Автобиография Улитки

Я рос в лесу. Воспитывали меня Джим Моррисон, Дэвид Боуи и Дэйв Ган. Когда мне было шесть равноденствий Джим умер. В тот же день я решил стать папоротником и водить муравьёв за нос через овраги. Однако наш друг Боно сказал "Е-е-е!", а звери Зодиаки из соседнего леса подарили мне голубую пианину. С тех пор одна моя рука растёт влево, а другая вправо, и встречаются они только покушать.
Десять равноденсвтий спустя я упал с частично выращенного мною бессмертного дуба головой вниз. Наверно, именно тогда последняя плодящаяся часть моего мозга выпала на склон, заползла под камень и поросла мхом.
Я учился. У лягушек-квакать, у камней-прятаться, у листвы-шуршать, у цветов-пить виски. Вместе с воображаемыми пчёлами мы делали маленькие грязевые шарики и населяли их реальными пауками, которые покусывали нас за щёки.
Мне было где-то двадцать шесть равноденствий, когда Дэйв и Дэвид увезли меня в другой лес. К тому времени я подружился с одной могучей рекой, поэтому каждый свободный день старался летать на орлах обратно к ней. Но лес разрастался и вскоре русло её затерялось в густой листве.
Местность, в которую мы переехали, была совсем иная. Там были кустарники, обрывы и ущелья, лишь с севера зелёные заросли, карабкающиеся по склонам чёрных гор. Целыми днями я бродил по уступам, срывался в пропасти и разбивался вдребезги, возвращался на равнину, с разбегу кидался вниз, цеплялся за осколки, нырял в пещеры и узкие проходы. Если я ухитрялся поранить коленку, то гулял домой. Дэйв готовил мне ароматный кофе с перцем, шоколадом и ванилью, а Дэвид слушал о моих приключениях, приправляя мои рассказы отрывками историй своих похождений. Я не сказал, что у Дэйва был Мартин. С ним мы часто играли в крести-нолики или в боулинг валунами. В те вечера он спиртовал мои ноги, переругиваясь с Дэйвом, и уходил домой.
В конце концов, где-то к тридцать первому равноденствию я закончил изучение окрестностей. К тому моменту я понял, что падение с дуба было не случайным и падать, судя по всему, мне придётся часто, поэтому я всегда носил с собой коврик и дудку. Теперь же меня привлекала снежная вершина, такая далёкая и неприступная... С высоты птичьего полёта я уже приглядел и мысленно облюбовал несколько пещерок и шахт. Оставалось только добраться туда.
И вот тут-то я потерпел фиаско.
Собрав все свои накопления, синие пианинки, розовые дудки, зелёные палки с ульями и жилами, маленькие жёлтые радости, я ринулся по не изведанным тропам наверх. По правде говоря, троп там никаких не было, из-за чего частенько приходилось орудовать тупым топориком. Так я забирался дальше и дальше, ветви за моей спиной снова смыкались в стену, а впереди под ультрамариновым коконом маячила белоснежная вершина. Я часто видел, как с неё обрушивались грохоча водопады, а озёра она приглашала задержаться на чашечку чая. Однажды я встретил горную птицу. Свободная, она парила над моей головой, к её крыльям то и дело липли беспечные звёзды. Я позвал её погреться у огня, и она спустилась. Всю ночь мы говорили, а на утро она предложила помочь мне найти дорогу. С тех пор мы шли вместе. Иногда она улетала, подолгу пропадала где-то. Но я не волновался-это была умная птица. К тому же, меня навещали и другие животные. С одной ланью мы вечно бесились по всей округе. И даже записывали это всё на видеокамеру. Дэйв и Мартин сбрасывали мне с орлов всякие вкусности. Видимо, они помирились. Дэвид подкидывал галлюцинации для размышлений, когда пролетал мимо, направляясь на родную планету. Всё шло своим чередом.
Одно равноденствие провожало другое, я всё брёл. А потом пошёл снег, и я осознал, что понятия не имею, где нахожусь, как тут оказался. Это была пустое белое плато, ни единого деревца до самого горизонта, ни звёзд, ни планет. Только бледный затхлый воздух вокруг. И я не знал путей назад, не знал троп к вершине.
Возможно, ещё где-то в лесу я свернул не туда. А может, мне всё-таки стоило отказаться от синей пианины, стать папоротником и пускать семена, не познав радости цветения. В любом случае, я в ловушке. И остаётся только надеяться на то, что когда-нибудь ветер унесёт отсюда эти записи на моей коже.