МОШЕ БЫЛ ПРАВ

                /   продолжение   /

     Еще в Союзе нам до боли был знаком лозунг: "Реклама - двигатель торговли". Оказыва-
   ется, не все что мы учили - это плохо. В каждой куче навоза может блеснуть крупица зо-
   лота.
     Не успел ещё Рома закрыть рот, как у коляски, в которой вальяжно развалился Гоги,
   собралась толпа любопытных.
     Это даже не наше природные данные. Это состояние духа. Не любопытный еврей - это
   уже не настоящий еврей.
     - И что ты хочешь за эту дохлую рыбину с мордой напоминающей мне покойного свата?-
   спросила тучная еврейка в черной шляпе "конц света", предварительно потыкав своими
   твердыми как карандаш пальцами по самым жирным гогиным местам.
     - Не давая Роме раскрыть рта, Люба вдруг закричала:
     - Не продается!
     У Ромки отвисла челюсть.
     Но тут ринулся в атаку  пейсатый представитель религиозной общины:
     - Дамочка! Вы пришли на рынок торговать или себя показать?
     - Жук черный!- взвился из своей коляски Гоги,- иди, доучи Тору.
     Подхватив полы лапсердака, пейсатый ретировался с поля торговли.
     В это время подошла русско-еврейская бабушка и, ткнув пальцем в Гоги, сказала:
     - Вот это очень приличная рыба. Я бы такую даже не жарила,а поместила бы в аква-
   риум. Пусть внучата любуются. Очень уж она напоминает мне покойного дедушку в моло-
   дости.
     - Бабуля, а это мысль!- ответил за хозяев Гоги,- всю жизнь знал, что нет никого муд-
   рее старой еврейской леди.
     Люся заворочалась в тревожном сне.
     - И чего тебе не спится,- проворчал Рома, стаскивая с супруги отстаток узкого одея-
   ла.
     А Люся продолжала смотреть вторую серию.
     В этой серии начался настоящий аукцион. Посыпались самые невероятные предложения.
     Цены как за килограмм живого веса, так и за все изделие в целом, росли как за по-
   лотно Ван-Гога.
     От предлагаемых сумм у Ромы "поехала крыша".
     От сознания, что он стоит намного больше, чем яхта у шефа, Гоги засиял улыбкой ла-
   уреата Канского фестиваля.
     И только Люся безучастно смотрела на весь этот гармыдер. Как всякой нормальной жен-
   щине, ей противен был этот торг живым товаром.
     - Евреи! Ша!- закричала она.- Как вам не стыдно! Вы что забыли о Катастрофе! Вы что
   забыли о жертвах Шестидневной войны! У вас уже нет ничего святого!..
     - Мадам, при чем тут Шестидневная война,- поинтересовался интеллигент в очках.
     - А ещё очки надел,- встрял Рома и, уже совсем не к месту выпалил: "Не уверен - не
   обгоняй!"
     - Все,- сказала как отрезала Люся,-тащим его обратно. Затем сделаем ему обрезание
   и усыновим.