Хомо урбанизус

Я живу в большом городе. Я знаю о нем почти все. Этот город - мой дом. Когда я иду по его улицам, я чувствую себя так же, как если бы я сидела у себя за столом на кухне. Каждый выщербленный камень, изгиб улиц, почти каждое дерево знакомо мне. Я – дитя этого города, я плоть от плоти его.
  Я  прохожу мимо статуй, как мимо хороших знакомых – они меня узнают.  Мне на голову опускается  водяная пыль от фонтанов. Я часть этого города - так же, как чириканье воробьев, отражение в витринах, автомобильные выхлопы.  В нем у меня вызывает бессильный гнев: мусор, вонь отработанного бензина  и окаменевшее собачье дерьмо, валяющееся там и сям. Маршруты моих путешествий по нему – это дороги воспоминаний. Вон каштаны растут. На зиму их закрывают светящимися прозрачными колпаками, чтобы они не замерзли. Одно дерево недавно зацвело. Вон магазин, в нем живет похожая на лимон с ножками канарейка Вася. Вася  виртуозно поет, когда в голосе. Иногда я захожу к нему пообщаться и купить булку. Вася подпрыгивает  поближе ко мне по жердочке, внимательно рассматривает меня одним глазом и говорит: «Фююююиииить. Чвик!». Я улыбаюсь ему и опускаю в копилку пятирублевую монетку на Васины нужды.  Живи долго, Вася!
   Вот строящееся метро. Оно уже 15 лет не может достроиться. Из-за недоделанного метро везде по городу натыканы  уродливые бетонные башни, портящие всё своим видом.   Вот second hand.  И т.д.
 Я люблю ходить по городу пешком. Ощущать его материальность. Трогать  шершавые камни домов, слушать городское радио, рассматривать прохожих. И калории заодно сгорают.
Моя жизнь в городе напоминает мне самой кино. Я – персонаж фильма. А город – декорации.  Вот, например, так:

Кадр 1.
Карман дрожит, оттуда раздается мужской вопль: "Oooops! I didn’t again!!" Я не сразу понимаю, что происходит. Потом врубаюсь – мой телефон орет. Это мамуся. Она говорит что сегодня, впрочем как и всегда, мои дети вели себя ужасно. И что: "Детьми никто не занимается!". Что ж, прекрасно.

Кадр 2.
Я надеваю капюшон бархатной курточки, которую недавно купила в Sela – закапало с неба. Мне нравится ее (одёжки) нежный розово – сиреневый оттенок и на ощупь она тоже приятна. Я иду в ювелирный. Там все сверкает. На на каждую грань каждой цацки направлен луч света. Я долго рассматриваю  бесполезные  кусочки  дорогого металла и камни. Камушки. Мне ничего не нравится. Иду в следующий. Здесь мне тоже ничего не хочется.  В следующий. И здесь. В следующем продавщица разложила передо мной все длинные серьги, какие были в магазине. Пара висюлек из них очень милы, но у меня уже есть что-то подобное. Мне не нужно.  Теперь в послеследующий. В этом восхитил объемный ажурный цветок из серебряной сетки. Брошь. Она великолепна. А с чем я ее буду носить? В одно мгновение перед внутренним взором мелькают все вещи, которые висят в моем гардеробе. Ннет.  Пожалуй, ни к чему особенно не подходит.  Пойду зайду  в еще один ювелирный. Последний раз. Так ничего и не понравилось… Может.. взять тот браслет на ногу с подвесками? с дутым золотом??.... Ээээ, - нет. Что мне его, носить всего месяц в году? (время, когда у нас в городе есть лето). Так ничего и не купив, ухожу.

Экспозиция меняется.
Я читаю. Чтение – это еще один мой мир - часть картинки. Кусочек пазла моей жизни. Книги - частица моего космоса, куда, как галактики и планеты, включен город целиком под понятием «малая родина» и его фрагменты (по-домно и по-улочно). Все знакомые оптом и  в розницу (у каждого из них свой мир, который включен в мой как «подмир». Или минимир). Мои друзья. Семья. Семья родителей. Лошади. Коллеги. Мой кот. И т.д. Своя вселенная есть у всех. У кого-то она такая: там пиво, сигареты, работа, заведующий, сериал про бандитов, сосед, девки, тусня и т.п. У кого-то этакая: совещания, отчет, собака, мама, новая любовница,  ее туфли Prada (цвета фуксии на платформе, какую носят девицы из порнографических фильмов), командировка в столицу, новая машина и т.д. И в общем всё и все так. «Как-то так».. - говорит один мой знакомый.

Кадр 6984.
Я ем виноград. Мне лень. Причем, - все лень. Мне неудобно.  Чтобы поменять позу, нужно повернуться. А мне лень. Блямкает и переливается на мониторе Skyp. Я подскакиваю – это звонит Лилия. Я давно с ней не разговаривала и соскучилась. Я останавливаю Torrent`s, где качаются композиции Maxа Raabe (обожаю его)  и напяливаю наушники.. «У нас туман  – жалуется  расслабленным голосом  Лилия – вся трава мокрая. Вся природа здесь причесанная. А мне хочется дикости. И гор». Лилия живет и работает в Оксфорде. И ей там все надоело.

Кадр 7…. надцатый
Я люблю бывать за городом. Меня там почти все раздражает. Трава колючая.  Надо смотреть под ноги, чтобы не вляпаться в (уже коровьи) какашки, снизу – грязь или пыль, сверху – комары или дождь, вокруг крапива и паутина. Ветки деревьев царапаются. Зато тут воздух легко и широко втекает в легкие и нежно и медово пахнет желтыми, бордовыми, белыми, синими, голубыми цветами. Куда не посмотришь,  видишь  яркую зелень, густо заляпанную  разноцветными пятнышками.  И еще ночью за городом  кто-то огромный рассыпал в черном небе сверкающий звездный сахар. Но! Нет горячей воды. Хочу обратно в цивилизацию –   в ванну с клубничной пеной. И намазаться персиковым молочком. Я буду вся чистая, благоухающая, на чистом диване в пушистом полотенце. Какое облегчение! Виват цивилизации!!!!! Да, чуть не забыла, – в нашей жизни определенно есть место поэзии.

Кадр. .. неважно какой.
За моей спиной беседуют два американских гражданина.  Наши женщины, говорят они, в большинстве своем напоминают  кроликов – такие же толстозадые,  неуклюжие и ненакрашенные. А вот русские, скорее, похожи на кошек – они  стройны, грациозны и ухоженны в большинстве своем. Они разговаривают в полный голос, не стесняясь обсуждать наш женский экстерьер на всю улицу. Кто здесь, в Saiberia, может понимать наречие жителей колорадской глубинки,  в четвертом поколении выходцев из Голландии, с их маловнятным смазанным произношением. Сравнение с миром животных позабавило меня. На том спасибо. Обычно сравнивают с лошадьми и коровами (ха-ха – смех в зале). О, наши женщины не оставляют равнодушными иностранцев. Ах, эти длинные ресницы! О, эта мраморная, выглаженная кожа, пухлые губы сердечком, тонкие соболиные брови!. Эти  светлые эмалевые глаза дочерей северного неба. Славянские женщины, вы прекрасны! Шарман! Манифик! Белиссимо! О Белла Донна! Что там еще? Да!  Еще хороши ноги и грудь. В горящую избу. Тургеневские девушки. "У нас таких нет". Ну, в общем, вы поняли. Занавес, экспозиция меняется.
 
В городе постоянно  прямо или косвенно сталкиваешься со смертью.
 Я так привыкла к тому, что люди в городе постоянно гибнут, что грань для меня между этим и тем миром истончилась до предела. «Как – то так»… Мертвые меня уже почти не пугают. Бывшие люди лежат раздавленные в автомобилях, тонут, упиваются насмерть, замерзают. Трупы бомжей в коллекторах.  В городе некуда деться от присутствия смерти. Она рядом. А мы смотрим на нее. Мы с ней сосуществуем на улицах города, как в саванне лев мирно живет рядом с антилопой. Живые и мертвые. Таков закон мира.

Кадр следующий и последний.
Вечером на улицы города напирает вал полупьяных людей. Пошатываясь, юнцы и накрашенные девицы разной степени оголения  в огромных количествах фланируют по городу. У всех в руках пиво и сигареты. У нас нельзя пить спиртное на улицах. Тут же разбитые бутылки валяются под ногами. А где милиция? АУ! Нет ответа ниоткуда. Завтра в пять утра труженики метлы выйдут на улицы, чтобы ко времени, когда люди пойдут на работу, город был чист. Они как трудолюбивые мураши в своих цветных комбинезончиках расползутся по площадям, чтобы вернуть красоту миру. Город сам поглотит свои отходы.  Он проснется, деловито засуетится,все побегут и поедут. В природе - круговорот воды. А в городе - круговорот людей. Горожане будут умирать и рождаться. Город будет шириться, пухнуть, захватывать  новые территории, раскидывая, как гигантский спрут, свои руки – улицы во все стороны. Город во все времена. Аминь.