюблённых.


© Copyright: Грант Грантов, 2009

Мой коран
Грант Грантов
"Утро ласкает поляны росы сединой",
Рядом гранатовым соком слезится арык -
"Пусть под щекой твоей друга пребудет рука,
Не отпевай, не зови муэдзина, старик",

Ты мой коран в руку мне положи, положи,
Голосом тихим прочти мне святой рубайят,
Сколько там звёзд не сгорело,скажи мне,скажи,
Сыну отдай мне не нужный теперь автомат,

Много нас было вовеки и присно, уже
дай мне вдохнуть облаков ардыганских кальян,
Я ухожу не один, хоть совсем в негляже:
Нету динара в кармане, хотя и не пьян -

Где я обидел аллаха, не взять и не счесть,
Может быть, в жизни той прошлой его я любил,
Жди меня с ветром, родная, а кровную месть
Ты поменяй на аяты о вечной любви.

Жди меня, джани, и я непременно приду,
С саблей танцуя под белым айвовым дождём,
Ведь мы давно обманули хромую судьбу,
Ну а пока подождём, подождём, подождём.


© Copyright: Грант Грантов, 2009

Непроверенные стихотворения. Индийский цикл
Грант Грантов
(Подражание Робиндранату Тагору)

«И стоял тяжёлый 1868 год. И был везде в Индии Великий мор. И умерли много-много, а те, кто не умер, завидовали тем, кто ушёл навсегда. И спустился с гор Великий Монах, и поклонилась ему жена раджи и сам раджа, и преклонил Монах колени свои на рыночной площади и сказал Небу: «Не встану, пока не прекратишь или забери меня тоже!». И пошёл внезапно среди лета снег, и подул ветер ледяной. И прекратился мор, и вернулся Монах в горы.»


Что-то от лёгких касаний, хвала иль, наверно, хула,
Солнечный луч засмеялся в объятиях туч.
Город Бенгалии внемлет гусям в небесах,
Дверь отворил я и вынул стеклянный свой ключ.

Долго дорогою пешим в зелёных лесах,
Мир перевёрнутый тонет в прозрачном вине,
Синие горы и красные реки в горах -
Ветер с Шри-Ланки не даст мне забыться во сне.

Южный пылающий ветер - земле не цвести -
Облаком жёлтым принёс он благую нам весть:
«Дакиня Красной Горы уже снова в пути -
Мир настоящий отринь, и ненужное взвесь;

Если живешь ты без мудрости, зря ты живёшь,
Кто бы ты ни был, бродяга, хитрец или царь,
Крик обезьяны, баньян и тропический дождь -
Только Шекспир не пират среди всех англичан,

Ветхой коричневой паклей протри лазурит,
Тот, что от матери Брахмой оставлен тебе,
С дерева белый мудрец тебе путь объяснит,
Тот, что, как молния быстро приводит к себе.»

Голос магнолий сильнее, чем в джунглях пожар,
Тигр и олень, что со звёздами, к Агре летят,
Дождь из росы, лес векОвый и крик обезьян,
Стоны любимой, прохлада и чёрный агат.

**********************************************************

Совсем чуть-чуть, совсем немного коснулся я любимых ног -
На мраморном полу тревог мне снова долгая тревога...
Совсем немного и чуть-суть, и всё забудем в отраженьи
Горячих губ, горячих снов, в пыльце магнолии круженьем:

Совсем чуть-чуть. Немного сил осталось у судьбы в Ассаме,
И Лондон встретит нас в ночи всегда угрюмым и печальным;
Ещё чуть-чуть, ещё глоток, индийского кувшина руки
Похожи на твои, зато меня обняли без разлуки;

Ещё немного тех стихов, СарасвАти красивой ноты,
Сосем чуть-чуть, и нету слов, а только звёздные полёты;
Прощай, Бомбей, Бенарес Грёз, сегодня отойдёт наш поезд,
И хны чернее колесо, и сердце пряностями ноет.

******************************************************

Не пойму в одночасье, куда Ты меня приютил,
Мать-Бенгалия стонет от странных шотландских наречий,
Сколько рук у Лакшми, столько в сердце свободы и сил,
И не знаю, что выбрать мне – белую, чёрную пешку:

Столько было всего, ураган, и внезапности миг
Вдруг возьмёт, принесёт нам с богинею вечную свадьбу,
Я, как хлеб из тандури горячий и сладкий на миг
Обряжу её в красное с белым кашмирское сари;

Ты, как ПАрвати, я, как известный учёный, остёр,
И, когда я умру, не потерпишь ты славной неволи -
Ни колеблясь ни миг, ты взойдёшь в погребальный костёр -
Ведь я старше любви лет на двадцать, а может быть, боле.

********************************************************

По ночам под звуки флейты бродят звёздные рассветы,
И сестра моя под утро в поле рвёт святой чампак,
Бубенцов чеканным звоном в отдаленьи где-то, где-то
Всё идут мои минуты день за днём в созвездьи Рак;
Шерсть прядёшь ты низко-низко наклонившися над челном,
Ну а я всё время вижу, что ты жизнь мою прядёшь,
И в субботу ранним утром мы все вместе с Кали гневной
Будем заклинать богиню, чтоб пошёл хрустальный дождь;
Кто же знает, ведь возможно, в прошлой жизни часто-часто
Говорили мы друг другу много-много полуслов,
И в сетях любви как-будто, на мгновенье-на мгновенье,
К жизни следущей мы строим тихо-тихо мост из снов.

*********************************************************

Друг мой, ту дверь, что выходит на юг, распахни,
Глянь, и увидишь ты снег на вершине горы,
В белом халате из хлопка аскет там сидит,
Друг мой, ту дверь, что выходит на юг, распахни.

Друг мой, окно ты на юг, не скупясь, распахни,
Глянь, и увидишь верблюдов моих караван,
В сари из шёлка жена, а считает долги,
Друг мой, окно ты на юг, не скупясь, распахни.

Друг мой, ты сердце своё, что на юг, распахни-
Глянь, и увидишь, что нету там вечной души,
Боги в цепях-ожерельях и то там одни,
Друг мой, ты сердце своё, не страшась, распахни!

*********************************************************

Кто меня колдовством у порога держал моего,
Кто сказал, что неИзменны небо и эта земля,
Кто сказал мне, что тело с рожденья его
Вечно будет любить, о, фальгуна, одну лишь тебя?!

Как мускУсный олень, у которого вынули ум,
Я всю ночь не боялся отравленных стрел,
И, возможно, в ту ночь я в реке утонул,
А проснувшись, кружился, читал свои вирши и пел?!

Кто не знает тебя, о прекрасная дева лесов,
Пусть хоть варвар какой-то из этих пустых англичан,
Тот вовек свой не скинет сансарных оков,
И мой кубок жемчужный, мой друг, за тебя, за тебя.

**********************************************************

Только не снимай ты светлый шарф,
Даже если вдруг иного нет,
Индию родную не предав,
Попадёшь героем на тот свет.

Сари только, пери, не снимай
Перед англичанином пустым,
Даже если он тебя совсем на край
Увезёт за счастьем холостым.

Пламени ты яркость не снимай,
Что меня сожжёт в святом лесу:
Как того наш требует обряд,
Тайны не раскрыв, я унесу.

**********************************************************

Смотрю, как пляшет голубой павлин,
Вообще, он золотой павлин, конечно,
Раздастся шум глухой от крыльев птиц,
На Запад полетят они навечно,

На Запад, ну а здесь, мой друг, Восток,
И алыми, как мой рубин, губами
Целуем вязь на урду этих строк,
Иль хинди, и Кавказ незабываем:

Бенарес и Тифлис, Бакi и Мор,
И Ереван с Тбилиси шумным гулом,
Морской звездою - пятигорский двор,
И те, кто полегли за саксаулом.


© Copyright: Грант Грантов, 2009

Новое Восточное
Грант Грантов
А.

весь пол посыпан золотым песком
как мандала устройством мироздания
перед отбоем у спецназа стон
присягой данной древнего признанья
мы все давным-давно ушли в расход
в восток отрезанным ломтём и долгом
нам остаётся только лишь восход
надолго пацаны восход надолго

Б.

Предать тебя – предать Восток, Восток моей минувшей боли,
от пагоды всегда восторг любви который пуще, воли, 
и скалы с ветром, что зимой всем грифам истрепали крылья,
как сливу терпкую мумё, нам сердце инеем покрыли -

почти совсем, как южный лук, любви твоей тугое тело,
возможно, тысячью разлук, что Б-г так создал неумело,
Восток моих минувших дней, что «расцвели каштаны в тусе»,
и, друга сердца холодней, лишь зубы чувствуем в укусе -

предать тебя – предать Восток, Восток моих минувших дней,
и трассером наискосок - мечты, не ставшие бедней.

В.

Прокляты рабы динара - прокляты рабы дирхема -
Аллаха воинов мало - много людей тотема -
много невольной воли - много свободы будет -
знал бы свою я долю - был бы давно я в людях -

фаустпатроном кармы - выстрелом в небо сине -
странно, но месяц Дхаммы - книги покрыты ине…-
странно, но год халяльный – нет, не идёт свободно -
знал бы ты путь астральный - на анаше ты «плотно» -

много людей-тотемов – то ли ещё здесь будет -
как авизовок схема -… люди всегда как люди -
сплю, а во сне я вижу - наш Милорад свет Павич -
«ЛОха развёл пожиже?» -  значит, Восток тут правит

Г.

Узел из слов на подушке салатного цвета -
Он на рассвете такой же, как узел из снов.
Я умоляю сними свою шапку обетов,
Ты, к кому сердце моё вдруг навечно ушло.

Узел тот ты расплети из волос своих длинных,
Как наша жизнь, и коротких, как праведный нож,
Дикой хазарской тревогой старинным алтыном
Купишь мне медное сердце как спелую рожь,

Косточку вынешь из финика, сыр внутрь положишь,
Сыр, о ведь белый как туз(1) и сильнее души,
Знаю я плоть твою, знаю ту смуглую кожу,
Если я в гневе обидел, меня накажи:

Град ниспошли голубиного жемчуга боле,
Но не ломай мой последний кавказский ретрит,
Лучше я чанг принесу, и накатим мы, что ли,
После тибетского пива и сон не болит,

В Персии проза прозрачна, легка и воздушна,
Нет, не понять её, хоть ты и в битве джигит,
Ты соскочи, джан, с коня, умоляю, послушай -
Лэйли могила Менджуном в надире звенит.

(1)«Туз» – здесь: белки глаз

Д.

У старой ивы по бокам мы вознесём флажки в ненастье,
Салам всем скажем старикам, кавказским браконьерам счастья,
Каспийским морем отдадим весь долг, когда они уснули,
А после к милой полетим верхом на пакистанской пуле,,
Вдруг превратимся в белый дым и будем долго этим дымом.
Поёт зелёным муэдзин, как минарет над херувимом.

Е.

На закваске из лекарственного ветра
Так же редко, как пути камней и птицы,
Пересёкся я с тобой, а, всетки, бедный,
В Мекку мне пока никак не возвратиться -

В той Медине, как в мечети, очень тихо:
Путь прямой почти всегда такой короткий;
Ты прости меня, как Папа - еретика,
Чачи мне налей в карман, а лучше водки,

Что из кости светлых гурий ты возгнала,
Обожгла в бериллах ада или рая,
Молча выпью, и цветы святого сала(1)
Упадут на землю, нежно замирая -

И я песню пропою тебе, холодной -
«Обещание не меньше суммы долга!»,
Десять тысяч лет пройдут свободно:
На Востоке нету кривотолков.

(1)Сал – дерево, по преданию, в тот момент, когда Будда ушёл в нирвану, с этого дерева сами опали лепестки цветов.

Ж.

Здесь, на базаре я не буду долго,
Возможно, в этом карма виновата,
Домой поеду, улыбнувшись колко -
«Лавэ не надо!»

Приехав, свой кафтан поставлю в угол,
Сегодня за болтливость он наказан,
Но правду не смогу сказать я другу -
«Не из Шираза!»;

Но я возьму совсем немного шёлка,
Взаймы у полосатого халата,
Ведь тыщи лет пройдут души осколков -
«От век хиджрада!»

И тёмно-тёмно-кардамонной ночью
В гарем отцовский снова проберусь я,
Украсть твои хтонические очи -
«До Приэльбрусья!»

З.

Матерью ты родилась, или на дереве тута,
Мне непонятно, как будто всё это мираж,
Только в той жизни я знаю, я видел цикуту,
Горы, ручей, этот дом, что теперь уже наш,

Он дом неброский, из книг и из сладких коробок -
Тех, что остались от жёлтых твоих козинак,
Рядом – арык, и закопана чёрная водка
Мёдом-нектаром для всех босяков и бродяг,

Челку откинув на лоб, даже шейху не внемля,
Гордо ступаешь по грешной земле, и сухой,
А я рисую углём на коленях графему,
Может, Аллах улыбнётся и даст золотой.

И.
               
Не поймёт богатый суть Востока,
Бедный же монах её нашел,
Если на Востоке сердцу плохо,
Это очень, очень хорошо;

Чтобы научиться видеть сутры,
В сердце ты любимой посмотри
Мудрым будешь на второе утро,
А на третье скажешь, что "постиг";

Ты не верь мне, не проси, не бойся,
Ты ходи всегда, всегда один,
На востоке видно только солнце,
Сирожул ты мой муслимиин.

К.

Если матерьяльное отринем,
Мы найдём священный наш Кааб,
Знаете, отец, мне здесь в пустыне
Снится фиолетовый араб.


© Copyright: Грант Грантов, 2009

***
Грант Грантов
Кто космосом в неведеньи распят,
Самообманом в небе презираем,
Грехом не грешен, церковью не свят,
В Росии, как извечно, пьесу ставим -
Блудница, мытарь и разбойник, так
Уж повелось, наверно, было былью
И болью предков, только поросло
Чернобыльской полынью и ковылью,
Рассыпавши смарагды и сапфир,
Из глаз своих черней китайской розы,
В сандаловой оправе ты на пир
Несёшь мои спасительные грёзы,
Давай, любовь, напишем о любви,
Которая любовь не обманула,
Так, что османской трелью соловьи
Снег, как песок взорвут у саксаула.

Шейла Нарвани. С. С. Арутюнову
Грант Грантов
#Подражание Бабрахиму Мящрабу#

помолчим мы на горском
наречье,
вязь рейханных по золоту
строк,
базиликово небо, и
плечи
всем мужчинам тяжёлый
оброк,

моя Шейла, у шаха в
опале
не сыскать драгоценных
камней,
ну а рикша всё крутит
педали
сасанидских айлантовых
дней,

не сыскать, но вечерним
агатом
марифат, что вступает в свой
час,
снова сделал свободным
азатом
и тебя, и меня, не
смелясь,

твои брови, как суры
красивы,
но с годами всё меньше и
сил,
и желаний, ты знаешь,
счастливы
только горный опал и
берилл,

я бы отдал души
самоцветы
за касанье с тобою
одно,
и конечно, что небом
согрето,
за иранское это
вино,

если видел тебя, с сыном
неба
я тогда, нарвани,
наравне,
и возможно, что вовсе я
не был
в пешаваре на мёртвой
войне

Си Ань – Стамбул, 2001

«Азат» — в арабской фонетике «азад», восходит к среднеперсидкому языку пехлеви, буквально «свободный» или, по другой версии, к армянскому "азат" ("независимый"). Первоначально этим термином обозначались все личносвободные жители иранского государства Сасанидов. Позднее термин закрепился также за слоем мелких землевладельцев в Иране, дехкан. На армянском, иранских, тюркских языках, используется как имя. «Марифат» - мистическое внеопытное и безопорное знание, сияющий гнозис. 


© Copyright: Грант Грантов, 2009

Утренний хаш. К. К
Грант Грантов
По кавказскому обычаю, тот, кто в субботу вечером проиграл в нарды, утром "ставит хаш".

Хофиз. «Диван». В питейном доме.
В газели спряталась орда.
Знакомый хуже незнакомых.
Семь бед. А ты всегда одна.
Вознёсся мраморной капелью.
И родственники вознеслись.
Открытой половецкой дверью,
Айланта киноварь, как жизнь,
Каким-то странным кадром в спину,
Как у Кустурицы сюжет,
Отринув всё, потом отринуть,
И с Принцем Маленьким обед;
Сказать бы, кто всё это славит,
Но вот затикал метроном,
И только ветер шепелявит
Над хаша праздничным котлом.

Сераль
Грант Грантов
Из стен великого сераля, серее самых старых стен,
Младенца Мука воскрешая, без эпохальности, проблем
Каким-то старым граммофоном доносится великий звук,
Слегка приплюснут, вечно сонным, и я, как старый нибелунг,
Иду, сонату сочиняя о просветлении "в момент"…
У стен великого сераля, серее самых серых лет.

СЕРАЛЬ м. дворец султана и вообще мусульманского владетеля, коего часть есть гарем, женская половина.


© Copyright: Грант Грантов, 2009

Манdалай
Грант Грантов
«Это было все, да сплыло, вспоминай не вспоминай.
Севши в о'мнибус у банка, не доедешь в Мандалай.
Да, недаром поговорка у сверхсрочников была:
"Тем, кто слышит зов Востока, мать-отчизна не мила".
Не отчизна им мила - пряный дух, как из котла,
Той земли, где плещут пальмы и звенят колокола.

На дороге в Манdалай...».
                Редьярд Киплинг, «Мандалай»

***************************************************

Я, может быть, в Индии жил, или сразу – в раю,
Сверхсрочным оставшись в святой непонятной мне Азии,
Но часто во сне лучик солнца над бездной ловлю,
Одежду чтоб вешать, устав от житейских оказий;

А утром, проснувшись, другой я совсем вижу сон,
Тут нового нет, только Содом с Гоморрой привычный,
И я, как змея, что в корзине плетёной времён,
Иль вверх сном прорвусь, иль, уснув, насовсем обезличусь;

И, чтоб не порвалось внезапно Его волховство,
И стебель аира сорвать, что всё ближе и ближе,
Друзья, ту молитву в последний начёт сто восьмой
Прочту сто девятым, хоть слышу я плохо и вижу.

****************************************************

...tаджик Руми, iндиец Дэхлеви,
Поверьте мне, Абдурахман Dжами,
Спаси меня, спаси, Шахид Балхи -
В руин таверне обними, Rуми;
Поклон, великий zодчий Рудаки -
Читая Фирдуси, грехи lегки,
Тут, как змее в бамбуке, только vниз
Иль вверх прорваться,

Шамсеттдин Khофиз.


© Copyright: Грант Грантов, 2009

Песни сомнений. Лене Локапати
Грант Грантов
«Мысль исчезла, недоисчерпав
похоти
продолжаться,
и еще забрести в ошхону(1), заскорузлый
лоб
смазать чаем, будто
мысль увлажняешь, да?
Это – ты здесь уже не нужен.
Значит, и тебе нет нужды ни в чем.
Всё одно:       ш
                и
                р
                и
                н
                а, глубина ли…»
_____________________
(1) Ошхона – столовая

Белги(*), перевод с узбекского С. Афлатуни

______________________________________________________

1.

Мысли, как крысы, душу изгрызли.
Лучше я ручку возьму.
Дни, что как скалы над морем нависли,
В календаре зачеркну.
День неудачи будет сегодня –
Я проиграл во всём.
Это, о, джани, радостно значит –
Горе будет вождём.
Горе нас всех проведёт караваном
До сострадания лет,
Лет, тех в которых красным диваном
Строчек любви виден свет.


2.

«что за шум за шорох тревожит впотьмах
вздох волны, крыла невидимый взмах
или галька звездам вверяет боль –
нет всего лишь звуки в ночи бог с тобой
одинокой лампы качается свет
в черных волнах теряя дрожащий след…»

***

Одинокой лампы качается свет,
И, летучей мышью – фонарь.
Кос-халва -прощанье, горе –щербет,
И рахат-лукум мой – печаль.
Далеко ли близко город-Ташкент,
И , с корейским перцем, морковь,
Та, что пахнет морем пропавших лет,
Зажигая в строках – любовь.

3.

«С репродуктора ли несся этот вой? –
«Если в небо сбежишь – конь взлетит стрелой,
если в море – нырнет за тобой другой –
не спастись – в вышине ли, на дне миров!»

***

Не спастись в высях, и на дне миров –
«Розы мира» нету давно,
Полукровка я, это значит – кров.
Аш-г-а-бада. Значит – вино.
И спаси нас, Хизр(1), ла(2), от нас самих,
От того, что спрятано вглубь…
«На задворках ДжувЫ(3), вдоль сквозной листвы»
Не забудь всех нас, не забудь.
Мусульманский час понял лишь телба(4),
Ла, улак, пайвак, копкары(5) –
Не спасут наш стих, если нет добра,
А к добру – страданья, увы.
«Из Ничто в Бытие пробежал сквозняк»,
Тонки пальцы девы моей,
И лицо – Луна. Не пойму никак,
Бадахшан, ты где? Наших дней.
Мысль исчезла, ла, я стою один,
Как плохой визирь у костра,
Где горит в огне восемь тысячь лет
Серебро на крышах – душа.

(1)здесь – эпитет любого святого (2)нет, ар. (3)Джува (Эски-Жува) – место в «Старом городе» Ташкента (4)безумный, юродивый(уз.) (5)дословно – «козленок» – вид скачек, в котором участники вырывают друг у друга тушу козленка. Пайвак, копкары – виды улака.

***

«Ты этот вечер отпусти, ты отступись
от этих сумерек, закрой глаза, окно.» Перевод с узбекского В. Муратханова

Этот вечер ты отпусти. Смотри – журавлиный след в небесах.
Ведь сегодня выпущен джин один. У моста в Лиловых горах.
Не спеши узнать равновесье сил у своей нелёгкой судьбы –
Видишь – след полёта уже застыл у звезды Лилит на губе.
Не гадай, ахчик(1), ты давно сестра Хорасана и Бухары,
И клянусь тебе, как придёт весна, испекут ветра пахлавы.
Не вернёмся больше мы все в Мары, ведь никто ещё никогда
След апсар(2) не видел до той поры, как в душе наступит весна.
Всё равно, душа,ш
                и
                р
                о
                к
                а - душа, а под ней – сосна и бамбук.
                Только ночь нежна, как твоя щека,
                Абигайль моя,
                Истанбул.

(1)девушка, девочка, арм.
(2)Небесная танцовщица (инд.)

(*) Белги – поэт узбекской “новой волны”. Автор стихотворных книг Yo'l (“Путь”), “Иккинчи китоб” (“Вторая книга”), Bambergiana, Moskva daftari (“Московская тетрадь”). В недавно опубликованной английской книге “Poet for Poet” напечатан ряд стихов Белги, там же приводится и эта краткая биография: “Родился в 1961 году в Оше, Ферганская долина, пытался поступить в Литературный Институт, работал где придётся, обильно путешествовал. Сейчас отшельничает в горах своей области. Здесь и далее в кавычках – Его стихи.

Запоминайте ваши сны
Грант Грантов
"Запоминайте ваши сны..." Ю. Юна

_____________________________________

Запоминайте ваши сны, ведь в них любимые кочуют,
Они душе как хлеб нужны, душа и сон всегда - ошую.
Сетара, домбра, baglamа*, за родинку одну, наверно,
И Самаркянд, и Бухора падут к ногам моей неверной.
Неверны губы и рука, но в страсти к звёздам повторяю -
Лей, виночерпий, мёд, пока черпак себя не исчерпает;
Благоговею и горю, мой сон, помощник, друг мой верный,
Июнь не равен январю. И барс - не равен горной серне.
Мой снежный лев, неси меня, пока меня не обезглавят,
Но и тогда - сойду с коня. И добегу.

К воротам рая.

Хофиз, нанизывай стихи,
свои напевные газели
так, чтобы в небе ожерелья
из звёзд полярных

расцвели.

...неверна ночь, неверен стих,
и даль волшебная - неверна.
И всё же, знаешь...полетим -
"за убегающею серной".

Запоминайте ваши сны.
"Когда б та милая турчанка"
была б моею - седины
всех зим прошедших
мне

не жалко.

_______________________________

*персидские струнные инструменты


© Copyright: Грант Грантов, 2009