Часть I История волшебства

*****
Угасают чувства, но воспоминания о них живут вечно.
____________
Я посвящаю эту книгу всем, кого когда-либо коснулась моя любовь.
Пусть даже они о ней от меня никогда не услышат,
но узнают себя в этой книге.
____________________________

|ЧАСТЬ I "История волшебства"|
____________________________

 - Если бы ожили эти желтые листья, лежащие под ногами, они запорхали бы как бабочки, взлетая в небо. Они запестрели бы своими крылышками, переливаясь на солнце разными  цветами. Они садились бы нам на плечи, и мы бы не чувствовали их веса, а лишь томно взирали бы на их красочные пятна и предавались бы воспоминаниям, - сказал старик, разгребая ногой густой слой палой листвы на земле.
- А разве листья могут ожить? Они же не живые! - звонким голоском воскликнула девочка, не выпуская своей руки из ладони старика.
- О, моя милая, здесь может ожить всё!
- Здесь? – обрадовано изумилась девочка. – Это что, волшебный лес?
- Нет, моя дорогая, это даже не лес, а всего лишь городской парк. С виду он такой же заурядный, как и многие другие.  Но присмотрись, разве ты не видишь во всем этом осеннем великолепии спрятанное волшебство? Посмотри на эту ещё зеленую траву, присыпанную янтарным покровом опавших листьев. Посмотри на местами ещё изумрудные, а местами золотые и багряные кроны деревьев. Разве не видишь ты во всем этом настоящего волшебства? Будто некий художник взял в руки чародейную кисть и раскрасил окружающий нас мир в самые пестрые и яркие цвета. И подарил нам ощущение сказки. Смотри, как легко дует ветерок, волоча по земле опавшую листву. А тот ветерок, что посильнее, срывает с веток листья, готовые к полету, крутит их в воздухе и подбрасывает вверх своему старшему брату. А тот в свою очередь…
- Почему ты так долго рассказываешь? – перебила старика неугомонная девочка.
- Милая Алиса, ты спросила, волшебный ли это лес. А я сказал, что нет, обычный. А вернее даже и не лес! Но ведь это не значит, что тут нет волшебства. Самое чудное чудо может скрываться в самых простых вещах, но мы не всегда это замечаем.
- Я не совсем поняла, - обиженно сказала девочка.
- Ничего страшного, - улыбнулся старик. - Придет время, и ты поймешь даже больше этого.
- А расскажи мне ещё про бабочек! – потребовала Алиса.
Старик поежился в своем старом пальто, которое уже не грело его кости, взглянул на небо и сказал:
- Мы с тобой загулялись. Уже темнеет,  да и ветер усиливается. А не пойти ли нам домой? Бабушка уже наверняка достала горячие пирожки из духовки.
- А как же бабочки? – маленькая Алиса обидчиво надула губки.
- Эту историю я обещаю рассказать тебе за чашкой горячего чая.
Девочка улыбнулась и, припрыгивая, побежала  по тропинке впереди старика.


Ещё когда Августин был совсем молод и не считал себя великим волшебником, он все свои дневные и ночные часы посвящал великому учению и познанию, беспрекословно следуя советам своих наставников.
И совсем вскоре от своего недюжинного рвения к наукам юный Августин добился таких успехов на этом нелегком поприще, что превзошел даже своих учителей. А учителя, заменившие ему почивших этот мир родителей, были искренне рады за юного гения.
И вот именно в ту светлую и легкую пору, когда и на школьном дворе, и в юношеской душе цвела весна, когда единственной отрадой для его сердца были десятифутовые в высоту стеллажи с книгами ученых мужей всего мира, именно тогда Августин встретил её – свою любовь.
Звали её Маргаритой . Августину казалось, будто пришла она в его жизнь, выйдя из кровавой пены морской, как прекрасная Афродита, излучающая любовь. Но там, где жил Августин, конечно же, не было моря, в котором мог бы умереть Кронос .
И всё же едва Маргарита, несравненная Венера , появилась в жизни Августина, как время словно тут же остановилось. И всё вокруг для Августина перестало существовать, перестало иметь смысл. И даже загромождения книг стали исчезать из маленькой комнатки Августина. Все свои дневные и ночные часы он теперь посвящал ей единственной, беспрекословно слушая своё сердце и только его.
Счастьем и весельем заполнился мир их сердец. Единство двоих. Но как бы не тешили себя надеждами Августин и Маргарита, всемогущий  и жестокий Кронос был жив, вопреки их радости и во вред их безмятежности. И он по-прежнему управлял всеми дневными и ночными часами, минутами и секундами. И шли месяцы.
И в тот миг, когда первый желтый лист, сорвавшись с ветки, коснулся земли, Августин замер. Он простоял так три дня и три ночи, пока не облетели все желтые листья с деревьев вокруг его дома, пока за дневные и ночные часы не оголили свои стволы деревья во всей округе, пока не застлалась земля мягким золотистым ковром.
А когда прошла третья ночь, и наступило четвертое утро, яркие солнечные лучи, прорвавшись сквозь серые тучи, коснулись лица Августина. Именно в тот миг он и вышел из оцепенения, и тут же бросился со всех ног на окраину своего города.
Он нашел её в лесной глуши. Она подобно нимфе стояла босая на холодных опавших листьях, ветер трепал её черные шелковистые волосы и длинные полы багрового платья.
Августин позвал её, но она не откликнулась. Тогда он подбежал к ней и тронул её за плечо, но рука его не нашла преграды и прошла сквозь призрачное видение.
- Маргарита, - снова позвал он.
Но возлюбленная по-прежнему стояла молча со взором стеклянным. Августин захотел обнять её, но захватил в объятия лишь воздух. Тогда горячие слёзы покатились по его щекам, и одна из них упала на бесплотную руку Маргариты.
- Августин, - произнесла девушка, ожив. – Августин, пожалуйста, посмотри вокруг. Посмотри на эти листья, посмотри, как они поменяли цвет, посмотри, как они украсили собой лес, который мы с тобой так любили. Посмотри, Августин. Посмотри и скажи, видишь ли ты во всем этом волшебство? Настоящее волшебство, Августин.  Посмотри, ведь ты учишь свои тайные науки уже несколько лет, и ты самый способный ученик из всех, ты прочитал уже столько книг, сколько не читал в своей жизни ни один мудрец, ты научился познавать прошлое и видеть будущее. Но посмотри, Августин, ты не можешь противостоять времени, оно идет и идет, и не может остановиться или повернуться вспять. Кронос жив, Августин. Мы не в силах управлять им. Но он может управлять нами. Посмотри, Августин, насколько время всесильно. Посмотри, какое волшебство оно умеет творить. Посмотри, Августин, ты же волшебник, но что ты знаешь о настоящем волшебстве? Ничего, мой милый Августин. Ты не знаешь ничего.
Я родилась весной, и Весна всегда для меня была самым лучшим временем года, как и любая мать для своего дитя - лучшая. А когда я встретила тебя, я забыла о Весне и обо всём, что меня породило. Я была предана лишь тебе. Но время не обманешь, Августин.
И вот я узнала, что такое Осень. И поняла, что она не менее прекрасна. И если ты мне не веришь, то оглянись вокруг. Осень оказалась интереснее и красивее моей родной матери, но она призвана разлучить нас с тобой.
Послушай, Августин. Ты же слышишь этот дивный аромат тлеющих листьев и сырой земли. И земля зовет меня, любимый мой. Она предлагает мне ложе из черных крупиц и одеяло из желтых листьев. И ты знаешь, что я приму её предложение. Но я никогда не сотру из памяти твой образ, а ты никогда не забудешь меня. Мои корни уйдут в землю, и ты должен будешь каждый день и каждую ночь питать мою почву своей нежностью и хранить в памяти наши часы и минуты, проведенные вместе. Я родилась весной, а осенью я умираю. И чтобы вернуть меня ты, Августин, должен будешь победить время.
Найди волшебство в самых простых вещах. Если ты не сможешь найти его, то сотвори. Сотвори волшебство, Августин, - сказала Маргарита и с этими словами растаяла в воздухе, тонкой пыльцой блестя на солнце.
Августин же не вымолвил ни слова, он опустился на землю, разгребая руками листья. Добравшись до земли, он увидел лежащее там маленькое семечко. Из глаз Августина снова полились слезы, скатываясь по щекам, они падали на землю, омывая маленькое семя.
«Сотвори волшебство»,- шептал лес.
«Сотвори волшебство», - свистел ветер.

- Какая грустная сказка! Но где же здесь бабочки? - спросила Алиса и подула на горячий чай в кружке.
- Милая девочка, а с чего это ты решила, что я закончил свой рассказ? - спросил старик.
- Не знаю, - призналась Алиса.
- Ну что ж… Значит, мне придется прерваться, раз так решила моя принцесса.
- Дедушка прости! Я больше так не буду!  - взмолилась Алиса.
- Не будешь, что? - старик удивленно поднял бровь.
- Не буду тебя перебивать.
- Ну,- дед довольно вздохнул.- Признание вины – это первый шаг к её искуплению. Значит, я прощу тебя и расскажу дальше свою историю о волшебнике и его бабочках…
Алиса уже обрадовалась, но дед добавил:
- …позже! Я сейчас отведал самых лучших бабушкиных пирогов и выпил кружку теплого чая, отчего мне стало очень душевно и теперь клонит в сон. Пожалуй, пойду, прилягу на часик-другой.
- Нет! Нельзя! - запротестовала девочка.
- Это почему же?
- Бабушка говорит, что ложиться спать на закате очень вредно!
- Ну, раз бабушка говорит.…Значит, не пойду спать. Пойду, почитаю газету. В мире, наверное, опять что-то произошло.
Алиса молчала. Обиженно поджав губы, она обхватила свою чашку с чаем обеими ладошками.
- Не огорчайся, моя девочка! Вот когда вечером ты приготовишься ко сну, умоешься и почистишь зубы, тогда я и продолжу эту историю.  Учись терпению, Алиса.
На этих словах старик встал из-за стола, поблагодарил свою супругу за сытный полдник, потрепал внучке растрепанные волосы и удалился в гостиную, по праву заняв своё место в кресле-качалке.

«Сотвори волшебство»,- шептал лес, шелестя своими листьями, шурша листвой под лапами затаившихся зверей.
Августин вслушивался в тишину, в шепоты, в шорохи, в треск. Ему казалось, что таким образом он сливается своим духом с лесом, становится его частью, становится им самим. Он начинал видеть и слышать то, что раньше было от него сокрыто. Листва меняла свой привычный окрас, а из-за стволов деревьев выглядывали дивные звери, каких Августин ещё ни разу не встречал. Лес преображался прямо на глазах, он оживал, скидывая с себя обыденность. Гогот и шум с каждой секундой только усиливался, наполняя всё пространство сказочными звуками. Августин посмотрел себе под ноги. Огромные мокрые листья из желтых и багровых сделались коралловыми и сиреневыми. Августин попытался отступить назад, но всё вокруг менялось с такой невообразимой быстротой, что уже не виднелось ни одного кусочка прежнего леса, ни пятнышка прежней листвы, устилавшей землю. Августин посмотрел на деревья, на липы и вековые дубы, на осины и тополя, - все их стволы и ветви стали ярко-изумрудного цвета и прозрачными, как кристаллы, а зелено-золотые кроны – насыщенно-синими. И птицы, сидевшие на ветвях и заливающиеся чудесными трелями, меняли своё серо-коричневое оперение на пурпурное, алое, янтарное, сапфировое и бирюзовое. От такой яркости цветов у Августина зарябило в глазах. Он сильно зажмурился.
Подул сильный ветер, поднимая целую бурю из разноцветных листьев: и белых, и желтых, и голубых, и фиолетовых, и лиловых…
Ветер дул, не желая успокаиваться. Августин еле держался на ногах, чтобы не упасть под его безумными порывами. Листья кружились огромным вихрем, в центре которого оказался молодой волшебник. Они кружились и кружились, поднимаясь всё выше и выше, меняясь друг с другом местами, мерцая на солнце, переливаясь всеми цветами радуги.
И вдруг ветер прекратился. Все живые существа затихли, птицы перестали петь. Листья остановились, но не упали вниз, а так и застыли в воздухе. Один миг, и Августин замер вместе со всеми. Один миг, и он спокойно вздохнул. Один миг, и листья рассыпались, обернувшись бабочками.

Августин заворожено следил за их порханием, зачарованно слушал шелестение их крыльев, - настолько тихо было в лесу. Все животные по-прежнему были немы и неподвижны, и только бабочки беспорядочно летали вокруг Августина. Но именно их хаотичное порхание вызывало в волшебнике непередаваемое чувство покоя. Ему вдруг показалось, что эти прекрасные насекомые вовсе не те, за кого их принимают люди. «Может, это феи, - подумал Августин, но тут же прогнал эту мысль. - Может, это чьи-нибудь души? Или духи-предвестники счастья?»
Что за чудеса творились в этом лесу? Августин гадал, вспоминая всё, что он когда-либо читал в книгах или слышал от учителей. Но разгадка так и не приходила ему на ум.
Бабочки не желали разлетаться или исчезать. Они то кружили над ним, то опускались ниже, садились на плечи и голову, цепляясь своими маленькими лапками за одежду и волосы.
Августин с улыбкой на лице раскинул руки в стороны, ожидая, что кто-либо из бабочек коснется его кожи. Бабочки тут же устремились к нему на ладони.
Волшебник радовался этому необычному действу, словно ребенок. Он и не заметил, что слезы на его щеках уже давно высохли.
- Маргарита! – вдруг вспомнил он. Бабочки вновь вспорхнули ввысь. Августин бросился на землю, туда, где лежало маленькое зернышко. Но как Августин ни искал, так и не нашел его. Отчаявшись, юноша решил, что должно быть его унес взбушевавшийся ветер. Горе вновь заполнило душу волшебника, ведь он не мог простить себе потерю того последнего, что осталось у него от возлюбленной.
- Маргарита, - прошептал он. – Зачем ты покинула меня? Зачем, Маргарита, ты дала надежду мне, а сама навсегда исчезла из этого мира? Ах, Маргарита, я не смогу без тебя. Я не смогу победить время, чтобы вернуться к тебе, чтобы вернуть тебя, Маргарита.
«Сотвори волшебство! - снова просвистел ветер. – Я ничего у тебя не брал», – оправдывался он.
Августин вгляделся в землю, которую он прикрывал ладонями: сквозь черные песчинки прорастал зеленый росток. Он рос прямо на глазах Августина, такой тонкий, но упругий, целеустремленно пробивался сквозь землю, тянулся к небу, к солнцу, к свету. Вот он уже вырос на три дюйма и распустил пару своих зеленых листочков, но, не переставая расти, он становился толще и зеленее.
«Мои корни уйдут в землю, и ты должен будешь каждый день и каждую ночь питать мою почву своей нежностью», - вспомнил Августин слова Маргариты. Он ещё не знал, как именно, но теперь был уверен, что победит великого Кроноса, управляющего временем. Августин трепетно коснулся листков молодого ростка и почувствовал всё тепло и всю любовь, которые дарила ему Маргарита. Да, теперь она стала растением, которое однажды вырастет и распустит свои цветы, но она продолжала помнить и любить Августина. И он в ответ ей обещал заботиться о ней в надежде, что однажды вернет её.
Тогда Августин построил себе дом в этом лесу. И каждый день, и каждую ночь он заботился о своём цветке и ждал прихода весны. Весна приходила снова и снова, но Маргарита не цвела…

- Дедушка, а дальше? – сонно спросила Алиса, укутываясь в одеяло. – А дальше что было?
- А дальше было очень интересно. Но тебе, моя маленькая, уже пора ложиться на бочок и закрывать глазки. Завтра будет новый день, новые истории, а сейчас спи, Алиса.
Девочка хотела возразить, сказать, что не хочет спать, а хочет дослушать историю, но Морфей уже захватил её в свои объятия.

                ___________
 

Минуло чуть более двадцати лет…

В офисе турфирмы «Баттерфляй » как всегда стоял гул, состоящий из женских и мужских голосов, поскрипывания принтеров и непрекращающихся телефонных трелей. Уже привыкшая ко всей этой ежедневной какофонии Алиса спокойно продефилировала по залу и скрылась в своем кабинете.
За всё время работы в этой компании Алиса ни разу не позволяла себе опоздания. До сего момента.
Даже будучи ещё в должности простого оператора call-центра, она приходила на работу как минимум за полчаса до начала рабочего дня. И, получив повышение до начальника отделения, она не изменила своей доброй привычке. Но, как в народе говорится, всё когда-нибудь случается в первый раз.
«К тому же, - оправдывалась перед своей совестью Алиса, - начальство не опаздывает, а задерживается». И эта мысль вызвала у неё легкую улыбку. Начальство из неё никудышное, по штатному расписанию она занимает самую среднюю позицию, но так или иначе в этом небольшом офисе она была и оставалась главной.
В дверь постучали.
- Входите, - сказала Алиса, отодвигая чашку только что налитого кофе.
Дверь отворилась, на пороге нарисовалась светловолосая девушка с кипой бумаг в руках. Она надменно посмотрела на Алису, когда та облегченно вздохнула и обратно придвинула к себе свою чашку с ароматным кофе.
- Эмма, не стой на пороге, заходи! Не надо держать дверь открытой. Меня это сегодня особенно сильно раздражает.
- Как скажешь, - Эмма прошла в кабинет, ногой захлопнув за собой дверь. После чего с особой аккуратностью она положила всю бумажную кипу на письменный стол начальницы и, поправив выбившийся  из прически белый локон, села в кресло напротив Алисы. Закинув ногу на ногу и откинувшись на спинку, белокурая помощница сделала вид, что уже сильно утомилась от тяжелой и неблагодарной работы. Электронный циферблат на стене показывал без пяти минут одиннадцать.
- Кто-нибудь звонил? – спросила Алиса, не обращая внимания на фривольное поведение своей подчиненной.
Эмма деловито поправила свои очки:
- Почти никто. Только наш многоуважаемый Мистер Нудный Господин (да-да, тот самый!), служба газа и ваша подруга Ева.
- Что им нужно было?
- Почти ничего. Мистер Нудный Господин отказался от очередной путевки, которую мы ему предложили. Ругался сильно, но в итоге согласился на денежную компенсацию. Служба газа просто ошиблась номером, а Ева сказала, что перезвонит позже.
- Понятно. Спасибо, Эмма, - Алиса натянуто улыбнулась.
- Эй, подруга, что случилось?
- Да вроде ничего особенного. Просто с утра не самое лучшее настроение.
- Я успела заметить. Хм… Ты же знаешь, девочки в офисе подняли шум, что ты опоздала, - заговорчески прошептала Эмма, а потом с видом бывалого ябедника добавила: - Ведь до сих пор шушукаются, подлянки.
- Эмма, в жизни каждого из нас всё однажды случается в первый раз, ведь так? – внезапно набросилась на неё Алиса. -  Да, я опоздала, и что с того? Имею право! Хоть раз за все годы кропотливой работы здесь имею право прийти попозже!
Эмма немного опешила от непривычной резкости начальства.
- Просто ты всех штрафуешь даже за пятиминутное опоздание, а сама показываешь не лучший пример для сотрудников, приходя на работу на целых два часа позже положенного, - помощница поднялась с кресла, собравшись уходить. – Ладно, ты сегодня совсем не в духе, извини. Не буду тебя больше беспокоить.
- Нет, Эмма! – крикнула Алиса, а затем тут же сменила тон с грозного на виноватый: -  Это ты извини. Просто очень хочется спать, вот и злюсь на всё вокруг.
Эмма тут же расплылась в широкой улыбке, усаживаясь на краешек стола. Её глаза сверкали от нетерпения.
- Так, ну-ка выкладывай! Что это у нас за бессонные ночи? С кем? Где?
- Да ну тебя, - улыбнулась Алиса, шутливо махнув рукой. – Я же тебе говорила, что Марк уехал к себе.
- Вот именно поэтому я и спрашиваю тебя «с кем?», - Эмме горело поскорее разузнать все тайны личной жизни своей начальницы, чтобы под грифом повышенной секретности успеть пересказать это всему отделу. Основная задача заключалась в том, чтобы успеть сделать это до обеда.
- Успокойся, ничего для тебя интересного. Я просто до рассвета переписывалась с ним по сети.
- С ним, это с кем?
- С Марком, конечно.
Эмма тут же скисла, услышав явно не то, что ожидала:
- Ну… это не интересно. Если только переписка была не на эротическую тематику, ну там виртуальный секс и все дела...
- Тьфу на тебя, озабоченная! – фыркнула Алиса. – Он зовет меня на этот уикенд к себе в загородный дом.
Эмма аж взвизгнула от радости:
- Ой, как это здорово! Он же тебя туда ещё ни разу не приглашал вроде, да? Ты там была, нет? Вы уже так долго встречаетесь, а на даче у него ты не была. Это его пещера, укромное место, крепость. Я слышала, у него там такие хоромы царские. Я видела только парочку фоток в Интернете. Помнишь, мы вместе заходили на его страничку в социальной сети. Классно-классно! Завидую тебе, подружка, - на эти слова Алиса скорчила гримасу отвращения. Эмма, заметив это, накинулась с упреками: - Эй! Ты, конечно же, поедешь! Не кривись. Послушай, дорогая, даже не думай на этот счет. У тебя должно быть только одно решение. Тебе сколько лет, подруга! Тридцатка уже подступает. А такие женихи, как твой Марк, на дороге не валяются. Хватайся за него, как за последнюю надежду. Нигде ты себе больше такого не найдешь. Ах, вот если я была бы на твоем месте, - Эмма мечтательно закатила глаза.
- Но ты не на моем месте! – прервала её мечты Алиса. - Мне вообще противно от твоих рассуждений. Понимаю я, к чему ты клонишь. Свадьба! Ты прям только о ней и грезишь. Тебе даже не важно, что свадьба эта будет не у тебя. А я, как бы тебе этого не хотелось, не выйду за него только потому, что он богат и красив. Или будь он в стократ богаче и красивее, чем ты себе представляешь. Если он не тот человек, с которым мне хотелось бы прожить всю жизнь, он таковым никогда не станет. Мне важно, что у него внутри - в сердце, а не снаружи и на банковском счете.
- Ну и дура! – Эмма рассерженно сползла со стола, забрала свои бумаги и удалилась, ничего больше не сказав.
Алиса проводила её сочувственным взглядом, после чего тяжело вздохнула и уткнулась в монитор. Но сосредоточиться на работе не удавалось, мысли были слишком далеки от составления отчетов.
Сегодня четверг, а, значит, у неё ровно полутора суток для принятия решения. Марк не просто так позвал её за город. Обычно по будням они встречались в его квартире в центре города, ходили в кино или в рестораны, иногда навещали общих друзей. А в выходные они вообще редко виделись. Так уж повелось в их отношениях, что выходные были временем, которое они посвящали лишь себе самим и своим личным делам. У Марка были частые командировки, а Алиса проводила время либо со своими немногочисленными подругами, либо в гордом одиночестве, которое ей было нисколько не противно, а наоборот.
Сейчас он приготовил ей сюрприз. И она без особых усилий догадалась, что это за сюрприз. Марк был слишком предсказуем, особенно для такого близкого человека, каким стала для него Алиса. Она успела изучить все его повадки и черты характера. Да и подолгу хранить в тайне что-либо Марк тоже не умел. Его физиономия, как открытая книга, всегда выдавала его мысли и намерения. Единственное, чего не могла Алиса до сих пор угадать - это какой камень будет на кольце, которое ей при свечах за ужином преподнесут на бархатной подстилке в красной или синей коробочке. Может, Эмма и права, стоит согласиться на его предложение? Годы не просто идут, они летят…
А он, действительно, хочет сделать ей предложение и уже не раз на это намекал. И о детях тоже. Они вместе уже три года и он говорит, что любит её, задаривает её тривиальными подарками, покупает пышные букеты цветов, заваливает дорогими конфетами, всё время забывая, что Алиса равнодушна к сладкому, и приглашает на семейные праздники.
Но каждый раз при одной только мысли о замужестве Алиса впадала в панику. В замужестве её пугает абсолютно всё. От несвободы до горы грязных пеленок. Конечно, виной тому были стереотипы, мертво засевшие под коркой. Но та ответственность, которую в любом случае придется нести после заключения брака, те обязательства, которые надо будет выполнять, делали Алису практически беспомощной.  Она не была готова к такому рискованному шагу.
Узы брака. Алиса представляла себе брак, как образ двух людей, скрепленных не обетом любви, а стальными кандалами. И отчасти была права. Ведь очень немногие потом, устав от серого бытия, решаются бросить вызов тяжелому грузу привычек, с легкостью плюют на собственное прошлое, свои предпочтения и меняют свою жизнь, дома, жен, мужей.
 А что, если в Алисином случае после ещё нескольких лет или даже месяцев совместной жизни и без того охладевшие чувства и вовсе исчезнут? Что если любимый человек перестанет быть любимым? А на тот момент уже будет общий дом, дети, собака и никому ненужный попугай. И от всего придется отказаться, пожертвовать всем этим. Разрушить, сломать, поделить. Или жить дальше, смирившись? Это же полный крах! Заточение в узнице бытия по собственной воле.
  Последние несколько лет после смерти бабушки и дедушки Алиса привыкла жить, не завися от других. У неё не было родственников, была одна лучшая подруга, несколько более-менее хороших знакомых, добрая соседка по этажу, собственная квартирка на краю города, небольшой скверик у дома, личный автомобиль и постоянная работа с неплохим заработком. Так же Алиса была вольна в выборе своего досуга, а это уже немалое. Она имела право на своё внезапное уныние, на скуку, на веселье. И она не обязана была ни перед кем отчитываться, что с ней сегодня что-то не так. Она имела право на одиночество или на шумную компанию. Марк, разумеется, имел важное место в её жизни, но проходил там по другой параллели, скорее как бонусное приложение, с которым хорошо, но без которого вполне можно обойтись. Конечно, первые месяцы она сильно любила его или думала, что сильно любит. Но со временем всё стало как-то иначе, чересчур прагматично и обыденно.
Сейчас на её дороге жизни ожидался резкий поворот, серьезные неотвратимые изменения. Но не только это пугало её и служило препятствием для положительного ответа. Сии очевидные страхи были скорее отговоркой для самой себя. Сейчас Алисе следовало определиться со своими чувствами, за полутора суток разобраться в том, в чем она не могла разобраться уже более двух лет. Алиса запуталась в себе, она не могла понять, чего хочет на самом деле. Помимо всего прочего, она боялась чрезмерно откровенной искренности Марка. Она видела, как он любит её, и больше всего теперь боялась нанести ему моральную травму, поняв, что взаимности, возможно, больше нет. И эта ужасающая мысль, что она больше, наверное, не любит его, зиждилась на небосклоне душевного равновесия огромными огненными буквами, готовыми вот-вот спалить весь мир к чертям собачьим.
  Да, пожалуй, этого она на самом деле и страшится. Боится, что разлюбила его. А если она разлюбила, значит… Значит, рухнуло мнимое постоянство? Значит, смысл потерялся? Нет! Она не хотела, она устала думать о таких вещах столь глубоко.
Алиса никак не могла настроиться на рабочий лад. Мысли одна за другой крутились в голове и не давали покоя. Все таблицы, сметы, реестры, отчеты на мониторе расплывались перед невнимательным взором. Интернет пестрел рекламой и раздражал сильнее обычного. Необходимо было безотлагательно переговорить с Евой. Только эта удивительная женщина чувствовала и понимала Алису лучше её самой. Только она могла дать самый лучший совет, не только как старшая подруга, но и как практикующий психотерапевт. Рука Алисы уже потянулась к телефону, как в дверь снова постучали. Не дожидаясь ответа, тут же в кабинет вошла Эмма. Вернее, ворвалась, как белокурый смерч.
- S.O.S.! – совершенно серьезно сказала она. – В зале разгневанный клиент, утверждает, что мы его обманули, требует вызвать начальство. Нужна твоя помощь.
- Иду, - тут же ответила Алиса, выходя из-за стола. Разгневанные клиенты - это удар по репутации компании, поэтому их нельзя игнорировать и отпускать обиженными.
___________________

- Так, во-первых, прекрати литрами пить этот гадкий растворимый кофе! Я тебя знаю! Ты денно и нощно вливаешь в себя эту отраву, – недовольствовала Ева по телефону. – Во-вторых, попроси Эмму заварить тебе нормальный чай, раз сама не умеешь, в-третьих, притормози свою осеннюю хандру и рассказывай по порядку, что конкретно тебя волнует.
- Ева, я тебя обожаю! За минуту словесного потока ты вернула мне половину былого боевого духа, - Алиса улыбнулась и, прижимая сильнее трубку к уху, поведала: – Видишь ли, сегодня ночью Марк  написал, что хочет меня видеть, что очень скучает. Звал меня на этот уикенд в свой загородный домик. И знаешь для чего? Будет делать предложение!
- Что прямо так и сказал? – удивилась Ева. – В принципе, рано или поздно это должно было произойти.
- Ну не совсем так сказал, но понять это было не сложно. Он неоднократно говорил о том, что отважился на серьезный шаг, и теперь придет моя очередь. Но, мне кажется, я-то ещё не готова к этому шагу, шагу в семейную жизнь. Тем более с Марком.
- Так-так, принцесса. Ну-ка, поясни мне эти твои «тем более». Чувствую, в этом кроется твоя основная проблема.
- Ева, наш разговор перешел в разряд нетелефонных разговоров. Извини, что настаиваю, но давай сходим сегодня куда-нибудь поужинать. Я не могу всё это рассказывать, не видя твоего лица и не ощущая на себе твоего укоризненного взгляда.
- Как скажешь, моя милая. Диктуй адрес и время.
- Предлагаю, в нашем любимом ресторанчике, ровно в семь. Устроит?
- Идеально!
_________________


«Разжег камин в доме, пожалел, что рядом нет тебя. За окном настоящий листопад. Люблю, целую. Приезжай!»
Алиса прочла это сообщение с неприятным покалыванием в области сердца, после чего тут же отключила телефон, на случай, если Марк решит позвонить. Он всегда начинал звонить, когда Алиса долго не отвечала на его сообщения. Слишком ли беспокоился он о ней или таким образом привлекал к себе внимание, Алиса не знала, но сейчас ей нужно было собраться, дабы успешно завершить рабочий день. Голова и без звонков Марка была забита мыслями на сторонние темы.
Эмма, видевшая, в каком непривычно удрученном состоянии находится её начальница, взяла большую часть работы с посетителями на себя, внезапно вспомнив, что получает за это свою зарплату. Больше всего её, конечно, заботило попасть на эту свадьбу. Говорят, на таких мероприятиях полным-полно гуляет холостых и миловидных сынков богатеньких папочек…
________________

Рабочий день закончился ровно в шесть вечера. Алиса в последний раз прошла через зал, поблагодарила всех сотрудников за успешную работу и вышла на улицу. На парковке, сев за руль своего красного «пучеглазого» автобильчика, девушка включила французский шансон и под хрипловатый голос Гару  отправилась вверх по проспекту, надеясь сегодня всё-таки миновать попадание в ежевечернюю автомобильную пробку. Опаздывать совсем не хотелось, разговор с Евой представлялся очень важным.

Часы показывали без четверти семь. Ева ещё не приехала, поэтому Алиса в одиночестве заняла их любимый столик у окна. В этом маленьком французском ресторанчике они с Евой частенько бывали в дни особой тоски, потому, что она здесь мигом развеивалась. Особенно их радовало наличие шикарной кондитерской в том же зале. Столько здесь разнообразных вкусностей подавали, что о соблюдении какой-либо диеты следовало немедля забыть и отдаваться блаженствам.
Алиса так же любила это заведение за уют, за тихую музыку, за мягкие спинки стульев, за красные шторки над окнами, за свечи в виде шоколадных котят и за приглушенный свет в зале по вечерам, ну и, конечно, за относительно невысокие цены. На каждом столике всегда стояли тонкие вазочки со свежими герберами. Здесь, где царила по-настоящему умиротворенная атмосфера, хотелось сидеть до самого закрытия и предаваться мечтам о чем-то далеком и прекрасном, стараясь не думать ни о чем  плохом, ни о чем обыденном. Пребывать в постоянном ожидании праздника.

- Здравствуйте!  Вы уже готовы заказывать? – спросил вкрадчивый мужской голос.
- Горячий шоколад, пожалуйста, - не растерялась Алиса. -  И воды не забудьте.  Скоро сюда подойдет моя подруга, и тогда мы закажем чего-нибудь ещё, - с улыбкой ответила Алиса официанту. Едва он ушел, девушка достала из сумочки свой телефон и включила его. Не прошло и минуты, как он начал разрываться от приходивших на него сообщений с уведомлениями о пропущенных звонках от уже известного абонента. «Вам оставлено одно голосовое сообщение», - высветилось на экранчике. Алиса нехотя набрала номер голосовой почты и, прислонив телефон к уху, услышала знакомый голос:
«Милая, ты опять выключила телефон?! Как твой рабочий день? Не забудь мне позвонить завтра. Можно и сегодня, главное, чтобы ты приехала. Целую».
Он говорил очень быстро. Нет, не волновался. Просто экономил деньги. Он всегда их экономил на мелочах, но при этом любил от случая к случаю гулять на широкую ногу. Алиса дослушала сообщение, равнодушно нажала «отбой!» и снова выключила телефон. В стеклянные дверцы ресторанчика как раз вошла Ева, радостно махая Алисе рукой.
- Дорогая, прости, что задержалась, - чмокнула Алису в щечку, разматывая с шеи свой шелковый шарфик. - На дорогах пробки, - объяснила Ева.
Она как всегда сверкала и сияла. Жизнь в ней била ключом. Эта женщина каждое утро просыпалась четко осознавая, чего хочет от нового дня и от жизни в целом. А в те дни, когда она этого не знала, смело лукавила перед назойливыми невзгодами своим приподнятым настроением.
Ева выглядела моложе своего возраста, иногда их с Алисой даже принимали за ровесниц, хотя их разница в возрасте достигала дюжину лет. Нет, Ева не являлась завсегдатаем кабинета пластического хирурга и даже не злоупотребляла косметическими средствами, обещающими сохранить молодость и свежесть кожи на долгие годы. Просто Еве повезло. Повезло быть счастливой - так считала Алиса.
 
- Здравствуйте, я смотрю, Ваша подруга подошла. Вы определились с заказом, - учтиво спросил подошедший официант, очаровательный, но самовлюбленный, как Нарцисс. Этот красавчик, получивший у них как раз прозвище Нарцисс в силу своей невинной притягательности и особого шарма, работал здесь не первый год и с первого дня особо запомнился этим женщинам.
- «Лапки»? – заговорчески спросила Ева Алису.
- Нет, давай без меня! – улыбнулась та в ответ.
- Отлично, тогда мне порцию «лягушачьих лапок», - обратилась Ева уже к гарсону. – Пожалуй, салат с тунцом, две порции пюре, луковый супчик и свиную отбивную, пожалуйста, для мадемуазель, сидящей напротив. Не забудьте про бокал красного полусладкого мне. И будьте добры, чуть позже подать круасаны с шоколадом и яблоки с медом, из напитков: мне – кофе Латте, а моей подруге – черный чай. Не из пакетиков, а настоящий, вы же понимаете? Какой у вас сегодня есть?
 - Конечно, понимаю, мадам. С ежевикой и малиной подойдет? – равнодушно пролепетал Нарцисс, который и так уже знал вкусовые предпочтения своих постоянных посетителей. Учитывая, что и посетителей бывало здесь не так много. Алиса в мыслях преувеличивала насчет цен. Вернее, преуменьшала, они здесь были всё-таки весьма высоки.
- Давайте его, - согласилась Ева.
Молодой человек, записав всё в свой блокнотик, повторил весь заказ. Ева кивнула, после чего он тут же удалился на кухню.
- Прости, Алиса, я сегодня такая голодная, - извинилась подруга.
- Да ничего. Может, ты даже заразишь меня аппетитом, - отозвалась Алиса, задумчиво глядя в окно. По асфальту перекатывались желтые листья. Ветер то просто гнал их вперед, то подбрасывал, кружил над землей и вновь опускал.
- Ну, я слушаю тебя.
- Не знаю с чего начать, - пожала плечами Алиса.
- Я буду неоригинальной, но люблю, когда начинают с начала, - усмехнулась Ева.
Алиса улыбнулась ей.
- По телефону я уже рассказала, что Марк звал меня к себе, - начала она. – И то, что он там хочет сделать мне предложение. Но…я хочу оттянуть этот момент. Боюсь, что вот именно сейчас я отвечу ему «нет».
- Почему?
- Я много думала о нашем будущем и пришла к выводу, что боюсь ответственности, и.., - Алиса сделала паузу, - не хочу делить свой внутренний мир с этим человеком. Не спрашивай, почему. Просто не могу открыться перед ним полностью. Не обо всем с ним могу поговорить. Вот с тобой могу, а с ним - нет. Он другой, совсем другой. Отталкивающий, вызывающий раздражение. Ну ты же понимаешь, что я имею в виду?
- И когда ты осознала это? – Ева вдруг начала говорить с профессиональной серьезностью, а не как претендент на роль «жилетки».
- Месяц или два назад. Или пару лет уже. Или только сегодня. Не знаю. Я часто об этом задумывалась, почти постоянно, - ответила Алиса. – Я заметила, что чем лучше мы с Марком узнаем друг друга, тем сильнее мы отдаляемся от нашего общего будущего, отдаляемся друг от друга. Мы становимся чужими. Просыпаясь утром в его постели, меня уже не волнует его трепетный спящий вид. Я даже была бы рада не обнаружить его рядом. И он стал меня раздражать, слишком часто. Периодически я еле сдерживаю себя от того, чтобы не закричать на него. У нас с Марком появилось слишком много различий. Мы разные буквально во всем: в интересах, во мнениях, в суждениях, в привычках. Это даже не столько раздражает меня, сколько пугает.
- Дорогая, ты не одинока в этой проблеме. Всё это вполне логично, - успокоила её Ева. – Когда люди знакомятся, они как бы покрыты некой защитной оболочкой, красочной оберткой. Ведь их единственная цель на тот момент – заинтересовать и понравиться. Со временем, когда отношения становятся ближе и доверительнее, когда уже не требуется никого обольщать и завоевывать, человек приподнимает с себя эту вуаль, показывая своё истинное лицо. И мы все знаем, что истинная личина не всегда оказывается нам приятна. А затем начинаются разного рода ссоры на бытовом уровне, расхождения во мнениях, проявляются все дурные привычки и отрицательные черты характера обоих партнеров. В отношениях начинает сквозить злоба, обман, недомолвки и даже измены. Всё так и грозит закончиться расставанием. И тут, милая моя, есть только одно «но»…
- Какое «но»? – с интересом спросила Алиса.
В этот момент им принесли супчик и холодные закуски. Ева, улыбаясь, поблагодарила красавчика Нарцисса и приступила к еде, смакуя каждый кусочек.
Алиса, даже не взглянув на еду, продолжала сверлить взглядом Еву.
- Ева, какое «но»? – обстоятельно переспросила Алиса.
Женщина прожевала кусочек лягушачьей лапки, запила его вином и вытерла губы салфеткой.
- «Но» здесь только одно, моя дорогая Алиса. Союз останется нерушимым, если влюбленные действительно любят друг друга. Если они настолько поглощены друг другом, что готовы принять все недостатки своей второй половины, готовы примириться со всем тем   набором отрицательных черт, который идет в комплекте с любимым человеком. А, как говаривал в своё время Теренций, «ссоры влюбленных есть возобновление любви». Это, конечно, при условии, что оба не будут двумя упертыми баранами, и хотя бы один из них возьмется за ум и своими собственными ручками восстановит равновесие пусть и не на всей Земле, но хотя бы в своей маленькой личной Вселенной.  Вот скажи мне, милая Алиса, ты любишь своего Марка?
Девушка в ответ неопределенно пожала плечами.
- Хорошо, - сказала Ева, откладывая столовые приборы в сторону. – Поиграем в игру «Да-Нет».
Алиса, молча, кивнула. Она хорошо знала эту игру.
- Когда ты слышишь его голос среди множества других, ты чувствуешь тепло внутри?
- Не очень.
- Отвечать можно только «да» или «нет», - сурово возразила Ева.
- Нет, - подумав, призналась Алиса.
- Следующий вопрос: когда ты смотришь на какую-либо вещь, подаренную тебе им, ты вспоминаешь его? Я имею в виду интуитивно. Всплывает ли перед тобой его образ, если ты мимолетно бросишь взгляд на эту подаренную вещицу?
- Не всегда, - Алиса запнулась. – То есть, нет. Цветы давно увяли, конфеты съедены, игрушки и украшения где-то лежат в коробках и ящиках…
- Не отвлекайся! – перебила её Ева. -  Так, дальше. Когда ты много работаешь, то забываешь на время о существовании Марка?
- Да, бывает.
- Когда он прикасается к тебе, ты ощущаешь трепетное волнение в груди?
- Нет.
- Умиротворение?
- Ева, это бессмысленно! – Алиса начинала нервничать.
- Бессмысленно не это, а то, что ты боишься произносить вслух. Отвечай!
- Нет, не чувствую, - нехотя ответила девушка. – Ничего не чувствую.
- Звонишь ему первая в моменты разлуки?
- Нет.
- Хочешь, чтобы он звонил тебе?
- Нет.
- А он звонит тебе?
- Постоянно.
- Скучаешь по нему, когда долго не видитесь?
- Не сказала бы…нет. Не скучаю.
- Ты помнишь, когда вы начали встречаться?
- Ну да, тогда была весна.
- Просыпаясь в одиночестве, бывает ли, что в голове крутится его имя?
- Нет, - сухо ответила Алиса и тихо добавила: - это глупо…
- Часто ты представляешь вашу дальнейшую совместную жизнь?
- Да.
- Эти представления оптимистичные?
- Нет.
- Мне продолжать дальше или ты всё же ответишь на поставленный вопрос?
- Отвечу.
- Ты любишь Марка?
- Нет.
Алиса снова обратила свой взор к окну, наблюдая за виртуозными перемещениями опавших листьев, за веселыми и грустными лицами прохожих, за мелькающими туда-сюда автомобилями. Сейчас она многое понимала, но внутри у неё была пустота. Ясность и пустота, - и больше ничего.
- И что теперь? – чуть слышно спросила она у старшей подруги. – Значит, мне не ехать к нему? Позвонить, сказать, что расстаемся?
- Как раз наоборот, - прожевав, ответила Ева. – Понятно, что он не джентльмен высокой пробы, да и ты не благородная девица, но всё же бросать парня по телефону – это, моя дорогая, как-то неправильно. Поставь себя на его место: тебе бы такое обхождение пришлось по душе? Посему ты должна, просто обязана, поехать к нему и поговорить с глазу на глаз. Объяснить, что любовь оказалась не любовью, а простой симпатией. Отметить, что всякие чувства увядают, вот и ваша пара не стала таким исключением. И ты вовсе не хочешь его обманывать. Ты его уважаешь, поэтому рассказываешь ему всё начистоту. Он, конечно, будет против разрыва. Если будет сильно настаивать на втором шансе, скажи, что тебе нужна пауза в ваших отношениях, чтобы всё обдумать. Можете встречаться, видеться, как старые приятели, но никакого секса, даже никаких поцелуев. Потом вы оба поймете, что эта пауза превратится в жирную точку ваших отношений. Или, наоборот, разлука совершит чудо, и ваши… твои чувства оживут.
- Я не хочу делать ему больно.
- Ты сделаешь больно и себе, и ему, если будешь молчать и заставлять себя совершать поступки, противные сердцу. Поверь, нет ничего хуже, чем давиться горелым пирогом и при этом, не краснея, говорить повару о совершенстве его вкуса.
- Я подумаю о твоих словах.
- Даже не думай больше. Просто поезжай к нему. Заранее позвони ему, предупреди, что вам предстоит серьезный разговор, после которого ты надеешься на его понимание. Он, будет думать невесть что, но хотя бы приготовится к худшему. И по прибытию на место тебе будет легче начать разговор, ибо он начнется с расспросов и хмурой мордочки твоего очаровательного Марка.
Алиса молчала. Возразить было нечему. Поковырявшись вилкой в тарелке, она снова устремила взгляд в окно. Где-то за высоким домом скрывалось сходившее с небосклона солнце, а по серому асфальту всё также кружились маленькие вихри из желтых листьев. Может, Ева и права. Может, на Алису так плачевно действует осеннее увядание природы.
- Ева, спасибо тебе, - Алиса добро улыбнулась, положив свою ладонь поверх руки подруги. - Ты помогла мне многое решить для себя.
Та улыбнулась ей в ответ:
- Знаешь, милая Алиса, не будь бы ты моей подругой, я уже была бы миллионером с такими клиентами, как ты. Кстати, можешь в знак  благодарности подыскать мне выгодную путевочку в предместье Парижа на конец октября. Хочу встретить Хэллоуин рядом с каким-нибудь древним замком.
 - Может, лучше в Шотландию? Говорят, там даже привидения водятся, - подмигнув, предложила Алиса. - По крайней мере, мы их обещаем клиентам.
__________________

Пятница началась оживленно. В офисе «Баттерфляй» играл радиоприемник, из которого доносились веселые мотивы популярных мелодий, иногда прерываемые оптимистичные заявлениями ди-джеев радиостанции о погоде и приближающихся выходных. Время летело настолько стремительно, что прекрасные сотрудницы турфирмы даже не успели заметить, как приблизился час обеда.
- Эмма, я сегодня уйду пораньше, - сказала Алиса.
- Хорошо, - кивнула Эмма, но не поспешила уходить из кабинета. – Значит, ты всё-таки едешь к  Марку?
- Да, - коротко отрезала Алиса и уткнулась в монитор, дав понять, что говорить с помощницей ей больше не о чем.

Шоссе на выезде из города было битком забито машинами. Солнечная погода, конец рабочей недели и, возможно, последние теплые деньки в этом году. Вот все и ринулись покинуть на выходные этот душный и пыльный мегаполис. Алиса как раз была из их числа. Прилежно потолкавшись в «пробке» почти три часа, она наконец-таки выехала на пригородную трассу, по которой уже можно было именно ехать, а не передвигаться ползками, впустую растрачивая горючее и время.
Алый «пучеглазик», притормозив, съехал на обочину. Алиса достала из бардачка свой дорожный атлас и, развернув его, долго вглядывалась в карту пригорода. Что ж, в следующий раз она не будет спорить с Марком и купит себе современный GPS-навигатор.
 Сверившись с картой и бросив её в бардачок, девушка вновь вырулила на дорогу. По её расчетам оставалось ещё полтора часа пути. Проехав мимо третьего поворота, Алисе показалось, что местность слегка не соответствует обозначенной в атласе. Атлас был относительно свежего издания, данные в нем представлялись достоверные.
«Но вряд ли за последние полгода рядом с этой трассой успели перекопать поле, снести ферму и вырастить лиственный лес», -  засомневалась Алиса.
Она помнила со слов Марка, что после зеленой автозаправки следовало повернуть направо и проехать столетний дуб. После дуба был указатель на въезд в какую-то деревушку с каким-то смешным названием. А через двести метров после знака - узкий мост через речушку.
Когда на горизонте замаячили зеленые бензоколонки, Алиса сбавила скорость и стала красться по безлюдной дороге в поиске правого поворота. И на этот раз всё совпало. Поворот был найден, и Алиса съехала с трассы на проселочную дорогу, но разгоняться не спешила. Грунтовая дорога больше напоминала поле боя после бомбежки.
Неспешно проехав небольшую деревню и даже мост над рекой, Алиса вроде бы успокоилась. Правда, насчет точного соответствия названий деревни и реки она не была уверена: просто не запомнила те, что называл ей Марк.
Минуло более получаса езды по проселочной дороге, а обещанного «высокого кирпичного забора с красными башенками» не было и в помине. Дорога, ведущая через деревню внезапно привела Алису в густой лес, готовый выползти даже на проезжую часть. В радиусе километра не было абсолютно никаких признаков коттеджного поселения.
- Черт возьми! – выругалась Алиса вслух, хорошенько ударив по рулю. Именно в тот момент её красный автомобильчик ответил ей тем же ругательством на своем автомобильном языке, немного пыхнув из выхлопной трубы, дернулся и… заглох.
- Только не это! – умоляюще вскрикнула девушка. – Проклятая железка на колесах! Тебя же только недавно забрали из сервисного центра! Что за несправедливость? Застрять в этой глуши…
Как Алиса ни старалась вертеть ключ зажигания, отполированный «пучеглазик» фырчал, пыхтел, жужжал стартером, но не заводился. Девушка вышла из машины, хлопнув дверью. Ковыряться под капотом Алиса даже и не думала. Да и не принесло бы это никакой пользы, кроме грязных рук, но это сомнительная польза.
Световой день близился к концу. Пахло сырой землей, опавшей листвой, грибами и хвоей.  Воздух был чист и опьянял своей свежестью.
Алиса достала из сумочки мобильный телефон, но на экране значилась дурная надпись «Нет сети»
- Господи, ну за что? – всхлипнула Алиса, набирая на телефоне номера экстренных служб и своих знакомых. Но всё было тщетно.
 Какое-то время она комично бегала вокруг машины, безуспешно пытаясь всё-таки поймать эту самую сеть. Но экранчик телефона по-прежнему подло подмигивал надоедливо пугающей надписью.
Разгневавшись от отчаяния, Алиса выкинула несчастный аппарат в сторону леса. Пролетев какое-то расстояние над землей, он благополучно приземлился в кучу палых листьев. Мгновенно опомнившись, девушка побежала спасать своё пусть сейчас и бесполезное, но нужное средство связи. Присев на корточки перед предположительно тем местом, где скрылся её телефон, и особо не заботясь о своем маникюре, начала голыми руками разгребать мокрые грязные листья.
- Ну где? Куда же он делся? – бормотала Алиса.
Услышав за спиной посторонний шорох, она резко обернулась. С первого взгляда лес казался безлюдным. Девушка встала в полный рост, чтобы оглядеться получше. Лес для неё всегда таил угрозу одной лишь своей неизвестностью, но и одновременно с этим привлекал её.
«Лучше бы сидела дома! И зачем только послушалась их всех? Советчики чертовы» - мысленно негодовала Алиса, с горечью пытаясь осознать, что ночевать, видимо, придется в машине. Оставалась надежда, что хоть завтра кто-нибудь поедет по этой же дороге и возьмет её на буксир или вызовет техпомощь.  А если нападут дорожные грабители, о которых не раз говорили по телеящику, что делать?
Погружаясь в панические мысли, Алиса бросила взгляд на землю и увидела там мигающий красный огонек. Так время от времени мерцают глазки зайчика-брелка на её телефоне. Нашелся! Алиса тут же подняла свою потерю, стряхнув с него прилипшие желтые листики и травинки.
За спиной раздался хруст: кто-то наступил на сухую ветку. Девушка в испуге обернулась. Даже, если это не маньяк-убийца, то вполне может быть дикий зверь. И тут даже не знаешь, что опаснее.
Догадки Алисы оказались правдивы. Перед ней действительно стоял дикий зверь. Безусловно дикий, но не такой опасный для человека, как волк или медведь. Перед перепуганной горожанкой, застыв, как чучело, стояла рыжая лиса. Как Алисе показалось, этот зверь смотрел на неё не свирепым взглядом хищника, и не робким взглядом жертвы, а сосредоточенным взглядом, полным живого интереса. Наверное, так же бы смотрела одинокая старая вдова на случайно забредшего в её сад молодого солдата.
- Ух, ты! – удивилась Алиса. До этого она видела живых лисиц лишь в зоопарке и совершенно не знала, как себя вести. Девушка сделала шаг вперед, но зверь тут же развернулся и убежал в лес.
Несколько секунд Алиса наблюдала за пушистым рыжим хвостом, пока он не затерялся среди деревьев.
- Осенью лес по-особенному прекрасен, - произнес чарующий мужской голос.
От испуга сердце Алисы бешено заколотилось в груди, а по коже пробежали мурашки. Из-за ближайшего дерева к ней вышел приветливый молодой человек, которого она раньше никогда не видела. Но он своей внешностью бесстыдно напоминал ей одного американского актера, некогда очень любимого ею. Видимо, этот незнакомец таился где-то поблизости, раз подобрался к одинокой девушке так внезапно и бесшумно.
Алиса недоверчиво оглядела его. Роста он был ни высокого и ни низкого, иными словами, среднего и всего лишь на голову выше её самой. Кожа у него была чистая и светлая, но не белая как алебастр, а румяная и слегка тронутая загаром. Глаза миндалевидной формы и цветом ни синие, ни голубые, ни серые, и уж точно не карие или зеленые, были будто просто туманные, но глубокие, как озеро. Густые длинные волосы были ни черные и ни русые, скорее просто темные. И казалось, что они невесомо тонкие, готовые затрепетать при легком дуновении ветерка.
Алиса, перебирая в голове все возможные дурные предположения, попятилась назад.
- Я вас напугал, простите меня, - сказал незнакомец своим бархатистым голосом и выставил руки перед собой, демонстрируя свои пустые ладони. – Я не хочу вас обидеть. Даже и в мыслях такого не было.
Молодой мужчина широко улыбнулся и этой лучезарной улыбкой озарил весь лес. Алисе показалось, что вот именно сейчас со всех концов леса к нему должны сбежаться все зверьки и затанцевать, а все птицы в округе - слететься и сесть ему на руки, - всё как в мультфильме Уолта Диснея про сказочную красавицу-принцессу.
Настолько сильно эта загадочная улыбка незнакомца могла вызвать доверие у каждого, кто увидел бы её. А Алиса была очень чувственной и падкой на красивых улыбчивых мужчин.
- Почему вы решили, что я должна вас бояться?
- Я вижу в ваших глазах испуг. И мне неприятно, что он вызван моим появлением.
- Вы кто? – с подозрением спросила Алиса.
- Меня зовут Августин. Я живу здесь неподалеку.
- Красивое имя у вас, вы иностранец? - заметила девушка. – И вы, правда, живете в лесу?
- Спасибо, - Августин учтиво кивнул. – Да, в каком-то смысле я иностранец. Но живу здесь очень-очень давно, так что можете считать меня аборигеном. Живу в глуши леса… А что в этом такого? Кто-то живет в большом городе, кто-то - в деревне, а кто-то – в самом лесу. Каждому своё.
- Ну да, - согласилась Алиса, отводя взгляд в сторону.
Августин выступил вперед. Девушка недоверчиво покосилась на него, но осталась на месте.
- А вы, наверное, Алиса? – угадал Августин.
- Откуда вы меня знаете?  - в груди у неё всё защемило от вновь нарастающего страха. Что-то здесь неладное. Всё словно подстроено. Её хотят похитить! Алиса снова начала пятиться в сторону дороги.
- Прошу вас, не бойтесь. Я не желаю вам зла. И я не знаю вас. Я до этого момента не знал вашего имени, я просто шутливо предположил и, кажется, попал в точку, - с улыбкой ответил молодой человек. – Просто, вы бесстыдно похожи на героиню книжек Льюиса Кэррола?
- Что? В каком смысле? Я что похожа на маленькую девочку? – возмутилась Алиса.
- Нет, вы похожи на мечтательницу, заснувшую  под деревом и во сне, погнавшись за опаздывающим белым кроликом, очутившуюся здесь.
- Я заснула под деревом? – не понимала девушка.
- Я же сказал, что вы лишь похожи.
- Вы меня запутали!
- Да, иногда я так делаю, - согласился Августин, одаривая Алису своей очередной улыбкой.
Девушка пожала плечами и потупила взор. Смущение? Давно с ней такого не случалось.
- У вас сломалась машина? – спросил новый знакомый, кивнув на красный автомобиль, одиноко стоящий у обочины.
- У вас взгляд автомобильного диагноста, или тут все подряд машины ломаются? – раздраженно ответила вопросом Алиса.
- Нет, - голос Августина был настолько спокоен и приятен слуху, что вгонял в дрему. – Просто, в этой чаще редко останавливаются путешественники, они и проезжают-то здесь редко. Сомневаюсь, что вы, не достигнув цели, просто так в полном одиночестве вышли бы подышать свежим воздухом посреди незнакомого леса. Значит, вы либо заблудились, либо у вас сломалась машина. Или и то, и другое.
- О! – спохватилась Алиса. – Раз уж вы встретились мне, не могли бы вы мне одолжить на минутку свой мобильный? Мне очень надо позвонить, а мой аппарат не работает.
- Извините, - виновато улыбнулся Августин. – Я не пользуюсь мобильной связью. В данной местности это бесполезно.
Алисой овладело отчаяние, от которого она готова была разрыдаться прямо здесь, на глазах у едва знакомого мужчины.
- Прошу вас, не печальтесь. Жизнь на этом не кончается. Мне больно смотреть на ваши грустные глаза, полные невыплаканных слез.
- И что же вы мне предлагаете? – обиженно спросила Алиса.
- Предлагаю воспользоваться случаем –  вам выдался уникальный шанс насладиться красотой и свежестью осеннего леса, - радостно ответил Августин. - Посмотрите на эти багровые кроны кустарника, на эти желтые прожилки ещё зеленых листьев, некрепко держащихся на ветках. Посмотрите на эти черные стволы и ветви, украшенные золотыми кущами. Посмотрите, разве вы не видите во всем этом волшебство? Будто художник-чародей расписал каждое дерево так, как ему захотелось, и подарил нам радость от созерцания этой картины.
Алиса заворожено слушала Августина, следя за движениями его губ.
 - Посмотрите, - продолжал Августин, указывая на землю. – Посмотрите, если бы ожили эти желтые листья, лежащие под ногами, они бы запорхали как бабочки, взлетая в небо. Они бы запестрели своими крылышками, переливаясь на солнце разными  цветами. Они бы садились нам на плечи, и мы бы не чувствовали их веса, а лишь томно взирали бы на их красочные пятна и предавались бы воспоминаниям.
Августин наклонился к земле, поднял янтарный кленовый лист и, выпрямившись перед Алисой, протянул ей его:
- Вы часто предаетесь воспоминаниям, милая Алиса?
Она осторожно приняла подарок.
- То, что вы сказали…Я уже слышала что-то подобное. Это так странно, так знакомо, - размышляла девушка вслух, разглядывая листик.
- Что странно?
- Ваше имя мне кажется каким-то знакомым… А ещё эта осень, листья, сравнение с бабочками, воспоминания, - Алиса погрузилась в раздумья, а затем её словно озарило: - Вот это да! Это что, всё правда?
- Что именно?
- В детстве я слышала одну сказку. Мой дедушка часто пересказывал её мне. А я просто обожала снова и снова погружаться с головой в эту необычную историю. Я вспомнила об этом сейчас потому, что всякий раз сказочное повествование начиналось со слов, которые вы недавно произнесли: «Если бы ожили эти желтые литья, лежащие под ногами, они бы запорхали, как бабочки, взлетая в небо».
- Это была сказка о волшебнике Августине, который любил девушку по имени Маргарита?
- Да, - растерянно ответила Алиса, а потом вскрикнула: – Вы тоже знаете эту сказку?! Это просто невероятно! Я-то думала, что дедушка её сам придумал. А оказывается, эта сказка просто не так распространена, как остальные. А какое совпадение: вас ещё и зовут так же! Невероятно. Так интересно. Вам тоже в детстве рассказывали эту историю? Наверное, ваши родители и назвали вас в честь главного героя.
- Не совсем так, - грустно улыбнулся Августин, а потом внезапно предложил: - Не хотите ли выпить чаю?
- Эмм? Что?
Августин поднял глаза на сереющее небо, проглядывающее сквозь редеющие кроны деревьев.
- Уже смеркается, - заключил он. -  И дует холодный северный ветер, вы разве не чувствуете? Я готов послушать эту вашу сказку за чашечкой горячего чая. А затем, если вы позволите, я могу рассказать вам свою, между прочим, не менее увлекательную историю.
- Что? - не могла вникнуть Алиса.
- Я приглашаю вас к себе на чаепитие, - улыбнулся Августин.
- А моя машина?
- Увы, я вынужден отказать. Ваш автомобиль я не могу пригласить к себе домой. Не привык я, знаете ли вести душевную беседу с техническими средствами. Надеюсь, ваша алая четырехколесная кроха не сильно обидится на меня.
Алиса едва сдержала смешок:
- Я хотела спросить: как я её брошу на дороге?
- О, об этом не беспокойтесь, - махнул рукой Августин. - Она ведь у вас сломана. Значит, никому не понадобиться, да и сама не уедет, я думаю. Или вы предпочитаете ночевать в ней? Я, конечно, не имею права настаивать, но горячий чай, заваренный из лесных трав и ягод, собранных мной собственноручно, стоит такого риска.
Алиса, обдумав предложение, огляделась по сторонам: делать было нечего, кроме как принять приглашение.
- Подождите, я возьму кое-какие свои вещи и закрою машину. На всякий случай, - наконец сказала она.
Августин послушно ждал её.
«Странный человек», - подумала Алиса. Она хотела ещё добавить «обаятельный», но не спешила с такими выводами. Возможно, на ней сказалось таинственное очарование вечера, свежего воздуха и мокрой листвы. Хотя сходство нового знакомого с любимым актером как бы подтверждало факт привлекательной, даже немного смазливой внешности. Может, он чародей, или это просто галлюцинация.
Но скорее всего Алиса сейчас должна проснуться. Ведь по закону сна всё самое интересное начинается под утро.
                ______________

Сумерки сгущались. Синева меж черных стволов деревьев уже ничем не отличалась от тьмы, навечно поселившейся в этом дремучем лесу. Зловеще скрипели ветви старых дубов. Алиса плелась немного позади Августина, вяло передвигая ноги по узкой тропинке, и бубнила себе под нос проклятия в адрес надетой неудобной обуви.
- Нам ещё долго? - уныло спросила она, потому что на чувства гнева и страха сил уже не хватало.
- Совсем чуть-чуть, - бодро ответил Августин.
- Чуть-чуть?! Вы это же говорили полчаса назад!
- Правда? Мне показалось, наш поход длиться не более десяти минут.
- Вам показалось! - возразила Алиса. - Я постоянно смотрела на часы. И сейчас с уверенностью могу заявить: с того сладкого момента, как вы в первый раз пообещали, что нам осталось ещё чуть-чуть, минуло целых тридцать две минуты.
- Прямо целых? Вы уверенны? Ни одна из них не располовинилась? – шутливо уточнил юноша.
Но его спутница оставалась в дурном расположении духа:
- Не придирайтесь к словам. Сами, небось, так говорите.
Августин развернулся к Алисе и пожал плечами:
- Извините меня, такого ехидного. Я на самом деле не всегда такой. Но, признаюсь, если дело касается времени, я слегка теряюсь. Поэтому уже давно не усердствую слежкой за ним.
В  его словах прозвучала тонкая ирония, но Алиса была настолько измотана физически, что ей не хотелось даже думать об этом.
Августин указал далеко вперед в сторону, где заканчивалась роща и начинался крутой спуск на равнину:
- Вон там вдалеке за холмом на лугу, видите, мерцает огонек? Это фонарь висит над крыльцом моего дома. Нам, собственно, туда.
«Вдалеке?! Огонек?! За холмом… прекрасно! Зачем только согласилась?» - про себя негодовала Алиса, поеживаясь от холода, но вслух ничего не произнесла.
- Да вы вся дрожите! Какой я дурак! Вы же замерзли!  - воскликнул Августин и, не раздумывая, снял с себя свой темный жилет из плотной, но мягкой материи и накинул его девушке на плечи. Алиса в ответ тихо пролепетала: «Спасибо», и они снова продолжили путь.
Шли они с того момента ещё долго. Огибая широкие стволы многолетних деревьев, спустились с холма, на равнине преодолели маленькие рвы, перескакивая по болотным кочкам, и вышли на узкую тропку.
Длинная минутная стрелка пробежала по циферблату двадцать семь кругов прежде, чем в голову к Алисе вернулись мрачные мысли. Ей тут же вспомнились все те броские статьи в дешевых газетах о жестоких убийствах молодых девушек. А во многих документальных фильмах подробно рассказывали о маньяках-убийцах, которые успешно заманивали своих жертв в глухие леса, где насиловали их, а затем жестоко убивали и расчленяли тела, или наоборот. Но, в общем, жуть.
- Вы, наверное, считаете, что у меня какие-то дурные намерения в отношении вас, - холодно произнес Августин.
- С чего вы взяли? Я такого не говорила, - Алиса была слегка поражена.
Августин удрученно помотал головой.
- И мне очень жаль, что вы так думаете. Я всего-то навсего пригласил вас на чаепитие, а вы тут же записали меня в ряды маниакальных убийц, - сердито продолжил он и ускорил шаг.
Алисе пришлось перейти на легкий бег. «Странный человек, проницательный, - снова подумала она, догоняя Августина. - Чародей, не иначе».
___________________

- Как вы здесь можете обитать? - ворчала Алиса, периодически вытаскивая из волос запутавшиеся маленькие веточки и листья.
- Я люблю природу, как никто другой. К тому же, поверьте, дома у меня намного уютнее, нежели здесь, - сказал Августин, а затем прыгнул вперед, развернулся и подал спутнице руку. Алиса удивленно взглянула на него, а потом посмотрела себе под ноги и сообразила: чтобы перескочить ручеек, протекающий поперек их пути, ей, действительно, нужна была помощь. Девушка послушно вложила свою ладонь в руку Августина и с легкостью бабочки перепорхнула на другой бережок.
Августин искренне поразился её прыткости:
- Какая ловкость! Но посмею заметить, что это, увы, было не последнее и далеко не самое сложное препятствие на нашем пути.
Алиса посмотрела вдаль. В вечерней полутьме, меж черными стволами деревьев вырисовывались очертания дряхлого навесного моста. Под усиливающимися порывами ветра старый мост покачивался из стороны в сторону, ужасающе поскрипывая трухлявыми досками и канатными веревками.
- Туда? - чуть слышно спросила Алиса и замерла на месте.
- Что «туда»? - непонимающе переспросил Августин.
- Нам надо идти туда? – почти по слогам произнесла Алиса и трясущейся рукой указала на мост. Теперь он уже отчетливо различался в темноте. Более того, она видела, насколько он длинен и ветх, и это пугало её гораздо сильнее, чем сам факт его существования.
- Ах, вы об этом! - усмехнулся Августин. - Да, совершенно верно, нам придется пройти по мосту.
Алисой овладела паника.
- Я не пойду! - крикнула она.
- Тише-тише. Чего вы боитесь? С вами ничего не случится, если вы будете передвигаться неспешно и, - немного помолчав Августин добавил: - и если не будете смотреть вниз.
- А если посмотрю?
- Общеизвестный факт: у вас закружится голова, вы потеряете равновесие, упадете, умрете. Разве вы этого не знали? - он сказал это с такой легкостью, будто рассуждал о чем-то пустяковом, например, о стремлении пирогов к пригоранию.
Алиса яростно замотала головой. Словно упрямый и насмерть перепуганный ребенок, она пятилась назад и тихо бормотала:
- Не пойду, не пойду, не пойду…
Губы Августина изогнулись в легкой улыбке:
- Не будьте так категоричны. Вы же не хотите остаться ночевать в лесу, когда уже пройден такой путь? И дорогу обратно до своей машины вы вряд ли запомнили. А чтобы попасть в дом, в мой дом - других здесь нет, необходимо перейти этот висячий мост. И я не вижу в этом никакой проблемы. Вы просто пойдете первой, а я - следом. Чтобы успеть поймать вас, если вдруг оступитесь.
Алиса стояла на месте, как истукан.
- Послушайте, - не успокаивался Августин, - этот мост особенен только тем, что в отличие от земли, на которой вы сейчас стоите, он сотворен не самой природой.
- Не природой? То есть человеком?
- А вещам, сотворенным человеком, вы доверяете больше, чем природным?
- Он шатается и этим пугает! Он ненадежен! - заявила Алиса.
- Я знаю, что в вашем городе великое множество железных дорожек, которые, складываясь в ступеньки, сами бегут вверх-вниз. Они вас не пугают? Они сотворены человеком, а вы уверены в их надежности?
- Эскалаторы? Вы о них? Ну, к ним я привыкла с раннего детства, - твердо заявила Алиса. -  Бабушка часто возила меня на метро, а эскалаторов там хватает, как понимаете. Да и любой торговый центр оснащен ими для ленивых покупателей. И я ни разу не усомнилась в надежности тех и других эскалаторов. Ни разу. Вот если бы этот ваш мост был поустойчивее и, как вы говорите, сложился бы в ступени, я взошла бы на него! Но у него нет опоры, он висит над пропастью. Я просто не хочу в эту пропасть упасть.
- Раз так, то будь по-вашему! - Августин взмахнул рукой, и начало твориться нечто невероятное. Из кончиков его пальцев вылетела синяя искорка и пробежалась по мосту, распадаясь на тысячи таких же искорок. В ту же секунду начались удивительные превращения. Мост перестал ходить ходуном, замер ровно, будто пригвожденный к бездне, под ним начали расти прочные и нескончаемо длинные бетонные сваи. Канатные перетяжки стали мгновенно утолщаться и упрочняться, превращаясь в мощные стальные перила. Сверху, словно кожей, они обрастали резиновой лентой. Доски, оплетенные веревкой, уплотнились, прижавшись друг к дружке, превратились в прочные ребристые пластины металлического цвета.
Едва Августин сделал шаг в сторону моста, как доски-пластины тронулись с места и, словно бегущая дорожка, потянулись в сторону другого берега.
Потрясенная увиденным Алиса боялась даже моргнуть. Но как по беззвучной команде она пошла за Августином.
- Невероятно, это невероятно, - шептала девушка, и это было всё, что она могла произнести.
- Извините, - улыбнулся Августин, пропуская даму вперед. - Получилось без ступенек. Не сердитесь, просто они здесь не уместны. Лестница, будь она даже чудесницей,  должна вести либо вверх, либо вниз, а нам с вами нужно только прямо.
Пребывая всё в том же восхищенном состоянии, Алиса взошла  на преобразившийся мост, если можно было это теперь называть просто мостом. И он тут же потащил её беззащитное тело над бездушной бездной. Девушка вцепилась в поручни обеими руками и не разжимала свои пальцы, пока не оказалась на другом берегу.
«Это всё так похоже на сон», - твердила она мысленно. Ступив на спокойную землю, Алиса перевела дух и спросила:
- Вы волшебник?
От резкости звонкого женского голоса всполошились утихшие на ветвях птицы, а эхо разнесло её вопрос по всей округе.
В ответ Августин по-доброму рассмеялся. Его ничего не объясняющий смех следом за вопросом Алисы разлился по долине. В лесу заухали совы, и слышно было, как лягушки попрыгали в воду, орошая брызгами камыши и кувшинки. Алиса, не получив ответа, задала новый вопрос:
- Как это возможно? Я не понимаю. А я не люблю своё состояние, когда я чего-то не понимаю. Сейчас я не могу объяснить то, свидетелем чему я стала. В моем мире науки и техники подобное называется «чудом» и в него не принято верить. Впрочем, как и во многое другое.
Августин, взбираясь по крутому склону холма, перестал смеяться и не проронил ни слова, терпеливо выслушивая спутницу. Алиса же безропотно следовала за ним, не уставая выражать своё удивление и непонимание. Ей уже хотелось наконец-таки оказаться в тепле и уюте, где льется много света, и угощают горячим ароматным чаем. Возможно, думала она, скоро наступит утро, и всё окажется сном.  Немного кошмарным, но всё-таки сном.
__________________

Когда Алиса, уже и не надеясь услышать объяснения, стала думать о совершенно других вещах, Августин вдруг заговорил:
- Как я погляжу, вас изумил мой Мост Желаний. Он великолепен, не правда ли? Но, честно говоря, мне не нравятся некоторые новаторства, которые привносят в него люди своими современными желаниями. Вот вы, например.
- А что я? – удивилась Алиса. – Подождите-ка, как вы назвали этот мост?
- Желаний! Мост желаний, исполняет всё, что угодно путнику. Вы ведь пожелали превратить старый висячий мост в современный траволатор. Вы сами говорили, что в своем городе настолько привыкли к лестницам-чудесницам, что считаете их безопасными. А вот навесные мосты из трухлявых досок, оплетенных гнилыми канатами, вы ведь видели только в кино, а в жизни по ним ни разу не ходили. Потому-то они вам и кажутся опасными. У «бегущих лестниц» вы не видите всех тех ужасных механизмов, с помощью которых двигаются стальные пластины, а под навесным мостом пропасть отчетливо видна. Вы смотрите вниз и вас пугает высота. Возможно, вас немного удивит, если я скажу, что на самом деле там вообще нет никакого моста.
- Как это? А как же мы преодолели обрыв, по воздуху что ли?
- Зря вы мне не верите, - усмехнулся Августин. – сильная вера может с лихвой менять реальность.
Алиса судорожно обернулась назад. Она долго вглядывалась в темноту, пока не убедилась в пугающей правдивости сказанных Августином слов. Над обрывом не было ни моста, ни волшебно появившейся «дорожки», не было ни малейших признаков присутствия там когда-либо человека. Даже столбов, за которые были привязаны канаты, не было. Вместо них росли тонкие деревца. «Галлюцинации или у меня что-то со зрением?»,- спросила себя Алиса, протирая глаза.
- Не отставайте! - крикнул Августин, поднимаясь по крутому склону холма.
Девушка поспешно догнала его, цепляясь двумя руками за ветви кустарников. На вершине, поравнявшись с Августином, Алиса рьяно схватила его за рукав:
- Как такое возможно? Ответьте! Кто вы, черт вас побери?!
- Осторожнее с выражениями, пожалуйста, - строго предупредил Августин.
- Простите, - Алиса отпустила его руку, стыдливо отводя взгляд. - Но всё это так странно. Скажите, что я сплю. Скажите мне, что скоро будет рассвет, и всё закончится!
- До рассвета ещё далеко, - тихо сказал Августин, продолжая путь.
____________________

Конечно же, он был волшебником. И никогда ни от кого это не скрывал, а скорее наоборот, пытался всем доказать, что волшебство существует повсюду. Долгими вечерами он изучал и разгадывал тайны древних книг и рукописей, собранных в своей обширной библиотеке, а по утрам он брел в город делиться полученными знаниями с людьми. Нет, Августин не пересказывал каждому встречному краткое содержание толстых фолиантов, он пытался обратить взоры людские на мир вокруг них, снять перед ними призму обыденности. Долгие годы шли и проходили мимо, пока молодой волшебник дарил улыбки людям, рассказывая им о простых чудесах. Но с каждым новым столетием, ему давалось это всё с большим трудом, пока он наконец-таки, не оставил свои тщетные попытки изменить этот унылый мир.
Августин оставил людей.  Они не понимали искренности его намерений, а о нем самом толком ничего и не знали, но при этом совершенно точно они его любили. Августин и сам о себе знал не всё, и это ему безумно нравилось.
Между тем на постижение гармонии между окружающим миров и своей внутренней вселенной Августином был потрачен не один десяток лет. И за этот длительный срок на челе волшебника ни разу не появилось ни одного седого волоса, и ни разу не запечатлелось на его миловидном лице ни одной морщинки. Августин вознамерился жить долго. Настолько долго, что с каждым новым столетием долгожительство грозило обратиться в вечность.
Августин просто хотел жить, и у него это отлично получалось. Жил он, ведомый лишь двумя смыслами: окрыляющей всеобъемлющей любовью и желанием избавиться от тягостной боли утраты. Он жил, не веря, что Смерть хоть когда-нибудь соизволит навестить его. Волшебник хотел лишь вновь обрести утраченное счастье. То самое беспричинное счастье, которое никто в упор не замечал. Никто не мог найти его. Собственно, не мог  его найти и Августин, ведущий свои вечные поиски несуществующего. А когда оно, это самое счастье, случайно попадало в руки волшебника, он уже не видел в нем ни радости, ни грусти, ни блага, ни зла, ни горя и ни чего-либо другого. Терял всякий интерес. И так повторялось снова и снова нескончаемое число раз, пролетая одним мигом.
 Августин стал неподвластен Кроносу, повелителю времени. Волшебник, сам того не замечая, обманул великого титана. Или злоумышленно был обманут им.
Но довольно забегать вперед, эту историю Августин предпочитает рассказывать сам. 
____________________

На вершине холма густая чаща открывала свои владения путникам. Ранняя осенняя ночь стремительно приближалась. Тьма окутывала каждое дерево, внушая страх и холод заплутавшим пилигримам.
Алиса плотнее закуталась в теплый жилет. Плетясь позади Августина, она повторяла про себя его последние слова, не понимая, что он скрывал за этой фразой. От собственных мыслей её отвлекло чье-то шевеление в ближайшем кустарнике. Алиса даже вскрикнула от испуга. Августин, не  сбавляя хода, вновь бросил ей своё резкое «Не отставайте!».
Где-то вдалеке, сидя на ветке могучего дуба, снова заухал филин или сова (Алиса не разбиралась в орнитологии, хотя эти хищные птицы были ей весьма симпатичны). Она больше не вздрагивала от посторонних звуков и шевелений, просто дрожала и молилась, чтобы эти мучения поскорее закончились. Поравнявшись с Августином, она взяла его под руку и на ходу погрузилась в полудрему. Лишь изредка, боясь споткнуться о кочку, она приподнимала веки и сквозь ресницы окидывала туманным взором дорогу впереди. Августин всё это время молчал, снисходительно замедляя шаг.
- Вот мы и пришли! - сказал он наконец.
- Что? - Алиса, сгоняя сонливость, потерла глаза, напрочь забыв о сохранности макияжа.
Августин вежливо повторил свою фразу ещё раз и улыбнулся.
Они стояли на широкой поляне, окруженной лесом. В синих сумерках перед ними виднелся двухэтажный домик с чердаком и пологой крышей с краснокирпичной черепицей. Старинный подвесной фонарь желтым светом освещал крыльцо с навесом и кусочек лужайки перед домом.
- Вы, правда, тут живете совсем один? В самой чаще леса, без высокой изгороди и даже без собаки? - изумилась Алиса.
Августин кивнул и галантно пропустил Алису вперед.
- Сразу видно: волшебный домик, сказочный как бы, - воодушевленно сказала она.
- Но ведь ему положено быть таким, - ответил Августин, смущенно улыбнувшись.
Подойдя вплотную к крыльцу, Алиса осторожно ступила на первую ступень. Из-под её туфли послышался протяжный скрип. Держась за резные перила, она поднялась ещё на три ступени и обернулась к Августину.
- Я приготовлю вам комнату для гостей, - сказал он.
- У Вас есть комната для гостей? - Алиса удивленно приподняла бровь. - С виду ваш домик не кажется достаточно большим для этого.
- С виду всё кажется не таким, какое оно есть на самом деле, - с этими словами Августин дернул за черную кованую ручку и со скрежетом несмазанных петель отворил дубовую дверь.
Внутри было темно и пахло сыростью. Кажется, это был длинный узкий коридор: а может, вообще,  вход в пещеру или подвал. Алиса осторожно сделала шаг вперед, и дверь за ней тотчас захлопнулась. Девушка испуганно оглянулась, оперлась о стену руками, но тут же отпрянула в другую сторону. Стена была покрыта густой слизью, которая, казалось, даже шевелилась. Алиса, захотев выйти на улицу, развернулась но обо что-то споткнулась, ударилась и упала. В ушах зазвенела тишина, и сознание помутилось.
                ________________

Сначала нюх Алисы уловил аромат свежей малины. Будучи ещё совсем маленькой девочкой, она каждое лето проводила в деревне с бабушкой. И каждым ранним утром вместе с соседскими мальчишками маленькая Алиса убегала в находившийся неподалеку от дома соседский заброшенный сад и собирала там с кустов одичавшую, но всё ещё сладкую малину. Один раз друзья-мальчуганы не смогли с ней пойти, сославшись на родительский наказ, и тогда смелая девочка отправилась одна в запретное место. Желание наесться дикой малины было непреодолимым, поэтому Алиса, не страшась вида накренившейся старой избы, через щель в заборе проникла на чужой участок, где уже давным-давно никто не жил. Но в этом заброшенном саду девочка не чувствовала себя одинокой и потерянной, не удручалась гнетущим видом бесцветных гнилых досок, выбитых стекол и ржавых петель. Отнюдь, она с присущей ей детской радостью любовалась зеленой листвой, густыми зарослями сорняков, которые заполонили всё вокруг, теплым солнцем, поднимающимся от горизонта, щебетанием птиц и при этом успевала срывать спелые ягоды малины и отправлять их в рот, иногда и вместе с маленькими червячками.

Следующим долетевшим до неё запахом был резкий аромат мелиссы. Алиса сразу вспомнила, как бабушкин сад-огород благоухал мятной свежестью каждое лето. А уже ближе к осени по всему дому были аккуратно развешены на веревках маленькие мятные пучки, чтобы те высохли, сохранив свой дивный аромат до самой зимы.
 А уже зимой маленькая Алиса очень любила пить мятный чай с малиновым вареньем.
____________________

- Проснитесь, Алиса! - разбудил её уже знакомый и приятный голос.
Девушка приподняла веки. Она лежала на мягком диване, рядом был Августин, и его улыбка вгоняла обратно в сон. Не смотря на это, девушка отчаянно боролась с дремой. Прояснив взгляд, она села, спустив босые ноги на мягкий ворсистый ковер. Августин неподвижно стоял в стороне.
- Я никогда бы не посмел нарушить ваш сон, но время уже позднее, а вы так и не отведали моего чая, - проговорил он с особой нежностью.
- Чай? Ах, да! Я бы не отказалась, - потерянно бормотала Алиса, не до конца пробудившись.
Августин подал ей руку, помогая подняться. Алиса вложила свою ладонь в руку Августина и вдруг замерла, разглядев обстановку, в которой они находились. Это была огромная комната. Или вернее сказать, огромная гостиная зала для дорогих гостей с голубой кровью. Для тех, кто ходит в ярких камзолах, и для их дам в шикарных платьях с корсетами и пышными юбками, с золотыми украшениями, инкрустированными драгоценными камнями. Высокие потолки в этом дворце опирались на белые круглые колонны, а широкие стены украшали картины в бронзовых и позолоченных рамах. В сотне тяжеленных канделябров, развешанных по стенам горело неисчислимое множество белых свечей, освещая всё вокруг не хуже электрического света. На верхние этажи вела широкая мраморная лестница, устланная красным ковром.
- Пройдемте в столовую, там уже накрыто, - учтиво предложил хозяин дома.
- В столовую? - воскликнула Алиса. - У вас ещё и столовая есть? Хотя уже не удивляюсь. Но ответьте, как такой шикарный дворец может прятаться под личиной той дряхлой избы, которую мы видели снаружи? Это что, какое-то волшебство?
- Снаружи, - Августин бросил на гостью сердитый взгляд, - вы назвали мою «дряхлую избу» сказочным домиком.
Алиса прикусила язык. Нетактично было с её стороны бросаться подобными замечаниями. В воздухе повисло неловкое молчание.
Через очень долгую минуту Алиса решила первой нарушить тишину:
- Простите меня…
- Простить за что? - холодно спросил Августин.
- Я не то хотела сказать, я не хотела вас обидеть!
- Вы меня не обидели.
- Но вы расстроены!
- Я не расстроен.
- Но я же вижу!
- Я вовсе не расстроен.
- Вы врете!
- Я никогда не вру.
- Даже сейчас?
- Тем более сейчас.
Пару мгновений они ещё стояли, смотря друг другу в глаза, пока Августин не сказал:
- Нас ждет чай, - и на лицо его вернулась прежняя добрая улыбка, а напряженность тут же спала, трусливо убежав восвояси. Алиса же решила больше ничего не говорить и просто последовала за Августином.

- Это всё немного странно, не находите? - с неким наслаждением протянул Августин.
- Что именно? - удивленно спросила Алиса, не отрывая взгляда от своей чашки. Аромат заваренного чая был пьяняще дурманен. Так и хотелось закрыть глаза и ни о чем не думать, ничего не слышать и даже не говорить. Просто наслаждаться им.
- Зовут вас Алисой, и находитесь вы сейчас на безумном чаепитие в моем чудном доме.
- Вы снова намекаете на героиню Льюиса Кэррола? А кто вы сам тогда? Белый кролик с часами или чеширский кот?
- Или безумный Шляпник, или Бармаглот?! - срифмовал довольный Августин и рассмеялся.
- Нет, вы точно не Кролик, - продолжала рассуждать Алиса. - Часов у вас нет и вы никуда не спешите. А вот улыбка… вы точно, словно тот кот Чеширский. Сначала улыбка, потом вы сам. И не понятно, то ли вы лукавите, то ли просто усмехаетесь.
- Может быть, может быть, - улыбался Августин.
- Как так получилось, что вы встретили меня в лесу? - резко сменила тему Алиса. - Ведь дом ваш, как я успела заметить, стоит далеко от той дороги, где мы встретились.
- Я ходил к озеру. А оно к той дороге ближе.
- А что ещё есть у той дороги?
- Ничего. Абсолютно ничего нет у той дороги, это одинокая дорога, - с наигранной грустью в голосе сказал волшебник и отпил сладкого чая из белой чашечки.
- Как ничего? А если немного подальше от того места, где мы встретились?
Августин покачал головой:
- Ничего.
- Совсем? А магазины?
- Ничего.
- А куда вы ездите за продуктами, например? Куда-то же ведет эта дорога?
- Она ведет к другой дороге. Но часто случается так, что дорога может вообще никуда не вести. Невезучая дорога.
- Вы говорите так странно, просто бредово, - заметила Алиса. Она вдохнула исходящий от чашки пар, но почти сразу же отстранилась и заговорила снова: - Простите за наглость, а нету ли у вас случайно, ну допустим, конфетки, шоколадки, пирога или хотя бы маленького пирожочка?
- Ой, простите, - спохватился Августин. - Вы, верно, есть хотите.
- Совсем чуть-чуть. Хочу. Да, есть, - закивала радостно Алиса.
Августин мило улыбнулся гостье:
- А вы ещё утверждаете, что это я странно говорю. А сами-то?
- Простите, но мне порой кажется, что я как будто и не я вовсе. У вас аура такая странная. Или атмосфера, как там правильнее сказать? И что это за чай? Какой-то дурман, от которого я заснула и вижу сны.
- То есть вы не знаете наверняка, бодрствуете сейчас или нет?
- Я знаю наверняка, - чуть озлобленно ответила Алиса, - что верю в то, что вы на самом деле любите запутывать людей. И вам удалось запутать меня.
- Я как минимум не виноват в этом, люди сами путаются, я лишь им эти путы подаю. Каждый человек вправе отказаться от моего сомнительного дара, но я пока не встретил такого смельчака, - после этих слов Августин сделал наимилейшую мину.
- Вы имеете в виду «словесные путы»? Я не до конца понимаю, что вы говорите.
- Выпейте чаю, - посоветовал Августин.
«Какая-то чушь!»,- подумала Алиса, поймав себя на мысли, что последняя мысль уже куда-то потерялась.
_________________

Алиса пробудилась от сильной головной боли. Она знала, что так голова у неё может болеть только в двух случаях: когда она спит слишком мало или слишком много. Сейчас, правда, она не могла определить, какой из вариантов подходит, и на всякий случай решила подняться. Сквозь синюю сумеречную полутьму, царившую в комнате, первое, что разглядела Алиса – это низкий серый потолок и маленькое окошко, из которого и светил тусклый лунный свет.
Комнатка была небольшой и скорее напоминала каморку почившего мир неизвестного художника или бедного поэта-студента. Алиса приподнялась на локтях, чтобы рассмотреть обстановку получше. Жесткие пружины дряхлого матраца противно скрипнули под ней. Зато теперь Алиса могла оглядеть почти весь скупой интерьер и, судя по затхлому запаху, весьма старинный. Кровать, если так можно назвать дряхлую койку, занимала самое большое место от левого угла комнаты до самой середины. От койки до окна было расстояние всего в два-три шага, не больше. В этом мизерном пространстве едва умещался узкий деревянный стол, на котором сиротливо стояли глиняный кувшин и алюминиевая кружка. На окне висели выцветшие от солнца коротенькие шторки с нечетким узором. По другую сторону от кровати у стены стоял громоздкий черный комод, будучи ненамного меньше койки, и, возможно, они оба были настолько старыми, что даже могли быть старше Алисиной бабушки. 
«А где же дверь?», - стоило подумать Алисе, как дверь на самом деле находившаяся позади её, со скрежетом распахнулась. Вздрогнув от неожиданности, Алиса обернулась. На пороге стоял Августин с застывшим выражением лица. В руке он держал подсвечник с восковым огарком. Маленький огонёк чуть подрагивал от легкого сквозняка.
- Что случилось? - испуганно спросила Алиса, уверенная в том, что что-то действительно случилось.
- Идёмте! - скомандовал Августин, развернулся и исчез в темноте коридора. Алиса поспешно сползла с кровати и хотела уже покорно следовать за Августином, но её собственное тело не слушалось:  ноги  были словно ватные, а за что бы Алиса ни схватилась, всё выскальзывало из её бессильных рук. Вдали слабо мелькал огонёк от свечи Августина. Алиса думала, что бежит за ним, а на самом деле едва сдвигалась с места.
- Какой длинный коридор, - устало выдохнула девушка, но вскоре поняла, что говорит беззвучно, и испугалась этого ещё больше.
- Августин, куда мы идем? - спросила она, почти крикнув, но снова не произнесла ни звука. Потом она всхлипнула от отчаяния, но в коридоре было по-прежнему совсем тихо. Даже стихли шаги Августина. А когда померк огонек, Алиса увидела, как слева от неё из черной стены вырвались десятки желтых лучей света, прорезая очертания огромного прямоугольника. И почти мгновенно этот прямоугольник превратился в настоящую белую дверь. Из-под неё тут же вырвался яркий свет. Алиса осторожно подошла ближе, на двери висела золотая табличка с выгравированной надписью «Мастерская Ч.Ш.». Внезапно дверь бесшумно приоткрылась. Алиса с опаской вошла внутрь.
Эта комнатка была ещё меньше предыдущей, площадью не более девяти квадратов. Вдоль всех стен стояли ветхие стеллажи от пола до потолка. На полках которых покоились потрепанные книги, настолько древние, что некоторые уже вываливались из своих обложек, а от некоторых вообще осталось лишь несколько пожелтевших страниц. У крошечного окна стоял деревянный обшарпанный стол, за которым на высоком табурете сидел сгорбленный худосочный старик в бордовом полинявшем от времени сюртуке. Тощие бедра старого мастера обтягивали черные бриджи, а из-под мятого посеревшего от пыли черного цилиндра свисали длинные жиденькие волосенки, напрочь изъеденные сединой. Шляпник усиленно корпел над чем-то. У него под ногами на полу были разбросаны шестеренки, гайки, болты и другие непонятные составные часовых механизмов.
Алиса демонстративно покашляла, чтобы обратить его внимание на себя. Но старик, не шелохнувшись, продолжал корпеть над своим делом.
- Извините, - обратилась она.
Никакой реакции не последовало.
- А что вы делаете? - спросила Алиса, тут же прикусив язык. Спрашивать это было как минимум невежливо, следовало бы сначала поздороваться.
- Чиню часы, - хмуро ответил старик своим скрипучим голосом.
- Зачем? - спросила Алиса, совсем потеряв приличия. Она снова огляделась по сторонам и даже ахнула от удивления, как это она умудрилась не заметить с первого раза, что часов в этой комнате было больше, чем воздуха. Были здесь часы и настенные корабельные, и высокие напольные, и классические с маятником и кукушкой, и маленькие круглые карманные на золотых и серебряных цепочках, и наручные часы с кожаными ремешками, и золотые часы с браслетом на защёлке, - всех цветов и различных форм, из дерева, металла и даже пластика. Такое великое множество и разнообразие хронометров Алиса ещё ни разу в жизни не встречала, тем более собранных в одном месте сразу и в такой маленькой мастерской. «Кстати, секунду назад здесь были стеллажи с книгами, куда они делись?» - подумала Алиса.
- Зачем? - переспросил старый Шляпник, обернувшись. - Затем, что скоро должен пробить час.  А ты, девочка, приглашена на чаепитие и теперь сильно опаздываешь! На вот тебе, держи! И беги-беги! - сказал старик. А потом он вдруг резко соскочил с табурета и рывком подскочил к Алисе. Она даже не успела испугаться, как он ловко всучил ей в руку маленькую бархатную шкатулочку. Алиса уставилась на него своими по-детски округленными глазами, держа подарок на ладони.
- Чего стоишь? Открывай и иди отсюда, - проворчал Шляпник. Алиса послушно подняла крышку. Там на маленькой атласной подушечке лежали карманные золотые часы на цепочке. Алиса осторожно взяла их в руки.
- Что это? Зачем мне? - она хотела вернуть шляпнику его подарок, но старик уже выпихнул её за дверь, обратно в темный коридор, и захлопнул дверь.
- Ну и что мне с этим делать? - спросила Алиса, опустив руки. Длинная цепочка от часов обернулась вокруг её запястья, а сами часы со стуком ударились об пол.
- Ой-ой! Бьезобьязье! Праститя-праститя! - раздался где-то внизу писклявый голосок и нечто маленькое и мохнатое уперлось в босые Алисины ноги.
- Кто здесь? Кто вы? - осторожно спросила Алиса и замерла на месте, боясь раздавить таинственное существо. Но в ответ снова раздалось странное попискивающее «Ой-ой»
- Кто здесь? - повторила Алиса.
- Ой-ой!
- Что «ой-ой»? Кто ты? Что ты? - она уже начинала злиться, вглядываясь в темноту под ногами, но ничего и никого так и не смогла там различить. - Если не ответишь, я тебя просто раздавлю!
- Ой-ой! Ньяс тьяк зовьют, Ой-ой. Ий вьи тьепель ньяся хновья хнозьяйкья. Ий, пзяльяйстья, пьядьямьитья ньяс сь полья.
Сложно было разобрать это картавое пищание, но Алиса напрягла слух и почти догадалась о том, что эти звонкие голоски (да-да, именно голоски) хором пищат о том, что их зовут «Ой-ой», а она их какая-то хвойная или знойная хозяйка. Очень интересно.
- Простите, что-что я должна сделать? - переспросила Алиса, ибо последнюю фразу совсем не расслышала.
- Вьи дёрг-дёрг зья цьяпочкья, - советовали Ой-ой.
Дёрг-дёрг, значит. Ну, это уже было более-менее понятно. Алиса резко вскинула вверх собственную руку, и вслед за ней на крепко уцепившейся за запястье цепочке подпрыгнуло что-то золотое и, блеснув в темноте, оказалось на Алисиной ладони.
- Ой! - девушка тихонько вскрикнула. На её ладони сидел совсем круглый, как шар, пушистый зверек с блестящей золотистой шерсткой, торчащей во все стороны. На белом гладком личике зверька значились два крошечных черных глазика и два черных усика: один  подлиннее, другой покороче. – Что ты за зверь?
- Ой-ой! Ньяс тьяк зовьют, Ой-ой. Ий вьи тьепьель …, - начал повторять чудо-зверек, но Алиса его тут же перебила:
- Всё! Я поняла! Не понятно только, как ты… вы, Ой-ой, из карманных часов превратились вот в такое мохнатое существо.
 - Мьи чьясьи ниабьичньи, мьи тьюк-тьюк ий тьик-тьяк нье всьякьий ьяз, ай ьишь тьягдья, кьягдя прихьёдить чьяс. Мьи бьём тьягдя, кьягдя ньет спьясенья. Мьи удьяим, и тьягдя чьяс пьяйдьёт ньязядь.
- Час пойдет назад? - тихо переспросила Алиса. – И зачем мне это? Зачем мне поворачивать время вспять? Ох, я, наверное, опять сплю…Точно! Иначе быть не может, но я просто свихнусь тут.
- Вьи, пьявдья, спьять ий вьидять ньяс, ий мьи вьям пьямягять всигдья, кьягдя вьи вьидять сньи.
- Правильно, ли я понимаю, что если я сейчас проснусь, то вас не увижу, потому что вы существуете только во сне, чтобы поворачивать время вспять, когда наступает опасный момент? - протараторила Алиса.
- Вьи умньяья хнозьяйкья! - радостно запрыгали пушистые часики, и Алиса проснулась.
___________

Она проснулась, но не спешила открывать глаза. Вдруг вместо пробуждения её опять ждало очередное сновидение? Так бы Алиса и путешествовала из одного сна в другой до скончания своих дней. «А, может, я уже умерла? Упала в какую-нибудь канаву и сломала шею, и теперь именно так выглядит моя загробная жизнь?» -  посетила её трагичная мысль, но Алиса тут же выкинула её из головы. Вряд ли бы она видела сны, да ещё и размышляла во сне, если была бы мертва. Да и вряд ли её мёртвое тело могло чувствовать холод и онемение в конечностях Не поднимая век, девушка осторожно ощупала ладонью поверхность на которой лежала. Не было больше никакого мягкого диванчика в гостиной дворца, не было и старой койки со скрипящим матрасом. Сейчас она лежала… На ощупь поверхность была один в один похожа на лакированные доски. «Неужели я лежу прямо на полу?!»- изумилась она про себя.
- Вам там удобно? - с насмешкой спросил знакомый мужской голос.
Алиса была уверена, что попала в какую-то неловкую ситуацию и, заранее покрываясь легким румянцем, открыла глаза.
- Не очень, - ответила она, пытаясь подняться.
Догадки оказались правдивыми. Она, на самом деле, лежала на паркете, а на неё сверху вниз, чуть склонившись, смотрел  Августин. В руке он держал большой масленый фонарь. Других источников света в длинном, но узком коридоре не было.
- Вы не ушиблись? - участливо спросил он. - Ничего не болит? Можете встать?  Голова не кружится? Вас не тошнит?
- Что случилось? - Алиса попыталась подняться самостоятельно, но вялые конечности не слушались.
- Вы упали в обморок, едва зайдя в мой дом, да ещё и дверь за собой захлопнули. Я испугался, что в темноте вы могли наткнуться головой на острый стержень от крепления фонаря,- Августин подал Алисе руку, помогая подняться.
Слегка пошатываясь, девушка встала на ноги, оперлась одной рукой о стену. С потолка капала вода, стекая прямо по стене. «Так вот почему она показалась мне склизкой!»- нашла объяснение Алиса. Августин заметил, куда направлен Алисин взгляд, и поспешил извиниться:
- Протекает. Всё никак крышу не залатаю, - и улыбнулся так мило, что, в принципе, было уже всё равно, какая у него крыша и стены, и бывают ли вообще осенью дожди.
- Какой у вас коридорчик узенький, - заметила Алиса, пытаясь сделать шаг.
- Ещё и темный, - добавил он, поддерживая гостью за локоток. - Всё никак лампу не починю.
И снова обезоруживающе улыбнулся.
- А как долго я была без сознания? - спросила девушка, слегка потерев висок. Потом сделала ещё два шага, кровь понемногу разгонялась по затекшим членам.
- Минуты две или три, может, пять. Я не засекал, - ответил Августин.
- Странно, мне сейчас привиделось столько снов, что хватило бы на целую ночь.
- Во снах время течет иначе, нежели в реальности. За одну ночь вы можете прожить несколько жизней, а за всю жизнь - увидеть только один сон. Кстати, обещайте, что расскажите мне ваши сегодняшние сны! - попросил Августин, сгорая от любопытства, а потом пояснил: - Понимаете, в моем доме может присниться необычное и непредсказуемое, но весьма значимое. И мне было бы интересно это узнать и попытаться разгадать.
- Расскажу, если вы меня угостите горячим чаем, - смущаясь, заявила Алиса.
- Как прикажете! - рассмеялся Августин и отворил дверь. В коридор хлынул яркий свет.
__________________

Гостиная Августина не имела ничего общего с тем роскошным залом, что привиделся Алисе во сне, но по современным меркам комната была очень просторной и уютной. В центре стоял широкий обеденный стол из светлого дерева на толстых резных ножках, вокруг него - шесть аккуратных стульев с высокими спинками и мягкими сиденьями. Слева располагался камин, выложенный красным кирпичом и огороженный узорчатой чугунной решеткой. Перед ним был расстелен светлый ковер с длинным ворсом, напоминающим овечью шкуру. Прямо над камином, висели большие деревянные часы с кукушкой. Судя по внешнему виду корпуса, их возраст достигал сотни лет, а может, и больше. Лаковое покрытие уже местами слезло, циферблат потускнел, а у головы оленя, которая венчала верхушку часов, обломился один рог. Может, это и не столетние часы, но определенно очень старые.
Напротив камина стоял мягкий диван с маленькими квадратными подушками и кресло-качалка. «Ах, какие чудные вечера здесь можно проводить!» - подумала Алиса.
В правом углу комнаты стоял сервант со стеклянными дверцами и золочеными ручками. На его полках покоился дорогой фарфоровый сервиз и хрустальные бокалы. Слева от серванта стоял круглый журнальный столик на трех высоких ножках, на нем красовалась фигурная ваза из синего стекла. У окна стояли два глубоких кресла, повернутые друг к другу, шахматный стол между ними и напольный торшер. Окно было занавешено светло-голубыми длинными шторами из тонкой органзы, перевязанными синими лентами.  На белом подоконнике умещались серебряный ларец, глиняный горшочек с фиалкой и бронзовый подсвечник, весь перепачканный воском. В самом дальнем углу Алиса заприметила большой старинный глобус с золотой орбитой и на подставке из четырех ножек, в которых прятались маленькие колесики. Под самим глобусом располагалась удобная полочка для книг и свернутых в рулоны карт. По правую сторону от входа находилась винтовая деревянная лестница, рядом с которой проход в другую комнату выглядел неприметно.
- Как у вас уютно! - воскликнула Алиса ошеломленно. - Я ведь не сплю на этот раз?! Красота какая! Я так люблю вещи, напоминающие мне о других эпохах. 
- Мне приятно, что вам понравилось у меня, - благодарствовал Августин, усаживая гостью в мягкое кресло. - Вы посидите немного, а я сейчас быстренько приготовлю свои чайные отвары и принесу вам на пробу сегодняшний вкуснейший пирог. Конечно, нескромно хвалить собственное кулинарное искусство, но надеюсь, он ещё не успел полностью остыть и вы оцените его вкус по достоинству. Вы любите пироги?
- Обожаю! - честно ответила Алиса, предвкушая интересное и вкусное чаепитие. И никакого безумия.
_______________

- Это что такое? Малина? - спросила Алиса, принюхиваясь.
- Да, - ответил Августин, расставляя чашки, - а так же ежевика, мелиса и несколько видов лесных трав. Если вам понравится, могу потом поделиться рецептом. Или даже подарить вам на память часть своих запасов.
В ответ Алиса легонько кивнула и обхватила двумя ладонями свою чашку, сделанную из тончайшего китайского фарфора. Она уже успела вслух поразиться красоте и изящности выставленного на стол чайного сервиза из кобальтового Мейсенского фарфора, когда Августин доставал его из серванта.  А сейчас, чтобы как-то поддержать беседу,  Алиса спросила:
- А что это за цветы изображены на сервизе? Не могу узнать. Гвоздики?
- Это маргаритки, - ответил Августин. Голос его прозвучал так, будто этот вопрос заставил вспомнить его о чем-то трагичном. Алиса почувствовала это потому, что сама всегда отвечала с такой же интонацией, когда речь заходила о её погибших родителях. В таком случае она старалась лишить свой голос интонации, чтобы никто не подумал, как сильно она переживает по поводу их утраты и, не дай бог, не начали её утешать. Но всегда проскальзывала предательская нотка тяжкой горечи, с потрохами выдающая её непрекращающуюся скорбь.
Августин поставил свою чашку с недопитым чаем обратно на стол. Закрыв глаза, он погрузился в раздумья. Алиса молча наблюдала за ним, не смея потревожить. На какое-то время в доме воцарилась полная тишина. Чтобы её не нарушать Алиса старалась даже дышать потише. Но пирог на столе выглядел так аппетитно, что Алиса не могла удержаться от искушения съесть от него кусочек. Выйдя из своего фальшивого окаменения, она потянулась за ним через весь стол и случайно задела локтем чайную ложечку, лежавшую на краю. Та со звоном упала на голый паркетный пол.
- Так вот! - в ту же секунду произнес Августин.
Девушка замерла. Сердце её бешено колотилось, как у мелкого воришки, застигнутого на месте кражи. Но, заметив, что у её собеседника всё ещё закрыты глаза, она успокоилась.
Вид у Августина был умиротворяющим и пугающим одновременно. Было заметно, что его густые ресницы на опущенных веках чуть подрагивают, будто их хозяин сейчас видит тревожные сны.
Медленно отведя руку от пирога, Алиса, засмотревшаяся на неподвижного Августина, сама замерла. Она не решилась прервать эту странную прелюдию с длинной паузой в самом начале. И поступила, как вскоре выяснилось, правильно. После долгого молчания Августин продолжил речь, по-прежнему не поднимая век:
- Сегодня, когда я встретил вас в лесу, помните, с чего началось наше знакомство? Вы упомянули о некой истории, которую слышали в детстве от своего деда.
- Да, помню.
- Сейчас самое время рассказать её мне.
- Дело в том, что.., - замялась Алиса. - Дело в том, что я плохо её помню. Я ведь тогда была совсем маленькой.
Конечно, Алиса врала. Она не помнила ничего лучше, чем эту дивную сказку о молодом волшебнике и его возлюбленной. В детстве она выучила её наизусть, так же, как учила стихи Агнии Барто или веселые скороговорки. Только вот пересказывать эти сказки она никому не решалась. Это была её личная сказка, тайна, доверенная только ей.
Каждый вечер перед сном маленькая Алиса повторяла шепотом тот или иной отрывок и рисовала в воображении картинки сказочных событий, представляла себе, как же выглядела Та Самая Маргарита, и как Тот Самый Августин впервые уронил слезу. А ещё летом, воображая себя волшебником, она любила высматривать порхающих над цветами бабочек и ждать, пока они усядутся на её розовые ладошки. Бабочки цеплялись своими крошечными лапками за её нежную кожу и не спешили улетать. Но маленькая Алиса никогда не причиняла им вреда, не отрывала им крылья и не накалывала на булавку, как делали это другие любознательные дети. Если рука, на которой слишком засиделась бабочка, уставала, то Алиса поддерживала её второй рукой. Крылатые насекомые очень любили Алису. Хотя ещё больше они, конечно, любили цветы…
- Вы всё помните, - сказал Августин, - так что говорите.
Алиса не знала, как отреагировать на это. Она могла промолчать или продолжить настаивать на том, что ничего не помнит, но слова сами начали слетать с её губ:
- Понимаете, мой дедушка был профессором филологии и преподавал в университете. Он любил фольклор, в особенности сказки. Дедушка был искусным мастером слова, обожал возиться со мной и другими ребятишками из нашего двора. Он придумывал нам каждый день новые игры, чтобы мы не скучали, пока наши родители были заняты своими делами, а когда мы  уставали от бесконечного веселья, он собирал нас вокруг себя и рассказывал нам какую-нибудь очередную дивную историю про странствия и приключения.
Даже будучи ребенком, я знала, что все дедушкины рассказы - это сплошной вымысел, но каждый раз слушала их с замиранием сердца. Хоть это и были просто маленькие красивые волшебные рассказики, от которых я часто засыпала сладким сном, они не могли оставить меня равнодушной.
Мне было всего пять лет, когда моих родителей не стало. Но я не сразу об этом узнала. Просто однажды после долгого отсутствия родителей к нам зашла соседка и в разговоре с моей бабушкой упомянула, что они мертвы. Я, правда, тогда не понимала, что значит «мертвы», а когда начала понимать, то просто отказывалась в это верить. Но мой дедушка был не только доктором филологических наук, но и прирожденным детским психологом. Чтобы отвлечь меня от мыслей о внезапном исчезновении мамы и папы, он стал каждый день рассказывать мне великолепные истории про волшебника с вашим именем. Я так сильно погрузилась в этот сказочный мир, что почти не чувствовала свою боль утраты. Потом, когда я уже пошла в школу, я стала замечать, что после учебных занятий моих одноклассников забирают домой мама или папа, а за мной неизменно изо дня в день приходила бабушка.
Однажды я не выдержала. Мне стало невыносимо жалко себя. Я называла себя ущербной, проплакала весь день и всю ночь, а на утро у меня не осталось ни сил, ни слез, ни грусти. Было только сухое безразличие. То утро пришлось на день моего пятнадцатилетия. Первое марта. Первый весенний день. Но весной тогда и не пахло. Было   пасмурно, падал мокрый снег. Всё небо затянуло тяжелыми серыми тучами, на асфальте лежал грязный талый снег, перемешанный с землей и антигололедными реагентами. По улицам ходили озлобленные и спешащие куда-то люди в серых одеждах, а по дорогам мчались вонючие автомобили. Надеюсь, вы понимаете, каким я тогда воспринимала окружающий меня мир?
Взбешено я задернула тяжелые шторы, чтобы не видеть этого мира. Мне было невыносимо больно. Мне казалось, что кто-то рвется внутри меня наружу, раздирая при этом меня на части. Это было отчаяние. Ах, знаете ли вы, что отчаяние - самое пагубное из чувств?! Я этого раньше не знала, ровно до тех пор, пока не испытала его.
Бабушка говорила мне: «Если тяжко вот здесь, - при этом она указывала на левую сторону груди,- ты тогда, внученька, поплачь. Вот увидишь, всё само пройдет со временем. Время лечит». Я и тогда, в свой самый серый день рождения, захотела поплакать. Но, как я уже говорила, мои слезы кончились ещё накануне.
От полного бессилья я возненавидела себя так, как только можно ненавидеть своего самого лютого врага. Я легла на кровать, всё ещё пылая яростью к самой себе, и закрыла глаза. Нет, на самоубийство я не была способна. Поэтому мысленно я вернулась в тот день, когда мне было пять лет, а на дворе господствовала золотая теплая осень. Мы с дедушкой пошли гулять в парк. Помню, как тогда пахло мокрой листвой и корой деревьев. Помню, как ветер гонял по парку сухие листки. А я неугомонно гонялась за ними, пытаясь поймать. Когда ветер стихал, успокаивалась и я. Помню, как подошла в тот день к дедушке, а он взял меня за руку, и мы побрели по широкой парковой дорожке, сплошь усыпанной опавшей листвой старых кленов. Я шаловливо шаркала ножкой, вздымая в воздух эту пеструю листву, или сгребала их в охапку и подбрасывала выше головы, устаивая маленькие листопады. Тогда-то дедушка и сказал мне впервые слова, которые я запомнила на всю жизнь: «Если бы ожили эти желтые листья, лежащие под ногами, они бы запорхали как бабочки, взлетая в небо. Они бы запестрели своими крылышками, переливаясь на солнце разными  цветами. Они бы садились нам на плечи, и мы бы не чувствовали их веса, а лишь томно взирали бы на их красочные пятна и предавались бы воспоминаниям»
Предаваться воспоминаниям, - именно это я и делала всю свою сознательную жизнь. Я проживала один чудесный день и помнила о нем весь год. Я проживала одно сказочное лето и помнила о нем ещё семь лет. Но всё время я так жалела, что не могу вернуться в свои воспоминания по-настоящему, не могу прожить эти прекрасные мгновения ещё раз. Но всегда… всегда, начиная с той самой осенней прогулки, я жила в мире собственных грез. Мой мир был ярче, интереснее и… безопаснее. В моем мире было волшебство, в моем мире оживали воспоминания. Они порхали вокруг меня, обдувая ветром надежды.
И вот, возвращаясь в самый серый день моего рождения, я лежала тогда на кровати с закрытыми уставшими от слез глазами, придавленная своим отчаянием и безмерным унынием, как вдруг почувствовала тот самый ветер надежды. Он был таким легким, что едва коснулся моих ресниц, но был таким сильным, что заставил меня подняться. Я снова подошла к окну, распахнула бесполезные шторы и увидела, что тусклое небо прорезал широкий солнечный луч. Ветер разгоняя тучи, постепенно очищал небосклон. И тогда я полюбила небо с его переменчивым лицом. И мне не важно стало, какое оно: светлое или мрачное, хмурое или ясное. И тогда я полюбила солнце и его лучи. И тогда я полюбила себя и всё, что меня окружало.
«Самые чудные чудеса могут быть спрятаны в обыденных вещах, мы просто не всегда их замечаем», - объяснял дедушка. И вот я наконец-то поняла, что это значит. Поняла, как смотреть на мир и видеть в нем прекрасное. И это был мой первый шаг из мира грёз в мир реальный. Всё окружающее мне уже не казалось таким уж серым и чуждым. Осознав это, на душе стало теплее. Я широко улыбнулась солнцу и небу, а они, - представляете?! - улыбнулись мне. Не в буквальном смысле, конечно. Просто засияли, как мне показалось, ярче, чем прежде.
К полудню установилась теплая для начала марта погода, ко мне пришли гости, принесли много интересных и приятных подарков в красочных упаковках, бабушка испекла мои любимые пироги с повидлом и заварила фруктовый чай. Я чуть не расплакалась от счастья. Оказывается, от счастья тоже можно плакать. Это был мой самый лучший день рождения. Тогда я почувствовала себя невероятно сильной и счастливой оттого, что сотворила своё первое волшебство в мире людей…

Алиса замолчала, покрываясь густым румянцем и опустив взгляд. Она осеклась, когда поняла, что вместо истории о волшебнике слишком долго рассказывала о самой себе. «Господи, да кому же интересно знать о том, что я переживала, когда была подростком?! Ох, какая же я дура!», - кляла она себя мысленно.
- Мне очень понравилась ваша история, Алиса. Это было очень искренне и поучительно. Думаю, что немногие бы на вашем смогли пережить такую трагедию и сохранить при этом жизнелюбие.

Девушка нерешительно подняла глаза на Августина, и их взгляды встретились. В её взгляде читалось сожаление и мольба, а в его - понимание и интерес. Они какое-то время смотрели друг на друга, пока первым не заговорил Августин:
- Подайте мне, пожалуйста, ложку, которая упала со стола.
Алиса уже и забыла о последствиях своей неуклюжести, но, не раздумывая, скороносно исполнила просьбу не столько из стыдливости, сколько из-за разыгравшегося интереса к тому, что хотел продемонстрировать хозяин дома.
Августин же аккуратно взял серебряное изделие за тоненькую ножку, словно волшебной палочкой описал ею в воздухе небольшой круг и подкинул ложку ввысь. В ту же секунду над их головами вспыхнула яркая вспышка, и серебристая волна света расплылась по всей комнате. Электрический свет люстры погас в тот же миг. На стенах из ниоткуда стали появляться подсвечники, в них за секунды вырастали длинные свечи и сами собой воспламенялись. Но их тусклого света всё равно не хватало на то, чтобы осветить всё вокруг. В гостиной появилось много теней, а тишину нарушало размеренное потрескивание горящих фитильков.
- Вы всё-таки волшебник! - восторженно выдохнула Алиса. В ответ Августин учтиво кивнул и слегка улыбнулся. Алиса ни разу не видела улыбок нежнее этой.
«Волшебник! - уже про себя воскликнула ошеломленная девушка. - Настоящий волшебник! А я-то, дура, ему тут в красках расписываю про своё маленькое домашнее волшебство. Да какое же это волшебство?! Это же просто позор! Какая я дура!», - казнила она себя пуще прежнего и решила, что впредь будет несколько раз думать прежде, чем что-либо произнести вслух.
- Главное не те чудеса, что видны снаружи, а те, что творятся внутри, - проницательно заметил Августин и поднялся со стула. - Я хотел бы, чтобы теперь и вы послушали историю о Том Самом Августине,  только уже из моих уст. Вы не против?
Но Алиса молчала, она была поражена и знала: что бы она не ответила сейчас, он всё равно начнет рассказ. «Дивный человек», - всё, что она подумала, но подразумевала гораздо большее. Этот человек не бросил её на дороге среди густого леса. Он предоставил ей место для ночлега. Он сдержан и обходителен, он угостил её превосходным чаем, он показал настоящее чудо. А теперь он спрашивает у незадачливой гостьи разрешение рассказать старую сказку. Дивно, дивно.
- История эта приключилась в те давние времена, когда люди были уверены в правоте высших сил, - начал повествование Августин. - В те самые времена, когда Земля для них была плоской,  имела четкие края и держалась на трех слонах, которые стояли на кашалоте, который плавал в бескрайнем море, а Солнце вращалось вокруг той самой Земли, и ни в коем случае не наоборот. Разные были версии того, что на чем держалось и что вокруг чего крутилось, и споры по этому поводу не утихали. Но я любил те времена. Времена, когда и звезды падали чаще, чем ныне, и радуги появлялись непременно из горшков с золотом, а тому, кто попадал под радугу, сулило небывалое счастье. Тогда всё было иначе, нежели сейчас. Тогда я ещё не знал ничего об истинном положении вещей.
Для начала расскажу о себе. Как и вы, я слишком рано остался сиротой. Мать моя умерла в тот час, когда я показался на этот свет и сделал первый вздох. Отец же продержался подольше и скончался в период моего отрочества. На попечение меня взял дядюшка, кузен отца. Я был с младенчества вскормлен кормилицей его детей. В той семье меня любили, как родного сына и заботились обо мне, как о принце крови. Но славный дядюшка, будучи человеком, не отличавшимся хорошим здоровьем, не дотянул до глубокой старости и преставился на пороге моей юности.
На тот момент я уже был отдан на службу к одному мудрецу-отшельнику. После кончины моего дядюшки, отшельник сказал мне «Иди!» и направил к воротам школы. То была школа особых мудрецов и ученых мужей, сильных в такой непростой науке, как чародейство. С тех пор, как мой дядюшка отправился в мир теней, школа стала моим единственным домом, а учителя её стали мне семьей.
В ученические годы я видел отраду только в одном – в учебе. Я был готов к любым испытаниям и к любым жертвам. В дни полнолуний я мог не спать трое суток кряду, есть черствый хлеб и пить лишь простую воду из нашего колодца. И видел я счастье только в новых свитках и книгах, что приносили мне учителя. Я был их самым лучшим учеником. Передо мной звезды раскрывали свои тайны, для меня мысли были способом безмолвного общения с живыми существами. Я управлял своими думами, и они превращались в величайшую силу, переносившую меня на многие расстояния. Вскоре я взял себе все те знания, что были записаны моими предшественниками и все те, которые я нашел сам. Я читал их на камнях, о них мне рассказывало небо и шептала листва. Мои наставники стали гордиться мной. Но были и те, кто боялся моей пугающе растущей силы. Я ведь мог всё. Но ещё многого не знал. Я видел отраду лишь в учении и познании. Я был самым способным учеником. И вскоре это стало моим проклятьем.
Однажды весной случилось то, о чем умолчали звезды, то, о чем не знала река, чьи воды текли в нашем колодце. На всех дворах тогда зеленели деревья, на их стволах щебетали птицы. На зеленых лужайках распускались цветы. В лесах проснувшиеся после зимы звери  оживленно устраивали свои семьи, а вернувшиеся из теплых стран птицы вили гнезда.
Я сидел у школьного колодца на центральной площади и, греясь под весенним солнышком, читал «Путешествие старца в острог и его путь домой». Именно тогда я почувствовал солоноватый привкус внезапно подувшего теплого ветра и обернулся ему навстречу. Коварный солнечный луч ударил мне прямо в глаза. Я ослеп на какое-то время и по растерянности выронил недочитанную книгу в открытый колодец. Но о тяжелой потере я наскоро забыл. Передо мной стояло самое прекрасное создание из тех, о которых мне когда-либо нашептывали звезды безоблачными ночами. На меня нахлынуло странное чувство, которое сковало меня невидимыми цепями по рукам и ногам, и будто кто-то крепко схватил меня за горло и начал душить. Но то удушение было прекраснее птичьих трелей и цветущих лугов.
- Приветствую, страж! – рассмеялось великолепное создание. – Меня зовут Маргарита. Могу я зачерпнуть твоей колодезной воды?
Ах, как лучезарна была её улыбка! И длинные волосы, словно темные шелковые  нити крупными волнами тянулись книзу, и её тонкий стан, будто сотворенный из слоновой кости, и искрящиеся светлой любовью глаза, - всё это так сильно поразило меня, что на мгновения я забыл своё имя и имена всех, кого знал. И только одно имя - «Маргарита» - я повторял тогда, словно заклинание. Я был зачарован. Любовь накрыла меня огромной волной.
- Так можно мне воды, прекрасный страж? Я после долгого пути и умираю от жажды, - проговорило дивное создание, протягивая мне свою серебряную чарку. Её длань легонько задела меня, и я вышел из оцепенения. Внутри всё заполыхало, как если бы в меня угодила молния.
- Я не страж, - смутившись, ответил я. – Меня зовут Августин. Я волшебник.
- Волшебник?! – мне показалось тогда, что она была этим сильно удивлена.
- Просто ещё очень молодой, - оправдывался я с горящими от смущения щеками.
- Значит, ты не нальешь мне водицы? – спросила она, погрустнев, и бросила на меня такой взгляд, которому не смог бы отказать ни один смертный муж. Ничего не отвечая, я тут же спустил пустое ведро в колодец и очень быстро вытащил его обратно уже заполненным. Налив в чарку чистейшей ледяной воды, я умоляюще взглянул на пленительницу моего сердца. Отныне и до последнего моего часа она будет владеть моим сердцем, - поклялся я тогда себе.
Мучимая жаждой Маргарита залпом осушила чарку, белой ладошкой стряхнула прозрачные капельки со своих алых губ и пролепетала:
- Теперь я должна тебя благодарить, мой спаситель.
В тот же миг она подтянулась ко мне и коснулась своими устами моих уст. А потом отпрянула, развернулась и, заливаясь смехом, быстро-быстро стала уноситься прочь. Я не мог оставаться на месте и бросился за ней следом. 
 Прекрасная нимфа выбежала за школьные ворота, звонко смеясь и поднимая длинные полы своего цветастого платья. Я бежал, почти не отставая, но наталкивался то на телегу торговца, то на глиняные горшки цветочницы, в городе приходилось резво огибать встречных прохожих. Я слышал в свой адрес ругань из самых бранных слов.
Но вот я заметил, что моя прекрасная Маргарита свернула за угол большого дома городского судьи. Видимо, она не знала, что там был тупик. Когда она в растерянности остановилась у огромной каменной стены, я уже был у неё за спиной, задыхаясь от долгого бега. Она, также тяжело и часто дыша, повернулась ко мне. Воздуха мне не хватало, а сердце билось так сильно, что готово было вот-вот выпрыгнуть из груди.
Маргарита, не проронив ни слова, взяла меня за руку и повела обратно в город. Оттуда мы вышли на центральную площадь к городским воротам. Украдкой прекрасная нимфа бросала на меня теплые взгляды. Наконец мы оказались за пределами городских стен, на зеленом лугу. Там, на широкой опушке леса, она остановилась, взглянула на меня своими сияющими глазами и сказала:
- Увидев, я не устояла. Попробовав, я убежала. Придя в тупик, я осознала, что без тебя я никуда, - и она вновь оставила на моих устах свой сладкий поцелуй.
Я ровно дышал, но сердце моё по-прежнему бешено колотилось, и всё нутро моё трепетало от любого её прикосновения.
- Где ты живешь? Откуда пришла? – спросил я у моей Маргариты, заключая её в крепкие объятия.
- Я нигде не живу, пришла издалека. Оттуда, где бушуют морские волны, и жарко палит солнце. Оттуда, где растут высокие леса, и висят голубые небеса. Моя мать – Весна, отец мой – Море. Дом мой – Земля да Ветер, друзья мои – Деревья, Горы и Реки. Но отныне я навсегда твоя. А ты навсегда мой. Мой Августин.
И мы закружились с ней в фееричном танце. Мы возносились над цветущим лугом, наши ступни не касались земли, мы, словно окрыленные, витали в воздухе, видя только друг друга и никого более.
Шли ночи и дни. Шли минуты, часы. Мы гуляли в лесах, прятались за деревьями, купались в чистых реках, прудах и озерах. Мы бегали по изогнутым мостам и лежали в высокой траве. Но неумолимо шли ночи и дни. Неугомонно солнце отсчитывало минуты и часы.
Наступила тоскливая осень. Но мы, словно оставшись в мире одни, продолжали улыбаться друг другу и, звонко смеясь, танцевали под осенним дождем.
 В один пасмурный холодный вечер Маргарита возвращалась по пустынной улице домой. Она шла одна потому, что я задержался в лавке мастера-торговца, покупая красивую тряпичную куклу для неё. Я совершил глупость, отпустив её одну. Ей повстречался тогда на дороге пьяный сын городского судьи с его бравой компанией беспутных молодых людей с мечами в руках и ромом в головах. Они живой стеной преградили ей путь. И хочу напомнить, что моя Маргарита была стройна и хрупка. Она хоть и бегала резво, но из крепких объятий, словно стальных, вырваться никак не смогла.
Я вмиг почувствовал боль и отчаянную мольбу её, когда она была схвачена подлецами. Мысли мои с силой ураганного ветра перенесли меня из центра города за спины негодяев, схвативших её. В руках моих не было ни меча, ни огня, но в сердце моем жила любовь негасимая.
Подлецов с дюжину было. Одного я взглядом поразил в колено и тот упал, дико вопя. Пятеро других разом кинулись ко мне, но Сила Любви защитила меня, отбросив негодяев в стороны, прямо на шпили городской стены. Оставшиеся хулиганы трусливо бросились от меня наутек, в стороны свои мечи побросав. И только сын городского судьи остался на месте, крепко прижав к себе мою Маргариту. Он поднес к её нежному горлу лезвие обнаженного кинжала.
Не выдержав этой тягостной картины, я направил мысли мои овладеть кинжалом и отстранить его от моей любимой. Сила мысли исполнила всё верно, освободилась моя Маргарита, но в то же мгновение ока, вонзился кинжал в горло сына городского судьи. И хлынула его кровь алым потоком, орошая нежного цвета платье Маргариты. Багровым стало одеяние невесты моей. А сын городского судьи упал замертво, хрипя дырявым горлом.
От ужаса скованные остались мы стоять на месте, хотя нам следовало бежать. И вот, словно стая голодных коршунов слетелась к нам городская стража со всех концов и окружила нас, выставляя вперед острые копья.
Меня по рукам и ногам сковали цепями, на шею надев ошейник с длинными и острыми шипами. А Маргариту  мою связали веревками и повели за повозкой, словно дворовую собаку. Заключили нас в разные темницы. Маргариту в ту, что глубоко под землей, а меня в ту, чье решетчатое оконце было вровень с землей на центральной площади. В тот же вечер состоялся суд над моей возлюбленной в подземной темнице.
Я слышал и видел глазами моей Маргариты, как сильно пытали её, превращая хрупкое тело в тряпичную куклу. В ту ночь мои слезы выжигали кровавые дорожки на моих щеках. Мои цепи звенели, заглушая звон церковных колоколов. А желтые листья летели с деревьев, проникая ко мне, под тяжелые кандалы.
На рассвете при всем честном народе на эшафот поднялся маленький пузатый человек и зачитал на всю площадь приговор, в котором моя Маргарита обвинялась в колдовстве, распутстве и убийстве сына городского судьи и была приговорена к сожжению заживо. После чего к высокому столбу подвели мягкую бездвижную  фигуру в багровом порванном платье, крепко привязали её веревками и сложили высокой горкой хворост  у её ног. Из толпы в грязное лицо бедняги полетел камень, за ним другой и третий. Поднялся ор, дикая толпа желала скорейший смерти колдунье.
Я не чувствовал тогда уже ничего. Слёзы мои сожгли все цепи, а желтые листья, устлали весь пол моей темницы. Я руки сложил в молитве и устремил свой взор к темному небу.
Я умолял время остановиться. Я просил о спасении невинной души. Я жаждал быть с любимой рядом, пускай огонь поглотит нас обоих. Я желал, я просил, я предлагал взамен свою душу, свою чародейскую силу.
В ту минуту палачи уже подожгли хворост, а толпа кричала и улюлюкала. Я уже не чувствовал моей Маргариты, я не чувствовал боли её. Но в груди моей  зияла огромная  рана. Передо мной возник из ниоткуда величественный Кронос:
- Я не сделаю этого сейчас, - сказал он, ухмыляясь сквозь свою грозную личину. - Но я дам тебе возможность найти её после. Ты будешь ждать её столько, сколько того потребует случай. Ты будешь уязвим для смерти, ты не узнаешь старости, время забудет о тебе, ты забудешь о времени. При тебе останется твоё чародейство. Но когда пробьет час, я вновь приду за тобой и вызову твою душу на смертный бой. Если я потерплю поражение, ты вернешь свою Маргариту. Ищи свою любовь, Августин. Ищи, пока не пробьет час.
- А что ты возьмешь взамен? Чего ты хочешь? – крикнул я.
Кронос зловеще рассмеялся:
- Я возьму всю твою силу. А если ты проиграешь, я возьму и обе ваши души.
- Я согласен, - твердо сказал я.
И после этих слов, Кронос приложил свою ладонь к моей кровоточащей ране на груди и  исчез.
Рана моя затянулась и я вновь посмотрел на площадь. Там поднялся сильный ветер, гоняя дикие вихри из опавших листьев. Затем сверкнула молния, разорвав небо надвое, ударил страшный гром, и хлынул с небес сильнейший ливень, затушивший разгоравшийся костер.
- Невиновна. Невиновна. НЕВИНОВНА! – разнеслось по всей площади, и каждый из толпы склонил голову в печали и скорби. Сами небеса были против сожжения невиновной девушки, но никто уже не мог вернуть жизнь в тело моей любимой.
В тот же день, едва солнце опустилось за горизонт, преставился городской судья, чье сердце внезапно остановилось. А главный палач поутру за бритьем порезался насмерть. И всяк, кто посмел в то утро бросить камень в мою Маргариту, были поражены страшной неизлечимой язвой. Инквизитор, что пытал мою Маргариту, сломал себе обе ноги и был до смерти затоптан собственной лошадью.
В ту ночь ярко светила луна, вылезая из-за серых кучных облаков. Я сидел на полу темницы, купаясь в лунном свете, и слушал, что шепчут мне звезды. Выслушав их, я провел в воздухе дланью над покоящимися у меня под ногами желтыми листьями, и те, повинуясь мне, поднялись вверх, закружились, подхватили меня, подняли повыше, протиснули сквозь стальные прутья решетки и отнесли меня на площадь.
Я перерезал веревки и снял со столба бездыханное тело моей Маргариты. Я аккуратно нес её по ночному городу, выйдя за городские врата, я пронес её над лугом, зашел в дремучий лес, перешел через реку, спустился с холма и оказался на круглой поляне. Там я вырыл глубокую яму и уложил туда своё самое драгоценное сокровище. Засыпая могилу черной землей, я думал только о несгораемой силе любви.
Заснул я там же. На рассвете, когда снова запели проснувшиеся птицы, я положил основание своему дому, выбрав место на солнечной поляне. На следующий день из поверхности земли, что прикрывала вечное ложе моей невесты, протиснулся зеленый росточек, упрямо тянясь к солнцу. 

Августин замолчал и, поднявшись со стула, прошелся по гостиной, сделав два молчаливых круга вокруг стола.
- Я даже не знаю,  что сказать, - выдохнула Алиса, всё это время внемлющая словам Августина  и, затаив дыхание, оглядывающаяся по сторонам. А смотреть было на что. После того, как под потолком небольшой гостиной серебряная ложка вспыхнула ярким светом, у стен заклубился легкий туман, а сами они стали мутно-прозрачными, будто толстое пыльное стекло. И когда Августин произнес слова «История эта приключилась в те давние времена…», туман как ветром сдуло, а грязные стекла стен прояснились, и вокруг Алисы  замелькали живые картины происходящего. Всё, что рассказывал Августин, совершалось вокруг, будто на самом деле. Алиса становилась невидимым участником тех далеких событий. Она ничего не могла поделать, только смотреть и слушать убаюкивающий голос Августина, отдаленно звучащий «за кадром».
- А ничего и не надо говорить, - сообщил волшебник. – Вы просто слушайте дальше.
Алиса, ни капли не обидевшись на резкость, демонстративно прикрыла ладонью рот, обещая тем самым не произносить ни слова. Августин, удовлетворенный этим, снова сел за стол напротив неё и продолжил:
- После того, как осень забрала у меня мою Маргариту, я стал относиться к желтым и багровым листьям немного иначе. Сначала я их ненавидел. Потом я их жалел. А затем я стал понимать, что они – мои единственные друзья.
После трагичных происшествий той осени, меня больше не искала городская стража, за мной никто не охотился. Но я сам не хотел возвращаться к людям и жил, как отшельник в лесу, питаясь кореньями и дикими ягодами. Обидчики моей невесты были уже наказаны и всё, чего я теперь хотел – это вернуть мою любовь. Каждый день и каждую ночь я вспоминал светлые дни и теплые ночи, которые мы проводили с ней вдвоем. Я вспоминал её сияющие счастьем глаза и рубиновые уста, я вспоминал её грацию и изящную походку, я вспоминал её звонкий смех и мягкий голосок.
И вот однажды я задумался. Если я умею управлять своими мыслями, то почему я не могу управлять своими воспоминаниями? Почему я не могу сплетать из их тонких нитей невидимые взору, но чуткие моему разуму клубки? Мне хотелось запечатлеть всё самое хорошее и спрятать это от чужих глаз, а когда бы мне становилось грустно и печально, я бы доставал эти воспоминания из своих тайников и проживал бы их заново.
После таких раздумий я решил вернуться в школу чародейства. Мне оставался один год обучений. Наставники приняли меня с радостью, они делали вид, будто ничего и не творилось прошлой осенью в нашем городе.
По людским меркам мне шел двадцать седьмой год. Постепенно меня возвращали к жизни. К той обычной размеренной жизни, которой я жил до встречи с Маргаритой. Да я и сам старался занять себя как можно б;льшим, лишь бы мысли мои не возвращались в печальное русло.
Со временем своей душой я стал напоминать каменное изваяние, которое не знает боли и отчаяния. Я чувствовал себя сильнее, чем был ранее. Я абсолютно ничего не боялся. Меня считали отважным, но это было не так. Я просто не знал, куда себя деть. И в тайне я мечтал о смерти, я рассчитывал, что именно умерев, я смогу встретиться с моей любимой.
Может, коварный Кронос этого и добивался. Я не знал наверняка, но мечтал победить его. Хотя знал, что никому это не под силу. Нельзя убить властителя времени.
Но, как вы помните, он сам пообещал меня отрешить от подсчета часов, а часы сделал слепыми по отношению ко мне. Я существовал вне времени. Я не менялся внешне, оставаясь по-прежнему молодым. Мои учителя замечали это, но не придавали тому значения. Они не знали о моем кровавом договоре с титаном.
А я тем временем, продолжал читать книги и древние свитки, продолжал учиться, узнавая каждый день что-нибудь новое и обязательно запретное. В школе я уговорил главного настоятеля открыть новую библиотеку, в которой я стал заведовать. Под моей властью были высоченные башни книжных стеллажей в десятки сотен рядов с тысячами тысяч пыльных фолиантов, о которых я заботился с особой нежностью.
Сменялись луны, падали листья и вырастали вновь. Рождались и умирали люди. Старели мои однокашники и учителя, старели деревья. Гремели войны и воцарялся мир. Менялись правители, менялись страны. И только я оставался, чтобы просто быть. Наша школа была за высокой стеной, и не каждый смертный мог видеть что прячется за ней, не мог видеть и саму эту стену.
Я жил в своем собственном царстве книг. Я был их царем, а они - моими верными подданными. И служили они мне верой и правдой. Они были моими ушами и глазами, они рассказывали мне всё, что творилось в мире, всё, что происходило за нашей высокой стеной.
С той трагической ночи я не видел снов и перестал мечтать. Но я знал, что никогда не буду одинок, пока имею память.
И вот как-то раз я начал творить настоящие чудеса. Стояло жаркое лето, и выдался очередной зной день. Я сидел на высоком кряжистом дубе, который сотню лет назад я сам посадил на заднем школьном дворе. На крепких ветвях я расположился весьма удобно, мог и подремать и легкомысленно поболтать ногами, оглядывая просторы. С восточной стороны (где как раз и рос мой дуб, на который я взгромоздился) наша школа соседствовала с королевским садом. В том саду каждый день с утра и до полудня гуляла королевская дочь, принцесса Луиза. Но я называл её Авророй, как утреннюю звезду.
Принцесса была так же светла душой, как и её золотые локоны, оплетенные розовыми лентами. Её круглого ангельского личика никогда не касались палящие солнечные лучи, чтобы испортить её белоснежную кожу загаром. А всё потому, что за восхитительной принцессой всё время ходила её кормилица, держащая над прекрасной златоволосой головкой широкий кружевной зонт, защищающий от солнца. Но по синим, как васильки, большим и грустным глазам принцессы Луизы я понимал, что на самом деле несчастна моя Аврора, моя маленькая богиня утренней зари.
И вот, сидел я на дубе, созерцая живой мир, пышущий своей непринужденной красотой, и внезапно встретился взглядом с двумя васильковыми прекрасными глазками. До сих пор не знаю, почему смогла моя Аврора преодолеть магический барьер от простых смертных, установленный нашими лучшими магами. Возможно, потому что такая красавица королевской крови не могла быть простой смертной.
Не отрывая от прекрасной девицы взгляда, я приподнялся, выпрямился и любезно поклонился ей. Она захлопала своими длинными ресницами, заулыбалась и стала дергать кормилицу за рукав, указывая на меня своими беленькими пальчиками. Кормилица, будучи родом из простого люда, меня не видела. Она лишь проворчала невнятное и потащила принцессу обратно ко дворцу. Принцесса упиралась, капризничала и по-детски топала ножкой. Но толстая кормилица крепко ухватила её за нежное тонкое запястье и силком потащила по выложенной камнем дорожке. Принцесса Луиза оглянулась назад, и я послал ей воздушный поцелуй. Прекрасная девица покрылась густым румянцем и в смущении опустила взгляд.
На следующее утро я снова взобрался на свой дуб. Словно мальчишка сидел на большом суку, в руках держа маленький букет полевых колокольчиков, и весело болтал ногами. Едва прелестная Луиза показалась в саду, я спрыгнул с ветки дуба и, перелетев в прыжке через каменную стену, приземлился в цветущий розовый куст. Выпутавшись из цепких лап шипастых веток, я спрятался за сливовое дерево.
Луиза брела по садовой тропинке одна, нарочито оставив кормилицу в беседке. Я дождался, пока девица поравняется со сливовым деревом, и выступил вперед. Принцесса вскрикнула, но тут же прикрыла рот ладошкой. Она внимательно рассматривала меня с ног до головы и, наконец, широко улыбнулась, как и накануне покрываясь розовощекостью. Я протянул ей свой скромный букетик и вновь поклонился. Принцесса колокольчики мои приняла и тут же уткнула в них свой очаровательный носик. Не ведала ранее принцесса радостей людской жизни, не гуляла принцесса по полям, не видела других цветов, кроме роз. Я взял её за руку и повел в дебри садовых деревьев. Она маленькими шажками, чуть отставая, послушно шла следом.
Я остановился у каменной стены, разделяющей королевский сад и школу чародейства, и произнес, принцессе глядя в глаза:
- Меня зовут Августин. А тебя, чудное создание, я буду звать Авророй – прекрасной звездой. Хочешь ли ты увидеть мир прекрасный, как твои ясные очи? Хочешь ли вдохнуть свежий воздух свободы? Согласна ли ты пойти со мной хоть на край света?
В ответ принцесса прильнула ко мне всем телом и тихо заплакала. Ах, как нехорошо вела себя королевская дочь с незнакомым юношей, подумалось, наверное, кормилице, которая уже несла свою плотную тушку в нашу сторону.
Я, нежно взяв принцессу за подбородок, поднял её личико вверх, вытер её крохотные слезки и поцеловал в чистый высокий лобик.
- Согласна! – пролепетало создание неземной красоты. В тот же миг мы вместе с ней поднялись на стену по заранее заготовленной мной лестнице и очутились уже на территории чародейства.
В моей огромной библиотеке за одним из шкафов имелся тайный подземный ход, ведущий в мой домик, что стоял на поляне в лесной глуши. Мы с принцессой быстро покинули город через этот волшебный туннель.
Моя Аврора так радовалась жаркому солнцу и высокой траве, что от счастья, казалось, светилась, как настоящая звезда. Она прыгала по поляне и хохотала, как веселый ангелочек в пышном розовом платьице и пурпурных лаковых туфельках.
- Августин, - лепетала она, - ты волшебник-чародей, сделай так, чтобы никогда не кончалось это счастье!
- Будь по-твоему, - шепнул я ей и поцеловал её в самые уста. Её хрупкая фигурка обмякла в моих объятиях, а  после и вовсе растаяла, как утренний туман. Зато на моей ладони сидела бабочка с бледно-лиловыми крылышками  и смотрела на меня искрящимися глазками-бусинками цвета васильков.
- Теперь ты нескончаемое счастье, ты моё теплое воспоминание, - сказал я и отнес прелестницу в свою оранжерею, где в стеклянных банках с дырявыми крышками сидели такие же восхитительные бабочки. И всякий раз, когда тоска о моей Маргарите одолевала меня, я выпускал кого-то из бабочек летать по моему искусственному саду и наслаждался каждой секундой приятных воспоминаний.

Августин закончил свой рассказ, и живые картинки исчезли, стены снова стали прежними, золоченые подсвечники вновь попрятались внутрь, погасли свечи и вновь зажегся электрический свет. Алиса так и сидела бездвижно, ошеломленная увиденным и услышанным.
- Могу я задать вопрос? – наконец осмелилась она.
- Конечно.
- Правильно ли я понимаю, что раз вы до сих пор… существуете, то значит, вы так и не нашли пока свою Маргариту.
- Совершенно верно, - холодно ответил Августин.
- Вам было больно?
- Мне больно до сих пор, - признался волшебник, но голос его не дрогнул.
- Извините.
- Не извиняйтесь. Вы просто ещё молоды. Что ваши годы по сравнению с моими веками? Ничтожно мало. Ничто.
- Возможно, вы правы, - уныло согласилась Алиса.
- Нет, не прав! – заявил Августин.
Алиса покачала головой, отказываясь понимать логику человека, фразы которого противоречили друг другу.
Девушка с озадаченным видом подошла к старым настенным часам, увенчанным миниатюрной оленьей головой с обломанным рогом. Рассматривала она их вовсе не потому, что они были ей интересны, а просто потому, что требовалось отвлечься, дабы уложить мысли в голове. Только вот мысли никак не укладывались, а лишь сильнее запутывались, перемешиваясь с догадками и воспоминаниями.
- Подождите-ка! – вдруг осенило Алису, но вовсе по другому вопросу: - Они же остановились! Они не идут! Не тикают, не стучат, а стрелки как были, так и остались в прежнем положении.
- Это очень старые часы, - ответил Августин, подойдя к Алисе и встав у неё за спиной. – Они уже давно не ходят.
- А почему вы тогда их не почините? – удивилась Алиса, оборачиваясь.
- А зачем? – Августин заглянул в изумленные глаза девушки. – Зачем мне время? Зачем мне идущие часы?
- Вы говорите какие-то каламбуры, - совсем тихо, почти шепотом промолвила Алиса, не отрывая взгляда от проницательных глаз волшебника.
- Вы очень красивая, - неожиданно сказал он.
Алисе показалось, что он хотел добавить что-то ещё, но не решился.
- Спасибо, - пунцовея, сказала она. – Вы милый… человек. Хотя человек ли? Я уже не знаю.
- Я волшебник, - сухо сказал Августин и положил свою руку Алисе на плечо. Девушка вздрогнула, а потом почувствовала умиротворяющее тепло, разливающееся по всему телу, словно терпкое вино.
- Но вы же добрый волшебник, - она будто уговаривала себя, не произнося вслух «бояться совершенно нечего, он неопасен».
- В этом вы можете ошибаться, - Августин крепче сжал её плечо. Алиса даже не попыталась освободиться.
- Вы сами-то знаете, какой вы волшебник?!
- Знаю только то, что добрыми волшебники быть не могут! – Августин притянул Алису к себе. Между их лицами было расстояние не менее пяти дюймов. Они по-прежнему, почти не моргая, смотрели в глаза друг другу. – Только вы не бойтесь меня. Или, наоборот, бойтесь меня сильнее всего. Трепещите от страха, люто ненавидьте. Всё, что угодно, только не смейте меня любить!!! Иначе вы так и не сможете отсюда уйти, - и Августин, отстранившись, развернулся к Алисе спиной. Он отошел к крученой лестнице и добавил: - Потому что я тогда не смогу вас отпустить.
После услышанных слов Алиса хотела прыгнуть в ледяную воду, провалиться сквозь землю, а своё сердце закрыть на сто замков, потому что было уже поздно. Поздно было давать какие-то предостережения, когда самое страшное уже произошло. Алиса долго не могла себе признаться в этом, пыталась найти какое-то оправдание или что-либо его заменяющее, но факт оставался фактом. Она уже любила Августина. Да, за столь короткий промежуток времени она умудрилась, как школьница, влюбиться в него «по самые уши».
«Это вечернее очарование, это наваждение, оно пройдет утром. Утром будет ясная голова и трезвая память», - напрасно утешала она себя.
- Пойдемте, - позвал Августин, поднимаясь по лестнице. – Я покажу вам вашу комнату.
___________

В комнате для гостей электричества не было, а мебель не блистала своим разнообразием. Были здесь всего лишь платяной шкаф, двуспальная кровать с массивом из светлого дерева, тумба около неё со светильником (без лампочки, кстати) да небольшой столик у окна с табуретом. Однако, интерьер вовсе не показался Алисе скудным: на стенах висели гравюры с сюжетами из античных мифов; широкое окно обрамляли тюлевые гардины, украшенные атласными бантами; пол был устлан светлыми коврами с длинным ворсом, в который наверняка приятно зарываться босыми носами. Близ платяного шкафа стояло зеркало во весь рост в позолоченной раме. Под потолком висела огромная бронзовая люстра на полсотни свечей с подвешенными к ободкам продолговатыми хрусталиками. Свечи на люстре Алиса не зажгла в силу того, что просто не могла до неё дотянуться. Поэтому, сначала ей пришлось довольствоваться тусклым светом огонька свечи, которую из гостиной прихватил с собой Августин, а потом, когда от неё остался один расплавленный огарок, и вовсе погрузиться во тьму. Хорошо хоть камин растопился, прогревая стены дома.
- Здесь вы найдете всё, что может потребоваться, - сказал Августин перед уходом. – А дверь в ванную комнату отыщете слева от окна.
Оставшись одна, девушка начала бесцеремонные обыски в платяном шкафу, которые вскоре увенчались успехом в виде длинной женской сорочки. Скептически оглядев ажурные рюши на её лифе и подоле, Алиса смиренно начала готовиться ко сну.
В ванной комнате, к счастью, было не только электричество, дорогой фаянс, но и, самое важное – исправный водопровод с канализацией. На полочках рядом с зеркалом, обнаружились такие милые и порой необходимые вещи, как душистое мыло, мочалки, зубные щетки и паста, различные гели для душа, полотенца… Просто потрясающе, о такой ванной в лесной глуши можно было только мечтать. Вот Августин, вот волшебник! И только одно обстоятельство насторожило Алису: всё было новое. В упаковках или без них, но сразу было заметно, что этими вещами ещё ни разу не пользовались, и более того, всё было недавно куплено, а вокруг не было не пыли, ни засохших капель, ни пятен, ни разводов, - всё идеально, как на картинке. Так не бывает.
Едва успокоившаяся от угнетающих мыслей о лесном маньяке, Алиса мгновенно вспомнила сюжет прочитанного когда-то романа Джона Фаулза - «Коллекционер». В этой книге повествовалось об одном мужчине, который был так безумно влюблен в одну прекрасную девушку, что украл её и запер в подвале дома, который он заранее приобрел и подготовил для содержания пленницы. Он накупил  в её темницу кучу различных предметов обихода и одежды, различных книг, пытался обставить комнату в подвале так, как это могла бы сделать сама пленница, но при этом не позволял ей выходить из подвала, дабы исключить побег.
- Да ну брось ты, - сказала Алиса вслух сама себе. – Выдумываешь тут и идешь на  поводу своих предрассудков.


На лес опустилась глубокая ночь, но Алисе не спалось. Она куталась в одеяло и переворачивалась с боку на бок: незнакомая кровать была жесткой и неудобной. На слух давила мертвая тишина, царившая в этом огромном странном доме. Лишь за окном тихо завывал осенний холодный ветер. Так тихо, что был далек от реальности и будто звучал в голове Алисы.
Минуло уже больше часа, как Августин оставил Алису одну, и весь этот час она не могла уснуть. Она, как учила её в детстве бабушка, считала про себя овец, коров и прочую живность, но всё безуспешно.  Девушка то и дело ворочалась на мягком матрасе, взбивала пуховые подушки, плотнее укутывалась в теплое одеяло, а сон всё не шел к ней. Лежа на кровати, девушка внимательно всматривалась в темноту. Но темнота в ответ лишь настораживала и бодрила.
И  только когда Алиса окончательно потеряла надежду уснуть этой ночью, сознание её начало проваливаться в пустоту, окутываясь приятой дремой, как ватным покрывалом. Но наслаждаться этим сладким мигом ей пришлось недолго. До Алисиного  слуха донеслись странные  шуршащие и свистящие звуки. Они были похожи на тихое щебетание, будто над самым Алисиным ухом перешептывались и напевали песни маленькие эльфы.
Ведомая жутким интересом к этим звукам и томимая необъяснимым беспокойством, Алиса открыла глаза, откинула одеяло и сползла с кровати, босыми ногами утонув в длинных шерстинках ковра. Чуть скрипнув дверью, девушка вышла в коридор. Какое-то время она так и стояла на месте, соображая в какую сторону пойти. Наконец, доверившись своему чутью, повернула налево и на ощупь дошла до лестницы. Ей сразу стало ясно, что это уже была другая лестница, совсем не та, по которой они с Августином поднимались сюда. Во-первых, данная лестница была значительно уже, а во-вторых, её ступеньки, уходящие вниз, были вытесаны из камня, что Алиса сразу же почувствовала своими босыми ногами. Превозмогая обжигающий холод камня, она продолжила спускаться, опираясь двумя руками о стены узкого прохода. В подвал вела эта лестница или в сырую темницу, Алиса не знала, но была уверенна, что идет в правильном направлении. Странное щебетание здесь слышалось отчетливее.
Преодолев все тридцать две ступеньки, Алиса оказалась перед маленькой деревянной дверцей, сделанной, наверное, специально для карликов или детей. Из-под неё вырывалась тонкая полоска желтого света, а рядом на полу валялся  открытый амбарный замок.
С замиранием сердца, словно идя на преступление, Алиса дернула ручку дверцы на себя, и дверца легко поддалась, даже не скрипнув. Алиса, пригнувшись, прошла внутрь и оказалась на узком мостике с черным кованым парапетом. Потолок здесь был уже высоким, и можно было распрямиться во весь рост. С мостика открывался вид на широкий зал, тускло освещенный мерцающими огнями факелов на каменных стенах.  На мраморный пол этого зала, вела чугунная лестница с узорчатыми узкими ступеньками и тоненькими периллами.
Но главной примечательностью тут было совсем не выше описанное. В центре каменного зала от пола и почти до самого его потолка, как цирковой шатер,  раскинулся огромный прозрачный купол из тонкой невесомой материи, будто сотканной из тончайшего тумана или очень мягкого стекла, как бы сюрреалистично это не звучало. Под куполом было так светло, будто его освещало само солнце. А пол под куполом был вовсе не из камня, как во всем подвале, а являл собой поляну с настоящей травой чистого изумрудного цвета, усыпанной белыми пятнышками ромашек. Из-под купола доносилось веселое щебетание птиц, которое Алиса услышала ещё в комнате наверху. Над цветками порхали бабочки, в траве прятались мышки-полевки. В холодном мрачном зале под куполом таился совсем другой мир. Просто невероятно!
На зеленом лугу, сбегая с невысокого холма, показались двое: юноша в белой распахнутой рубахе и черных узких штанишках и девушка в длинных белых одеждах. Они бежали, весело смеясь и держась за руки. Добежав до низины, они остановились, повернулись лицом друг к другу и обнялись. Алиса подалась вперед, чтобы лучше разглядеть лица влюбленных. Сомнений не было, юношей был Августин. А вот девушку Алиса не узнавала. Волосы у незнакомки были до самых пят и светлые, как прибрежный морской песок. Голову её украшал венок, сплетенный из ромашек, одуванчиков и клевера. Тонкие шелковые одежды её развевались даже от легкого дуновения ветра, обрисовывая контур стройной, словно точеной, фигуры.
Алиса с любопытством и в то же время с неподдельной завистью смотрела на этих двоих. Они упали на луг, сладко обнявшись, потом пару раз перекатились по траве, не разжимая объятий, и легли на спину, счастливо разглядывая небо. Вернее потолок над куполом, который им-то казался небом. Алиса не отрывала от влюбленной пары взгляда. Августин сорвал высокую травинку и провел ею по щеке своей спутницы, а затем вновь лег на спину. Девушка в ответ прильнула губами к его шее, зарывшись носом в его волосах. Августин по-прежнему глядел в «небо». Но Алиса была уверенна, что он смотрит прямо на неё. Он видел её. И негодование читалось в этих бездонных серо-голубых глазах.
Потом произошло то, после чего Алиса тихо вскрикнула и пошатнулась. Августин обхватил двумя ладонями лицо своей спутницы и даровал ей глубокий поцелуй. Девушка обняла его своими лилейными тонкими ручками, и в тот же миг буквально растаяла в воздухе. Августин остался один на зеленом лугу, и только белая бабочка-капустница опустилась ему на руку. А потом туман, ограничивающий купол, начал колыхаться, свет под куполом погас, зеленый луг исчез. Посреди серого зала остался один Августин и недобро смотрел на Алису.
Она замерла на месте в ожидании. Но долго ждать не пришлось. Волшебник  в мгновение ока взобрался по лестнице на мостик.
- Вы видите мои воспоминания? – спросил он с ходу, будто собирался бежать и дальше и не просто так, а за розгами, чтобы вернуться и наказать провинившуюся Алису.
- Вижу что? – удивилась Алиса, парализованная его встревоженным взглядом.
- Неважно, - отмахнулся Августин, но тут же снова посуровел: - Что вы здесь делаете? Почему здесь? Почему не спите?
- Я… мне… не спалось, - оправдываясь, мямлила Алиса, - я услышала странные звуки, пошла на их звук… Я ничего такого не думала. Я не следила за вами, если вы об этом.
- Странные звуки? – Августин удивленно поднял одну бровь. – Что ж, пойдемте, провожу вас обратно в спальню. По дороге всё расскажете.
___________

Алиса мгновенно заснула, едва её голова коснулась подушки, и весь остаток ночи проспала как убитая. Снов ей никаких не снилось, а если и снились, то на утро она их все позабыла.
Проснувшись от ярких солнечных лучей, светивших из окна, она не сразу поняла, где находится. Постепенно память вернулась к Алисе, тогда она блаженно потянулась на кровати, широко зевнула, ещё немного понежилась под мягким одеялом и наконец неохотно сползла ногами на пол. Первое, что ей бросилось в глаза - это закрытая дверь в ванную и потушенный там свет. Странно, ведь, вернувшись ночью в комнату, Алиса зажгла в ванной свет и оставила дверь нараспашку. Неужели у неё стало плохо с памятью? Или просто, когда она спала, кто-то посещал её спальню?
Погода за окном была очень солнечна для сентября. Но это нисколько не огорчало Алису, а наоборот. Ей вовсе не хотелось мерзнуть и чахнуть в доме  от сырости и сквозняка. К тому же надо было как-то найти путь домой. Не в том смысле, что просто дорогу, а по сути - саму возможность выбраться из этого дома, из этого леса, найти в себе силы, победить любопытство и странную тягу ко всему удивительному и загадочному. Или отложить это на завтрашний день? Если хозяин дома не будет гнать свою гостью прочь и разрешит остаться ей на ещё одну ночь, то именно так она и сделает. А ещё следовало бы… Хотя, нет. Будь, что будет, решила Алиса и отошла от окна.
Одевшись и умывшись, она спустилась в гостиную, но там никого не было. Девушка прошла под лестницей, обнаружив там дверь. Заглянула на аккуратную кухоньку, но и там было абсолютно пусто. Куда подевался хозяин дома? Хотя здесь, возможно, есть ещё с десяток потайных помещений.
В столь светлый и не по-осеннему теплый день, Алисе не хотелось сидеть взаперти. Преодолев длинный неосвещаемый коридор почти на ощупь, она вышла на улицу. Свежий воздух приятно бодрил с первого вдоха. Алиса, щурясь от солнца, с наслаждением огляделась вокруг. С вечера уже знакомая поляна преобразилась до не узнаваемости. Усыпанная опавшей листвой она привлекала к себе взгляд, являясь малахитовым мягким ковром с яркими желто-багряными узорами.
- О, уже встали! Вы не проголодались? – донесся сбоку бодрый голос.
Алиса вздрогнула. Из леса вышел румяный Августин с охапкой хвороста.
- Доброе утро! – сказала ему вежливая девушка, но у неё это получилось слишком официально.
- Доброе, - улыбнулся Августин, приближаясь к ней. - Только уже полдень. Давно проснулись? Искали меня? Кушать не хотите? На кухне остались ещё свежие пирожки. А от ежевичного чая не откажетесь?
- Не откажусь, - ответила Алиса лишь на последний вопрос. Напоследок она окинула взором чудесную поляну и, грустно вздохнув, зашла вслед за Августином обратно в дом.

Кухня была чиста, светла и сказочно уютна. Аккуратные короткие занавесочки на широком окне, белые ажурные салфеточки на столе, мягкие белые табуреты, вычищенные до блеска стекла на полочках, чашечки из белоснежного фарфора, блюдца с голубой каемочкой, - всё это было прелестно и идеально, как на картинках в книжках для детей. Алиса боялась даже дотрагиваться до чего-либо: вдруг от её прикосновения всё разом исчезнет, как исчезают любые иллюзии при столкновении с реальностью? Но когда Августин поставил перед ней тарелку с аппетитными пирожками, Алиса забыла обо всем на свете, кроме голода, и накинулась на еду.
- Я думаю, что мы пойдем, прогуляемся немного, когда вы перекусите. Вы не против? – спросил Августин, наблюдая за ней.
- Что вы?! – поперхнулась Алиса, откашлялась и продолжила: - я и сама хотела вас попросить об этом.
- Замечательно. Я уже придумал маршрут, я покажу вам самые лучшие места этого леса.
- А вы расскажете… ещё сказочных историй? – робко спросила она.
Августин застыл на миг, услышав её вопрос. А Алиса испугалась: может, она спросила то, чего не следовало бы?
- А я разве похож на сказочника? – зло спросил он.
- Я не это имела в виду, - растерялась Алиса. – Просто… вы мне интересны и ваши истории… они такие... увлекательные.
Августин, молча налил себе кипятка в заваренный чай и только потом ответил:
- Посмотрим.
«Посмотрим? Это наверняка означает «нет»», - подумала Алиса, но она многое отдала бы за то, чтобы знать, каковы на самом деле были мысли Августина в тот момент. Всякий раз слова, произнесенные им, только сбивали с толку, рушили все догадки на корню. Алиса от этого ужасно злилась. В глубине души, конечно. Ведь снаружи она старалась, как могла, сохранять спокойствие и уравновешенность. 
Алиса всё ещё верила в то, что попала в сказку или сон. Ей думалось, она всё ещё спит. Если так и есть на самом деле, то она не хочет просыпаться. Ибо сон этот светел, как утро, и сладок, как малиновое варенье. Этот сон без начала и конца, но не пугающий, нет, нисколько. Это сон безмятежности и красоты. Это сон новых открытий, новых взглядов на привычный мир вещей. Это совершенно новый мир. И Алиса не хотела покидать его, не хотела возвращаться в свою серую реальность, куда она возвращалась каждое утро у себя в городе. Она хотела навсегда остаться здесь. Здесь, где нет времени, но есть дивные чудеса. Здесь, где есть она, Августин и золотая осень. И пусть она до сих пор не знала ничего о мыслях «недоброго волшебника», зато здесь она могла украдкой смотреть на его губы и любоваться небесной бездонностью его глаз. В них она видела отражение новых миров, неизвестных ей доселе. В них она читала мудрость древних народов. В них она тонула, как в глубоком, но спокойном океане. Здесь она была влюблена.

- Спасибо за чай, - сказала она, отставляя пустую чашку в сторону. – Очень вкусно.
- Рад, что вам понравилось.
- Мне здесь всё нравиться, - призналась Алиса.
Августин улыбнулся.
- Приготовьтесь к длительной прогулке и подождите меня в гостиной, - сказал он, убирая посуду со стола.
Алиса послушно поднялась на второй этаж. В комнате она вытряхнула на кровать из своей сумки все находящиеся там вещи, коих оказалось немалое количество. Видимо, не зря среди мужчин ходят шуточки о бездонности дамских сумочек. А как говорят сами женщины, в их сумочках лежит только самое необходимое и не их вина в том, что необходимо практически всё.
Рассмотрев своё отражение в зеркале, Алиса поняла, что всё плохо. Возможно, в этой лесной глуши она вряд ли встретит кого-то ещё, но всё же было бы желательно привести свой внешний вид в порядок: причесаться, подкрасить ресницы, нанести легкие румяна… А, может быть, даже накрасить губы и чуть прыснуть парфюма на шею и запястья? Или всё же перебор? Пока девушка копошилась в своей косметичке в поисках нужных вещиц, из-под завала документов и одноразовых салфеток вынырнул её мобильный телефон, ловко соскользнув по покрывалу на ковер. Алиса неловко подняла его и хотела уже запрятать обратно в кармашек, но странная надпись на его экране взбудоражила её сердце сильнее пробежки стометровки. «Непринятые вызовы:11».
- Что? – недоуменно спросила она у телефона. – Здесь проходит сигнал? Как так?
Не успела она это подумать, как трубка завибрировала в её руках, и раздалась мелодичная трель. Экранчик замигал зловещей надписью «звонит Марк». Этот телефонный звонок, нарушивший лесную тишину и покой этого дома, напугал Алису не меньше, чем волшебные происшествия нынешней ночи.
- Алло?
- Алиса, малышка! Ты жива?! Что с тобой? Всё в порядке? Котенок, где ты?! Я же волнуюсь!!!
- Марк, успокойся. Всё хорошо. Со мной всё в порядке, - Алиса пыталась говорить как можно тише, почти шепотом. Но на линии и так были сильные помехи.
- Дорогая, что случилось? Говори громче! Ты куда-то пропадаешь. Я тебя не слышу. Я, надеюсь, ты не попала в аварию!? Почему ты ещё не приехала? Что случилось? Где ты была? Где ты сейчас? Тебе нужна помощь? Я найду тебя, скажи свои координаты! Я вышлю помощь!
- Марк, послушай…, понимаешь, я не приеду к тебе.
- Нет, не понимаю. Котенок, что случилось? Зая, где ты? Ты куда-то пропадаешь. Алло!? Черт, не слышу тебя!
- Я не хочу обманывать тебя. Я хотела сказать тебе это с глазу на глаз, но тут такое…
- Кис, у тебя кто-то есть? Ты с кем? Ты что, мне изменяешь что ли? Алло?
- Нет… да… понимаешь, Марк, нам надо расстаться.
- Что?!
- Я не могу быть с тобой… Прости.
- Алиса, какого черта?!!! – крикнул грозный голос в трубку, но мобильная связь снова пропала и в динамике зазвучала глухая тишина.
Алиса бросила телефон на кровать.
- Что я делаю?! – отчаянно спросила она пустоту, закрывая лицо руками.
В этот момент дверь в её комнату осторожно прикрылась.

Слезы готовы были скатиться по щекам, но Алиса усиленно с ними боролась. В горле застрял комок из сожалений и угрызений совести. Она совершила ошибку, - так ей казалось. Приподнятое утреннее настроение вмиг улетучилось.
Девушка подошла к окну, разглядывая, что творится в лесу. С неба на землю по-прежнему светило радостное солнце, и ветер нежно играл с золотистыми листочками. Здесь было так тихо, безмятежно. Какое чудное место! Здесь никуда не надо спешить.
 «Но и я никуда не могу уйти, - внезапно озарило Алису. - Я будто в плену». Она успела даже испугаться, представив, что действительно стала заложницей, но тут же вспомнила, кто пленил её, и расплылась в улыбке. «Плен этот так щекотлив и сладок», - с наслаждением подумала она прежде, чем в её мечты вторгся нахальный голос разума. Он сказал ей: «Нет, ты в самом настоящем плену! Ты провела здесь одну ночь, а что если это только начало? Что, если ты так и не сможешь отсюда выбраться? Ты круглая дура! Ты купилась на дешевые уловки этого шарлатана, он накачал тебя самодельными наркотиками, а ты всё летаешь в облаках, веришь ему. Дура! Тебе надо бежать отсюда и поскорее».
Испуг вернулся, затаился в поджилках, исподтишка их потрясывая и подначивая панику вернуться. «Здесь нет телефона, вообще никаких коммуникаций нет! Проселочная дорога и та, похоже, в нескольких милях отсюда. О, Боже, я пропала!» - мысли её неслись столь живо и громко, что последние из них даже раздались вслух:
- Я в плену,  в этом просто нет сомнений. Одурманена, одурачена, - бормотала Алиса себе под нос, -  никому не могу позвонить, сотовая связь работает через раз. Я только что обидела Марка. Я отрезана от цивилизации. Что теперь?
- Вам, действительно, нравится разговаривать с окнами? - иронично спросил голос за  спиной.
От испуга Алиса шарахнулась в сторону. Застигнутая Августином врасплох, словно он обнаружил её голой в душе, она вжалась в занавеску и не знала, что сказать. С одной стороны, она ещё совсем недавно хотела плакать,  а с другой – её раздирала злоба: на себя, на Августина, на весь мир, а главное – на свои мысли.
- А вам нравится подслушивать?! – наконец спросила она скорее удивленным тоном, нежели оскорбленным.
В ответ Августин наивно пожал плечами и сказал то, чего Алиса никак не ожидала услышать:
- Я подглядывал и ненароком услышал.
- Да как вам хватает наглости? – возмутилась она.
- Не сердитесь, - Августин был спокоен, будто не произошло ничего из ряда вон выходящего.  - На моем месте вы поступили бы так же.
- Но я, слава богу, не на вашем месте!
- О, уверяю вас, ваш Бог здесь совершенно не причем, - улыбнулся волшебник.
________________
 
- С ума сойти! - воскликнула Алиса. - Эта аллея точь-в-точь как в том парке!!!
- В каком парке?
- Как это, в каком? Я же вам вчера рассказывала. В том, где мы с дедушкой гуляли, когда я была маленькая. А я сейчас будто вернулась в то время. Вс. Так похоже, вс. Так же восхитительно. Помню, как впечатляло меня тогда золотое убранство деревьев и лужков. Окружающий мир казался нарисованным. А как приятно шуршали листья под ногами, вот прям как сейчас, - и Алиса задорно шаркнула ногой, чтобы потревожить желто-багровый покров.
- Вы видите красоту. Это первый шаг к волшебству, - задумчиво произнес Августин. Алиса же, пребывая в наилучшем расположении духа, пробежала чуть вперед по мягкой тропинке и остановилась. Она чувствовала себя окрыленной и помолодевшей до детского возраста. Раскинув руки в стороны, она закружилась на месте, глядя вверх на яркое солнце, щурясь и улыбаясь ему. Деревья здесь были очень низкими, а листьев на них осталось уже не так уж и много, но с теми, которые ещё держались на ветках, солнце играло своими лучами, превращая их в золотые.
- Здесь безумно красиво! – крикнула Алиса, пританцовывая в прыжке. Волосы её растрепались, а глаза буквально светились счастьем.
- Вы тоже очаровательны для зачарованного вами леса, - заметил Августин.
Алиса звонко рассмеялась.
- Вы снова говорите красивыми загадками, - громко крикнула она и побежала дальше по широкой тропинке. – А вот попробуйте меня догнать!
- Догнать? Не убежишь ведь, - усмехнувшись, пробормотал Августин и помчался за Алисой.
Они бежали по пологому склону холма, смеясь и размахивая руками. Очень скоро Алиса устала и остановилась, запыхавшись. Августин в тот же миг настиг её, но, не успев притормозить, ухватился за её локоток, и они вдвоем кубарем покатились с небольшой горки, несся за собой ворох опавших листьев. Они смеялись звонкими голосами и радостно глядели друг на друга, не думая о том, что ведут себя глупо. Им было всё равно на перепачканную одежду и на листья, застрявшие в волосах. И даже, когда после падения, они немного отряхнулись, Алиса подняла с земли охапку кленовых листьев и подкинула вверх, устраивая маленький листопад. Августин последовал её примеру. Счастье порой бывает столь заразительным, что просто невозможно перед ним устоять.
Этот незабываемый лесной аромат сырой земли, грибов, палой листвы и чернеющей коры деревьев Алиса запомнила навсегда. В этих безобидных минутах безоблачного по-детски наивного счастья таилось истинное волшебство, доступное немногим. Алиса наслаждалась каждой секундой, каждым мигом. Она старалась запомнить каждый листик, каждое дерево. Она запоминала запахи, цвета. Казалось, ей ничего больше не нужно было. Только этот лес, только эта осень… и этот самый волшебник по имени Августин, который уже, как ни в чем не бывало, стоял в сторонке, прислонившись к дереву, и жевал найденную где-то длинную травинку. Он казался таким спокойным и уравновешенным, словно и не скатывался с холма, перепачкавшись и помявшись.
- Наигрались? – спросил он у раскрасневшейся Алисы.
- Да, - устало ответила она, вытаскивая из волос тонкие сухие веточки и  мелкие листья.
- Ну, может, теперь просто прогуляемся?
- Давайте.

И они неспешно побрели, куда глаза глядят. Именно так захотелось Алисе: идти вперед, не зная, куда придешь. Хотя в любом случае так бы и случилось, ведь все места в этом лесу были ей совершенно незнакомы. Это было увлекательно, да ещё и с погодой сказочно повезло.
Августин и Алиса не спеша брели по узкой тропинке в молчании, дабы не беспокоить мысли друг друга. Но первой, как всегда, заговорила Алиса. Её интересовало, не заблудятся ли они? На что волшебник ей усмехнулся:
- Мне надо очень сильно постараться, чтобы заблудиться в собственном лесу.
На это заявление Алиса спокойно кивнула. А ведь так хотелось съязвить, мол, а вы-то у нас оказывается леший, раз хозяин леса. Но что-то удержало Алису. И хотя Августин не услышал этой фразы вслух, он не мог заставить себя не улыбнуться Алисиным мыслям, звучащим громче любого голоса.
Вскоре путники вышли из лесу и перед их взором раскинулись поля, холмы и высокое-высокое небо с ярким послеполуденным солнцем и белыми барашками облаков. Алиса замедлила шаг, а потом и вовсе остановилась, устремив свой взгляд ввысь. Здесь, на высоком уступе вдали от высоких сосен и кряжистых дубов небо казалось не просто большим, а величественно огромным. По нежно-голубому склону плыло стадо пушистых облаков различных форм и размеров, но сейчас солнце спряталось за самым колоссальным из них. Это облако напоминало собой средневековый замок с множеством башенок. Какие-то секунды Алиса любовалась им, разыгрывая воображение, но облака не висели на одном месте. Они плыли по небу дальше по своему никому неведанному курсу, изменяясь и перевоплощаясь. А в том огромном облаке, которое ещё совсем недавно напоминало замок, образовалась дыра ровнехонько посередине, откуда вырвался широченный солнечный луч. Алиса была зачарованна увиденной картиной. Девушка, сколько себя помнила, всегда приходила в восторг от подобных природных явлений. Было в этом, как она считала, что-то мистическое, когда кажется, будто до неба можно коснуться рукой, ощутить ладонью мягкость плывущих по нему пышных облаков и ухватить за стебель солнечный луч. В такие моменты Алиса прекрасно понимала, почему в давние времена люди так богобоязненно относились к природе, к небу, к солнцу и земле. «Грандиозное, необъятное, непредсказуемое, господствующее, прекрасное, грозное», - перебирала эпитеты Алиса, буквально захлебываясь собственными эмоциями. Августин спас её от напасти переполняемых её чувств:
- Не смотрите на небо так печально, будто видите его в последний раз, - сказал он.
- И почему я не художник? - безрадостно вздохнула она. - Я бы нарисовала всё это великолепие, чтобы и другие люди  могли насладиться той красотой, что доступна сейчас моему глазу. Знаете, а ведь я всегда мечтала владеть кистью в совершенстве, писать картины маслом, своими мазками вселяя в них жизнь. Ах…
- А что же вам помешало осуществить свою мечту? - поинтересовался Августин.
- Я сама. Я всегда слишком многого хочу, начинаю сразу несколько дел и ни одно из них не заканчиваю.
- Ясно.
Алиса на миг уплыла в своих размышлениях в некие далекие края фантазий, а потом, обернувшись к Августину, спросила у него:
- А если бы вы умели писать холсты, чтобы вы изобразили?
- Интересный вопрос и внезапный. Алиса, вы поразительны, - усмехнулся Августин. - Ну что ж, отвечу. Будучи художником, я написал бы море, а в нем город. И этот город был бы моим. Он был бы полным отражением неба. А на голых камнях, вылезающих из моря, сидели бы русалки, грея на солнце свои рыбьи хвосты. Они пели бы песни беззвучные беспокойным душам утопленников в этих белых волнах. А белые чайки кружили бы над ними, противно пища и требуя рыб. Но, увы, я не художник и рисовать не могу.
- Но, являясь волшебником, вы можете большее, - возразила Алиса.
- Являясь волшебником, я не могу ничего. Неужели за долгие часы разговоров вы не уяснили из моих слов, что я готов обменять своё волшебство на короткую человеческую жизнь? Моя душа была продана за один единственный шанс вновь увидеть Её. И теперь я обязан ждать, пока это не случиться.
- Вы любите её? - смело спросила Алиса.
- Что в вашем понимании любовь? Вы, жертва современного мира совершенных технологий и производств, ответьте, что вы понимаете под этим простым словом «Любовь»? Как часто вам приходились любить?
- «Любовь – это чувство самоотверженной сердечной привязанности…», - затараторила Алиса цитату из книжки, известную ей ещё с детства под кодовым названием  «Молодоженам», но Августин жестом приказал ей умолкнуть.
- Я не спрашиваю, чему вас в юности научили психологи и мыслители. Я хочу знать, как вы сами понимаете слово «Любовь».
Алиса немного помедлила с ответом, пытаясь разобраться с мыслями и всполошить собственные воспоминания.
- Любовь – это как счастье, - начала она. – Это те мгновения, когда кажется, будто времени не существует или оно просто замедляет свой ход. В эти мгновения ничего не имеет значение, но всё, что происходит, важно. Любовь - это когда хочется закрыть глаза и взлететь. Любить – это видеть яркий свет и не зажмуриваться от него. Любить – это гореть и не пытаться потушить огонь. Любовь – это неслышное порхание бабочки, это чистый хрустальный бокал. Любовь тонка и невесома, она хрупка и недолговечна. Любовь – это всё, когда нет ничего. Любовь есть в каждом, но не всякий знает об этом. Любви нет, если о ней начинают говорить. Любовь нельзя потрогать, её нельзя услышать, её нельзя позвать. Любовь можно только испытать. Она приходит сама, пробуждаясь где-то внутри нас. Любовь – это фитилек свечи, который загорается от поднесенного к ней огонька.
- Отлично! - обрадовался Августин. -  Вот вы и ответили на свой собственный вопрос. Вечно любовь длиться не может, вы это хотели сказать? Если человек – это свеча, а его чувства – это фитиль, как вы выразились, то чувства будут пылать лишь то время, пока горит огонь, пока кто-то не потушит его, или не расплавится свеча.
- Значит, вы ищите Маргариту только потому, что заключили договор с Кроносом?
- Я не говорил этого. И вовсе не это имел в виду. Для меня существует только она одна, моя Маргарита. И зажечь мою любовь вновь сможет только она. За долгие века я повстречал множество прекрасных созданий, достойных любви, и в каждом из них я искал свою Маргариту. Но не нашел, как видите.
- Помните, сегодня ночью, - перебила его Алиса, - в том подвале вы удивились чему-то, спросив меня, вижу ли я ваши воспоминания. Что это значит?
- Хм, признаюсь. Я, право слово, был тогда ошеломлен. Дело в том, что раньше подобное никогда не случалось. Никто не мог видеть моих воспоминаний. Не знаю, как вам объяснить, да и что тут объяснять? Вы-то как раз прекрасно понимаете, что проникновение в чужой разум – это нечто невозможное и запредельное. Только в данном случае, мои воспоминания не похожи на воспоминания обычных людей. Я волшебник, я умею материализовывать свои мысли, но делаю их невидимыми для рода людского. Вам, смертным, лицезреть наше колдовство вредно для здоровья. Поэтому такой же защитой обладала наша школа, если помните.
Алиса кивнула, мол, помнит.
- Так вот, меня и удивило, - продолжил Августин,- то, что вы, во-первых, нашли дорогу в мою потайную залу, а во-вторых, ещё и смогли увидеть, чем я там занимаюсь.
- Простите за бестактный вопрос, а что я там должна была увидеть?
- Будь бы вы обычным человеком, вы бы не увидели абсолютно ничего. Даже меня. А так вы видели всё именно таким, какое оно и было на самом деле. Вы видели прозрачный купол, в котором я переживал своё прошлое заново. Вы видели меня и знали, что я вижу вас.
- «Будь бы обычным человеком»..., - задумчиво повторила Алиса и вопросительно посмотрела на Августина. – Значит, я не обычный человек?
- Выходит, не обычный, - легко согласился волшебник.
- Простите за ещё одну бестактность. Могу я спросить ещё кое-что?
- Да спрашивайте уже.
- Эта девушка со светлыми волосами до самых пят, - кто она? Та самая Аврора?
- Вы любопытная, как и любая женщина, - усмехнулся Августин, - но не достаточно внимательная. Аврора была гораздо младше её, и у неё были золотистые кудряшки, вздернутый носик, пухлые щечки. А вчерашнюю девушку звали Ивель. Раньше для меня она была царицей лугов и цветов. Я украл её жизнь, как впрочем и жизни всех предыдущих девушек.
Алиса затаила дыхание. Что он такое говорит? Пугает её?
- Я не пугаю вас, - сказал Августин. – Я лишь пересказываю факты.
Оставшийся путь до озера, путники прошли в молчании под аккомпанемент шуршащих листьев и собственных тяжелых шагов. Алиса украдкой то и дело бросала на Августина беглые взгляды. Этот человек пугал её и притягивал одновременно. Она хотела убежать от него, скрыться, спрятаться, но в то же самое время она мечтала прижаться к нему всем телом и утонуть в его объятиях. Ей было интересно всё, что окутывало его образ. В любой другой момент, она бы не поверила ни единому его слову, но сейчас она доверяла даже его дыханию. Она бы решила, что сошла с ума, но это сумасшествие было приятным дурманом, которым заполнялся её разум. Сердце Алисы учащенно билось от одного только взмаха ресниц Августина. Идя с ним бок о бок, Алиса трепетала, как осенний листок на ветру, готовый вот-вот сорваться и улететь в неизвестность, ведомый невидимыми порывами.
- Не удобнее ли вам будет держать меня под руку, - первым нарушил молчание Августин, отчего Алиса вздрогнула, как ужаленная. – Здесь крутой склон, вы можете оступиться и упасть. Мне бы не хотелось, чтобы вы причинили себе боль по моей неосторожности.
- Разве что только ради этого, - неуверенно согласилась Алиса. Хотя нельзя не отметить, что такому предложению она была несказанно рада. Во-первых, она теперь могла дотронуться до объекта своей внезапной и страстной симпатии, или даже более того - прижаться к нему. А, во-вторых, они действительно гуляли уже довольно-таки долго и оба были утомлены, а у Алисы к тому же были неудобные для такой прогулки туфли, и она почти не чувствовала своих разбитых ног. Спуск по холму, на самом деле, оказался нелегким, но часто растущие деревья и кустарники помогали путникам, подставляя им свои тонкие стволы и ветки.
 Вперемешку с различными думами обо всем и ни о чем у Алисы мелькнула сумбурная мысль о жизни, о её суровой реальности, о её серой обыденности, о работе, о Марке, о личных вещах, оставленных у него, о подругах, о начальстве и подчиненных, о прохожих, о машинах, о больших городах, о метро, о телевидении. Но мысль, внезапно появившаяся, так же внезапно исчезла, и Алиса облегченно вздохнула. От внезапно образовавшихся проблем гораздо проще убежать, а от дурных мыслей - отвлечься.
________________

На лес медленно опускались сумерки. Холодало. Путники всё ещё шли к озеру.
- Знаете, - сказал Августин, - с того самого момента, как мы с вами встретились, у меня создалось впечатление, что время, и в самом деле, остановилось. Мне кажется, что день, начатый вчера, длиться до сих пор. А вам так не кажется?
- День длиною в бесконечность, - мечтательно протянула Алиса. – Мне в вашем обществе удивительно хорошо. Я бы хотела, чтобы это сегодня никогда не кончалось.
- Мне тоже с вами хорошо, - признался Августин, желая добавить ещё что-то, но как всегда, оставивший это при себе.
Алиса не обратила внимания на эту заминку, сейчас её тревожило лишь одно чувство - чувство голода. Есть хотелось так сильно, будто последний раз её кормили в прошлой жизни, да и то черствым хлебом и простой водой. Но рассказывать Августину о своем мучении Алиса не спешила. Она молчала и терпела, как пойманный партизан во время войны.  Признаться в голоде означало только то, что она просит вернуться обратно. А ей-то, наоборот, хотелось ходить хоть кругами вокруг одного дерева, лишь бы рядом с Августином. Нет, это не любовь. Это безумие.
- Ой! Смотрите! Что это? – вскрикнула Алиса, указывая вдаль на мерцающие маленькие огоньки.
- Там раньше был город, - ответил волшебник. - Там на высокой горе был раньше город прозрачных людей, прозрачных домов, прозрачных зверей. Этого города будто и не было вовсе. Теперь там стоит храм, в нем монахи живут.
- Опять загадки.
- Мы почти добрались, но на обратном пути, который будет не менее долог, можно посетить этот Храм. Вы, наверное, успели проголодаться. Те монахи неплохи по человеческой натуре и, думаю, с радостью накормят нас.
- Да, от чего-нибудь съестного я не откажусь, - улыбнулась Алиса, уже готовая  упасть в голодный обморок. Её желудок вслед за ней обрадовано мурлыкнул.

Озеро было огромно и величественно. Широкое, окаймленное высокими берегами и деревьями  оно пряталось в чаще леса, будто дорогая жемчужина в огромной ракушке.
- Какое оно...! – воскликнула Алиса, не сумев подобрать нужных эпитетов.
Августин промолчал. Он взял её под локоток и вывел на ту часть берега, где редели деревья, а у воды вместо выцветающей травы лежал холодный песок.
Солнце уже опустилось за горизонт, оставив за собой лилово-пунцовый след на перистых облаках, и обрамило всю западную часть неба оранжево-коралловой лентой света самых последних своих лучей. На фоне их непередаваемой красоты поблекли даже осенние листья, весь день пестрящие всеми оттенками цветов от лимонно-желтого до ржаво-багрового.
Лес медленно погружался в таинственную мглу. Из глубины его уже отчетливее слышались шажки мелких зверьков, птицы же на ветвях, наоборот, утихали, трещали в траве кузнечики, загорались светлячки, а неугомонная мошкара кружила у берега над поверхностью озера. Местами по водной глади расходились круги, и на поверхности появлялись маленькие пузырьки воздуха.
Августин накинул Алисе на плечи свой чудной кафтан, сам оставшись в рубахе. «Мне  не так холодно, как вам», - пояснил он. Они сидели на песке, прижавшись друг к другу. На чернеющем сине-сером небосводе появились первые блеклые звезды, а из-за облаков вальяжно выплыл желтый диск луны.
Алиса погружалась в дрему, наблюдая за безмятежностью озера, и убаюкиваемая мягким голосом Августина, когда он отважился поведать ещё одну историю:
- Не хочу, чтобы вы поняли меня неправильно, но в моей коллекции воспоминаний есть одна бабочка с именем Анна.
- И что я здесь могу понять не правильно? – вяло спросила Алиса, укладывая свою голову на плечо Августина. Веки её опустились сами.
- Дело в том, что так звали одного ученика нашей школы. То есть вы не ослышались, Анной звали юношу. Фанатичные родители назвали так своего сына в честь первосвященника, осудившего Иисуса. Но не все, даже в наше время, адекватно воспринимали юношу с именем Анна. Сам он был немного отчужденным, нелюдимым. Но энергия била в нем ключом и убивала его, если он не давал ей выплеснуться наружу.
С Анной мы были очень схожи. Он тоже посвятил себя учебе, тоже погружался в книги с головой. Очень любил читать. Всё узнавал из книг. Он мог часами, а то и днями (я не преувеличиваю) просиживать в моей библиотеке. Я приносил ему еду и воду, чтобы он не свалился со стула замертво. Но ему ещё повезло – он с легкостью мог обходиться без сна. За ночь он мог прочесть и законспектировать толстый фолиант размышлений античных мыслителей. Или, к примеру, он мог выучить наизусть почти все библейские псалмы. Но как я позже понял, религия его вовсе не интересовала. Впрочем, к точной науке он тоже тянулся не так усиленно, как например  к философии. Но больше всего его, конечно, притягивали искусства. В частности, сами художники.
Я всячески потакал его увлечению, помогал ему с необходимой литературой об истории искусств разных стран и народов, приносил в библиотеку не только книги и свитки, но и холсты-копии с полотен известных художников. Статуи и фрески я приносить ему не смог, но помогал ему попасть туда, где они хранились, будь то выставочный зал, административное здание или чей-то частный дом.
Анна был юношей вдохновленным, меня он считал своим учителем, хотя для всех я был всего лишь библиотекарем. Мне он был благодарен за добродушие и заботу. Он единственный, кто называл меня царем тайн и знаний.  Его удивляли моя молодость и моя мудрость, прекрасно сосуществующие в одном теле. Он даже как-то сказал, что я красив, и сильно удивлялся тому, что я променял внимание всех прекрасных девушек нашего города на пыльные стеллажи с книгами, а насыщенную семейную жизнь – на холодное уединение. Я в ответ улыбался ему, говоря, что когда он будет знать столько же, сколько и я, то сможет ответить на все эти вопросы. Он охотно согласился со мной в тот момент.
Шли месяцы, и я понимал, что сильно привязался к этому школяру. Бывало, мы вместе с ним ходили в лес, на это самое озеро, ловили рыбу и обсуждали полотна знаменитого голландского художника. Анна был прилежным учеником, помимо латыни он знал ещё пять языков. Поэтому я уже подумывал о том, чтобы съездить вместе с ним куда-нибудь за пределы нашего города, нашей страны. Но потом события стали развиваться своим чередом. И я, как всегда, оказался не властен над ними.
Одним тихим вечером я сидел в зале античной философии, в который раз уже перелистывая «Диалоги» Платона, переведенные на латынь гениальным Фичино. Мой стол и узкое пространство вокруг него освещал тусклый свет масляной лампы. Тогда сквозь шорох пожелтевших страниц я услышал осторожные шаги. Посетителей у меня в библиотеке было немного, а в такой поздний час это мог быть только Анна.
Неуверенной походкой, чуть осунувшись и теребя край своего студенческого сюртука, он приближался ко мне, отбрасывая на стене причудливые огромные тени.
- Анна, что случилось? – спросил я у него, уже представляя, о чем будет наш разговор.
- Понимаешь, Августин, - начал он, присаживаясь на свободный стул. У нас с ним были доверительные отношения. Мы общались, как близкие друзья, даже позволяли себе отпускать шутки над некоторыми из учителей. Хотя я был их всех старше на несколько веков. – Августин, я не хочу, чтобы у нас были какие-то распри. Я не могу ничего скрывать от тебя, но я должен сказать тебе.
- Не говори загадками, - усмехнулся я.
Тогда Анна совершенно серьезно посмотрел на меня и в его взгляде я прочитал мольбу.
- Пожалуйста, отпусти меня, - сказал он тогда. -  Мне будет так удобнее. Мне будет легче, если никто не будет давить на меня.
- О чем ты, Анна? Я никогда не давил на тебя, - удивился я вполне искренне, хоть и знал, что именно это Анна и хотел сказать мне. Он хотел уйти от меня, не быть ко мне привязанным. Тихими вечерами, светлыми днями и иногда даже звездными ночами он с упоением рассказывал мне о группе молодых талантливых циркачей, остановившихся у Западных ворот. Анна с ними сильно сдружился.
Вот уж не подумал бы, что циркачи могли так сильно его впечатлить. Но я слишком часто слышал от него об их удивительных представлениях. Как-то я не смог победить своё любопытство и одним теплым вечером тайком проник в их шатер, где они показывали свои очередные трюки.
Они не глотали огонь и перебрасывались кеглями. Они показывали настоящие чудеса. Такие, что даже я, вековой волшебник, восхищенно хлопал ресницами. Их костюмы, яркие, как крылья бабочек, говорили о каком-то внезапном празднике. Их движения, плавные, легкие, как у эльфов, гармонично сочетались с экспрессионной музыкой и высоким женским вокалом, что сопровождали их пляску. Эти люди в какой-то момент перестали казаться мне людьми. Они взлетали, как птицы и извивались, как морские угри. Делали какие-то невероятные сальто в воздухе и приземлялись точно в намеченное место.
Я из толпы заворожено смотрел их выступление. И, пересилив себя, ушел за четверть часа до конца представления.
Анна часто ходил гостевать к своей тётушке, той, что жила в западной части города. Он пил у неё сладкий отвар, брал в дорожку горячие пирожки и покидал её дом, отправляясь  в сторону Западных ворот. Там Анну ждали его друзья-циркачи. Он души не чаял в них, готов был лететь со всех ног за ними следом хоть на край света. И они его звали с собой. Я же для этих артистов ничего собой не представлял, для них я так и мелькал по городу серой тенью, худощавым призраком блуждал меж горожан. Они смотрели на моё спокойное бледное лицо и отпускали смешки в мою сторону, они видели мои улыбки и гордо отворачивали свои задранные прямые носы. Анна не раз проговаривался мне, что не хочет слушать от них «злые слова о хорошем человеке, с которым  приятно дружить». Я понимал, что эти слова были обо мне. Я же Анне про этих циркачей не говорил ничего, кроме того, что у них богатое будущее, тем самым признавая их гениальность. Несколько раз я даже совершенно искренне восхищался их акробатическими трюками. Анна говорил мне так же, что мечтает писать маслом чудные, почти волшебные пейзажи или портреты бледных девушек. Но для этого ему нужно обучаться у настоящих мастеров. И бродячие циркачи – это его шанс увидеть мир и найти желанное. Он говорил, что в нашу школу чародейства он попал от скуки, и ему здесь, конечно, очень понравилось. Он не хотел бы расставаться с учениками и многими преподавателями нашей школы. Но Анна постоянно говорил, что боится, будто однажды и здесь ему станет скучно. И я знал, что в это самое «однажды» он уйдет. Может, не от школы, но от меня точно.
Я пытался его привязать к себе различными способами. С первых дней знакомства он доверил мне свою самую сокровенную тайну о том, что девушки его не привлекают, что он считает их существами из другого мира, существами, чрезмерно беспомощными и глупыми, не способными понять его чуткий мир внутренней красоты. А наш жестокий мир людей не принимал его любви к своему кузену. Да и сам кузен был просто взбешен откровенным признанием своего брата и грозился убить оступившегося грешника, если тот вновь попадется ему на глаза.
Наша с Анной дружба началась с того, что я убедил его в том, что каждый человек вправе выбирать. Но если дело касается любви, тут уж мы все бессильны. Никто не знает, в кого направлены будут стрелы Амура. И нет ничего унизительного в том, если его выбор пал на человека, единого с ним пола, и даже замечания о грехе кровосмешения здесь были бы неуместны. Ведь детей у них не могло быть.
Я оправдывал его, тем самым в какой-то  степени оправдывая себя.
Но с каждой новой неделей после появления близ города этих чудесных циркачей, я понимал, что Анна удаляется от меня, оставляя мне только один выход. Единственный способ навсегда оставить его со мной, стать моим и не достаться больше никому. Поцелуй.
 Однажды я подловил момент, когда мог облобызать его, но Анна увернулся и посмотрел на меня своими широко распахнутыми глазами и сказал, чтобы я так больше никогда не делал. Не знаю, было ли ему что-нибудь известно обо мне, о моем умении умерщвлять людей, но попыток я своих больше не повторял. Хотя после этого случая на душе моей скребли кошки и раздирали меня изнутри. Я негодовал, хоть и не подавал виду. Уж очень нравился мне Анна, и я места себе не находил, видя, как у меня его забирают.

А сейчас он пришел ко мне, пристыженный своим выбором, будто повинный в чем-то. Он начал своё объяснение не с тех фраз, но я уже обо всем знал. Прочел в его глазах, заглянул в его мысли, звучащие так громко, что оглушали моё пылкое сердце.
- Августин, обещай, что мы останемся друзьями, что ничего не измениться! – умолял он. - Ты же понимаешь меня.
- Я понимаю тебя, - уныло отвечал я. – Тебе так будет лучше. У них богатое будущее. Они возвращаются в Италию, ведь так?
- Да, Августин, представляешь, я увижу Рим!!! Увижу его храмы, я побываю в самой Италии!!! – и с этими словами Анна улетел в свой мир мечтаний и воображения. Вернувшись к переведенному Платону, я не слышал его более. А говорил он долго, расписывая мне красоты неизвестных городов и улетая в своих мечтах всё дальше и дальше. А я медленно читал поистершиеся строчки:
«Друг.  Откуда ты, Сократ? Впрочем, и так ясно: с охоты за красотою Алкивиада! А мне, когда я видел его недавно, он показался уже мужчиной – хоть и прекрасным, но все же мужчиной: ведь, между нами говоря, Сократ, у него уже и борода пробивается.
Сократ. Так что же из этого? Разве ты не согласен с Гомером, который сказал, что самая приятная пора юности – это когда показывается первый пушок над губой, – то самое, что  теперь у Алкивиада?
Друг. Как же теперь твои дела? От него ты идешь? И как расположен к тебе юноша?
Сократ. Хорошо, по-моему, особенно сегодня; он немало говорил нынче в мою пользу и очень мне помог. От него я сейчас и иду. Но хочу сказать тебе невероятную вещь: в его присутствии я не обращал на него внимания, а частенько и просто забывал про него.»
Я знал, что теперь всё не будет, как прежде.
Но не прошло и года после этой нашей с ним беседы, как он снова вернулся к нам. Просто так получилось, что судьба снова занесла его в нашу страну, в наш город. Конечно, он вернулся к нам не навсегда, но уже с охапкой славы и таланта за плечами. Он повзрослел и возмужал, отрастил длинные волосы, аккуратно укладывал их каждое утро, был опрятно одет. Его было почти не узнать.
Виделись мы с ним часто, но всё как-то мельком. То на площади пройдемся навстречу друг другу, поздоровавшись, то в одной лавке в одной очереди постоим, то в одну таверну зайдем или в трактир. И вот, как-то в один из зимних вечеров, в нашей школе проводился званый вечер. Конечно, Анна пришел туда, как пусть и бывший, но лучший ученик. Забористые вина в тот вечер текли ручьем, а пьяные люди танцевали до упаду и горланили разные песни до срыва своих голосов под аккомпанемент скрипок, флейт, свирелей и барабанов.  Ближе к концу празднества я вышел в зал, тогда всеобщее веселье захлестнуло и меня, утащило за собой в  хмельной хоровод, закружило в диком танце. Казалось, в те безумные минуты я, действительно утратил свой разум и способность адекватно воспринимать реальность.
В тот вечер я снова подметил, что Судьба - это единственная дама, которая умела изящно посмеяться надо мной.  В этот раз она вновь послала мне Анну. Он подошел ко мне неровной походкой, борясь с головокружением и превозмогая приятную усталость.
- Что случилось, Анна? - спросил я. Но он ничего не ответил, лишь его губы изогнулись в вожделенной улыбке. Я стоял неподвижно, читая его немногозначительный взгляд. Я знал, что сейчас произойдет то, чего я ждал целый год. И вот, когда я этого дождался, я понял, что оно мне абсолютно не нужно.
Анна оставался всё тем же робким, но целеустремленным юношей, каковым он впервые пришел в мою библиотеку. И как прежде он с рвением хватал книги с полок, сейчас он так же рьяно ухватил меня за руку, притянул меня к себе и под уставшие трели свирелей и варгана коснулся моих уст. Поцелуй был коротким, холодным и бесчувственным, как растаявший лед.
На утренней заре школа пребывала в дурманящем забытье,  а под витражными сводами центральной залы порхал «огненный червонец»,  живая бабочка с ярко-рыжими крыльями, такого же насыщенного оттенка, как волосы Анны.

Августин закончил свой рассказ и повернул голову к своей единственной слушательнице.
- Алиса, вы что же это, уснули? – с улыбкой спросил он.
Девушка медленно приподняла голову и, щурясь, взглянула на Августина:
- Немного, но поверьте, я всё слышала… И даже снова видела.
Августин, ухватил девушку за плечи, потому что казалось, она вот-вот упадет на холодный песок. Алиса, поморгав, открыла глаза шире, пытаясь в сгущающейся полутьме разглядеть черты лица Августина.
- Я чувствую себя, как пьяная, - призналась она. – А вы… смотрю на вас и… я хочу вас коснуться, вашего лица.
И не дожидаясь разрешения, она ладонью провела по его щеке, соскользнула на шею, обхватила затылок и приблизила его лицо к своему. Они соприкоснулись щеками, и по всему телу девушки пробежала дрожь, будто легкий разряд тока. Алиса прижалась к Августину всем телом и шепнула на самое ухо:
- Поцелуйте меня. Пусть я стану вашей бабочкой. Пусть я останусь теплым воспоминанием в вашей бесконечной жизни. Поцелуйте меня. Я так хочу этого. Пожалуйста.
 Алиса почувствовала, как он обнял её, и чуть отстранилась, взглянув в темные бездонные миры его глаз. Он смотрел на неё очень серьезно,  даже немного рассержено.
- Зачем вы, Алиса? Я же вас просил… зачем вы. Я хотел…
Но волшебник не договорил, внезапно умолкнув. Он последний раз с сожалением взглянул на девушку и закрыл глаза, подавшись вперед. Алиса послушно прикрыла свои веки и в тот же миг почувствовала, как её губ коснулись уста Августина. Ей показалось, что мир вокруг начал растворяться, и сама она вместе со всем миром таяла, как снежинка под горячими лучами солнца, превращаясь в нечто невесомое и неуловимое. Но в то же время ей хотелось полностью поглотиться этим поцелуем и никогда его не прекращать. Она таяла, не чувствуя под собой земли, не чувствуя холода  и озноба. Она становилась самым легким и воздушным поцелуем. Она чувствовала лишь легкий приятный трепет, она слышала, как всё ещё бьется её сердце, а сама она улетала в неизвестный мир невероятных мечтаний. «Я засыпаю или вот-вот проснусь», - думала она, не отрываясь от влажных уст Августина.
Тогда он отстранился первым. Алиса открыла глаза, встретившись с удивленным взглядом Августина.
- Не может быть, - чуть слышно произнес он.
- Это было чудесно! – расплылась в улыбке Алиса и обняла волшебника.
Августин осторожно погладил Алису по спине, коснулся её спутавшихся волос, затем крепко обнял, по-прежнему не веря в произошедшее чудо, вернее сказать, в не свершившееся проклятье.
- Я не хочу ничего, не хочу никуда. Я готова сидеть здесь хоть целую вечность, пока ты не поцелуешь меня снова…
И Августин, сам ничего не понимая, вновь поцеловал Алису.
Почему? Почему она, как и все предыдущие, не превратилась в бабочку? Почему она видела всё то, что видел и он? Почему он не хочет её никуда отпускать? Как много вопросов одолевало его в тот момент, и ни на один из них он не нашел ответа.
____________________

Темнота и впрямь наступила внезапно. Как в принципе всегда и случается с темнотой. Сначала она медленно подступает, подкрадывается с разных сторон  осторожно, так, чтобы никто не испугался, не убежал. А потом - раз!- и темнота накидывается всем своим мрачным телом  на весь город, на весь лес и на весь мир. У неё до рассвета слишком мало времени.
Но пугающе темнота выглядит лишь первые минуты. Потом людской глаз привыкает ко мраку, улавливает сначала черные силуэты, а затем и более тонкие очертания. В темноте половина мира замирает, боясь шевельнуться, не смея даже дышать слишком громко. За миг до темноты все живые существа умолкают, будто заранее сговорившись друг с другом. Но, конечно, не все следуют этому правилу. Те же самые сверчки, совы и лягушки не прочь бросить вызов темноте.
Алиса с Августином не знали, как им поступить. С одной стороны они, конечно, должны были спокойно подняться с холодного песка и в тишине леса вернуться домой. А с другой стороны им хотелось ликовать от внезапно свалившегося на их головы счастья. Они сами ещё не осознавали, насколько прекрасен был тот миг. Миг удивительный в своей простоте, миг, дарующий надежду. Миг, когда сердце бьется так сильно, что кажется, будто вот-вот выпрыгнет из груди.
Алиса дрожала в объятиях Августина не то от холода, не то от переполняемых её чувств. Она украдкой смотрела на волшебника и понимала, что слова здесь лишние. Она слышала, как вдали, где живут люди, тихо идет время, а часы отбивают ему в такт «тик-так», «тик-так», «тик-так». Алиса слышала,  как где-то глубоко  в груди Августина сердце бьется так же размеренно, как часы: «тук-тук», «тук-тук», «тук-тук». Он вообще выглядел очень спокойным. Сидел, замерев, будто статуя со взглядом очень спокойным, умиротворенным и даже чуть грустным. Что творилось в его душе в тот момент?
Алиса хотела спросить, о чем он думает, но вовремя сообразила, что это был бы самый неуместный вопрос. Да и как бы на него ответил Августин, если сейчас он думал обо всем. В своей памяти он искал ответы, но, по-видимому, не находил их там. А, может, ответ уже сам пришел к нему, и Августин просто не хотел ему верить?
- Сильно похолодало, - сказал волшебник. - Мы с вами засиделись тут.
Алиса встрепенулась. Он по-прежнему называет её на «вы», он снова серьезен и холоден. А где все его лучезарные улыбки? Где окружающее его сияние? Где всё это? Неужели больше не будет ничего? Ничего, кроме воспоминания о том чудном миге.
______________

Обратно путники шли молча. Во мраке густых лесных дебрей Августин шел, уверенно шагая по ухабистой тропе, и ни разу не споткнулся. Вскоре заросшая тропинка расширилась до размеров просторной проселочной дороги. На мокрой земле виднелись тонкие борозды от колес и следы подкованных копыт. Августин опередил мысли Алисы:
- Осталось немного, мы уже вступили во владения Храма.
- А эти монахи… они не будут против нашего прихода? - с опаской спросила Алиса.
- Будут, - спокойно ответил Августин и ускорил шаг.
- То есть как? То есть…Совсем недавно вы говорили, что они добрые!
- Успокойтесь. Вы со мной.

За крутым поворотом дорога утопала в неведомой черноте высившихся по её обочинам высоких скрипящих сосен. Пройдя чуть дальше, можно было рассмотреть ответвляющуюся и уходящую вглубь леса протоптанную дорожку. Августин смело свернул на эту тропу, которая с каждым шагом становилась всё уже до тех пор пока совсем не затерялась в густой траве. Но волшебник, будто ожидая этого, невозмутимо шел дальше. Алиса старалась не отставать, но постоянно спотыкалась о кочки и выступающие корни деревьев. В этой части леса было полно высоких кустарников, которые своими тонкими ветвями цепляли путников за одежды и волосы. Казалось даже, что это вовсе не ветви никакие, а цепкие лапы диких зверей. Было ощущение, что весь лес вокруг шевелится, как отходящее от дремы гигантское демоническое существо. А Алиса бродила по его чреву, не видя в темноте даже очертаний своих ступней, но чувствуя каждой клеточкой своего тела зловеще притягательное  дыхание большого чудовища. И вот в темноте загорелись два красных огонька. Вспыхнули, как глаза дьявола, и тут же погасли. А затем тускло мелькнуло своей бледнотой страшное лицо и тут же скрылось под капюшоном. Алиса, дрожа от страха и холода, вцепилась в рукав Августина. Она слышала в ночи теперь не только зловещее  дыхание огромного чудища, но и шорохи, шепоты, шаги тех, кто кружил вокруг и был враждебен к ней. Вот-вот этот некто должен был выпрыгнуть из темноты и погубить её молодую жизнь. Алиса не могла шевельнуться, не могла крикнуть или даже прошептать. Она, как вкопанная, остановилась, вглядываясь в темноту.
- Что случилось? – недоумевая, спросил волшебник у неё.
Услышав знакомый голос, девушка вышла из оцепенения, но продолжала дрожать, как осиновый лист на ветру, и смотрела на Августина запуганными по-детски наивными глазами.
- Вы увидели их?! – удивленно воскликнул Августин.
- Их? – робко переспросила Алиса.
- Не волнуйтесь, монахи не тронут вас, пока вы со мной, - уверил волшебник и подтолкнул Алису вперед.
- Монахи? – чуть слышно переспросила она и едва не упала в обморок. От страха и голода.
______________

В келье, куда они попали со двора, было светло от развешанных по стенам зажженных свечей в лампадах. Икон было мало, а те, что были, выглядели странно, не канонично. В дальнем углу стоял деревянный массив кровати с настилом из мешковины, сверху наскоро застеленный белыми простынями. Рядом находился молитвенный алтарь и узкая скамья, куда уставшие путники и присели отдохнуть. Августин, однако, сразу же вскочил, как только в келью зашел один из послушников и поманил волшебника за собой. У дверей они немного пошептались, после чего Августин кивнул и вернулся к Алисе.
- Сейчас у монахов молитва, - объяснил он. - Для них новый день начинается с заходом солнца. Как только они закончат, нас позовут на трапезу с ними. Только будьте осторожны в словах, а лучше всего молчите. Они не любят женщин и волшебников.
- Нам угрожает опасность? – спросила Алиса.
- Нет, надеюсь.
________________

Встретить их и проводить в обеденную залу вышел лично настоятель. Алиса украдкой бросила на него взгляд, боясь рассматривать открыто. Внешний вид этого человека вызывал в ней одновременно и интерес, и отвращение, и даже ужас. Настоятель, как и все монахи был побрит налысо, но в отличие от оных брови у него тоже были сбриты, а на белесой, как у мертвеца коже багровыми узорами расплывались родимые пятна. Красные белки глаз настоятеля из-под опухших фиолетовых век выглядели, как глаза лютого зверя из самой преисподней, но сам взгляд выражал холодное спокойствие. За место губ имелись узенькие сморщенные и почти белые полосы сморщенной кожи. Настоятель был одет в черную простую монашескую рясу, подпоясанную алым шнуром.
- Милости прошу в нашу обитель, чада мои, - сказал он и у Алисы от его голоса пробежали мурашки по всему телу. Голос этот разрезал воздух надвое, рассек секирой грубой и жестокой властности. Но стоило обратить на него взор, как можно было впасть в замешательство – взгляд настоятеля по-прежнему не выражал ничего, кроме сухой безмятежности. Он пошел гостям навстречу, раскинув руки в стороны, отчего выронил свои четки на пол. Алиса, как стоявшая ближе всех, трепеща, подняла их и протянула владельцу, после чего сморщенное лицо старика ещё более обезобразила улыбка его ссохшихся губ. Улыбка благодарности, но в столь отталкивающей форме ещё больше напугало Алису.
- Спасибо тебе, дитя. Пойдешь со мной рядом, а наш почтеннейший гость-чародей пущай плетется позади, - сказал он, приправив к последним словам щепотку ядовитой усмешки.
Алиса успела бросить на Августина удивленный взгляд прежде, чем последовала вперед.
- Дитя моё, повествуй, - шепнул настоятель ей.
- Что?
В ответ старик лишь хихикнул.
______________

В трапезной все начали с молитвы. Монахи, сложив вместе опутанные четками ладони и воздев взгляды к потолку, благодарили Всевышнего о том, что Он позволим им прожить ещё один день и даровал пищу земную и духовную, ну или что-то в этом роде. Алиса совершенно не слушала их заунывные песнопения. Она даже не пыталась сделать вид, что тоже молится. Просто сидела на своем месте, рядом с Августином (который, кстати, тоже не молился).
Алиса не верила в Бога. Вернее, она так всем говорила. Её покойная бабушка была верующей, соблюдала посты, молилась и ходила в церковь. Алисе же, это верование было чуждо. Она родилась в то время, когда для людей настоящий бог – это машина. Техника: люди очень зависимы от неё, изнеженны в каком-то смысле и всегда сильно печалятся, когда техническая поломка  нарушает привычный им режим, будь то неработающий тостер или авария на электростанции.
Но иногда, когда Алисе становилось очень плохо, случалось большое горе или ей угрожала опасность, она, конечно же, первым делом вспоминала о Господе Боге и, усиленно вспоминаю хоть одну молитву, пыталась призывать на помощь Его или Его ангелов. И Алиса совершенно не стеснялась такой вере, свойственной многим современным людям. «Пока гром не грянет, мужик не перекрестится», - говорила ей всегда бабушка, правда, в других контекстах. Бабушка вообще была горазда до разных там пословиц и крылатых фраз, закрепленных в речи простонародья. За это Алиса любила её безмерно.

Когда началась предтрапезная молитва, было уже около полуночи. Алиса и без того изголодавшаяся готова была замертво свалиться ног или съесть целого теленка. Она бы и упала, кабы не сидела уже на массивном деревянном стуле, походящем на лжетрон, с высокой спинкой и жесткими подлокотниками.
Сразу после окончания молитвы юные послушники стали вносить в зал подносы с едой, богатство и разнообразие которой было далеко от постного меню священнослужителя, да и от заядлого горожанина тоже. Алиса внимательно следила за тем, как стол за мгновения заполняется неизвестными ей яствами и кувшинами с вином. А едва учуяв аппетитный запах подносимой снеди, терпеть уже не оставалось никаких сил, и, пренебрегая правилами этикета, Алиса набросилась на еду в своей тарелке, как каторжник на воздух свободы.
 
 Монахи за трапезой большими количествами пили красное вино. И Алисе тоже всё время наливали. А она не гнушалась этим злоупотреблять, отчего захмелела довольно-таки быстро. Августин же, не выпив ни капли, был абсолютно трезв и чист мыслями. За время трапезы он не произнес ни слова, сидел свободно откинувшись на спинку стула, ничего не ел. А когда кто-либо из монахов начинал речь, он, подперев кулаком подбородок, исподлобья смотрел на оратора с презрением. Алисе было стыдно за него, её даже раздражало, что он ведет себя неподобающим образом. Так, будто все эти люди находятся у него дома, а, не наоборот, он в гостях у них. Хотя после нескольких бокалов забористого вина Алису уже мало, что волновало по-настоящему. Ей хотелось расслабиться и говорить безумолку, но, к счастью, она пока свято соблюдала наказ Августина.
Незаметно трапезная начала пустеть. Монахи уходили один за другим и поочередно гасили за собой свечи в подсвечниках и лампадах. Вскоре в зале остались трое: настоятель, Алиса и Августин. А на столе среди развороченных блюд и пустых кувшинов одиноко пылали огоньки лишь трёх свечей.
- Ты можешь ступать прочь! – резко воскликнул настоятель своим пугающе дребезжащим голосом, глядя на Августина. Волшебник же невозмутимо сидел на своем месте, даже не шелохнувшись, всё так же горделиво смотря на старца. Настоятель в ответ смерил его не менее презрительным взглядом.
- Подлец, - буркнул старик и, обращаясь к Алисе, уже чуть мягче добавил: – ни в жизни меня не слушает.
Ей показалось, что его последняя фраза прозвучала не так грозно, как первая, скорее с ноткой обиды любящего отца на избалованного сына. Ведь такую обиду нельзя держать долго, от неё пахнет разочарованием, но и добродушием. Казалось, старик вот-вот улыбнется и кинется к Августину, заключая его в объятия, а тот падет на колени и извинится перед стариком за дерзость. И будет прямо как на картине Рембрандта «Возвращение блудного сына».
- Августин, окаянный чародей, покинь сию залу тотчас! Ворочу я твою Анфею  целостною и невредимою чрез краткий срок. Ступай же, не тревожься. Опосля возьмешь её и отведешь в свою берлогу, а пока прочь, прочь!
Августин равнодушно встал и вышел из зала. Лишь на прощание он кинул на Алису молчаливый, полный сухого безразличия взгляд. Этот взгляд, причинил девушке нестерпимую боль где-то в области сердца, как ножом полоснул там. Взгляд, от которого  в груди всё сжалось острым комком и готово было разбиться на мелкие кусочки. Третья свеча потухла.
- Теперича, дитя, сказывай! - приказным тоном воскликнул старец.
- Что рассказывать? - оторопев, спросила Алиса. - О чем рассказывать?
Но настоятель молчал, ехидно улыбаясь и прожигая Алису взглядом своих красных глаз. Он тоже был пьян, ещё больше напоминая собой дьявола. Под его зловещим взглядом нельзя было пошевельнуться ради побега и нельзя было заговорить ради лжи. «Это чертово место какое-то, а не монастырь», - подумала Алиса. Ей хотелось немедленно обнаружить, что ей это снится, и проснуться, очнуться, избавиться от этой мистической навесы. Ей хотелось просто открыть глаза и, увидев яркий дневной свет, понять, что она находится у себя дома. «Это сон, это сон, это сон… Я сплю…» - твердила она про себя, как мантру или какое-то заклинание. Но ничто не помогало. Алиса по-прежнему сидела в этой мрачной столовой  монастыря, стоящего в глубине таинственного леса. Августин был где-то далеко, он бросил её одну наедине с этим старцем,  всё ещё ждущим от неё ответа.
 - Я не знаю, что рассказывать, - промямлила девушка, пожимая плечами. Но больших усилий ей стоило отвести взгляд в сторону.
- Тебя тянет к нему, - внезапно сказал настоятель.
- К кому? - переспросила Алиса.
- Не притворяйся глупее, чем ты есть. Я речи толкую об Августине, этом мерзостном человеке. Но что я лепечу?! Он не человек!  Он гадкий волшебник, от него грехами смердит за версту! - с каждой новой фразой старец распалялся всё больше, переходя на ор. А самое удивительное, что в его речи всё чаще появлялись слова старого диалекта.  - Ты, чадо земное, мнишь, что я клевещу?! Мои слова очерняют имя его? Имя! Лишь оно у него есть. А сам гнусный чародей и гроша ломаного не стоит. Что ты, дитя, глядишь очами отчаянными на меня? Не хочешь внимать сиим посулам моим?
- Я.., - начала Алиса, но старец её тут же прервал.
- Тебя влечет к нему. Влечет, ибо не такой он, как все. Не такой, как твой суженый, жених-то твой.
- Откуда вы знаете про моего жениха?
- Мы езмь монахи Храма Прозрачного Града, ведаем многое, ежели не всё. А Августин твой вольный, неподвластный.  Бытие его сродни порханию бабочки сизокрылой. Летает он своеобычливо неуловимо и исчезает нежданно. Он может пребывать поодаль либо недалече, но ни в жизнь не угодит в сети твои.
- Близок локоток, да не укусишь, - вспомнила Алиса ещё одну любимую бабушкину фразу.
- Что? - переспросил настоятель, будто не расслышав.
- Да так, вспомнилось…
Старец не стал задерживать на этом своё внимание  и продолжил толкать свою речь далее:
- Души не чает он только в одной жене. Всеми страстями влачится за образом её, думы его лишь о ней и ни о ком более. Во всех новых девах  он ищет её черты. Но ни одна из его новых жертв никогда не сможет заменить ему ту единственную, его Маргариту. Посему всех дев, появившихся  на его пути, сей мерзкий чародей искушает, а затем нещадно убивает, обращая их в острожников своей памяти.
- Зачем Вы мне всё это рассказываете? - спросила Алиса, не скрывая наведенного на неё испуга. Или и не испуга вовсе, но голос её дрогнул, будто комок в горле застрял.
- Ты любишь этого бесовского отрока и намерена пойти на любые согрешения, дабы завладеть  его приязнью. И рвут тебя на части хлябь и круговерти времени. Дрожишь листом осенним, робеешь пред пучиной грядущего деяния. Выпей-ка ещё вина, дитя.
- Зачем? Хотите, чтобы оно заглушило мою боль?
- У него тоже  есть боль, - внезапно совсем тихо, доверительно произнес монах. - Его  боль зиждиться в ране, от  Амуровой стрелы. Рана сия зияет уже шестое столетие, либо и более.  Но Августин не пьет вино, а ты можешь. Он бдит целомудрие своей памяти, а разум свой бережет в ясности. И от сей разрывающей его боли он живо сгинет.
После этих слов старец неожиданно разразился гомеровским хохотом, в агонии запрокидывая назад голову. Алиса от перепуга даже побледнела, не смотря на весь хмель, овладевший её телом, давящий на её сознание и застилающий глаза мутной пеленой. Она попыталась встать и уйти. Но конечности предательски не слушались её, не желали подчиняться её приказам. Алиса была чертовски пьяна.
_________________

Августин спокойно ожидал в келье одного почившего мир монаха и, по-хозяйски расположившись на скамье, меланхолично перелистывал толстую Библию в тот момент, когда двое монахов буквально приволокли на себе невменяемую Алису.
- Не смею более вас обоих задерживать здесь, - сухо сказал настоятель и удалился.
- Августин? - очнулась Алиса.
- Да? - волшебник отложил книгу в сторону и, встав со скамьи, подошел к монахам, неприветливым взглядом одаривая Алису.
- Мы должны идти. Мне больше некуда.  Только в ваш дом. Я должна идти к вам.
- Мы туда и отправимся, - произнес Августин, подхватывая Алису за руку и выходя с ней из кельи во двор.
- Извините меня, что я так… Я не знала, что выйдет так… Не злитесь, что  так, - бубнила девушка, повиснув у Августина на шее.
- Вы это о чем? - спросил он.
- Извините, что пьяная…
Августин покачал головой и неприметно улыбнулся одними только уголками губ.
_________________

Алиса открыла глаза. Приглядевшись, она поняла, что лежит на кровати в комнате наверху. Рядом с ней на деревянном табурете сидел Августин и внимательно её рассматривал. Хрустальная люстра под потолком горела электрическим светом. И когда успели её поменять? За окном была непроглядная темень, ветер бил по стеклу голыми ветками растущего вблизи дерева. Дождя не было, но он, кажется, грозил вот-вот начаться.
Алиса тщетно пыталась сориентироваться во времени.
- Какой сегодня день? - наконец спросила она, но язык её плохо слушался, а перед глазами всё по-прежнему плыло и окутывалось туманом. В горле было сухо, а во рту, словно умирал злобный дракон, напоследок зловонно опаляя нёбо, язык и десны.  Так сильно Алисе ещё никогда не хотелось пить.
- Суббота, скоро воскресенье, ныне ночь, - улыбаясь, ответил Августин.
Девушка ещё раз огляделась по сторонам и в задумчивости сползла с кровати, надела свои туфли и, борясь с головокружением, неровной походкой подошла к окну. Там она замерла на месте, вглядываясь в темноту, и простояла так минут десять, пока Августин не спросил:
- Вам принести чай?
Алиса ничего не ответила, лишь ухватилась за штору, потеребила её, отпустила и вновь уставилась в окно. Августин же по-прежнему сидел у кровати.
- Что говорил вам настоятель?  - спросил он. - Странно, что он вообще с вами говорил.
Алиса выдержала долгую паузу. В воздухе витало нечто незримое трагическое, предвещающее бурю.
- Что не так? - выпалила она, не сдвигаясь с места. Голос её дрожал, как расстроенный инструмент, который всегда портит игру музыканта, искажает звуки и перевирает ноты.  - Со мной что-то не так? Я уродина?!!
- Что за истерика? Вы всё ещё пьяны, - улыбка сползла с лица Августина, но он был снисходителен. - Давайте, я всё же приготовлю вам чай?
Волшебник поднялся со стула и подошел к открытой двери. Алиса продолжала:
- Почему не я? Что не так со мной? Или просто оказалась не к месту? Кто я такая? Никто. Но чем я хуже? Доступная?! Влюбленная?! Готовая на всё? Меня не надо искать, добиваться?! Я уже здесь! Я не смогу устоять? Не смогу. Уже не смогла… Зачем я? Зачем она? Мы похожи? Я похожа на её копию? Или она в сто раз лучше? Она вообще существует? НЕТ! Нет! Нет! Она просто твой вымысел!!! Она живет у тебя в голове! Ты никогда её не найдешь!!! Никогда!
Она бессильно опустилась на пол и разрыдалась, закрыв лицо руками. Августин подскочил к ней, обнял за плечи, гладил по волосам, пытаясь успокоить. «Прекратите, поднимитесь», - твердил он. Но было бесполезно. Она содрогалась от беззвучных рыданий, как обессиленное дитя. «Женщины и дети, - ненароком подумал Августин. – Женщины, как дети. Капризны и плаксивы. Не стесняются быть слабыми, но при этом очень сильны. Женщины».
Волшебник ненавидел истерики в любых их проявлениях и не переносил женских слез. Он стал аккуратно вытирать их с Алисиных щек, пытаясь развернуть её к себе лицом.
- Алиса…, - прошептал он и снова обнял её. Она вся дрожала, хлюпала носом.
Она хотела оттолкнуть его, хотела накричать, сбежать из этого дома, думала уже, как найдет дорогу в ночи и сядет в свой автомобиль, который остался на дороге. В нем можно хотя бы переночевать, а утром снова попробовать вызвать помощь. Но эти мысли были безумны. Она, конечно, сама не найдет дорогу, даже не преодолеет ужас темноты. Но не только это сдерживало её. Алиса понимала: она на самом деле не хочет никуда уходить.
Она была зла и бессильна. Но как можно сейчас отвергнуть давно желаемое, то, что ныне само бросилось к ней? Преодолевая свою гордыню, Алиса нежно обхватила волшебника за плечи, а потом сжала свои объятия со всей силой.
- Не уходите, - чуть слышно шепнула она, наслаждаясь чуткими мгновениями.
- Не уйду, - мягко ответил Августин, а потом с улыбкой добавил: - я и так у себя дома.
______________

Аромат горячего чая из отборных лесных трав и ягод снимал напряжение, расслаблял. Алиса немного успокоилась,  заставив себя на время вообще не думать. Она сделала глоток подслащенного отвара, и обжигающее тепло, совсем как от алкоголя, разлилось по всему её телу. Казалось, ничто более не тревожит Алисино сердце.
Приятный оранжево-розовый свет от зажженного светильника с торшером превращал огромную гостиную в уютную комнатку. Сделав ещё пару глотков чудесного чая, Алиса почувствовала себя ещё лучше, оптимистичнее и бодрее. Но потом беспокойство вновь вернулось, как болезнь к выздоравливающему пациенту. Какое-то неприятное осадочное чувство не давало Алисе вдохнуть полной грудью и полностью освободиться от тягостных дум.
- Как вам чай? Сделать ещё? – любезно поинтересовался Августин.
- Спасибо, вкусно, впрочем, как и всегда. Но больше не надо, спасибо, - признательно  ответила гостья. На время они замолчали. Им обоим не хотелось вспоминать о маленьком инциденте в комнате наверху. Алиса неторопливо допила свой чай и уставилась на дно пустой чашки, будто ожидая увидеть там что-то новое.
- Так что вам сказал настоятель? – спросил Августин.
- Ничего такого, чего я не знала бы до этого. Просто так, о жизни болтал, о людях.
- Не хотите говорить – дело ваше.
- Не то, что не хочу. Говор у него странный, слова старые, так уже не разговаривают… Я не всегда понимала его, приходилось домысливать, что он сказал или хотел сказать.
-Старые слова? Да он и сам старый, - усмехнулся волшебник.
- Это я успела заметить, - улыбнулась Алиса, улыбнулась впервые за последние часы.
Потом они снова замолчали. Сидели так минуту-две, Алиса снова уставилась в свою чашку, а Августин – в центр стола.
- Может, всё-таки ещё чаю? – первым спросил он.
- Давайте.
Зачем Алиса согласилась на новую порцию, ей самой было не совсем понятно. Она больше не испытывала жажды и нервное напряжение спало, как и не было его, но и в то же время спать ей уже не хотелось. Она, вообще, не могла понять, чего же ей на самом деле хочется в тот момент и вообще. Немного поразмыслив, она пришла к выводу, что другого варианта, как и дальше пребывать на этом ночном чаепитие, не было. Эти посиделки и скупые разговоры хоть и немного утомительны, но предваряли, как казалось Алисе, что-то очень важное. Хмель постепенно освобождал её разум от своих оков, мысли становились чище, но от того не менее мрачнее. Может, всё ещё надо выговориться?
Когда аккуратная чашечка из тонкого фарфора была заполнена новым чаем, Алиса обхватила её двумя ладошками, прямо как в детстве, и, прежде чем отпить, заворожилась чуть видными извилистыми струйками пара над чаем.
- Августин, я хотела спросить вас. Хотела ещё там, на озере, и в монастыре, и у себя в комнате. Но спрошу только сейчас, когда я вроде бы снова мыслю здраво, - Алиса внезапно замолкла, обдумывая следующую фразу.
- О чем же вы хотели спросить?
- Почему я не превратилась в бабочку?
Алиса задала свой вопрос и сама ужаснулась его смыслу. А потом добавила:
 - Или вернее сказать, почему я не могу превратиться в бабочку? Почему вы поцеловали меня, а я по-прежнему человек? А может, вы мне солгали обо всем этом колдовстве? Просто чтобы соблазнить меня, такую доверчивую. Ответьте?
Августин был заметно поражен. Лицо его приобрело хмурые черты, а в глазах замелькали злобные искорки. Или это всё же был испуг разоблачения?
- Зачем вам это знать, Алиса? – спросил волшебник. – Даже, если я солгал. Зачем вам знать правду, Алиса? Рано или поздно вы уедете и всё станет, как прежде.
- Не уеду. Я хочу раствориться в воздухе, стать вашим воспоминанием. Я не хочу быть, не хочу мыслить, не хочу возвращаться в свой мир. Мой мир сер, убог и однообразен. Я не хочу дальше жить своей скучной однообразной жизнью. Если я вернусь в свой мир, в свой город, я вновь погрязну в рутине своей работы, буду существовать по расписанию календаря: понедельник, вторник, среда, четверг, пятница, суббота, воскресенье, снова понедельник, снова вторник, снова среда… и так без конца! Я буду следовать за временем, отмерять утро, полдень, вечер, полночь… Я не хочу! Я не хочу!!! Я хочу быть как вы! Свободной!
- Вы просто устали, - спокойно сказал Августин. – Вы бы не смогли жить моей жизнью долгое время. Свобода – это одиночество, вы же знаете. И отшельничество - это совсем не отпуск в пригородном пансионе, это не то, что нужно молодой и красивой женщине. Вы выросли среди людей, вы любите общество, любите большой город. У вас есть жених, друзья. Вы должны будете вернуться.
- Опять про жениха… Вы не понимаете! – крикнула Алиса. – Я живу от понедельника до воскресенья, в своем городе я дорожу каждой минутой, но мой всякий новый день похож на предыдущий, как две капли воды. Моё неизведанное «завтра» - это такое же затасканное «сегодня»! Меняются только даты. Моя жизнь несется, как поезд-экспресс, зная лишь конечную остановку на местном кладбище. А я хочу успеть разглядеть красоту за окнами своего купе. Я устала от этой сумасшедшей и бессмысленной гонки. Ради чего? Я устала от шаблонов, которыми заполонен мой мир. Мои школьные и студенческие подруги уже давно вышли замуж, создали семью, новую, так сказать, ячейку общества. Теперь они полностью погружены в это. Их не интересует искусство и настоящая музыка. Они предпочитают популярное радио и то, что напоминает им о превосходстве над другими. Беспечные прогулки по паркам в теплой дружеской компании их больше не привлекают. Они не способны философски мыслить,  они вообще не любят думать и совсем разучились мечтать. Им и сны-то перестали сниться. Они ничего не познают, не развивают себя, а лишь утопают в собственной паутине быта, склок и хлопот.  Им достаточно их аттестатов и дипломов. Они любят деньги своих мужей и телесериалы, они стоят у плиты и растят своих детей, жарят каждый вечер котлеты и сплетничают с соседкой. Но что будет потом? Они все состарятся и умрут, а их дети проживут ту же жизнь, что и они. Будут просто однотипными песчинками бескрайних прибрежных песков, такими же как все предыдущие и следующие. Или одни из них посвятят себя карьере. Добьются слишком многого: признания, славы и богатства, будут купаться в роскоши и достатке, прожгут свою жизнь ещё быстрее. И тогда после них не останется даже детей. Останутся только деньги, которых вполне хватит на красивый гробик и пышные похороны.
Я не хочу жить так! Мне не нужна эта реальность, мне не нужны деньги ради денег, когда есть всё для еды, одежды и маленьких удовольствий. Мне не нужен этот чертов престиж, за которым все гонятся.  Я хочу тишины, покоя. Я ненавижу мегаполис и его каменные берлоги. А какой толк мне всё это вам рассказывать? Вы не жили моей жизнью, вам не понять…
- Да, я никогда не жил так, как вы, - согласился Августин, - но я прекрасно могу вас понять.
- Вы говорите это, чтобы меня успокоить? – сердито спросила она.
- Отчасти да. Но скорее потому, что, действительно, понимаю вас и ваши переживания.
Алиса печально вздохнула:
- С вами рядом мне кажется, что времени, и правда, не существует.
- Я сам не верю в его существование, - проговорил Августин и одарил её своей чарующей улыбкой. Она в ответ опустила голову и с придыханием произнесла:
- Я люблю Вас, я хочу жить в вашем уникальном мире.
- Вы не такая, как все, - сказал он, будто не услышав признания.
- Это-то и пугает меня.
- Вы только что  говорили, что хотите сбежать от обыденности и серости...
Алиса растерялась:
- Я и так путаюсь в мыслях, а вы меня не правильно понимаете и путаете ещё больше. Да, я не хочу серости, но будь бы я как все, я бы сейчас не пила с вами чай. Наверно уже сидела бы в какой-нибудь склянке с дырявой крышкой и…
-  …лишь мечтали бы о порхании, - закончил за неё волшебник. – И ничего бы не изменилось. В человеке всё так устроено, что он всегда чувствует себя взаперти. Всегда и везде. А все эти ваши иллюзии о бессмертии и свободе, - пыльца на ваших же крыльях. Пока она у вас есть, вы ещё можете летать в своих мечтах. А не будет у вас мечты - тогда вам и жить ни к чему.
- Ох, я не знаю, что со мной происходит, - Алиса схватилась за голову, будто та резко заболела. – Я уже не принадлежу самой себе. С момента нашего знакомства во мне зародилось что-то новое, сильное и неведанное мне до сих пор.
- Любовь?
- Любовь? – растерянно переспросила Алиса. – Да, возможно, любовь. Но не только к вам. Во мне любовь бьет журчащим ключом. Любовь ко всему и жажда наслаждаться прекрасным. В какие-то моменты мне кажется, что я стою на обрыве. Надо мною лишь ясное небо и слепящее солнце. И я могу бесконечно наблюдать золотые и багряные кроны деревьев, беспредельный небосвод, который так отчетливо отражает моё настроение (или это всё же я заимствую его?), яркие лучи небесного светила, холодные ручьи, бескрайние дали. Хочется вдыхать свежий воздух, слушать красивые мелодии и трели птиц. С вами мне захотелось быть по-настоящему красивой.
- Вы и так красивы.
- Да будет вам, есть и покрасивее меня, - отмахнулась Алиса, а сама вся залилась краской.
- Да, есть, - твердо заявил Августин. -  Они прекрасны внешне, но уродливы душой. Вы же прекрасны во всем.
- Вы мне льстите, но почту за комплимент, - сказала девушка, становясь всё краснее.
- Нисколечко! Ни капли лести к вам с моей стороны, – по-доброму улыбнулся чародей. – Вы умеете видеть волшебство в простых вещах. Вам не нужны мои пестрые чудеса, чтобы поверить в уже существующую сказку. Существующую, но тщательно замаскированную серой вуалью реальности.
- Я люблю вас.
- Вы умеете любить.
- Что за черт? – обиделась Алиса. - Вам всё равно на это. Вы так холодны.
- Ошибаетесь. Я умею чувствовать.
- Почему я не превращаюсь в бабочку? Это колдовство? Оно зависит от вашей воли или это проклятье? Что это вообще?
- Это проклятье. Оно будет со мной до тех пор, пока я не найду искомое. А когда найду, то и до тех пор, пока не верну долг.
- Но, если я правильно понимаю, о чем речь, вам нечем платить по нему, по этому вашему «долгу».
- Потому что мне долг тоже пока не вернули, - улыбнулся Августин. Он всегда радовался загадочным разговорам.
- Вы должны найти её, - произнесла Алиса, не то спрашивая, не то утверждая. Но в своей интонации ей не удалось скрыть сквозившие в её душе грусть и сожаление о невозможности ничего изменить.
- И вас послали помочь мне в этом.
- Послали? – удивилась девушка. – Меня? Но кто?
- Время, - сухо ответил волшебник. – Вас послало мне время.
И они вновь вдвоем умолкли, обдумывая слова, сказанные друг другу. Эта ночь казалась длиннее предыдущей. Хотя в этом доме, где нет ни одних идущих часов, всё кажется таким бесконечно долгим, но так же и бесконечно изменяющимся. Нет ничего длиннее отсутствия времени, нет ничего увлекательнее его поиска.
- Вы меня за это любите? – лукаво спросил Августин, нарушая тишину.
- За что?
- За то, что не знаете, что  у меня здесь, - он показал на свою голову.
- Не только, - хмыкнула Алиса.
- А боитесь потому, что догадываетесь, что я знаю, что у вас в голове?
- Догадываюсь, но не боюсь, - парировала девушка.
- Врете, - улыбнулся Августин.
- Вы тоже! – воскликнула гостья.
- Если я когда-нибудь и совру, вы никогда не узнаете об этом, - ехидно подметил волшебник.
- Вы обаятельный, - мечтательно произнесла Алиса.
- Таинственный незнакомец привлекательный и обаятельный, - рассмеялся Августин.
Алиса в миг вся побледнела, будто смерть увидела перед собой.
- Что? – едва вымолвила она.
- Вам снился сон, - сквозь смех пояснил Августин. – Расскажите же мне его!
- Господи, да откуда вы знаете?! – от возмущения девушка даже соскочила с места, как ошпаренная.
- Расскажите, - требовал Августин.
- Вы мучаете меня, выворачиваете наизнанку, - проговорила Алиса уже более спокойно. – Вы заставляете меня говорить правду, но эту правду сами знаете наперед. Чего вы добиваетесь? Я чувствую себя, как цыпленок на вертеле. Никуда не могу убежать, не могу сделать ничего по своей воле. Я даже говорю то, что ВЫ хотите слышать.
- Расскажите, - в третий раз попросил волшебник.
И Алиса быстро сдалась.
- Хорошо, слушайте, - сказала она, усаживаясь обратно на стул. – Когда я увидела этот сон, мне было двенадцать лет. Мне снилось теплое солнечное лето, какая-то деревня. В моем сне папа был жив. Мы ехали с ним на большой машине по проселочной дороге. Домики в этой деревне были такими аккуратными, словно кукольными. Везде было чисто и светло. А солнце светило так тепло и ярко, что хотелось бесконечно долго нежиться в его лучах. Но цель нашего с папой приезда в деревню была уникальна. У меня якобы был сильнейший кашель, от которого не помогали никакие лекарства, даже антибиотики. И в деревне этой мы искали бабку-ведунью, которая бы меня вылечила своей ворожбой.
Мы с папой вышли из машины. Я увидела, что подъехали ещё автомобили, такие черные, блестящие, дорогих немецких марок. Из одной из них вышел молодой человек необычайной красоты. Кожа у него была белая чистая, как у кукольного принца, без единого изъяна, глаза синие-синие, как сапфиры, волосы черные и густые до плеч, легко развевающиеся на ветру. А улыбка его была такой очаровательной, что трудно было не улыбнуться в ответ. Я смотрела на него и чувствовала, что он приехал за мной. Я нужна ему. Только я. Потом не помню, что было, но как-то так случилось, что я оказалась взрослой и стояла рядом с этим таинственным незнакомцем, привлекательным и обаятельным (так я его нарекла в том сне, так и звала его все эти годы). Вернее даже сказать, не просто стояла рядом, а находилась в его крепких объятиях. Вы знаете, это так глупо, когда влюбляешься в того, кто тебе снится, а потом ищешь в реальности этого принца всю свою жизнь.
- Так вы нашли своего принца?
- Ответить на этот вопрос гораздо сложнее, чем вы думаете. Я чувствую трепет в своей душе, но всё мне кажется таким же сном, как и то, что я вам рассказала. Где реальность? Или её нет? Может, мы просто переступаем из одного сна в другой, не замечая этого перехода? Смерть – тоже сон? Долгий и вечный…
- Может, и сон. Но всё единым сном не может быть.
- Откуда вы знаете? – усмехнулась Алиса.
- Милая Алиса, вы никогда не замечали, что порой некоторые события идут с такой странной последовательностью, что напоминают хорошо написанную кем-то книгу? Никогда вам не казалось, что нет случайных случайностей, а ваши собственные мечты и опасения имеют свойство сбываться? Бывали ли в вашей жизни такие совпадения, странные стечения обстоятельств?
- Бывали, конечно. Такое со всеми бывает. Мы удивляемся этому, но такое происходит часто. Так часто, что удивляться этому каждый раз просто утомительно.
- Это всё потому, что на самом деле нет ничего случайного, - довольно заметил Августин.
- Ну да, случайности не случайны. Слышали такое, слышали. И поломка моей машины, и встреча с вами, - это тоже было всё запланировано? – язвительно спросила Алиса.
- Конечно.
- Кем?
- Временем. Время распределяет порядок чередования. Только ему решать, что и как будет происходить. Время вездесуще и всезнающе. Если чего-то нет во времени, этого нет и вовсе.
- Вас нет?
- Обо мне другая история, - улыбнулся волшебник. Подойдя к окну, он взял с подоконника серебряный ларец. Алиса внимательно наблюдала за ним, но Августин почти сразу же вернул ларец на место, поправил шторку и вернулся к столу.
- Вы не устали? – спросил он. – Уже очень поздний час. Вы ещё не хотите спать?
- Честно говоря, не очень, - бойко ответила гостья, а потом её осенило: - Ой, простите, я вас, наверное, задерживаю. Вы-то явно устали. Раз так, можете проводить меня до моей комнаты и заниматься своими делами. Не стоит здесь развлекать меня.
- Это вы здесь развлекаете меня, - улыбнувшись в очередной раз, сказал Августин.
Алиса прожгла его взглядом:
- Что вы хотите этим сказать?
- Вы настолько забавная, что я просто сам себе завидую.
- Что вы задумали? Чего вы хотите? – Алиса вновь начала пугаться, мысль о пленении становилась навязчивее.
- Знаний, - отрезал волшебник.
- Каких ещё знаний? – оторопела гостья.
- Любых, - фамильярно ответил волшебник.
- Вы хотите знать всё на свете? Знаете, у нас говорят, что такие люди долго не живут, - съязвила она.
- Я хочу знать всё, вы правы, - кивнул Августин. – Знания дают силу и могущество, с этим не поспоришь. В нашем мире в отличие от вашего, если уж вы решили всё-таки провести эту черту, про знающих людей говорят, что они совершенны. И я считаю это правильным. Знать нужно всё. Нельзя полюбить красоту, если не будешь знать об уродстве.
- Да, и я согласна с этим. Но, допустим, вы станете совершенством, изучите все возможные науки и будете знать всё-всё на свете. Чем же вы тогда себя займете? Впору умирать тогда.
- Я начну беспокоиться об этом, моя дорогая Алиса, когда такой момент наступит, а пока я далек от совершенства, и в мире ещё полно книг, не читанных мною. Беспокоиться пока не о чем.
- Вы что же живете книгами? – возмутилась Алиса. – Одними только книгами? Только о них и слышу от вас. Чем же они вас так привлекают?
- А вы разве не понимаете? – Августин в изумлении даже поднял одну бровь.
- Не понимаю, - пожала плечами Алиса.
- Тогда я вам расскажу, чем они разожгли во мне такой  интерес. Я попытаюсь объяснить вам на простом примере, чтобы вы поняли.
- Спасибо, что только что оскорбили мои умственные способности, но слушаю вас, - обиделась Алиса.
Августин хмыкнул и продолжил:
- Допустим, мы с вами очень хорошие друзья, но живем далеко друг от друга. Представили? И вот  вы присылаете мне письмо. Обычное бумажное письмо, в котором описали все забавные, радостные и трагичные события, случившиеся с вами за последний месяц. Письмо это вы писали не один день, а неделями, старательно продумывали каждую фразу. Возможно, вы не очень хорошо владеете словом, но в своем письме попытались не только описать события, но и передать свои эмоции. Допустим, - вы только не обижайтесь, Алиса, - писатель из вас никудышный, но вы так старались, что я многое узнал из вашего письма. Я узнал не только то, что с вами произошло, но и то, как вы к этому отнеслись, и какие переживания у вас это вызвало. Ведь в своем письме вы будете изъясняться своими привычными фразами, используя именно те слова, которые обычно используете при разговоре (я имею в виду цензурную речь, конечно). И всё это ради того, чтобы воссоздать ощущение живого монолога. Вы будете выводить каждую букву в надежде, что, читая это, я смогу представить то, с каким лицом и какой интонацией вы мне это сказали бы, будь бы вы рядом. А теперь вообразим, что до вашего послания я вскрыл ещё девять писем от других своих друзей, которые, как и вы, описали мне свою жизнь последних дней. Понимаете, что я имею в виду?
- Нет.
- Книги бывают разные. Не только художественные. Научные труды великих людей могут поначалу казаться ужасно скучными, но, вы не поверите, насколько полезны они оказываются после прочтения. А тайные переписки заговорщиков, приказы, приговоры, открытия и откровения, - разве всё это не может не захватывать дух? В моей библиотеке хранится собрание всевозможных печатных и рукописных книг. Я стараюсь собрать как можно больше информации со всего мира. Я учил другие языки, договаривался с людьми о поставке редких экземпляров. Повторю, я жаждал узнать все тайны, обозреть весь мир чужими глазами, не в силах сделать это своими. Я почти не выходил за пределы нашего города, но я всё знал обо всех городах нашей страны, обо всех странах нашего материка, обо всех материках нашей планеты и обо всех планетах в нашей Вселенной.  Я люблю не только литературу, как таковую, и произведения искусства. Я долгое время не мог жить без изучения физики, математики, геометрии, химии и ботаники. Позже, когда человечество делало семимильные шаги в направлении медицины, я, не отставая от всех ученых мужей, погружался в тайны анатомии и биологии. Врачевание не есть волшебство, но можете ли вы представить современный мир без оного? А психиатрия? Тайны души человеческой. Как невежд и черен был мир прошлого. Вы не помните этого лично, но слышали об этом от историков и из школьных учебников. А я жил тогда, - Августин сделал паузу, но тут же прогнал внезапно нахлынувшее уныние и продолжил: - Книги - это, несомненно, обмен знаниями и опытом, но меня привлекают мысли… Алиса, я вас не утомил своей болтовней?
- О, нет, - вяло ответила она и нарочито широко зевнула.
- Тогда немедленно забудьте всё, что я вам только что сказал! Я порол чушь.
- За что вы её так?
- Кого? – искренне удивился Августин.
- Чушь свою. Зачем вы её пороли?
- Вы учитесь язвить, маленькая Алиса? – спросил волшебник, но не дожидаясь ответа, продолжил. – Запомните только то, что я люблю чужие мысли, а книги – отличное вместилище для них. Всего лишь вместилище, красивый ларец, но не более. Ведь ваши мысли я узнаю и без книг, и вы уже догадались об этом. Потому и боитесь. Да-да, не скрывайте этого. Вы боитесь того, что я знаю ваши мысли. Извините, но таков мой удел. Не бойтесь, я не причиню вам зла и не буду выносить на всеобщее обозрение  ваши самые сокровенные тайны. Всё, что мы здесь с вами обсуждаем останется только между нами. Все ваши тайны отныне мои, а мои тайны - ваши.
- Но нельзя же жить только книгами. В них всё утрировано, во всех этих романах сплошной вымысел. Я уже не говорю о бульварных книжонках. Вам это интересно? Вам не хватает своих мыслей и идей?
Августин рассмеялся:
- Чем вы меня слушали, Алиса? Вы сейчас ещё больше напоминаете себя в детстве. Маленькая наивная, но самоуверенная девочка и упрямая, как осёл, живущая и мыслящая лишь по стереотипам.  Пропускающая мимо своих ушей всё, что ей неинтересно, и реагируя только на то, о чем думает она сама. Если я сейчас сказал бы, что хочу съесть вас на ужин, а в одной книжке Средних веков как раз записан отличный рецепт по приготовлению юных дев, вы бы всё равно витали в облаках и продолжали твердить, что моего увлечения не понимаете.
- Это вы меня сейчас обидеть хотите?
- Что вы? Ни в коем случае, только посмеяться над вами. Какая же вы забавная, - улыбнулся волшебник, обнажая свои удивительно белые и ровные зубы. -  И, заметьте, я вам не соврал. А то потом в очередной раз обвините меня в лести. Не смотрите на меня, как на врага. Я, действительно, не желаю вам зла, и превыше моих сил будет сделать с вами что-либо недоброе. Я хоть и волшебник, но имею нравственные устои и понятие чести. Будьте спокойны. Скоро вы вернетесь домой.
Обиженная Алиса сидела молча уставившись в одну точку. Она, скрестив руки на груди и закинув ногу на ногу, отвернулась в сторону от Августина, делая вид, что его просто не существует.
- Только не молчите, умоляю, - попросил он. - Если устали и уже засыпаете в сидячем положении, так и скажите, я провожу вас в гостевую спальню. Если хотите принять расслабляющую ванну, скажите об этом, и я пойду, нагрею воды и оставлю вас в покое. Если вы проголодались, только намекните и я приготовлю вам поздний ужин. Хотя я вам не советовал бы. Сами знаете, наедаться на ночь очень вредно. Ну так что? Или быть может, вы приглушите свою гордыню и мы продолжим этот увлекательный разговор?
Алиса была обезоружена. Полностью. Это была нечестная игра. Августин был хозяином и дома, и положения, но это не давало ему права так обращаться со своей единственной гостьей. С приходом ночи он сильно изменился. Стал злым на язык, колким, его лучезарные улыбки превратились в ехидные ухмылки. Этот волшебник делал свою слушательницу предметом насмешек. Теперь Алиса его начала опасаться по-настоящему. Маски спали? Вот он, реальный Августин? Истинный волшебник, не знающий пощады, надсмехающийся над тем, кто слаб и несведущ. Настоятель был прав. Но что ждало Алису дальше? И как ей поступить, чтобы не опуститься ниже своего уровня, чтобы не потерять способность мыслить и противостоять этой психологической атаке?
- Вы заговорили о романах, - вернулся к теме Августин: - хотя я и говорил вам обо всех книгах и рукописях, когда-либо и где-либо появляющихся на свете. Роман – это лишь жанр, обозначенный размером произведения. Или вы считаете, что труды того же Ньютона были бессмысленны, что многие его открытия в области физики не стали основами для открытия последующих законов? Или, может, размышления и высказывания Канта, Аристотеля, Платона, Сократа вы считаете полным бредом обкурившихся шизофреников? А Фрейд – просто больной озабоченный мужик? Эзотерика, семиотика, антропология - для вас пустой звук? Ваша душа не лежит к любомудрию. Тогда, может, вы заинтересованы в химических реакциях и движениях атомов? А хорошо ли вы изучили историю хотя бы своей страны? Понимаете ли вы разницу между менталитетами разных народов? Нет? И вообще, как много вы знаете о мире, в котором живете? Вы ограничиваетесь информацией из телевизора и вашего любимого Интернета. Так чем же аргументировано ваше скептическое отношение к книгам?
- Мы не понимаем друг друга, - минорно заметила Алиса. - Я всего лишь сказала про романы, про художественные книги, понимаете? Да, я сглупила, подбила под одну черту и классическую литературу и современную беллетристику, так вы теперь меня до конца дней моих будете гнобить?
- Что вы так разнервничались, милая Алиса? Заварить вам ещё чаю?
- Нет, - сухо ответила девушка, - Спасибо, достаточно уже.
- Не сердитесь, право слово, я не со злых намерений. Книги - животрепещущая тема для меня. И давайте в разговорах о них не будем опускаться до обсуждения и даже намека о таких низменных вещах, как бульварные романы и эти ваши юмористические детективы. Договорились? Хотя, знаете, и в них можно найти интересную закономерность, изучить ограниченную, но от того не менее забавную читательскую аудиторию. Лично мне, например, было бы очень печально и утомительно читать такие книжонки даже в тюремной камере. И не потому, что они убоги, а потому, что людям, для которых они написаны в жизни не хватает ни любви, ни тепла, ни разнообразия. А что самое ужасное - в их обиходе совсем нет сказки. Вы можете себе такое представить? Совсем нет ничего уникального. Они не умеют творить волшебство. Мне их очень жаль.
- Злой вы.
- А вы сомневались?
- Ещё эгоцентричны, тщеславны!
- Только сейчас об этом узнали?
- Я думала, что вы лучше.
- Первое впечатление всегда обманчиво.
- Чрезмерное остроумие вас до добра не доведет.
- Назовите хоть один злополучный пример последствий чрезмерного остроумия.
- Хватит!
- Как скажете. Но я только начал.
- О, Боже! Это похоже на кошмар!  - Алиса схватилась за голову.
- Всё ещё любите меня?
- Так вот чего вы добиваетесь!? – вдруг осенило девушку.
Алиса не рассердилась на него, внезапно осознав, что он умело выставляет её дурой ради одной единственной цели: стать в её глазах плохим, черствым, не заслуживающим любви. Почему же он так не хочет окунуться в любовь Алисы? Она готова безвозмездно подарить её ему.  А он… Он словно чего-то опасается. Но чего?
С лица Августина сползла улыбка, он опустил взгляд. Этот волшебник был подобен ветру: то теплый и ласковый, то леденяще-холодный, порывистый, непостижимый.
- Простите меня, - сказал он.
- За что вы извиняетесь? - спросила Алиса, почувствовав виноватой себя. Конечно, это она виновата, уж слишком навязчива для новой знакомой. Под взглядом этих серо-голубых глаз она готова была простить всё, чего пока и не было, а сама - признаться во всех даже ещё не совершенных грехах. Одна лишь мысль спасала её от безумия: Августин был волшебником. И это всё объясняло. Он просто навевал на неё свои чары, властвовал её сознанием, читал её мысли. Это не она сходила по нему с ума, это просто она не могла устоять перед его волшебством. Это он виноват, не она. Любая другая девушка на её месте чувствовала бы себя так же, если не хуже. Возможно, она, правда, особенная? Она не верила в россказни этого человека, пока он не начал демонстрировать свои чародейские способности.
А может это всё дурман? Может, и не было никаких чудес? Если это не сон, то галлюцинации. Конечно! В этом чае наркотик! Но с какой целью всё это? Чтобы усыпить бдительность, ввести в ещё большое заблуждение. Алиса была в очень сложном положении, она жалела саму себя и не знала, в какую сторону сделать следующий шаг. Всем своим нутром она желала навсегда остаться в этом доме, но всей оставшейся ясностью ума, понимала, что должна незамедлительно вернуться домой. Алиса знала, что здесь она не просто гость, она почти пленник, или даже одинокий Робинзон. Она на острове, а вокруг лишь море и ни единой души. Самостоятельно она никогда не выберется отсюда к цивилизации. Алиса понятия не имела, в какой стороне дорога, на которой сейчас одиноко стоит её поломанная машина. Она тем более не знала, в какой стороне находится её город, оставленный на уикенд. Вокруг было не море, но темный непроходимый лес, овраги, равнины, глубокая ночь и страшная непогода. На мгновение Алиса прислушалась к шуму за окном. Возможно, гроза уже началась. Ветер свистел, бил в стекла окон, гнул отсыревшие ветви деревьев, грозился сорвать черепицы с крыши.
- За то, что играю с вами, - последовал простой ответ Августина. - Вы неплохо держитесь, но этого мало. Ночь не так коротка, как кажется.
- На что это вы намекаете?
- До рассвета осталось менее шести часов. После восхода солнца всё изменится. Вы не боитесь грядущего?
- Говорите загадками. В очередной же раз. Я не понимаю,  о чем вы.
- Любите музыку?
- Смотря какую…
- Голос скрипки может заставить ваше сердце сжиматься тревожной болью?
Алиса неуверенно кивнула:
- Вероятно.
- Пойдемте за мной.
- Мы будем слушать музыку?
- Не задавайте лишних вопросов, пока не уверены, что хотите услышать ответы именно на них. Предлагаю вам молча следовать за мной. Скоро сами всё увидите.
Емкий ответ Августина заставил Алису воздержаться от болтовни и в борьбе легкой обиды с раздирающим её любопытством резво подняться  на второй этаж по винтовой лестнице.
___________________

Алиса сразу догадалась, что Августин поведет её в свой подвальный зал с волшебным прозрачным куполом. Догадки подтвердились, когда они начали спускаться по каменным ступеням, уже знакомым Алисе с прошлой ночи.
Вот они наткнулись на деревянную дверцу, на этот раз плотно закрытую и запертую на стальной засов и амбарный замок. Августин вынул из кармана жилета медный ключ, вставил его в цилиндр, провернул. Затем поднял засов, отворил дверь.
- От кого такая защита? От воров что ли? - не сдержалась Алиса, но тут же прикусила язычок. Августин обернулся, одарив её суровым взглядом, мол, я же просил, чтоб никаких вопросов. 
В зале было темно, холодно, пахло сыростью. «Это всё из-за каменных стен и отсутствия вентиляции», - думала Алиса, ожидая, когда Августин зажжет свет. А едва щелкнул выключатель, весь подвал тотчас взорвался белым светом огромных люминесцентных ламп. Алиса на время ослепла от внезапной светлоты.
- А в прошлый раз горели средневековые факелы, - язвительно заметила она. Но Августин даже не взглянул на неё. Молча он спустился по лестнице, прошел через весь зал, ныне кажущийся  пустым и холодным, как заброшенный складской ангар, вырубленный в огромной каменной глыбе, как дурная пародия на древнюю пещеру. Алиса спустилась вслед за волшебником, опираясь на парапет, чтобы не упасть. Неровной походкой прошлась по бетонному полу через весь зал. На противоположной стене внезапно обнаружилась другая дверь, замаскированная под неровную кладку камня, почти неотличимая от всей стены. Августин остановился перед ней и обернулся к Алисе.
- Я должен завязать вам глаза, - выпалил он и ловко выудил из кармана синий шелковый платок.
- Зачем? - удивленно спросила девушка.
- Скоро увидите.
- С закрытыми глазами - вряд ли!
- Не язвите. Увидите всё, что должны. Но сначала вы должны услышать.
- Обещанную скрипку, что ли?
- Почти угадали. Повернитесь ко мне спиной.
Алиса стояла на месте, не двигаясь.
- Что случилось? Вы боитесь? Темноты? Неизвестности?
- Боюсь, но причем здесь это? Я просто не понимаю, что вы задумали.
Августин улыбнулся:
- Забудьте.
Он обошел девушку, встал у неё за спиной.
- Просто доверьтесь мне.
Алиса молчала, не двигаясь и не сопротивляясь. Любопытство всё-таки брало верх. Августин осторожно накрыл её веки мягким шелком, завязал двойным узлом на затылке. Аккуратно взял её под локоток.
__________________

Они долго поднимались по витиеватым узким лестницам, пока не задержались в одной из комнат, которая была заполнена теплым и влажным тропическим воздухом. Из окон (или скорее от ламп, ведь ночь на дворе) лился яркий согревающий свет, как от жаркого летнего солнца.  Алиса уже было потянулась снять повязку, но Августин остановил её:
- Не время ещё. Потерпите немного, - молил Августин.  И в этой просьбе было гораздо больше искренности и теплоты, чем во всех его крепких объятиях. Будто этот заготовленный сюрприз был важен для него самого. Необходим именно как сюрприз. Подарок, внезапное преподнесение которого должно вызвать неописуемую радость. Или наоборот? Алиса начала гадать, что же это за сюрприз мог быть? Будет ли он для неё приятным или вновь шокирующим и неопределенным? Алиса вслушивалась. Как пишут в книгах, в тот момент она вся обратилась в слух. Такое же чувство, наверное, испытывают люди, недавно потерявшие зрение. Слепота поначалу пугает их, потом они начинают привыкать и приспосабливаться к жизни без него, у них обостряется слух и осязание. Алиса вдруг представила, что она по-настоящему ослепнет и больше никогда не будет видеть, а лишь в лучшем случае различать свет и тьму. От этих мыслей у неё сердце больно сжалось, в горле застрял комок и пробежали по спине мурашки. Нет, она никогда не хотела становиться слепой и она мысленно поблагодарила жизнь за то, что та её не сделала калекой.
Меж тем где-то журчал ручеек или маленький водопадик. Тихий шелест принуждал затаить дыхание, чтобы расслышать, чтобы понять, что это скорее не шелест, а перешептывание. Потом что-то щелкнуло, затрещало. Заиграл патефон. Это необычное звучание взбудоражило Алису, пробудив ненароком воспоминания. Последний раз она слушала пластинки лишь в далеком детстве. У бабушки в гостиной стоял старый граммофон, они с дедушкой частыми вечерами заправляли его винилом с музыкой своей юности. Видимо, так они переносились в то своё далекое, но счастливое прошлое.  Вдвоем они садились в свои кресла качалки и, держась за руки, меланхолично покачивались в них. Они могли просидеть так до глубокой ночи, погруженные в свои воспоминания и дремы,  отвлекающиеся лишь на смену пластинок.
С характерным шумом и треском патефон крутил пластинку и сейчас. То была мелодия в исполнении скрипки. Начиналась она медленно, заискивающе. Как робкий гость, пробирающийся по коридору в огромном средневековом замке, не знающий, что ждет его за углом. Волнующая скрипка, чьё пение проникало под кожу, пронизывало насквозь. Музыка постепенно нарастала, звук становился чище, громче. Будто это и не патефон вовсе играет, будто музыка вокруг, льется из стен, как свет. Может, это гипноз? Гипноз музыкой.
Алиса не двигалась. Она стояла на вершине высокой горы, небо было совсем рядом, медленно проплывали белые облака, а высоко-высоко, но тоже рядом, на небе сидело теплое-теплое солнце. Светлое яркое солнце, греющее и почти обжигающее, но ласковое, как мать. Или нет? Как нежный любовник.
Обнимает её. Далеко внизу зеленые равнины, прикрытые туманом. Но небо ближе, такое синее, глубокое, бескрайнее. Чужое, но родное. Холодное, но теплое. А, может, оно и чужое, и холодное, просто всё дело в ярком солнце. И воздух. Свежий горный воздух. Легкий ветерок колышет её распущенные волосы, развевает полы её платья. Алиса в платье. В длинном платье, струящемся к низу тонкими складками шелковой ткани. Необычайная легкость в движениях, во всем теле. В музыке. Призыв к полету. Она раскидывает в сторону руки, будто уже расправлены за спиной огромные крылья. Музыка. Продолжала пронзительно петь скрипка, говорить на языке чувств. Потом как всплеск. Взвизг! Накал! Всё закрутилось, завертелось, обволакивая, поднимая. Отрывая от земли. Прыжок. Звуки становились материальными, вились спиралью вокруг неё. Каждый новый виток был сильнее и больше предыдущего. Нарастающие изгибы всех цветов, насыщенных, ярких. Непрерывные волны. Скрипка давно перестала быть только собой. Это был голос, самый искренний, самый чувственный. Голос сердца, чистая сильнейшая энергия. Это был танец двух влюбленных, сплетенных в экстазе. Их мысли в тот момент, далекие от определенности. Это был сон, понятный лишь спящему. Неподдающийся объяснению. Это был порыв, сильнейший поток. Прыжок. Алиса парит в вышине, невидимая сила не дает ей упасть. Воздух прозрачен, но плотен, крепко держит её. Ветер, ветер, музыка, солнце,  звуки, снова ветер. И всё вместе. Пронзительно, тонко продолжала играть скрипка. Звуки, полные жизни. Жизнь, полная звуков. И внезапно Алису озарило. Это уже не патефон играл, это был инструмент гораздо живее. Августин сам играл на скрипке. Алиса явно представляла себе, как он стоит невдалеке от неё, на краю того самого обрыва. Видела, как он неистово водил смычком по натянутым струнам, как подрагивают его ресницы на прикрытых веках. Алиса хотела стянуть повязку, чтобы увидеть это вживую. Но он сказал ей «Не надо». Ни один скрипач не может говорить во время своей игры, но он смог. Он сказал это, не произнося слов. Он сказал это музыкой. Тонкий взвизг струн. Он сказал это чувствами. Как будто дух его отделился от тела и шепнул Алисиной душе, нежно обнимая её за плечи: «Ещё не время, потерпи. Нет, не терпи. Наслаждайся. Ведь это не мука. Это счастье». И Алиса послушно откинула голову назад. Он придерживал её, целуя в шею.
Он признавался ей. Его признание не требовало слов, как и всё остальное. Он тоже любил. И он говорил ей об этом так, как мог. Не произнося слов. Не делая жестов, движений. Он окунул её в пространство своего мира и там любил её так, как мог только он. Он окутал её музыкой и солнцем.  Он шептал ей приятные нежности, но то был не просто шепот. То было как солнечные зайчики на стене, как легкий ветерок, гуляющий в весенней роще, то был тонкий аромат цветущего жасмина.
Он усыпал её тело поцелуями, как снег устилает землю собой в начале зимы. Огромными белыми хлопьями, нежно касаясь и невесомо паря в морозном  воздухе. Он вдыхал в неё новую жизнь, новый смысл. Алиса менялась, оставаясь собой. Она меняла его, дарила и принимала в дар. На улице покинутого мира была тьма, глубокая ночь, возможно уже шел проливной дождь. Лес утопал в холодной грязи, а Алиса утопала в неге.
Волшебник открывал ей двери в до сей поры неведомое. Она, словно ребенок, распахнутыми глазами с благоговейным трепетом взирала на раскидывающийся перед ней иной мир, мир чувств и желаний. Какой красивый сон! И вот он принц, искомый так долго.
Он стал воздухом, каким дышала она. Он стал самим солнцем, стал луной, стал светом. Он стал небом над головой, землей под ногами и рекой, в чьи воды она ступила. Он шел к ней каплями дождя и проникал в неё, как мириады звезд проникают в ночь. Он зажигал её сердце в этой ночи всепоглощающим огнем.
Она, слишком далекая уже от реальности и слишком близкая к мечте, переставала быть собой, той земной девушкой. Она не хотела просыпаться, не хотела стряхивать с крыльев волшебную пыльцу. А он всё шептал ей нежности на своем негласном наречии, обнимал её бесплотную душу так сильно, как не обнимают живые тела друг друга.
Она была в его власти, ведомая страстной музыкой, и не боялась остаться в том плену навсегда. Беспомощная, как тихий шелест, но вместе с тем, сильная, как ураганный ветер, она прокрадывалась сквозь толщу мелодичной безызвестности и кружилась в танце звонкого безумия.
Это было грандиозно, словно впервые увиденное море. Такое непостоянное, необъятное, непознанное ещё. Такое новое, обманчивое, нежное и опасное. «Ты хотела летать?», - спросил волшебник, лаская её руки, поднимая их к небу. «Я хотела послушать пение солнца», - ответила она. Распахнулась, как цветок, ароматом своим вдохновляя на новый фатальный поворот с дороги на тропу. А, может, за невидимой стеной прятался новый путь? Главная стезя, по которой брести она была должна оставшиеся дни. Но существовали ли эти оставшиеся дни? Было ли время ещё? Было ли оно вообще? Как много этих «ли» со знаком вопроса на конце крутились в бешенном ритме. Как смычок терзает струны, терзали вопросы Алису. Но скрипка не останавливала свои вожделенные крики, плавила и обжигала плоть, словно раскаленное железо. Хотелось кричать ей в ответ, но не было у людей звуков, достойных её игре. У неё нет человеческого голоса, но она может рассказать о большем, чем все книги мира. Она и есть ключ к таинствам волшебства, волшебства, обыденного.
 Таким открылось это знание Алисе. Обволакиваемая чудесными звуками её плоть вбирала в себя то, что, возможно, не каждому дано будет когда-либо испытать. Но Алиса знала, что время выбрало её из миллиона миллионов. Теперь она всеми фибрами своего тела чувствовала свою избранность, свою отличность от других. Она ощущала волшебство таким, каким оно открылось ей.
Порой это волшебство люди называют любовью…