Дорога домой

Вот уже третьи сутки лил дождь, и болото заполнилось водой до отказа, заливая стволы чахлых деревьев мутной жижей. Торфяная шла рябью, отвратительной и тошнотворной. И воняло. О, Боги, как же отвратно здесь воняло! Сероводородом, так, кажется, говорили маги. Ну что ж, пусть говорят, как им будет угодно, но для мертвого аристократа это просто запах тухлых яиц. Во время последней войны крестьяне швыряли их в беглую аристократию. Это было давно, много лет назад. Но запах помнится до сих пор.
   Тонкий плот медленно покачивался, подталкиваемый шестом. Кажется, он долго не протянет. Даже наверняка. Мокрая бечева разбухла и перетиралась, бревна шатались и грозили вот-вот развалить один плот на несколько плотов поменьше. А берега все не было и не было, везде лишь сплошной туман, черная вода и неразборчивая линия горизонта.
   За мной шел еще один плот, но я никогда не видел тех, кто сидит на нем. Не слышал разговора, смеха или плача. Лишь размеренно двигался шест, отталкиваясь от дна в более-менее крепких местах, да журчала отталкиваемая вода от весел, направляющие плот вперед. Откуда они знали нужное направление? И знали ли? А может, просто двигались за моим плотом? Что ж, тогда у них проблемы. Потому что я плыву безо всякого смысла и курса. Хотя какие проблемы могут быть у таких, как мы?
   Вдалеке показались деревья, и я отчаянно начал грести в этом направлении. За спиной плеска я не услышал. Я оглянулся, но плот по-прежнему был за спиной. Только не двигался, влекомый лишь слабеньким течением, образованным ветром. Мне было не до них. Но они словно не видели деревьев.
   Сколько прошло времени с тех пор, как я увидел берег?
   А с того момента, как я узнал его?
   Хмурое серое небо нависало плотным покрывалом над осенним лесом. Кроны серых деревьев качались под ветром, имевшим тоже какой-то серый цвет. И вкус. Все в этом лесу имело серый цвет. Даже ярко-желтые листья, кое-где проглядывающие из мха. Наверное, всему виной осины, которых было здесь больше всего. Или небо?
   Нет, последние годы все для меня стало серым, он стал основным цветом для всего, что окружает меня. И сам я - серый. И мои одежды. И мысли, дыхание, запах. Все - серое.
   Вдалеке показалась крыша старого особняка. Когда-то он был аристократично изысканным, в нем была жизнь, но сейчас слепые провалы окон и дверей довершали образ склепа. Потому что он тоже был серым. И сарая, стоящий рядом. Покосившийся старый трехэтажный дом и сарай, что может быть глупее?
   И внезапно я вспомнил. Все вспомнил.
   Последнюю войну, бегство, искаженные криком лица мятежников и кровь. Всюду кровь.
   Факелы горящих домов и черные остовы пепелищ.
   Грозные заклинания и отчаянные крики магов, истощивших резерв и заключенных в кольцо крестьян.
   Кровь на белой коже и золотых волосах. Голубые глаза, закатывающиеся от боли. Слезы на губах.
   Сына, бегущего мне навстречу.
   И темноту.
   Четыре года бегства. Смерть в чужих горах. Сто четырнадцать лет дороги домой.
  Я вспомнил, зачем шел куда-то. Зачем плыл по этому бесконечному болоту, шел по лесам, проходил перевалы и границы. Я шел домой.
   Монахи говорили, что мертвые пьют из реки забвения и забывают свою прежнюю жизнь. Видимо, я тоже хлебнул. Этого я не помню. Почему же тогда я вспомнил почти все? Вода некачественная попалась?
   И внезапно меня обожгла боль. Кровь на белой коже и золотых волосах... Бегущий сын...
  Я упал на колени перед порогом. И зарыдал.
  Я понял, что никуда мне не нужно было торопиться. Что я уже везде опоздал. Хотя как посмотреть - умереть я успел.
  - Поднимитесь, Матиас, - услышал я перед собой. - Поднимитесь, ибо скоро прибудут гости. Вы должны привести себя в порядок.
  - Герцогиня Ласт? - я поднял взгляд и не поверил своим глазам: нарядный дом, голубое предвечернее небо и белоснежные занавески тихо шелестят на раскрытых из-за жары окнах. А в глубине дома...
  - Луиза! - я вскочил, обежал тещу и понесся в зал. Туда, откуда слышались звуки игры на пианино и голос сына.