Папа, Мама, Я...

Сколько я помню отца, он был лысым. Когда мне было пять, у него появились залысины, сначала, он пытался уверить себя, что не лысеет. Затем начал чаще носил шапки, кепки или даже шляпы. Зачесывать волосы, но лысина была явной, что вскоре он смирился со своей участью и открыто показывал белесые кусочки кожи на голове. Мне было около десяти, когда отец подбодривших пагубных влиянием моды бандитов 90-х побрился налысо. Он расхаживал прямо так не скрывая своей, не так давно, вводившей его в краску при первом же воспоминании, лысины. Посмотрев фильмы с Брюсом Уиллисом, он начал покупать разные модные штучки, он стал откладывать деньги, чтобы купить одежду в дорогих магазинах, его повысили на работе, а на одной корпоративной вечеринке, он сблизился с начальником и они стали хорошими друзьями. После его смерти отец занял его место. Он начал носить даже бижутерию. И шляпы снова вошли в его повседневный прикид. Мне исполнилось пятнадцать и отец ушел из семьи. Он женился на какой-то молоденькой девушке и родил ей ребенка. Точнее он ей зачал ребенка, но какая в общем –то разница, я в тот день плакал.

А вот, что касается матери, то стоило мне стать чуть повзрослее, так она тут же растолстела и начала одевать, разные, бесформенные вещи. С абсолютно убогим орнаментом, и дурацкими карманами в неположенном месте. В отличие, от отца, она никогда не увлекалась одеждой, да она ничем не увлекалась. Читала журналы, готовила нам еду и закидывала белье в стиральную машину. Мама никогда не была для меня кем-то который рассказывал мне разные философские истории, она скорее учила меня быту и жизни в быту. Она никак не отреагировала, на то что отец побрился налысо, только как-то с опаской посмотрела на меня, но отцу, я тогда ничего не сказал, об этом. Когда в семью начали поступать деньги, мама покупала, лишь что-то для квартиры, чайник, СВЧ, доску, смеситель новый, столовые приборы и сервиз. А когда папа затаскивал ее в магазин с хорошей одеждой, она и там находила самую не красивую и настаивала на том, чтобы мы не критиковали ее выбор. Между тем ее прическа с каждым годом становилась все кароче и кароче, и наконец она начала стричься коротко, так под мальчика. Когда она прочитала в одном журнале, про весьма эффективную диету, она впервые зажглась этой идеей похудеть. Когда у нас в семье стало много денег, она пошла и попросила врачей сделать ей липосакцию, точнее она потребовала, но какая в общем-то разница, я в тот день плакал, а отец принял решение уйти из семьи.

А вот, что касается меня, то у меня с детства, не было никаких особенных комплексов в жизни или целей и желаний. Только одно, я постоянно требовал к себя внимания. Я постоянно совершал что-то такое, за что взрослые начинали на меня пялиться и либо мило усмехаться, либо строго качать головой. Например, когда отец начал лысеть, а мама толстеть, когда все были заняты своими проблемами, и всем было на меня наплевать, вот тогда я повис на люстре и качался на ней пока она не свалилась, то есть ровно две секунды. Две секунды и маленький пятилетний мальчик, показал, всем «непостоянство бытия». Две секунды и те часы, которые родители потратили на выбор люстры просто увеличились  непомерных размерах. В размерах тех будущих часов, которым им предстояло провести перед выбором новой люстры. Конечно родители, не просто покачали строгой головой, а сделали из меня бифштекс. А когда, папа побрился налысо, то все снова про меня забыли. как будто я исчез или улетел на другую планету. знаете что я тогда сделал? Я тоже побрился налысо, представляете? Я помню лица родителей, когда я показался им своей новой прической. У меня естественно сбрились не все волосы и остались клоки, да… было дело. Да много было таких дел!  Ну и представляете, как всем было похуй на меня, когда мне было 15. Мама со своей липосакцией, отец со своей любовницей. Делать было нечего и у меня остался лишь последний способ, который я оставил в темной тумбочке, своей памяти. Я встал и открыл окно настеж, погладил свою кошку и позвонил Димке, поболтать с ним в последний раз, я так же звонил папе и маме, но у них естественно было занято или "абонент был временно не доступен". К сожаление, не временно, а навсегда. Тогда я заплакал, я совсем не хотел умирать, но делать было нечего, я был верен своим жизненным устоям, точнее своему паршивому характеру, но в общем-то какая разница, в тот день меня все равно не стало. В официальных источниках, в разных глупых документах, я был обведен в черную рамку. Но я то знаю где я есть, я на той фотографии, что стояла у бабушки в комнате, там вся моя семья. Наша семья. Там папа, с волосами, там худая мама и я там. А внизу написано: «Папа, мама, я – счастливая семья».