Кукуруза. Быль

Иллюстрация из интернета.

Напротив сидели пять человек, рядом с нею – четверо, на верхних полках расположилось около десятка пассажиров. Люди сидели впереди, сзади, наискосок, тесно прижавшись друг к другу. Одни тихонько переговаривались, другие ехали молча.
В вагоне было душно, смрадно, накурено. Дышать было трудно, запах пота вызывал тошноту. Колёса стучали громко, а вагон раскачивало из стороны в сторону. Хотелось спать. Рядом с Соней в проходе, один на другом, лежали два мешка. В них аккуратно были уложены рулоны добротной ткани.
Под размеренный стук колёс на женщину нахлынули воспоминания.
Вот уже полгода нет Абрамчика и она каждый день думает о нём.
Часто вспоминается день их первой встречи.
В Юзовку он приехал к родственнику, который был соседом её подружки Ривки. В тот памятный день они вместе пошли на Первую линию в магазин Мильмана, чтобы купить кружев для отделки кофточки. Покупку сделали быстро, вышли из магазина, и нос к носу столкнулись с Моше и каким-то высоким худощавым молодым человеком. Неизвестный парень прищурил свои большие, чуть навыкате, карие глаза, протянул Соне руку с длинными худыми пальцами и улыбнулся. При этом она чётко расслышала его имя: Абрам.
Оказывается, что этот симпатичный молодой человек приехал из Риги и в их шахтёрском городке задерживаться надолго не собирался. Моше, как всегда, рассказал несколько смешных историй. Ему очень нравилась Ривка, и он не собирался быстро уходить. Абрам время от времени внимательно смотрел на Соню с высоты своего роста, а ей, чтобы увидеть его глаза, пришлось несколько раз запрокинуть голову назад.
На следующий день Ривка вместе с Мошиком и Абрамом пришли к ним на Седьмую линию. Моше всё время о чём-то тихонько перешёптывался с Ривкой, а Абрам рассказал Соне и её маме о себе, о Риге, о своей многочисленной родне. Его костюм был сшит по последней моде и ладно сидел на нём. Циля всегда знала, что семьи портных живут безбедно и что-то там, в глубине материнского сердца, подсказало ей, что этот человек зашёл в их дом не просто так и, что он станет достойной парой её красавице Соне. Об этом она поведала дочери после свадьбы.
Любовь мужа Соня чувствовала каждую минуту и иногда ей казалось, что она ему совсем не жена, а старшая дочь. Она привыкла считаться с каждым его словом и советом. За ним она была, как за каменной стеной. А вот теперь его нет. Она одна с такими тяжёлыми мешками среди этих чужих людей, которые всё время копошатся, как пчёлы в улье.
Через месяц после похорон она решилась открыть тяжёлую, плотно закрытую, дверь. В маленькой мастерской, так все уважительно называли небольшой чуланчик за кухней, всё было, как всегда, в полном порядке. Большие ножницы лежали на столе для раскроя ткани, машина «Зингер», которую Абрамчик привёз из Риги, стояла сирота сиротой. На полках лежали рулоны и отрезы шёлка, батиста, габардина, пике, бумазеи. За тканями Абрам один раз в три месяца ездил в Харьков. Он был кормильцем их многочисленной дружной семьи. Пятеро детей, которых за семь лет совместной жизни дал им Б-г, любили хорошо поесть. После смерти отца, спасибо Всевышнему, они ели не меньше, и поэтому у Сони всё время болела голова: «Как заработать деньги?»
В двери чулана появилась голова Майорчика, который после смерти отца тенью ходил за ней, забыв о своих драках. Он, как две капли воды, был похож на отца, только на мир смотрел серо-голубыми глазами, как у матери.
Соня продолжала аккуратно складывать отрезы в большую корзину, с которой всегда ходила на рынок.
Через некоторое время она стояла за прилавком, разложив перед собой отрезы и рулоны. Через пару часов прилавок опустел. Обратно Майорчик нёс корзину, наполненную продуктами, а в небольшом кулачке она сжимала деньги, на которые ещё пару раз можно было накормить семью.
Голод уже им не грозил!
И вот теперь она ехала из Харькова, везла надежду на безбедную жизнь. Соня вошла во вкус! Знала, что и где купить, как выгоднее продать, чтобы не остаться в убытке. Лучше всего покупали ситец, бумазею и полотно.
От жары и усталости её разморило, и она, сняв кофту, прилегла на мешки, свернувшись калачиком. Спать было нельзя. Какие-то подозрительные люди всё время шастали туда и сюда по проходу. Она снова села на своё место. На неё внимательно смотрел совсем ещё нестарый мужчина с довольно приятным лицом, который сидел наискосок. Соня сразу вспомнила слова матери: «Даже не смотри ни на кого. Не только в Юзовке полно босяков. Убьют. И никто тебя никогда не найдёт». После этого, печально раскачивая головой, она всегда добавляла: «О, вэиз мир! О, вэиз мир!».
Вдруг поезд резко остановился. Что-то упало с верхней полки. Но на это никто не обратил никакого внимания, так как сразу же после остановки в вагоне раздались громкие голоса. Человек пять протискивались по проходу. В руках они держали оружие.
Соседка тихо шепнула мужу: «Бандиты!»
У Сони застучало в висках: «Только бы не отняли мешки! Только бы…»
Один из бандитов громко крикнул: «Красные, белые, жиды есть?»
Повисла гнетущая тишина.
Бандиты медленно с большим трудом продвигались по проходу, всматривались в лица людей. Одежду, узлы, чемоданы они выбрасывали через раскрытые окна. Кошельки и женские сумочки небрежно бросали в большой саквояж. Женщины опять плакали, мужчины молчали. Сопротивления не было.
Вдруг мужчина, который очень часто внимательно поглядывал на Соню,
ткнул в её сторону пальцем и громко, чтобы услышали налётчики, прокричал: «Жидовка!»
Руки и ноги сразу задрожали мелкой дрожью. В голове молнией пронеслась одна единственная мысль: «Дети! Что будет с ними?»
Увидев красивую невысокую молодую женщину, бандит, расталкивая
стоящих и сидящих людей, с трудом протиснулся к Соне, встал перед
ней и ещё раз окинул её взглядом. Этот взгляд она запомнит на всю
жизнь. Это был взгляд не человека, но хищника. Соне показалось,
что ноздри у него стали раздуваться. По его лицу, напряжённой фигуре зверя было видно, что сейчас он от души натешится. Разглаживая усы, растянув
рот в скабрезной улыбке, бандит потребовал:
«Скажи: КУКУРУЗА!»
Щёки Сони пылали. Она резко вскочила, упёрла кулачки в бока. Платок сполз на плечи, русые волосы растрепались. Её упругая молодая грудь, которой она выкормила пятерых ребятишек, плотно упёрлась в живот
бандита. И она, не помня ни о чём, стала громко, громко кричать:
«КУКУРУЗА! КУКУРУЗА! КУКУРУЗА!» Слава Б-гу, она не картавила.
Соня бы ещё долго кричала, но соседка слева дёрнула её за подол и тихонько шепнула: «Хватит!»
Бандита рядом уже не было. Тот стоял перед Сониным обидчиком и
зло выговаривал ему: «Счёты сводишь, сволочь!» После этих слов он
отвесил мужику такую оплеуху, что щека сразу же стала малиновой,
распухла и стала подёргиваться.
Вот теперь она вспомнила, что этот человек вместе со своей женой купил у неё на прошлой неделе бумазею.
Раздался гудок и снова застучали колёса.
В Юзовке её встречала вся семья. Стараясь забыть всё пережитое,
Соня расцеловала детей, взяла на руки маленькую дочь и вместе с мальчиками, которые несли мешки, энергично пошла к телеге.
Вокзал был далеко от их дома.