Разочарование

Я обещаю тебе — все будет хорошо. Перестань плакать, слышишь? Успокойся. Мы не можем знать наперед, что произойдет завтра, или через час, или через секунду. Какая еще идея придет тебе в голову — даже ты сама этого не знаешь.

А знаешь, вчера я видел в витрине большого магазина ту книгу, что мы хотели купить вместе. Но я прошел мимо — мне нужно было еще купить чай. Чай, который продавщицы (накрашенные губы, спецодежда кремового или темно-зеленого цвета, короткие светлые ногти) засыпают в картонные пакеты со странными названиями — их пишут чернилами прямо при тебе. И взвешивают выбранный товар на электронных весах.

Я прошел мимо бакалеи, не стал заглядывать в киоск «Фрукты, орехи». Я помнил, что мне нужно купить этот чай. Но магазин и даже маленький чайный отдельчик все не попадался мне на пути. Я сел на скамейку, приготовился выкурить сигарету. Достал спички, даже зажег одну. И только потом вспомнил, что мы еще полгода назад договорились бросить курить. Да и сигарет у меня не было.

Как начинается дождь? Вода льется с неба, вода льется мне в ботинки, мне на рубашку, намокли мои волосы. Я бегу — потому что надо спастись от этого наводнения. Мои брюки до колен забрызганы грязными каплями, и даже кусочки глины прилипли к грубой ткани. Откуда глина на бетоне или асфальте, ума не приложу. И еще не понимаю, как это люди научились в дождь ходить так, чтобы вся их одежда оставалась чистой, и даже туфли сверкали чистотой. Мне кажется, они полубоги, или проходили обучение на специальных курсах «Как в Сибири оставаться с чистыми ногами всю осень».

Поэтому ты понимаешь, что мое состояние в этот вечер было странным. Дождь наводнил мои мысли, голова размякла и разбухла. Мои руки стали мягкими, такими, как рисовали в мультфильмах щупальца осьминогов. И когда я понял, что чаю мне сегодня не купить, я отправился домой.
 
(Говорят: «тело обмякло»; почему-то я сразу вспоминаю про хлеб, который размачивают в воде, чтобы добавить в котлетный фарш. Мама давно делала такие котлеты. Когда мне было, наверное, три года, за обедом одну котлету я спрятал в шорты, в задний карман – хотел угостить друзей во дворе. Жирный фарш, естественно, выдавился из запекшийся корки панировочных сухарей… Но чем закончилась эта история, я уже не помню. Скорее всего, шорты отправились в стирку, а я — в комнату, а не во двор — в качестве наказания за содеянное).

Дома вообще хорошо. Там есть телевизор, телефон, ванная комната и подоконник, и кухонный висящий шкаф. Я засыпаю, глаза мои сами собой закрываются. И вот я все иду и иду, а путь до дома кажется таким бесконечным. И дождь уже кончился. Почти все люди вокруг совершенно сухие, и даже никуда как будто и не торопятся. Я выгляжу пришельцем с другом планеты, чужаком. Я устал, и встречные лица напоминают мне только о том, как много метров еще предстоит преодолеть.

Вот этот бесконечный дом и всего несколько шагов до арки отделяют меня от встречи с собственным внутренним двором.

Вот подъезд, и ключ. И предобморочное состояние.

Я захожу в комнату, закрываю дверь. Я в безопасности. Я вижу тебя. Ты сидишь на кухне. На полу разбитая кружка, темное нечто разлито по линолеумным квадратам пола — разумеется, в кружке был кофе. Ты не плачешь, но выражение твоего лица, положение твоих рук, даже форма одежды, облачающей твое тело, — все говорит о том, что плач вот-вот случится.

Я снимаю ботинки, снимаю мокрую одежду, прохожу в душ. Я моюсь, мне становится тепло, хотя все та же вода — то же вещество с теми же физическими свойствами — действует на мои ощущения. Я никогда не любил воду. Но вода — это жизнь.

Относительный комфорт нашей жизни вообще обусловлен только присутствием всех этих элементов. Чай, сигареты, вода нужной температуры из крана, человек, чашка, которую можно разбить. Если бы кто-нибудь догадался, как все это просто, он был бы счастлив. Так же, как был счастлив я, пока в первый раз не увидел твои слезы.

Я беру полотенце с вешалки, я прохожу на кухню. Ты сидишь, и осколки чашки все так же на полу, и пролитый кофе испарился, оставив лишь невнятный осадок.


                2007 г.