Симоронский Сказ про угнанную машину

-Хэй-йя, - гаркнула Ханна Гирей в трубу иерихонскую. - Под "вытер ног" подать сюда, да ни этого.
Всё ханское окружение засуетилось, завибрировало в поисках этого ни этого. И средь этого всего пестрого кружевления материализовалась вдруг точеная фаворитка и мужеским голосом контральто примурлыкивая запрашивает:
- Вы, Ханна, какую кружку сегодня испить изволите? Сиреневую или с крышечкой?
- Нет, - отвечает распорядительница, - лучше уж шестую, у которой тара между пальцев не застревает.
И выпила она кружек пару чешского "Эликсира силы трех богатырей". Не в любой эликсирной его не укупишь. Помогло.
Седланула тогда Ханна расхохломатый коньлодильник,- а что, и бодрящая прохлада с собой и не голодно и стремгланула кататься в поля на поиски "Птичи девятой".
А в поляаах….. тишь, да благодать. Кони, играя в карты, ржут в полголоса. Потому как на полный голос ещё не всех бабок выиграли. Мужики нагайками машут, глядя на наболташники. А те поглядывают, как их супружниц машут, да и радуются - к хорошему урожаю озимых болтов, значит. Изо всей этой идиллии приглянулся Ханне Гирей старичок один. И одет он был по волшебному: бермуды, гавайка, панама на изголовье. А на спине у него флюгер примотанный. Видать давно уже примотался за старичком. "В случае чего, - говорит, - верное направление укажу. Прямо так и буду орать "Верной дорогой идете, товарищи!". От чего старичку становиться улыбчивее и душевнее во весь его безротый зуб.
- Повысказывайся-ка, дитя-одуванчик божьей природы, как мне сыскать свою карету, что покинула меня в ту зиму под Полтавой.
Старичок вдруг выудил из проруби своего рабочего стола форменную фуражку с залихватской фирменной кокардой. И начал прямо-таки сказочно разглагольствовать.
- Не удобоворит ли Вас, многопреумноженная Ханна, исслушать всемирный прогноз по покинутым средствам перемещения за последний наступающий год?
А Ханна Гирей хоть и полюбляет мифические сказания любых эпох перерождения, но…
Все-таки при дворце скотинка не кормлена осталась. Без хозяйского пригляда в время "полпятого" уйти вздумает. Хорошо ещё если карету поискать. А вдруг по своей временной большой и малой надобности?
И призадумала Ханна между шутками и прибаутками проследовать прямо на "Площадь разбитых телег".
Шла Ханна коридорами дремучими, дверями темными, стенами некрашеными - даже плакатами и мишурой. Но, как полагается при особе такой ранговой, дорожку выстелили - рубероидную.
А, на площади той, ой, ты клен ты мой распрекрасный:
Тут и зайки в таратайке
Тут и мышки на покрышке.
Много тут было веселых возницыных домиков. Только одна сиротинушка, сильно соскученная пригорюнистая карета стояла. Обычно от нее пух орлиный и перья павлиньи в разные стороны летят, да и к матушке отослать оченно даже моторно может.
Как увиделись Ханна и ее сбежавшая "птича девятая", та и стали лобызаться в зашей.
Стоило Ханне пощекотать свою блудливую карету в укромном местечке, которое через лицевое стекло не разглядишь, так завелась она с пол-оборота. Вот, как навоздерживалась.
И имелись после этого у них ещё многие сношения. Сносились они и в баню для Ханны, и в баню для "птичи девятой", что была в резиновых калошках образца выпуска 2003года.
А мораль сей басни такова:
Когда кони картами режутся, нефига от хозяина отвязываться, ведь не найти может.