Чудесное исцеление гангрены Пресвятой Богородицей

       Рассказал мне об этом случае один мой давний знакомый Ф., работавший в св.Троице-Сергиевой Лавре.      
       Случилось это в первой половине 1960-х годов, когда "борьба с религиозными пережитками" обрела новое дыхание: закрывали и разрушали оставшиеся еще церкви и монастыри, нагнетали в обществе атмосферу нетерпимости к верующим, воздействуя на людей всеми возможными средствами массовой коммуникации.
       Неподалеку от его села закрыли мужской монастырь, монахов распустили по домам, т.е. предложили им жить самостоятельно там, где они смогут устроиться. В их селе была одна малочисленная семья: муж, жена и сын. Пришла, однажды, жена домой после работы и говорит мужу: есть один старичок-монах из закрытого ныне монастыря, родных у него нет, жить негде, а работать на поле он уже не в состоянии - давай возьмем его к нам на жительство, ведь "времянка" у нас не используется; там он и может жить и никому мешать не будет. Мы ведь с тобой ни в церковь не ходим, не молимся вместе, живем, как неверующие. Пусть Господь примет от нас хоть этот поступок, ради Него совершаемый, ведь неизвестно, как еще у нас в будущем может сложиться жизнь, в трудный момент и нам Бог поможет, как и мы сейчас этому монаху. Муж согласился. Старичка-монаха пригласили и он поселился во времянке. (Времянка - маленький домик во дворе или в саду, в котором живут до тех пор, пока построится основное здание дома).
       Жил старичок-монах так, как будто его и не было вовсе, незаметно, ничем никого не беспокоя, только во время отсутствия хозяев, можно было бы его обнаружить работающим в саду или в винограднике. Однако, молодому юноше присутствие старика-монаха стало мешать. Он с друзьями иногда шумно праздновали по вечерам, что затягивалось допоздна. Монаха они конечно не видели, но одно сознание  того, что кто-то может слышать их шумный разгул, поселяло в них недовольство. Молодой человек раз, другой намекнул об этом матери, но мать отрезала ему, что монах этот никому не мешает, его-то и никто почти не видит; кроме того, он, хорошо зная садоводство, привел наш сад в полный порядок и, вобщем, она с отцом им очень довольны.
       Тогда молодой человек решил сделать по-другому. Улучшив момент, когда увидел монаха в саду, он подошел к нему и прямо сказал ему, что присутствие его в их доме неуместно, что, хотя родители не против и ничего об этом не говорят, ему и его друзьям монах мешает, и, что было бы неплохо, если бы тот нашел себе другое место жительства. Монах, поклонившись молодому человеку, молча ушел во времянку.
       Узнав от сына об этом инциденте, мать тотчас прибежала к старцу-монаху и стала умолять его простить ее сына, не обращать внимания на его высказывания и не покидать их дом. Монах, сказав: "Да будет во всем воля Божия", поклонился ей в ноги и тихо ушел в свою каморку.
       Дело это было зимой. Снега в то время выпало много и мороз был необычайно крепким для тех мест. В этот вечер молодой человек, возвращаясь навеселе с очередной гулянки, сошел с дороги и оказался в   овраге. Когда он это обнаружил, то склоны оврага были уже довольно крутыми и выбраться, как он ни пытался это сделать, он не мог. Возвращаться же обратно ему не хотелось. После нескольких попыток выбраться наверх, скатываясь обратно по снегу на дно оврага, молодой человек потерял ориентацию  и стал метаться в разные стороны, не зная уже в какую сторону следует двигаться. Во время этих своих безуспешных попыток выбраться из заснеженного оврага, он потерял в снегу сапоги и, совсем уже отчаявшись в своем положении, стал громко звать на помощь. К его счастью, овраг проходил неподалеку от дороги и, случившиеся в то время прохожие услышали его вопли. Без труда они вытащили его из неглубокого оврага, удивляясь тому, что он, житель этих мест, не мог справиться с таким простым делом. Увидев, что он без обуви, и обмотав    ноги его своими шарфами, его быстро привели домой и отдали родителям.
       Ноги и руки его были обморожены. Юношу срочно отвезли в районную больницу, находившуюся всего в нескольких километрах, но было уже поздно - началась гангрена. Врачи сообщили родителям, что спасти сына можно только срочной ампутацией конечностей: рук и ног (кистей и стоп). Безутешным родителям ничего не оставалось делать, как согласиться на операцию сына.
       Пока юношу готовили к операции, убитая горем его мать, побежала домой к старичку-монаху в единственной надежде на Божью помощь. Захлебываясь слезами, она сообщила монаху о страшном происшествии с ее сыном и просила его молиться Богу о помощи. Старик-монах, сказав, что Бог милостив и не оставит никогда без помощи обращающихся к Нему за ней, повернулся к иконам и встал на колени. По щекам его текли слезы. Мать тихонько вышла из его кельи.
       Простояв до вечера на коленях и прося Бога о милосердии для пострадавшего юноши, старик-монах решил всю ночь просить о заступничестве пред Богом Царицу Небесную, Пресвятую Богородицу. Взяв свои старые книги и раскрыв одну из них, он стал читать Акафист ко Пресвятой Богородице. Но не успел он прочитать и нескольких строк, как увидел перед собой  Пресвятую Деву в голубом одеянии, молча и с умилением взирающей на него.  "Не утруждай себя больше, старец. - обратилась к нему Пресвятая Дева - Услышана твоя молитва. Выздоровеет юноша". Упал монах на колени и со слезами благодарил Пресвятую Деву и Милосердного Ее Сына, Иисуса Христа. Открылась дверь и Пресвятая Богородица медленно вышла из комнаты.
       Тем временем, в больнице молодого человека на коляске привезли на второй этаж к операционной. Пока готовили операционную, юноша лежал на коляске в помещении возле операционной, которое имело вид фойе с большими до пола окнами, выходящими на больничный сад. Помутневшими от боли глазами он безучастно смотрел на белые от инея окна. Вдруг, одно из окон открылось и в фойе вошла стройная, вся в голубом дама, прямо направляясь к лежащему на коляске больному. Подойдя к нему, она тихо спросила: "Что, больно?" - "Да", - еле сдерживаясь ответил страдалец. "А сейчас?", - спросила она, слегка прикоснувшись рукою к обнаженной стопе юноши. "Сейчас нет", - удивленно ответил он. "А теперь вставай", - мягко скомандовала незнакомка. "Что вы, что вы - возразил юноша - у меня ни руки, ни ноги не двигаются, они обморожены и сейчас меня будут оперировать!". "Вставай! - вновь повторила она - Сейчас ты это сможешь. Взгляни на свои руки". Юноша взглянул на руки и с удивлением обнаружил, что они обыкновенного вида. Синева исчезла. Подняв их и пошевелив пальцами, он обнаружил их совершенно здоровыми. "Скорее, скорее – торопила необыкновенная посетительница - сейчас за тобой придут, вставай и скорее уходи отсюда". "Но куда?", - уже не задумываясь, спросил ошеломленный юноша. "Иди за мной", - ответила она и вышла в открытое окно фойе. Юноша вскочил и, подойдя к окну, спрыгнул, как ни в чем ни бывало, вниз в сугроб снега, покрывающий большую цветочную клумбу.
      Через несколько минут в больнице поднялся переполох: искали пропавшего "лежачего больного", неспособного передвигаться самостоятельно. Наконец, кто-то обнаружил, что окно в фойе открыто. Посмотрев вниз, увидели на снегу следы босых ног. Следы вели по направлению к деревне, где жил бежавший пациент. Тотчас приехав на машине скорой помощи к нему домой, врачи увидели во дворе стоявших в растерянности изумленных родителей "беглого больного", которые на их расспросы только показали руками на огород за домом и радостно воскликнули: "Операция не нужна. Он здоров. Он совершенно здоров!".   Пройдя мимо дома и выйдя в огород, врачи удивленно наблюдали следующую картину. Молодой человек босиком бегал по снегу и, подпрыгивая и взмахивая руками вверх, радостно кричал: "Мои ноги! Мои руки! Мои ноги! Мои руки! ...".
      Внимательный осмотр пациента показал, что и руки и ноги его в полном порядке, и нет никаких следов обморожения. И это, не глядя на то, что всего полчаса назад никто не сомневался в том, что ткани его конечностей уже начали разлагаться и процесс этот можно было остановить только их полной ампутацией.