Вечный двигатель любви

Perpetuum mobile naturae

     Помни, эта царапина на сердце
 – на счастье!

Золотое утро носило в воздухе тысячи комков нежнейшего руна тополиного пуха. Молодая светлая девушка забежала в троллейбус вместе с несколькими запыхавшимися однокурсницами.  Они весело защебетали. Девушки наперебой обсуждали сдачу первого в своей жизни зачета:
- Нет, Цвета, ты помнишь, как у Владимира Феодосиевича лицо вытянулось, когда  ты сказала на счет невозможности постройки этой штуковины – «а я не согласна, вечный двигатель может быть где-то и существует, только нам не дано понять его строение!»– смеясь и играя, сказала подруга.
- Ну, правда, кто сказал, что его не существует? – почти серьезно произнесла убежденная в своих словах девушка с ясными глазами. Потом несколько суше добавила: «Если бы я потом не стала петь дифирамбы первому и второму законам термодинамики – думаю, зачет бы я никогда не сдала…»
Руки  Цветы прижали к груди папку с говорящим названием сданного реферата: «Проблема создания вечного двигателя». Она не замечает, как сидящий напротив девушек, молодой человек внимательнейшим образом смотрит на название реферата. До этого он сидел неподвижно и смотрел тяжелым взглядом в окно – безразлично и почти зло. Но теперь его глаза обнаружили из всей окружающей его  действительности только один потрясающе интересный предмет – реферат Цветы, вернее эти магические для него слова – «вечный двигатель».
- Простите, а можно посмотреть? – неожиданно обратился он.
- Да, конечно, - обескуражено протянула черную папку Цвета.
- Вы, в правду, верите, что вечный двигатель возможен в нашем мире? – он задал вопрос «со знанием дела», но несколько безапелляционно, как будто сам уверен в обратном.
- …Д-да, наверное… верю… - спотыкаясь от какого-то неизвестного страха сказать что-то неправильное и смешное, произнесла Цвета.
- А почему? – только сейчас молодой темноволосый человек поднял на нее свои зелено-синие глаза. В этом вопросе прозвучала какая-то надежда. Как будто бы ему надо было услышать от кого-нибудь это волшебное и исцеляющее слово – ВЕРЮ.
Подруги Цветелины замерли в ожидании и замолчали, как напуганные сороки, застигнутые неожиданным появлением  дерзкого кота.
Цвета вздохнула. Почему-то она чувствовала, что этому человеку надо сказать именно это:
 – Да, я верю! – немного торжественно, но тихо сказала она и опустила веки.
- Э, простите, а вам-то какое дело? – бойкая подружка Вероника вступилась за «загипнотизированную» взглядом сине-зеленых глаз девушку,  – «Есть ли жизнь на Марсе, нет ли жизни на Марсе – науке это не известно!» - спародировала она знаменитого профессора «Карнавальной ночи». – Пойдем, Цвета. Нам пора выходить!
Цвета немного потупила взор, не совсем понимая, что произошло. Выходить, уходить, покидать и потерять этот взгляд ей почему-то не хотелось. А хотелось только смотреть и говорить, и слушать. И все. Но только «видавшая виды» подруга могла вывести ее из этого состояния. И вывела. Из троллейбуса.
Молодой человек встрепенулся, нервность дала выход, он встал  с сиденья, увидев, как двери закрываются. Но уже через несколько секунд он спокойно посмотрел девочкам вслед. Как будто увидел приятный светлый сон, вдохнул весеннего легкого ветерка, как будто услышал далекую песню… На его лице показалась тень улыбки и одновременно с этим обозначилась сеть ранних морщинок: «Хорошая девушка. И она верит…»

Сцена II

 - Да я вот, ну как сказать, мне надо передать вот этот реферат, тут написано чей – попытался объяснить свою просьбу в деканате биохима Аркадий.
-Молодой человек, вам что нужно узнать? Я вас не пойму? – напала на него стареющая женщина с пучком на голове и очками на тонком носу,  – поймите, нам некогда вести с вами досужие разговоры.
- Где сейчас находится группа 13 бх ? Там учится одна девушка. Цвета Воробьева! – выпалил он, сразу придя в себя от «ласкового» обращения. – Цветелина. Ее реферат оказался у меня… Случайно.
- Цве-те-ли-на?! Я, конечно, понимаю ваш интерес, но…  - остановившись на полпути сказала удивленная преподавательница, - у Цветелины светлое будущее, будущее настоящей ученой, прекрасного чуткого преподавателя. И не советую каким-либо образом мешать этому будущему. Заслонять и наводить тень на этот светлый путь!  – она ринулась на него и посмотрела зловеще – а реферат отдайте мне. До свиданья! Я передам… - уже тихо сказала она, успокоившись.
«Какая вредная!» - подумал Аркадий про себя, - «Даже реферат нельзя передать! Чума какая-то! Нашла, тоже, жениха!»
Именно в этот момент прямо на него шла Цвета со своей новой подружкой из соседней группы Зиной:
 - Здравствуйте! – почти по-детски, очень искренне сказала она шедшему навстречу молодому человеку. «Вы не помните меня?» - сказали ее раскрывшиеся шире глаза.
«Нет, я помню прекрасно» – так же молча сказал он, глядя на нее чуть свысока, но по-доброму:
 - Вот пришел отдать ваш бессмертный труд, - сказал он вслух. -  Тут вас охраняют весьма строго. Просто волкодавы в юбках.
- Что вы,  - улыбаясь, ответила девушка, поправляя светлые локоны, - наши преподаватели очень заботятся о нас и любят. Они пытаются защитить нас от всех невзгод. Но иногда перебарщивают. А как Вы нашли меня? Хотя, это, наверное, глупый вопрос. Спасибо, что нашли время зайти и вернуть его.
 Она посмотрела двумя васильками в его глаза так открыто и прямо…
- Как я мог поступить иначе? – кажется, впервые в этот момент Аркадий понял, что увлекся ею.
 Потому что она была нежна и искренна, и верила … ему… и в вечный двигатель…



Сцена III

За эти недели Цветелина и Аркадий стали лучшими друзьями. Она как-то быстро успокаивалась в его присутствии, превращалась в маленькую умную кошку. А он был рад и, наверное, даже счастлив, что подле него сидит загадочный инопланетный зверь – девушка с цветочным болгарским именем.  Потом дружба переросла в любовь, что было естественно для обоих. Но об этом никто не хотел говорить и думать. Ведь главное, что в их отношениях царило взаимопонимание.
 По его рассказам она уже много знала о его жизни: давно живет один, родители далеко, работает ночным сторожем, несколько раз бросал учебу в институтах, когда-то был «чуть-чуть» женат, он старше, больше знает «изнанку жизни», а кто она? Она – мягкая, едва увидевшая свет девочка, которая много учит и учится всего-то на первом курсе, и видела она только цветы в саду жизни, любовь да ласку родителей.
- Хочешь, пойдем ко мне домой? – однажды сказал он.
- Зачем?  Нет, идти, пожалуй, никуда не надо. Какие дела? Что это тебе в голову пришло? А?
- Да не бойся, Цвета. Я хочу тебе кое-что показать… Я обычно никого не приглашаю домой, не хочу, чтобы кто-то подумал, что я сумасшедший. Мало ли? Помнишь про вечный двигатель, Perpetuum mobile?
- И что? – недоуменно произнесла Цвета, - Ладно, пойдем, разберемся, что да как. Только, смотри, без фокусов.
     Они быстро добрались до жилища Аркадия, которое после солнечно-весеннего равноденствия показалось темным и немного зловещим музеем механических древностей и странностей. Сердце  Цветелины сжалось. «Ничего себе!»:
 - Что это такое? Что это за предметы? – она увидела в его затемненной комнате действующие и еще готовящиеся к работе разнообразнейшие макеты и модели.
- Расслабься, Цвета. Ты же должна понимать, что это! Вечные двигатели! – спокойно сказал Аркадий, -  ты же веришь, что они будут действовать вечно? Так?
- О да!  - она догадалась и испугалась одновременно – перед ней было огромное количество разнокалиберных ВЕЧНЫХ ДВИГАТЕЛЕЙ!!! Конечно, легко верить в «чудеса», когда они где-то далеко, но когда ты должна солгать перед законами природы «здесь и сейчас» - то тут уж не до шуток. «Платон мне друг, но истина дороже!»
- Аркаш, я должна тебе сказать… - она отвернулась от скачущих, переливающихся и крутящихся колесиков, мельниц и прочих механизмов и посмотрела ему в глаза – Правду… Я не могу поверить в то, чего не может быть. В наших земных условиях действуют непреложные законы термодинамики и… все твои модели непременно остановятся… когда-нибудь, но это неизбежно! Я должна была сказать тебе об этом. Я не могу быть дурочкой, я не могу слепо верить! – она была правдива и отчаянна.

К обвинениям в попрании термодинамики – он давно привык и уже научился «держать удар», но его обидное повторение из уст дорогого существа – это уже слишком. Похоже, к этому удару он не был готов.
«Она не верит… она просто забавлялась и важничала… Ей все равно…»
Он заметался, как зверь, готовый разорвать ее, и себя, и двигатели, и весь этот мир. Он не нужен ему такой, если в нем ничего не возможно изменить:
 – Ты не любишь меня! – обречено сказал он, – Я не должен был тебя сюда приводить, уходи. Или я уйду.
Он приблизился к выходу, она побежала вслед:
 – Что же я буду делать здесь, без тебя? Я должна уйти сама…


Сцена IV

Отношения испортились донельзя. Цвета все пыталась как-то загладить свою вину, пыталась поговорить и встретиться, звонила и рассказывала что-нибудь. Но ему ничего не было нужно.
- Прости меня – с этих слов начинался каждый ее звонок в его логово.
В ответ часто слышались гудки.
Она поняла, что настало время решительных действий, предприняв ряд мер – приехала к нему и постучалась в дверь. Немного погрызанная неизвестным насекомым, кожаная дверь открылась. Его темное лицо с еще более выступившими морщинами и кругами под глазами.
- Что? Ты зачем приехала? – грубо спросил Аркадий.
- Я, - в ее голосе почувствовались накатившие слезы, - Прости меня. Мне так плохо, я разочаровала тебя…
- Проходи… - он ушел вглубь комнаты, где в свете какой-то красной лампы, все было загадочно, но не тепло. Внутри комнаты на столе стояли бутылки со спиртным. Она заметила их.
- Ты же сказал, что не пьешь больше, что бросил!
- Теперь это не твое дело. Как бросил, так и начал… - безжизненно ответил Аркадий, - Ну, что скажешь?
- Аркаш, ты такой… замечательный, умный, у тебя такие способности и дарования, ты не должен всю жизнь отдавать этим … «штукам» и какой-то совершенно не подходящей тебе работе! Ты просто должен учиться. И я… - ей трудно это произнести…- и я …
Он начал догадываться, что что-то важное произошло без его на то согласия.
- И я подумала, что тебе было бы очень интересно и полезно походить на подготовительные курсы на наш факультет… - выговорила она и вздохнула: -  Пусть это тебе не очень нравится, но зато у тебя будет отличная школа, подготовка. Ты можешь потом работать, где угодно, и никто никогда не сможет издеваться над тобой из-за того, что ты такой умный, а у тебя нет даже какого-нибудь высшего образования. Ты согласен?.. Ты не обижаешься на меня?
- Ты что, меня уже записала? – он еще не понял, но уже успел рассердился. Буря начинается в принципе так же. – Говори!
- Да, - она опять опустила голову, чуть не плача, - Я так хочу, чтобы ты учился, чтобы твоя жизнь стала другой, гораздо интереснее, чем это… - она посмотрела по сторонам, чтобы найти всему этому определение, но промолчала.
- Чем что? Чем это безрассудство, чепуха, безделушки?  - он показал рукой на свои модели, потом совсем обмяк: - Нам не надо было встречаться вообще. До свидания. До новых встреч. Прощай, детка! Вон отсюда! – зло закричал он.
    Цвета в самых ужасных чувствах выбежала из квартиры своего любимого друга. Ей было не понятно, почему он так отреагировал на то, что она считала добром и будущим для него. Почему он так негодует, ведь она ничего плохого не сделала?
    Он посвящает все свое время этим механизмам, борясь с неизбежностью и всем существующим вокруг. Как можно идти против понятия времени, ведь человек, даже прибегнув к пластическим операциям, не может остановить старение клеток и тканей. А он хочет пойти против Законов Природы! Горячее тело не может стать еще горячее от соприкосновения с холодным! Что и кому он хочет доказать своим экспериментальным упрямством??? И еще верь во все это!
Цвета гордо посмотрела в ночную даль:
  – Нет, ему ничего не понять! Он просто бесчувственный дикарь, вот и все. Как будто он не видит, как ей больно смотреть на его метания и напрасные старания, на этот белкин труд! Ей стало так жаль его, что захотелось плакать…

    Обычные вещи становятся необычайными в некоторые отрезки времени. Цвета побрела в общежитие, которое находилось довольно далеко от его дома. Она шла, едва перебирая ногами. Была почти что ночь, и через некоторое время двери общежития должны были закрыться. Она уже поняла, что спешить некуда. Стало невыносимо оттого, что она не понимала его, никак не могла понять. Стало стыдно за идею с институтом, но, в конце-то концов, что здесь плохого? В общем, дело - табак, да еще и переночевать негде. Бедная девочка брела дальше, соображая на ходу, где бы укрыться. Родственников в этом городе у нее не было, знакомых – мало  - слишком недолго Цвета проживала в этом городе. Вдруг вспомнила о своей однокурснице, которая подрабатывала барменом в городском ночном кафе. Ей такие места не нравились, но сейчас выбор между кафе и ночной улицей был для нее очевиден.
- Маша, скажи, где можно присесть, чтобы тебе не мешать? – послушно ждала ответа бледная уставшая девушка.
- Что с тобой, Цветка! На тебе лица нет! Ты что? Заболела? Ты же никогда у меня не была… Ну ладно, на возьми водочки, дерябни… легче станет – уговаривала дородная и прямая Маша.
- Не хочу…
- Ты что, не пьешь?  - удивленно и с долей разочарования - Ну, это дело поправимое!
- Ты, что не понимаешь? Я не хочу пить это! Ну что я этим изменю? Что? Мир изменится от этого?
Подруга недовольно посмотрела на нее «Видно все серьезно, девочка уже того, от учебы!»:  - Ну ладно, ложись вот здесь в служебке, никто не тронет. Завтра поговорим. Чаю принесу, а то совсем … 
Маша ушла.
Цвета присела  на единственное кресло, раздумывая – не лучше ли было остаться на улице. Но в служебную комнату никто не заходил, музыка в полупустом кафе была едва слышна. Но уснуть в незнакомом месте было совсем небезопасно. Цвета посмотрела в свой пакет, в котором были ее книжки и тетрадки, так необходимые днем и совсем неправдивые ночью. Учеба всегда спасала ее. Но не сегодня. Завтра - выходной. Учить нечего, да и сил нет никаких.
Вдруг в самом дальнем углу комнаты она увидела почерневшую от следов жирной пищи старую тонкую книжицу. Рука инстинктивно тянулась к ней, как будто предчувствовала близкий ответ.
На темно-синей  обложке была изображена старинная барышня в кружевах, едущая на каком-то странном драндулете.

 «История первого в мире автомобильного пробега» - так называлась книга Евгения Кочнева.

«Боже, мой, только этого не хватало», - подумала Цвета. Она стала тупо читать. Как иногда взрослые люди читают детские сказки – чтобы почувствовать, что кто-то их любит, и от этого успокоиться и отключиться.

«События нашего рассказа совершенно достоверны и вошли в мировую историю как первый в мире автомобильный пробег…» - с этих слов начиналось повествование, увлекшее обессиленную Цвету.
Они тем более удивительны, что их героем стал не какой-нибудь славный богатырь, а хрупкая, далекая от автомобильного дела женщина. Звали ее Берта и носила она никому не известную в те годы фамилию Бенц. Это сегодня любой житель Земли знает, что такую фамилию носил знаменитый создатель первого в мире бензинового автомобиля. Осенью 1885 года Карл Бенц, скромный техник из немецкого городка Мангейм, разработал трехколесную самодвижущуюся повозку с двигателем внутреннего сгорания. В январе 1886 года он построил ее и запатентовал свое изобретение, даже не предполагая, что его самобеглая тележка станет прародителем всех современных автомобилей.
Фрау Берта, как могла, помогала мужу, выполняя часто роль простого подмастерья: подносила Карлу инструмент, налаживала непослушные детали мотора, наливала топливо в карбюратор и вдувала воздух в него. Нередко родителям помогали сыновья-погодки Ойген и Рихард. Но построенные машины не произвели никакого впечатления ни на обывателей, ни на промышленников как в родной Германии, так и за ее пределами.
Карл Бенц не делал рекламы своим работам, автомобили показывал только друзьям и почти никогда не появлялся за рулем в городе. Как практически мыслящая женщина, Берта не раз говорила мужу: «Слушай, Карл, никогда не добьешься успеха, если будешь только сидеть дома и корпеть над своими шестеренками. Сядь на трехколеску, съезди в город, покажи ее публике и газетчикам, заплати им, пусть напишут о тебе. Люди должны узнать, что ты не зря работаешь!» Но Карл оказался упрямым. Ему было легче сутками напролет доводить до совершенства все детальки своего детища, нежели показаться с ним на публике. Однажды, когда все семейные деньги были на исходе, а у Карла все время что-то не ладилось, он вдруг вышел из себя: «Сил моих больше нет! И денег нет! Брошу все. Видно, надо забыть об этих несчастных самоходках! А ты твердишь, Берта, чтобы я заплатил прессе. Нет и нет! Ни пфеннига они не получат!..» И тогда Берта окончательно решила осуществить давно задуманную идею, чтобы помочь несговорчивому мужу и поднять его моральный дух.
В одно прекрасное августовское утро 1888 года, когда городок еще спал, а сам герр Бенц громко храпел у себя в кровати, она тихо встала и разбудила обоих сыновей. Они наспех перекусили и двинулись к сарайчику, где хранился третий, последний автомобиль Бенца. Они тихонько выкатили его на улицу и оттолкали подальше от дома, чтобы шум мотора не разбудил хозяина. Там они, раскрутив тяжелый маховик, завели машину, и фрау Берта, одетая в длинное белое платье и шляпку с косынкой, взобралась на высокое сиденье и устроилась за рукоятками руля, торчащего прямо перед нею. По бокам уселись сыновья, одетые в дорожные костюмы и кепки с высокими козырьками. Ойгену к тому времени исполнилось пятнадцать, Рихарду – четырнадцать лет. Итак, поехали! Первое автомобильное путешествие с приключениями началось».
Цвета глубоко вздохнула и перелистнула страницу книжки – Почему двигателями во всех мужских делах приходится быть женщинам?
«Быстро проскочили пустые улочки Мангейма и выехали на загородную дорогу. Начались дорожные проблемы, но Берта была непреклонна: «Мы сделаем то, что задумали. А домой вернемся только после того, как погостим в Пфорцгейме у бабушки и дедушки. Держитесь!» «Но ведь это около ста километров, - заканючил младший, - мы никогда не доедем до них!» «Будь наконец мужчиной! – отрезала мать. – Мы едем не просто в гости, а должны испытать папину машину, показать ее людям и доказать, что она лучше, чем повозка с лошадьми. Вперед!»
Прошло уже полтора часа, как выехали из дома, а машина все двигалась и двигалась вперед. «Недаром папа сказал, что эта трехколеска его лучшее творение, - задумчиво произнес Ойген. – работает как часы». «Все еще впереди», - задумчиво сказала мать.
В первом населенном пункте Рейдельберге реакция на автомобиль была неоднозначна: большинство со страхом отскакивали от невиданного дико трещащего чудища на колесах, другие с интересом провожали взглядами бойко бегущее удивительное сооружение, которым правит симпатичная женщина в белом развевающемся платье и с трепещущей на ветру косынкой. Вслед машине неслись как самые благие пожелания, так и проклятия «дочери дьявола» да лай придорожных собак. Безо всяких приключений добрались до Вислоха, и тут пришлось остановиться – закончился бензин. Завернули к аптеке Вилли Эккеля, где у остолбеневшего старичка хозяина скупили весь его запас бензина, служившего для лечебных примочек и протираний. «Мне не бензина жалко, - бубнил он про себя, перебирая стеклянные банки на полках. – жалко такую красивую фрау, которая может взлететь на воздух вместе со своей стальной машиной и детишками…»
Потом дорога пошла в гору. Мощности слабенького трехсильного моторчика явно не хватало. Берта соскочила с сиденья, передав руль Рихарду, и вместе с Ойгеном уперлась сзади в раму машины, не давая ей скатиться под уклон. Так они вытолкали автомобиль на вершину холма и с облегчением вздохнули, но тут неожиданно появилась другая проблема. Машина быстро понеслась вниз, и Берта со своим старшим сыном изо всех сил давили на тормозную педаль. Папа Карл не думал, что его полностью груженная трехколеска сможет бегать так резво, и сделал самые простые тормоза: два деревянных башмака, обитых кожей, прижимались прямо к резиновым шинам-обручам задних колес, как теперь делают на велосипедах. Впереди обозначался крутой поворот. Из-под тормозов пошел дым, резко запахло паленой кожей, но машина не слушалась и разгонялась все сильнее. Что делать? Спрыгивать и оставлять ее на произвол судьбы? Жалко. Да и прыгать на такой скорости  уже опасно. Мальчишки перепугались и закричали. И тут Берта вновь проявила неженскую стойкость и изобретательность. «Спокойно! – прикрикнула она на сыновей. – замолчите! Пересядьте на сторону к центру поворота и как можно дальше высуньтесь из машины». Сама Берта всем телом отклонилась в ту же сторону и, крепко ухватившись за рукоятку, сильно повернула ее. Машина задрожала, но послушалась руля и вписалась в поворот, только внутреннее колесо чуть оторвалось от дороги. Так они миновали самый опасный участок пути. Еще два-три спуска, и кожа тормозных башмаков сгорела начисто. Теперь все втроем слезали с машины и, упираясь спинами о раму, буквально на своих плечах медленно снесли ее с очередной горки. Несмотря на внешнюю легкость и воздушность отцовского изобретения, на плечи женщины и подростков пришелся немалый груз – около трехсот килограммов.
Между тем дорога тянулась дальше. Мотор начал барахлить. Берта, хорошо знакомая со всеми конструкциями супруга, быстро обнаружила, что засорилась трубка подачи топлива в карбюратор. Ничего страшного! Она уверенно сняла с себя шляпную заколку и прочистила ею трубку. Потом, как назло, перетерлась изоляция провода, и тот стал искрить. Тоже ничего! Берта решительно сняла с себя резиновую чулочную подвязку и обмотала ею поврежденное место на проводе. Поехали дальше. Совсем сгорели тормоза? А вот и местечко Баушлотт, а в нем мастерская сапожника. Он мигом раскроил из обувной кожи два нужных куска и гвоздиками аккуратно прибил их к деревянным тормозным башмакам. Вот так, в заботах одолели весь 120-километровый путь, и вскоре после полудня автомобиль с эскортом веселых велосипедистов и конных экипажей въехал в Пфоргейм. К их глубочайшему удивлению, в городе их ждали не только близкие, но и сотни любопытных горожан, стоявших вдоль улиц. О неожиданном визите дамы в самоходке их успели заранее предупредить из соседних городков по телеграфу. И теперь все с восторгом взирали на необычную повозку. Не меньшее изумление вызывала гордо сидевшая на ней женщина в испачканном грязью и маслом платье. Лицо ее, тоже чумазое от пыли, светилось счастливой улыбкой. Одной рукой она придерживала руль, а другой прижимала к себе сыновей. На центральной площади они увидели огромный лозунг «Добро пожаловать в Пфорцгейм!» Под ним радостно улыбались сам бургомистр и почетные люди города.
На следующий день местные газеты вышли с шапкой: «Вчера Пфорцгейм пережил свой самый великий день!» Об этом событии потом все газеты Германии писали целую неделю, хотя никто не смог разглядеть в этом событии истоков будущего автомобильного спорта.
Тем временем, Карл Бенц, не обнаружив дома своей собственной жены и сыновей, страшно разгневался. После обеда по телеграфу до него дошли новости о триумфальном приезде его семьи в Пфорцгейм и ликовании его жителей. Тут-то Карл и понял, что Берта сделала невозможное, но очень важное дело. Об автомобилях Бенца заговорили как о надежных и простых машинах, которыми могут управлять даже дети и женщины.
Через два дня с таким же триумфом Берту Бенц с сыновьями приветствовали жители Мангейма. На них вновь обрушились приветствия и букеты, но важнее всего было то, что после этого на Карла обрушился не менее бурный поток заказов на его машины.
Легендарный автомобиль-путешественник показывали по всей стране на выставках и наградили золотой медалью. Сам Бенц от имени Великого князя земли Баден получил «дозволение на пробные поездки на изобретенном им экипаже». А что получила сама героиня первого пробега? Пожалуй, ничего существенного, кроме всемирной известности и морального удовлетворения за быстро улучшающиеся дела мужа. И это было самое главное. Ведь именно с тех дней берет начало триумфальная история известного автомобильного концерна…
Цвета, не дочитав до конца, уснула. Ей было очень легко на душе. Когда она открыла глаза, за небольшим высоким окошком показались первые лучи солнца, первые нежные предзнаменования нового дня. «Домой или… сейчас, или никогда» - решила девушка.


Сцена V

Раннее утро. Дверь заперта. Звонок. Открывает хозяин, еще более измученный, чем вчера ночью. Он едва проснулся, поздно лег накануне, пил и выпил все, что у него было.
- Ты же обещал мне не пить… - тихо сказала Цветелина и вошла без приглашения. Она почти по-взрослому посмотрела в его темные от горя глаза, - Я очень много думала и все-все поняла. Ты сможешь меня простить? Ты веришь мне?
- Что ты опять придумала? – начал кипятиться он, -  Да, конечно, без корочек и престижа я тебе не нужен. Я что не понимаю этого? Я никогда не буду таким, как хочешь ты. Никогда, слышишь? Да, вместо того, чтобы строить дом – я делаю дурацкие машины, вместо того, чтобы воспитывать детей – раз в год ем с племянником хотдоги, вместо посадки деревьев  - покупаю  придурошные кактусы для компьютера! Что ты хочешь от меня? Как ты можешь меня заставить жить и думать по-другому! Ну, скажи мне!.. Уходи, и никогда не возвращайся! Вечного двигателя нет! Потому что ты в него не веришь! И я уже не верю! Никто не верит и не поверит никогда. Потому что даже ты и я,  мы не верим в него…

- Я верю…Очень верю, - спокойно сказала она, и в его душе эти слова отозвались звоном нежных колокольчиков.
- Что?
- Я очень верю… в тебя…В то, что ты сможешь сделать все. А я буду верить и  помогать верить тебе. Потому что я еще ни разу в жизни так не верила… в вечный двигатель!.. Я люблю тебя.
Она очень бережно погладила его щеку и поцеловала его. Нежно посмотрела ему в глаза, прижалась и послушала его сердце, поняв, что именно оно и есть самый верный Вечный Двигатель: оно беспрестанно бьется в нем, а потом будет биться в его сыне, внуке,  правнуке  -  и так до бесконечности...
Это прекрасное биение, эту четкую работу любимого сердца уже не остановить…
 Но, возможно,  и в физике неживой природы есть  над чем подумать. Ведь законы Ньютона тоже когда-то были незыблемыми…
 Она решительно и серьезно посмотрела на виновника своих умозаключений, а потом, круто повернувшись, деловито сказала:
 - Слушай, Аркаша, у тебя найдется пара минут  - объяснить мне устройство вот этой модели? Похоже, это совсем новая штука. Да?
Аркадия порадовал чистый голос взявшейся за дело Цветелины.


г. Сочи
6 ноября – 8 декабря 2004 года