Другой

Никто точно не помнил, как он появился у них в деревне. Худощавый, с тонкими, ненаработаными руками, с вечно-дымящей сигаретой в зубах. На вид ему было около двадцати пяти, но в деревне люди болтали, что поболе.
Жил он во времянке у бабы Кати. О себе много не рассказывал, дружбу особо ни с кем не водил, но умел интересно и грамотно говорить. Зимой он запирался во времянке и не выходил оттуда по два дня. На двери комнаты он вешал табличку „Не беспокоить“, и бедной бабе Кате оставалось лишь догадываться, чем занимался в эти дни ее странный постоялец. Летом он помогал по хозяйству, колол дрова, носил воду с колодца, а потом, прихватив большую дорожную сумку, уходил далеко в лес или на реку и приходил заполночь.
Сердобольная баба Катя варила ему сытные борщи, а по воскресеньям баловала блинами.
- Ну что с ним поделать,- вздыхала она местным кумушкам,- Он другой...
Так его и прозвали в деревне „Другой“.
Раз в два месяца Другой обязательно уезжал в город на два-три дня. Ранним утром он выпивал стакан горячего сладкого чая, перекидывал свою замусоленную огроменную сумку через плечо и бодрой походкой выскакивал из дому.
- Милок, опять в город? И что ты там возишь в энтой своей сумке?- интересовалась баба Катя.
Но постоялец отмалчивался.

- Баб Кать, так ты загляни как-нибудь в его комнатушку! Вон твой Другой опять в лес подался.- часто советовала соседка Люба.
Бабушка недовольно поджимала губы и нервно теребила в руках поясок своего цветастого халатика.
- Может он наркоман какой! Щас нельзя людям доверять. Твоя же хата, зайди да глянь,- подливала масла в огонь Любаша.
- Нее, Любаня, комнату он запирает, а ключ с собой уносит. Да и не смогу я так, совестно.
- Ну гляди, как бы он тебя не поджег ненароком. Смолит и смолит эти сигареты. Да такие дорогущие, мне мой Федька говорил,- вставляла соседка.
- Ты б, Любаня, домой шла,- спокойно отвечала баба Катя,- Он у меня не первый год живет и в энтом деле очень порядочный.
Неугомонная Любаша, уперев руки в бока, не унималась:
- Ох и баба Катя... Гнала бы ты его! Краску с ацетоном поди нюхает, от его двери так и разит!
Старушка поправляла чисто-выстиранный белый платок на седой голове и, прищурив один глаз, насмешливо спрашивала:
- Любка, чай, завидуешь ты мне? А? Постоялец мой смирный, не пьет, денюжку за комнату вовремя платит, а что вот такой другой- да бог с ним! А чего ты это под его дверями околачиваешься? Иль глаз на него положила? Федька-то твой вон уже какой день не просыхает!
Соседка лишь хмыкала и демонстративно хлопала скрипучими дверями до следущего раза.

Так бы и жили, если бы не приехала в тот год летом в их деревню председательская племянница погостить. Девушка молодая и красивая. На фоне деревенских девчонок выделялась ее точеная фигурка, тонкие черты лица, и кожа - нежная, фарфорово-белая. „Городская,“- шептались бабы между собой, оглядывая короткую джинсовую юбку.

В жаркие июльские дни вся деревенская молодежь спасалась на речке. Ребятишки на велосипедах  лихо катили по пыльной просёлочной дороге, гремя баклажками с водой, босые девчонки неторопливо шлепали по обжигающему асфальту, то и дело смеясь и толкаясь.
Возле председательского дома затарахтели мотоциклы.
- Светка, бери свою городскую сестру и поехали с нами купаться!
Председательская дочка слыла в деревне первой красавицей и заводилой, ее по- настоящему уважали и любили, потому что не гордилась она своим „званием“.
- Сейчас! Только купальники наденем! Лерка, собирайся!

В такие невыносимые знойные дни на реке было многолюдно, шумно и весело. Он сидел на другом берегу, изредка поглядывал в сторону галдящей ребятни и умиротворённо любовался пейзажем. Крутой берег, частично заросший камышом и осокой, пара березок, склонившиеся над зеленоватой водой, шумно преговаривались листвой, а под их кронами желтели кувшинки.
Другой перевел взгляд  на насыпной песчаный берег и сразу заприметил стройную фугурку незнакомки. Она выделялась из толпы своей сдержанностью и некой отстраненностью. Ему неожиданно остро захотелось к ней подойти и заглянуть в глаза. Он отложил в сторону лист бумаги и карандаш, разделся и с разбегу нырнул в освежающую воду. Другой уверенно плыл к берегу, не спуская взгляда с новенькой.
- Опаньки, какие люди! - крикнул кто-то из парней .
- Другой, пошли к нам!- подхватил еще один.
Незнакомка оглянулась и заинтересованно посмотрела в его сторону. Капли воды стекали с его волос и струйками бежали по мокрому телу. Их взгляды встретились. Не обращая внимания на гогот и дурацкие насмешки, Другой молча поманил ее рукой. Девушка озадаченно взглянула на улыбающуюся Светку, потом перевела  взгляд снова на него.
- Вы меня? – тихо спросила она.
Другой лишь утвердительно качнул головой.
- Лерка, ты не бойся, он ничего не сделает,- спокойно сказала председательская дочка.- Он так, поглядит и отпустит. Он же другой!
Девушка неуверенно поднялась.
- Так тебя Лера зовут?- одними губами спросил Другой.
- Лера.
- Красивое имя... А ты надолго сюда?
- Не знаю, как понравится.
- Здесь красиво. Природа завораживает.
- Да, я тоже люблю свежий деревенский воздух. Здесь всегда весело.
Они медленно пошли вдоль берега реки и незаметно друг для друга разговорились, как старые, добрые друзья. Лера совсем забыла спросить его, зачем он ее подозвал, а Другой говорил и говорил. Он завораживал мелодичным голосом и увлекательным рассказом. Она смеялась над его остроумными шутками и полностью доверяла ему.
- Ты придешь сюда завтра?- вкрадчиво спросил Другой.
- Завтра? Я не знаю. А нужно?
Другой взял ее за руку и, переминаясь с ноги на ногу, неожиданно громко ответил:
- Да, мне нужно, чтобы ты пришла. Я хочу тебя нарисовать.
Лера смотрела на него немигающими глазами.
- Нарисовать? Меня?
Другой молчал.
Она внимательно смотрела на него: прямой нос, мужественный подбородок и черные, задумчивые, немного печальные глаза. Леру охватило непонятное, сродни  материнскому инстинкту, чувство к этому незнакомому человеку.
- Ты художник?- спросила она после недолгой паузы.
- Да, я рисую,- коротко и немного холодно ответил Другой.
- Ну, хорошо, я приду.
Он нахмурился, отпустил ее руку и резко бросил:
- Только не надо делать мне одолжения. Если не хочешь, не приходи.
- Я приду.

- Другой - художник?!- Светка выпучила глаза и присела на краешек стула.- Не может быть! Это он тебе сказал?
- Да, сказал, что хочет меня нарисовать.
- Лерка, правда чтоль?
- Свет, ну зачем мне врать,- обиделась девушка.
Светка присвистнула.
- Ни фига себе, живет у нас в деревне художник  уже третий год, и никто об этом не знает. А тебе, раз, и сказал...
Лера пожала плечами:
- Вы, наверное, не интересовались им, не спрашивали,- она помолчала и задумчиво добавила,- И по-моему, он видит мир не так, как все...

Они вошли в его светлую просторную комнату, в которой царил творческий беспорядок. Повсюду стояли баночки с красками, незаконченные этюды, сломаный мольберт, а на полу валялись наброски карандашом, кисти и мелки. Другой повесил свою знаменитую табличку на двери для быбы Кати и плотно прикрыл двери. Лера остановилась у портрета женщины в глухом черном платье с грустными глазами и опущенными уголками рта.
- Это моя мать,- сказал Другой недожидаясь вопроса,- Она умерла. Давно.
- Ты ее очень любил?
- Я причинил ей очень много боли. И с этим буду жить всегда.
Лера сочувственно погладила его по плечу.
- Я уверена, она тебя простила.
Он благодарно улыбнулся и указал на небольшой диванчик, на котором лежала куча маленьких подушек.
- Садись вот сюда, только поудобнее. Лучше всего облокотись на боковушку дивана.
- Так? – спросила Лера.
Другой отошел на пару шагов, недовольно поморщился и сказал:
- Нет, лучше сложи руки в локтях, опусти их на подушку перед собой. Так, уже лучше. Теперь голову поклади на руки. Отлично,- он сделал шаг назад и философски подпер рукой подбородок,- Ноги вытяни. Или нет, одну ногу согни в колене. Хорошо. Стоп. Подожди-ка.
Он осторожно дотронулся до ее колена. Лера вздрогнула. Другой подмигнул девушке и повернул ее ногу так, как ему было нужно.
- Вот так. Теперь сиди и не двигайся. Я сделаю набросок.
- Совсем не двигаться?- испугалась девушка,- А если я чихну или у меня нос зачешется?
Он рассмеялся.
- Чихать разрешается, только очень осторожно.
Другой наглухо задернул шторы, приглушил тряпкой свет настольной лампы и навел его на лицо девушки. Он затушил недокуренную сигарету, размял свои тонкие пальцы, сел на табуретку напротив и серьезно поглядел на Леру. Девушка еле сдерживалась, чтобы не рассмеяться, так пристально и изучающе на нее еще никто не глядел. Художник опустил голову и сделал первый штрих.

Лера проснулась от запаха полевых цветов, лежащих на подушке. Она открыла глаза и недоуменно огляделась. Другой сидел вполоборота за столом и курил, пуская дым под потолок.
- Я что, уснула? – тихо спросила девушка.
Другой повернулся к ней и по-доброму улыбнулся.
- Задремала.
Лера осторожно поднялась, взяла букет в руки и поднесла к лицу.
- Красивые. Который час?  Меня, наверное, потеряли.
- Ты проспала совсем недолго. Но этого времени мне хватило. Я нарвал тебе цветов и нарисовал твой портрет. Держи.   


Через много-много лет она получила странное письмо без подписи и обратного адреса.
„Милая  Лера!
Милая, славная, моя девочка, я так и не смог тебя забыть. Столько лет прошло, а я до сих пор помню о тебе. И твою родинку тоже. “
Она задумчиво посмотрела в окно, потом перевела взгляд на небольшую картинку в рамке со спящей девушкой на подушках и невольно потрогала пальцами крупную родинку на своем  плече.