Приговор

   Адвокат Анонимов заканчивал свою речь. Зал рыдал. Последние пятнадцать минут выступления защитника председатель суда крепко тер правый глаз, делая вид, что в него попала соринка, в левом, размером с булыжник, чистым бриллиантом сверкала слеза.
   Обвинитель с самого начала речи нырнул под свой стол, тщетно пытаясь достать ручку, якобы случайно оброненную. Из-под стола доносилось  влажное сопение. За спиной Анонимова, в клетке из железных прутьев, толщиной с руку борца тяжелого веса сидел подсудимый Кровопущенко, зарубивший топором семерых ради трешки на опохмелку. Обхватив руками обритую голову, Кровопущенко качался из стороны в сторону, узнавая только сейчас, какая у него тонко-ранимая душа младенца, так и не понятая равнодушным обществом. Анонимов закончил.
В своем последнем слове подсудимый ревел в голос, бил себя в грудь кулаком и больше ничего не делал. Суд удалился для вынесения приговора. Суд вернулся. Суд оправдал Кровопущенко. Восторженная толпа понесла его из зала. Растроганный Кровопущенко обещал никого больше не убивать,  в следующий раз, топором.
Усталый, но довольный, с чувством выполненного долга Анонимов шел домой, снисходительно поглядывая на мелькавшую под ногами публику.
- Наверно, и от них есть какая-нибудь польза? - размышлял он о прохожих.
Дома его ждала любимая и любящая жена, двухлетний карапуз и стол, сервированный к ужину. Все это еще больше улучшило его, и без того замечательное настроение. Поглощая с аппетитом отбивные котлеты, он в пол-уха слушал отчет жены о прошедшем дне. О том, как она и сынишка провели время, пока главный истопник семейного очага, посвящал себя службе обществу. Но тут последние слова не совсем расслышанные, но заинтересовашие его,заставили более внимательно слушать.
- Да ты не огорчайся, папуля! – ворковала супруга, нежно тиская на своих коленях подвижное, словно ртутный шарик, тельце. – Мы не хотели разбивать эту противную вазочку. Мы нечаянно и больше так шалить не будем. Ух, ты мой, разбойник!
- Подожди, Маша, - Анонимов отложил в сторону нож и вилку. – Я понимаю твое благодушие – благодушие любящей матери. Но я должен заметить, что оно идет во вред воспитанию. Где последовавшие от этого безобразного поступка выводы? Где установленная мера пресечения? Сегодня вазочка, а завтра…завтра,  попытка свергнуть существующее ныне правительство!
        От этих слов лицо у жены вытянулось, а непоседливый  погромщик с интересом уставился на разгоряченное лицо отца.
- Шалость, даже очень маленькая, но не получившая вовремя должной оценки и наказания, в будущем будет расценена как вседозволенность.
Голос у Анонимова крепчал и камнепадом сыпался на оглушенных слушателей.
- Каждый преступник, совершивший тяжелое преступление, начинает с мелочи. И благодушие, попустительство, слюнявость и мягкотелость общества, вынуждает это же общество терпеть по отношению к себе всю эту мерзость, место которой до конца света за десятью дверями со ста замками. И я, как слуга общества, должен уберечь его от этого маленького, но уже хитрого и коварного субъекта.
- Миша! Ты что! Из-за какой-то стекляшки?!
- Молчать! Я вам покажу, как поднимать и  протягивать свои преступные ручонки к самому дорогому и светлому что у нас есть – закону! - жена растерянно внимала. Преступный субъект, хлопал глазенками и кривил губками, готовясь разреветься.
        Прокурор (домашний) Анонимов заканчивал свою речь. И он же, возложив на себя должность судьи, вынес приговор: - Никаких мультиков, никаких сладостей, никакой экскурсии в зоопарк. Да! Можете обжаловать решение…но, думаю, что вряд ли что изменится. Вряд ли.
Не доев котлетки, Анонимов, с чувством выполненного долга, величественно удалился в спальню, хваля еще себя  за то, что он не только хороший юрист, но строгий и справедливый отец.
В третьем часу ночи Анонимов, накинув на голые плечи одеяло, зябко перебирая босыми ногами, скребясь в дверь комнаты сына, скулил:
- Машенька, ну, не глупи. Твой суслик соскучился по своей кисуле. Пойдем бай-бай, а?
За дверью не было слышно ни звука.
- Глупенькая!….Я же все делаю во благо нашей семьи. Как ты этого не понимаешь. А вот ты поступаешь не верно. Неправильно поступаешь. Потому что это…это вредно для здоровья.
Тут он принялся рассуждать о негативных последствиях для его организма, вызванных неправильным поведением супруги, в результате чего это могло негативно сказаться на всей юриспруденции в целом. Углубился в физиологию как науку, раскрыл тему, осветил историю вопроса, приплел академика Павлова.
- Слушай, Анонимов, не знаю как у Павлова, но еще я знаю, что на всякое действие найдется противодействие, - подала голос супруга. - Значит, никаких сладостей и зоопарка? Ну так вот! Месяц я с тобой не лягу. Все!
  Анонимов стоял как громом пораженный. Повздыхав, он поплелся к себе в кабинет, чтобы тут же написать прошение о помиловании,обещая искупить вину примерным поведением.               
   Прошение было отклонено.  Приговор остался в силе.