Кресты

               
            А вот и «кресты» придел моих мечтаний. После суда, по иронии судьбы, поместили меня именно в то крыло, на которое я любовался из окна общежития. В камере я оказался совершенно один. Помню, как до сознания стало доходить количество лет, хлебать кислые щи, отмеренных мне судьбой. Ужаснула такая мысль. Долго я сидел оцепеневший, и казалось, стоит мне только встать, подойти к дверям и выйти. Но я себя останавливал и спрашивал, – Володя, в чем дело? Ты же этого хотел. Успокойся все нормально. А когда на мой стук надзиратель спросил, - чего стучишь?
Ответил, - узнать, запер ли ты дверь, на ночь. 
Не волнуйся, говорит: - теперь тебя будут запирать даже днем.
 Ночью мне приснился страшный сон. Лежу именно в этой камере, даже не  понимаю, сон это или явь. Мне на грудь забирается кошка. Я ее хватаю двумя руками, прижав ей передние лапы к туловищу, и мы с ней фыркаем друг на друга. Я приглядываюсь, а у нее морда, следователя. Я ее  с ужасом отшвырнул,  проснулся  и не могу понять, что это было.         


          В одночасье я стал рецидивистом. Честно сказать, это мене даже помогало в новой жизни. Такой молодой, уже вторая ходка. То, что первая условная, это ни кого не волнует. И обе по статьям указа, это тебе ни хулиганка, парень видать серьезный. В суть самого преступления, тоже ни кто не вникает.   Охрана принявшая меня на этап, на маем формуляре начертили красную черту, что означает, склонен к побегу. У меня и в мыслях такого не было. А когда на проверках проводят перекличку, почти все зеки видят красную полосу на моей карточке.


В те далекие времена лагеря были разделены по «мастям» То есть каждый лагерь, кроме лагерного  начальства, имел у себя  свое руководство. Это воры в законе, воры – суки, были зоны где рулили сами мужики, ломом подпоясанные и так далее. От того, кто рулит, зависели порядки и законы в лагерях. А чтобы не было стихийной  резни, у заключенных кроме Ф.И.О. статьи, спрашивали «масть». Так сказать партийную принадлежность. Чтобы,  запустив человека в зону, не выносить его оттуда завтра, вперед ногами. А это еще у начальства воспитательный рычаг. Допустим забузили, этот коллектив грузят на машины и подвозят к зоне другой масти. И пока в зоне готовят колы и пики. Бунтарей спрашивают, будут они бузить, или нет.  Они как правело тут же, перевоспитываются. А если нет, загоняют автоматами в зону, а там их так отделают колами, что какую то часть оставляют, в санчасти поправить здоровье, ну и, кое-кого спишут. Остальные возвращаются тихие и послушные. Такое воспитание практиковалось до пятьдесят восьмого года. Когда вышел указ кровь за кровь  и стали за убийство расстреливать, хвосты все прижали. И масти все исчезли.


 Мало-мальски ознакомившись с законами, я предпочитал воровскую зону. В них было свободней и справедливости было, немного больше. Допустим оброки с посылок, брали как везде. Но остальное, кто, что хотел то и делал, работал или нет, то же в карты, никто тебя не заставлял и не запрещал. Это меня устраивало, посадили, сиди, ходи-сиди, лежи-сиди, работай-сиди.  За все отвечаешь сам,  только перед начальником. Все эти нюансы  характеризовали меня как отъявленного негодяя.  Тут уместно сослаться на Крылова, про Моську  «ведь я могу без драки попасть в большие забияки».