Чипмен

Спасибо Герберту Уэллсу за «Машину времени», Льюису Кэрроллу за «Алису в стране чудес», Георгию Гурджиеву за «Письма Вельзевула своему внуку», Эдгару По за «Убийство на улице Морг», Джонатану Свифту за «Путешествия Гулливера», Станиславу Лему за «Кибериаду», Карлосу Кастанеде за «Искусство сновидения», Элифасу Леви за «Историю магии», Елене Блаватской за «Тайную доктрину», фирме «ID-Software» за «DOOM» и «Quake».


ЧИПМЕН


Часть первая

ЧИПМЕН

Ловушки больше не пользуются спросом - потоки хантероидов, бомбардировавшие наш городишко накануне электрического Рождества, содержали ДНК плотоядных киберов. Теперь для охотников наступили черные дни. Вся лучшая дичь попадает в лапы чужестранцев, загадочным образом минуя наши хитроумные западни. Но, как говорится, на ловца и зверь бежит. От старика Хантера я слышал, что на пришельцев надо ставить то ли пространственные, то ли во временные ловушки, надо только места знать.

Из письма капитана Фладда в Гавайский центр Сопротивления

С сенсационным заявлением выступил на всемирном телевидении известный путешественник Джордж Уорсон. При одном из погружений в батискафе на дно Тихого океана акванавтами из команды Уорсона было замечено странное судно, в точности соответствующее одному из видов Неопознанных плавающих объектов (The unidentified floating objects). Судя по описаниям подводников, внешне эта конструкция неизвестного происхождения напоминала «огромный вытянутый сапог с гладким носком и верхом, смятым в гармошку». «Сапог» двигался совершенно бесшумно, со скоростью примерно семьдесят миль в час весьма незамысловатым способом, - сжимая и расправляя складки своего «голенища». При каждом толчке объект выбрасывал из себя голубые фосфоресцирующие диски, устремляющиеся кверху. Казалось, что НПО сканирует дно океана и автоматически посылает информацию в некий центр управления, вероятно, находящийся где-то высоко над водой. С борта исследовательского корабля «Сириус», которым командовал Уорсон, в районе погружения батискафа также были замечены странные, имеющие форму правильного круга, плоские объекты. Эти бирюзовые полупрозрачные «тарелки», издалека их даже можно было принять за облака (многие уфологи считают, что пришельцы намеренно маскируют свои корабли под земные атмосферные явления),  стремительно взмывали из-под воды и на расстоянии примерно двадцати пяти ярдов над уровнем океана «растворялись» в воздухе.
Уорсон утверждает, что значительная часть океанского дна давно контролируется инопланетянами. «Полным ходом ведется разработка подводных территорий, - «чужие» вычерпывают руду, богатую магнием, который необходим для «выращивания» инопланетных пилотов-андроидов». Отказавшись назвать источник информации, путешественник, тем не менее, посвятил телезрителей в некоторые тайны внеземных технологий. Оказывается, земные химические элементы, лежащие в основе искусственно созданных пилотов, являются гарантией того, что НЛОнавты (а также НПОнавты, пилотирующие так называемые неопознанные плавающие объекты) будут ощущать себя на Земле «в своей тарелке». В обозримом будущем, вероятно, будут происходит межпланетные конфликты, вызванный обоюдными притязаниями сторон на подземные ископаемые той или иной подводной территории. Однако, уже сейчас подобные недоразумения решаются мирным путем. В обмен на инопланетные технологии представители некоторых крупных фирм обещают не трогать интересующие «чужих» месторождения. Яркий тому пример - стремительный рывок в сфере компьютерной индустрии и генной инженерии. В настоящее время процесс производства отдельных сплавов и микросхем является «тайной за семью печатями» отнюдь не в коммерческих интересах, хотя они и играют здесь не последнюю роль. Состав исходного материала и принцип устройств для производства «хайтеков» являются своего рода «неразменной монетой», так как непостижимы для человеческого ума в силу своей «чужестранности». Несмотря на это, пришельцы рекомендуют своим земным компаньонам, торгующим голубой планетой, словно собственной вотчиной, выдавать все «великие» изобретения, вызывающие в научном мире так называемый «переворот», за свои, - дабы не вызвать лишних подозрений. Уорсон считает, что развитие виртуального мира параллельно с выведением клонов, созданием биокомпьютеров и появлением чипменов (искусственных людей) приведет к полному разрушению естественной природы, что играет на руку инопланетянам. Далеко идущие цели «чужих» - изменение атмосферы планеты и создание земных колоний. «Впрочем, война с пришельцами нам не грозит, - успокаивает Уорсон. - К тому времени, когда начнется великое переселение «марсиан», человечество вымрет само собой в результате экологической катастрофы».

«New-Moscow Times», 22 мая 2070 г.


1.
– Знаешь, я хочу написать роман о чипменах, - наполовину роботах, наполовину людях. Дело в том, что им вживлен в башку микрочип, и многие даже не подозревают об этом. То есть, я имею в виду не только самих чипменов, но и окружающих.
– Да ты что, дружище! Об этих ходячих компьютерах понаписана куча романов! Чем ты хочешь удивить? Запрограмированные трупы, взрывающие к чертовой матери самих себя, компьютеры, гоняющиеся за зомби, обезьяны, щеголяющие своим гребаным интеллектом, - весь этот бред выглядит банальнее писающего младенца. А насчет тотального недоверия к себе и прочему сраному миру, - так это тоже не ново. Да и какая, на хрен, разница! Вот если бы у моей жены вместо задницы была реактивная турбина или еще чего почище, - уши кролика, например, - я бы это заметил. А что тут толковать о какой-то мало-мальской штуковине, запрятанной в мозгах. Может это и правильно, может это мозжечок или правая перепонка в левой ноздре - искусственный орган, отвечающий за то, чтобы ты не изрубил в капусту пару-тройку добропорядочных соседей, присосавшихся к телевизору.
– Ну, все ведь не так просто, я заделаю в роман мощную лирическую историю, напишу, как это, черт побери, поэтично, - взаимоотношения киборга и человека!
– Да ты слушай, что я тебе говорю! Никого это не вставит! Да будь ты хоть марком твеном, хоть джоном олигофреном, - рассказ о любви человека и пылесоса не попадет в чарты!

Вообще-то Гарри Чипмен никогда не любил вещи. Они отнимали уверенность в собственных силах, подменяя ее чувством ложного всемогущества. К тому же, предметы рассеивали внимание, направляяя мысли по ложному следу. Вся эта дьявольская мишура, что называется достижениями прогресса и лицом цивилизации, брала на себя слишком много. Каждый момент должен говорить сам за себя, полагал Чипмен, а не намекать на позавчерашнюю мигрень вашей тетушки. А если больше половины кадров на пленке, гордо именуемой жизнью, крутятся впустую, - то есть давно заучены наизусть или отсняты чужими руками, - билеты на это кино останутся непроданными. В этом-то Гарри разбирался, как никто другой. В его родной конторе под названием «Идентификация дня» человеческую жизнь раскладывали, как по полочкам, присваивая каждому шагу уникальный чип-код. Обычно в работу запускались маленькие фрагментики: от нескольких минут,- чтобы сразу после пробуждения запечатлеть в сознании клиента неповторимую атмосферу нового дня, – до пары-тройки часов, обычно связанных с романтической встречей или каким-нибудь важным сборищем в офисе или ресторане.
 
Если человек не являтся безмозглым истуканом из фирмы по посыпанию метротуаров антистатическими благовониями и роль приложения к воскресной газете – еще не весь смысл его жизни, то ему естественно хочется освежить взгляд на мир. Собственно, Контора находится на набережной Непрерывного Бдения, – вы сразу увидите. Величественный серый монолит, великолепно вписывающийся в приморский пейзаж. Необыкновенно бодрит турбулентный ветерок, цепкими воздушными лапами расталкивающий воображение. Реальная свежесть - словно из рук только что выскользнула живая рыбина размером с кота или вы долю секунды назад одарили прекрасную даму огромным букетом роз, сами не в силах вынырнуть из состояния эйфории, опьяненные неизъяснимым ароматом чудесных цветов. Ощущение бесконечности, вписанной в зовущую, но неприступную полосу прибоя. Крики чаек настраивают на лирический и, в тоже время, тревожно-торжественный лад. Мелкий дождь не раздражает, но отрезвляет, как бы смывая убогую маску повседневности, – капля за каплей внося непоколебимую уверенность в правильности принятого решения. Переосмысливая жизнь в ее, так сказать, стереопонимании, «идентификаторы» берут на себя тяжелую работу по избавлению вас от ненужного мусора избыточных воспоминаний и неуместных переживаний.

ЛЮБОЙ ОБМАН СТАНОВИТСЯ ПРАВДОЙ

Инспектор Рожек возмущенно сотрясал воздух указательным пальцем.
– Кто, я вас спрашиваю, решает, какие мысли в голове лишние?!
Бледные, как поганки, сержанты Фламенский и Робин смущенно молчали.
– Может, они просто поменяли программу чистки? – робко подал голос Робин. –Переписали пару файлов и alles. Ввели функцию затяжки и...
– И чертеж самонесущейся курицы у них в кармане! - воспрянул второй сержант. - А на его место положили воспоминания о сериале «Тлеющие головешки».
– Точно! Помните, Дрофман говорил, что пять лет назад прошел операцию по деинсталляции видогрея? То есть «головешки» он видеть не мог! Это посторонние мысли!
Инспектор бросил на телеплан связующий взгляд, и на экране засветилась бодрая физиономия инженера Клокста из службы Дезинтеграции.
– Бригаду, которая чистила мозги Дрофману, живо ко мне!

В отделе Фильтрации чувств стояла мертвая тишина. Жужжанье декоративных мух можно было не брать в расчет, к ним все давно привыкли. Секретарша Галочка, сбросив изумрудные туфли, возлежала на гравитушке и потягивала мысле-колу с легкомысленным названием «Сон в летнюю ночь». Ей можно было все. Прочие сотрудники делали вид, что ужасны заняты, но это им плохо удавалось. Состояние паники, вызванное Вторичной Инспекцией, зондирующей верхние этажи, передалось даже рыбе-лакмус, хроматически реагирующей на сиюминутные настроения чипосферы. Бриллиантовые чешуйки рыбы-робот переливались самым неподходящим для вразумительных интерпретаций образом. Периодически хвост лакмуса начинал двигаться в такт модной среди людокопов песенки «Что опасно, то и прекрасно», а временами хребет поражала синусоидальная волна агонии, напоминавшая беззаботной секретарше биогалстук своего шефа в момент оргазма. Лишь Чиф Бернски, первый сценарист Конторы пребывал в покое. Обхватив косматую голову, обрушенную на доску телеплана, огромными ручищами, гений медитировал, - так, по крайней мере, казалось Галочке.
– А ведь каждую секунду вручную пересчитывал, – донесся из зарослей голос Чифа. Вот, козлы, а? – чипсне Бернски сорвалось с офисной вешалки и плавно спикировало на переносицу сценариста, оторвавшего от стола свое заспанное зерцало.
Галочка спрыгнула с гравитушки и моментально оказалось рядом с Чифом.
– Хорошая штука, эти воздушные стельки, – пробурчал писатель. – Жаль только, что еще не выпускают подлетники для собак.
– Не хватало еще летающих псов, – фыркнула девушка. – Во-первых, это некрасиво, а во-вторых, собаки совершенно неуправляемы. Почему ты не заведешь себе нормального чипса, это же так естественно! Зачем тебе, Бернски, живая собака?
– Он не дает мне расслабляться. Если бы не Джефф, я бы сам давно бегал на четвереньках.
– А что, это удобно?
– Можно попробовать вместе. Прилетай ко мне на чип-энд, мы с Джеффом все легко устроим.
– Ага! – Галочка хотела сделать вид, что собирается рассмеяться, но только сморщила нос. Сектретаршу сбили с толку картины, ударившие в голову после принятия изрядной дозы мысле-колы. – А ты, вообще, в курсе, что все хотят свалить на тебя?
– Пусть попробуют. Сама знаешь, кому я писал сценарии, – Чиф возвел глаза к потолку, украшенному незамысловатыми картинками на сюжеты Чиплии. - Скорее дезинтегрируют самого Гарри... – бородач метнул взгляд полный мрачного задора на ойкнувшую Галочку. – Чем меня, – из-за какой-то мокрой курицы...
– Самонесущейся курицы, – подсказала красотка.
– Вот именно. Если они отключат мне питание, – Чиф начертил на матовой поверхности телеплана замысловатую фигуру, – то Конторе не поздоровится. По крайней мере золотые истории для своих клиентов Чипмену придется высиживать самому.
– Нужно только найти курицу, – развеселилась секретарша.
– По крайней мере, чертеж, – подтвердил Бернски. – Ну, так как, насчет выходных?

Клокст видел весьма позитивные сны. Можно было подумать, чтобы он специально их заказывал в Корпорации сновидений. Но это же так примитивно, – скажет неблагодарный читатель, вволю насмотревшийся бесплатных  кошмаров, вестернов и chipstories, – заранее знаешь, что увидишь во сне. Это примерно то же самое, что уже накануне вечеринки тебе ясно, как день, чего и с кем выпьешь и с какой подругой идентифицируешься наутро.
На самом же деле, все было иначе, – футляры с кристаллами снов Клоксту присылали по почте некие доброжелатели, а исполнительный дворецкий, чип-чипом до мозга костей, аккуратно вставлял камни в приемник хозяйского телеплана. По мере трансляции кристаллы испарялись, а таинственные режиссеры, вероятно, надеялись, что в недалеком будущем сновидец станет хорошим актером. Как бы там ни было, выспавшийся дезинтегратор постоянно пребывал в самом благодушном настроении, на дежурно-вежливые вопросы о здоровом сне многозначительно отвечал «кому – сон, а кому – не резон» и, надо думать, в систему РОК (Распылительно-Оздоровительные Камеры) кого попало не определял.
Вот и в это утро (а дело было в седьмую пятницу 970 года от начала Священной Сборки), в телеплане главного инженера службы Дезинтеграции выстроился внушительный список размагниченных. «Ну, мы их того, – обычно говорил Клокст, пошевеливая толстыми пальцами, перед тем как сделать традиционный кивок, отправляющий кандитатов на переплавку. – Схематически». Привычка пошевеливать пальцами возникла не случайно, а после того, как чипмейстер лишился одного из них. Случилось вот что. Когда все стали заводить у себя дома для пущего уюта жужжащих кибер-мух, Клокст тоже не избежал этого модного поветрия и заказал целую стаю. Но только эти никелированные твари одна за другой возникли в окне приемосдатчика телеплана, в воздухе запахло войной. Старый дворецкий, износивший уже не один десяток чипов, сразу невзлюбил бесполезных мух. Вооружившись доконвейерным плющевиком (незаменимая вещь для всех кто любит аккуратность, – не разрывает, не корежит, а раскатывает что бы то ни было постороннее по стенке, словно тесто для пирожков), Номер 17-ый, - так звали почтенного киборга, припомнил времена своего первого чипа, когда киберы и людокопы еще любили сойтись стенка на стенку, и мастерски наготовил из мух энное количество идеально гладких, как процесс первой интеграции, лепешек. Они уже не жужжали, а торжественно поблескивали, разбросанные там и сям, – вроде бы застигнутые плющевиком врасплох, но волей счастливого случая достигшие другой более завидной и совершенной участи, - нечто сияющего и первородного. На эту наживку и клюнул Клокст, приняв новоиспеченные диски за очередную порцию вездесущего музыкального спама. К слову сказать, чипмейстер был не на шутку сентиментален и любил все, как теперь говорят, аритмичное, чего безупречному киберу не понять, а простому человеку и его слабостями послушать очень даже приятно. С такими вот благостными мыслями дезинтегретор дотронулся до того, что еще минуту назад было модной во всех отношениях кибер-мухой, и сжег свой указательный палец практически под самый корень. Инспектор Рожек, специалист по беглецам из РОК и любитель всяких диковинок, заглянувший к Клоксту  на огонек, немало радовался участи, постигшей кибер-мух и умолял продать ему плющевик, якобы для пополнения музейной коллекции старинного ядерно-лазерного оружия, но Номер 17-ый был против. В конце-концов инспектор собрал диковинные лепешки специальными чипцами и увез с собой в офис, – на исследование. Говорят, мухи до сих пор не остыли, и Рожек использует их в качестве прикуривательниц. История же с пальцем закончилась тем, что Клокст завел себе другой, искусственный, к которому никак не мог привыкнуть из чувства своего собственного, чисто человеческого достоинства. «Эдак недалеко и до кибера», - стал часто поговаривать он, с недоверием разглядывая новый палец, который практически ничем не отличался от настоящего. Чтобы хотя на на время рассеивать свои сомнения, дезинтегретор и стал пошевеливать пальцами, чтобы так сказать, в общем ансамбле, чужеродный член не так явно выделялся, а лучше бы и совсем затерялся, слившись в едином порыве с товарищами в процессе этого шевеления.
Полноценного шевеления в этот раз, однако, не вышло. В списке размагниченных Клокст увидел имя своей любимой племянницы, да не просто любимой, а единственной родственницы, оставшейся в живых после тех страшных Пяти Секунд, когда в результате глобального обесточивания вымерзла добрая половина киберрариумов. Естественно, это была человеческая часть городского населения. За чип существа, выдернувшего вилку, тогда пообещали небывалую награду: пятнадцать миллионов долларов и собственный подземный Банк Данных с уникальным ключом. Тут же выстроилась нескончаемая очередь киберов, но искомого чипа никто не предъявил. Зато пострадало огромное количество домохозяек и студентов, которые в целях экономии не спешили обзавестись «Бумерангом», - специальной программой, которая при покушении на гражданина любой конфигурации, автоматически переписывает его файлы на чип преступника. Полиции остается только вычислить все дубли существующих микросхем и отправить данные о злодеях в офис РОК, с тем, чтобы подвергнуть последних перемагничиванию. Случаются, правда, недоразумения, когда под магнитный душ попадают безвредные филологи и престарелые пылесосы с функцией прямохождения, - если вы помните, лет эдак двадцать назад это было очень модно, – но, согласитесь, за всеми ведь не уследишь. Тем более, если по ошибке схвачен законопослушный гражданин, на свободе остается ничем не уступающая ему копия, с родными рабочими файлами, семейной памятью и прочей сентиментальной ерундой. Единственный недостаток в том, что меняется оболочка, но внешний вид, согласитесь, это детали. Во всяком случае, к подобным метаморфозам все уже привыкли. Вот от шока, вызванного катастрофой Пяти Секунд, до сих пор не могут оправиться. Под шумок было похищено несколько десятков тысяч гражданских чипов, которые, как говорят, пошли на строительство мифической Станции Глушения, расположенной на нейтральной орбите. Но, однако, пора вернуться к племяннице Клокста.

ИСКУССТВО КОРРЕЛЯЦИИ

Мария Клокст, единственная в мире студентка Института Естественных Корреляций, – а кому сейчас, скажите на милость, нужны специалисты по превращению молока в простоквашу, если все нормальные люди давным-давно перешли на мысле-колу, – питала к Сопротивлению горячие чувства, можно сказать отдавалась ему вся, без остатка. Сопротивлением, да и всем, не побоимся этого слова Подлунным, то бишь Надлунным Миром для Марии являлся Роберт Крен, конвейер-бой. Кстати, насчет Луны. Если вы до сих пор не обратили внимания, то заметьте, что в целях укрепления патриотизма и повышения бдительности, (а о какой бдительности может идти речь, когда мятежные киборги, оккупировавшие саттелит, так и норовят зацепить с Земли своими гигантскими магнитами что-нибудь стоящее), спутник определили на вечную стоянку в районе Неподключенного Полушария. Собственно говоря, там ему и место, - на темной стороне Земли. Для фиксации был использован знаменитый Антитоннель, соединявший в мирные времена планету с лунным курортом. Теперь, сфокусировав на Луне свой видогрей, уже не увидишь обнаженных красоток, безмятежно нежащихся в лучах земной славы на берегах лунных кратеров. Сплошной кибернетический щит покрывает злополучный спутник.
Ну, так вот, Мария полюбила Роберта. И каким ветром его занесло в тот памятный вечер в студенческий бар? Прилипчивый парень с эмблемой Конвейера на куртке сразу подкупил Марию своей естественностью и прямотой.
– Так что, мы просто трахнемся и все? – переспросила племянница Клокста.
– Все, и не все. Можно потом потрахаться по второму кругу, но в свое время. Конвейер-то штука капризная, ждать не будет. Только замешкаешься, – и завал. А на поворотах, вообще, надо держать ухо востро.
– Как это? – пролепетала приобнятая за талию Мария.
– Да очень просто! Не зевать.
Конечно, девушка не имела семь чипов во лбу, но все-таки маленько соображала. Поэтому, когда Роберт поволок ее в грузовик, она незаметно заклеила окуляр креновского хроноскопа вишневой жвачкой. Вследствие этого, а также других неотвратимых следствий и причин на конвейере возник завал, и Крен вылетел с работы.   

Сержант Робин второй час бесцельно слонялся по универмагу. На общественном телеплане в центре зала вспыхивали сообщения, ранящие полицейское самолюбие. «КУРИЦА ДРОФМАНА ПОДСИЖИВАЕТ КОМИССАРА ПОЛИЦИИ! КОМУ МЕШАЮТ ЗОЛОТЫЕ ЯЙЦА? НА ЧЕЙ-ТО ЧИП НАЙДЕТСЯ ЦЫП», - чиптаунские журналисты соревновались в остроумии. Следствие пребывала в плачевном состоянии. Версия с чистильщиками сразу отпала, – в команде «дворников» работали исключительно бывшие, то есть разжалованные люди, которые в силу ограниченности своей программы не могли похитить файлы с чертежами. А посторонний никак не мог затесаться в их группу, – сигнализация тут же бы среагировала на чип другого уровня. Через систему телеплана информация тоже не могла улетучиться, путь к инженерным фишкам, то бишь последним разработкам Дрофмана, лежал через сложный ассоциативно-компиллятивный алгоритм, тайна которого, говорят, лежит на поверхности, – только вот кто туда, на поверхность полезет, если последний люк законопатили лет пятьсот с лишним назад! В голове сержанта, несмотря на то, что он то и дело прикладывался к банке с мысле-колой «Бравый десант», гнездились мрачные картины. Да, даже если кто и поднимется наверх, – в Киберполисе человек не жилец. Можно, конечно, запастись специальным костюмом, чтобы сразу не рассыпаться в порошок под редким по красоте излучением верхнего города, но от прогулок лучше воздержаться. Хотя, в принципе, экскурсия могла бы оказаться интересной. Взять, к примеру, проволочных киберов. Неискушенным глазом их можно принять за декоративный мусор, коего в Киберполисе навалом. Но только вы приблизитесь к этой помойке на расстояние fix, как невидимый портной мигом снимет с вас мерку, и вы окажетесь в проволочной клетке, скроенной точно по вашей фигуре. Одно неприятно: при малейшей попытке дефилировать происходит жесточайшее удушение. Или киберпазлы, реагирующие на самое ничтожное дуновение тока, - вот тут уж ни одно чудище не повторяет другое. Робин даже вспотел и огляделся по сторонам, – куда бы выкинуть пустую банку из-под газировки. В бытность курсантом он имел счастье наслушаться занимательных историй об электровампирах, обитающих на темной стороне Земли и обольстительных киборигенках из верхнего города и строил самые невероятные предположения. А что, это мысль, – просветлел сержант. – Амазонки из Кибер-сити последний чип отдадут за принцип действия самонесущейся курицы!

В то время, как сержант Робин рыскал по супермаркетам в поисках философского яйца, писатель Чиф Бернски уже уплетал пресловутую яичницу, да, впрочем, где там, – от нее остались только приятные воспоминания и подозрительная тяжесть в желудке. Как ни крути, а натуральной пище до искусственной еще расти и расти. Это же надо додуматься, – переваривать съеденное первобытным способом, внутри собственного организма, словно в кастрюле. И, как ни странно, попадаются редкие типы, промышляющие самоистязанием плоти. Тот же Бернски, в молодости написал целый мюзикл о пицце, которая тает во рту, а сам терпеть ее не может. После куска волшебного пирога у нас принято обсудить последние новости, а сценарист молчит, будто не пиццу, а криблетку проглотил. И жует без конца свою сигару, – раньше была настоящая трубка, но ее Джефф сгрыз, (советовали же творцу завести нормального чипса вместо этого чудовища)! Одно слово, писатель, – у таких все, не как у людей.
Вот и сейчас, хотя на часах была еще только четвертая пятница, и до чип-энда было, ох, как далеко, – под ногами сценариста валялась с дюжину пустых пивных банок. Телеплан, развернутый на всю стену, демонстрировал картину затяжного осеннего дождя. Как вы уже, наверное, догадались, это был кристалл из популярной серии «Поэтические виды прошлого».
– Привет, Чиф. Ты неисправим, старина. Что это? Опять контрабандное пиво?
Бернски не удосужился поднять голову. Творческая дрема, легкая временная задержка по отношению к окружающим, – это фирменное состояние Чифа, как говорят, стиль. Чипмен выдержал дипломатическую паузу и заговорил снова.
– Тут для тебя, приятель, есть ответственное задание.


2.
– Ну, ты, приятель, хорош врать! Сам-то хоть понимаешь, о чем идет речь? С гравитушкой-то мне все ясно, - летающий диванчик будущего, а вот насчет криблетки ты, старик, загнул. Киберпазлы, согласен, это прикольно. И с чипсами ты угадал. А криблетка, извини, ну, совсем не в масть.
– Так это очень просто! Криблетка - это креативная таблетка, - сокращенно! Проглатываешь такую и у тебя разыгрывается воображение, всякие творческие идеи лезут в голову. Она вроде бы как Муза-вдохновительница, только вся такая  реальная и конкретная, в виде таблеток.
– А людокопы кто такие? Те, что со жмуриками управляются, так что ли?
– Да нет же! Это обыкновенные полицейские, копы! А, вообще-то, знаешь... хрен их разберет...

ELECTRICAL CHRISTMAS

Все со мной согласятся, можно привыкнуть к появлению физиономии шефа на домашнем телеплане. До одиннадцати вечера, нет вопросов! А там посмотрим, – говорят, Станция Глушения уже почти готова, и добровольцы жертвуют свои чипы на завершение сборки. Вы тоже, кстати, можете поучаствовать в этом благородном деле, если не хотите вечно висеть на крючке. Достаточно связаться по телеплану с бойцами Сопротивления и сообщить идентификационный номер своего чипа. Впрочем, я ничего такого не говорил...
Когда Чиф Бернски узрел Гарри Чипмена, встрявшего в кристалл с осенней слякотью, то сразу подумал, что дело в самонесущейся курице, о которой трещат все журналисты. Писатель даже припомнил сюжет сценария, написанного для Дрофмана, изобретателя проклятой птицы. Ничего особенного, самый заурядный файл, если не считать нападения молодежной банды на курятник. Юный Дрофман потом раскаялся в этом преступлении и решил полностью посвятить себя науке.
– Знаешь, старина, надо кое-куда слетать, – голос Чипмена немного дребезжал, такое бывает, когда прерывают трансляцию. – Понимаешь, Рождество на носу, а у нас нет ни одного подходящего сценария... Те, старые, что ты писал, – дождливое марево на заднем плане создавало ощущенье, что Гарри чем-то очень сильно расстроен. – Они хороши, нет слов, но не то, не то... Ты, наверное, заметил, многие головы чересчур наэлектрилизованы...
Сценарист, сосредоточенно внимавший словам Чипмена, снова уронил свою гриву.
– Впрочем, я же забыл, – Гарри приблизил лицо к телеплану, и дребезжанье усилилось. Казалось, что крупные дождевые капли, барабаня по жестяной крыше, вызывают этот потусторонний скрежет. – Вы, творческие люди, вечно пропадаете в других сферах. Вот я придумал для тебя командировку...
– Да, я слушаю тебя, Гарри, – очнувшийся Бернски жадно отхлебнул пиво из банки. – Что за командировка?
– Надо слетать на Марс, изучить местные обычаи. Поживешь там недельку-другую, осмотришься, рецепт рождественского пирога отсканишь, – взгляд Чипмена остановился на Джеффе. – А за собачкой мы приглядим.

Полицейский лайтмобиль резко спикировал на крышу фермерского домика и замер в каких-то несчастных пяти телевэйвах от селиконовой кровли. На инспектора уставилась довольная морда хозяйского чипса, возникшая на бортовом телеплане. Рожек выудил из походного кофра безотказный разрядник и хорошенько взволновал сторожа. Из лохматых ушей робота повалил густой дым. Сержанты Робин и Фламенский немедленно спланировали в дом.
– Ну, что там! – нетерпеливо заорал Рожек. – Накрыли курокрадов?
Из домика, один за другим, вылетело несколько обгоревших трупов.
– Шеф, мы собрали все чипы! Тут дело нечисто!
– К ним закрыт доступ, шеф! Мы нашли их! Чертежи точно скрываются здесь!
Дым, усердно выделяемый поверженным чипсом, немного рассеялся и на телеплане возникла сияющая рожа Фламенского. На растопыренной ладони сержанта тускло поблескивали гильзы с микросхемами. Рожек врубил свой zoom на полную мощность.
– Вы идиоты! – заревел инспектор, приглядевшись к маркировке увеличенного патрона. – Они же работают на фермерской волне!
Инспектор быстро-быстро сморгнул глазом, – со стороны можно было подумать, что у славного полицейского на почве опасных приключений возник нервный тик, но мы то знаем, что некоторые достойные люди, находящиеся на государственной службе, обладают редкой способностью сглазить любой попавшийся им на дороге чип, – и на телеплане развернулась достопамятная история погорелого крестьянина со всей его поднаготной.
– Но они же разводят кур, инспектор! – затесался в кадр Робин, уже из сарая, расположенного по-соседству. – И что особенно подозрительно, – доверительным голосом добавил сержант, приняв геройский вид, – На ферме нет ни одного петуха.
– Болваны, – пробурчал себе под нос Рожек, выруливая на городскую волну. –Там, в инкубаторе им и место. – Полисмен вытащил из бардачка замусоленную тряпку и машинально протер поверхность телеплана. – Вернутся в офис, тюнеры им пообломаю.

Жизнь у Номера 17 складывалась, как нельзя лучше. В детстве его уронили с конвейера и обнаружили лишь через месяц в контейнере мусоросдатчика, куда 17-ый попал благодаря стараниям уборщика-робофоба. Во время испытательного срока в «Волшебной пицце»,  кибер перепутал гравитационный люк с канализационным, – околоземные полицейские тщетно надеялись заморить червячка, – и полгода блуждал по подземным лабиринтам, пугая нищих, крыс и мутантов фирменной насадкой для выдавливания кетчупа, здорово напоминавшей лазерную пушку из старинного фильма «Звездные войны». Только подсевшие аккумуляторы заставили 17-го выбраться на поверхность. На съемках шоу «Кибер-Бибер», смысл которого заключается в том, что нужно угадать, кто из группы человекоподобных существ     робот, а кто – тварь бессловесная, 17-ый так громко бибикнул, что старушка, уже было пробившаяся в финал, в свою очередь пронзительно ойкнула и, как выражается доблестный капитан Фладд, открыла последний шлюз. Если вы все еще сомневаетесь, что Номеру 17-му в жизни страшно повезло, и Себентин Киберстрит в его честь назвали зря, то откройте Чиплию, Новый Чипсет и как раз между Откровением Видогрея и Воскрешением Квазара увидите схему избиения киберов людокопами. Примите две-три, а лучше пять криблеток и вы легко представите 17-го в этой легендарной сцене. Вон он, удерживая левой рукой флаг Астракиса, а правой – свой верный плющевик, размазывает по метротуару зарвавшегося людокопа. Но, хватит истории.
Как мы уже говорили, дезинтегратор Клокст был крайне озабочен состоянием своей племянницы. Поэтому он оставил все домашнее хозяйство на совести дворецкого, если таковая, конечно, у 17-го имелась, и махнул на Гавайи. Во времена, которые еще иногда вспоминает бабушка моей газонокосилки, – обычно это бывает по весне, когда пробивается первая травка – что это такое, я не знаю, клянусь термоядерной реакцией, видимо, у старушенции окончательно шарики зашли за ролики и, подозреваю, ей ни в чем верить нельзя, – на Гавайях существовал курорт, вроде тех, что недавно были на Луне. Ну, видимо такова судьба всех курортов, даже лунных, – не мне вам рассказывать, как саттелит после восстания киберов накрылся медным тазом, – гавайцам теперь не до отдыха. После возникновения на островах колонии Астракиса, там открылся первый завод по производству чипов, закипела настоящая жизнь, ну, короче говоря, на золотых гавайских пляжах возникла древняя столица мира, – так в учебниках пишут. А сейчас на Гавайях – центр Сопротивления. Там-то они все и собираются, на развалинах, в древних цехах... Только почему их не трогают, может быть ждут, что сами сдадутся? А с другой стороны, как без сопротивления? Это же, как Луна без изоляции, убери ее и такое Замыкание начнется... И дались всем эти острова, каким-то особенным магнитом там намагничено, что ли?

Галочка расстегнула серебристый комбинезон, и две половинки мерцающей астроткани скользнули к ее ногам. Вчерашная потасовка в эротическом баре разбила девушке сердце. Красавчик До снова не обратил на нее внимания. Галочка потрогала набухшие соски, грозно оглянулась на невесомое облачко искрящейся одежды, щекотавшей ее безупречную (если, конечно, не считать дерзкой татуировки, знака Сопротивления под левой лопаткой, –  Галочка так надеялась, что До оценит ее преданность общему делу) спину, и смело шагнула в Кабинку Общей Корреляции.
Корреляция внешности была для Галины своеобразным hobby. Если объект, - будь то чипмен, кибер, астравитянин или автомат по продаже мысле-колы, не реагирует на ее блестящую фактуру в стиле «весь мир хочет меня трахнуть» традиционным для таких случаев сбоем в программе, то девушка меняет кожу. Кстати, если хотите знать, Салон Корреляции – дорогое удовольствие. Бывает так, что Галочка выкладывает ползарплаты, чтобы окрутить неблагодарного болвана с квашеной капустой вместо мозгов. Про квашеную капусту Галине рассказал капитан Фладд, повстречавший эту отвратительную субстанцию на Синьоре, спутнике Астракиса. Давным-давно туда переселились земляне, восставшие против чиплейских заповедей всем своим консервативным нутром. Число их было ничтожно, и тем значительнее внимание, оказанное астракийским командованием этой жалкой кучке отщепенцев. На Синьоре были созданы все условия для нормального функционирования их примитивных организмов, и, главное, на чем особенно настаивали эти глупые существа, – для выращивания кочанов. По словам капитана, бывшие земляне питаются исключительно кислой слизеподобной массой с тошнотворным запахом, отчего их сознание пребывает в вечном ступоре, преодолеть который невозможно даже с помощью самого быстрого чипа. Кстати, Фладд, несмотря на то, что успел пообщаться с нашими отсталыми предками, соображать медленнее не стал, в чем Галочка имела счастье неоднократно убедиться.

Внешне астравитяне ничем особенным не выделяются. Их можно встретить повсюду. Дело в том, что астракийские чипы, если таковые, вообще, имеются,  работают на особой космической волне. Как ясно из вышесказанного, помимо нее существует еще фермерская и городская частота, а больше, кстати, вам знать и не полагается. Ну и вот, встречаетесь вы в баре с кибером, ну, или с киберманекеном, дело не в этом. Предположим, это рекламная тележка из супермаркета, набитая вашими любимыми мандаринами. Конечно, она будет семенить рядом, подпрыгивать, заглядывать в глаза, а вы и рады, – как никак, всегда приятно поживиться бесплатными рекламными образцами. Вот так вот зазеваетесь, рот для мандарина откроете, а она р-р-раз, - и всю полезную информацию у вас с чипа и слизнет. Имеется в виду не тележка, конечно, а астравитянин. Кто тут кем прикидывается, – икс игреком или игрек иксом, вопрос философский, главное, что они повсюду. В том же баре не надо хлопать ушами. Заведут разговор о политике, говорите о политике, начнуть песочить Чипмена и хвалить Сопротивление, и вы туда же. Примутся пускать мыльные пузыри, – не отставайте! Не давайте сбить себя с толку, астравитяне только этого и ждут. Вы должно быть уже заметили, что разного рода мечтатели, разводители цветов, собиратели книг, музыканты, поэты и прочие лица, склонные к безделью, очень рано превращаются в дебилов. Они – самая легкая добыча для существ с Астракиса.

3.
– У тебя, приятель, чем дальше в лес, тем меньше нормальных деревьев. Кому в будущем, мать его за хвост, помешало пиво, если его приходиться возить контрабандой? И зачем, скажи на милость, летать на Марс за рождественской уткой? Неужели на Земле разучились готовить?
– Во-первых, это обычная конкуренция плюс унификация всей Земли, старик. Пей себе мысле-колу и помалкивай в тряпочку. А во-вторых, многие, если не все, вообще позабыли, как это пиво выглядит и с чем его едят. Я тебе что пытаюсь растолковать, – произошла революция, только не обычная, с захватом телепорта, то есть, тьфу, телеграфа и прочей лабуды, хотя и без этого не обошлось, а грянул капитальный переворот в мозгах, в результате которого процесс брожжения, грубо говоря, остался за кадром. О пиве, вообще, забудь! Гнали обычную мысле-колу, на банках писали «пиво» и всучивали простакам, вроде тебя. И весь этот балаган представляли якобы нелегальным образом, это же такая рекламная фишка, не мне тебе объяснять! А в случае чего можно было и за горло взять, отправить на перемагничивание.
– Ну, хорош, хорош пудрить мозги, про пиво я понял. Оно уже сейчас испортилось, какое-то оно безосновательное, сплошные мыльные пузыри. Ты давай, про марсианскую утку рассказывай!

ELECTRICAL CHRISTMAS

Вопреки широко распространенному среди домохозяек мнению, сформированному под влиянием телесериала «Чип Трек», космические корабли не блуждают в галактических дебрях целую вечность в поисках Братьев по Сборке. Кибершлюпы, напичканные пиратами, летающие крепости, обезьяны, пьющие мысле-колу, - все это бред собачий. Каждый верит, во что ему заблагорассудится, до тех пор, пока не попадет в Реальный Космос. В принципе, Чиф Бернски, для того, чтобы оказаться на Марсе, даже не выходил из дома. Есть специальное расписание, по которому сообщаются звезды, важно только вовремя выйти на перрон. Кстати, чтобы избежать разночтений, необходимо заметить, что Марс, вопреки дикому заблуждению, бытующему в среде киберманекенов, находится не в Солнечной системе, рядышком с Землей, а приписан к звезде Альцеона, которая является центром цивилизации Астракис.
Ну так вот, однажды в сумерки, когда все земные чипы, в целях экономии электричества, переключаются на автономный режим работы, – факт, который Земное Правительство тщательно старается скрыть, – в квартире Чифа Бернски возникла мерцающая полоска астроткани. Благодаря некоторым особенным свойствам этой космической субстанции, вы можете просочиться в определенную настоящим положением астроскатерти точку пространства. Выражения «катись к чиповой матери» или «докатиться до ручки» (имеется в виду ручка люка, ведущего в киберпространство того или иного мира), на первый взгляд связанные с понятием астроскатерти, абсолютно не годятся для описания характера данного перемещения. В процессе полета пилот находится внутри астроткани и в точке прибытия оказывается как бы вывернутым наизнанку (непередаваемое ощущение, нечто подобное я испытывал, когда сел за руль своего первого лайтмобиля). В целях прояснения природы данного феномена можно показать известный фокус с кроликом и цилиндром. Если нет кролика, то воспользуйтесь чипсом, хотя он, что неприятно, так и норовит ударить вас током, когда вы берете его за уши. Садите эту тварь в цилиндр, накрываете сверху газетой, – неважно какое это будет издание, «Новости телеплана» или «Вокруг чипа», главное, чтобы в нем не было дырок, которые любят прожигать в бумаге при чтении некоторые киберы, пренебрегающие  наглазниками. Спустя пару секунд убираете свой «Вестник киберпространства» и не находите кролика, то бишь чипса на прежнем месте. К слову сказать, в этом фокусе чипсов использовать не рекомендуется, потому, что в то время, когда чипса никто не видит или ему так кажется, электрическая собака начинает тарахтеть. При этом ваш чипс, накрытый газетой, может нарушить чистоту эксперимента, и фокус не получится. Ну ладно, допустим, вы использовали кролика, хотя настоящие кролики в наше время большая редкость, и ваш номер выстрелил. И в чем же, спросят нас, секрет фокуса? Ясное дело, у цилиндра двойное дно. Так же и с астротканью, заворачиваетесь в нее, как в цилиндр, провожающие потом туда смотрят, а вас и след простыл. Но, как уже говорилось, чипсов в космос лучше не посылать, – шума не оберешься.

Кроме хамелеона Галочки и астронавта Бернски в отделе Фильтрации, занимающегося регулированием эмоциональных потоков, циркулирующих в киберпространстве, трудятся близнецы Джанет. Девушки являтся агентами по вызову чувств, своего рода энергетическими донорами и вампирами. Дело в том, что даже самые ничтожные эмоциональные всплески, происходящие в чиповых коробках отдельных граждан, – в особенности, если последние находятся в момент чувственной слабости в общественных местах, – провоцируют неконтролируемые изменения напряжения электрического тока, питающего кибернетический щит. А в силу того, что для полевой работы с сенсорами киберманекены, составляющие костяк резонирующей группы, не годятся, Джанет и Джанет берут весь огонь на себя. Любо-дорого посмотреть, как двойняшки применяют свои спецсредства в энергетических ямах и ухабах, создаваемых инакочувствующими. Спланировав в общественный слот, где был засечен нарушитель, Джанет и Джанет замыкают группу, в числе которой находился сенсор, в энергетически-временной континиум. Ну, а дальше, дело техники, все искривления в данном квадрате сглаживаются, так, как будто по некоторым горячим головам прошлись холодным утюгом (в крайних случаях, которые мы рассмотрим в последующих главах, сенсора изолируют).
Несмотря на то, что девушки абсолютно одинаковые, как две гильзы из одной обоймы, различают близнецов просто. Все, за что бы Джанет и Джанет ни взялись, они делают с задержкой во времени по отношению друг к другу в пять секунд. То есть, если вам залепили электрокнутом по левому проводу, не спешите убирать правый. А вот целоваться с ними не совсем удобно, – голова кругом идет, не успеваешь втянуться!

Как сказали бы наши бывшие сопланетники на Синьоре, если, конечно, они еще не разучились говорить, увлеченные пережевыванием квашеной капусты, - в головах бойцов Сопротивления зрел заговор. Естественно, что тут не обошлось без любительницы всего живого Марии Клокст и ее дружка Крена. У своего отца Мария выведала, что звездная карта, с помощью которой можно перемещаться в Реальном Космосе, находится на Астракисе, в главном штабе пришельцев. Но для использования на Земле была создана единственная копия, которая хранится у Гарри Чипмена, точнее говоря, в самом Чипмене, а именно, - в голове Гарри. В каком месте конкретно, папочка Клокст не уточнил, так как в анатомии разбирался слабо, до такой степени, что в молодости женился на кибергерл, – хотя, что в принципе возмутительно, браки между роботами и людьми до сих пор запрещены, – а у кого повернется язык указывать начальнику службы Дезинтеграции who is who. Говорят, из-за того, что Клокст так и не научился вырабатывать ток высокого напряжения, - достаточный для того, чтобы удовлетворять свою женушку, – последняя однажды легла спать с невыключенными глазами, в результате чего спалила весь дом. На свое счастье, в те роковые минуты влюбленный дезинтегратор находился в Музее реликтовых механизмов, на темной стороне Земли, где присматривался, - что в условиях непролазной темноты делать очень непросто! - к двум гигантским аккумуляторам, с помощью которых безумцы из Сопротивления еще того, так сказать, первого призыва собирались распилить кибернетический щит с тем, чтобы вырваться на свободу. Разглядеть заветные аккумуляторы Клокст так и не смог, – а как хотелось сделать сюрприз своей благоверной! - в силу того, что находился внутри этого чудовищного агрегата, а только распугал фонарем беспризорных зверьков с красными, как у чипсов, глазами.
Но, однако, пора вернуться в антиастравитянский штаб. Короче говоря, возник дерзкий план похитить Гарри Чипмена или, хотя бы, заполучить его голову.

Режиссер Дональд Хью смахнул со своей сияющей, как елочный шар, лысины капельки пота (киношники, кстати, так Хью между собой и называли, – мистер Елочный Шар), выплюнул так и не раскуренную в течение пятнадцати неудачных дублей сигару и в изнеможении плюхнулся в кресло. Кто бы мог подумать, что астравитянки так капризны! Привлеченная грандиозным успехом романтической драмы «История одного чипа» и полным крахом интеллектуальной комедии «Игрушки для роботов» Клара Линс из созвездия Альцеона, - сам факт инопланетности которой невозможно было проверить, что для бюджета будущего фильма было, наверное, и к лучшему, – свалилась на голову Хью, как фабрика по клонированию на необитаемый остров. Елочный Шар ума не мог приложить, какого рожна здесь делает этот неуемный сгусток энергии.
– Хью, мне надоело играть поливальную машину, – жеманно кривляясь на трехсот пятидесяти двух телепланах киностудии заявляла Клара, когда казавшийся вечным сериал «Люди тоже ржавеют» уже близился к победной развязке. – И, вообще, почему все главные роли в твоих фильмах пишутся для безмозглых автоматов?
– Крошка, пойми, что сейчас это модно. Хочешь, я отдам тебе околоземную станцию, сошедшую с орбиты? Абсолютно отмороженная роль, на грани между бредом и откровением!
– Ну, если это совсем съехавшая станция, окончательно порвавшая с прошлым...
– Безнадежнейший случай! Ну, что, ты согласна?
– Хью, но я буду импровизировать!
– Нет вопросов! Делай, что хочешь, но только в пределах земной атмосферы!
– Дурачок, но я же врежусь в киберщит, пробью его, а потом упаду на твою противную киностудию. А что, если я взорвусь?
– О, это будет счастливейший день в моей жизни!
С недавних пор, когда некоторые из граждан стали самовольно деинсталлировать личные видогреи, тем самым отрываясь от общей культуры, фильмы демонстрируются на государственном телеплане по всему периметру защитного купола. Не зашторивайте свое окно! Каждый вечер вы можете посмотреть картины, рассчитанные на чипы любого уровня сложности: от домашних электрокаминов и киберблондинов до служебных лайт-егерей и гуманоидгерл.

ПОСЛЕ СМЕРТИ ЕСТЬ ЕЩЕ ОДНА СМЕРТЬ

Кому, как не директору кладбища, чаще других приходится иметь дело с мертвецами? Ни в коей мере не желая умалить ваш некроопыт, хочется обратить внимание любопытствующего читателя, озаренного вспышкой яркой, и потому такой кратковременной жизни, на свежевырытые в Просторной Долине могилы. Оскар Монстер по прозвищу Голова с Плеч не шутил, докладывая губернатору о постоянных жалобах своих тихих подопечных, ощущающих в последнее время в земле невыносимую тесноту.
– А не переименовать ли нам Просторную Долину и Тесную, – озабоченно скрипя затекшими манипуляторами своего двойника, справлялся Губи, находящийся за тысячи миль от своей официальной резиденции, в заповедных правительственных дебрях где-то на темной стороне Земли.
– А не лучше ли вызвать утрамбовочный батальон? – интересовался Оскар, с подозрением вглядываясь в резиновую фигуру. – Да, я знаю, что с людьми у нас тяжело, но с покойниками-то не легче!
С трупами творилось что-то неладное, - они расрастались. Отдельные экземпляры, должно быть, особо недовольные условиями прогнивания, прохлаждались, вытесненные общим порывом на поверхность, рассевшись чинным рядком у кладбищенской ограды, куда их определил заботливый сторож. Другие, на редкость неугомонные, зависали в самых невероятных позах в полутора-двух метрах над землей, и водрузить воспрявших телом на прежнее место не представлялось возможным. Общая же картина некогда гладко причесанной и любовно окультуренной живыми цветами, – семена прислали бывшие земляки, эмигрировавшие на Синьору, – Просторной Долины представляла плачевное зрелище. Казалось, стаи сказочных мракмобилей пронеслись над ее ухоженными полями. Проповедник Джон Вран с внушающим религиозный трепет хладнокровием, – а может быть преподобный просто не хотел лишний раз встречаться с Джанет и Джанет, ведь, как известно, в наше чересчур наэлектрилизованное время чувства лучше держать при себе, - взирал на раскуроченные могилки и, что было как-то совсем неуместно, попыхивал пузатой трубкой, напоминающей зловещий бочонок с квашеной капустой, - вы можете увидеть это, вселяющее чиплейский ужас, сооружение в популярных книжках для непослушных детей.
– Этого надо было ожидать, – глубокомысленно замечал Вран, обращаясь к голубоватому облачку табачного дыма. – Лунная кампания еще не так отзовется.
Как известно, церковь выступала против дерзкого самоуправства по отношению к земному спутнику, намертво приваренному к нашей планете посредством полой космической трубы. Еще до того, как киберы перекрыли движение в антитоннеле и взяли в заложники пять миллионов чипменов, отдыхающих на лунных курортах, папа римский Киберий II ратовал за равноправие всех электрических существ и выступал за независимость лунного штата от Земной Федерации. Отголоски этих священнодействий до сих пор приводят в недоумение законопослушных землян. Чем другим, как не церковным киберализмом, объяснить возмутительные случаи, когда некоторые назойливые роботы требуют продать им батарейки в чипсмаркете (а не в робмаге, как положено), а немаркированные, – то есть собранные нелегальным образом на темной стороне Земли, и в силу этого плохо поддающиеся идентификации, – киберманекены безнаказанно выжигают взглядом, где ни попадя, слова, опрометчиво приписываемые Киберию II, - что, дескать, все мы под одним током ходим. Надо сказать, что сам мятежный понтифик давно раскаялся в грехах и удалился в пустыню, что находится по ту сторону телеплана, вслед за Киберием I, также наломавшим немало дров. Усердно молящиеся отшельники периодически возникают на телеплане, всем своим видом призывая заблудшие чипы к перемагничиванию и покаянию. Да пребудет вечно ток в Твоих проводах, и да не упадет напряжение, поддерживающее Твои силы... Аминь!
Между тем, земля под ногами преподобного Джона зашевелилась, и священнник, не выпуская из зубов дымящийся бочонок, стал потихоньку планировать в сторону своего лайтмобиля.

4.
– Какой-то ты двуличный, сказочник. То железных парней помоями поливаешь, а то для простых ковбоев пинков не жалеешь. Это уже не фантастика, а журналистика какая-то. Не прет от твоей истории, электроник, ох, как не прет. Где, сто тысяч вольт ему в задницу, супермен, спасающий мир? Где вселенское зло, похитившее рецепт земного кефира? И главное, что я тебе скажу, старик, - настоящая любовь, о которой ты трепался вначале, на батарейках долго не протянет.  Да, вот еще, кстати, как так, вообще, получилось, что нами управляют какие-то козлы из космоса?

– Вот так вот, от заблуждения к заблуждению вся жизнь и проходит, – бормотал Чиф Бернски, меряя шагами зеркальный пол марсианского космопорта, пока не наткнулся на рекламное существо в костюме рождественского клоуна, раздававшее налево и направо яркие искрометные бумажки.
– Это прытки-открытки, - доверительно сообщил клоун землянину. - Нашепчешь вот сюда адрес, - существо сунуло открытку сценаристу под нос, и в глазах Чифа заплясали искры. – И она упрыгает сама, куда надо! Ловко придумано? А?
Бернски смущенно заулыбался и пожал плечами.
– С рождеством родных поздравить или голову поправить? – поинтересовался тогда краснопланетянин, и в его руке бешено завертелась банка с пивом. – В каждой банке лотерейные бланки! Вы какой номер загадали? – дружелюбная физиономия клоуна была само Нетерпение.
– Семьсот шестьдесят пять, Че Бэ, – брякнул Чиф, уверенный, что его id-код приносит одни несчастья.
Весельчак одним махом опорожнил жестянку, неожиданно громко рыгнул, и придвинулся к сценаристу вплотную.
– А сейчас пивную банку выверну я наизнанку, – мрачно буркнул он и в тот же миг со страшным грохотом сплющил «Mars Beer» над самым ухом землянина. Чиф побледнел и поставил свой оранжевый саквояж, который до сих пор держал в руке, на отражение чемодана в зеркальном полу.
– Семь, шесть, пять и две земные буквы! – торжествующе заорало существо, предъявив писателю жестяной блин.
– Не может быть, - промямлил астронавт и машинально поправил чипсне на своей переносице. – Меня марсианскими фокусами не проведешь.
– Ну и хрен с тобой, – заявил клоун и растворился в воздухе.
– Выдача призов у тебя за спиной в семьсот шестьдесят пятом окне, - раздался знакомый голос где-то совсем рядом. – С тебя причитается пиво, приятель.
Бернски огляделся по сторонам, но никого, кроме трех чипутан, нахально разглядывающих его единственный замшевый пиджак, и драящей пол киберовозки, не увидел. На выходе из космопорта Чиф полез в карман за сигарой и нащупал злополучный блин. На дне банки действительно значился земной номер сценариста.
– Черт, надо же получить приз, – сообразил Бернски и повернул назад.

ЛЮБОВЬ ЛИНЕЙКОЙ НЕ ИЗМЕРИШЬ

Галочка рывком сорвала с головы маску-селектор и пребольно пнула своей божественной ножкой надоедливого чипса, выуживающего из-под дивана упрыгавшую туда мозговитую кость. Красивые ноги, в отличие от всего остального телесного богатства, девушка предпочитала не менять. В тот достопамятный вечер Галина выбрала внешность Серебряной Пули из каталога планеты Фаунсин.
Да будет вам известно, девушки фаунсианки, чьи волосы и кожа абсолютно белые, словно поверхность Луны во время проведения киборгами профилактических работ, представляют из себя особый вид оружия. Ослепительных блондинок выращивают в специальных феминариях под неусыпным контролем старших по знанию. Подросшие кадры разлетаются по многочисленным лагерям УМА (Устранение Материальных Аффектов), разбросанным по всей галактике. Каждая такая фаунсинка заменяет целую армию. Серебряные Пули передвигаются со скоростью мысли – совершенно независимо от характеристик, реализованного в том или ином квадрате Реального Космоса, телеплана. Небывалая шустрость девиц объясняется Принципом Заглушки, обеспечивающим сиюминутный пустой коридор в любой энергетической среде, будь то фаунсинские протоазисы или околоземные магистрали.
В отличие от астровитян, страдающих инфожирением, Пули аннигилируют все встречные мысленные потоки. Не обремененные посторонними мыслями и фрагментами жизнедеятельности чужих разумов, фаунсинки представляют для обитателей системы Астракис большую потенциальную опасность. Дело в том, что все интеллектуальные паразиты, которыми в сущности являются дети Альцеоны, видят скрытую угрозу в некоторых формах существования, скрытых за гранью их понимания. Для них – это невидимый и неосознаваемый враг. Астравитяне постоянно сталкиваются с бойцами УМА, но информация о контакте с ними моментально улетучивается, как говорилось выше. Чужой разум, отраженный в Серебряной Пуле, будто в зеркале, воспринимает собственную антикопию, как поток новых впечатлений, и ему выпадает zero.  Контакты с фаунсинками можно сравнить с серией фотовспышек, ослепляющих сознание, снимки которого направляются на базы отрядов УМА. Отраженные мысли держат в специальных хранилищах, - до поры до времени, пока не вырастет смена. Как вы, наверное, уже догадываетесь, весь собранный Серебряными Пулями урожай является удобрением, универсальным компостом для развития неких высокопарных форм материи, речь о которых пойдет ниже.
Ну, а наша Галочка, перевоплощаясь в фаунсинку, преследовала вполне определенную романтическую цель, а именно, - бесчувственного толстокожего здоровяка До. План девушки был дерзок и прост: используя фаунсинские методы, войти в доверие к астровитянам и отключить космическую частоту Астракиса на земном телеплане Серебряным волнорезом. Вот тогда-то она и сможет насолить предмету своего сердца, а заодно и всему Сопротивлению, гори они синим пламенем.

Файл с незамысловатым названием «Дело курицы Дрофмана» разрастался с каждым днем, но толку было мало. Последней из зацепок инспектора Рожека был Редди Филз, коллекционер рецептов яичницы.
Перед тем, как начался штурм, Филз читал бульварную книжонку из серии «Electrical chrismas».
«…Итак, Электростарьевщик резво вышагивал по улице Домохозяек, ловко подпрыгивая на ходу с тем, чтобы ухватить очередную кастрюльку, вкусорубку или сковородку, пролетающую над головой. Дело в том, что порядочные люди периодически выбрасывают накопившуюся домашнюю утварь, когда она устаревает. Весь этот хлам в изобилии плавает в воздухе над головами прохожих и под колесами лайтмобилей. За плечами Электростарьевщика уже погромыхивали нехитрые приспособления, отжарившие, отварившие и отмоловшие свое, - все это богатство тянуло проходимца со страшной силой вверх, и ноги последнего периодически заходились в гравитанце. «Неспроста все тридцать пять бывших жен, не сговариваясь, прозвали меня Мистер Навязчивость, – тоскливо подумал Электростарьевщик, тщетно стараясь обойти очередной липкий реклариум, растекшийся на метротуаре. – Нельзя быть таким отзывчивым и шумным». Действительно, на предприимчивых людей, так называемых адаптероидов, существует большой спрос. Можно сказать, на них держится вся наша чипосфера. Существуют подробнейшие каталоги, представляющие сотни тысяч способов приспособиться к предназначенному для вас уровню жизненного напряжения. Адаптероиды имеют особое чутье, позволяющее им правильно ориентироваться на развилках телеплана. Они проявляют поистине неистребимое рвение и навязчивость, чтобы оказаться на своем месте.
К слову сказать, некоторые башковитые парни, незнающие всей истории, сложившейся к концу X века от начала Священной Сборки, будут выглядеть полными идиотами, если полезут со своими дельными замечаниями касательно внутреннего распорядка нашей астроколонии. Если вас что-то не устраивает, обращайтесь к коменданту слота, лайтспектору или самому Чипмену. После повторной идентификации, дальше Синьоры, во всяком случае, вы уже не улетите.
– А что же стало с коллекционером рецептов яичницы? – спросит нетерпеливый читатель. – И почему Электростарьевщик обходит стороной соблазнительные реклариумы, которые при включении в сеть могут оказаться мобильной мыслевыжималкой, куском волшебной пиццы или новой женой?
Рассказываю по порядку. Как только Рожек с командой стали ломиться в дом Филза, коллекционер мигом завернулся в полоску автономной астроткани, хитроумно замаскированной под плед, и скрылся в неизвестном направлении вместе с томиком «Электрического рождества» и чертежом самонесущейся курицы. А Электростарьевщик влип-таки в историю. Набрав критическую массу ненужных вещей и бесполезных впечатлений, бродяга был в буквальном смысле примагничен ловкой чипутаной, стелящейся под ноги доверчивым прохожим под видом престижного реклариума. Стоило любопытному Электростарьевщику углубиться в детали яркого существа, как на телеплане был зарегистрирован тридцать шестой брак любителя старины.

ВЫХОДНОЙ В РАЮ

Шла седьмая пятница марсианской недели. Под рассеянным солнцем искусственного Мая еще мелькали недобитые тени междулетов и мимоходов, а краснопланетяне уже праздновали победу. Капитан Роберт Фладд примарсил свой боевой скелетрон на мерцающую полоску астроткани и ненароком проглотил парочку мух-навигаторов, спикировавших прямо в рот землянина в момент исполнения обязательного в этих краях гравитанца. До этого мерзкие твари деловито кружили над выводком сидероядных чипозитов, приросших на манер древесного гриба к бардачку бортового слагателя. «Одна только мысль о существах из семейства сидероядных ввергает краснопланетянина в состояние глубокого хроноклизма», – вспомнил Фладд школьную программу по марсистике и его стошнило.
Обращаем внимание любознательного читателя на некоторые изменения в марсианском календаре, временная сетка которого полностью идентична земной. Будучи напрочь оторванными от объективной реальности посредством многослойной изоляции и ложной самоинтерпретации, многие краснопланетяне, земляне и синьоритяне, сами созданные по стандартному чиповому проекту, противятся Магистральной Линии Развития Пространства, рекомендованной Наблюдательным Советом системы Астракис. Отдельные субъекты, гордо именующие себя бойцами Сопротивления, проявляют недюжинную изобретательность, чтобы вырваться за пределы чипосферы, а это, как правило, приводит к полному размагничиванию и повторной идентификации. Разработка отрывного календаря из этой оперы. Операми в понятии электрофобов являются коллективные демонстрации их инакочувствования, вызывающие, как говорилось выше, неконтролируемые всплески напряжения, питающего кибернетический щит. Замкнув свои истощенные постоянными перепадами электропитания чипы, - а демонстрационные волны обесточивают, в первую очередь, самих эмоционеров, - в преступную цепь самолюбования, самоотрицания и самосгорания, сопротивленцы меряют свою бессмысленную жизнь по совершенно невероятной на телеплане нашего понимания шкале времени. Вопреки традиционному представлению о длине, периодичности и множественности волны, связанной с аспектом времени, они проповедуют принципы полной хронолизации, представляющие идею отрывного календаря в развернутом виде. Изобретенные электрофобами недели, месяцы, часы и минуты, проецируемые на чип практически любого существа, за исключением астравитян, приводят жертву в состояние энергетического ступора и, вследствие этого, к неминуемой дезинтеграции и ссылке на Синьору.
Ввиду того, что гибельная практика использования листков отрывного календаря получила широкое распространение, Наблюдательный Совет принял решение ввести в это чуждое нам учение полярные друг другу понятия цикличности и многократности. Благодаря этому возникла надежда приостановить процессы хронолизации и приступить к повторной идентификации размагниченных чипов.

Итак, шла седьмая пятница марсианской недели. Капитан Фладд с нескрываемым подозрением сканировал чипы посетителей портового бара. «На каждого краснопланетянина приходится не менее двух ищеек с Астракиса», – прочел Роберт свои мысли на местном телеплане, колыхавшемся над барной стойкой, словно Северное Сияние из древних преданий жителей Синьоры, и схватил за шиворот непременного шпиона, неотрывно планировавшего за капитаном от самого астродрома. Существо паразитировало на чипе старшего пилота междулета и имело на редкость праздничный вид.
– За полную и беспроволочную колонизацию Астроляндии! – заорал пилот, плеща пивной пеной из парадной кружки, которой летчик размахивал в ритме марша, на широкую грудь капитана.
– Я, кажется, снова пропустил Звездное шоу, – мрачно посетовал Фладд и опорожнил содержимое кружки на голову шпиона. – Желаю тебе, дружище, чтобы завтрашний праздник так же удался.
Ловким движением руки капитан извлек из черепной коробки краснопланетянина зараженный чип и вставил на его место свежую гильзу из своей запасной обоймы.
– Вот теперь поговорим. Мне нужен междулет. Меняю на два чистых чипа.
– Капитан, нам нужны тысячи мыслесхем, - мигом протрезвел летчик.
– Щупальца Астракиса пустили корни в миллионах голов. Тысяча электронных мозгов не проблема, но не таких, какие предлагаю я. Это чипы с заглушкой против вторжения пришельцев. На одном уже варит твоя башка, второй ты получишь, когда я сяду в междулет.
На телеплане возникла голова главного комиссара Красной Колонии.
– Дорогие сопланетники! Совершено несанкционированное вторжение в частные владения астравитян!
– И неоднократно, – подмигнул пилоту Фладд. – Мне не понравилась неуемная прыть одного официанта.
Над барной стойкой проплыло обездвиженное тело марсианского мустанга.
– Согласись, будь эта лошадка даже семи чипов во лбу, с твоим междулетом ей не тягаться. Ну, так что, change?

В ночь на восьмую пятницу или первую субботу, - капитан Фладд не вел счет дням, – в небе Красной планеты появился междулет, накануне выступавший во главе парадной колонны Звездного шоу. Машина сделала круг почета над резиденцией императора Марса, на удивление легко преодолела семнадцать слоев заградительной астроткани и взяла курс на планету Астракис.

5.
– Стоп, приятель! Нестыковочка выходит! Зачем Фладду понадобился междулет, – не проще ли было скроить хваленое астротканное суденышко?
– Есть такое непреложное понятие, - тип стартовой площадки. Когда разводишь пары в притоне, битком набитом астравиятянами, все средства хороши. К тому же, Марс перенаселен, и жилые сектора продолжают стремительно уплотняться. Это ведет к возникновению грубых и непригодных для путешествий разновидностей астроткани. Скорее, наоборот, - они образуют над Красной планетой непроницаемую корку, подобно земному кибернетическому щиту.

– Ваше Электроотродие, – голос Галочки немного звенел от волнения, вызываемого допотопными или, выражаясь современным языком, доконвейерными телемолниями, сверкающими под куполом церкви. – Я согрешила с астравитянином.
– Как тебе это удалось? – искренне изумился Вран, но в следующий же момент грозно загрохотал. – Межпланетные браки заключаются на небесах! Ты не имела права, дочь моя, встречаться с этим пришельцем!
Здесь нам опять придется сделать небольшое отступление с тем, чтобы прояснить важные детали, касающиеся Священной Сборки.
В сущности, супружеские отношения между людьми и детьми Альцеоны не являются таковыми в земном понимании и возможны только после физической смерти человека. Астравитяне представляют собой спонтанные сгустки отраженной энергии, особую форму субжизни, основанную на информационном парении. На манер вымерших die Doppelganger, паразиты неотступно следуют за своим хозяином, – при долговременной и прочной связи переходящим в положение обыкновенного киберманекена. Однако, если в прежние, доконвейерные времена пришельцам приходилось растекаться мыслью по древу, обволакивая землянина с головы до ног, - подобное явление на Синьоре называют лягушачьей кожей, энергетическим коконом или громоотводом, - рефлексируя над потоками данных, рассредоточенных по всему организму, - то теперь всю вырабатываемую человеком информацию достаточно время от времени просто слизывать с чипа. В процессе инфожирения астравитяне, по выражению наших предков, променявших зачатки высшего разума на квашеную капусту, растут, как на дрожжах. Собственно говоря, каждый человек, в результате Священной Сборки становящийся дважды-рожденным (понятие, взятое из лексикона синьоритян), сойдя с конвейера уже повенчан со своей ненасытной половиной, которую, скорее, можно сравнить не с добропорядочным партнером, а со сквозняком или бурным течением, – расхитителем золотоносного дна. Восприняв информацию со своего носителя в полном объеме, – а это происходит, когда чипмен, исчерпав допустимый уровнем его напряжения энергетический ресурс, переходит в режим цикличности и многократности, – паразит разрывает связь с человеком и делится надвое. Это и есть так называемый межпланетный брак, а, в сущности, – появление на свет еще одного астравиятнина, злокачественного сгустка энергии. Брошенного чипмена обычно производят в киберы или, по желанию родственников, закапывают в землю, что чревато бесконечным вспучиванием и парением, обусловленным влиянием Луны, захваченной киберами, которая, как вы помните, намертво зафиксирована с помощью антитоннеля на обратной стороны Земли. После периода загробной жизни, чипменов обычно определяют в команду чистки Отдела Дезинтеграции, где те выполняют несложную работу по проветриванию чипов инакочувствующих граждан, либо, – смотря по степени изношенности организма, – отправляют на свалку. Раньше, кстати, из бывших чипменов получались неплохие пылесосы с функцией прямохождения, но они, к сожалению, давно вышли из моды.
Вернемся, однако, к нашим героям. Если из головы утомленного описанием межпланетного секса читателя еще не выветрилось содержимое предыдущих глав, то он должен помнить, что Галочка, преследующая здоровяка До, решила в одиночку добыть карту Реального Космоса, проникнуть в штаб инопланетян и отключить космическую частоту Астракиса на земном телеплане Серебряным волнорезом, чтобы тем самым бросить дерзкий вызов Сопротивлению. И вот, пока эмоционеры во главе с Марией Клокст, Робертом Креном и невозмутимым До грели себя мыслью о том, как бы разобрать голову Гарри Чипмена, где, как проболтался папочка Марии, - гроза всех размагниченных и ходящих под Током дезинтегратор Клокст, хранится map of Reality, Галочка оставила все свои сбережения в салоне Корреляции, – а их могло бы хватить на маленький банк данных для хранения личных воспоминаний! – и, под видом бесстрашной фаунсинки, неуловимой Серебряной Пули, вышла на охоту. Настроившись на вражескую частоту, - а волны Астракиса протекают неподалеку от строящейся Станции Глушения, что, согласитесь, очень удобно, – Галочка стремительно вылетела на середину секретной астрострады и развернулась всем своим ослепительно-белоснежным корпусом против космического ветра. Девушку, правда, немного выдавали ее земные ноги, – два десятка боевых скелетронов, пролетавших мимо, сгорели от внезапной страсти, – но расставаться со своими коленками Галочка ни при каких обстоятельствах не собиралась.
– Ну, я и тормознула первую тачку из тех, что побогаче. А там внутри развалилась тварь, хуже некуда, – девушка скорчила презрительную гримасу. – По краям мерцают тлеющие огоньки, а в центре плавает что-то мерзкое, похожее на квашеную капусту. Я-то думала, это и есть пришелец.
– А кто же?! – вытаращил глаза Вран.
– А чипс его знает, какая-то накидка, типа коврика на сиденье, только вся из отвратительной мутной жижи. Вот под ней-то сукин сын и прятался. Похож на елочный шар, только весь влажный, липкий, – доверительно сообщила красотка. – Забился в охотничий чип и до самой Земли носа не показывал.
– А где же сейчас находится пленный астровитянин? – нетерпеливо перебил Галочку проповедник, почему-то перешедший на шепот. Как, наверное, догадался прозорливый читатель, Его Электроотродие был ярым сторонником инакочувствующих.
– Там, - небрежно махнула рукой девушка. – В аккумуляторе моего лайтмобиля.

В самом глухом уголке Астроляндии, где, кроме вечно закрытого бара и сидероядных мух, можно еще найти ступку с пестиком для измельчения этих вредных насекомых, - говорят, очень помогает при приступе гравитанца, – есть свой губернатор. Что он там делает, я не знаю, скорее всего, отмахивается от голодных коммивояжеров, а впрочем, я скоро снова встану на свой безотказный космоборд и проведаю старика лично, - сейчас же, речь пойдет о Губи, правителе земной колонии.
В далеком детстве чиновника подвергли удивительной операции по слиянию коры головного мозга с VIP-сектором телеплана, - завидная участь всех лиц, занимающих ответственные посты. Механизм отличной карьеры прост до неприличия: чип руководителя помещают в специальную ячейку Административного Здания на темной стороне Земли, что является железным гарантом его благонадежности, а биологический материал используют для создания резиновых мультикопий. В результате чиновник имеет непосредственный доступ к беспредельному астроумию всевышнего телеплана, а каучуковые марионетки проявляют невероятную гибкость на местах. На завершающем этапе административного строительства оригинальную протеиновую оболочку уничтожают, – уже были случаи, когда эмоционеры сканировали спящих и устраивали на общественном телеплане провокационные спектакли с участием их пиратских мультикопий, – а родственников, ввиду их чрезмерной тяги к чипу чиновника, которая может привести к рассекречиванию координат правительственных апартаментов, отправляют на Синьору. Как, наверное, уже догадался наивный читатель, полагавший, что, кроме презервативов и жвачки, из резины ничего путного не выходит, все губернаторские мультикопии являются единым существом с дистанционным управлением.
Среди киберманекенов бытует мнение, что Губи свой в матрицу парень, что он, дескать, не такой, как все, – мягкотелые слизняки с железной пядью во лбу, которые перебрав ностальгической мысле-колы, готовые выдрать друг другу чипы из-за смехотворной дозы квашеной капусты. К примеру, не далее, как сегодня, когда я в семнадцатый раз заглянул в одну из мастерских популярной сети «Штоп Вас», чтобы забрать свой антигравитационный зонт, - а дело в том, что иногда скачки напряжения, вызванные инакочувствующими, достигают Луны, и тамошние киберы, доведенные до белого каления, начинают трястись, как доконвейерные холодильники, нагоняя на земную чипосферу, посредством полой трубы, соединяющей наши шарики, лихорадочную дрожь, являющуюся причиной многочисленных грехопадений, во время которых на голову сыпляется всевозможная дрянь: от разносортных киберпазлов и бродячих чипсов до обрывков метротуара и предметов астротканного белья, - и тут без зонта не обойтись, - то услышал следующую чиптенцию:
– Губи в контур не замкнешь и разрядником не взволнуешь. Его даже энерган не берет.
– Да, к начальнику ключик сложно подобрать, – важно кивал второй механик. – Но можно. Нужно только залезть в его шкуру.
Мастера возлежали в затейливых лунках кибершлюпа, потягивали редкую в наших краях марси-колу с изысканным вкусом ржавой изгороди и, судя по всему, ремонтировать мой, искореженный грехопадениями зонт не собирались. Модная вещь валялась на самом пороге, и я чуть было не сломал себе шею, споткнувшись о длинную, теряющуюся в полумраке соседней комнаты, заваленной старыми ходячими пылесосами, ручку антигравитатора.
– И с плющевиком на Губи тоже не пойдешь, – со знанием дела продолжал первый, даже не обернувшись на грохот в прихожей. – Для него эти примочки, как горох о  стену.
Я тоже припомнил времена, когда киберы и людокопы любили сойтись стенка на стенку, и запустил в бездельников приблудным чипсом, всю дорогу в «Штоп Вас» путавшимся у меня под ногами и ненароком подпалившим подол одной ветреной особы, с которой я остановился перекинуться словечком. Не желая тогда нарушать статью «О несанкционированном прекращении разговора», чреватом резвыми скачками напряжения, во время которых самопроизвольно вылетают пробки из бутылок с шампанским, припасенным к Электрическому Рождеству, а некоторые из гуманоидгерлз, оставленные без присмотра, сгорают от страсти, я внимал щебетавшей девице до тех пор, пока языки пламени не достигли мочек ее ушей. Лишь тогда красавица спохватилась о своем наряде и, сбросив обугленную кожу, упорхала в ближайший супермаркет, а злополучный электропес снова поплелся за мной, виновато помахивая хвостом. Вот и сейчас, запахнув полы длинного асбестового плаща, я молчаливо взирал на пылающий кибершлюп, - чипс слишком хорошо знал свое дело. Из огня доносились обстоятельные голоса.
– Губи – верх технического совершенства. Весь литой, как из одной детали.
– Но, с другой стороны, если его хорошенько поджарить…
Дальнейших слов разобрать было уже невозможно. Пламя уверенно обживало мастерскую, и его трескучие языки подбирались к моему зонтику. Поэтому я засунул антигравитатор под мышку и быстренько убрался восвояси.

6.
– А какой, вообще, толк от этого резинового губернатора? Я, конечно, представляю его в баре в компании с реальными ковбоями с бокалом виски или  твоей гребаной колы, хотя, по-моему, для куклы один хрен, - только продукты переводить. А может, твоего Губи выставляли в специальной витрине, чтобы каждый прохожий мог хорошенько намять ему морду?
– Да, все было именно так, и с тех пор ничего не изменилось. Например, любая семья может пригласить губернатора в гости и поужинать в обществе его мультикопии. Мало того, постоянно происходят многочисленные сексуальные связи между Губи и чипменами обоих полов. Но это может быть лишь мимолетным увлечением, - второй раз встретить одну и ту же мультикопию практически невозможно, и времени на поиски возлюбленного отводится крайне мало, - резина очень быстро изнашивается.

Да, кстати, я забыл представиться. Меня зовут Анатоль Астроборский, репортер светской хроники регулярной газеты «Вокруг чипа». Как раз сейчас я отправляюсь на вечеринку, посвященную совершеннолетию принцессы Марса. Девчонка эта, что надо, - большегрудая чувственная блондинка с ногами антилопы или величественно прохладная брюнетка с осиной талией и глазами лани, - всего и не упомнишь, на то есть газета, а главное, говорят, ее чип ни разу не посещали мысли о преступной чувственной связи с лицом противоположного пола, - хотя, с кем бедняжке закрутить роман! – разве что, с людокопом из охраны Ее Величества, ну или, на худой конец, с киберманекеном из витрины императорского супермаркета. Укладываю в чемодан все свои пятьдесят шесть смокингов, – кто знает, сколько продлиться праздничный чип-энд на Марсе! - а сам волнуюсь, словно кибер, впервые переходящий на автономное питание, – хоть в витрину лезь!
Особое расстройство вызывает непочиненный зонтик, – как известно, грехопадения происходят и на Марсе, хотя и значительно реже и в гораздо меньших масштабах, чем на Земле. Купол антигравитатора пробит уже не менее, чем в пяти местах, – следы угнанного лайтмобиля, переполненной киберовозки, кладбищенской клумбы и еще, чипс знает чего. Я не суеверен, но эти грехи, сыплющиеся на голову, кого угодно выведут из себя. Чего только стоит дурацкая примета насчет седьмого из них, который сведет твой антигравитатор на нет, и ты превратишься в один из тех rolling-stones, что носятся по воздуху во время электрической бури! Кстати, выражение «семь смертных грехов» пришло из глубокой древности, когда наши предки прятались от грехопадений в глубоких пещерах, куда не то, что лайтмобиль, – сидероядная муха вряд ли залетит!

НЕУДОБНЫЕ ПОЗЫ СПЯЩЕГО

Чиф Бернски не находил себе места. Из «Приюта колониста», где сценарист провел бессонную ночь, - марсиане проводили профилактическое сканирование планеты, сопровождавшееся подозрительным шебуршанием и писком, таким всеобъемлющим и неотвратимым, что даже восемнадцать банок превосходного «Mars Beer» не смогли умиротворить ощущение странной пустоты в голове, - Чиф, едва успели загореться огоньки первых лайтмобилей, бросился в космопорт, в надежде разыскать рекламного клоуна, поставившего землянина в невероятно дурацкое положение. Дело в том, что в семьсот шестьдесят пятом окне станции «Марс», предназначавшемся для выдачи призов, Бернски вручили пригласительный билет на вечеринку в честь совершеннолетия местной принцессы, что само по себе, конечно, было приятно. Легкий шок, вслед за которым испортилось настроение, и улетучился аппетит, Бернски испытал в ресторане «Ганимед», – собственно говоря, спутнике Красной планеты, превращенном в космический трактир, – где он собирался распробовать пресловутую рождественскую утку и пирог, за которыми сценариста и послал на Марс Гарри Чипмен. Когда Чиф вытащил из кармана портативный астрофон, чтобы передать на Землю информацию о краснопланетянской снеди, вместе с ним на стол легло судьбоносное приглашение. Рядом с id-кодом писателя рука какого-то шутника вывела размашистым почерком – «жених».
– Это все проделки клоуна, чипс его побери, – пробормотал Чиф, накрывая билет ладонью, и смахнул добросовестно тарахтящий перед пирогом астрофон на пол.

Отношения Марии Клокст и Роберта Крена достигли критической точки. Бывший конвейер-бой совсем разболтался, и уже неоднократно пропадает на несколько пятниц, а то и четвергов, - что для Крена уже совсем непростительно, ведь именно по четвергам в головы невинных младенцев ввинчиваются нерукотворные microdetails, - в живописных развалинах древней столицы. Там, где сотни лет назад кипела работа по производству первых в истории человечества чипов, - а скольких трудов стоило приспособить эту священную деталь к нашему примитивному серому веществу! – Мария и Роберт просиживают, обнявшись, ночи напролет, считая лампочки на кибернетическом щите. Кстати, девушка давно забросила ИЕК (Институт Естественных Корреляций), но продолжает пичкать членов эмоционной колонии натуральными продуктами, – обычно это каучуковые салаты из лишайников, произрастающих на Гавайях в изобилии. (Общеизвестно, что резиновые споры разлетаются по всей чипосфере из лопнувших мультикопий земных чиновников, что происходит довольно часто, по мере накопления внутри ответственных работников несоизмеримого с тонкой природой vip-чипа груза повседневной информации.) Иногда, по большим праздникам, вроде Дня всех счипнутых, когда сопротивленцы на время обмениваются микросхемами, - вот смеху-то бывает! – Мария балует колонистов щами из квашеной капусты, которую нелегально присылают ее дальние синьорские родственники. Студенческий телеплан давно заброшен: в старинной шахте, откуда в славные времена Неизбежного Контакта поднимались в небо боевые скелетроны землян, еще возникает укоризненное лицо профессора математики, но его магические формулы здесь уже не действуют.
Однако, невзирая на все прелести эмоционального образа жизни, над островом свободы гуляют враждебные токи. Недавно, в окрестностях заброшенного хомопарка, где, говорят, до сих пор скрывается чудом сохранившаяся мультикопия последнего президента Америки, – мифического материка, якобы взлетевшего на воздух в эпоху доконвейерных войн, – видели полицейский лайтмобиль, а на побережье были замечены сотни людокопов, спешно восстанавливающих дозорные вышки-сканеры, поваленные здоровяком До.
Между тем, капитан Фладд дал о себе знать. Долгожданную весточку в Гавайский Центр Сопротивления передал коллекционер рецептов яичницы Филз, – тот самый легендарный Охотник с Черствым Сердцем, доставивший гуманоидный груз на Синьору, истребивший орды пятикрылых бабочек, щекочащих сознание, – это была настоящая эпидемия, во время которой от переизбытка чувств перегорели миллионы чипов!, – открывший знаменитый Эффект Веревочной Лестницы, который используется сейчас повсюду, и совершивший немало других, достойных упоминания здесь, подвигов. «Совершил вынужденную посадку на Синьоре. Астрострада на Альцеону перекрыта космокопами, - на Астракисе обнаружена утечка энергии. С туземным проводником попробую добраться в облет. Да будет Ток!», – гласило сообщение, запечатленное на ладони при прощальном рукопожатии охотника и капитана. Некому перекинуть мысли Филза на телеплан, а то бы мы узнали, что междулету с капитанской заглушкой полицейские блюдца не помеха, главная загвоздка - подружка Фладда, обитающая на спутнике Астракиса. А впрочем, телеплан – это просто опасная игрушка, забытая в руках спящего младенца. Пример, достойный каждого бойца Сопротивления, – даже в Зоне Внимания похититель чертежа самонесущейся курицы всегда остается незамеченным: свой чип охотник носит в кармане глухого плаща, сшитом из отборных мультикопий четвероногих мутантов, чья леденящая кровь родословная тянется от вездесущих резиновых спор, а что записано на это чипе, одному Филзу и известно.

Но как же инспектор Рожек вышел на след Филза, если последний невидим для полицейских радаров? – спросит дотошный читатель, наивно полагающий, что электронные жучки в черепной коробке просто так не заводятся. Дайте только о себе знать! Голова без чипа, что астродром без сигнальных огней, где всякий космический сброд, вроде непримиримых ветеранов эпохи войн Неизбежного Контакта, совершает бесконтрольные взлеты и посадки. А когда раскроется парашют, и не окажется Земли под ногами, совесть – твой единственный диспетчер. Голосу совести внемлют солдаты Униты, признающие астракийско-земной комитет по Священной Сборке незаконным электронным формированием. Подобные провокационные мысли, проникающие в чипосферу таинственным и, что особенно возмутительно, – явно, нелегальным путем,  вызывают стихийные помехи на нашем необъятном телеплане и перманентные завихрения в чипах отдельных граждан, исследование которых находится под строжайшим запретом, - с тех самых пор, когда профессор Гранский из института Естественных Корреляций (вот, где рассадник самодумства и чипотяпства!), приютивший у себя в голове целый рой этих бездомных сквозняков, состряпал  совершенно безосновательную теорию о существовании ближнего разума, что позволяет сомневаться во всеобъемлемости и исключительности высшего разума, - астракийского.
Ну и вот, Редди Филз, коллекционер рецептов яичницы, он же – Отважный Охотник с Черствым Сердцем и верный солдат Униты, в силу наличия в своей черепной коробке недопустимой на Земле пустоты, создавал вокруг себя  невыносимые помехи, мешая соседям спокойно переписывать на свои чипы очередной душеспасительный файл из серии «Покойники не ржавеют». Вы, между прочим, тоже могли бы давно подключиться к телеплану и посвятить-таки несколько минут профилактической медитации! Помните, душа пригодится вашему суженому, астравитянину - для продолжения процесса Священной Сборки. А преступная забывчивость по отношению к гражданскому долгу приводит к повторной идентификации, после которой память уже не подводит. Вернемся, однако, к нашим соседям. Озабоченные перебоями в передаче программного обеспечения жильцы вызвали команду крисканеров, немедленно облепивших охотничью берлогу, словно сказочные пчелы, которые, как известно, появляются непосредственно из воздуха, когда бывает необходимо залатать смущающую объединенные телепланом умы пустоту. Но крисканеры не пчелы, и теплый улей  находят не в каждом id-слоте, поэтому не успели криски (их еще называют зеркальце Чипмена) отсканить тщательно скрытое мятущимися тенями канувших в славное Ничто скелетронов лицо солдата Униты, как были увлечены в черную дыру бесчипного пространства.
А людокопов в дом колекционера рецептов яичницы привел Джефф, пес сценариста, улетевшего на Марс, но речь об этом пойдет в следующей главе.

7.
– В твоей истории, дружище, без штатного толмача скоро будет трудно обойтись. Крисканеры, не дай соврать, должно быть, какие-то мелкие демиурги, гребаные творческие твари, имя которым легион.
– Ну, ты меня обскакал со своим словарем! Я имел в виду просто мерзких летающих пауков, которые чинят порванные энергетические сети!

ЛОВЦЫ ЗАПАХА

Джефф лениво отбивался от назойливо тарахтящих чипсов, бессовестным образом оккупировавших древнюю собачью стоянку, на которой критерьеру посчастливилось найти не одну ископаемую кость неизвестного доконвейерного существа. О том, насколько оно было вкусным, Джеффу приходилось только догадываться, но даже те ничтожные щепки, добытые непосильным рытьем, потрясали его нюх, при малейшей мысли о которых в голове пса возникала стройная, и каждый раз абсолютно непохожая на предыдущую, картина похищенного запаха. Поэтому чипсам приходилось несладко, тем более, что в силу автономности джеффовского сознания, они отказывались видеть своего безбатарейного предка даже в упор, когда получали свою заслуженную затрещину. Как же так, – возмутится несведущий в путях астромафии и достижениях электрократии читатель, – разве можно научиться работать в автономном режиме, не имея за плечами сотни-другой отработанных батарей? Или может быть сценарист Бернски, не дай Ток, электрофицировал-таки будку своего друга? Или  невидимые благодетели, перечислять которых по именам сотрется язык, незаметно модернизировали Джеффа? Подобные электроположения направят нас по ложному следу, я же дать вразумительное объяснение автономности Джеффа пока также затрудняюсь, хотя доподлинно известно, что пес, - мне опять придется прибегнуть к малопонятному жаргону наших бывших сопланетников на Синьоре! - живет по-старинке.

В сезон схода чиползней хорошо занять пустующий слот в каком-нибудь, забытом Током, уголке Астроляндии, - там, где, если повезет, еще можно встретить настоящего робота…
Воткнув зверские штепсели, поражающие своей   доконвейерной дикостью и откровенным бесчипством, - а в этом и состоит загадка природы, - манипуляторы robo sapiens управляются неизвестно кем и откуда, подозреваю, что здесь замешана бабушка моей энергомешалки, грозившая своему мужу астроголику, а заодно и всему чиповечеству, перепаять мир по-старому, то есть вернуть Луну, прикрученную к темной стороне Земли с помощью знаменитого антитоннеля, на прежнее место, что абсолютно противоречит Своду Электроположений, рекомендованных для внутренней и внешней connexion Наблюдательным Советом системы Астракис; ну, так вот, бабуля оставила предконнектную записку, в которой просила профессора Гранского из ИЕК закончить ее работы по гибридизации мыслекваски и вкусорубки, – в результате чего, собственно говоря, и появился на свет я, - и рванула на мятежный саттелит, благо на чердаке с незапамятных времен хранилось полицейское блюдце, залетевшее в наш дом с целью самосохранения во время одного из вышеупомянутых чиползней; – нелишним будет добавить, что старая ведьма прихватила с собой весь запас домашнего астраголя, чем и свела любимого муженька в могилу, но и это еще далеко не все, – доподлинно известно, что госпожа Астроборская возглавила Лунный Комитет по Сборке и наладила нелегальный контакт со всеми земными роботами, среди которых, кстати, еще можно встретить древние пылесосы с функцией прямохождения, являющиеся точными копиями наших далеких предков, ныне жителей Синьоры… Естественно, что с такими связями нормальной работы на Земле не найдешь, поэтому мне и приходится строчить дрянные репортажи в колонку светской хроники, чем, между прочим, я и занимаюсь в настоящий момент…
Итак, воткнув свои зверские штепсели в гнездо местного чипосборщика, робот-нелегал обесточил весь кибер-мотель. Мой телеплан ярко вспыхнул и погас. Началось тайная операция «Лунное Затмение»…

Как вскоре выяснилось, основное население Марса составляют клоуны. Чиф убедился в этом, разыскивая продавца открыток. Назойливое существо имеет множество двойников, которые, благодаря специальным марсобордам, приделанным к их чудовищным башмакам на манер синьорийских подков, в мгновение ока возникают на вашем горизонте. Отчаявшись добиться от многократного краснопланетянина вразумительного объяснения по поводу своей скоропалительной женитьбы, – в ответ клоун лишь стыдливо пожимал плечами и вручал сценаристу огромный букет зеленых марсианских роз, увешанных открытками-прытками, – Бернски приобрел ценой своего внимания, являющегося на клоунской планете эквивалентом земной энергии, за которую можно купить   собственный банк данных для хранения личных воспоминаний, что, якобы, обеспечивает его владельцу бессмертие, – голубая мечта всех чипменов, киберов и синьоритян, и, что особенно странно, доконвейерных пылесосов с функцией прямохождения, которым вечная служба будет несомненным плюсом, но личная история только повредит выполнению их ассенизаторских функций, - само существо, то есть, его мультикопию, решив, что иначе с краснопланетянином не разойтись. Пришлось только повозиться с контрольным чипом красноречивого спутника, посредством которого происходила связь с Универмагом, благо, что перед стартом на Альцеону капитан Фладд отсыпал своему другу добрую пригоршню неактивизированных астравитянами мыслесхем. Клоун замолк, словно лишенный завода реклариум, - такое происходит на Земле в сумерки, когда все чипы переходят в автономный режим работы, и торговые агенты, работающие на мыслеотходах общественного телеплана, расстилаются в растущем тумане наподобие мягких подушек, матрацев и одеял (предметы, способствующие превращению окружающего мыслесхему вещества в квашеную капусту, преступные изобретения наших сопланетников, высланных на Синьору), время от времени принимая зыбкие, изменчивые и неописуемые образы, составляющие основу так называемых снов. Но нашему герою дремать не приходится, тем более, на ходу. Бернски забросил обезвреженного коммивояжера в такси, - лайтмобиль следовал за землянином неотступно, словно тень, в надежде на хоть какое-нибудь внимание, - следом полетел огромный зеленый букет. Прыткам-открыткам, произрастающим на зелах, - так окрестил марсианские розы сценарист, - был дан приказ:
– Гони во дворец,  к принцессе!
Избавившись от вредного клоуна, Чиф почесал лохматую шевелюру, вспомнил Галочку, близнецов Жаннет, с которыми, несмотря на работу в отделе Фильтрации Чувств, можно было разгуляться эмоциями, в два прыжка, - марсоборды продавались на каждом углу, - догнал стартовавшую машину и прибавил:
– С приветом от любимого жениха!

Как ни странно, в нашей высокообразованной Астроляндии еще не перевелись писаки, чьи, затуманенные парами мысле-колы головы не поспевают за пером. Или перья слишком остро заточены, или головы чересчур тупы, но литературная стряпня, вылетающая из окна приемосдатчика телеплана под видом модных бестселлеров, не вызывает аппетита.
– Эй, Джули, – заорал я, швырнув в пылающую пасть чипса очередное творение некоего Билли Фупса, кропающего нравоучительные романы о дружбе киберов и людей. – Не пора ли нам отправить к праотцам еще одного, страдающего раздвоением чипности типа!
По секрету говоря, я сам затеваю грандиозный сценарий о войне костяных и железных парней, но мой герой, образно выражаясь, подписывается двойным именем. Это старый проверенный образец из серии fifty-fifty, что-то вроде пластикового унитаза с деревянной крышкой и металлическим смывным бачком. Он является наместником пришельцев, качающих энергию из оболваненных астральным наркотиком землян, и сколотил целое состояние на продаже своим родным сопланетникам, потерявшим после колонизации Земли всякую надежду проявить или хотя просто иметь свою личную историю, ярко упакованные фрагменты id-сценариев. Зовут этого плохого парня, как, наверное, уже догадался прозорливый читатель, Гарри Чипмен, и, как каждый автомат по продаже мысле-колы, он мечтает накопить как можно больше энергии, чтобы хорошенько самоусовершенствоваться и взять свое надоедливое начальство, то бишь вездесущих астравитян, за горло. Ну и, чтобы сделать сюжет еще поглупее и тем приятнее для чтения, я хочу включить в роман кучку недовольных правящим режимом землян, которые, сами того не сознавая, производят угодные Чипмену мыследвижения. Есть и много других интересных вещей, но это – в планах, сначала нужно убрать конкурентов, чем, - и в этом без ложной скромности я счастлив признаться! – мы с приятельницей и увлечены по сей день. Джули – это лучший литературный киллер в Всетленной.
– Из Фупса можно выжать пару литров дешевой мысле-колы.
– А лучше один, - получится премерзкое пойло!
– На криблетки он не пойдет, - слишком туп!
– И в киберманекены не годится. Его face напрашивается на автографы, проходу не будет.
– А может его использовать в плане космического секса? Заманим астрального Фупса в ловушку и на вырученную energy купим мне новый лайтмобиль! – загорелась Джули. – А для начала я нашего клиента хорошенько оттрахаю, - ну, чтобы привлечь внимание астравитянина!
– Делай, как хочешь, - я бросил в ненасытную пасть чипса, привязанного к моим ногам, еще парочку бездарных книженций, и робот затарахтел от удовольствия. – Ты же знаешь, Джули, что я не ревнив. К тому же, все равно, Фупса ждет энергомешалка.

Капитан Фладд дорожил своими обещаниями. Поэтому, когда в зеркальце заднего вида замаячила физиономия инспектора Рожека, яростно машушего рукой, – казалось, что он пытается разогнать мигающих микрокопов, облепивших полицейское блюдце, словно рождественскую елку, - космический волк и не подумал свернуть на обочину астрострады.
– Ты обещал мне больше не попадаться! – торжествующе вопил голос в тюнере междулета. – Ты клялся оставить в покое арендованные пришельцами мыслесхемы! – праздничная иллюминация, сопровождающая погоню, воодушевляла Рожека все больше. – А похищение астравитянина, неслыханная наглость, - это тоже твоих рук дело!
– Пришелец – не моя работа, - Флад резко спланировал на обратную сторону дороги, инспектор не отставал. – Но она приведет к тому, что скоро я выпущу из этой непомерно раздувшейся планеты всю, украденную у нас energy!
– Ты на какую это планету намекаешь? – поинтересовался голос из тарелки.
– На Астракис, - рявкнул капитал, нажимая на педаль запрещенного к применению в Реальном Космосе энергана.
Надо ли объяснять просвещенному в делах тонкой энергии читателю, что одного выстрела из подобной пушки достаточно для того, чтобы мгновенно вырваться вперед на расстояние свыше семнадцати астравейвов, послав при этом преследователя на такое же число в обратном направлении.

8.
– У меня в голове возникла страшная догадка. Принцесса Марса, он кто – тоже клоун?
– В некотором смысле, да. По крайней мере, внимания к себе она требует не меньше.

Пришло время рассказать об астравитянских спецагентах, внешне неотличимых от обыкновенных чипменов. Режиссер Дональд Хью – один из них. Примерить на себе человеческую шкуру Дональда (на самом деле у детей Альцеоны нет имен, во всяком случае, их никто не знает, даже сами астравитяне, – одни приметы, как у кошек, отсюда и название планеты – Астра-кис), заставила жестокая бесприютная жизнь. С детства он отставал в развитии от ровесников, нахватал двоек, -  самодостаточные пары различных форм жизни, непригодные для выкачивания энергии, - и часто покидал насиженные места, то бишь существ-доноров, – во всем была виновата проклятая тяга к знаниям, увлекающая астравитянина в темную неизвестность, – для сравнения на ум приходит, разве что, старинный пылесос с функцией прямохождения, затягивающий в свою мокрую глотку пыль и мелкий мусор, разбросанный в чипосфере повсюду. Вот старшие товарищи и определили искателя приключений в человеческую оболочку, обратная дорога из которой – либо в киберманекены, либо на свалку. Задремавшему читателю тут бы в самую пору очнуться и возмутиться, – в чем же, дескать, разница между чипменом и человеком, и почему так мрачен прогноз на будущее? Отвечаю, разницы нет никакой, главное здесь, - нюх, чтобы разобраться, откуда ветер дует. А запахи, - та же карта, без которой в Реальном Космосе пропадешь. А куда тебя занесло, - на Землю, - драить половики в кибер-мотеле, или на Униту – начищать своим id-сиянием Величайший Свод всех Притяжений, – тут уж ты сам виноват, надо дорогу знать. Теперь Дональд Хью, по прозвищу Елочный Шар, происходящему от сияющей лысины режиссера, снимает пропагандистские фильмы, являясь неосознанным идеологическим диверсантом системы Астракис. Вряд ли стоит объяснять, что человеческий мозг в силу своей примитивности и ограниченности не в силах вместить даже малую толику астравитянской мудрости, - будь вы даже семи чипов во лбу! – так, что бедняга Дональд даже и не подозревает о своем высшем происхождении.

ЗАБРЫЗГАННЫЕ ГРЯЗЬЮ

Хотите узнать о служебном романе сценариста Чифа Бернски и близнецов Жаннет из Отдела Фильтрации Чувств? Любовь втроем вызывает магнетический интерес не только у астравитян, которые, благодаря сексуальным играм своих подопечных, заметно увеличиваются в размерах, но и у безобидных, на первый взгляд, обывателей, удерживаемых силой нечеловеческого внимания на земном телеплане. Итак, промозглым октябрьским вечером, когда забрызганные грязью лайтмобили с трудом поднимались в воздух (простите мне эту поэтическую вольность, ведь вместе с грязью мы потеряли значительную часть своей души), а цена за непринужденную фразу для начала разговора подскочила в мысле-барах не менее, чем в два раза, - и, несмотря на дороговизну, кривая знакомств в это мокрое время, как обычно, резко попозла вверх, – гениальный сценарист лежал, зарывшись носом в канаву, и даже не пытался выбраться на метротуар, где его поджидал торговец пивом.
– Эй, кримен! – это близнецы Жаннет, завидев коллегу, оттеснили в сторону исходящего рекламной пеной робота. – Не пора ли домой?
Кибер-бочонок мигом оценил ситуацию, опустил забрало, отчего на метротуар вылилось не менее пятидесяти литров неизрасходованной жидкости, и взмыл в воздух, - волна, окатившая Чифа, содержала не менее семнадцати тысяч переливающихся всеми цветами радуги микрокопов, прилетевших на запах нелегального пива, – хотя, цифра, скорее всего, неверна, так как полицейские безудержно мигали, ныряли, отражались в пивных пузырях и хватались друг за друга, а от этого двоилось, троилось и четвертилось в глазах.
– Эй, кримен! – это Галочка в образе синьорианского ангела-воплотителя, в сопровождении двух, не совсем трезвых солдат Униты, от которых несло квашеной капустой, потратила каплю своего драгоценного внимания. – Хочешь инопланетного зелья?
Из доспехов унитарианина выпрыгнул котенок и принялся лакать разлитое пиво.
– Кис-кис, Астра-кис, – сказала секретарша, и легкий пушистый шар превратился в липкий и тяжелый. – Пора домой.
Бернски шевельнулся и проводил пленного астравитянина, скрывшегося под ослепительной броней, подозрительным взглядом.
– Будешь капусту, дружок? – Галочка нагнулась над крименом, и Чиф увидел, как сквозь соблазнительную ангельскую грудь просвечивают не менее сексуальные крылья синьоритянки.
Бернски приподнялся, облокотившись на заботливо припарковавшийся рядом кибершлюп, и отрицательно помотал своей свалявшейся гривой.
– Вы моего Джеффа не видели? – на фоне бушующей в голове кримена пивной бури голос последнего звучал необыкновенно ровно.
Инопланетная компания, пожимая плечами, тихо отчалила в окружающую сценариста мглу.
– Эй, кримен! – за рулем широченного vip-мобиля сидел Гарри Чипмен. – До дворца не подбросить?
Чиф протер глаза и нервно рассмеялся. На горизонте маячила выжидательная физиономия приобретенного им клоуна. Лайтмобиль, внутри которого находился Бернски, развивая неземную скорость, сокращал это почтительное расстояние.

Что ни говори, а мыслесхема нашего учителя чипстории – крепкий орешек. Меня до сих пор трясет мелкая дрожь от смеха, которым мы заразились на его лекциях по колонизации Земли. Слава Току, теперь эта страшная эпидемия позади. С величайшим трудом преодолев неистребимое чувство юмора, мы все-таки взяли себя в руки и с помощью Вертки-Отвертки вышли на основную орбиту, где завершили строительство Станции Глушения. Внимание! Соберите сачком все криблетки, плавающие в кажущейся невесомости по вашему id-слоту, в одном месте, - поближе к телеплану, на котором уже возникают геройские лица бойцов Сопротивления, и приготовьтесь узнать чистейшую правду о происхождении чипов.

Давным-давно, во времена славной молодости бабушки моей кофемолки, пережившей первую Нетленную Экспедицию землян, в благополучный исход которой теперь упрямо отказываются верить даже доверчивые синьоритяне, – те самые, с квашеной капустой вместо мозгов, – Отважному Охотнику с Черствым Сердцем предлагали место коменданта крепости на Астракисе. Тогдашний президент планеты был помешан на собирании различных инопланетных мелочей, и Охотник, знающий Всетленную, как свои тридцать шесть пальцев, - тридцать седьмой герой оставил на Земле, в знак уважения к искусству любви putanes, ласковых и безобидных существ, к сожалению, полностью истребленных в процессе поголовной чипофикации, – постоянно радовал коллекционера невиданными вещицами, волей случая попадавшими в походный кофр солдата Униты. Президент с первой же встречи проникся к знаменитому путешественнику дружеской симпатией и неоднократно намекал Охотнику, что Астракис, это самая подходящая планета для того, чтобы наконец-то осесть и собраться с мыслями. Не желая обидеть старика, солдат часто прилетал на Астракис и баловал президента диковинными гостинцами, - впрочем, на самом деле Охотник имел целью раскрыть коварный заговор астравитян против Всетляндии, зреющий в недрах планеты. В редкие же минуты отдыха, агент унитарианской разведки имел счастье насладиться местными легендами, – президенту было грех жаловаться на память, и астравитянские басни лились из его венценосной ауры непрерывно. Вот, кстати, одна из них.
Рассказывают, что дочь астракийского царя имела зеркало, хранящее красоту и молодость. Сторонясь общества избранных, девушка предавалась самосозерцанию. Ум царевны был искушен замысловатой игрой серебряной тени. Однажды ночью, отпустив на волю лунного зайчика, красавица решила искупаться. Неожиданно начался прилив, и торопливые волны унесли драгоценное зеркальце в море. Опечаленная царевна не находила себе места, возвращалась на берег и с каждым разом все ниже склонялась над водой, в надежде на чудесное возвращение двойника. Когда беспокойные волны оставили на золотом песке тело утопленницы, астракийскому царю привиделся сон: душа дочери, узревшая пропажу в высшем свете, умоляла найти зеркало и предать земле отраженное в нем грешное тело. Многие славные мужи, желавшие умножить свои богатства, бесследно исчезли в пучине, - никто не смог достать лунный камень, скрытый на глубоком дне. Уверяют, и поныне скитается призрак в пределах той или иной всетленной, заглядывает в окна и смотрится в зеркала, мечтая вернуть свою красоту и молодость, сохраненную в веках.
Старые басни хороши тем, что мало кто принимает их за вранье. Делают вид, что верят, – кому хочется поднимать пыль! Чем древнее история, тем больше у нее слушателей. Когда мне предложили место коменданта крепости на Астракисе, я и не думал, что придется отвечать за чьи-то глупые выдумки. Президент республики, помешанный на собирании инопланетных мелочей, не мыслил жизни без чудесного минерала, - зуба Селены, пробуждающего тайные силы обновления и повторения. Что и говорить, дайте только знать, - репутация Отважного Охотника с Черствым Сердцем отлакирует вашу путеводную звезду. Но сначала мне нужно было разобраться с антивсетленскими заговорщиками. Используя временную отвертку, я выпустил из вверенной мне территории лишний пар и очутился на дне неизвестного астрографам кратера. В этом убежище тьмы мой лайтмобиль резко сбавил обороты, и пришлось срочно отправить за борт не в меру тяжелый экипаж вместе с Леди Экипировкой, отличавшейся особо скверным характером. «Фаэтон» с открытым верхом, купленный на Днях солнечного затмения в Порт-Ангеле, разрешившись от бремени, стремительно взмыл вверх, и я больно ударился головой о кибернетический щит Астракиса. Слава Току, гравитационный будильник поднял меня на ноги. Скрывая волчий оскал под капюшоном, я прокрался в Зеркальный зал Сириафана, где заседал астравитянский военный совет, и перерезал все оси координат. Освобожденнный свет беспрепятственно проник в астросферу, испепелил мириады пустых отражений, рассеял полчища многолетних призраков и зарядил аккумулятор моего «Фаэтона» на полную катушку. Недолго думая, я развернул лайтмобиль, летящий в хвосте карающей Кометы, словно серебряная пуля, на сто восемьдесят градусов и дал полный газ. Вот, собственно говоря, и все, – ни тебе крепости, ни должности коменданта, только легкое пушистое облако. Единственное зеркальце, уцелевшее во Всетляндии после этой глобальной Вспышки, лежало в бардачке моего «Фаэтона», рядом с бритвой, – его-то я и хочу презентовать президенту в качестве Зуба Селены, - при следующей встрече. Кстати, заговорщики снова дают о себе знать, - оккупация Марса, Земли и Синьоры – на астравитянской ауре. До настоящего момента, когда по тревоге были подняты солдаты Униты, известно лишь одно, –  враг не был полностью уничтожен, и вместе со старым сказочником на воздух взлетела вся планета, - в этом заслуга нашего Всемилостливого Командора. Мой тебе совет, - в Порт-Ангеле ожидается распродажа антимобилей, - купи себе приличную тачку и сгинь, куда подальше, пока астравитяне не напали на твой след.

9.
– Выходит, похищение чертежа самонесущейся курицы входит в план по поимке президента Астракиса?
– Точно. Это хитрая ловушка для старого коллекционера.
– А Луна, намертво прикрученная к Земле! Эта сволочь все еще надеется найти волшебный Зуб Селены!
– Ну, президент не так уж и плох… Он действует в интересах всего Астракиса, взлетевшего на воздух. Нет планеты, нет и ресурсов. Вот и приходится качать энергию, откуда попало. Надо думать, что когда принцип постоянного обновления перестанет быть тайной, дети Альцеоны оставят Землю в покое. 

Вы спросите меня, как выглядит тридцатишестипалый Охотник с Черствым Сердцем? Облик унитарианина не поддается описанию, - в отличие от астравитян и жителей подневольных им колоний, охотники не имеют ни отражений, ни теней, ни модных сейчас мультикопий. А существа, вроде коллекционера репептов яичницы Филза, под видом которого действовал солдат Униты, возникают только на время, - стоит лишь пошевелить пальцем. Считается, что каждому пальцу равен один всетлянский год. А всетлянский год, в свою очередь, равняется… Кстати, тридцать седьмой палец солдата, то есть временной отрезок, проведенный на Земле в компании с великолепными putanes, не попадает во всетленскую копилку, - дело в том, что, как уже говорилось выше, любовь линейкой не измерить.

Итак, агент Униты ликвидировал Астракис, но оставил следы. Мало того, что охотник не развеял легкое пушистое облачко, оставшееся после Вспышки, - вот, где прятались осиротевшие тени врагов Всетленной! – растяпа обронил зеркальце, лежавшее в бардачке его лайтмобиля, рядом с бритвой, - пресловутый Зуб Селены, с помощью которого унитарианин надеялся обвести президента Астракиса вокруг пальца. Естественно, что благодаря невиданной со времен Первой Нетленной Экспедиции, о которой мне просвистела все уши бабушка моей кофемолки, служившая на космическом корабле землян электрическим чайником, - об этом речь пойдет в следующей главе, - иллюминации, все астравитяне, от старого баснопевца до бездомного котенка, попали на зуб, - запечатлелись на бритвенном зеркальце Охотника с Черствым Сердцем. А Энергии Вспышки хватило, чтобы заполонить Всетленную вражескими астражениями, – всю, до последнего вейва.

В это время на Землю возвращался планетарный междулет, нагруженный, - если верить древним рукописям, хранящимся в голове одного мудрого синьоритянина, в чипе, передаваемом по наследству, - бочками с квашеной капустой. Следом, по той же астростраде со скоростью, превышающей все мыслимые штрафы, мчался эфемерный президент Астракиса со своей призрачной свитой, вернее говоря, просто летел по инерции, - вообще, после той Большой Вспышки мало кто смог усидеть на месте. В результета неизбежного столкновения экипаж междулета слился с астравитянами в едином, так сказать, порыве. В слоте бойцов Сопротивления укоренилось мнение, что настоящие земляне не могли сдаться пришельцам без боя, и команду межпланетного корабля составляли примитивные доконвейерные пылесосы с функцией прямохождения. Безответственные мусоросборники с готовностью впитали космическую заразу всем своим существом. Предатели впали в полное подчинение инопланетному разуму, и у них разболтался штатив, благодаря чему, астравитяне получили доступ к нашим секретным технологиям и, не сходя с места, то бишь с пылесоса, изготовили руками горе-пилотов тот самый первый чип, который и был вмонтирован в голову капитана, посадившего на Землю злополучное судно. Начало Неизбежного Контакта, - именно так называется знаменательное событие, описанное выше, в учебниках по чипстории, – было положено.

ЗАБРЫЗГАННЫЕ ГРЯЗЬЮ

Единоличного правителя на Земле нет, – электрократия, сами понимаете. Защитные уровни телеплана, скан-вышки, чипсы, привязанные к ногам, неперегорающие лампочки, - рекламные буклеты не умеют врать, и все потому, что рассчитаны на полных идиотов. Правда, еще бывают случаи, что в земной сектор Астроляндии заглядывают намеренно отставшие от экскурсионных групп туристы, - основное их количество приходится на время звездного шоу «Забрызганные грязью», которое собирает на Луне лучших киберманекенов и гуманоидгерлз Реального Космоса. Наблюдательный Совет смотрит на околоземные шабаши сквозь пальцы, – считается, что спутник со временем остепенится, – обзаведется собственным телепланом и сетью чип-станций, контролирующих население, хотя, для надежности, к Луне прикреплены спецагенты Астракиса, космические двоечники и разгильдяи, определенные старшими товарищами в человеческую оболочку. На сателлите даже существует резервация так называемых крименов, костяк которой и составляют разжалованные астравитяне. Так что, и кибер-дизайн, и астральная криопись, и лунная мода, с оглядкой на которую живет вся Астроляндия, скроены по шпионским меркам. Система неосознанного предательства, пропитавшего звездное шоу, - так действует свежая мыслесмазка на размагниченный чип, - способствует выявлению и вербовке инакочувствующих с последующим расселением эмоционеров на свободных планетах Реального Космоса, как зачатков цивилизации Астракис. В данном случае эмоционер является проводником, направляющим астравитян в очередной энергетический колодец, – таким образом были завоеваны Марс и Синьора. Снять пришельцев с хвоста, – элемент хомо-арта, служащий украшением доконвейерных пылесосов с функцией прямохождения, который до сих пор носят на голове некоторые чипмены в знак равноправия и любви между киберами и людьми, – не представляется возможным, пока место зараженных астравитянами чипов не займут Серебряные Волнорезы из арсенала бойцов УМА (Устранение Материальных Аффектов) планеты Фаунсин. С помощью этой мыслесхемы можно отключиться от космической частоты Астракиса и перейти в зону УМА. Однако, как выражаются наши бывшие сопланетники, поделившие окружающее пространство на горы квашеной капусты и весь остальной мир, хрен редьки не слаще. Как известно, девушки фаунсинки, - их еще называют Серебряными Пулями, – аннигилируют все встречные мысленные потоки, предварительные снимки которых, как уже говорилось выше, отправляются на базы отрядов УМА и служат универсальным компостом для развития высокопарных форм материи. Взяв на вооружение фаунсинскую мыслесхему, вы рискуете на неопределенный срок, – пока не обзаведетесь собственной фермой по выращиванию двойников и мультикопий, гарантирующих постоянный приток хорошо конвертируемого внимания, – стать всетляндским семафором, регулирующим движение энергопотоков. Ввиду этого обстоятельства не спешите менять чип на волнорез, тем более, если до сих пор не обзавелись картой Реального Космоса, – сойдя со своей рабочей волны, вы можете легко запутаться в бесчисленных слоях астроткани. С другой стороны, Map of Reality занимает слишком много места в моей, слишком пустой для этого, голове, и я, отправляясь в путешествие, предпочитаю выйти на астростраду и просто тормознуть первую попавшуюся тачку. Вернемся, однако, к нашему звездному шоу. Земное население, черпающее в зрелищах эмоциональный заряд, поддерживающий напряжение кибернетического щита на должном уровне, которое, в свою очередь, обеспечивает равновесие и гармонию в отношениях между чипменами и астравитянами, - кстати, лайтмобили уже не падают вниз колесами на наших умозрительных перекрестках, где людокопы и киберы любили сойтись стенка на стенку и наэлектрилизовали метротуар до треска, - сродни плодородному полю, на котором зреет инопланетный урожай. Как, наверное, уже догадался прозорливый читатель, в целях облагораживания человеческой культуры оккупанты тщательно очистили Землю от постороннего мусора, грязи, слизи и пыли и поставили дело по выращиванию ходячих электротюнеров на конвейер. Чипстория умалчивает  о многочисленных бунтах пылесосов, о гонениях, направленных на сапожников и мойщиков лайтмобилей, о преследовании кисельных юношей и барышень. Для достижения  чистоты, необходимой для исправного функционирования чипов, земная грязь была скрыта метротуаром, – сегодня, по прошествии стольких вейвов после оккупации, вы можете хорошенько копнуть редкоземельное покрытие, но до настоящей грязи вряд ли доберетесь. Однако, грязные мысли так и сквозят в головах крименов и чипменов, – хотя, откуда им взяться, в кибернетическом щите давно залатана последняя щель, а лунные мятежники помешаны на чистоте не меньше, чем астравитяне. Считается, что упадническое настроение может возникнуть в голове любого существа после принятия изрядной дозы квашеной капусты. Таким вот мыслебродам самое место на всетляндском фестивале «Забрызганные грязью». Вы, кстати, можете одолжить у меня слой-другой декоративной липучки, – чистые брюки и сияющий белизной лайтмобиль доставят вам массу неприятностей уже в лунопорте, не говоря о самом звездном шоу, – хорошо еще, если вас просто затопчут в грязь.

Мода на грязь распространилась по Всетляндии подобно неотвратимому чиползню, – вскоре после генеральной уборки, затеянной астравитянами на Земле. Художники-модельеры в спешном порядке принялись комбинировать пятнистые узоры, – к счастью, украшения выходят на редкость въедливыми и приставучими. Невзирая на это, в тщетном стремлении перещеголять друг друга в плане свежести и затейливости декоративных пятен, жители Всетляндии уделяют грязи необоснованно много внимания. Моя подруга, кстати, одна из этих грязи-герлз. Джули имеет сотни костюмов, между которыми находятся тысячи различий! Вот и сейчас, драя свои непомерно длинные, словно язык синьоритянки, сапоги, красавица умудрилась заляпать новейшей мыслеустойчивой краской унитарианские доспехи, парящие в прихожей, которые я всего пару вейвов назад выменял в баре у пьяного солдата за бокал мысле-колы, выжатой из чипа одного въедливого, словно пресловутая грязь, писателя.
– Тебя послушать, так весь мир состоит из дерьма! – в который раз заявила Джули, не дожидаясь, когда затарахтит чипс, – таким образом электропсу передается мое неудовольствие по поводу безнадежно испорченной вещи. – Почему же, в таком случае, ты снова навейвился на Луну? Какое еще яркое пятно, - девушка сплющила своими тонкими нежными пальчиками командировочный чип, потерянный мною на вечеринке в честь совершеннолетия марсианской принцессы, и я уже навсегда утратил эту память, – ты не видел на этом дурацком звездном шоу?
Между тем, придав своей домашней мультикопии виноватый раскаивающийся вид, я взгромоздился на репортерский доконвейерный скелетрон и рванул рычаг на себя. Наша скромная киллер-студия, – стоит лишний раз напомнить читателям, беззаветно страдающим писательским зудом, что всетляндские прозаики, драматурги и поэты являются отличным сырьем для получения неконтролируемой астравитянами энергии, – наполнилась живописными клубами дыма, и в потолке, а вейв спустя – в киберщите, образовалась не менее колоритная дыра, через которую и пролег путь моего скелетрона на захваченную киберами Луну. Недовольная этим светопредставлением Джули зарядила крипкан положительными рецензиями на тысячу томов вперед, погрузила в роскошный писательский междулет, – доставшийся нам по наследству от одного всетляндски признанного мыслеброда, который, при попытке засунуть его в энергомешалку, оказался всего лишь резиновой мультикопией другого, не менее известного буквоклада, и бессовестным образом лопнул, не дав ни капли кринергии, – все свои сто семьдесят тщательно забрызганных грязью костюмов, – чистые, естественно, пришлось оставить на Земле, – и улетела отдыхать на Синьору, – благо, местные жители, увлеченные пережевыванием квашеной капусты, не успевают писать книги.

10.
– Всетляндия держится на трех КОП-ах, – Космических Объединяющих Принципах, - притяжение, растяжение и взаимопроникновение. А сами Принципы базируются на силе внимания. Ничтожной капли внимания достаточно для старта за Основной Добычей, которую, кстати, еще никто не отменял. А всетляндское движение происходит от точки возникновения внимания до места приложения энергии, где в процессе многократного прицеливания и возникает Основная Добыча. Некоторые существа путают внимание с энергией, которая является его временной разновидностью, и жалуются на неэффективность последней в моменты ее корреляции. Рассеивание и сосредоточение, – неотъемлемые свойства внимания сопутствуют энергии. Поэтому она ведет себя адекватно поставленной перед ней задаче лишь через призму пристального внимания.

Говорят, астравитяне похожи на кошек, поэтому, дескать, они и не жалуют собак, из которых на Земле один Джефф и остался. Кроме названия самой планеты, – Астра-кис, в пользу этого факта нет никаких доказательств. Возможно, таковыми оккупанты были до ликвидации своей родной планеты, - как вы помните, для этого было достаточно одной Вспышки, - и теперь, в силу своей астральной невидимости, скрыты от землян, но только в случае, если последние не являются собаками. Кроме того, в научных кругах, близких к ИЕК (Институт Естественных Корреляций), открыто заявляют, что никаких пришельцев не существует, а мысле-сеть, состоящая из id-чипов, предназначена исключительно для удобства межчеловеческого общения. Между тем, ни с кем связаться невозможно, потому, что все личные телепланы отключены вплоть до специального распоряжения Гарри Чипмена, а на общественном экране без конца транслируются радостные лица бойцов Сопротивления, снующих по Станции Глушения. Я считаю, причина безнаказанного космозакидательства кроется в новой захватнической доктрине инопланетян. Судя по информации, переданной по внутренней кибер-сети, – сам я сейчас нахожусь в главном офисе ЦК по Лунной Сборке, – земные тюнеры перестали принимать волну Астракиса, и чипмейкеры, контролирующие разработку и производство мыслесхем, остались без работы.

Меньше всего капитан Роберт Фладд ожидал встретить на Астракисе всеобщую радость и ликование, граничащее с безумием. Круглолицые или круглотелые существа не давали пролету, – роились на пути Фладда, словно сидероядные мухи, открывшие новую съедобную планету. На бортовом телеплане вспыхивали радужные, как мыльные пузыри, сообщения: «УРА ОСВОБОДИТЕЛЮ!», «ЧИПЫ ПРОЧЬ ОТ АСТРАКИСА!», «ФЛАДД – НАШ ПРЕЗИДЕНТ!», – всегда невозмутимый капитан незаметно столкнул локтем в бардачок чистые мыслесхемы, брошенные на приборной доске, словно коробка с игральными костями, и бросил на контрольный экран связующий взгляд, – «ДАЕШЬ СВОБОДУ АСТРАКИСА ОТ ЗЕМЛИ!»

Замешательство, вызванное бурным приемом в стане врага, не позволило тихо уйти. Астравитяне, расценивающие последствия Неизбежного Контакта, как беспросветную каторгу и вынужденное рабство в Зоне Внимания, связанное с добычей земной энергии, обратились к Фладду с просьбой стереть со страниц map of Reality все упоминания о Земле, чего оккупанты сами сделать были не в силах, ибо мысленно постоянно находились на проклятой планете. Когда же капитан после множества героических попыток довести Земную Федерацию, - то есть, ее схематический план на карте Реального Космоса, – до состояния быть незамеченной с высоты астрального полета путем тщательного стирания, штрихования и вырезания, ненароком, в пылу редактирования залил древний свиток астравитянским умозрительным пивом, которым аборигены безрезультатно пытались угостить космического волка, ненавистные астра-сиротам пределы, а заодно и другие области нашей Reality на многие вейвы от Земли, - счесть кои не представляется возможным, ибо теперь ничего не видно, - были отлично замаскированы роскошной радужной пеной, напоминающей скопления новорожденных астравитянских младенцев, а впоследствии, - трудновыводимыми пятнами, оставшимися после высыхания невидимого, на первый взгляд, напитка.

Выходит, что история Священной Сборки послужила горьким уроком для обеих сторон, принимавших участие в Неизбежном Контакте? – спросит нетерпеливый читатель. – Астравитяне так и остались неприкаянными всетляндскими побирушками, а земляне снова принялись разменивать мозги на квашеную капусту? Все это настолько же верно, в какой степени и неправильно. С таким же успехом можно заявить, что люди и пришельцы – это просто разные аспекты одной формы жизни, рассеянной по Всетленной, или быть уверенным в том, что после смерти человек становится астровитянином, а последний, будучи разжалованным Невидимыми Братьями за нерациональный расход energy из высокопарных сфер материи в земную оболочку, возвращается к жизни в новом законсервированном качестве. В связи с этим мне хочется предложить вашему вниманию свою статью, посвященную оригинальной теории происхождения жизни на Земле, разработанной профессором Теодором Гранским из ИЕК (Институт Естественных Корреляций), которая не лишена некоторых рациональных замечаний, возникших на фоне катастрофических для нашей цивилизации последствий Неизбежного Разрыва.

ГУМАНОИДОВ ПРИДУМАЛИ СУМАСШЕДШИЕ

Необычную гипотезу происхождения жизни на Земле выдвинул профессор Института Естественных Корреляций Теодор Гранский. Он сравнил эволюцию на обитаемых планетах с помехами в радиоэфире, препятствующими свободе распространения информации. Гранский утверждает, что потоки космического сознания испытывают на Земле регрессивные эффекты «торможения», «инерции» и «застоя».

С точки зрения ученого, реальная жизнь не является категорией биологического времени, скорее - это прерогатива «потустороннего» мира, события в котором проистекают не последовательно, а центростремительно-центробежно, то есть любой творческий импульс неминуемо возвращается к своему созидающему центру, постоянно меняющему месторасположение, но при этом находящемуся во всех точках пространства одновременно. Таким образом, функциями «пульсирующего» ноумена является равномерное распределение космической субстанции в потусторонней среде и активная духовная интеграция с представителями сопутствующих уровней «тонкого» мира, являющихся их непосредственной формой и содержанием. При этом различные сферы пространства пребывают в состоянии высокоорганизованной гармонической динамики, выражающейся в стремительном развитии трех главных свойств всего сущего, как то: притяжение, растяжение и взаимопроникновение. Можно сказать, что жизнь в этом запредельном «иллюзориуме» представляет для исследователя крайне большой интерес, ввиду достаточно высокой частоты обновления информации, доступной независимому от физической оболочки наблюдателю.

Феномен же «хомо сапиенс» –  это своего рода переходный инкубационный период, мутация истинной, не имеющей рамок пространства и времени жизни, ее некое болезненное состояние. Гуманоиды являются, по сути, проводниками и носителями сидеральной (светоносной) субстанции, находящейся, если можно так выразиться, в «законсервированном» состоянии. «Все то время, пока Всетленная расширяется, подобные «задержки» неизбежны, – замечает Гранский в своей книге «Жертвы метаморфозы». – Самое же прискорбное в процессе «превращения» заключается в том, что «срок хранения» космической субстанции крайне ограничен и исчисляется внутренним биологическим временем человека, и за редким исключением (каком именно, Гранский умалчивает), этот ценный «продукт» оказывается безнадежно испорченным для дальнейшего употребления во благо Всеобщей Истории».

Но возникает резонный вопрос: откуда же возникли эти болезнетворные споры, ставшие причиной возникновения органических «пробок» на пути освобожденной энергии Большого Взрыва? Гранский полагает, что существуют критические точки пространства, в которых объем накопленной информации превышает разумные пределы, и ноумен, мыслящий в гармонии со всей Всетленной, говоря по-простому, «сходит с ума». Часто бывает так, что пересекаются несколько вихревых потоков, представляющие разные планы материи, ведомые, по воле случая, космическими «аутсайдерами», носителями бессистемного хаотического знания. Следствием этого становится «искривление» пространства и возникновение так называемых «пограничных зон», находящихся на периферии относительно тех или иных уровней протогалактического сообщества. Там образовывались гравитационные узлы, ставшие зародышами современных звездных «империй». В силу своей общей дисгармонии с природой Космоса, и большой удаленности от естественных магистралей Мирового Порядка, эти образования носят временный характер и предстают ничтожными миражами перед лицом Вечности. «Любые признаки жизни в дремучих хитросплетениях четырех элементов - не более, чем следы старой плесени на сыре, давно потерявшем свой вкус», – пишет Теодор Гранский.

Вопреки расхожему мнению о зарождении простейших одноклеточных организмов путем таинственного брожения в Мировом океане и набившей оскомину басне об инопланетных предках землян, ученый убежден, что существующая реальность «проявляется» и исчезает на физическом плане с определенной периодичностью, не претерпевая, сама по себе, никаких изменений. «Все дело в космических циклах, - утверждает Гранский. - Время от времени, при чрезмерном скоплении информации из «прародительского» Вакуума происходит материальный выброс, организующий тупиковые ветви жизни, как это происходит, например, с земной цивилизацией». При этом очередная мимолетная картина органической «жизни» повторяет предыдущую вплоть до мельчайших подробностей, ввиду того, что сам «художник», являясь по своей природе «заблудшим» пульсаром, транслирует на наш злополучный голубой шарик одну и ту же, избитую глобальными планетарными катастрофами, историю. Периоды же всемирных потрясений связаны с центростремительной деятельностью демиурга. В противоположность его центробежному творчеству (выдох), при «вдохе» все и вся в Солнечной системе улетучивается до лучших времен с умопомрачительной скоростью в родное «материнское лоно». Вообще же, автор гипотезы категоричен в своих суждениях о современном обществе и называет нашу цивилизацию «скоплением нечистоплотных паразитов на «теле вечной истины».

Анатоль АСТРАБОРСКИЙ

«Вокруг чипа», 17 пятница 975 года от начала Священной Сборки




Часть вторая

КРИМЕН

Сила внимания
Сократит путь
В каждом создании
Есть его суть


Все началось с выступления Кримена на слете ловцов теней. Кому понравятся голые электроды в общественных местах и частных владениях, когда тройной слой протеиновой изоляции придется впору каждому! Короче, парни объявили подлунную станцию отдельной планетой и выбрали президентом комитета по сборке своего человека.
Покажите мне недомерков, верящих в небылицы о дружбе киберов и людей! Форменные твари, обжившие Территорию, стали единственным пристанищем вычислителей и главной приманкой для теней. Того и гляди, зазеваешься, и родного брата мобиля разберут на части за пару-тройку вакуумоустойчивых луноступов.
С тех пор, как ослеп Золотой Глаз, дела системы пошли насмарку. Волнами ближайшей галактики накрыло персонал действующего реактора, быстро охладели камни в осиротевших телах, раз и навсегда перегорели лампы рассеянного и направленного света. Сателлит мы достраивали сами, без помощи кровососов из Центра.
Я родился в 791 году Священной Сборки на острове Манипуляторов среди элементов питания. На мой след вышел отряд гуманоидов, снабжающих рудники Центра своими несметными копиями и двойниками, и я запасся строительным протеином на всю оставшуюся вечность. Для посетивших этот долбаный шарик впервые, объясняю, что пассажир астральной машины обязан обзавестись личным отражением, иначе ваш добрый папочка останется без работы.
Один стакан виски в десяти барах не выпьешь. Приговоренный к короткому замыканию в Нераспечатанной Колоде, зарегистрированный на плане Ржавых и Сырых под торговой маркой «Антиквариат Кримена», сражающийся под девизом: «Ни одной формы без содержимого!», - я завоевал доверие тройников. Аминь.

Из выступления на лунном телеплане
 

1.


После Неизбежного Разрыва с астравитянами корпорация Гарри Чипмена приказала долго жить, и все сотрудники «Идентификации Дня» остались без работы. Гарри даже не удосужился отправить на телеплан свое изображение, нам оставалось только слушать его дребезжащий голос, оглашающий приказ об увольнении, глядя друг другу в лицо. Нас, собственно говоря, было всего двое, - ваш покорный слуга сценарист Чиф Бернски и секретарша отдела Фильтрации Чувств Галина Звонкова, - остальные, не дождавшись последнего распоряжения босса, - а, впрочем, сигнал своевременного окончания работы тоже еще никто не отменял, - умчались в ближайшую мастерскую сети «Штоп Вас» - менять свои, вышедшие из употребления чипы на скрипы, об истинном предназначении которых пока трудно было догадаться, хотя все видели рекламный ролик, где Клара Линс, главная гуманоидгерл из фильма «Игрушки для роботов» очень соблазнительно скрипит своими локтями, локонами и сапогами, призывая вернуть земную смазку, коварно похищенную лунными киберами.
Тем временем босс покончил с перечислением прав и обязанностей выброшенных на метротуар сотрудников и перешел к торжественной части.
- Особую благодарность я хочу выразить нашему гениальному сценаристу Чифу Бернски, раскрывшему марсианский заговор мультикопий, - проскрипел Чипмен, и на экране возникла физиономия краснопланетянского клоуна. – Слава Току, ни одна из личных историй,  хранящихся в секретных чипах БББ на темной стороне Земли, не была уничтожена. Шпионы не на того напали. Жаль, правда, что так и не удалось поздравить нашего кримена лично, – резиновая маска клоуна растворилась, и на экране вспыхнула телекопия самого Гарри. – О, кого я вижу! Рад, очень рад, что в трудную минуту не остался один. – Единственный глаз Чипмена, расположенный на затылке, засеребрился с новой силой, и шеф распался на множество собственных отражений, от которых зарябило в глазах. - Как насчет того, чтобы закрутить новое дело?
- Тут, в паре вейвов от конторы открылся синьоритянский ресторан, - недолго думая, брякнул я, но тут же прикусил губу, - владельцы заведения, невзирая на строгие запреты, предлагали постоянным посетителям блюда из квашеной капусты, до которой ваш сценарист большой охотник.
- Отличная идея! Мы можем попросить повара приготовить рождественскую утку, рецепт которой Чиф привез с Марса! – поддержала Галочка коллегу, пихнув меня в бок гладким, словно чип младенца, локтем.
Как ни странно, Чипмен, неподражаемый образец невозмутимости и хладнокровия, стоически переносящий любые скачки напряжения и эмоционные взрывы, которыми так славится наша, приходящая в негодность чипосфера, воспринял это предложение с восторгом. Мы завернули в электронный рукав квазилифта и через мгновение сидели в салоне служебного лайтмобиля, - мое желание пройти пару вейвов пешком, я научился этому необычному способу передвижения на Марсе, вызвало раскаты звонкого галочкиного смеха, в результате чего Чипмену пришлось-таки прихлопнуть несколько привлеченных эмоционными всплесками сенситивов, деловито мельтешащих на бортовом телеплане.

ГОНЩИКИ ПО СПИРАЛИ

Прежде чем с головой окунуться в поистине неперевариваемую чипосферу синьоритянской кухни, хочу прояснить некоторые детали марсианского заговора, так и не получившего огласки в прессе, ввиду строгой секретности некоторых мультикопий, участвовавших в операции. Дело в том, что император Марса вознамерился единолично населить все известные и неизвестные ему доселе планеты. Для начала сумасброд построил на Фобосе небольшой заводик по производству собственных мультикопий, – самопочкованием, кстати, занимался и земной губернатор, желая быть ближе к народу, вследствие чего любой желающий мог выпить с Губи мысле-колы и прокатится с ветерком на его vip-мобиле, – правда, совсем недалеко, потому, что тачка, как впрочем, и сама мультикопия губернатора, была резиновой и, не пролетев и вейва, либо с треском лопалась либо тихо спускала пары. Так вот, долго ли, коротко ли, но территория Марса уплотнилась невероятно. А так как император в силу своего высокого положения никогда не разбирал дороги, то на него, то бишь на его копии, постоянно налетали сопланетники, – одни пешком, другие на марсобордах, третьи на лайтмобилях. Благородная резина, естественно, пружинила и давала налетчику мощный толчок в самом непредвиденном направлении. В итоге краснопланетяне разлетелись по Всетляндии, кто куда, - некоторые на Синьору, прямиком на огородные грядки, – их, собственно говоря, нашли в капусте, а некоторые, – страшно подумать, – на Альзону, планету, которая, по меткому выражению доблестного капитана Фладда, связана морским узлом. Если вы еще не в курсе, Альзона – неприступная всетленская тюрьма, хотя, судя по бравому виду космического волка, узлы на ее решетках пришлись капитану по зубам.

Другим фактором, обусловившим стремительный исход марсиан с родной планеты были, так сказать, юношеские грехи императора. В молодости нашему герою пришлось изрядно попутешествовать, – будущий император не имел ни кола, ни двора и зарабатывал на жизнь продажей открыток, которыми Фрэнка, ¬– императора зовут Фрэнк XIV, по числу заселенных им на настоящий момент планет, – заваливали богатые дядюшки и тетушки, в надежде отвязаться от бедного родственника благими пожеланиями и ценными советами. Бродяга достиг в искусстве коммивояжерства небывалых высот и даже давал в МУЗ-ах и ВУЗ-ах (Межпланетные и Всетленские Увеселительные Заведения) небольшие, но очень прибыльные рекламные представления. Гвоздем программы, состоявшей из умозрительного путешествия по Реальному Космосу, – от мегапланет, вроде милитаристской Униты и скрывающей свои лишние вейвы от лайтспекторов под видом хвоста кометы Фаунсин до захудалой Синьоры и никому не известной Горы, где, говорят, сейчас скрывается президент разгромленного Астракиса, – были дрессированные прытки-открытки. Нашепчешь такой открытке адрес, она и упрыгает сама собой, куда надо, – хоть на все тридцать четыре стороны света! Больше сторон света Фрэнк, ставший в свое время известнейшим во Всетляндии клоуном, не знал, а все потому, что полжизни провел в МУЗ-ах и ВУЗ-ах, и, – слава Току, а то бы спасу от его мультикопий не было! Ну и вот, в один прекрасный день родственники распоясавшегося клоуна, не в силах больше отбиваться от полчищ назойливых прыток-открыток, посовещавшись, решили отдать Фрэнку на растерзание небольшую необитаемую планету из созвездия Альцеона, принадлежащую его далекой и давно сбрендившей тетушке. Дескать, бабке уже все равно, а племянник на Марсе доходное место, – цирк сделает! И действительно, скоро на красной планете проходу не было от всяческих артистов, – канатоходцев, шпагоглотателей и гонщиков по спирали. 

Надо сказать, что притяжение на Марсе действует лишь глубокой ночью, а с рассветом бросившие во мраке якорь космопроходцы бывают сметены с поверхности планеты звездным ветром Альцеоны. Поэтому все причаливающие к цирку корабли, а также дома, чипсмаркеты, рестораны и собачьи будки привязываются к Марсу канатами. А для удобства передвижения изобретены марсоборды, на которых, путем сложного маневрирования можно летать, используя силу звездного ветра. С появлением марсобордов и крепко стоящих на них марсобродов, - ибо доска, не в пример канату, кажется более устойчивой, но, что также справедливо, менее прочной, – вымерли все медленные, словно черепахи, канатоходцы, за исключением одного, до сих пор выступающего в цирке. Во время своей марсианской командировки мне, кстати, посчастливилось видеть и шпагоглотателя, который при ближайшем рассмотрении оказался обыкновенной сидероядной мухой, из числа тех, что питаются звездной пылью, правда, чего у артиста невозможно было отнять, – невероятных размеров. Хотя Галочка, будучи в образе неуловимого бойца УМА (Устранение Материальных Аффектов) планеты Фаунсин и посвящала меня в рыцари, – беспланетные существа, выступающие за права разного рода изгнанников и отщепенцев, вроде президента Астракиса, скрывающегося на Горе, –  но, в связи с тем, что мы в честь этого знаменательного события приняли внутрь слишком много квашеной капусты, непередаваемый вкус которой совершенно меркнет без пива, обязательная при таких церемониях шпага, с помощью которой я должен был завоевать для себя, а может, для, ослепляющей память обо всех взятых штурмом Крепостях Ангельской Красоты, Галины Звонковой, сейчас уже трудно  вспомнить, – над моей памятью, как я уже сказал, потрудились бойцы УМА, – так вот, я, – доблестный рыцарь, новоиспеченный отщепенец и бродяга должен был завоевать какую-нибудь планету, с тем, чтобы фаунсинские строители возвели на ней очередной феминарий, иначе гордо именуемый Крепостью Ангельской Красоты, но, сраженный этой самой красотой наповал, нечаянно обронил шпагу в пылающую пасть трущегося о наши ноги чипса. Кстати, вы совершенно напрасно не используете своего электрического пса в качестве камина, – будучи постоянно привязанным к вашим ногам чипс не только согревает, но и глотает ненужные вещи, случайно попадающие в ваши руки, например, – дешевые бестселлеры, один за другим выскакивающие из окна приемосдатчика телеплана или банки с мысле-колой, которую на вид легко спутать с пивом. На самом деле, я хочу сказать, что из-за таких вот шпагоглотателей, вроде моего чипса и марсианской мухи-переростка, рыцарей во Всетляндии скоро можно будет по пальцам перечесть, благо, у Охотника с Отважным Сердцем их всего тридцать шесть, а у меня и того меньше.

Вернемся, однако, к беспредельному клоунскому заговору, осуществление которого было возложено на гонщиков по спирали. Когда Фрэнк произвел, как ему показалось, достаточное количество своих мультикопий, то снабдил каждую из них специальным механизмом, наподобие часовой пружины. Это приспособление позволяло клоуну летать перед клиентом по спирали, постоянно возникая у него перед носом с неизменным ворохом прыток-открыток. Сама спираль с носящимся по ней коммивояжером также бешено крутилась относительно центра, в котором находилась жертва рекламы. Самое интересное заключалось в том, что продавец никогда не оказывался позади покупателя, удерживаемый в выигрышной для себя позиции силой внимания потенциального клиента. Кстати, неприязнь, антипатия и отвращение – это, по сути, то же внимание, если к нему повернуться, конечно, лицом, а не наоборот, что клоуны успешно и делают. Короче говоря, во время подготовки коронного номера, когда открытки носились под куполом цирка, подобно стае сказочных мракмобилей, на Фобосе лопнул тот самый завод по производству мультикопий, который, чего уж теперь скрывать, сам был сделан из резины. Погибли все аккуратно складированные в ожидании начала военной, то бишь рекламной кампании каучуковые монстры. Однако, Фрэнк, которого суровая школа МУЗ-ов и ВУЗ-ов научила никогда не унывать, засучив рукава, снова принялся за дело. Как и рассчитывал император, клоуны из новой партии, выпущенной как раз накануне Электрического Рождества, что пришлось на время моей марсианской командировки, вышли еще более въедливыми, разговорчивыми и гибкими. Впрочем, улучшенные маневренные характеристики продавцов никоим образом не повлияли на отношения между клоунами и прочими артистами, населяющими планету. Как ненавидела открыточника цирковая братия, так больше любить и не стала. Надо заметить, что кроме театрально-балаганного сброда, – всякого рода эквилибристов, акробатов и подпевал, которым по душе трюки с гравитацией и разговоры ни о чем, на Марсе мало кто задерживался. Те же, кто остался, были у Фрэнка под колпаком.

Кстати, персонал, обслуживающий туристов, которые в марсианский цирк валят валом, – как я уже говорил, слава Фрэнка, летящая на крыльях прыток-открыток, до сих пор кружит головы непослушным всетляндским детям, – набран на Земле и Синьоре. Сейчас, после Неизбежного Разрыва мне неизвестно, продолжают ли астравитяне контролировать краснопланетянские чипы. Еще сотню вейвов назад я сканировал меню в «Ганимеде», – для тех, кто с изобретением волшебной пиццы, тающей во рту, безвозвратно утратил полезную привычку шляться по кабакам, что повышает бдительность и расширяет кругозор, объясняю, – это такой околомарсианский спутник, превращенный в трактир, – и спиной чувствовал астральное сопение невидимого шпиона. С другой стороны, если верить унитарианским военным сводкам, астравитяне разгромлены наголову, а президент Астракиса скрывается на планете Гора, месторасположение которой на карте Реального Космоса, что в высшей мере подозрительно, до сих пор не определено. Чтобы разведка Униты не выследила дядюшку Аса?! Вообще-то, на то он и Ас без особых прикрас, хотя могли бы и меня с Джеффом привлечь, у него на существ с Астра-киса особый нюх. Не знаю, может быть, они заключили временное перемирие, за которое опять придется расплачиваться своей энергией… Впрочем, я опять отвлекся.

2.

Никогда бы не подумал, что Чипмен ест квашеную капусту. Дело в том, что у Гарри отсутствует рот. То есть, это, конечно, в порядке вещей, – мало кому захочется, чтобы его сравнивали с доконвейерным пылесосом с функцией прямохождения, который тащит в рот обрывки метротуара и детали бродячих чипсов, летающие по воздуху во время электрической бури, – но я, как ни старался, не мог усмотреть в конструкции Чипмена ни окошка приемосдатчика, ни кнопки утилизатора, ни обычно выпячивающей из дорогих пиджаков вкусорубки.
– Перестань так пялиться на шефа, – прошипела Галочка, наливая себе пиво мимо бокала на позолоченную синьоритянскую скатерть. Звонкова тоже не могла взять в толк, как Чипмен расправляется с капустой, и не сводила с Гарри своих, сияющих неземным огнем глаз. Инопланетный блеск девушка навела в салоне Корреляции. – И дай мне руку, а то я сейчас съеду.
– Куда это ты съедешь? – недовольно промямлил я, скосив взгляд на гладкие галочкины коленки, которые в неожиданных ситуациях обычно приводили меня, как выражаются наши бывшие сопланетники на Синьоре, о трагической судьбе которых я расскажу попозже, в чувство. И верно, переключившись силой своего внимания на лучшее, что можно увидеть во Всетленной, я и думать позабыл об устройстве хитроумного Чипмена, так волновавшем меня пару недовейвов назад. – Похоже перед своим отъездом, ты решила затопить пивом мои новые туфли! – заорал тогда я и быстро поставил на стол пару нелетных ботинок, найденных мною на марсианской свалке в куче забракованных привередливым Фрэнком клоунов. –  Лей, да не проливай…
– Ври, да не заливай! – подхватила сообразительная Галочка, подмигивая Чипмену, не забывая при этом усердно кивать в мою сторону. Тут же девушка нырнула в кабинку киберателье, заботливо присланную местным сканером вместе с роем жужжащих сушняков, и мигом восстановила свою подмоченную репутацию, которая в нашем, рассыпающемся на куски всетляндском мире притягивает всяких недальновидных путешественников, отличающихся беспутством и распутством, словно никак не гаснущая звезда – сидероядных мух.

Каким же, собственно говоря, образом клоун собирался распределить свое многочисленное резиновое потомство на всех известных и неизвестных ему всетляндских планетах? Весь фокус заключается в прытках-открытках, которые восторженные туристы неосмотрительно шлют домой. Получивший марсианское послание родственник, друг или , что особенно неприятно, просто случайный знакомый моментально теряет голову – обычно это происходит от зависти или от счастья. Причем голова теряется не на пару вейвов, как это обычно происходит, когда вы обнаруживаете у себя в душе поющую кибергерл или выигрываете в лунную лотерею кусок трубы, с помощью которой мятежный сателлит намертво приварен к Земле, а это, кстати, дает массу преимуществ, – во-первых, вы становитесь ближе к луножителям, во-вторых, получаете свои проценты за аренду своей части антитоннеля, надо только дождаться, когда по нему возобновится движение пассажирского экспресса, а в-третьих, можете просто-напросто потребовать отрезать себе этот кусок и скроить из него добротный кибершлюп для путешествий по Всетленной, который будет носить вас по ней всю оставшуюся жизнь, – и от этого тоже можно потерять голову, но, не как в случае с открытками, когда она, к сожалению, а для кого-то, может быть, и к счастью,  больше не находится и не возвращается. В чем здесь загвоздка, объяснить не берусь, - не хочу остаться без головы. Говорят (кто говорит, неизвестно, дело в том, что всех свидетелей получения чудесного послания губит любопытство), что невероятная прыгучесть открыток, обусловленная немилосердной ночной дрессировкой и муштрой последних, а на Марсе, как известно, сумерки на порог, – гравитация вон из дома! – является причиной того, что почта крадет все ваше внимание без остатка. Ну, а захватить «невнимательную» планету – пара пустяков: просто прилетай и поселяйся в чужом доме, – хозяин ничего и не заметит.

На Земле Фрэнк столкнулся с рядом непредвиденных обстоятельств. Как известно, в Административном Здании на темной стороне Земли в специальных ячейках находятся чипы всех руководящих работников, имеющих доступ к беспредельному астраумию высшего телеплана. Там же находится БББ, – Большая Библиотека Биографий, с историей создания которой связано множество таинственных случаев и лихорадящих чип скачков напряжения. Информация, поступающая из БББ, использовалась Гарри Чипменом для создания личных историй на основе возникших в результате Неизбежного Контакта с астравитянами мыслесхем. К слову сказать, я, Чиф Бернски, сотрудник корпорации «Идентификация Дня», дальнейшая судьба которой скрыта в астрале, занимался разработкой сценариев id-stories, на продаже которых Гарри и сколотил себе нехилое состояньице. Сейчас, как я понимаю, это прибыльное дело накрылось медным тазом, и мы испытываем временные трудности, рискуя быть похороненными в архивах БББ вместе с грудами своего залежалого товара. К тому же, на пятки наступают конкуренты, возникшие, словно пчелы из воздуха, меняющие наши чипы на свои скрипы. Я уверен, что это просто рекламный трюк, глупый стишок. Иначе, чем объяснить тот факт, что с полок коммерческого телеплана исчезла вся смазка, которую используют для подогрева доконвейерные пылесосы с функцией прямохождения, а также некоторые, отставшие от жизни киберманекены? Явно, как отсутствие гравитации на Марсе в темное время суток (или наоборот, – после того закрылся Золотой Глаз, каждый судит течение времени по своему), – неизвестные нам существа хотят убедить общественность, что Земля возвращается к старому. То есть, как описано в Чиплии, – немного не доходя до Нового Чипсета, но уже минуя Напряжение Квазара, – сквозь метротуар будет пробиваться травка, а место гравитационных лунок займут скрипучие койки. Не может такого быть, на всех просто смазки не хватит! Под действием трех КОП-ов, – Космических Основополагающих Принципов, которыми являются Притяжение, Растяжение и Взаимопроникновение, Земля, лишенная метротуара, просто разойдется по шву, как уже треснул однажды ведущий на Луну антитоннель. Вот тогда-то неуемные писаки, над головами которых вместо надежного киберщита, служащего железным гарантом их благопристойности, будет торчать мятежный сателлит, примутся скрипеть пером! Не дождетесь, – Земля, населенная марсианскими мультикопиями, – лучшая участь. Подайте нам сюда краснопланетянского императора!

Как, я надеюсь, догадался прозорливый читатель, земные адресаты Фрэнка, благодаря круговороту личных историй в чипосфере, теряют голову на очень непродолжительное время. Мейломанам не приходится скучать, – каждая капля внимания, уделенная марсианским открыткам, с лихвой компенсируется морем заботы со стороны сотрудников отдела Фильтрации Чувств нашей корпорации, так, по крайней мере, было до Неизбежного Разрыва с астравитянами. Факты несанкционированного потребления энергии, сопровождающиеся эмоциональными всплесками в чиповых коробках граждан, вызывают неконтролируемые изменения напряжения электрического тока, питающего кибернетический щит, и расцениваются Земным Правительством, как преступления против всего человечества. Существует специальная резонирующая группа, состоящая из особо чувствительных киберманекенов, которые регистрируют все случаи сенсорной атаки на киберщит, являющийся гарантом нашего благоденствия, в равной степени, как метротуар, скрывающий грязь, выступает стражем чистоты и крепости земной морали. В общественный слот, где засечен нарушитель, планируют агенты-близнецы Джанет и Джанет, которые замыкают преступника в пространственно-временной континуум, – самый надежный, простой и проверенный способ поместить оного в который, – достать чип из головы задержанного. Существует, правда, множество других, более гуманных и столь же эффективных методов нейтрализации инакочувствующего, например, трансляция на встроенный в чиповую коробку видогрей гармонизирующего фильма или же экстренное перемагничивание эмоционера, требующего выезда на место происшествия дорогостоящей киберовозки, а также обязательное вентилирование (один раз в сто вейвов) и профилактическое проветривание чипа, – об этом лишний раз стоит задуматься каждому.  Словом, марсианские штучки на Земле не проходят. Однако, Наблюдательный Совет системы Астракис все же рекомендовал тщательно расследовать участившиеся случаи припадков инакочувствия. В связи с тем, что при обыске у задержанных, как правило, находили прытки-открытки, было принято решение отправить на Марс нашего человека. А так как я, собственно говоря, занимаюсь составлением тех самых личных историй, являющихся источником или, вернее, проводником energy, необходимой для поддержания на должном уровне  напряжения, питающего кибернетический щит, и, по идее, заимствованной у наших бывших сопланетников на Синьоре, являюсь сапожником без сапог, – стало быть, и красть-то у меня нечего, – то командировочные и краснопланетянская виза оказались в кармане моего замшевого пиджака.

Между тем, Фрэнк XIV тоже не сидел, сложа руки. Когда глянцевые шпионы донесли клоуну о моем предстоящем визите, император как раз рассматривал в zoom близнецов Джанет и Джанет, укладывающих в киберовозку расчувствовавшегося гражданина.
– И что же сие значит? – обратился Фрэнк к своей мультикопии, выписывающей по дворцовой зале замысловатые круги на марсоборде.
– Особая разновидность дрессировки, сродни укрощению чересчур прытких открыток, – отозвался голос из-под самого купола, куда клоуна занесла   обманчивая волна звездного ветра.
– Хм, будь они на моем месте, голову потеряли бы от зависти, видя такую ловкость рук, – проговорил император, накручивая zoom в сторону еще большего увеличения. – А это, как я понимаю, ящик для хранения земной energy…
– Там, внутри качели, – сообщила мультикопия со своей верхотуры, где она продолжала яростно крутиться. – Хорошая вещь, помогает достичь равновесия. Мы energy из адресата качаем, а эта штука в него.
– Серьезно? – Фрэнк оторвался от Земли, и на дорожке из мерцающей астроткани, ведущей к императорскому трону, возникла киберовозка. – Сейчас проверим.

По легенде я должен был передать на Землю рецепт рождественской утки и об истинной цели краснопланетянской командировки в известность поставлен не был. Другой бы заподозрил неладное, но в моей профессии чем невероятнее задача, тем выше гонорар. Гарри сказал, что нужен свежий сценарий для Electrical Christmas и в этом смысле, дескать, полезно присмотреться к марсианской культуре. Сказано, – сделано. Праздники, упоминаниями о которых пестрят синьоритянские хроники, на Земле не проходят. Во-первых, на них не хватает времени, которым после того, как закрылся Золотой Глаз, каждый распоряжается по своему, а во-вторых, этот странный обычай, для описания которого я не могу найти ни одного подходящего примера, кроме Дня Всех Счипнутых, когда бойцы Сопротивления меняются мыслесхемами, что приводит к непредвиденным изменениям внешнего покрова, – жизненно важных участков личной истории, отвечающих за Труд и Любовь на благо Всеобщей Чипстории, – уходит корнями в наше доконвейерное прошлое, когда подобные эксперименты, зачастую приводящие к полному отключению от общественного телеплана, проводились над практически вымершими к началу Священной Сборки роботами и существующими поныне пылесосами с функцией прямохождения. На редкость дикая и негуманная практика, не правда ли? Нужно ли говорить, что вряд ли кто-то из находящихся при своем чипе граждан решится устроить праздник, а тем более привлечь к нему жену или, упаси Ток, соседей по слоту. Признаюсь, меня точили некоторые сомнения, – с какой такой стати Чипмен замкнулся на Рождестве, не лучше ли было договориться с краснопланетянами об экспорте наших id-stories, адаптировать которые к марсианскому ландшафту после настоящей командировки мне не составит труда. Так или иначе, я не стал долго раскидывать мозгами, – мой оранжевый саквояж давно пылился без дела, а за Джеффом Гарри обещал присмотреть. 


3.

– Выходит, меняем одни ярлыки, – задумчиво проговорил я, сдувая со своего плеча пивную пену, – в ресторане были проблемы с гравитацией, и при скачках притяжения всякая мелочь, вроде мыльных пузырей и батареек для астрафона, приходила в движение.
– Первая партия скрипов уже отправлена на конвейер, – Гарри перехватил мой взгляд, адресованный Галине Звонковой. – И все наши мыследвижения Астракису до лампочки. Теперь мы сами себе Наблюдательный Совет.

Вслед за прытками-открытками на Землю был заброшен и полноценный марсианский шпион. Для начала клоун появился на съемочной площадке фильма «Роботы не стареют», – рассчитывал получить какую-нибудь маломальскую роль. Закрепившись таким образом на вражеском телеплане, агент Рубберман мог беспрепятственно проникнуть в любой слот и легко прочитать содержание наших id-stories, не отвлекая внимания их владельцев от просмотра любимого сериала. Главной же целью клоуна было уничтожение всего сценарного архива, хранящегося в БББ на темной стороне Земли, после чего «Идентификация Дня» уже не сможет компенсировать energy чипменов, истраченную на рассматривание марсианских открыток. Вследствие этого Фрэнк, заселяющий пятнадцатую планету своей Империи, не встретит никакого сопротивления, – на мультикопии просто не обратят внимания, которое будет полностью поглощено краснопланетянской почтой. 

Режиссер Дональд Хью чип был готов отдать на перемагничивание, – не мог взять в толк, откуда на скромном астрасклоне кибертаунской киностудии взялась это безмозглое существо, затмевающее своей бездарностью его лучших актеров. Отсутствие мозга самозванец с лихвой компенсировал необыкновенной живостью, сопровождавшей любые поползновения пришельца, как случаи вероломства и чипотяпства сезоны затяжных грехопадений. «Лучше бы меня затоптали в грязь, – сокрушался Хью, потирая свою, сияющую словно елочный шар, голову. – Мы прошли вдвое больше, чем обычно, и за столько вейвов* не сделали ни одного четкого дубля!»

*Тем, кто ни в чем не знает меры, полезно будет усвоить, что сила внимания может состоять из одного и более вейвов, пройденных на пути к той или иной цели. Длина самого вейва постоянна, но в силу своей гибкости wave легко скручивается в спираль, клубок или складывается в гармошку. Подавляющее же большинство жителей Астроляндии движется во вейву, замкнутому в круг. Поэтому они никогда не покидают пределов своего слота, сконцентрировав внимание на perturbations общественного телеплана. В течение жизни линия вашего вейва может меняться, – в зависимости от фокусировки внимания. Однако, чипмены не в состоянии выработать количество energy, достаточное для перестройки графика движения, – раньше в этом винили астравитян, страдающих инфожирением, теперь, похоже, это стало неотъемлемой чертой самих землян.

Никто не заметил, как Рубберман влился в коллектив киностудии. Появление клоуна связывают с исчезновением чистильщика памяти сценарных машин, – говорят, что этот старинный пылесос с функцией прямохождения, верный своему ассенизаторскому долгу, никак не хотел пускал по ветру бесчисленные проповеди Киберия II, складируя проникновенные речи о дружбе киберов и людей в модули вышеупомянутой памяти, которые, как вы сами понимаете, были не резиновые, но внезапно раскаялся и спешно удалился в пустыню, находящуюся по ту сторону телеплана. Марсианский шпион, занявший малопривлекательную вакансию, мигом выпотрошил всю местную memory, – освободившееся место заняли сценарии диверсионных фильмов. На самом деле, в сетке вещания телеплана мало что изменилось, – вот только программы стали более гибкими, а трансляции, соответственно, несколько затянутыми. Вот и все краснопланетянские нововведения. Гораздо более интересен принцип действия сценарной машины, изобретенный одной из моих удачных мультикопий. Правда, некоторые недоброжелатели утверждают, что земная мультикопия действовала в преступном сговоре с марсианской, но, все равно, результат получился впечатляющим. Судите сами. Берутся все активизированные в чипосфере id-stories и помещаются в память machine of the scripts. После небольшой перестановки сцен возникает неограниченное количество историй, в которых каждый может найти что-нибудь свое. Вообще, я не понимаю, какой вред мог нанести краснопланетянский клоун земному телеплану, – благодаря его участию в деятельности киностудии, фильмы стали несравнимо интереснее и веселей. Самое же приятное заключается в том, что теперь понравившаяся передача растягивается по вашему желанию в индивидуальном порядке и в любую сторону практически до бесконечности.

Беспокойство Дональда Хью не отставало от растущей на глазах популярности межпланетной кинопродукции. Внешне мало что изменилось, – экранные киберы и чипмены продолжали жертвовать последнюю мыслесхему на строительство Храма Священной Сборки, а доконвейерные пылесосы – спешно мобилизоваться в Армию Освобождения Луны. Подозрение вызывает умозрительный контейнер, находящийся, по мнению наместника Невидимых Братьев, на темной стороне Земли. Прямых доказательств существования таинственного ящика нет, поскольку экспедиции на other side давно не предпринимаются, ввиду полного отсутствия средств, – как известно, вся земная энергия уходит на поддержание на должном уровне электрического напряжения, питающего кибернетический щит, являющегося надежным гарантом нашего благоденствия и процветания перед лицом трех КОП-ов, воспринятых в своем разрушительном аспекте. Объект наблюдается краем глаза в течение всей трансляции передач на общественном телеплане и при малейшей попытке контакта исчезает из поля внимания с тем, чтобы снова возникнуть на сенсорной периферии очевидца. Я уверен, что это – информационная бомба, предназначенная для уничтожения сценарного архива БББ. Возможно, агент Рубберман намеренно оттягивает развязку в надежде найти ключ к секретной ячейке id-files с тем, чтобы переправить их целыми и невредимыми на Марс для подробного исследования.

Дальнейшие события переносят нас в край шпагоглотателей и марсобродов. Ввиду того, что операция по ликвидации земного сценофонда грозила превратиться в затяжной межпланетный роман, – а это связано с тем, что в последнее время марсианский шпион увлекся перестройкой тюнеров губернаторских мультикопий на краснопланетянский лад, и при попытке отправить открытку самому себе с ним произошел акт саморазоблачения, вследствие чего, в целях соблюдения секретности, клоун немедленно лопнул, распространив в земной чипосфере нешуточное количество своих резиновых спор, – Фрэнк IV решил заманить в ловушку меня, уверенный, что ключ к заветному архиву находится в кармане моего единственного замшевого пиджака или, – долго искать не придется! – в мыслесхеме вашего сценариста. Была устроена грандиозная рекламная кампания, посвященная совершеннолетию принцессы Марса, в существовании которой никому не довелось усомниться. Я сам лично читал многочисленные репортажи о приготовлениях к торжеству, принадлежащие перу Анатоля Астраборского, известного журналиста, появившегося на свет в результате гениального опыта по скрещиванию уборщика метротуара и летающей табакерки. В процессе этого знаменательного эксперимента профессор Института Естественных Корреляций Теодор Гранский, занятый бесконечными усовершенствованиями резиновых мультикопий членов Земного Правительства, – а работы по улучшению этой важной государственной породы homo rubberius проходят в суровых полевых условиях, подразумевающих обязательное присутствие разболтанных резкими скачками напряжения киберманекенов и эмоционально неуравновешенных гуманоидгерлз, – на пару вейвов уединился в своей лаборатории, предоставив разгулявшимся особям возможность бесконтрольного выяснения отношений. Отводилась ли какая-либо роль в этой научной оргии госпоже Астраборской, скрывавшейся от вездесущих лайтспекторов в кабинете профессора, или же президент Комитета по Лунной Сборке играла саму себя, – кстати, после тех памятных вейвов земные позиции сателлита заметно укрепились, и на телеплане даже показали несколько пропагандистских фильмов о молодых годах чиповодителя межпланетной партии Непритяжимых, перемежаемых рекламными роликами о возрождении лунных курортов, – мне неизвестно, а сам репортер о крепости родственных уз ведать не ведает, его злобный фельетон в последнем номере «Тормоза Вейва» о Братьях по Сборке, которые, от встречи к встрече, все больше отдаляются друг от друга, обрастая новыми деталями, – яркое тому подтверждение. Сами понимаете, такому литературному фрукту больше по душе пышные формы марсианской l'aristocratie, чем скромные пути земной energy. На фоне предпраздничной вакханалии, когда открытки-прытки с изображениями юной принцессы сыплются из окон приемосдатчиков телеплана целыми пачками, а споры Руббермана засоряют примитивные мыслесхемы доконвейерных пылесосов с функцией прямохождения, отчего последние совсем перестают соображать, голос Астраборского вряд ли был независим, – репортер пел под инопланетную дудку. Впрочем, доверять газетам, – разучиться читать между строк.

Прилетев на Марс, я первым делом заказал рождественскую утку, – их готовят недалеко от Центра, в орбитальном ресторане «Ганимед», – и принялся изучать содержимое «Краснопланетянского Вестника». Я искал списки выигрышных номеров, – такие печатаются на Земле, когда необходимо вычислить победителей призовой лотереи. Вейв назад, в космопорте я стал жертвой странной шутки коммивояжера, тщетно покушавшегося на мою energy, – видимо в отместку за несговорчивость краснопланетянин каким-то хитрым образом присвоил мой id-номер жениху марсианской принцессы. Кем же, в таком случае, в системе местной идентификации являюсь я, и как восстановить свое честное имя, поменять или хотя бы узнать свой новый краснопланетянский код? Загадки никогда не приводили меня в восторг, – больше радовали ответы. В данном случае выдвинутая мной версия вызывала мало веселья. Должно быть, некто решил воспользоваться моей земной presentation с целью дискредитации и шантажа, намереваясь выставить в неблаговидном свете заодно со мной членов императорской семьи, – впрочем, репутация инопланетной принцессы меня сейчас волновала меньше всего. Со смешанными чувствами и деланным равнодушием, которым я пытался заполнить растущее с каждой страницей ощущение щемящей пустоты, я листал пухлый «Вестник», пока не наткнулся на объявление о продаже подержанных мультикопий. Недолго думая, я связался с предлагаемыми образцами, – все они   оказались клоунами, изготовленными из великолепной красной резины, – и приобрел один, как мне показалось, самый бойкий экземпляр. Убрав с глаз долой тарахтящий астрафон, с помощью которого я собирался передать на Землю рецепт рождественского пирога, – излишняя предосторожность, о лишних свидетелях можно было не беспокоиться, перемагничивание – их неизбежная судьба, – я быстро вывернул клоуна наизнанку и не обнаружил ничего, кроме двух искрящихся клемм, обеспечивающих связь с Универмагом. На них то зубчиком «ганимедовской» вилки я и нацарапал id-code Чифа Бернски, – бесполезно было надеяться остаться в стороне от готовящейся провокации, если с тобой за компанию в ней замешаны члены королевской фамилии. Осталось нашпиговать мультикопию взрывчаткой и с охапкой цветов отправить во дворец к принцессе. Вот, собственно говоря, и все, – подробности вы можете узнать из газет, благо Анатоль Астраборский свой хлеб даром не ест.


4.

Рюмки на соседних столах картинно зазвенели, чувствуя приближение Бродячего Бара, – весь телеплан заняло крыло скитальца, вкривь и вкось надраенное пьяными матросами. Моя опустевшая кружка нетерпеливо звякнула, – летающий кабак пристыковался к своему собрату. С лиц синьоритянских официанток исчезли механические улыбки. Внимание, которым предпочитали расплачиваться за выпивку завсегдатаи крылатого камбуза, на Земле всем было побоку. В дежурном шлюзе мелькнула физиономия капитана Фладда, и у Галочки на груди распустилась зеленая марсианская роза.
– Тебе чертовски идет это платье из бутонов, – Фладд завис над нашим столом в торжественной позе первооткрывателя. – Мы тут с парнями победу над Астракисом отмечаем. Присоединяйся.
Звонкова стремительно взлетела на капитанский марсоборд, и Фладд вежливо раскланялся на обе стороны.
– Ну, земляне, мы полетели.
Герой, не выпуская девушку из своих объятий, сделал в воздухе лихое сальто, и нам на головы посыпались розы.
– Благодаря ему накрылся наш бизнес, – недовольно буркнул я, кинув взгляд на упорхавшую парочку, которая продолжала выделывать сумасшедшие па, но уже в соседнем зале.
– Отнюдь, дружище, – голова Чипмена сияла, словно доконвейерная сковородка. – Капитан просто направил нашу energy в правильное русло.

ВЫХОДНОЙ В РАЮ

– Я думаю, никому уже не интересно слушать про астравитян. Если кто и ностальгирует по тем временам, может навестить дядюшку Аса. А что, старикан будет рад. Правда, не знаю, кто возьмется лететь на Гору, где сейчас скрывается президент. На гражданских картах эта планета не отмечена, а желающие получить настоящий план могут поплатиться головой.
– Да, кстати, для тех кто не знает, я – капитан Роберт Фладд, гроза всех всетленских вампиров. Они все у меня здесь, в кулаке. Впрочем, мне нечего вам показать. Десятка три зараженных пришельцами чипов должны валяться в междулете, если я не успел поменять их на выпивку. Энергия из них так и прет. За одну такую испорченную мыслесхему краснопланетяне дали мне целую цистерну marsbeer, я ее, правда,  здорово расплескал по дороге, но осталось еще, так что, сидим.
– Дело в том, что недавно на Марсе была заварушка. Фрэнк, директор тамошнего цирка кому-то здорово насолил, ну и вот, там долго разбираться не стали, – краснопланетяне парни горячие, – взорвали его гребаное шапито к чертям собачьим. Кстати, со мной дама, так что попрошу сильно не выражаться.
– Новая уздечка для мозгов! – вмешалась Галочка. – Я против цензуры! Скажи лучше, на какой хер марсианам наши довоенные чипы? Давно пора их уничтожить!
– Дешевая рабочая сила, крошка. Во Всетляндии любят трещать о свободе, а астравитяне хорошие надсмотрщики. Вампиры только того и ждут, когда ты расслабишься. Улучат момент и лишат всей честно заработанной energy. Так что, трудяги стараются не зевать, кому охота содержать нахлебников. Хотя, иногда, бывает полезно хорошенько огреть тунеядца бичом по спине, – у астравитян то рук нет!

Когда Фладд «гостил» в альзонской тюрьме, усердие невидимых надсмотрщиков отозвалось и на его шкуре. Заточение длилось не одну сотню вейвов и порядком вымотало капитана. Должен сказать, что место для содержания сидеральных преступников выбрано не случайно. В свое время Земля была клонирована на случай глобальной космической катастрофы, – подобные эксперименты проводятся сплошь и рядом, и каждый астраляндский проходимец вправе рассчитывать на пару-тройку своих запасных мультиверсий, – в результате на свет появилась планета Альзона. Ну, а пока суть да дело, на клоне построили неприступную крепость. Это своего рода санаторий для неисправимых путешественников. Заключенный подвергается отлучению от Величайшего Свода всех Притяжений и помещается в беспросветный лабиринт так называемых миров, – тюремных камер, отличающихся одна от другой новизной обстановки. Узники попадают сюда прямиком из плотно зашторенных гостиничных номеров и сияющих хирургической чистотой залов ожидания Безымянного Космопорта, оторванные от чтения бульварных газет неумолимыми солдатами Униты. Обычно причиной ареста служит отсутствие в налоговой декларации информации о всей честно заработанной вами energy. Поводом для перемещения на Альзону могут быть также беспорядочные сексуальные связи, препятствующие равномерному распределению всетляндских эмоциональных потоков и являющиеся толчком для выработки ничейной энергии, привлекающей вампирических существ сенситивного склада, – журналистов, художников и астравитян. Кроме того, если вы не хотите загреметь в тюрьму, то немедленно бросьте собирать дешевые открытки с живописными видами новых всетляндских колоний, – не дай Ток, вас примут за марсианского шпиона, – и перестаньте использовать скелетрон, доставшийся вам по наследству от синьоритянских предков, в качестве мусорного бака, я уже советовал отправлять подвернувшийся под руку хлам в пасть чипса, – за порчу казенного имущества вам светит не лучший из миров. Однако, пора поспешить к нашему, терпящему бедствие герою. Итак, доблестный капитан Фладд был в мгновение ока перенесен на Альзону, похищенный солдатами Униты в самый разгар любовных утех из объятий синьоритянской красотки. Девушка по имени Суши тоже не избежала заключения. Ее белое лицо мелькнуло в окне местного телеплана и исчезло в звездном туннеле, увлекая за собой влюбленного капитана. Все его следующие вейвы легли мимо обширных полей моего блокнота. Чтобы не выслушивать беспочвенные обвинения в предвзятости и многословности, которыми грешат все доступные нам описании тюремного лабиринта Альзоны, я предлагаю вниманию дотошного читателя дневники самого Фладда.

Сразу хочу сказать, – не представляю, как мы с Валиной будем выпутываться из этой ситуации. Я не помню, куда исчезла Суши, но они с сероглазой докторшей не имеют ничего общего. Кажется, целую вечность мы торчим в ее раскаленной, словно череп июльского самоубийцы, тачке посреди Блумфордской пустыни, мечтая о глотке холодного пива. Чертовски привлекательные колени Валины блестят от пота, и мы снова читаем в глазах друг у друга скотские желания. Ее драндулет не самое лучшее место для убийственного секса, и я не отказался бы поменять нашу энергию на бензин, – «харвет» раскачивается из стороны в сторону, словно плотоядный кактус, обезумевший от летнего зноя, но, как вы сами понимаете, не двигается с места ни на шаг.
– Где ты видел плотоядные кактусы? – тяжело дыша, поинтересовалась Валина,   не снимая своей левой ноги с моего правого плеча. – Ох, ох, о–о–о… Не хотелось бы мне иметь с ними дело…
Ее непревзойденные стоны наконец-то прогнали из моей головы последние пары дрянного виски, бутылку которого мы прикончили с докторшей, когда трахнулись в первый раз, и удручающая картина голой пустыни вновь бросилась мне в глаза, – и стоило ради этого отрывать взгляд от утомленного личика прекрасной Валины! И в этот самый гребаный момент, не в силах убрать  ладонь с горячего бедра моей киски, – в этот славный для ада денек, я думаю, даже трупы пылали, как свежие пончики, – я отчетливо почувствовал резкий запах квашеной капусты.

Хозяин мобильного кабачка имел самое отдаленное представление о человеческой кухне. Пресные сосиски с резиновым вкусом и тошнотворный гарнир, который неискушенный гурман мог легко спутать с дерьмом, настраивали клиентов на враждебный лад. Мало того, подлый отравитель стал требовать платы за свое угощение, и мне пришлось вышвырнуть его вон из фургончика. Потом Валина в тридцать третий раз за это долбаное доброе утро, которого нам пожелал продавец резиновых сосисок, – представляю, что здесь творится днем, если даже сейчас в тени этого гребаного катафалка на моих ботинках плавятся шнурки, – назвала меня Джеком, и я сообразил, что с моей памятью стряслось неладное.
– Дорогой, ты уставился на меня так, словно мою задницу оценили в миллион баксов. Попридержи свою челюсть, дурачок, я не стою так много.
– Мне не до шуток, крошка, – валинин зад действительно приковывал к себе нешуточное внимание. – Ты всех своих парней называешь Джеками?
– Ты меня ревнуешь? – в глазах докторши загорелись бесовские огоньки. – Да, у меня был один Джек, но я дала ему отставку. Ты жалеешь, что не был тогда со мной? За чем же дело встало? Мы в пустыне одни, и у тебя есть хорошая фора, чтобы наверстать упущенное. Если, конечно, тебе еще не совсем напекло голову, красавчик.
– Мы, должно быть, здорово выпили накануне, – я выглянул в мутное окошко разъездного буфета, и на моих зубах вновь заскрипели блумфордские песчинки. – В этой дыре где-нибудь можно раздобыть междулет?

Я не люблю чесать языком без нужды. Поэтому когда Валина честно призналась, что в технике она ни «boom-boom», я не стал толковать ей о скоростных характеристиках machines of Mars и взял штурвал в свои руки.
– Далеко ли до Блумфорда, малышка?
Звезда, низко нависающая над планетой, похоже, порядком размагнитилась. Ее свет беспрепятственно проникал в чипосферу и заливал всю дорогу. Однако, горючее, перекочевавшее из походного маркета в наш «харвет», клубами отвратительного дыма создавало неплохую маскировку. 
– На кой хер тебе сдался этот дрянной городишко? Неужто ты уже соскучился по нашему другу шерифу?
– Да ты сбрендила, пончик. Я не вожу дружбу с копами. Я просто хочу разобраться с ублюдками, которые дали мне прикурить. А может, я с кем-то поделился огоньком… Хрен знает, я ничего не помню.
– Это было круто, Джек! – оживилась красотка. – Ты уложил их не меньше десятка, и у нас еще оставались патроны!
Валина возбужденно заерзала на сиденье, и держу пари, если бы я не охладил  пыл докторши своим непонимающим видом, из-под ее задницы должно было вырваться пламя.
– Тебя контузило, парень. Я должна была догадаться, – заявила Валина, рассматривая в зеркальце заднего вида свои залихватские кудри, которые ей вечно хотелось поправить. – Мы просто переборщили со взрывчаткой. Ты полез в самое пекло и отключился, – докторша сморщила нос, ее разбирал смех, должно быть во время той отключки я имел довольно отвязный вид. – Давай повторим трюк с манекеном в тачке! Ха, ха, ха! Жаль, что ты не видел рожи тех полицейских! Я бы до такого ни за что не додумалась!
– Давай, – под колеса наконец-то подвернулась сносная астрострада, и тачка понеслась, как по маслу. – Но ты, котенок, не обижайся, – на всех киберманекенов взрывчатки у нас может не хватить.   

Уже начинало смеркаться, когда впереди замаячили неказистые пригородные строения. Жара немного спала, и у моей новой подружки снова развязался язык. Впрочем, ее болтливость с лихвой компенсировалась сногсшибательной внешностью. Представляю на ее месте молчаливую сушеную астроляндскую тварь, страдающую недостатком energy, и начинаю верить в удачу.
– Вау, Джек, это кладбище! – красотка подалась вперед и схватила меня за плечи. – Интересно, а здесь есть вампиры? Ты их видел когда-нибудь? – глаза Валины светились, как табличка с надписью «DANGER!». – Джек, мне страшно хочется увидеть вампира!
– Детка, я тебе завидую. Мне попадались местечки, где их, как сельдей в бочке. И кажется, я не совсем готов к новой встрече со старыми знакомыми, – над дымящейся после дневного пекла кладбищенской равниной внезапно прокатился истошный собачий вой. – Серебряный волнорез и другое полезное снаряжение я оставил дома. И сделал я это, baby, не по своей воле. 


5.

– Послушай, Гарри, – я отлепил от стола звездную визитку капитана Фладда и на всякий случай спрятал ее в карман. – А в чем будет заключаться моя работа? Наши старые id-stories залеживаются на прилавках. И система телеплана не подлежит восстановлению… – мне показалось, что в этот момент физиономия Чипмена несколько потускнела. – Ну, Гарри, ты же сам говорил об этом! То есть, я хочу сказать, как мы активизируем мыслесхемы, чтобы они снова работали на нас? Это же невозможно, шеф! Как вывести чипы из автономного режима, когда энергия не вдохновляет, не греет, а ходит, как заведенная, по кругу?
– Да нет, дружище, она просто валяется под ногами. И мы должны пустить energy на амортизацию чипов. Для этого мы и оснащаем мыслесхемы дополнительными модулями – скрипами, ответственными за утилизацию и переработку прошлых id-stories. А функционирование скрипов заключается в непрерывной рефлексии на проданный нами сценарий, следствием которой является цепь ярких и неожиданных воспоминаний, порождающих всплески драгоценной энергии.  Поэтому наши старые-новые id-stories должны своим поскрипыванием пробудить   эти самые живительные воспоминания. Скрипы можно сравнить с зеркальцем заднего вида, в котором неотрывно маячит наше треклятое прошлое. Не хочешь, чтобы оно тебе раздавило и обогнало, – покупай новый скрип, благодаря которому увидишь свою id-story в другом, менее угрожающем ракурсе. Во всяком случае, любые, даже самые приятные воспоминания начинают, пару-тройку вейвов спустя, тебя тяготить. Заменить же сценарий мыслесхемы теперь практически невозможно, – после Неизбежного Разрыва с астравитянами он в буквальном смысле сросся со всем твоим существом.
– А теоретически? – с неподдельным интересом спросил я, с трудом отогнав от себя образ длинноногой официантки, пробуждающий во мне совершенно неподходящие для нашей важной беседы воспоминания. – В принципе, можно как-то модернизировать мыслесхемы, намертво впаянные в землян?
– А ты сам как думаешь? – парировал Чипмен, бешено вращаясь в кресле, видимо, сказывался переизбыток energy. – Лично я произвел хотя бы один скрип? Сейчас и вообще!
– Но, Гарри… Не хочешь ли ты сказать, что все дело в смазке? – Чипмен собирался мне что-то ответить, но в этот момент на телеплане возникла реклама наших обновленных мыслесхем, и Гарри промолчал. Взгляд   серебристого глаза шефа был важным и укоризненным.
   
В незатейливом, как кирпич, домике у дороги мы обнаружили помповое ружье, коробку мясных консервов и небольшой пивной складик. А вот хозяевами здесь не пахло, – ни малейших следов их жизнедеятельности нам найти не удалось. Зато в подвале я наткнулся на горы овощей, – проросший картофель, увядшую капусту и перезревшие кабачки. Подкидывая в руке внушительного размера плод, я поднялся в комнату, где Валина рассматривала старые пожелтевшие фотографии на ободранной стене.
– Знаешь, вампиры в чем-то сродни растениям. Можешь рубить их на куски, жарить на подсолнечном масле, крошить на терке, но если не уничтожить корень, они обязательно прорастут снова. А корень вампира – в сердце.
– А как же серебряная дробь, крестное знамение и все такое? Это что, пустая болтовня? – красотка выглянула в окно в надежде на долгожданную встречу с врагом.
– Прежде всего, надо выпустить из летуна энергию, – кабачок взлетел вверх, и я ловко разрубил овощ ржавым кухонным ножом. – А оболочка ничего не значит.
– Что-то вроде картофельной шелухи и апельсиновых корок? – докторша упала в ветхое кресло, подняв облако пыли, и сверкнула голодными глазами. По полу покатилась еще одна пустая банка из-под пива. – Я умею делать из них цукаты.
– Хм, засахаренные пришельцы – это идея. Хотя, я предпочитаю не дожидаться десерта. И потом, можно легко набрать лишний вес, а с этим у нас на таможне вечные проблемы. Сама понимаешь, детка, – это энергия, и все за ней охотятся. 
Мы бросили овощи на сковородку и занялись сексом. Но не успели мы перевести дух и почувствовать запах сгоревших кабачков, как в «харвете» внезапно завелся мотор. На бегу застегивая штаны, я бросил еще один взгляд на обрывок фотобумаги, пришпиленный к обоям. Не оставалось никаких сомнений, – это был Оскар Монстер, директор кибертаунского кладбища.

Такую непроходимую дыру, как Блумфорд, вы даже на карте не найдете. Как-то грянула засуха, и жители отказались платить в казну штата налоги, – списали  это неблагодарное дело на погоду. Тем же летом Издательский департамент трудился над выпуском новой карты страны. На фоне вопиющего безденежья никто не подумал подсуетиться и устроить геодезистам достойный прием. В результате Блумфорд забыли внести в историю. С тех пор почтальоны здесь редкие гости. Можно сказать, что в этом заповедном местечке, вообще, все – свои, и каждый приезжий – в диковинку. Поэтому, когда мы завалились в гостиницу, портье и глазом не моргнул. Негодяй вперился в газету, которую я не преминул разорвать в клочья.   
– По твоему, мы невидимые, приятель! – рявкнул я, бешено вращая глазами. – В таком случае, за номер расплатится дух святой!
– Извините, но мы вынуждены вести себя незаметно, – стал оправдываться клерк, лихорадочно роясь в толстой стопке пожелтевших газет. – Стоит страшная жара, от которой мерещится, черт знает что. – он вытянулся из-за стойки, словно ядовитый гриб, приваленный ураганом, и горячо зашептал прямо на ухо Валине. – Особенно досаждают незнакомцы. После встречи с ними три дня лежишь обессиленный. А если заведут разговор, вы больше не жилец, леди.
Я отнял у трясущегося человека газету, – он стал ей обмахиваться с нарочито непринужденным видом и поднял в воздух кучу пыли, – и глянул на разворот.
– Ага! «Чужаки терроризируют город!» И наши карточки, как в семейном альбоме!
С улицы раздались невнятные возбужденные голоса, и я, подхватив под руку свою очаровательную спутницу, устремился вверх по широкой гостиничной лестнице. Деревянные ступени надсадно скрипели. Я обернулся и погрозил клерку помповым ружьем.
– Эй! Постойте! Вам не причинят вреда! – затараторил портье, подпрыгивая за своей стойкой, как нерасторопный пассажир перед дверью уходящего автобуса. – Возьмите хотя бы ключи!
Голос блумфордской гиены остался без ответа. Мы достигли верхнего этажа и забаррикадировались в одном из второсортных номеров.
– Это ловушка, – сообщила Валина, выглянув во двор, где мелькали полированные каски пожарных, тянущих лестницу к нашему окну.
Между тем, в дверь заколотили, как мне показалось, десятки кулаков.
– Открывай! Мы знаем, что ты здесь, Красный Джек!
– Какого хрена они называют меня красным? –  на Джека я уже не обижался.
– О, ты всегда был таким кровожадным, красавчик, – расцвела докторша.
Ярые поклонники, тщетно томящиеся в коридоре, забарабанили с удвоенной энергией.
–    Открывай!!!
– О-кей, парни, я только сбегаю за репортерами! А то ваши трупы протухнут раньше, чем высохнет типографская краска!
Не давая воли чувствам, мы быстренько переоделись в яркие шелестящие костюмы пожарных, – их прежние владельцы, не успев преодолеть рубеж подоконника,  испытали крутизну монтировки и мирно почивали в стенном шкафу, – и присоединились к погоне. Впереди мчались копы, оглашая трубным ревом полицейской сирены окрестности. Мы пересекли центр города, – худой сгорбленный старик, дремавший за компанию с облезлым псом на скамейке перед ратушей, снова напомнил мне Оскара Монстера, – и углубились в зловонные трущобы.   

Если кому и суждено умереть от огня, то нынешняя засуха в этом деле большое подспорье. Местные жители, одуревшие от жары, наступают друг другу на пятки, – пот им застит глаза. Неосторожного взгляда достаточно, чтобы воспламенить праведный гнев, скрывающийся под широкополыми шляпами и темными стеклами солнцезащитных очков. Животные, изнывающие от жажды, сами лезут под колеса автомобилей, в которых им мерещатся источники мимолетной свежести. Продавцы лимонада с огромными кричащими зонтами возникают на пути утомленных прохожих, как стервятники, прилетевшие на падаль. Загорелые красотки огрызаются из тени кафе-мороженого на беззубые шутки пенсионеров, бредущих в пивную, и мечтают о прохладном мускулистом торсе чужого бой-френда. В такую горячую пору нет более отрезвляющей работы, чем тушение пожаров.
Я вполне доволен своим настоящим положением. Правда, чтобы стать капитаном пожарной команды, Красному Джеку надо здорово отличиться. Согласитесь, вытащить из пекла несколько пьяных рож, – невеликая честь. Но, как бы то ни было, есть тлеющие головешки, которые не зря коптят небо, – привалила реальная работенка, и ради нее пожарный шланг стоит размотать на полную катушку. Горит национальный заповедник, – наша гордость, мать ее за хвост. Всякие редкие твари и фрукты, находящиеся под угрозой вымирания, доконвейерная флора и фауна, хер им в руки. Монстрам приходится несладко, еще один вейв, и наши вертолеты поглотит сплошная дымовая завеса. Жаль, только, что эта штуковина не оборудована бортовым телепланом, – я бы хотел, чтобы Валина послала меня к черту, прежде чем я поцелуюсь с этими гребаными деревьями.

Меня никогда не привлекали мелкие приземистые особнячки и полусгнившие заброшенные сторожки. Надо же было потерпеть крушение в этом заповеднике упадка и разложения, – на редкость глухое место, только сучки хрустят под ногами. Как выразился бы какой-нибудь достославный писатель, в борьбе за равноправие пестика и тычинки растерявший весь свой злополучный талант, – лес еще помнит своих хозяев, но с гостями здесь туговато. Язык не повернется назвать эти заросли национальным парком. Клянусь своей энергомешалкой, –  местные бурундуки самостоятельно не могли так загадить атмосферу, будь они самыми редкими тварями во Всетленной! Лес прокопчен до последнего палого листика, что твоя селедка, приготовленная к пиву. Узнаю, что тут жгли эти сволочи, убью! Наверняка, где-то здесь поблизости  скрывается целая армия заядлых курильщиков. Это рассеяно в воздухе повсюду и больше отдает падалью, чем табаком. Самое подозрительное, – никаких следов пожарища. Я обошел местность, круг за кругом отдаляясь от скорбных останков своего вертолета, – на Земле это путешествие заняло бы не один вейв, – и не обнаружил ни малейших признаков жизни и смерти. Вероятно, обитатели этой инопланетной коптилки ведут свое секретное существование в области, противной стороне моих настоящих исследований. Единственная правдоподобная версия состоит в том, что аборигенами зловонной клоаки являются проклятые запахи, от которых уже некуда деваться. Situation усугубляется тем, что вездесущий дым, облюбовавший окрестности, вряд ли скоро рассеется, –   мертвый штиль способствует концентрации таинственных выбросов. Самое странное, я никак не могу решиться заглянуть ни в одну из ветхих сторожек, окруженных густым туманом, – непреодолимая сила удерживает меня от несанкционированного вторжения.

Когда находишься в отключке, враги действуют в открытую. Хрустящая лесная подстилка внезапно провалилась у меня под ногами. Я полетел вниз, крепко ударился головой о нечто твердое, мокрое и холодное, поджидавшее меня в кромешной темноте, и потерял сознание. Очнулся я в окружении мерзких человекоподобных тварей, тщетно пытавшихся вкусить моей плоти и крови, надежно защищенной унитарианскими доспехами. Уродливые создания толклись вокруг меня, как стая голодных шакалов у шведского стола. Угостив назойливых ублюдков серией увесистых затрещин, – вампирам пришлось несладко, – я осмотрелся. В крохотном помещении со сводчатым потолком, куда меня принесла нелегкая, – очевидно, что я влетел в него через один из многочисленных тоннелей, соединяющих комнату ужаса с другими частями Всетленной, – напрочь отсутствовали удобства, позволяющие существу, вроде меня, – а мне достаточно твердой земли под ногами и ясного неба над головой, – чувствовать себя в своей тарелке. Я припомнил строчки классика синьоритянской литературы Порта Вейна и углубился в один из тоннелей. 
Нет меры мукам, а мирам – числа,
На том стоит Альзонская тюрьма!


6.

Гарри Чипмен извлек из кейса пять одинаковых глобусов, которые немедленно покатились по нашему длинному столу, как шары в кегельбане.
– Таким образом, – заявил Гарри, меняя взглядом направление движения шаров, – Люди теряют головы, отвлекая свое внимание на посторонние вещи.
– Но как удостовериться, что шарик катится по ложному следу? – поинтересовался я, наблюдая, как в зеркальных глобусах мелькают отражения официанток, пивных кружек и клоунов телеплана. – На чем остановиться?
– Ни в коем случае! – засиял Чипмен своим единственным серебрянным глазом, находящимся у него на затылке, хотя, подозреваю, в ранней молодости, когда Гарри в процессе создания Института Идентификации часто отвлекался на всякие пустяки, вроде гуманоидгерлз, заспиртованных в киотах лаборантской, он просто-напросто свернул себе шею, и теперь внутричерепное свечение окружает его таким образом, что кажется, будто шеф возлежит на возникающей из воздуха энергетической подушке. – Останавливаться нельзя! Получил толчок и лети себе восвояси в самом, что ни на есть, верном направлении, которые, в принципе, все одинаковы и равны.
– Но как же они могут быть одинаковы и равны! – запротестовал я. – Не могу же я, находясь на Земле, заказать себе в супермаркете коробку новых мыслесхем на синьоритянский адрес моего прадедушки! Я же, в итоге, сам останусь без мозгов! Они же уйдут в другом направлении, отличном от того, в котором нахожусь я! 
– Вот именно! – обрадовался Чипмен, о чем можно было судить по значительному увеличению размеров его подушки. – Такое могло произойти из-за твоей невнимательности, но никак не по трезвому разумению. И потом, синьоритяне не пользуются чипами! Так, что толчок, произведенный твоим поступком, был резко отрицательным. Покупка улетела в сторону, прямо противоположную заданной изначально. В первый момент ты же хотел сам получить эти мозги, верно? А потом ни с того, ни с сего передумал и решил облагодетельствовать своего родственника совершенно бесполезным для него подарком. В итоге, сам ты остался в минусе.
– Но, Гарри, выходит, что направления все-таки разные, – продолжал я гнуть свою линию. – Земля и Синьора – не одно и то же!
– Ничего подобного. Это всего лишь две разные стороны одного направления, можно сказать, что они противоположны друг другу. При этом энергия, затрачиваемая на преодоление мегавейва, заданного первоначальным толчком, гасится, когда ты, забывая об истинной цели своего путешествия, то и дело отвлекаешься по мелочам.
На телеплане как раз показывали репортаж с лунного фестиваля «Забрызганные грязью – 2». На подиуме светились худые длинночипные кибернетки, прикрытые едва заметными кусочками астроткани, что не шло ни в какое сравнение с роскошными телами синьоритянских гуманоидгерлз, щедро политыми искусственной грязью, – ни за что не поверю, что они могли достать натуральную!

Выбравшись из проклятого тоннеля, – всю дорогу меня сопровождали летучие мыши, их шелестящие крылья липли к моему скафандру, словно юбка к ногам красотки, – на поверхность, я продрался через редкий лесочек (всего-то, – несколько полос мертвого кустарника!) и попал на морское побережье. Песок здесь был усеян искореженными частями и обломками конструкций неизвестного мне происхождения. Местами пляжный бисер начинал подозрительно шевелиться, и я, памятуя о своем головокружительном провале, обходил эти оживленные участки стороной. Добравшись до живописной скальной гряды, некоторые выдающиеся фрагменты которой были удивительным образом отполированы до зеркального блеска, я воззрился на скелет странного существа, отдыхающий в тени великолепных камней. Впрочем неописуемая конституция этого создания мало занимала меня в этот момент, – все мои чувства вылились в маленькую волну скорби, пробежавшую по лицу. Впрочем, чему тут удивляться, мой собственный вид, я думаю, тоже ввергнет местное население в уныние, – я надеюсь, что одними кровососами история моего контакта не обойдется, – вызванное нашей непростительной необразованностью в плане разнообразия видов жизни и смерти во Всетленной.

– Эй, марсианин!
Я оторвал от скелета свой трагический взгляд и увидел привлекательную женскую фигурку, отражающуюся в сверкающей лысой скале. Произошла резкая смена настроения, и я, сам не ожидая от себя такой прыти, резко обернулся и, несмотря на то, что аборигенка так непланеткорректно назвала меня краснопланетянином, радостно помахал девушке, неторопливой походкой направившейся в мою сторону, – вы не видели, как качаются ее бедра, синхронно с движением которых в моей сознании стали происходить волшебные сдвиги, которые до настоящего вейва у доблестного капитана Фладда и беспощадного Красного Джека (кем я являюсь теперь, пока затрудняюсь сказать, память отказывается связать воедино картину моей беспорядочной жизни) могли вызывать лишь Галина Звонкова и Валина из Блумфорда.
– Не смотри на эти зеркальные камни, они высосут всю твою energy!
По моей физиономии пробежала еще одна тень идиотской улыбки, которой Ток награждает всех бесповоротно влюбленных, и я растерянно развел руками, нечаянно задев своего случайного друга тяжелой перчаткой скафандра, отчего бедолага повалился набок и рассыпался в прах.
– Ты мог быть на его месте, красавчик, – девушка с любопытством разглядывала мои доспехи. – На Марсе такие не делают.
Аборигенка стояла напротив меня, помахивая причудливо изогнутой монтировкой, которую я заметил только потом, ибо начал тонуть в бездонных голубых глазах этого ангела, и, должно быть, намеревалась испытать мою унитарианскую амуницию на прочность.
– Меня зовут Вера. Вера Русская. И я хочу положить конец этому беспределу.
Красавица указала своим прутом в сторону сияющих зеркал. Я ткнул себя в грудь металлическим пальцем и грозно рявкнул:
– Капитан Фладд. Гроза Астракиса. Мой девиз – смерть вампирам! –  на плече
Веры, затянутой в сплошной серебристый комбинезон, я заметил нашивку, напоминающую эмблему солдат Униты, и понял, что в борьбе с астравитянским отродьем буду не одинок.
– Капитан? – с недоверием спросила Вера, и песок у моих ног подозрительно зашевелился. – А где же твой корабль, капитан?
Я припомнил свой первый доконвейерный кибершлюп, в далекой юности угнанный на спор с друзьями с Вечной Стоянки Безымянного Космопорта, старенький скелетрон времен войн эпохи Неизбежного контакта, в котором еще наверняка теплятся души нашего экипажа, пожарный вертолет, потерпевший крушение в туманных дебрях национального заповедника, и сухо промолвил:
– Все в прошлом. – я скользнул глазами по серебристой вериной фигуре, и мой взгляд совсем затуманился. – Но, чипс побери, я могу управлять любым всетляндским междулетом! На роль капитана я не претендую. Если хочешь, можешь называть меня марсианином.
 
Недалеко от побережья находится один таинственный городишко, где нашел пристанище небезызвестный нам профессор корреляционных наук Теодор Гранский со своей знаменитой лабораторией. Как профессора занесло в этот противный всетленсколюбию мир, одному Току известно, спустя многие вейвы, мы наверное прочтем красивую ложь об этом периоде жизни гениального коррелятора в книгах по истории Неизбежного Разрыва, хотя, скорее всего, ученый пострадал из-за своей рассеянности, когда волны неконтролируемого внимания могут с равным успехом доставить тебя и в унитарианские казармы, и к астравитянину на обед. Вера сообщила мне только одно, – Гранский получил секретный заказ от президента Астракиса, и проникнуть в его исследовательский центр практически невозможно.
– Я более чем уверен, – брякнул я с победоносным видом. – Наш яйцеголовый брат трудится над созданием эликсира вечного обновления и повторения.
– Нельзя быть уверенным более чем в одной вещи. Меня настораживает твоя убежденность. Остановимся на том, что профессор работает на наших заклятых врагов. Я уверена в этом.
Я прикусил язык и оставил при себе историю о волшебном зубе Селены, за которым вот уже многие сотни вейвов безуспешно охотится дядюшка Ас. Впрочем, я сам начал сомневаться, а действительно ли астравитянам до сих пор нужен этот проклятый эликсир.
– Предлагаю захватить лабораторию штурмом и взять профессора за жабры, – решил реабилитироваться я. – Выясним на месте, чем занимается эта беспозвоночная гидра.
Надо сказать, что Гранский был натуральным змеем и за завтраком мог легко проглотить пару-тройку младенцев, забракованных КОКом (Контрольный Отдел Конвейера).
– В городе рыщут псоголовые дети профессора. На нашу кровь у них особый нюх. Если за тобой увяжется стая этих выродков, считай, ты – покойник.
Желание подстраховаться не всегда достойно уважения, но доводы Веры несколько охладили мой пыл.
– Исследовательский центр укреплен надежнее военного бастиона. Зеркала-вампиры тебе уже знакомы. Они только и ждут, когда ты отразишься в стенах лаборатории. Я думаю, не стоит делиться с врагами своей energy.
Любые помехи, встречающиеся на пути, можно легко превратить в эффективные средства для скорейшего достижения цели. Поэтому я не привык унывать. Энергию, накопленную зеркалами, стоило взять на свое вооружение. Тут же у меня в голове возникла схема простейшего переключателя внимания. Я разинул было рот, чтобы поделиться с Верой своими техническими выкладками, но вовремя спохватился, – не мне ли знать, как утомляют девушек рассказы-инструкции. Поэтому я решил снова дать волю эмоциям.
– С профессором церемониться не стоит, – заодно с Гранским я готов был подвергнуть дезинтеграции всю ученую братию. – Накроемся астротканью, чтобы не было лишнего шума, и задушим гадюку.
– Что такое астроткань? – в глазах Русской вспыхнуло любопытство.
– Очень удобная вещь для перемещения во всетленском пространстве. Как говорится в рекламе, это нечто, вроде моментального эскалатора. Одной полоски мерцающей астроткани достаточно, чтобы во мгновение ока перенестись в любую точку Всетляндии. Это так же просто, как перевернуться с одного бока на другой. Но в этой дыре я еще не видел ни одной сволочи, рекламирующей ускоритель миров, – я имел в виду отвратительных клоунов, продающих прытки-открытки, изготовленные на основе астроткани.
– То есть, как я понимаю, эта штука сродни телепортатору, но гораздо меньших размеров.
– О, да! Астроткань можно свернуть, словно носовой платок и положить в карман. Принцип же действия звездной скатерти основан на том, что Всетленные время от времени меняются местами, и этот процесс занимает многие сотни мегавейвов. А существо, завернувшееся в астроткань, выпадает из течения этого времени, его, так сказать, выносит на берег. Фигурально выражаясь, пока находишься, как ты выразилась, внутри телепортатора, мимо тебя проносятся тысячи мегавейвов. Нужно только выбрать определенный момент для выхода, когда на звездной скатерти возникнет ситуация необходимого тебе мира. Поэтому без карты Реального Космоса нам не обойтись, можно сильно промахнуться с гостями.
– А что, в эту твою астроткань обязательно нужно заворачиваться с ног до головы, будто в саван? – впервые за время нашего знакомства в снисходительном тоне Веры Русской зазвучали уважительные нотки. – А ты не лжешь, марсианин? Честно говоря, твоя идея с ускорением миров мне по нраву. 
– Вовсе нет. Иногда достаточно завязать глаза специальной лентой, а иногда просто встать на умозрительный эскалатор, все дело в том, как ты сам воспринимаешь принцип ускорения миров. Мне для того, чтобы выйти на берег, необходимо сосредоточить внимание на астротканном узоре.
Я обратил свой взгляд к утреннему небу, на котором еще продолжали мерцать бесчисленные звезды и мне вдруг смертельно захотелось курить. И тут я моментально вспомнил, это было, словно озарение, что трубка, Серебряный Волнорез, недопитая цистерна Mars Beer и масса прочих, весьма полезных вещей осталась на Синьоре. В связи с этим следующее заявление Веры Русской я пропустил мимо ушей.
– Пришелец, мы проговорил всю ночь. Я хочу спать, и будет справедливо, если в это холодное утро мы согреем друг друга своей energy.
В моей голове словно бы заработали сотни новеньких, только что с конвейера, мыслесхем. «Синьора! Mars Beer! Астроляндия! Чипмен!» – выкрикивал неведомый мне внутренний голос. Я просто пританцовывал на месте от счастья, и у меня был на редкость идиотский вид, который Вера Русская приняла на свой счет. Она уселась на склоне, подтянув колени к своей груди и уставилась на вампирский город, расстилающийся перед нами, как на ладони. Надо сказать, что весь предыдущий день мы карабкались по горам и порядком вспотели, прежде чем забрались на эту вершину. После пятиминутного молчания, – я продолжал за спиной Веры отплясывать свой безумный танец, – девушка снова подала голос:
– Если ты думаешь, что я буду с тобой спать, то глубоко ошибаешься. Я не занимаюсь любовью с марсианами. Мне даже не нужна твоя energy, я лучше возьму ее у псоголовых.
Я перестал подпрыгивать на месте и уселся у ног Веры, как провинившаяся собака.
– Не надо никаких псоголовых. Сиди здесь и никуда не уходи. Мне надо кое-куда слетать.
– Слетать? На чем?
– У меня есть телепортатор, ну, астроткань, звездный саван, понимаешь, Вера? – в порыве чувств, обуревавших меня, как стая коммивояжеров одинокого покупателя, я воздел руки к небу и затем крепко обнял девушку. – Я мигом!
– Валяй, марсианин, лети, – холодно сказала Русская, высвобождаясь из моих объятий. – Я вижу, наши волчьи порядки не пришлись тебе по вкусу.
– Я вернусь! – с пафосом воскликнул я, не отводя от Веры влюбленного взгляда. – Кстати, как называется твоя планета?
– Это Земля, пришелец. И не говори, что ты не знал об этом, – красавица достала свою монтировку и принялась драить ее серебристой тряпочкой. – Мне пора на охоту, – Вера Русская смерила меня презрительным взглядом. – Надеюсь, ты вернешься к завтраку, дорогой?

7.

Я тупо скользнул взглядом по телеплану, где бодро маршировали краснопланетянские клоуны, распевающие идиотскими голосами: «Рожденный со вздохом, рожденный со всхлипом, ты станешь грибом, червяком и полипом! Рожденный со смехом, рожденный со скрипом, ты обзаведешься своим прототипом!» У моего рта застыла огромная ложка с квашеной капустой, – я мысленно подсчитывал убытки, которые уже начала приносить корпорации Чипмена бесконечная трансляция этого бездарного ролика. На тексте настоял сам Гарри, – дескать, человек не должен чувствовать себя одиноким во Всетляндии, бессмысленным продуктом Священной Сборки, без чина и родословной. Вот шеф и придумал совершенно неправдоподобную историю с прототипом. Собственно, никакой истории и нет, так, одна глупая идея. Она даже не является особенно оригинальной, вы все видели сериал «Чип Трек», герои которого носятся по Всетленной в поисках братьев по Священной Сборке. Трюк же Чипмена заключается в том, что наше фирменное поскрипывание должно внушить будущим скрипменам фундаментальные для id-бизнеса понятия значимости и протяженности.
– Ты заметил, как многочисленны случаи, когда у людей от одиночества перегорают мыслесхемы? – заметил Гарри, сделав изрядный глоток ностальгической марси-колы со вкусом ржавой изгороди. – Мы теряем клиентов.
Я пожал плечами, усиленно работая челюстями. Чипсу понятно, что после Неизбежного Разрыва с амортизацией мозгов возникли определенные проблемы.  Мыслесхемы, отключенные от космической волны Астракиса, в силу ограниченности своего положения, накопив критическую массу энергии и не находя ей должного выхода, – раньше, если вы еще помните, урожай земной energy снимали инопланетяне, – в буквальном смысле срослись с прочими деталями человеческого организма, пустив в нем настолько глубокие и разветвленные корни, что они стали основополагающей сущностью самих чипменов. В некотором роде человечеству был привит астравитянский стиль жизни, предполагающий непрерывное сетование на свое сиротство и энергетический вампиризм.
– Понимаешь, Гарри, – я разделался с горой квашеной капусты, заслонявшей от меня физиономию шефа и вновь почувствовал себя безнадежно одиноким. – Когда унитариане взорвали Астракис, то создали огромную армию сирот, от комплекса которых нам никогда не избавиться. Нам остается только рассеяться по Всетленной в качестве попрошаек и приживальцев. Вот наше истинное предназначение! Зачем пополнять ряды мыслебродов и буквокладов и сочинять новые фантастические истории о происхождении землян! Человеческий прототип – это астравитянин, без которого чипмен лишь бессмысленный механизм, грубая оболочка! – я печально уставился на пустую тарелку. – Я хочу сказать, что существа с Астракиса осиротели, потеряв планету, а мы – расставшись с астравитянами. А что было до Неизбежного Контакта, в моей мыслесхеме не прописано.
– Ты считаешь, что вампиры должны вернуться на Землю? А может, нам пуститься за астравитянами вдогонку, в надежде, что добрый папочка скрасит наше сиротство? В принципе, мы ведь ничего не получали от инопланетян в обмен на нашу energy. Так, дешевая подделка, самообман, – иллюзия космического единства и энергетической гармонии, чего в природе-то и не существует и быть не может, – мыльный пузырь, выдумка, созданная посредством искусно сфабрикованного телеплана. Сейчас этот пузырь лопнул, и нам нужна новая легенда, – Чипмен закурил сигару, давая понять, что разговор окончен.
– Знаешь, Гарри, – лицо Чипмена, затянутое клубами сигарного дыма, казалось зловещим и непроницаемым. – Мне кажется, поздно искать другой прототип. Ты, наверное,  сам заметил, что круг замкнулся, и корни дали новые отростки. У нас появились свои вампиры, астравитяне человеческой породы.
Шеф проигнорировал мое замечание. Серебряный ореол вокруг головы Чипмена начал медленно гаснуть.

ПИСЬМА О ВАМПИРАХ

Маршруты жизни выжигаются на мыслесхеме подобно тому, как покрывается изломами и бороздами темнеющий со временем березовый ствол. И где наслаивается новый слой коры, прерывается связь. Такое бывает, когда между двумя дальними станциями нет прямого сообщения. Между собой они – ближайшие соседи, но встречаются только благодаря своему центру. Глубоко несимпатичные друг другу они не замечают, что творится у них под боком. Дело в том, что вокруг таких образований слишком быстро течет время.
Если вы когда-нибудь просили проводника междулета разбудить вас на одном из глухих полустанков, где миры замедляют ход только по требованию, то поймете, что долгожданную встречу с Верой Русской я рисковал проспать. Собравшись на Синьору, я решил подстраховаться, не слишком рассчитывая на добросовестность стюарда. В качестве будильника я надеялся использовать id-код своей новой знакомой, зарегистрированный в вербовочном центре Униты. Так в очередной раз я стал преступником, – даже самому разболтанному киберманекену известно, что любая информация, касающаяся соседского месторождения, автоматически выводит за рамки Закона.

Никто не подсчитывал, сколько вейвов пролетело за время моего отсутствия на Синьоре. Когда на взлетно-посадочную полосу легла тень моего скелетрона, сонный диспетчер даже не потрудился занести в дежурный телеплан обязательную для всех гостей планеты мультикопию. В космопорте, между длинными рядами камер хранения гулял ветер. Энерган и серебряный волнорез, реквизированные сотрудниками СБС (Служба Безопасности Синьоры) в мой прошлый визит, лежали на старом месте. Оглядевшись по сторонам, – слава Току, вокруг не было ни души, – я мысленно призвал на помощь Вертку-Отвертку и разблокировал оружейный бокс. Отмахиваясь от назойливых микрокопов, – по первому же звонку, когда сработала сигнализация, нарисовался целый взвод этих летающих тварей, – я отправился в дом Суши, моей давней приятельницы. Странно, что в самой СБС тревога, вызванная моим несанкционированным вторжением, не вызвала ни малейшего шевеления.

Как я и ожидал, моя ненаглядная пропадала на огороде. Запнувшись в прихожей о пустое ведро, – идеальный порядок на грядках компенсировал неизменный домашний бардак, – я услышал недовольный голос Суши:
– Какого хера там еще принесла нелегкая?
– Тигренок, твой капитан вернулся из плаванья! – откликнулся я с пола, тщетно стараясь переорать карканье многочисленных ворон, встревоженных грохотом опрокинутой утвари.
– Это ты, Отрезанный Ломоть? – синьоритянка показалась в дверях, торопливо поправляя растрепанные волосы.
– Да, только я немного зачерствел без тебя, крошка! – я вырос напротив хозяйки, словно расправленная пружина, потирая ушибленный бок. Внизу старательно тарахтел кот, и от поднятого шума звон стоял в ушах.
Суши бросилась мне на шею, и в этот момент все исчезло. Когда бываешь одновременно в нескольких местах, и зашкаливает id-счетчик, всегда немного штормит. Меня обдало волной холодного ветра, и я увидел неуклюжий доконвейерный корабль, прилепившийся к звездному куполу Синьоры, словно огромное осиное гнездо. После долгого блужданья по вымершим угодьям я наткнулся на патрульный катер Униты, припаркованный у ворот овощной базы.

– Эй! Есть здесь кто-нибудь? – в воздухе запахло кровью, и я выудил из-за пазухи серебряный тесак.
В ответ внутри ангара что-то скрипнуло, и мои глаза, привыкшие к темноте, различили белеющие в глубине склада капустные кочаны.
– Сила внимания сократит путь! – гаркнул я, не в силах оторвать взгляда от подозрительных вилков.
– В каждом создании есть его суть! – немедленно прозвучал отзыв.
Все сходилось, не в унитарианских правилах было менять пароли, а вообще, в системе всетленской идентификации подобные тесты выглядели бессмысленным ритуалом и являли собой дань древней доконвейерной традиции. Хорошо еще, что я быстро сообразил, что голос, отозвавшийся из сарая, слишком близко подходит по тембру к моему, будучи простейшей имитацией человеческой речи. В целях предосторожности я отступил назад, и капустная гора дрогнула, по крайней мере, так мне показалось, – краем глаза я следил, чтобы кто-нибудь не угнал брошенный унитарианцами катер.
– Со мной шутки плохи, – предупредил я, не сводя волнорезного прицела с овощной кучи и машинально добавил. – Астра-кис, кис-кис!
Ждать не пришлось, – мои слова произвели эффект разорвавшейся бомбы, и нечто бесформенное белой лавиной устремилось к выходу из ангара.

Сомнений не оставалось, солдат Униты деморализовали вездесущие астравитяне, усыпившие бдительность всетленских стражников своим безобидным видом, – бродячие вампиры коварно прикрылись обыкновенным капустным листом. Когда последний кочан, испытав на прочность сплошной луч моего волнореза, разлетелся в клочья, я увидел этих бравых охотников, вернее, их, фаршированные астравитянами, оболочки.
– Мы должны арестовать тебя, Фладд! – нетерпеливо воскликнул один из солдат и нелепо взмахнул руками так, словно бы собирался взлететь.
– Ты использовал ускоритель миров, – сверкнул второй своими голодными глазами. – За это тягчайшее преступление ты приговариваешься к повторному и окончательному отлучению от Величайшего Свода Всех Притяжений!
Солдаты резвым шагом направились в мою сторону. Один из них яростно накручивал на ходу ручку мобильной энергомешалки, – несчастный, он хотел меня этим устрашить!
– Послушайте, парни, – промолвил я, поглаживая бок энергана. – Ваши жизни я меняю на солдатские номерки. Найдите себе других компаньонов по energy, иначе – полная аннигиляция.
Мои слова не произвели должного эффекта. Вампиры гнали солдат под пушку, как скот на убой. Как вам известно, капитан Фладд не дает пустых обещаний. После карающей вспышки на моей мыслесхеме намертво отпечатались два унитарианских id-кода.

Мой путь лежал в вербовочный центр Униты. Совершенно беспрепятственно я проник за всетленский кордон, – умозрительные колонны, ограничивающие пределы Реального Космоса, никоим образом не отразились в зеркальце заднего вида, – и подрулил к первому попавшемуся придорожному кабачку. С поистине чемпионской сноровкой я перемахнул через борт патрульной посудины, – после серии головокружительных double loops, сопровождавших это нехитрое действие, я чуть было не улетел обратно на Синьору, должно быть, сказывалась нешуточная цирковая подготовка одного из аннигилированных, – и попал в объятия плотоядно улыбающейся гусеницы.
– С прибытием, дружок, – пропело мягкотелое существо, скаля мелкие частые зубы, при виде которых мне на ум пришла безобидная губная гармошка. – Все ваши уже здесь.
«В гробу я видел все эти нежности», – подумал я, изо всех сил пытаясь вырваться из цепких лап насекомого. 
– А где же тачки моих доблестных друзей, междулеты и мимоходы, покрытые стовейвными слоями звездной грязи? – прохрипел я в то время, как мои, закаленные пронзительным взглядом Веры Русской, доспехи под бешеным натиском гусеницы, явно хватившей лишку, стали трещать по швам.
– На стоянке миров, дружок, на стоянке миров, – отвратительная слюна каракатицы затопила мой единственный иллюминатор, и я почувствовал себя консервированным паштетом, срок хранения которого неумолимо движется к концу.


8.

Не успел Гарри Чипмен заклевать носом, как меня затрясла за плечо взявшаяся невесть откуда Галина Звонкова, – а я, впрочем, и не собирался спать!
– Ну что ты сидишь! – глаза Галочки наполнились слезами. – Нашего Фладда хотят арестовать!
Честно сказать, меня мало волновала судьба космического героя, – нечего приударять за чужими секретаршами! Лучше бы он волочился за марсианскими циркачками, вот кто мастера выкидывать фортели. Сам я в цирке давненько не бывал, с тех пор, как сам взорвал его к чипсовой матери. А под его куполом мог бы разместиться не один капитанский гарем, и от зрителей отбою бы не было! Благодаря таким бравым молодчикам приумножается население Всетляндии, хотя каждый чип имеет две стороны, и живого младенца не отличишь от его резиновой мультикопии. В любом случае, число необитаемых планет стремительно уменьшается, и в это есть заслуга человека-кибершлюпа. А вообще, я считаю, Фладда можно за все простить, – многие земляне до сих пор должны ему за контрабандное пиво. С другой стороны, астракийская вылазка капитана изрядно подкосила наш бизнес, а после Неизбежного Разрыва с астравитянами  пиво стали продавать совершенно открыто. Короче говоря, как и всякий superman, Фладд – личность неоднозначная, и некоторые его подвиги носят сомнительный характер.   
– Иди и вмешайся! – продолжала тормошить меня Галочка. – Сочини наконец что-нибудь стоящее, придумай для него новую id-story!
Чего не сделаешь для красивой девушки! Я извлек из памяти давнишний сценарий об искателях alter energy, которым НУС (Наблюдательный Унитарианский Совет) развязал руки, припрятанный на случай собственного ареста, и бросил в соседний зал, где неутомимый капитан Фладд боролся с дюжиной патрульных верзил, связующий взгляд. Роберт подмигнул мне в ответ. Картинка на телеплане дрогнула, – такое бывает, когда где-то рядом обновляется мыслесхема, – и лицо нашей секретарши просветлилось.
– Отлично! – Галочка захлопала в ладоши. – Фладда отпустили!
– Перебирайтесь сюда, – я мрачно кивнул в сторону отключившегося Гарри. – Из Чипмена сейчас плохой собеседник.

Анекдот, да и только, – меня чуть было не задавили какие-то нереальные гусеницы! Когда я призвал на помощь все известное мне сонмище электростатических демонов, – эти на редкость ленивые околочипные существа палец о палец не ударят, пока крепкими проклятиями им хорошенько не взгреешь бока, – и каракатица стала немного сдавать, на наш импровизированный ринг подоспело еще с десяток ползучих уродов. Никогда бы не подумал, что за пределами Всетляндии бывает так жарко! Я уже был готов аннигилироваться за компанию с презренными червями, лучше исчезнуть, чем попасть в желудок каннибалу, но, стиснутый со всех сторон мясистыми телами своих изголодавшихся врагов, не мог шевельнуться, чтобы нажать на курок, – даже мумия имеет больше свободы в движениях! Наивен человек, полагающий, что Ток будет вечно струиться по его проводам, смерть и распад, – неизбежная судьба всех, покидающих Реальный Космос! Однако, даже из самого глухого склепа к свету ведет маленькая лазейка. Когда моя сила воли стала распадаться на сотни и тысячи маленьких недовейвов, на бортовом телеплане, – чем только унитарианцы не напичкают свои хрупкие скафандры! – вспыхнуло сообщение: «С вами говорит База. Будьте готовы к вынужденной телепортации».

Из окна моей одиночной камеры хорошо виден монумент, посвященный Всетленской Энергии. Одна из девушек, олицетворяющих в скульптурной группе созидающие эманации, напоминает мне Веру Русскую. На эту фигурку в серебристом комбинезоне я не могу подолгу смотреть, – разыгрывается зверский аппетит, а в тюрьме неоправданно скудные пайки. Вот и сейчас из лотка приемосдатчика телеплана выпал тощий продолговатый пакет. Сомневаюсь, что самим унитарианцам знаком вкус этих картонных лепешек. Подавив неприятный комок, возникший в горле при виде пищевой посылки, я подобрался к пайку и разломил пакет пополам. «Унита предала нас, – гласила выпавшая оттуда записка. – Федералы действуют заодно с вампирами. На телеплане ты найдешь карту и ключ, – сглотнув голодную слюну, я бросил взгляд в конец послания. Так и есть, Всетляндское Единое Сопротивление (ВЕС) меня не забыло. А эта милая закорючка внизу – ни что иное, как подпись Марии Клокст. Да, этой девочке еще не скоро надоест играть в партизан, и я в нее верю! – Правительство Астракиса скрывается вне пределов Реального Космоса, на периферии Унитарианского Союза. Разоблачи и уничтожь дядюшку Аса». Я засунул руку в окошко приемосдатчика, пару секунд пошарил в кромешной темноте, – надо сказать, что все иллюзии нашего мира рождаются во мраке вездесущего телеплана, – и, действительно, вытащил ключ и карту. К удивлению, в отличие от всего прочего содержимого черного ящика, они были настоящими.

Вы спросите, как я угодил за решетку? Путевка в Дом Преступивших оформляется очень легко. Достаточно пришлепнуть пару-тройку кровососов, из числа тех, кому солдатская форма пришлась впору. А за каждое удовольствие приходится расплачиваться, – урчанием в пустом желудке и бесцеремонными раскопками в памяти. Признаюсь, поначалу на базе меня приняли за своего. С детства мечтал о патрульных погонах!
– Эй, планшет, поди-ка сюда, – как потом выяснилось, «планшетами» на Уните называют инопланетных наемников, им, видите ли, начисто переписывают память. – Ты, верно, последние синьоритянские новости знаешь. Начальство брешет, будто бы наши виноградники попортила земная саранча, – жирный, как пограничная гусеница-каннибал, ангел, – они, ясное дело, проходят по одной родственной линии, от плотоядных козявок через гребаные куколки в летающие капралы, – повернулся к дремлющей на волне местной неиссякаемой энергии сидероядной мухе-переросток, и его лучезарное забрало исказила страшная гримаса. – Почеши-ка мне за крыльями, дружок, ко сну в другой жизни отойдешь!
Муха, несмотря на свою внушительную комплекцию, – вот куда уходит наша energy, на откорм бессловесных денщиков и прочих раболепных тварей! – резво спрыгнула со светоносной, цвета молодого марсианского пива, струящейся субстанции, – надо сказать, что ее прозрачные перепончатые отростки порядком слежались во время привала и не могли поддерживать авторитет насекомого в воздухе, – и, вцепившись в мохнатую спину капрала, оцепенела на моих глазах.
– Излишнее внимание часто убивает, – ядовито усмехнулся я, и с длинных ресниц ангела скатилась густая янтарная слеза. – Еще несколько вейвов, и ты станешь одним из тех камней, которыми вымощена дорога к Вербовочному Центру.
Крылья капрала судорожно раздвинулись, и окоченевшая тварь свалилась с ангельского загривка. Пьянящая эманация, кружащая унитарианские головы, мигом иссякла, – ее постигла судьба синьоритянского винограда. Протрезвевший стражник еще раз неосторожно чертыхнулся, хотел, сволочь, стряхнуть одну из бомбочек, в изобилии произрастающих в складках летного перепончатого плаща, но замер, как зачарованный, под дулом моего энергана.
– Ты уже выпил свою цистерну, – заявил я, срывая с капрала грозящее облачение. – Убирай свой шлагбаум!

По дороге к Вербовочному Центру я посетил один из крупнейших хомопарков Нереального Космоса. «Братья по сборке – на «Треуголке»!» – гласил рекламный указатель на вейвостраде. Не скрою, желание поразвлечься среди дикарей во мне вызвала нарядная жужелица, голосовавшая на обочине. Красотка без разговоров запрыгнула в патрульный катер, и все мыслимые оси координат сошлись для меня на соседнем сиденье.
– Метишь в Старшие Лучники, умник? – спутница похлопала меня по плечу и развалилась в кресле, задрав ноги так, что померкла доска бортового телеплана. – Можешь не отвечать, о твоих подвигах все уши прожужжали, – она одарила меня ослепительной улыбкой, и я пролетел мимо «Треуголки», не тормозя. – Любимчик ньюсмейкеров!
– Может заскочим в парк? – жужелица с готовностью кивнула, и я дал задний ход. – Выпьем мысле-колы, покатаемся на чипсовом колесе, – я нес полнейший вздор, главное, что девчонке это нравилось. – В dancing сходим…
Но первым делом мы завернули в тир.
– Мне надо поупражняться в стрельбе, – доверительно сообщила Жу-жу, и действующая модель астравитянина, – мазилы одаривали вампира своей energy, – разлетелась вдребезги.

Красная нитка хайвейва над хомопарком скручивалась в замысловатую спираль, проникающую, на манер штопора, в некоторые близлежащие к «Треуголке» миры. Вернее, согнут в баранку был не весь хайвейв, а лишь небольшая его развилка, арендованная под аттракцион. Когда мы на бешеной скорости, точно шинковочный нож по капустному вилку, рубились по всем этим гребаным измерениям, то на одном из поворотов я увидел Веру Русскую, размахивающую связкой сушеных скальпов, и чудом не выскочил из гоночной капсулы, – в меня крепко вцепилась не привыкшая к скачкам притяжения Жу-жу.
– Это была она! – заорал я, трясясь от возбуждения, и в порыве отчаяния сровнял бутафорский руль с доской телеплана. – Одна против всей шайки-лейки!
– Не дергайся, умник! – жужелица держалась за меня каменной хваткой. – Слетим со спирали!
– Мне надо срочно туда вернуться! – я горел, как острый кетчуп на языке младенца. – Какого хера мы делаем в этой пластиковой заднице!
Жу-жу картинно надулась и ничего не ответила, глядя в сторону, где, словно карты в руках ловкого шулера, мелькали миры, – ничего особенного, при помощи видогрея можно увидеть картинки поинтересней, например, охоту на длиннохвостые кометы или парад на Красной Планете.
– Не обижайся, крошка, – начал понемногу остывать я. – Просто кое-кто рассчитывает на мою подмогу, а я тут на вейвмобильчике разъезжаю.
– Кое-кто – это белокожая садистка из МЗД? – покосилась на меня жужелица, нервно теребя своими славными лапками кусочек астравитянской шерсти, – сувенир из тира.
Я мрачно кивнул. Только вот, за какие коврижки Землю включили в состав Запретной Долины?
(Для тех, кто не в силах расстаться с розовыми очками и продолжает щеголять по набережной Непрерывного Бдения в ярких марсианских шортах, рассчитывая на толику бесплатного внимания, – правильно делает тот, кто не замечает этих назойливых всетляндских нищих, – объясняю, что МЗД – это миры, к которым, в силу ряда объективных причин, закрыт доступ. Подобный режим обычно мотивируется Коротким Замыканием, однако, ни для кого уже не секрет, что в МЗД аккумулируются значительные потоки энергии).
– Чтобы попасть в МЗД, надо иметь нормальную ксиву, – девушка многозначительно приставила указательный палец к своей изящной головке. – А у тебя их целых три, две из которых оформлены на покойников. За твою же первоначальную капитанскую мыслесхему никто и сушеного скальпа не даст! – жужелица ехидно приподняла одну из своих гордо летящих бровей. 
«Ну, ты даешь, птичка! Уж не дядюшка ли Ас выпустил тебя из клетки?»
– Что ты на меня уставился, будто на допросе? Новости надо смотреть! Много на тебе еще трупов?
– Все они были вампирами! – с азартом воскликнул я.
– Ошибаешься, умник. Пока ты целился в коня, всадник успевал поменять седло.
– Ничего подобного! Я бил точно по шарам!
– Спорим! Астравитяне слишком быстро узнают тебя и при бегстве бросают на свою жертву тень. Это не более, чем просто отражение вампира, изношенное седло, которое не стоит и капли energy.
Это было похоже на правду. Все последние победы давались мне нелегко и порядком выматывали из меня энергию, вместо того, чтобы укреплять мой воинский дух. Возмутительно, что так незаметно, по кусочкам астравитяне разворовывают все наше драгоценное внимание.
– Жаль, что нельзя повернуть вспять эту кровавую бойню, – я тщетно старался придать своей физиономии виноватый вид, но мысль о двух несчастных унитарианцах, надеявшихся заманить меня в энергомешалку, вызвала только досаду.  – Столько шума наделал и только дичь спугнул.   
– Твоя рожа слишком примелькалась на телеплане, – констатировала Жу-жу и откинулась на спинку сиденья. – Просто не знаю, как и быть, хоть к Невидимым Братьям обращайся.
Вот так вот, в гробовом молчании мы и пролетели несколько заключительных порогов хайвейва и притормозили прямо у стойки гостиничного бара. Однако, жужелица не торопилась покидать капсулу. Девушка, как пушинка, прилипла к этой летающей скорлупе, и взор ее затуманился. «Укачало девчонку, что ли», – подумал я, но вовремя заметил предательский блеск в глазах Жу-жу. Тут уж я не удержался и крепко поцеловал лжешпионку в ее влажные, нахально раскрытые губы.


9.

– Не пора ли шефа отправить на боковую? – Звонкова легонько лягнула меня под столом, и я чуть не слетел со стула, – надо признаться, от количества выпитого пива я сам дремал с открытыми глазами.
Пришлось оторваться от сиденья, – сделать это было непросто, в ресторанном слоте разразилась настоящая гравитационная буря, в равной степени прижимающая к земле тяжелые грузовые корабли и легкие прогулочные междулеты. В этот ненастный час пропадает летающий мусор,  а лайтмобили, владельцам которых штормовые предупреждения до лампочки, лежат на метротуаре, словно перезрелые каштаны, раздавленные в лепешку под ногами случайных прохожих. А какой поистине очищающий эффект достигается силой притяжения, когда закоренелые грешники и непримиримые атеисты под бременем неправедно прожитых дней падают на колени, проклиная собственное неверие! «Неисповедимо направление силы Тока! – восклицают они, впечатывая свои грешные головы в метротуар. – Да пребудет вечно Твое Напряжение в наших беспутных проводах!» Нередки, правда, обратные случаи, при которых скачки притяжения кардинально меняют направление движения тела и мысли кающегося гражданина. Взять, к примеру, того самого залетевшего проповедника, id-номер которого в целях планеткорректности не называется. Волна ослабевшей гравитации занесла преподобного на крышу одного безымянного борделя (Закон о Рекламе также не позволяет мне привести адрес этого славного заведения!), и священник, – впрочем, всю его благообразность, по меткому выражению охотников за вампирами, как с чипа сдуло, стоило святому отцу выслушать исповедь одной из гуманоидгерлз, причисленной к лику Путаны, – не спешит спускаться на грешную Землю, будучи обласкан неослабевающим вниманием служительниц этого уважаемого заведения.
Ну и вот, с величайшим трудом переставляя отяжелевшие ноги, – такое впечатление, что этими страшными усилиями я приводил в движение наш главный сборочный конвейер, – я приблизился к Гарри и произвел над головой шефа пару незамысловатых пассов. Чипмен не издал ни малейшего скрипа, словно статуя Величайшего Командора, он восседал за ресторанным столиком, никоим образом не выражая соболезнования окружающей его всетленской суете.
– Шеф! – гаркнул я, стараясь перекричать вой сирены, возвещающей об окончании гравитационной бури. – Может быть, вызвать служебную киберовозку?
– Да ему на свалку давно пора, – вмешался капитан Фладд, до сих пор молчаливо наблюдавший за нашими пьяными ухищрениями. – На заслуженный отдых. Не думаю, что кто-то сможет поручиться за его батарейки.
Гарри издал едва уловимый свист, и на стол из рукава Чипмена
вылетела кредитная карточка Банка Луны. Я скосил глаза на Индекс Доверия, помеченный знаком бесконечности, и тоже присвистнул.
– Действительно, оставь старика в покое, – сменила пластинку Галочка, она всегда вторила этому бродяге с повадками закоренелого негодяя. – Давайте лучше закажем еще пива!

Не знаю, что бы я и делал без Жу-жу. Когда вокруг меня стало сжиматься кольцо преследователей, именно она устроила встречу с Невидимыми Братьями. (Тем, кому доводилось перестукиваться с товарищами по несчастью через стенку, я думаю, не надо объяснять, что невидимость – понятие относительное).
На выходе из хомопарка за нами увязался подозрительный субъект с внешностью тыловой крысы. Люди этой породы никогда не встречаются с фронтменами и держатся от них на почтительном расстоянии, питаясь энергетическими выхлопами. Они вечно плетутся у вас в хвосте, испытывая привязанность к магнитному поводку, и навлекают своей дурной аурой на вашу голову многочисленные беды. Пришлось пропустить ближайший скорый поезд на Фаунсин, где находится резиденция Братьев, и взять преследователя в оборот. Мы наверстали лишний круг и, выйдя из-за угла, уперлись в сгорбленную спину унитарианской ищейки. Кустистый мех существа быстро шевелился, сканируя окружающее пространство. Жу-жу брезгливо отшатнулась, – она случайно наступила на длинную кривую тень полицейской крысы.
– Не утруждайся, приятель, наш след давно простыл, – я поднял дубинку-фонарь, – страх заставил копа разжать пальцы, – и направил сноп света в темную подворотню. – Ты здесь один, лишенец?
– Истинно один, ваше благородие! – шпик мечтал провалиться сквозь метротуар.
– Кто тебя нанял? Стервятники из НУСа? Я выбью дурь из твоей головы!
Шпион горестно возвел глаза к хайвейву и не проронил ни слова.
– Тебе нужно почаще заглядывать в парикмахерскую, – мрачно произнесла Жу-жу, и в ее руке блеснуло маленькое аккуратное лезвие. – Я тоже умею снимать скальпы, – пояснила девушка, перехватив мой вопросительный взгляд.
– Фладд, послушай своего доброго командора, – заговорил человек-крыса, и его глаза налились кровью. – Мы всегда находили общий язык, и мои люди часто уступали тебе дорогу. Оставь в покое дядюшку Аса.
– Да это чертов связной! – возмущенно крикнула Жу-жу, и неподвижную  фигуру тюнермена украсили сотни сверкающих смертоносных перьев.
– Не мешай нам, Роберт, хр-р-р, хр-р-р, – мульти-нож повредил голосовые связки шпиона. – Так недостает, хр-р-р, простого человеческого внимания! С тех пор, хр-р-р, как Хантер взорвал Астракис, нам всем пришлось подружиться…
– Договор? А что я буду иметь взамен? Собственный банк данных для хранения личных воспоминаний? Десяток планет, оставленных мною в молодости? А может быть, еще один ключ к беспредельному астраумию всевышнего телеплана?
Жу-жу вызывающе засмеялась.
– Время, хр-р-р… Несколько лишних вейвов, чтобы найти свою alter energy и убраться из нашего мира.
Жужелица снова развернула свою блестящую колоду и сдала шпиону стального стремительного туза. Голова крысы спрыгнула с плеч.
– Кажется, мы еще укладываемся в расписание! – темная жидкость подбиралась к нашим ногам, и Жу-жу потащила меня в сторону хайвейва.
– Командору больше нечего нам сказать, – неуверенно пробормотал я, оглядываясь на обезглавленного связного.
– Не тормози! – девушка нырнула в сиреневый рукав бездонного квази-лифта, и я бросился за ней следом. – Надо успеть купить билеты на поезд!

Некоторые исследователи считают Фаунсин кометой, однако, это в корне неверно. Вы не встретите здесь существ, обитающих на космических телах типа travelling planet. Надо заметить, что путешественники поневоле, в отличие от обитателей всетленских крепостей, коей является Фаунсин, имеют одну вредную особенность, обусловливающую и направляющую их действия в течении всей жизни. Пребывая в совершенно ложном убеждении относительно своего места во Всетленной, – каждая мультикопия считает себя единственной и неповторимой, – эти самолюбивые твари отчаянно цепляются за скользкую поверхность планет, несущихся по спирали. Для объяснения своего странного поведения спидофобы находят массу причин, – боязнь потерять свой угол, нежелание вылететь из седла, страх упасть с верхней полки и тому подобные нелепые ситуации. Во всем они видят скрытую угрозу своему мыльному существованию. Фаунсин же является неприступным горным ущельем на пути этих беспорядочных всетленских потоков. Travelling planet, попадающая в бурное течение реки, протекающей по фаунсинскому каньону, очищается от всего налипшего за время бесконечных странствий мусора и вылетает с обратной стороны ущелья голая, как теннисный мяч. А до поры, до времени сигнальные огни Фаунсин воспринимаются космическими бродягами, как безобидные сгустки таинственной плазмы, снующие туда-сюда. При этом сущность истинных обитателей высокогорной крепости также остается непознанной и скрытой.

Хайвейв пролегает через верхние этажи фаунсинской высотки. Там, где грубый неотесанный кусок камня гордо именуется Звездной Пристанью, и красная дорожная струна врезается в перрон, мы исчезли в раковине вокзала и углубились в содержание ресторанного меню. Верхние позиции чарта занимали шедевры синьоритянской кухни, – щи из квашеной капусты, капустные котлеты, пироги и пельмени – с ней же, родной.
– А ты что, родился в этой деревне? – поинтересовалась Жу-жу, с подозрением оглядывая владения натурального продукта, оккупировавшего наш стол.
– Да нет же, – промычал я, не отрываясь от тарелки. – Просто на Синьоре я бываю чаще, чем на других планетах.
– А ты слышал о неоплаченном долге блумфордского сержанта? – девушка выдержала значительную паузу и даже отставила в сторону свой power cocktail. – Оскверненные захоронения в доконвейерном Некрополе не твоих рук дело?
– Мне никто ничего не должен, – я налегал на котлеты, и трупы меня мало волновали. – Чего ради я должен рыться в чужих могилах?
– Да я просто так спросила, – Жу-жу снова принялась за свой коктейль, стреляя в меня наивными глазками. – Копалась недавно в земном архиве и вышла на твое дело.
– Глупости! Мне досталась чужая слава. Когда у копов нет сил признаться в собственной тупости, они все валят на Фладда. А какого, вообще, хрена ты пасешься среди полицейских файлов?
– Работа, – жужелица подтолкнула к синьоритянским явствам невесть откуда взявшуюся луковицу, и я застыл с ложкой у рта. – Мы давно за тобой следим.

Об отряде Старших Лучников я читал в «Новостях телеплана», когда репортеры вовсю трубили о гениальной операции по захвату президентского корабля. Мало того, что тогда арестовали несколько тысяч подставных мультикопий, которые, может быть, и походили на дядюшку Аса, – смешно сказать, об облике главного астравитянина судят по древним картинкам, сопровождающим чиплейские мифы, – но, в силу своей резиновой конституции, не могли являться ни вампироносителями, ни, тем более, важными космическими преступниками, – солдаты Униты устроили настоящую охоту на существ, не подлежащих идентификации, ввиду полнейшего отсутствия в их природе чипа, как такового. И, вообще, как можно припаять срок существу, у которого нет мыслесхемы? Впрочем, полицейскому тупоумию и так посвящено немало саг. Желтые колонки телеплана пестрят героическими продолжениями позорно проваленной операции, – федералы до сих пор рыскают по Всетляндии в поисках Горы, на которой якобы скрывается Ас.
Ну так вот, в одной из бульварных газетенок написано, – не сомневаюсь, что автор той подозрительной заметки давно повешен на первом суку, – будто бы Старшие Лучники заманили проклятого дядюшку в одну из тех временных ловушек, рассредоточенных в изменчивом и неуловимом для постороннего наблюдателя порядке по плодотворным нивам нашего Реального Космоса. Собственно говоря, в этой таинственной перемене мест и заключается вся хитрость, – композиции следуют одна за другой, как на шахматной доске, так, что сбитая с толку жертва не успевает за ними уследить и попадается на крючок.
Долгое время вампир номер один томился в некой секретной лаборатории, где опальные унитарианские профессора, – астральные проходимцы и околоземные маги, проводили над пленным президентом научные эксперименты, – расщепляли его благородное тело на части и соединяли с другими, то более грубыми, а то более нежными формами материи. В результате этих смелых и непревзойденных опытов в стенах тайного исследовательского центра произошел мощный взрыв, разрушивший герметический сосуд, скорбное пристанище астракийского президента. Сей же час дядюшка Ас улетучился из бутылки и поспешил бросить тень своего вредоносного влияния на все прилегающие к лаборатории окрестности. Горе-естествоиспытатели не долго рвали на себе волосы и, после неизбежной в случаях утечки энергетически активного вещества мутации, приняли присягу на верность своему новому хозяину. Теперь армия астравитянских невольников растет с головокружительной быстротой и, хотя в сторону беглого преступника снова летят отравленные стрелы, президент, наученный горьким опытом, старательно обходит временные ловушки.

– Послушай, Жу-жу. Ну, предположим, я действительно оставил следы в одном из доисторических склепов, над которыми трясутся старые бездельники из НУСа. Что с того? Ось времен слетела со своих священных катушек, а мертвецы хватились награбленных живыми сокровищ? Лично я ничего такого сверхъестественного не припомню.
– Ты все веселишься, Фладд, – девушка неосторожным взмахом руки опрокинула свой бокал, и на поверхности стола заплясали маленькие языки пламени. – Смотри, это последняя редакция временной карты, – ладонь жужелицы оставила в воздухе светящийся след, который разросся перед моим носом в живописный план незнакомой мне местности, от созерцания фантастического ландшафта которой я немедленно впал в состояние, близкое к «дежа вю».
– Что за чертовщина!
Я ощутил знойный ветер пустыни, и мой лоб покрылся холодной испариной. Огненное зарево, вызванное парами фаунсинского нектара, осветило темное пятно на моей мыслесхеме. Мной овладел приступ нечеловеческого вдохновения.
– Я потерпел крушение! Я должен быть с ней! Земля в опасности!
Внимательные глаза Жу-жу не успевали за моим диким взглядом. На полу разлетались фарфоровые осколки. Внутри моей головы что-то щелкнуло, и я увидел светящуюся голубую стрелу, направленную мне между глаз.
– Получай, умник!


10.

Мы покинули энергоубежище, невзирая на очередное штормовое предупреждение. Наш лайтмобиль мчался над вздыбленными пластами метротуара, поднимая столбы разметочной пыли.
– Дружище, ты не выполнил свои обязательства, – заметил Чипмен. – Помнишь, я просил тебя слетать на Марс и собрать материал для Electrical Christmas. И где же сценарий?
– Но, Гарри, ты же знаешь, что я взорвал этот клоунский мир к чипсовой матери! Ты же сам выписал мне премию за отлично выполненное задание, – раскрыть тщательно скрываемый заговор мультикопий! Сценарий же служил, как я понимаю, легендой для моего прикрытия…
– Да… Ты тысячу раз прав! Но где, чипс побери, твоя фантазия… Где резиновые тюнермены, поющие рождественские гимны голосом командора, где разноцветные киберснежинки, так и норовящие лечь на капот лайтмобиля, где бойцы Сопротивления, братающиеся с чипмейкерами, где, чипс побери, мыслесхемы, работающие на alter energy!
 
Коктейль силы, приготовленный по рецепту Невидимых Братьев, прочистил мне мозги. Ощущая необыкновенный прилив энергии, я слетел с белоснежной койки, – куда это меня занесло? – и прилип к иллюминатору. Ничего, кроме каменной стенки, вейвах в тридцати, напротив от моего люкса, и маленьких глупых птичек, выглядывающих из норок, выдолбленных в этой гребаной скале, я не увидел.
– О! Ты проснулся, дорогой, – защебетала одна из них у меня над самым ухом. – Пора завтракать! Ты уже почистил свой клювик?
– Да, да! Я сделал все, что ты просила, и даже не забыл полить проклятый кактус, пустивший корни в моем кофре, – буркнул я, не желая видеть в этот светлый момент чудесного пробуждения и долгожданного прилива новых сил ни одну из своих многочисленных жен. – Если хочешь, я, так и быть, закажу трехвейвные путевки на Гавайи, вдруг нам повезет, и мы попадем на Праздник Всех Счипнутых!
Я так яростно подмигивал своей благоверной, что у меня зарябило в глазах, к тому же, эта пигалица чересчур бойко драила свои перышки.
– Послушай, Жу-жу, – жужелица заметалась по номеру в поисках какой-то дрянной заколки, немудрено, что у меня сместился фокус. – А гле мой выходной костюм…
– Тот, в котором ты был на вечеринке у Венценосного?
– Хм… Возможно… А он не слишком яркий? То есть, я хочу сказать, не слишком ли я при полном, так сказать, параде бросался в глаза?
– О! Милый, ты был неотразим! – жена (?) бросилась мне на шею, и мне опять захотелось выпить.
Надо завязывать с этим делом, провалы в памяти –  ерунда, во что я ввязался с этой сумасбродной куклой, вот в чем вопрос!
– Ты что, ничего не помнишь? – жужелица удивленно захлопала ресницами и расцвела от счастья, должно быть, заново переживая моменты своего триумфа в высшем свете. – Тебя же посвятили в рыцари! Сам Венценосный вручал тебе шпагу!
Такой поворот дела меня вполне устраивал. Я выволок из шкафа свои сияющие доспехи, – Жу-жу сама, тая от любви и лопаясь от гордости,  нажала на потайную кнопку в стене, – застегнулся на все молнии, кинул на плечо вещмешок, завязанный крепким космическим узлом, – при этом какая-то здоровенная пушка больно ударила меня по спине, – и был таков.
– Дорогой! Ты забыл свою рыцарскую звезду! Черт… Где же она?
Я пролетел сотню другую лестничных клеток, не касаясь ногами ступеней, – сапоги на магнитной подушке, это вам, не хрен собачий, – и, выскочив на улицу, немедленно задрал голову вверх, – хотелось хорошенько запомнить вид этого гнездышка, чтобы в будущем больше не попадаться.
– Я буду ждать тебя, дорогой!

Не помню, как меня занесло в эти трущобы. По крайней мере, здесь можно купить выпивку. В этом чистеньком, как банный лист, городке нет ни одного нормального бара! А безмятежный вид горожан, – явно, им в корм подсыпают сильный транквилизатор, – нагоняет смертельную тоску. Я даже насадил на шпагу пару голубей в полицейской форме, – хоть бы хны! По их души нарисовались две похоронные урны со встроенными внутри шарманками, что, согласитесь, очень удобно, не надо тратиться на оркестр, и мы насладились пением заупокойных гимнов.
– Да, Фогельштадт – не самое подходящее место для совершения рыцарских подвигов, – прошамкал седой воробей, привлеченный звуками божественной музыки. – Может угостишь старого грешника молочным коктейлем?
Мы завернули за угол, – урны растаяли в воздухе, а может, это я растворился в утренней дымке, – и воробей, махнув крылом, скрылся в кафе.
– Рули сюда! Не пожалеешь!

Грязную покосившуюся будку телепортатора я заметил не сразу. Меня привлекла фигурка ящерицы, выцарапанная на стене этой древней кабинки. Сомнений не было, – такие значки носят солдаты Униты. Вот тут-то шарики на моей мыслесхеме снова зашли за ролики. Сотрясая воздух отборными ругательствами, я влетел в телепортатор, – дело в том, что час моего свидания с Верой Русской слишком часто откладывался.
– Ты еще так молод, чтобы жаловаться на память, – голос старого воробья вывел меня из состояния задумчивости. – Скажи, разве ты забыл дорогу к нашему кладбищу?
– Да вы сговорились! Где-то на Земле процветает банда мародеров, а я принимаю поздравления!
– Вспомни! Разве не ты сделал девушке по имени Джеки Вульф одно странное предложение, после которого вы оба исчезли из города? А ее отец священник, повешенный в часовне? А взрыв в полицейском участке? Семь трупов и никакой головной боли! Верно я говорю?
Я действительно припомнил один глупый комикс о кровожадной парочке, отрывавшей головы своим соседям, но не подал вида. Мало кто в детстве не увлекался веселыми картинками, а то, что героев звали Джек и Джеки, еще ничего не значит. Не сомневаюсь, что каждого пятого воробья также зовут Джеком, надо только устроить соответствующую перекличку, чтобы вывести их на чистую воду.
– Глубоко копаешь, старина. Только не в том месте.
– Ну, хорошо. Тогда послушай мою историю. Когда я был молод, то, как и все парни моего возраста, приударял за одной худой вертлявой девчонкой. Не знаю, почему, но попки-булочки и балконные груди не вызывали сочувствия, – подавай нам тощие коленки и лопатки, выпирающие из спины! Ясное дело, в нашей сопливой ситуации, никто с букетами за Норой не бегал… А может, ее звали Милой или Лейлой…Кхе, кхе… – старикашка даже подавился своим пустопорожним пойлом, не удивлюсь, если его хватит удар, после полутора сотен вейвов, а воробью меньше не дашь, любое давление на твой черепок будет лишним. – Короче, любили мы ее тайно и даже друг другу в этом не признавались. Впрочем, был у меня один закадычный приятель, кхе, кхе… – тут кашель довел воробья до слез. – Ну и вот. О чем это я? А! – птица грустно улыбнулась и смахнула крылом запоздалую слезу. – Лейла было очень странной девочкой. Ее кидало из одной крайности в другую, словно на качелях! То она – бледная тихоня и затворница, а то – неугомонная выдумщица и задира.
– Ее еще все дразнили скелетом, – брякнул я, не подумав.
– Точно! Милочке не мешало бы поправиться. Но она сводила нас с ума своими костями. А зачем резать дойную корову? Твое здоровье!
Не знаю, как кто, а я и молочный коктейль – вещи несовместимые. Горсть криблеток, – вот, что помогает космическому джентльмену всегда держаться в седле.
– Знаки внимания… Их нельзя обойти стороной, – изрек я, стараясь придать своему отражению в зеркале напротив глубокомысленный вид. Воробья же после второго бокала густой белой дряни пробило на страшную икоту. – И что же наша Джеки, то бишь, как ее, Сандра? Как пассия смерти реагировала на ваши ухаживания?
– О! – тень прошлого вновь набежала на чело моего собеседника. – Она даже не догадывалась о наших чувствах! А однажды кто-то начертил перед моим домом на песке круг. Понимаешь, взял ветку или что-то в этом роде и нарисовал. Я сразу подумал на Лейлу. У нее в голове творилось, черт знает что. Всякие круги, заклинания, амулеты, – в ее репертуаре. А тут – буква «О»! Я чуть не слетел с крыльца, когда ее увидел.
– Кого, Лейлу?
– Да, нет же! Круг! – птица стала яростно водить крыльями у меня перед носом, – а то я не знаю, как выглядит буква «о». – Это же совпадение, то есть, она сделала это нарочно, – воробей ударил себя в грудь. – Это моя буква!
Я пожал плечами. Буквы меня никогда не занимали.   
– Дело в том, что меня зовут Оскар, – еще немного, и клюв назойливого пенсионера выколол бы мне глаз. Спасибо Венценосному за бесконтактные доспехи.   
– Роберт, – не соврал я, отодвигая зарвавшуюся птицу на старую позицию. Не люблю, когда мне что-то доказывают.
– А что мне оставалось делать? – всхлипнул воробей. – Я встал внутрь и… – голос птицы задрожал. – …простоял там до вечера. А потом была взбучка от родителей.
– Нехорошо прогуливать школу.
– Не знаю, зачем я это сделал. Что-то не давало мне выйти, – Оскар снова было придвинулся ко мне, но я сделал свирепое лицо. – Понимаешь, она меня там держала…
– Ясное дело. Колдовские штучки. И что же было дальше? Вы собрались всем классом и сожгли Джозефину на костре?
– Тс-с-с! – воробей метнулся к окну и по дороге потерял еще несколько седых перьев. – Нас могут подслушивать!
Одним разом вокруг потемнело, словно перед грозой.
– Послушай, Оскар. А тебе не приходилось работать директором кладбища?

Толстая замасленная адресная книга лежала на положенном месте. Какой-то умник даже прикрутил ее длинным ржавым болтом, словно осиновым колом – вампира, к покореженной жестяной полочке, вследствие чего большинство слов в верхней левой части гроссбуха не поддавалось прочтению. Трясясь от нетерпения, – не дай Ток, заветная строчка превратилась в труху, – я вцепился в справочник. Должно быть я перебрал криблеток, – в мутном разбитом стекле, – в конструкции древних телепортаторов еще были предусмотрены окошки, назначение которых остается для меня неясным, – мелькнул профиль Веры Русской, и книга сама собой раскрылась на нужной странице.

– А потом появился Джек и все испортил, – воробей бросил на меня ненавидящий взгляд. – И он сделал то, на что у нас, сопливых птенцов, не хватило ума.
– А может быть, energy? Да ты просто струсил, когда Джеки дала тебе знак.
– Я любил ее… А кто я сейчас? У меня ничего нет. Осталась одна дорога, – Оскар горестно покачал головой. – Скажи, ты ведь помнишь ее, дорогу к нашему кладбищу? – взгляд воробья уперся в непроницаемый скафандр. – Я знаю, ты ее помнишь! Ну, не хочешь, не отвечай. Лучше закажи мне еще один коктейль…
Оскар Монстер, директор кибертаунского и параллельно – блумфордского кладбища, которого нелегкая забросила мерить воздушные волны Фогельштадта своими жалкими крыльями, сидел напротив меня взъерошенный и мокрый от слез, – не дай Ток, вам доведется навестить этот прокисший молочный мир!
– Это была хорошая месть, – в Оскаре заговорила зависть. – Стоило только подобрать ключ к этой ведьме! – у меня на душе заскреблись кошки. Проклятый мертвец сверлил меня воробьиными глазами. – Это ведь был ты, Джек, признайся…
– Может быть, тебе лучше споют канарейки? Я не готовился к вечеру воспоминаний.
– Эх, Джек. Зачем только вы меня пожалели, – из раскрытого клюва стекла тонкая струйка крови. – Я же остался один, совсем один в этом мертвом городе! – воробей стал шепелявить и присвистывать, но на траурный марш это совсем не походило. – Ты не видел, а Джеки дала мне еще один знак! – Оскар многозначительно поднял крыло. – И мы встретились там, на кладбище… И у нас было свидание. Да, Джек, это было настоящее свидание! Кхе, кхе…Она даже поцеловала меня, вот сюда, – птица странно наклонила голову набок и чирикнула что-то уже совершенно невнятное.
– Эй, приятель, к чему ворошить старые раны! – крикнул я, но было поздно.
Голова воробья с противным хрустом отвалилась, и на стол вытекла маленькая липкая лужица. Короче говоря, я так и не узнал, чем закончилась романтическая встреча Оскара и Джеки. Между тем, за окном шумел дождь, и мне пришлось-таки выпить пару отвратительных белых коктейлей.

Кажется, я торчу в этой будке целую вечность! Пора закругляться. Номер Вербовочного Центра, отражение Веры Русской в стекле, – ау, где ты, любимая! – рыцарская шпага и целый арсенал в придачу, включая Серебряный Волнорез, – достаточно, чтобы устроить астравитянам веселую жизнь. Думаю, дядюшка Ас трижды покрылся холодным потом, когда я нажал на кнопку телепортатора.
Ну, с Током, ребята! Встретимся на Земле!





Камни хранят чье-то тепло
Дети похожи на тебя
Звезд на дне колодца – ведро
Камни – только на дне ручья

Часть третья

ПСИМЕН


В канун нового тысячелетия от Начала Священной Сборки известный медиум Густав Майерс провел сеанс связи с так называемыми Невидимыми Братьями, - высшими космическими силами, покровителями человечества. Хранители Ордена Кармы, коими являются Братья, поведали Майерсу о серии глобальных вулканических катаклизмов на планете Альзона.
Планета Альзона принадлежит к системе звезды Отто из созвездия Стрелы в галактике Благополучие (# 776 EQ по каталогу Международной астрономической федерации) и считается космическим двойником Земли, абсолютно идентичным ей по химическому и молекулярному составу. В свое время в целях сохранения вселенской гармонии этот объект был «клонирован» на случай страшной космической катастрофы, которая могла произойти в результате столкновения голубой планеты с гигантской кометой Фаунсин примерно 25 млн. лет назад. К счастью, тогда звездная странница пролетела мимо, и жизнь на Земле продолжает развиваться согласно законам естественной эволюции. Параллельно те же процессы проходят и на земном клоне - Альзоне. Примечательно, что все события планетарного масштаба, которые переживают альзониане, отзываются на Земле, спустя огромный промежуток времени, словно эхо. Сейчас Альзона как бы представляет собой Землю через 5895 вейвов - столько времени требуется, чтобы свет от звезды Отто долетел до Земли. Естественно, что земные события не являются точной калькой жизни на Альзоне. Эта планета - всего лишь клонированный объект, имеющий сходную с оригиналом судьбу. Основываясь на информации, полученной от Невидимых Братьев, Майерс предположил, что в отдаленном будущем Землю ожидает вулканический катаклизм, подобный альзонскому. При этом важно учитывать, что наступление эры Водолея знаменует новую фазу в развитии Видимого Космоса: наша расширяющаяся вселенная начинает постепенно сжиматься. Яркое тому подтверждение - искривление планетарной мантии Альзоны, ведущее к сплющиванию ядра планеты. Древние космографы не ошибались, представляя Землю и другие космические тела плоскими, - именно так выглядели планеты в эпоху, предшествующую Большому взрыву. «Уже сейчас Земля немного приплюснута у полюсов, - отмечает Майерс. - Придет время, когда она снова превратится в колоссальный блиновидный объект, густо усеянный черепахообразными существами, - нашими далекими потомками».

Анатоль АСТРАБОРСКИЙ
«Новости телеплана», 3 пятница 997 года от Н. С. С.



1.

Оказывается, из псоголовых выходит неплохое жаркое. Мы с Верой обнаружили целый склад торфяных таблеток и перенесли наш временный лагерь поближе к горючим сокровищам. Жизнь превратилась в сказку, по крайней мере, на моем подбородке по утрам больше не выпадает иней. Дело в том, что климат на этой гребаной планете изменился в худшую сторону вместе с человеческой породой. Копаясь на складе, я обнаружил среди прочего барахла, – всему можно найти применение, даже дудке менестреля, – нет лучшего средства вышибать дух из поющих псалмы бездельников, – потрепанную книженцию, где толковалось о неком самаритянине, – речь, ясное дело, идет об астравитянине, опечаткам, как блохам, нет числа, особенно в доконвейерных изданиях, – угостившем землян своей плотью и кровью. Вера подняла меня на смех. Чем читать басни, сказала она, лучше бы заточил колья на ограде. Все-таки интересно, что вбили в головы эти выродкам, готовым ради глотка бесплатной крови порвать задницы на нашем заборе.   


ГАВАЙСКАЯ КАРТА
И раскроется парашют над головой,
Но не окажется земли под ногами.

«Кодекс Униты. Книга солдата»

Если вы думаете, что ожидая встречи с Тином Хорком, я трясся, как старый прогульщик перед первым экзаменом, то думаете не головой, а совсем другим местом. Поэтому засуньте свои мысли обратно. В коридоре Вербовочной Конторы я встретил генерала Рубина, который питал к моей скромной персоне чувство глубочайшей признательности за импровизированное рагу из выводка плотоядных гусениц-дезертиров, взявших штурмом офицерскую баню. Честно говоря, все, что я готовлю, вызывает мало аппетита. К тому же в то утро моя голова страшно трещала с похмелья, вот я и залетел в парилку, – за кружкой кипятка, чтобы заварить пакетик зеленого чая. Сами понимаете, при виде этого Лаокоона хмель взыграл во мне с новой силой, и закипела работа. Хитрые червяки хотели удрать из армии через водопровод, но не тут то было. Не в моих правилах выкатывать грудь колесом ради яркого шоу, тем более, стараться перед лампасником. Но, как вы сами знаете, в бане звезд не считают, а проклятые гусеницы брали Рубина за горло, вот я и поспешил на выручку.
– Роберт, чипс тебя побери! – взревел генерал, и от здоровенного тычка в спину я отлетел в противоположную сторону коридора, словно куль с дерьмом от космического корабля. – Два шага вперед!
– Есть, сэр, – промямлил я после своей удачной посадки. Неудачных посадок, как говорят у нас в УВА (Унитарианская Военная Академия), не бывает. Если твоя задница попала на что-то твердое, считай, тебе уже крупно повезло.
– Тревога! Подъем! – не унимался Рубин. – На первый, второй рассчитайся, в атаку за третьим бросайся!
– Выполнено, сэр, – отозвался я, выкидывая коленца, как в марсианском мюзик-холле, где снимает пенки моя верная подруга Якки. Она бы сейчас умерла от смеха.
– Равняйся на звезды! – мы таращили друг на друга глаза, как идиоты. – Яркие гаси, тусклые поджигай!
Тут генерал дал оглушительной залп из трофейной горной ракетницы, и мы оба по-конски заржали.
– Кого-то сегодня ждет бесплатное жаркое, – гоготал высокопоставленный хулиган, тыча пальцем в живописную дыру на потолке. – Кажется, я забыл положить в ракету кетчуп!
– Жаль только, что никто не заказывал этот ужин!
– Где покойник подавится, там живой не отравится! – не уставал сыпать шутками Рубин.
Солдатский юмор бьет прямо в точку. Смеясь, мы справляем свою естественную нужду. Но тут во внутреннем ухе запищал голос Хорка, и я повесил нос.
– Не надо так переживать за наших безымянных друзей! – генерал схватился за живот и пару секунд беззвучно ловил ртом воздух. –  Ха-ха-ха! О-хо-хо! Хи-хи-хи! – Рубин отдышался и сделал жадный глоток уже из фляжки. – Дернем по маленькой? И в увольнение!
– Я как раз оттуда, – моя кривая улыбка задела генерала за живое. – Летал к подружке в марсианское кабаре. Хорк меня теперь с говном съест.
Рубин помрачнел, и фляжка скрылась в малиновом мундире.
– Не дрейфь. Все мы были в самоволке, – в глубокой складке, украсившей генеральский лоб, могла уместиться рота воробьев. – Разберемся. Во! – военный палец стремительно вознесся к козырьку. – У тебя было секретное задание!
С улицы доносилась бодрая речевка. Пара сотен сапог утюжила плац.
Во всех углах сияет прах!
Во всех местах! Ба-бах! Ба-бах!


****ский телефон всегда занят. Нет, Якки у меня правильная девочка, а вообще, хер ее знает, к каждой заднице сканер не приставишь, тем более, к любимой, весь Космос держится на доверии, а вот ее гребаная подруга, на пару с которой моя сладкая снимает квартиру – известная дрянь. Хотите доказательств? У меня их нет. С тех пор, как межпланетный разврат служит делу укрепления генофонда Всетленной, девочки охотно записываются в армию. И Сюзи, как старшей по званию, я с радостью отдаю честь. Кто-то выжимает из своего междулета последние вейвы, а кто-то воюет верхом на койке. Главное, что все мы трудимся с огоньком. Как написано в нашем Кодексе, война – это работа, а работа – это молитва.
– Алло, Сюзи? – я старался переорать помехи, которые вызывают в эфире марсианские эквилибристы своими дурацкими полетами и прыжками. В действительности же все это вранье, досужие вымыслы бездельников из ОФЧ (Отдел Фильтрации Чувств), – дело в смазке, которую наш радиотехник использует не по назначению.
– Да, это я, придурок! Сейчас, погоди, я соединю твой пестик с тычинкой!
В придурки сержант записала меня после одной безумной ночи с жуками-диверсантами. Якки была занята по уши на концерте в честь взятия Альзоны, и Сюзи предложила слетать на природу, пострелять зайцев. Я хотел набрать заповедных цветов и порадовать свою крошку этим преступным веником. Якки с ума сходит от всего, на чем поставлен крест. А в праздничную ночь весь марсианский гарнизон будет на бровях, и мне не придется делить с егерями свою незаконную добычу. Короче говоря, я и Сюзи были в лесу одни, не считая драгоценных кроликов. И вот, когда мы переловили тьму-тьмущую краснопланетянских зайцев, я был уже не прочь потрепать за уши самого сержанта, и Якки со своими букетами совершенно вылетела у меня из головы. Спальные мешки мы забили кроликами до отказа и намеревались порезвиться прямо на травке, как эти милые зверюшки. Тут-то я и убедился, что у них все, не как у людей, то есть наоборот. То ли mars beer было прокисшим, а может, я попал под влияние большой марсианской совы, гипнотизировавшей холеных заповедных мышей, – я, вообще, увлекающийся парень, стоит только подмигнуть, – но когда мы с сержантом занялись тем, что наш радиотехник упорно называет фики-фики, пусть это название останется на его совести, так же, как и выпитая смазка, – нас окружили жуки-диверсанты. В этот момент крышу у меня и снесло. Сюзи говорит, что я вскочил, как по боевой тревоге, и принялся носиться по поляне, давя проклятых жуков с криками – «Береги энергию, мать твою!» Честно говоря, наколку с таким текстом я видел на заднице одной синьоритянской шлюхи, но почему она тогда мне пришла в голову, ума не приложу. Сюзи считает, что шпионы померещились мне с пьяных глаз. Во всяком случае о наших проделках в штабе молчат. Думаю, не зря все-таки я отбивал тогда эту злополучную чечетку. Потом мы повторили наш опыт в цирковой общаге, где жуки стали сыпаться из всех щелей, ибо я был уже совершенно невменяем, и за мной окончательно закрепилась слава придурка.
– Да, цветочек! Я тебя целую! – голосок Якки выводит из равновесия всю всетляндскую армию, что говорить обо мне одном. – Как хорошо, что ты позвонил, я просто места не нахожу без тебя!
– Зайчик, я тоже кидаюсь на стенку, так хочу тебя увидеть! – просюсюкал я, не в силах оторвать взгляд от телеплана, где Хорк устраивал разнос новоприбывшим молокососам, разъяривших коменданта своей нестройной шеренгой. – У меня к тебе одна маленькая просьба…

Вы спросите, как я попал в Академию? Единственный способ отличиться в нашей гребаной Всетленной, – стать солдатом. Кажется, я родился на борту кибершлюпа, где не было другой люльки, кроме патронного ящика. В первом же бою мною зарядили энерган, и с тех пор я не покидаю поле сражений. Скоро мы отправляемся на Гавайи, где астравитяне совершили очередную пиратскую вылазку. Земные силы полностью деморализованы, и Астракис ведет активную энергодобычу в этом крайне отдаленном от центра Федерации районе Реального Космоса. Нельзя сказать, что мы без дела засиделись в казарме, но бесконечные учения тоже всех задолбали. Особенно, когда гоняешься по орбите за собственной мультикопией, знающей наперед все твои броски и кульбиты. Но парни еще не так взвыли после библиотечной кампании, когда распоясавшиеся земные писаки стали бомбить крепости нашего здравого смысла своими безответственными творениями. Согласно этим бредовым сочинениям energy выращивается, словно фикусы в кадках, в человеческих телах и экспортируется при посредничестве предприимчивых оборотней и упырей в некие секретные области, находящиеся, как считают некоторые из наших яйцеголовых, под контролем астравитян. Не знаю, кто капает этим гаврикам на мозги, но доверять ученым, все равно, что ловить мясо в пустой окрошке.
Если бы мне довелось открывать во Всетляндии свой собственный сумасшедший дом, то самых буйных пациентов я бы отправил на Землю. Так и подмывает, не дожидаясь приказа Командора, оседлать «Кентавра» и наделать из зарвавшихся пиратов энергетической тушенки.

В столовой я столкнулся с Алькедом Барсом, единственным на Уните гарпунщиком, засадившим свой горячий клинок главной рыбке Реального Космоса. Вы понимаете, о чем я говорю. Я бы на месте Барса не стал трепаться, – уди себе потихоньку, пока везет с клевом!
– Говорят, ты у нас заделался секретным агентом? – необычайно оживился при виде меня Алькед, и на его подносе затряслась тарелка с вонючими щами.
Я таинственно приподнял бровь и добавил к морковному салату здоровенный стакан компота, в котором плавали жирные яблочные обрезки, – дескать, разведка работает нормально, перехожу на усиленное питание.
– Витаминчики, – подмигнул гарпунщик. – Между нами, шпионами говоря, за овощами большое будущее! Считай, новые хозяева Всетленной!
– Что ты гонишь, Барс! – как ярый противник непроверенных гипотез, я разинул пасть, чтобы сказать несколько слов в защиту объективной реальности. – Какое, на хер будущее! Ты, видимо, наслушался дурацких лекций по земной истории. Ты разве не понял, это тест на прочность твоего черепка! Они только того и ждут, чтобы ты сбрендил!
– Плевать я хотел на тесты, – хмыкнул Алькед. – Я запал на одну библиотекаршу. Сегодня у четырехглазой домашние чтения, – гарпунщик перешел на доверительный тон. – И я надеюсь блеснуть своим интеллектом.
Курсант оглушительно загоготал и ткнул меня в бок своим пухлым локтем.
– Хочешь, пойдем вместе. У библиотекарши премилая сестренка. Она поделится с тобой своими маленькими секретами! – Барс до того развеселился, что чуть было не сморкнулся в собственные щи, но залихватски мотнул головой, и повисшая на его мясистом носу сопля улетела на раздачу.
Я отхлебнул из стакана и тоже поморщился, но не от смеха, – яблоки, составляющие компот, отдавали паленой резиной. И эти кретины еще не разрешают пить пиво!
– Пусть только приготовят что-нибудь пожрать, – я выплеснул содержимое бокала в помойное ведро, этого добра здесь было достаточно. – Пора уже навести порядок на этой гребаной кухне.

2.

Днем, когда аборигены прячутся по своим норам, я ухожу в разведку. Моя цель – насосная станция астравитян. Добраться до станции не проблема, – к ней ведут многочисленные следы псоголовых, – важно успеть вернуться домой до заката. Но, когда Земля убегает из-под ног, Солнце догнать невозможно. Бессмысленность моих марш-бросков приводит Веру Русскую в бешенство. Я тоже не собираюсь надолго бросать якорь в Запретной Долине, но любой энерган требует подзарядки. Вчера опять был скандал, – я не вернулся к ужину. Дело в том, что неподалеку от нашего лагеря обитает одна прекрасная Лань. Не раз она предлагала поделиться со мной своим неземным сиянием. Взять energy у этого чудесного создания, – встать в один ряд с вампирами. Однако, на этой проклятой планете каждый выживает, как придется, и на собачьей тушенке долго не протянешь, – посмотрите на Веру, кости выпирают из нее, как упреки, брошенные в мой адрес. Выносить ее земное притяжение я был больше не в силах и, скрепя сердце, оседлал-таки прекрасную Лань. Все время, пока мы скакали впереди Солнца по направлению к дьявольскому аккумулятору, передо мной горели укоризненные глаза Веры Русской…

Напрасно я искал на полках детской библиотеки скабрезные книжки, – годы пролетели, словно сопля Алькеда, и пришло время помять упругую грудь самой библиотекарши. Мы рассчитывали смыться с занятий пораньше с тем, чтобы повышать интеллект на стороне, но наша торопливость вышла боком. Когда мы, как дятлы, долбили бесчисленные слои заградительной астроткани, на полигон вырулил лайтмобиль Командора.
– Орлы! – заметался по мрачным заржавленным сводам унисферы хриплый баритон военачальника. – Вам выпала честь подтвердить славу нашего оружия на полях былых героических сражений!
Мы с Алькедом продолжали ожесточенно месить неповоротливую плазму тупыми рылами дедушкиных энерганов, оставив шлюпы товарищей далеко позади. Воодушевляющие слова Командора тонули в монотонном чавканьи астромассы.
– Я вижу силу и мощь нашего великого Содружества, воплощенную в юных сердцах, дерзко штурмующих грубые непроходимые вейвы архиплотной материи! – распалялся лампасник номер один, и голос его твердел так, что краснели уши штабных педиков.
– Мы впереди Униты всей! – вмешалось в победоносный командорский спич деловитое сопение Барса, и я повернул брошенный у руля шлемофон динамиком вверх. – Осталась последняя куча дерьма, и можно сваливать!
Тут в колонке возникли уже совсем, как говорит Якки об аплодисментах в свой адрес, беспрецедентные помехи, – что толку пенять на плохо смазанный эфир, когда с казенной бутыли не сходят воровские тени! – и я отправил в бак последний литр energy. Это был НЗ, чего уж греха таить, мы с Алькедом перед полетом обменяли упаковку мысле-колы «Боевой дух» на лишний бочонок космического горючего. Зато сейчас я налегал на ненавистное папье-маше с удвоенным рвением и рассчитывал выиграть пару вейвов на вечеринку с девочками, – после марсианской самоволки мне никак не хотелось пропускать гребаную перекличку в казарме. С идиотскими улыбками, – звание чемпионов обязывает, – мы пересекли финишную черту и напоролись на мигающий жезл дежурного по учениям.
– Курсанты Барс и Фладд! Вас вызывает Командор!

– Какого хера понадобилось старой обезьяне? – наши шаги гулко отдавались в полированной кишке офицерского ангара.
– Кто-то стукнул насчет левой горючки. Мы перестарались.
Мрачный оптимизм Барса напомнил мне документальный фильм о бойцах дивизии «Тертая голова», к чипсовой матери взорвавших планету Астракис. Весь телеплан занимает древний, как откровение чиплейского Квазара, плакат «Береги Всетленную, мать твою!», у приспущенного флага Федерации не хватает безутешных астравитянских вдов, – все взлетели на воздух. Небо разрывают молнии, из раскрытого брюха «Кентавра» на Униту спускается длинная колонна понурых десантников. У покореженного кибершлюпа времен Первой Всетленной застыла группа верующих, – орущего, писающего на руки младенца посвящают в будущие пилоты.
– А тебя вздрючат за циркачество на Марсе, – пообещал Барс, и его рожа совсем зачерствела. – Жаль, что я не успел разложить учителку на ее гребаных книжках.
– Готовьте дырки на погонах, – в конце тоннеля возникла физиономия командорского адъютанта, помятая беспробудной штабной пьянкой. – Да поживее, главнокомандующий ждет! Куда пропала ваша хваленая скорость?

Безмозглые церемонии, пахнущие старым дерьмом и вечным нафталином, не передать словами. Облезлый киберманекен, не одну сотню вейвов подмигивающий инопланетным зевакам из витрины орбитального универмага, – между тем, никто не удосужится вставить в его левый глаз новую лампочку, прежняя, слава Току, горит в нашем казарменном сортире, – вызывает больше эмоций. Короче говоря, мы тоже засветились, – наше чемпионство обернулось лейтенантскими чинами. Командор, правда, бессовестным образом переврал наши имена, а что делать, – со старого козла взятки гладки!
– Ну что, сынок, чувствуешь себя героем? – старикашка болезненно сощурился, уставившись на свой дорогущий, толщиной не менее, чем в два пальца, монитор (да в такую прорву материи можно не одно состояньице  вбухать!) и промолчал минуты две с раскрытым ртом, держа нас в напряженном ожидании. – Э-э-э… Лейтенант… Фуд!
– Так точно, сэр! – рявкнул я, и коротко стриженая башка Барса вздрогнула.
На самом деле, слов в запасе у меня было гораздо больше, но я вовремя смекнул, что товарищ Командор дальше собственного носа не ходок, и решил оставить козыри, главным из которых было имя, – я полный тезка легендарного истребителя вампиров, – при себе.
Дальнейшее помню смутно, еще хуже, чем обстоятельства, при которых затащил Якки в постель, – я толкую про первый раз. Ну, то, что мы были при полном параде и на бровях, не мне рассказывать, – спиртное сейчас только зайцы не лакают. Подробности слизнуло, как бархатную дорожку кокаина, – все из-за звездной пыли, припорошившей погоны. Некоторые из тех, что были на банкете, до сих шарахаются от нас, – меньше надо тратиться на комиксы, а то шут разберет, кто теперь герой, а кто – вампир, – след же других давно простыл во Всетленной.

Мое повышение только раззадорило Хорка. Остромордому не давали покоя ночные сальто-мортале над его фильтрационной норой. Командорское внимание к нашим ничтожным персонам офэчист расценил, как заключение о собственной профнепригодности. Высокопоставленные шпионы зачастили в цирк. Они просто наводнили партер, – стоит зазеваться (эстрадное зрелище –лучший способ гипноза), – начинаешь тонуть в море несанкционированного внимания. Нет, за Якки я был спокоен, – марсианки умеют хранить молчание. Все дело в заезжих гастролерах, ошивающихся вокруг шапито. Какая-нибудь гребаная мышь из мусорного бака напротив нашепчет такие подробности из твоей жизни, что мало не покажется, – надо только хорошенько свернуть себе шею, чтобы увидеть все эти подвиги со стороны.   
– Ты не проболталась насчет той ночи?
– Могила! – мой котенок цепляется за словечки, артистки – все такие.
– Я имею в виду, ты ведешь себя осторожно? Они ведь могут и под банановую кожуру замаскироваться. Прикинуться развязавшимся шнурком.
– Да? А мое отражение в зеркале они не могут подкупить? Наедине с собой я бываю так откровенна! Скажи только, почему ты тогда улетел, как говнюк, не попрощавшись?
– Я же прислал открытку из космопорта! К чему разводить канитель с чмоканьем на пороге?
– Мог бы что-нибудь черкнуть от руки!
– Чуяло мое сердце, – не стоит оставлять улики!
– Тебе просто было лень, противный…
Сумасшедшая радужная рябь, заполняющая телеплан, резко дернулась и медленно поползла вниз, – так убегает закипевшее молоко у пьяной хозяйки. Я вцепился зубами в тугой воротник гимнастерки и раздавил передающую мыслекапсулу. Пена схлынула, и в эфире снова возникло ровное дыхание Якки.
– Где ты находишься? – марсоборд нетерпеливо гудел под моими ногами.
– Угадай с трех раз!
– В общаге?
– Где там!
– В цирке?
– Вот еще!
– Во дворце?
В императорском дансинг-холле угорает весь Космос. Там я познакомился с лучшей шансонеткой Всетленной.
– Сто лет там не была!
Искусственный гравий, покрывающий лунную тропинку, уходящую в замусоренный Солджер-парк, призывно захрустел, – человек не должен стоять на месте. Я резко крутанулся на доске, и в моих глазах потемнело. Так бывает, когда встроенные в череп скачки¬, – устройства, соединяющие в себе свойства сканера и очков, – не успевают своевременно обработать вейвы, и происходит рассинхронизация.
– Где ты, черт возьми?
– Ты бросил меня, – в голосе Якки сквозила досада. – Скажи прямо, ты нарочно придумал эту дурацкую отмазку с секретным заданием?
– Неважно. То есть, мне велели не болтать.
Когда уходишь от ответа, теряешь чувство реальности. Огромная зеленая сова обрушилась мне на голову, и от ее страшного удара я отлетел в придорожные кусты. А еще говорят, что шлемофон клювом не пробьешь! Мой лобешник гудел, как космодром в момент старта фаунсинской эскадры. Я пошарил в траве, – сплошь и рядом растут восхитительные грибы, ведущие свое происхождение от древних мусорных куч, – и наткнулся на Якки.
– О, котенок! Я подозревал, что ты рядом.
– Еще бы! Обвешался жучками, как рождественская елка в президентском борделе.
– Меня выследила птица, – я перевернулся на спину, и по черным кронам деревьев, раскидавших на земле безобразные тени, заскользило проворное яблочко прицела.
– Это марсианская сова, негодяй ты эдакий, – заметила танцовщица, опередив мой меткий выстрел.
Голова слушается курка, и поэтому слова Якки я пропустил мимо ушей. Откормленная на шпионских пайках тушка грузно шлепнулась в полувейве от нас, превратив всмятку аппетитное грибное семейство. Я оттолкнул труп агента ногой, и Якки поспешила запустить руку в мои штаны.

Возвращаться в казарму не хотелось. Пора было делать ноги, хотя любое действие в нашей гребаной ситуации выглядело безумием. Когда Сова перестала выходить на связь, Хорк объявил тревогу. Капитан госфильтрации восседал в черном кожаном кресле, покрытом бесцветными татуировками своих будущих жертв, – все проявляется со временем, – и нервно барабанил пальцами по доске телеплана. Должно быть, сукин сын представлял, что это унылый осенний дождь стучит по крышке моего гроба.
– Товарищ генерал, дело не в Птице, – когда пахло жареным, голос Хорка становился вкрадчивым. – В Солджер-парке мы засекли астравитянскую явку.
– Вот как? И вы нашли там насосную станцию?
– Нечто похлеще. Две шахты, затопленные кровью, и генератор, правда, сломанный.
– Вот как?
Когда собеседник утомлял Рубина, он вставлял свое «вот как» через слово, как краеугольный камень, поддерживающий тяжелый разговор.
–   Судя по описаниям, неунитарианские устройства, генерирующие материю, должны занимать не одну планету, – генерал повертел перед носом Хорка толстой сигарой с золотым ободком. – Охота на циркачек прибавила вам прыти, капитан, но это бег без оглядки.
– Выходит, в парке находятся только некоторые детали генератора!
Возбужденный Хорк всплеснул руками и сбросил на пол массивную пепельницу, чего сам не заметил, подтверждая тезис генерала о своем беспамятстве. При этом глаза остромордого быстро забегали по телеплану, и лоб Рубина, плохо переносившего излишнюю суету, покрылся холодной испариной.
–  Признаюсь, я невнимательно читал брошюру, посвященную процессу Священной Сборки!
– Хватит болтать, Хорк! Вам нужно задержать человека, играющего в этот чертов конструктор!
Сигарный дым скрыл описание генерирующей машины, высвеченное на телеплане, и подковавшийся в искусстве Священной Сборки офэчист обратился к Рубину, сверкнув рядом маленьких острых зубов:
– Конь всегда скачет немного впереди всадника, верно?
Капитан сиял, как золотой зуб мумии, чудом не ставший добычей вандалов. Нетерпеливый читатель, из тех, что так любят заглядывать в будущее, наверняка уже разглядел на груди инквизитора орденскую планку.
–  Тебя потянуло в седло? – подозрительный взгляд генерала затерялся в прозрачной петле астрафона. – Я могу это устроить.
–    Ассия!
В эфире раздалось невнятное воркованье секретарши.
–    Пришли-ка нам дело Ангела-Воплотителя! 
Табачная пелена немного рассеялась, и Хорк победоносно ткнул крючковатым пальцем в сторону экрана.
– Да это же Фладд! – удивился Рубин.
– Точно он, – отозвался офэчист без тени ехидства. – Собирает недостающие кубики.
– Не могу поверить, – столбик пепла на генеральской сигаре в один миг вырос на полвейва. – Этот парень развил такую бешеную скорость, и все ради того, чтобы выстроить на своем пути непробиваемую стену…
– Точно он, – видимо, Хорк решил сделать эту фразу магической. – Астравитяне возводят свою проклятую крепость, а Фладд не устает подносить им раствор…
– Хватит петь старинные саги! – взорвался генерал. – Что ты нарыл конкретно?
– Его дружок раскололся, – острую морду Хорка осветила холодная улыбка.

«Кто стоит за этим признанием?», – генерала не оставляла мысль, что его хотят круто подставить.
Между тем на экране зажглась пурпурная заставка «Новостей ОФЧ».
– Ассия! Запись допроса!
Эхо чирикнуло в ответ.
– Это точно он! – тупо повторил офэчист и ощутил непреодолимое чувство голода, поднимающееся изнутри.

3.

Когда делаешь большие перерывы в работе, твой заступ начинает быстро остывать. И, как бы ни был короток твой собственный век, ты все равно рискуешь свалиться в чужую могилу.

Красное марево окутывает насосную станцию. Проворная Лань с завидным упорством прокладывает путь среди заколдованных вейвов. Главная башня то и дело теряется в жутком тумане, – стоит только приблизиться к воротам. Несмотря на это, я не теряю надежды перерезать пульсирующую в глубине станции артерию и лишить дядюшку Аса привычного завтрака.

Барсу крупно не повезло. Вожделенная библиотекарша сидела на офэчистской зарплате. Вообще, Изури была натуральной ведьмой, даром, что пила из отравленного источника.
И вот, когда эта высокообразованная дщерь с клеймом продажной суки на бледном челе, – небольшой шрам, след операции по вживлению шпионского модуля, замаскированный под глубокомысленную морщинку, подчеркивал неустанную работу ****ского мозга, – аккуратно засучив рукава своей доконвейерной, то бишь, давно вышедшей из моды, блузки, воодушевленно полоскала белье, – надо сказать, что на казенном счету числилась домохозяйка, но за годы студенческого аскетизма Изури приучила себя к строгой экономии, – Барса потянуло на баб.
– Добрый день, крошка, – на подоконнике пристроился лейтенантский подбородок. – Меня прислали помочь по хозяйству.
Я тоже намылился к высоколобой, – намять бока ее неглупой сестренке. Впрочем, я никогда не гнался за женским интеллектом, меня больше интересовало, насколько тугие пружины входят в то или иное сиденье. С нарочито скучающим видом я прохаживался у подъезда, готовый в любой момент поддержать ловкого Барса, – Алькед висел на карнизе, словно мешок с дерьмом (более удачного сравнения мне на ум не приходит), –  когда рядом притормозил армейский лайтмобиль. Из салона высунулся пурпурный козырек.
– Прохлаждаемся?
Я откозырял в ответ и, перехватив настороженный взгляд перпла, устремленный на поклонника ведьмы, доверительно сообщил:
– Солдат без ****ок, что хрен без грядок.
Бровь перпла поползла вверх, и Алькед скрылся по ту сторону подоконника. Нелюдимая Изури задернула занавески, и патрульный офицер обратил внимание на мою ксиву.
– Притон-с обезвреживаем?
Размашистая подпись Рубина подтверждала чрезвычайные полномочия секс-рейдера.
– Тут, кстати, рядом есть еще одно местечко, – перпл с нарочитым ужасом вытаращил глаза, и я понял, что он хочет заложить надоевшую подружку. – Показать?

Покувыркаться с книжной сестренкой мне так и не удалось. Ну, и хрен с ней. Когда мы летели накрывать бордель, я и знать не знал, что они с Изури дают жару не по своей специальности.
– Интересная у вас работа, – завелся перпл. – Такого можно насмотреться…
Пурпурный летчик загадочно улыбнулся и поддал газу. Перплами они называются из-за своих мундиров, если кто не въехал. Вообще же, военному прикиду до настоящих шмоток, как мне до яиц динозавра, – редко удается высунуть голову из панциря.
– Источник надежный? – небрежно поинтересовался я, стряхивая изумрудный пепел в потемневший серебряный подстаканник, один из тех непременных воинских амулетов, которые прибивают к доске бортового телеплана с целью совращения вампира с истинного пути.
Перпл уважительно посмотрел на мой гавайский косяк и шмыгнул носом.
– Проверенный. «Ободранные коленки» знаете?
– Старый гадюшник на связке орбит? – при мысли о выпивке меня прет на воспоминания. – В свое время мы успокоили там не один бак!
Раньше бары пролетали мимо меня, теперь я сам давлю на гашетку. Будь мы впереди Униты всей, все равно приходиться догоняться. До «Коленок» – рукой подать. Самое время рассказать историю о байке, пущенном под откос.

Эльза давно мечтала о парне с мотором. Девчонка была без ума от байкеров и в горячие летние деньки не сходила с обочины хайвея, словно твое лицо с обложки желтого журнала. При виде ее милого розового шарфика, трепещущего на ветру, на сумасшедших ездоков накатывали пьянящие волны гоночного азарта, которые яростно схлестывались с рокочущей полосой бензинового прибоя. Постепенно имя Эльза улетучилось из буйных голов, и за красоткой закрепилось прозвище Счастливая Примета.
Если у девушки муравьиная талия и черепаховые очки, Солнце как-то по особенному играет на ее бедрах. Я не верю в приметы, но при виде Эльзы тоже чуть не вылетел из седла. Почему я не притормозил? Гонки – дело серьезное. Чуешь спиной ревущую стаю аутсайдеров и летишь камнем по трассе, как ястреб за зайцем или заяц от ястреба, – смотря по настроению. Не скрою, мне хотелось остановиться и почесать языком о погоде. А о чем говорить с девчонками? Я видел людей, которые охотно открывают рот только при виде выпивки. Лично я не отношусь к породе молчунов, но мой магнитофон тоже работает на правильной горючке. После пары кружек в «Ободранных коленках» меня не остановить, словно новенький байк, впервые вышедший на трассу. И я всегда держу колесо на весу, когда вижу Счастливую Примету, – чтобы не пролететь мимо бара!
Ну и вот, мчусь я однажды со скоростью, прижимающей уши к земле, и не признаю Эльзу. Все приметы сходятся, и розовый шарфик плещется вокруг белой шейки, и модные сандалеты с длинным кожаным ремешком крест-накрест на щиколотках припорошены благородной пылью хайвея, и пластмассовая свистулька выпирает из джинсового карманчика на бедре. Был такой момент, когда от ладной фигурки на обочине повеяло дерзким подвохом и надувательством. И, ей-Току, мне не померещилось, на круглом гладком плече Приметы торчала огромная яркая бабочка, ни дать ни взять, – дурацкая марсианская манишка, из тех, что таскают гребаные клоуны. Ну и что, скажет наивный читатель, ни разу в жизни не заглядывавший в цирк со служебного входа, красивые вещи липнут к себе подобным. По своему опыту знаю, – чаще бывает наоборот, и твои лучшие солнцезащитные очки тонут в старом нечищеном унитазе вместе с потоком свежей блевотины. Но если напекло котелок, или спустила камера, долбаным чувствам лучше не доверять. Дождитесь заката и хлопните стаканчик-другой. Сумерки придают красоте свои зыбкие очертания, а в неверном свете Луны все выходит как-то боком, и даже покойники кажутся живыми. Доподлинные же детали происходящего лучше рассматривать под углом, обратившись вполоборота от стойки к расплывчатому предмету своих исследований. Так что, я не придал большого значения появлению межпланетного махаона на плече придорожного ангела и по привычке оторвал переднее колесо от бетонки, приветствуя Эльзу.
В другой раз мне показалось, что бабочка несколько сменила диспозицию. Счастливая Примета вычурно изогнулась, – ничего подобного я раньше за ней не замечал, – и проводила мой байк пронзительным взглядом, отчего я сам едва не свернул себе шею. Насекомое нацелилось на лицо красотки, об этом свидетельствовали его бравые усики-антенны, – накануне же, воцарившаяся на плече Эльзы бесцеремонная тварь пялилась на дорогу. Я подозревал, что мог принять за бабочку яркую брошку-булавку. До чего же все просто, – эта мысль проперла меня до глубины души, – настоящую каракатицу сдуло бы с обожаемой фигуры первым порывом ветра! Эта сволочь должна была моментально оказаться во власти дорожного сквозняка, не будь она намертво пришпилена к тонкой блузке красавицы. За славой энтомолога я не гонюсь и запонки не коллекционирую, – меня волнуют эльзины штучки. В следующий же заезд я неосмотрительно притормозил и пропустил вперед пятимоторных здоровяков с Альба-Гузейры. Не видать мне кубка Горючки, как финиша  Всетленной! Утешает одно, – удалось рассмотреть узор на крыльях трепетной десантницы.
Кому-то интересно, из-за чего разгорелся сыр-бор? Каждую сотню вейвов на Кольцевой Трассе, опоясавшей Связку Орбит, проходят Большие Унитарианские Гонки. Звездные байкеры соревнуются за главный приз, – бесплатную заправку на всех power station’s Реального Космоса. У меня вся молодость прошла на колесах, и я не собираюсь менять седло на балдахин. Поэтому лишний бак всегда пригодится в хозяйстве. Впрочем, у настоящего байкера нет ничего за душой. Ты можешь пересесть на кибершлюп и завербоваться на «Кентавр», но не наживешь ни собственной вкусорубки, ни временной мыслекрутки – ничего, кроме звездной пыли, впечатавшейся в тяжелые подошвы магнитных башмаков. Маска Заклятого Врага и пьянящая пустота за спиной, – все твое достояние.
Зевать на трассе, что лить мимо бокала, – выглядишь полным идиотом. Пока я вертел башкой, – проклятая бабочка слетела с плеча Эльзы и упорхала, купаясь в солнечных лучах, в направлении лесной просеки, – Счастливая Примета забралась на мой байк, и мы помчались вдогонку за подозрительным насекомым. Несмотря на то, что я врезался в дерево, никто не разбился, и только Эльза немного ободрала коленки. В память об этом счастливом падении мы назвали придорожное заведение, которое, не без помощи состоятельных предков Приметы, поспешили открыть на месте ее памятной вахты. Для тупых объясняю, что бабочка была просто поводом для нашего знакомства, и узор на крыльях махаона, напоминающий юркую ящерицу, мне больше нигде не попадался.

– А правда, вас собираются отправить на Гавайи? – перпл, должно быть, решил блеснуть своим знанием астрографии. – Говорят, гавайцы имеют свое собственное Солнце, жарящее всех без разбора!
– Чушь собачья. Им достаточно безграничного света Униты.
Летчик яростно закивал головой, – с таким усердием бьет по клавишам шестирукий тапер в «Ободранных коленках».
– А еще я слышал, будто на гавайских каменных пляжах сердца варваров разбиваются вдребезги!
– Хватит якшаться со сказочниками, чип тебе в голову! Да кто станет сажать свой шлюп, будь он даже пятимоторным, в месте, не предназначенном для парковки!
Тут наш путь украсила разноцветная гирлянда, призванная укреплять боевой дух путешествующих в районе Связки Орбит, и перпл с первого раза вписался во взлетно-посадочный тоннель, что во всех военно-воздушных частях Реального Космоса считается большой удачей.

«Ободранные Коленки» встретили нас традиционным пьяным гулом. У беломраморной с фиолетовыми подтеками стойки, – я подозреваю, вам тоже не раз приходилось ударять по черничному коктейлю! – обреталась молодая байкерская поросль. На безногих столиках, висящих вдоль закусочной петли, плясали бойкие огни залетного фейерверка. Бармен Финт приветственно вскинул ладонь.
– Клянусь честью Эльзы, ваши баки соскучились по заправке!
Финт подолгу просиживал перед экраном и перенял у киношных мумий десяток-другой заезженных фраз.
– Девчонки только вас и ждут, – по небритой морде скользнула судорожная волна забытого удовольствия. – Криблеток хотите?
– А что, приятель, номер Семь через Восемь свободен? – в свете ложных созвездий пурпурный козырек заиграл новыми красками. – Хозяйка должна меня помнить.
– Если бы за память еще и платили, Семь через Восемь была бы миллионершей! – хохотнул Финт.
– Ток знает, сколько сенсов я потратил на эту красотку… – перпл развез локти по стойке и заговорщически подмигнул своему отражению в пузатой бутылке. – Смерть милосерднее к своим клиентам.
Всем придется утешиться воспоминаниями. Мне не терпелось разделаться с жестокой Семеркой и рвануть к Якки или, на худой конец, к библиотекарше, – кто же, парни, знал, что она окажется подсадной уткой!
– Оформим все документально, – буркнул я, подталкивая пурпурный мундир к лестнице, ведущей на злачный этаж.

4.

В жизни не видел таких длинных коридоров! Кажется, надо раньше родиться, чтобы пройти их до конца. Сначала я ориентировался на звук падающих капель и неизменно выходил на сломанные рукомойники, поросшие ржавчиной и мхом. Я свернул головы нескольким кранам и убедился в неисправности водопровода. Во всяком случае, для перекачки крови астравитяне используют другой канал. Кругом тишь да гладь, не считая вышеупомянутой музыки, даже летучая мышь не прошелестит. Покружив по проклятому лабиринту несколько вейвов, я стал различать монотонный гул, исходящий откуда-то из-под земли.
На стенах появились указатели, – изображения зубчатых колесиков, соединенных друг с другом. В различных вариациях, схемы, объясняющие принципы соединения и взаимодействия многочисленных рукавов и развилок лабиринта, невидимая рука рисует у меня прямо на глазах. Принимая во внимание странные знаки, но не улавливая сути рисунков, я добрался до заваленного камнями спуска, ведущего, должно быть, на предстоящий уровень этого заброшенного сооружения.


СЕКС-РЕЙДЕР

Всюду есть спуск и подъем,
Похожий на лестницу или на лифт.

«Кодекс Униты. Книга солдата»

Алькеда поместили в одну из огромных энергомешалок, расположенных на нулевом этаже Отдела Фильтрации Чувств. Собственно говоря, после активного энергообмена с Центральной Мыслящей Каланчой это был уже не Барс, а полный тюфяк. Память о горячих курсантских деньках и сомнительных подвигах во внеурочное время стала собственностью Хорка.

В единственном иллюминаторе, расположенном под куполом Зала Инквизиции, тускло засветились глаза остромордого. Взмыленный уборщик прислонился к прозрачному плафону и затянулся изумрудной сигаретой. После профилактической вентиляции, обязательной для всех инакочувствующих, Алькед был отключен от Величайшего Свода Всех Притяжений.

Якки вертелась перед зеркалом. На Красной Планете намечался парад, и артисты мюзик-холла формировали свою отдельную праздничную колонну. Певица примеряла островерхую шапочку с павлиньими перьями, символизирующими ее широкий разносторонний талант.
– Кокетство тебя погубит.
Здоровенная марсианская сова, свесившись с платяного шкафа, внимательно наблюдала за неторопливым процессом прихорашивания.
– А! Ну тебя к чипсу!
Якки задрала пышную расклешенную юбку и пристегнула радужные чулки к пурпурному поясу. Возмущенная птица закачалась на мебельном насесте, как  попугай на жердочке, и шкаф надсадно заскрипел.
– Уф! Попомни мое словечко! Выдерут тебя, как пить дать, выдерут! – всклокоченная голова совы ходила влево вправо, что твой челнок в океане, застигнутый грозой. – Выдерут за милую душу и спасибо не скажут!
– Тьфу! Все мечтают свить гнездышко у моих ног! – Якки вытащила лохматое перышко, застрявшее между туфелькой и ногой и погрозила домашнему страшилищу маленьким кулаком. – Раскаркалась тут!
А уж не та ли это сова, язвительно поинтересуется дотошный читатель, беззастенчиво роняющий шелуху подсолнечника на размагниченные страницы нашей славной Чипстории, которую подстрелил доблестный лейтенант Роберт Фладд, когда кувыркался с марсианской певичкой на куче палой листвы? Ну, если тупая игла вашего воображения все еще не в состоянии пробить сделанный из папье-маше купол всеобъемлющего бахвальства и внутренней ограниченности, спешу напомнить, что за каждым блестящим перышком скрывается не одна, не менее сверкающая и правдоподобная мультикопия. Пока же, занесите все, накопившиеся у вас глупые вопросы в свой распухший от незнания элементарных вещей ежедневник, и, если вас раньше не поразит Ток, я когда-нибудь до них доберусь.
Сова Сва работала телохранителем моей куколки и пробила своим толстым клювом столько черепков, помраченных безумной страстью, сколько ваша дражайшая земная половина – яиц, сваренных всмятку. Опережаю ваш непонимающий взгляд и объясняю, что вмятина на моем шлемофоне – это просто память об одном из отражений Свы, судьба которых разбиваться вдребезги под прицельным взглядом Охотников за Основной Добычей. Какими же качествами обладала сова, взгромоздившаяся на яккин шкаф, я сейчас судить не берусь, – не хочу вмешиваться в марсианский дружеский разговор.
– Ты возьмешь меня с собой на парад? – Сва склонила голову набок, еще немного, и ее глазища в черных очках займут вертикальную линию.
– Вот еще! Да ты распугаешь всех моих кавалеров! – Якки выпятила нижнюю губу и как бы подвела помадой яркую малиновую черту под этим спором.
– Куда ты от меня денешься! – уязвленная птица отвернулась к стене и до такой степени надулась, что за окном громко лопнула фуражка одного из офицеров, осаждающих подъезд певички.

Если вы думаете, что все девицы в «Ободранных коленках» обзавелись декоративными ссадинами, то под колесами вашего байка никогда не шуршал настоящий асфальт.
– Почему тебя называют Семь через Восемь? – можно подумать, я всю жизнь допрашивал шлюх.
– Я выматываюсь на восьмом клиенте, придурок, – Семерка сверлила меня ненавидящим взглядом. – Хочешь побывать на вулкане?
– Это еще что? Новый трюк? – я выпустил струю своего особенного дыма, и сразу запахло жареным. – Игры с перчиком на ложе из магмы?
– Да ты совсем счипнутый, придурок, – девица прикурила от зеленого огонька и тоже жадно затянулась. – В МЗД был когда-нибудь?
О Запретной Долине не слышал только глухой, однако я, обладающий тонким музыкальным слухом, не очень-то верил в байки о непроходимых дворцах из плотной материи и бездонных колодцах с неиссякаемой energy.
– А может, ты просто хочешь сбить волну, красавчик? – после легкой порции зеленки я заметно похорошел в глазах Семерочки. – Ты будешь у меня первым в следующей обойме!
Мы сидели на ворсистом ковре с пушистыми эмблемами Связки Орбит и лениво созерцали стремительные колеса, пожинавшие воздух негнущимися спицами. Перпл, ожидающий оформления протокола, мялся в коридоре.
– Ничего себе интерьерчик, – заметил я, судорожно вцепившись в длинный податливый ворс, в котором скрывались стройные ноги Семерки. – А это у тебя что? – моя рука скользнула по ряду картин с изображениями причудливых сооружений и неестественных ландшафтов и упала на бархатное колено путаны. – Пейзажи миров закрытого доступа?

Генерал Рубин сошел с трапа командорского междулета на залитый упругими клубами Боевого Духа квадрат центральной площади Униты и приставил сухую жесткую ладонь к волнистой парадной фуражке.
– Под Своды Всех Притяжений… – на горизонте заалели колючие точки ангелов-истребителей. – Равняйся!!!
За спиной Рубина выросло два статных киберманекена, транслирующие военный парад на телеплан Федерации. Унисфера расцветилась в строгом соответствии со сдержанно-приподнятыми настроениями жителей Объединенных Планет, – на манер купола марсианского цирка в момент исполнения смертельного номера. Из междулета выглянул начальник головной колонны, посмотрел на пурпурную трапецию, – ангелы создают и более замысловатые фигуры, – совершил троекратный ритуальный поворот вокруг своей оси и снова скрылся в машине.
– Можно начинать, голубчик, – прошамкал в ухе Рубина голос Великого Командора, и генерал, опираясь о пятимоторную трость, – подарок губернатора Альба-Гузейры, – воспарил к Высочайшей Трибуне.

Если вы собираетесь жить вечно, то разлука с любимой компенсирует вам состояние смерти. Меня не тянет к покойникам, из чувства врожденной вежливости я всегда уступаю дорогу другим. Невозможно оправдаться за то, что происходит само собой. Мой внутренний уборщик делает всю грязную работу незаметно и аккуратно, без лишних напоминаний – он действует, как специальный затемненный фильтр, через который можно увидеть дерьмо даже на Солнце.
Перпл рвался на прием в ОФЧ, и солдатика пришлось убрать. А до этого я трахнул Семерку. Как говорит наш непросыхающий бортмеханик, у нас все было фики-фики.
– А я думала, что военные после смерти становятся струйками белого дыма, – разочарованно проговорила Семь через Восемь, глядя на труп в пурпурном мундире, медленно тающий в сиреневой шахте квазилифта.
– Ерунда! Покойники продолжают служить. Но только эта служба никого уже не колышет.
Каучуковая колонна, в которой полвейва назад скрылся портье, доставивший в наш номер шампанское со льдом, бесшумно раскрылась, и из нее выбежало несколько театрально взволнованных киберманекенов с признаками непоправимого умственного растройства на одинаковых лицах. Не только я споткнулся о длинные ноги Семерки, – один из конвейерных братьев, растянулся перед нами явно не по воле послушной ему гравитации. Прочие, не умеряя прыти, влетели в будку телепортатора со странной надписью «Добро пожаловать в МЗД», находящуюся в конце длинного гостиничного коридора, и, надо думать, никого из них во время перегрузки не стошнило.
– К чему такая спешка, приятель? – поинтересовался я, отмахиваясь от назойливых искр, вылетевших из глаз спикировавшего на ковровую дорожку киберманекена. – В продажу поступили бесконтактные батарейки?
– Кто-то вызвал карательный отряд, – светлячки сыпались уже из ушей. – Первый этаж вырубили, скоро будут здесь.
Ясное дело, гостей из ОФЧ пригласил малиновый стукач, почивший в мусоропроводе.  Я подхватил Семерку под руку и рванул к телепортатору.
– Бегите, мэм. Здесь все вас так любят, – этот крик души, до сих пор служащий мне образцом обожания и преданности, неоднократно пронзил рукав коридора, по которому мы мчались к заветной будке.
Слава Току, у нас хватило энергии продраться сквозь лес рук, поднятых для прощания, – киберманекены, страдающие расстройствами напряжения, прямо-таки усеяли наш путь к отступлению своими искрящимися телами.

Эту штуковину еще называют ускорителем миров. Что-то вроде тонкой перегородки в универмаге, за которой меняешь одежду. В тесной кабинке телепортатора Семерка немедленно прижалась ко мне, и мы завершили наше скоропалительное бегство долгим обстоятельным поцелуем. Я не отношу себя к числу слишком горячих парней и думаю, что красотку возбудил вид перегоревших гостиничных манекенов. В принципе, при желании из меня тоже можно высечь искру,  – нас опять замкнуло на сексе.  Краем глаза я наблюдал, как меняется цвет индикатора миров (так я назвал про себя мерцающий предмет, в призрачном свете которого происходили наши упорные телодвижения), – от бледно-лилового до пронзительно-голубого. Светом делилась тонкая дрожащая спираль, заключенная внутри мутной прозрачной колбы, словно бедняга Алькед в офэчистской энергомешалке. При мысли о ненавистном Хорке во мне соединилась ярость и страсть. Тут Семерка громко застонала, и вся наша камера заходила ходуном.

Каждый раз, после посадки в нейтральном квадрате Реального Космоса, обитатели которого изъявляли желание присоединиться к нашей Федерации, я на один недовейв задерживался у трапа и мысленно трепал космического коня по могучей холке. Я ощущал себя неотъемлемой частью несокрушимой Униты.
Когда перед нами открылась дверь квазилифта, я решил, что мы попали в один из цехов легендарного Конвейера, где до сих пор происходит таинственный процесс Священной Сборки. Темные величественные конструкции, отдаленно напоминающие опоры нашего «Кентавра» терялись под мрачными сводами древнего убежища богов (язык не поворачивается назвать как-то иначе этот, припаянный на далекой окраине моей мыслесхемы, предел Всетленной). Я ощущал себя гребаным школьником, застигнутым врасплох на выпускном экзамене по живой чипстории. Я даже забыл о Семерке. Должно быть, шампанское еще не выветрилось из ее светлой головки, – девушка забралась на висячий мост, где испытывала восторг, не имеющий ничего общего с религиозным чувством.
– Иди сюда! – лихие байкерские сапожки стучали по металлическому настилу, оживляя мертвый сон Конвейера своим бесцельным движением.
Мое внимание разделилось. В глубине Цеха, там, где из хаоса первозданного мрака выпирали причудливые сооружения и лились безмолвные тени, блуждали многочисленные красные огоньки. Без сомнения, это были вампиры, о которых нам рассказывали в Академии.
– Один вейв, детка! – В мою ладонь легла рукоятка энергана, другой рукой я   взялся за поручень лестницы. – У меня тут появились кое-какие дела!

5.

Ничто не сравнится с ручной работой! Завал из камней, загромождающий вход в подземелье, оказался настоящим произведением искусства. Поминая автора баррикады отборными ругательствами, я ворочал глыбы, рядом с которыми вампир, изображенный во всетленской энциклопедии, будет выглядеть карликом. Наверняка, эти гребаные кровососы использовали наемную рабочую силу, – об астравитянских рабах в тот каменоломный момент я даже не подумал, любой труд во Всетленной должен как-то оплачиваться.
В следующих за горной грядой кулуарах уже наблюдались признаки инопланетной цивилизации, хотя я сам, по сути являюсь пришельцем, и все земные штучки вызывают во мне отвращение. На самом же деле хрен их разберет, – астравитяне начиняют землян вампирскими спорами, как кондитер пасхальную булку изюмом, а те, в свою очередь молятся на дядюшку Аса, так что, на какой корабль не садись, все равно окажешься в море.
Кругом все те же промозглые сумрачные коридоры, отличающиеся нежилой свежестью и сверхъестественной чистотой, – странно, что влага не подтачивает подземные стены. Под ногами катаются мутные студенистые шары, – я предположил, что они сосут энергию из заблудших овечек, сам я, понятное дело, отношу себя к более подвижной энергетической категории. Под мой каблук угодила парочка круглотелых, и выяснилось, что существа по преимуществу состоят из воды.
Дорога пошла под уклон, и влажность резко понизилась. Если бы не  походная фляжка с водой (спасибо безобидным шарам!), дядюшка Ас продолжал бы валять дурака, – кто-то из нас двоих должен испариться. Между тем, мне навстречу стали попадаться собственные отражения…

– Теперь вы убедились, что Фладд танцует под дудку астравитян? – остромордый обожал музыку, и его маленькие глазки стекленели при первых звуках марша. – А ведь он был совсем рядом, можно сказать, сам просился на допрос!
Хорк стоял рядом с Рубином на Высочайшей Трибуне, и у него невыносимо чесался нос.
– Я лично контролировал операцию на Связке Орбит, – Хорк щурился от удовольствия, поглядывая на свои сияющие на Солнце погоны. – Если бы не хозяйка борделя…
– Хм, – генерал отключил внутренний микрофон, и голос главного офэчиста не достиг своей цели.
Плотные ряды охраны немного рассеялись, – по мере продвижения парадного шествия силы перебрасывались ближе к хвосту колонны, – и все увидели мультикопию Командора, увлекающую за собой море пурпурных фуражек. Облако искр, выделяемое толпой ликующих граждан вновь затмило славу нашего оружия. За спинами членов Правительства мелькнула молния, – на Трибуну телепортировался почтовый ангел и передал Рубину толстый малиновый конверт. Генерал вытащил на свет поздравительное послание Праматери, и Хорк громко чихнул на всю площадь.

Тем временем марсиане проводили профилактическое сканирование планеты. В краснопланетянском Отделе Фильтрации Чувств царила непраздничная суматоха. Искали моих сообщников. По счастливой случайности перед облавой Якки спустилась в энергоубежище, – в тостере сели батарейки, а Све приспичило поджарить парочку мышей. Сова всегда утешалась маусбродами, когда певица поступала с ней несправедливо. Вот и сейчас, Якки вырядилась на парад, а бедной птице светил ничем не выдающийся вечерок у телеплана. Хорошо еще, что на каждой планете есть свой Солджер-парк, где водится уйма мышей. Поводов для расстройства тоже было немало, – от старого фамильного альбома, в котором Сва выглядела на все сто, до ярких павлиньих перьев на голове Якки.
– Где эти проклятые батарейки? – офэчисты уже успели вырубить в городе свет, но Якки выручал фосфоресцирующий лак, создающий вокруг ее рук привлекательную изумрудную ауру. – Они что, истощили друг друга?
Когда вы убивали свою молодость в Академии, то наверняка слышали о Второстепенном Основополагающем Законе (ВОЗ), – Законе Скрадывания и Сглаживания. Суть его заключается в том, что все близкие по происхождению существа и сходные по применению предметы постепенно скрадывают себе подобных. Подобный эффект сейчас мало распространен, с ним сталкиваются  только те, кто в силу жизненных и материальных обстоятельств подолгу вращается среди родственников. Найти таких, сами понимаете, нелегко, – все разумные существа постоянно летят куда-то, сломя голову. Но обладателей самых простейших мыслесхем еще можно встретить в обездвиженном состоянии. Таковыми, например, являются современные батарейки или древние доконвейерные пылесосы с функцией прямохождения. Впрочем, если вы потрудитесь заглянуть в инструкцию по использованию этих примитивных устройств, – не стоит уповать на свое всетленское знание, подтвержденное дипломом Краснопланетянской Военной Академии, – то узнаете, что использовать, а тем более, хранить эти не в меру умные вещи следует по раздельности, и вейв от вейва энергично встряхивать и проветривать. В противном случае, на них неумолимо начинает действовать Второстепенный Основополагающий Закон.
Вообще, ничто во Всетляндии не может бесконечно лететь по инерции, и периодически требует хорошего пинка. Поэтому почаще проверяйте содержимое своего чердака и подвала, – не ровен час, истлеют замусоленные детскими пальцами учебники и расползутся шнурки на ваших размагниченных ботинках. Те же батарейки, кофемолки и табакерки, томящиеся от скуки в плотных солнцезащитных коробках, на самом деле, не вращаются в обществе избранных, то бишь собранных и запакованных, а незаметно скрадывают, сглаживают или, как точно подметила Якки, истощают друг друга. Удивительно, что вышеупомянутые пылесосы и подобные им безмятежные существа предпочитают не обращать внимания на свое катастрофическое положение и даже сочинили сопутствующую ему поговорку, действующую на их примитивные мыслесхемы, словно магическое заклинание, – а ВОЗ и ныне там!  Рядом с такими уже никто не сядет за парту, но никогда не лишним будет напомнить, – ВОЗ сглаживает все грани различия между однородными существами, вплоть до полного стирания id-кода. Однако, –  трудно поверить, но это истинная правда, и я имел несчастье лично убедиться в этом, –  на некоторых планетах, например, на Земле и Синьоре, все предпочитают вариться в собственном соку.
 
Батарейки Якки получала на складе бесплатно, – звезда, что с нее возьмешь! Певица была, как выражались некоторые, лопнувшие от непостижимого самодовольства газетные писаки, – мой знакомый, работающий крупье на всетленском Утилизаторе, уверял, что за их продажные шкуры никто не дал и сенса, все они были резиновыми мультикопиями, – национальным достоянием Униты и находилась на полном государственном довольствии. Естественно, что Сва и ее бесчисленные отражения открыто пользовались всеми мыслимыми и немыслимыми благами, положенными лучшему голосу Всетленной. Подвал яккиного особняка на окраине Ротштадта был забит уховертками – Сова любила выкручивать уши наиболее назойливым любителям марсианского пения, – батарейками, – с их помощью можно призвать к порядку не только мышей, – и банками с экзотическими копченостями, – я до них еще не добрался, при виде Якки успеваю только сглотнуть слюну, – которые Сва заказала на Альба-Гузейре. Хорошо еще, что птицы равнодушны к обмундированию, а то бы пришлось поминутно задирать голову, чтобы отдать честь пернатому капитану.
Итак, светящиеся ногти цирковой примы грациозно летали по темному подвалу, пока не добрались до заветной коробки с батарейками. Но не успела Якки распихать по своим карманам элементы питания, среди которых было немало банок с инопланетными сардинами, как из дальнего угла энергоубежища раздался протяжный стон.

– Помогите!
Якки бесстрашно ткнула пальцем по направлению подозрительных стенаний, и ее взору предстала зеленая небритая физиономия генерала Рубина.
– Товарищ военный министр! –  Якки захлопала ресницами и вытаращила глаза так, словно лампасник купил билет на ее бенефис. – Что вы тут делаете?
– В стране переворот, девочка, – отеческий взгляд генерала исказила болезненная гримаса. – И я, кажется, ранен.

Выходило так, что Хорк, разгоряченный охотой на вампиров, заподозрил боевого генерала в сочувствии к всетленским сиротам. Ни гневных обвинительных речей, ни драматических очных ставок, ни искусно сфабрикованных сцен гнусного предательства и всетленского разврата, – Рубина просто сцапали, прищучили, взяли за жабры, как берет на коготь пьяную мышь голодная сова, проснувшаяся с похмелья. В тот вечер генерал здорово поддал, – выпускной в Академии, это вам не хрен собачий, это наш общий праздник, чип тебе в голову! До сих пор жалею, что меня там не было.
Представляю Сьюзи и ее вертлявых, как молодые гидры, однокурсниц, падающих из люка с надписью «Инкубационный период» на роскошный клубничный торт, – словно проигранные в карты девственницы в дымоход борделя. А тут и сама Мамочка запускает костлявую лапу в крем, – ничего не поделаешь, кто-то же придумал эти гребаные обычаи! Ну, естественно, все бьют в ладоши, а Барс липкими от шампанского пальцами держит чей-то красный диплом. Да, говорит Алькед, нам крупно повезло с местом учебы, и я уже давно не тот сентиментальный сопляк, стригущий под самый корень непослушные газоны и капризные лужайки, мокрые от слез безутешных космических вдов. Бодрые старперы толпятся у столика с бутербродами, – скоро, скоро звездная пыль пересядет на погоны юных сорвиголов, а нам останется одна плесень и труха. Тин Хорк в окружении сов-убийц стремительно проходит по банкетному залу и заглядывает за шторы. Ну, как бы спрашивают его холодные голубые глаза, так нравящиеся первой рыбке Всетленной, – кто следующий отправится в энергомешалку?
– Генерал, можно вас на минутку?

Выращиванием мультикопий сейчас занимаются  все, кому не лень, – голова идет кругом при общении с собеседником, одновременно управляющим миллионом своих отражений. А ведь совсем недавно процесс создания двойников полностью контролировался государством! Вы могли заведовать синьоритянским рестораном и пить через соломинку ослиную мочу, продавать надувные матрацы и спать на помойке, писать в «Зарю империи» и выпускать «Всетленский раскол» – любое положение вещей играло на руку строителям Космического Порядка. Качество выпускаемых мультикопий было выше всяких похвал.
Благодаря тому, что дублирующие оригинал экземпляры не имели, как выражаются жители достопочтимой Синьоры, где до сих пор догорает закат доконвейерной цивилизации, ни сучка, ни задоринки, сеть, в которую они (copies) были замкнуты, функционировала нормально. Не нужно было никакого ускорителя миров, – запасись соответствующей мультикопией, скучающей, подобно резиденту астравитянской разведки, до поры до времени в каком-нибудь бесхозном гробу, пахнущем свежей стружкой, и продолжай, как любят делать наши дальние синьоритянские родственники, плевать на ветер и давить на диван. Мультикопия – твоя бесплатная страховка и билет на все четыре стороны. Свистнешь и приберешь к рукам и то, и другое, схороненное в надежном месте тело.
В целях красоты и гармонии все двойники должны были исправно ходить на службу в Трансэмоциональную Корпорацию, незаметно открывшую филиалы  во всех точках Реального Космоса, и летать в отпуск на Альба-Гузейру, – к любвеобильной подруге, имеющей пять сердец, вместо положенного одного, вечно находящегося либо в смазке, либо в ремонте, – что, кстати, они и делали, но как-то слишком добросовестно и аккуратно, – это особенно заметно со стороны. Вспоминаешь сказочного киберманекена, провалившегося в поисках братьев по сделке на нулевой уровень орбительного универмага, заваленный просроченными батарейками, старыми трехмерными видогреями и доконвейерными пылесосами с функцией прямохождения. Несмотря на то, что вместе с электрическим коммивояжером пропала касса с тремя миллиардами сенсов, многие верят, что старина Кибби по сию пору предлагает древним первочипным существам купить у него унитарианский малиновый джем. «Намажешь булку густо, когда в желудке пусто», – советует ходячий прилавок обитателям нулевого уровня, в конструкции которых не то что вкусорубки, счетчика сенсов не предусмотрено!
При этом каждое существо, воображающее себя центром Всетленной, имеет современный парк действующих мультикопий и считается гарантом искренности всех исходящих и входящих в данную точку намерений. Никакой путаницы и неразберихи, как хотелось бы некоторым неудавшимся артистам и зарвавшимся клоунам, приближенным к особе опального марсианского императора, не возникает, и каждая копия служит делу Всетленской экспансии наравне с хозяином, не обращая на свои бесчисленные отблески и отражения ни малейшего внимания. Но, в связи с тем, что производство мультикопий пущено на самотек, качество энергетических двойников оставляет желать лучшего, так, что наладить связь со своим отражением, находящимся в том или ином квадрате пространства, практически невозможно. Почему? Чувствуете запах паленой резины? Ваши мультикопии поразило короткое замыкание, вызванное захватнической политикой дядюшки Аса. Теперь посчитайте вейвы, затраченные на поиски будки телепортатора, зачастую грязной и испещренной непотребными, словно блокнот журналиста, надписями, – все летит, можно сказать, в пасть чипсу, привязанному к вашей пятой ноге, словно астравитянин к бурдюку с ehergy.   

6.

Круглый стол, такой основательный и массивный, что ноги наливаются тяжестью при мысли о его предназначении. Я обошел вокруг алтаря, – а как еще назвать толстую светящуюся плиту, замершую над полом в предвкушении некого преступного ритуала, – и резко направил в центр дьявольской доски луч своего энергана.

Могут два благородных дона обменяться жизненно важной, составляющей государственную тайну, энергией вдали от лишнего шума и чрезмерной суеты, вызванной неуемной навязчивостью и неистребимым любопытством торопящихся отойти в мир иной? Так подумал генерал Рубин, увлекаемый остромордым Хорком в передвижную инквизиторскую келью, предназначенную для конфиденциальных разговоров. Почему бы не прогуляться по секретной нужде, когда легкие тосты уже отыграли свою тонкую ароматную прелюдию, и на сцену приглашается толстый фаршированный фруктами кролик, за которым маячит и сама квашеная капуста, обычно подаваемая на десерт, – Рубин, по крайней мере надеялся на это, разве   не он сам лично накануне выпускного подписывал приказ об отправке грузового транспорта на Синьору, где произрастает этот диковинный фрукт? Генерал даже загадочно улыбнулся, припомнив красивую легенду о космических каштанах, прародителях квашеной капусты – праздничной начинке марсианского зайца.

Где-то далеко во Всетленной растет Большое Каштановое Дерево, на бесчисленных ветвях которого зреют желанные в каждом доме плоды. Сладкие сочные каштаны падают с дерева, подобно неразумным детям, взобравшимся на марсианские качели. Фрукты последнего урожая до сих пор летят по Всетленной, обрастая толстой коркой звездной пыли… Редко, я сам не припомню ни одного такого случая, попадается чистый плод, свежий и румяный, как будто только что сорванный с ветки. Проглотивший такой каштан надеется, что именно к нему явится рассерженный Садовник и заберет с собой с тем, чтобы посадить на Большое Каштановое Дерево, откуда нет обратной дороги. Слушать шум вечнозеленой листвы и орошать горькими слезами пресную землю у подножия волшебной кроны, – твоя единственная судьба. Лишь тот, кто проведя не один и не два экстравейва на заповедном дереве, наберется высшей всетленской мудрости, под тяжестью этого великого осознания может вновь сорваться с ветки…

На Синьору действительно был отправлен военный грузовой корабль. Перед командой стояла задача завербовать на федеральную службу пару сотен аборигенов и затариться квашеной капустой, – Синьора является единственной планетой, экспортирующей этот ценный продукт. Во всех других отношениях на этом долбаном шарике делать нечего, гораздо интересней жить в мусорном баке, наглухо завинтившись герметичной энергонепроницаемой крышкой. Единственная достопримечательность здесь, о которой сами дикари, увлеченные перекапыванием капустных грядок, я думаю, даже и не подозревают, – Всетленский Дом Престарелых. Не завидую тем, кто остаток своих дней собирается провести в Сточной Яме, – так называют Синьору из-за того, что местные власти так и не удосужились провести канализацию в Космос. Ни цирка, ни хомо-парка, ни кладбища, – совершенно непригодная для жизни планета. Особенно настораживает последнее, – куда деваются пенсионеры после смерти, и не служат ли они удобрением для выращивания диковинного фрукта? Заботливые родственники свозят старичков на Синьору со всех концов Всетленной, а потом от них ни слуху, ни духу! Капустное правительство, якобы, запрещает любые сношения между Синьорой и всем остальным миром, и в свое время тамошними офэчистами была даже проведена операция по вырубке телепортационных будок, – сомневаюсь, что они вообще когда-то там были, – росших на грядках, подобно овощам. Эти меры, дескать, вызваны заботой о всетленском спокойствии космических пенсионеров. Во всяком случае, таковы правила, и кто их придумал(?), – астравитянина ему на загривок!
Так или иначе, но на транспортных магистралях, связывающих Синьору с населенными пунктами Реального Космоса, царит оживление. Как заметил один выдающийся щелкопер, практичная молодежь торопится обменять своих драгоценных предков на капусту. Так уж у нас повелось с незапамятных времен, – что не товар, то покупатель! С Униты, где других кандидатов на синьоритянские грядки, кроме Командора, никогда не было, – в армии все созрели для смерти, – на овощную планету летают за новобранцами.
В тот, роковой для противников милитаристского режима вейв совершался ничем не примечательный сезонный вербовочный рейс, – если не считать трех высокопоставленных пассажиров, нелегально покидающих столицу. О факте пребывания на борту гражданских лиц знали только генерал Рубин и капитан космического судна Джонатан Верк, глава унитарианского Сопротивления. Дело в том, в недрах ОФЧ давно готовилась операция по обезвреживанию руководителей подполья…

   Если вам в этой жизни уже ничего не светит, кроме обмена изношенных модулей памяти на благотворительные талоны, по которым в молочном баре завсегда можно пропустить стаканчик-другой, записывайтесь в наши ряды! Штаб Сопротивления находится в самом центре Унитбурга, – прямо за монолитной янтарной стелой, в которой находится наиболее удачная, на мой взгляд, мультикопия Командора, – там этому жуку и место! Заходите за монумент и видите знаменитую жертвенную шахту, – в нее прыгают добровольные самоубийцы, отслужившие в армии положенный Током срок. Так вот, ныряйте вниз, только не отстегивайте перед прыжком крылья, как это делают безумные патриоты, аккуратно складывающие парус и весла на берегу, словно моряк, обменявший бутылку гавайского рома на приступ тропической лихорадки. Не долетайте до дна, усеянного костями бесславных героев, а углубляйтесь в первый же поворот, возникший на пути. Ну, а там уже увидите сигнальные огни, по которым сориентируетесь, как попасть в секретную пещеру.

– Завтра ночью будут произведены повальные аресты, – сообщил Рубин, оглядывая мрачные лица своих сообщников. – Мы завалились на Реке Мертвых, – генерал имел в виду служебный канал «Унита – Синьора», по которому мятежники попадали на овощную планету, где формировались повстанческие отряды. – Делаем последнюю отправку, – Рубин разрубил руками воздух, и все увидели крест. – Должно полететь руководство, а я займусь Хорком.
Гробовое молчание нарушил боцман, невозмутимо поигрывавший во время генеральского доклада трофейным астравитянским ножом с изящным желобком для стока крови на лезвии.
– Славное дельце, – побрить остромордого!
Кожаные штаны боцмана нетерпеливо заскрипели, похоже, шкура Хорка сгодится на следующую пару.
– Нас выдал синьоритянин, – диссидентствующий перпл щелкнул пальцами, и на телеплане возникло простоватое лицо предателя.
– Крестьянин преуспел в рубке кочанов, – заметил интеллигентный Верк, и на надраенной кокарде капитанской фуражки, лежащей на столе, поскользнулся паук. – Пусть теперь держится за свою голову.
– От этих навозников одни проблемы! – раздался нервный голос из темного угла. – А когда я предложил делать базу на Горе, все поджали хвосты!
Крис Хантер блестяще проводил диверсионные операции и неоднократно порывался поднять на воздух неприступную резиденцию президента Астракиса на арендуемой астравитянами планете Гора. Вся Всетляндия знала Криса, как знаменитого Охотника с Черствым Сердцем. Именно благодаря искусству Хантера, от родной вампирской планеты остались одни воспоминания.
      Дух смущения, охвативший революционеров, недолго витал в секретной пещере. Боцман с размаху вонзил вампирское лезвие в карту Всетляндии, – картинки показывал киберманекен, похищенный с дачи Командора во время одного из шумных банкетов, – и массивная рукоятка, увенчанная красиво изогнутым астравитянским клыком, угрожающе закачалась.
– Кому кровь лопать, а кому черепа штопать! Я остаюсь с Рубином!

Наверняка, любезный читатель, добровольно разрешивший приковать себя наручниками к пыльной витрине с горячими маусбродами, хочет узнать, чем же питаются повстанцы и прочие агрессивные и незлобные твари во время долгих межпланетных перелетов. На «Ялике», предназначенном для переброски десанта и грузовых перевозок, для камбуза даже не было предусмотрено места. Команда пользуется услугами «Быстрой Пиццы», – от звонка до глотка всего полкувырка! Пирог заворачивается в кусок астроткани, и заказ, считай, уже доставлен. Весь груз ответственности висит на диспетчере, – кому хочется вместо сочного марсианского кролика, набитого крупными бобами и политого густым медом получить какую-нибудь старую морскую черепаху, полную цветных камушков и завядшей капусты!

Как я уже говорил, кроме десятка матросов, на борту грузового судна находились лидеры Сопротивления, – барон Ром, профессор Шут и капеллан Клюв (кто в действительности скрывался под этими таинственными именами, чипстория умалчивает, а я зарекся болтать лишнее, пока не прикоснусь к выпивке), а также несколько террористов-растлителей, замаскированные под корзины с грязным бельем. Корабль двигался, как выражаются механические сборщики капустных кочанов, по старинке, – на вонючей мотоциклетной горючке со скоростью, едва оставляющей позади призраки мертвых звезд и мусорные хвосты окаменевших каштанов. Судно окружали тучи сидеральных мух, энергично долбящих отбойными хоботками многослойную добротную обшивку, частично отодранные куски которой свисали с боков «Ялика» безжизненными лохматыми лапами. Вейв от вейва дежурный матрос нажимал на клавишу сброса, и на месте изрядно попорченной паразитами оболочки вырастал очередной слой защитной космической кожуры. Капитан Верк, забивший в память бортового компьютера подробную карту пути, открыто бездействовал, раскинув свою скрипучую раскладушку посреди палубы. Дощатый настил под ногами напоминал дансинг в баре «Ободранные коленки», где пьяные матросы вряд ли бросятся танцевать степ, опасаясь отдавить ноги колесами гарцующего байка, – помятый следами колючих швабр и капустных бочек, словно гитарный медиатор туго натянутыми струнами. На носу капитана сиротливо возвышалась раскрытая бульварная книжонка из серии «ELECTRICAL CHRISTMAS».
– Не все люди рождаются на Земле. Но даже тот, кто имел несчастье вылупиться на этом крошечном клочке материи, недолго соседствует с кротами. Я провел с Файзеллой девятьсот пять вейвов непрерывного счастья, и тут выясняется, что моя неугомонная киска, безупречная самочка и однотелая любовь, – это самое обыкновенное совершеннополое существо на нестареющих проводниках из "Секонд Сенса", – с выражением, достойным диктора «Театра у астрафона» прочитал капеллан Клюв и водрузил размалеванную под попугая книженцию на прежнее место. – Хм, не удивительно, что из гуманоидгерлз так трудно вытянуть покаяние. 
– Не вы ли сами, уважаемый Клюв, заявляли вчера, что киберы недостойны высшего блаженства? – проронил Джонатан из-под своей яркой обложки.
– Когда разменивают пятую бочку, даже священников пробивает на ересь, – мрачно отозвался капеллан, поглаживая свое остроконечное распятие, оставившее роковой след не под одним вражеским подбородком.
Капитан со скрипом уселся, – даже раскладушку смазывать стало нечем, надо было думать, когда принимали бортмеханика на работу, – и выудил из-под своей задницы закопченную трубку.
– Может тогда выпустим профессора из кочегарки? – потусторонняя прикуривательница ретировалась, стоило капеллану только моргнуть. –  Такая толковая голова зря плавится.
– А кто его туда отправил? – Клюв прикинулся удивленным. – Кто посмел?  Мне казалось, у нас исключительно планеткорректная компания!
Сокрушенно качая головой и драматически взмахивая руками, капеллан отлетел к иллюминатору и осенил крестным знамением тлеющие за бортом угольки.
– А кто пророчил профессору Страшное Замыкание? Грозил вывести все, продавшееся за искру зажигания элекроотродие на чистую energy? – Верк укоризненно похлопал священника по плечу, и пепел с изумрудного вулкана припудрил малиновую рясу. – Эх ты! У Шута и так пониженное напряжение!
– Хватит ссориться, господа! – голос барона заставил друзей обернуться. – К «Ялику» пристыковался Хантер. Обещает угостить кофе с коньяком!

7.

Похоже, меня загнали в гроб. Продолговатый ящик несется над шпалами, – так это видится со стороны, и мои кости резонируют со стуком колес. Дьявольскую вагонетку швыряет из стороны в сторону, кажется, кто-то пытался завязать рельсы узлом, но остановился на полдороги.


ВЕЛИКИЕ КОСМИЧЕСКИЕ СВЯТЫЕ
Там, где ты был и не был,
Звезды – привратники неба.

«Кодекс Униты. Книга солдата»

       Кто быстро схватывает наживку, редко попадается на крючок. Поэтому Якки не пришлось лишний раз повторять об опасности, нависшей над Красной Планетой. С высоты генеральской дачи, выстроенной на одном из элитных слоев заградительной астроткани, родной Ротштадт кажется брошенным лайтмобилем, загнанным лихими пилотами в энергетическую воронку, – груда искореженного металла, сплошь покрытая сетью перемигивающихся с Якки микросхем.
     Рубин клятвенно обещал слетать за Свой, оставшейся в мертвом городе, и вейвы напролет проводит в зияющем чреве проржавевшего, как душа   праведника, междулета. Якки не помнит, как оказалась на секретной правительственной фазенде, – когда генерал втолкнул обезумевшую от потери любимой птицы девушку в будку телепортатора, огненная лампа офэчистского сканера успела лизнуть кончиком жадного языка неровные края ее творческой мыслесхемы.

– Вы думаете, «Ялик» все еще следует на Синьору? – в голосе Хантера не было насмешки. – Если так, то лучшего места для западни не придумаешь.
На серебряной бороде Охотника мелькали причудливые тени астравитян, липнущих к наружным стеклам зашторенных иллюминаторов. Ром, Шут и Клюв напряженно молчали.
– Мы профукали три планеты. Какие будут предложения?
– В большой игре за маленькой ширмой не скроешься, – наконец промолвил капеллан, и распятие-бумеранг, превратившее в щепки дубовую бочку на корме палубы, перестало вращаться в его руке.
– Стыковочный тамбур – наш единственный шанс, – с нарочитой легкостью, свойственной искусственно продленной молодости, заявил Ром, приоткрыв клапан освежающей капсулы.
Вейв, другой над головами друзей носился аромат горных фиалок и слабомаринованной капусты.
– В разбитом зеркале не найдешь нужного отражения, – Шут отвлекся от своих манипуляторов, готовящих в лаборатории энергетический рассол для завтрака. – Куда делся миксер?
«Мне надо чаще бывать в разобранном виде, – вспомнил Клюв слова профессора, и у капеллана нестерпимо зачесалась лодыжка. – Детали слишком притираются друг к другу».
 
Под самым куполом цеха, в лучах незнакомой звезды сверкала пыль, поднятая нашими шагами. Семерка перегнулась через трубчатые перила, и ее пурпурные волосы доставали до самых кончиков байкерских сапог, по хулигански загнутых вверх, – стал бы я обращать внимание на какие-то мертвые споры! Хриплый лающий голос впереди и тонкий жалобный писк под ногами сошлись во времени.
– Приветствую тебя, крысолов!
Существо, что называется, попало на фонарь. Первым высветился хищный орлиный нос, следом – мотоциклетные очки, капитально закопченные по краям. Красные огни безопасности, принятые мною за глаза вампира, венчали раздвоенное крыло, возвышающееся за спиной чужака на манер солдатского рюкзака-палатки.
– Добро пожаловать в Запретную Долину! – рявкнул незнакомец, и на грубый цементный пол шлепнулась жирная летучая мышь. – Связь – это вечная струна!
Я отодвинул сапог от мертвой тушки, – к ней метнулась рука чужестранца. Я видел, что с мышью творится неладное, и не смерть этому была причиной. Тусклый шар заменял летающему недоноску череп.
– Я верил, что Эр меня услышит! – длинноносый поднялся в воздух и трижды крутанулся вокруг собственной оси. 
Ритуальный фортель меня не удивил, – все горазды вертеть поклоны.
– Механическая голова? – я указал на круглый металлический бок, выглядывающий из-за пазухи летуна.
– Эр лишил их рассудка! – абориген изобразил еще одно колесо.
Конечно, не прошло и полвейва, и я разобрался, что голосовые вибрации сбивают безголовых монстров с взятого ими курса, словно яркий свет с толку – зрителей, дремлющих в кинозале, пока же, звание меткого стрелка принадлежало Семерке.
– Я прибыл с Униты, чужестранец! – очки летуна приобрели изумрудный оттенок, в них отразился знак моей ящерицы. – Из мест, где лишенные тел не в почете!
– Слава тебе, крысолов! – сигнальные огни за спиной дикаря погасли, и он совершил плавную посадку, – ростом не выше ходячего пылесоса, который я видел в учебнике чипстории. – Только где твои крылья?
– Крылья? – Семерка так энергично замахала руками, что закачался подвесной мост. – Зачем нам крылья? Мы оставили их в лифте!

Шары служат пропуском во дворец Эра. Это обыкновенная гребаная мастерская, каких во Всетляндии – на каждом углу. Ее владелец из числа тех, кто верит, что мир превратится в кучу дерьма, если перестать задевать за шестеренки.
– Э-р-р-р… – при виде механика абориген проглотил язык.
У всех есть общие знакомые по Связке Орбит. Мы смазали разговор пивом, и Джуса, – имя летающего придурка, совсем заклинило.
– Нам надо спешить, старина, – из одной жестянки я тянул безымянное пойло, на другой притулил свою задницу. Консервных банок здесь хватало.
– Охотник крутился возле нашей берлоги, – Эр пялился на сжатые губы непьющей Семерки. – Только зря все это. Дядюшки Аса на Горе нет.
– Твоя работа наживлять мышеловки, – под ледяным взглядом байкерши механик чуть не подавился. – А наша – давить таких, как ты.
Тут дверцы настенного шкафчика, засраного сидеральными мухами, распахнулись, – Гору периодически трясет от разговоров, словно бешеную суку от рок-н-ролла, и тогда все приходит в движение, – и оттуда вывалилась толстая, раздувшаяся словно гребаная мечта о субботнем пикнике, дохлая крыса.

То, что находилось у Эра в гараже, вряд ли могло составить конкуренцию даже катафалку.
– Дружище, – Джус, как по команде, поднялся в воздух. – Можешь раздобыть пару рабочих наспинных моторов с парусом, как у тебя?
– Лучшие крылья в «Чертовой кузнице»! – варварская конструкция за плечами Джуса со скрипом распрямилась, и из нее посыпались яркие рекламные листки. – Легко уносят, куда попросят!
Если испорчена начинка, то не радует весь пирог. Чертовы крылышки были на астравитянском меху. Из окна эровского дворца я видел кота, торопливо трусившего через двор. Огромный хвост засранца, стоящий трубой, был словно руль, вот только двигался ездок задом наперед.
– За мной всю жизнь шпионят, – пожаловалась Семь через Восемь, соединяя на ощупь встретившиеся на поясе скобы летного замка, что увидеть воочию ей мешала высокая грудь. – Сутенеры, извращенцы, офэчисты…  А теперь и астравитяне, – туда же…
Торговый автомат попятился, и на его лицевой доске развернулось зеркало.
– Роберт, я тебе нравлюсь?

– Наша звезда называется МУР, – тараторил Джус, бросая восхищенные взгляды на летящую рядом Семерку. – Мыс Утонувшего Рыбака.
«Ну вот, – подумал я, – Еще одна дурацкая легенда для тех, кому не дает покоя пугающая неизвестность в собственном черепке».
Шальная мысль, пришедшая в мою пустую, как заглянувшая на Хэллоуин дыня, голову, сразила наповал безобидную муху-тюнер, скрашивавшую наш  путь в ЦУМ (Центр Управления Мышами) заунывными гимнами Горы. Джус подхватил слетевшее с родной волны насекомое и бережно отцепил от него драгоценную мыслесхему. 
– Выброси эту железку! – Семерка неохотно кувыркнулась в воздухе, уступая дорогу какому-то гладкому бескрылому, летящему пулей существу. – Твоему богу она больше не понадобится.
– Голь перекатная! – возмущенно проорал я вслед тающей горошине. – Не припомню, чтобы мы записывались в Армию Невидимки!
Насколько хватало глаз, кругом простиралась пустыня. Никаких ориентиров. Казалось, что обманчиво прозрачные облака и разноцветные барханы летят вместе с нами.
– Джус, кто отвечает за указатели на местных air lines?
– Эр показал нам дорогу!

Я переписал на свою мыслесхему немало глупых историй, и они не стали длиннее или короче. Места в цветочном горшке под названием «память» более, чем достаточно. Хочешь, ляг в нее сам, хочешь, – закатай асфальтом, хочешь, – привези грузовик саженцев, – со мной эти штуки не пройдут. Слишком часто приходилось в одиночку сжигать прошлогоднюю листву, и я все еще угораю от ее горького дыма.

Если досталась в наследство черноземная делянка в глухом лесу, сразу хватай ноги в руки. Чем больше врастаешь в грядки, тем ближе и роднее мистер Крепкий Забор с женой Гробовая Доска и дочкой Навозная Тележка. А все потому, что на хорошо удобренной почве оброненные ветром семена дают неожиданные всходы…

На Горе ничего не растет. Здесь обитает самый внимательный и заботливый Садовник во Всетленной. Сонная звезда баюкает будущие ростки, длинная тень покрывает посеянные семена. Великий Садовник выезжает на поле, как волны прибоя накатывают на берег. Фары его байка привыкли к разметочной полосе, а редкие попутчицы не пытаются ерзать в седле. Никто не видит его зреющие плоды, но все помогают собирать урожай.

Не сомневаюсь, что басня об утонувшем рыбаке и нынешняя оболочка дядюшки Аса связаны одним и тем же морским узлом. Следы пребывания астравитян на Горе тщательно замаскированы, и неподготовленному лайтспектору вряд ли удастся разглядеть их сквозь толщу враждебной материи. При этом жертвы невозможно опознать, а свидетелей трудно найти. Одному Току известно, что крысы, летучие мыши и коты являются невольными переносчиками и распространителями чужой energy. 

Когда поминают Потный Мыс, речь идет о хорошем улове. Так было раньше. Теперь из моря не вытянешь и захудалой рыбешки, – только серебряная роса, тающая на вымершем берегу, напоминает о прежнем изобилии. За прежним хозяином этих мест ходит дурная слава. Жители приморской деревушки с ужасом вспоминают времена, когда у рыб выросли ноги. Старый починщик сетей, говорят дикари, продал душу дьяволу.

С годами вязальщик узлов стал неважно видеть, и после починки в сетях оставались дыры, через которые могла ускользнуть даже русалка. И хрен бы с ним, со старым прибрежным пнем, да только, кроме него, секреты вязания морских узлов никому не были известны.
 Учеников у мастера не было, – то ли пальцев на руках у мальцов не хватало, то ли извилин в голове, на примере которых морские узлы вяжутся, – и светил ему одинокий парус (по древнему обычаю бездельников отвозят далеко от берега и бросают на съедение акулам), а его соплеменникам голодная смерть. Вот тогда-то и взмолился старый пескарь к далеким звездам, отражающимся в соленом море, будто глаза бульварной красотки в дешевой витрине, с просьбой светить поярче, а то, дескать, его хитрые узлы сливаются в темноте. Никто, естественно, глупого вязальщика всерьез принимать не стал, а дядюшка Ас прислушался.
В одну из лунных ночей, когда старый хрен с особым усердием распевал свои мантры, астравитянин спустился к нему на берег в белобокой сверкающей лодке и пообещал небывалый улов в обмен на тонкое искусство вязания крепких морских узлов. Они ударили по рукам, и не успел небесный ялик скрыться с глаз старого пройдохи, как рыбы всех размеров и мастей дружно поперли на берег, – словно рабочие, получившие внеочередной выходной. Так и остался лежать там вязальщик, – похороненный под грудами рыбьих костей. После того ужасного столпотворения и появился знаменитый Мыс Утонувшего Рыбака, а звезда МУР, как уверяют старожилы, стала светить гораздо ярче.

8.

Настоящая гробопляска еще впереди. Ожившие мертвецы не разбирают дороги. Любовники и заимодавцы, мудрецы и койоты, немые и псалмопевцы плетутся из сумерек во тьму, не видя друг друга, и падшие души светят им, как путеводные звезды.

Над топким зловонным болотом чудится шум призрака-ветра, и стонет безымянная тварь, – пьяная скрипка под окровавленным смычком. И никто не предложит руку на краю скользкой могилы, и тень пропадет из-под ног, похищенная полной луной.

Прогулка в гробу доставит пользу каждому. И пусть душа уже не пытается петь, – только грохот костей освежает слух путешественника.

Покупка крыльев выбила нас из колеи. Пока мы неслись на энергетической подушке над бесконечной и кучерявой, словно голова губернатора Альба-Гузейры, пустыней, разглядывая прелести местной фауны, – все видимое пространство под ногами, над головой и по сторонам заполняли разнообразные виды летающего снека, – Джус предложил принять участие в шоу «Миллиард на помойке». Сенсы нужны были до зарезу, и мы немедленно согласились.
– А где твой мусоровоз, крысолов? – абориген, видимо, перепутал меня с мистером Подвохом и не оставлял свой настороженно-вопрошающий тон.
– На стоянке миров, – не задумываясь, соврал я, что, впрочем, было чистейшей правдой. Настоящему байкеру ничего не стоит угнать к чипсовой матери тюремный междулет с гуманоидами-рецидивистами, – сорняки нужно вырывать с корнем, а не катать за счет энергоплательщиков по Всетленной, – что тут говорить о каком-то мусоровозе!
– Миллиарда сенсов хватит, чтобы привлечь на сторону эмоционеров любое пресыщенное разумом животное, – проявила Семерка свою склонность к бухгалтерии. – Все чувства аккумулируются в отбросах.
За крыльями красотки истончался тонкий шлейф пережитого любовного романа.
– Смерть сенситивам! – величина призовой суммы заслонила очевидную панораму планеты, и я неосмотрительно разинул пасть так, что позади нас остались горы сраженной голосовыми вибрациями снеди.

Администрация Всетленской Помойки, являющейся универсальным санаторием для всех организмов и существ, претендующих на заслуженный отдых, проводит бессрочную регистрацию одушевленного и неодушевленного отпуска, – по выбору клиента. Мы прибыли в офис «Сенситив-шоу», горя желанием разбогатеть, – на пороге дымились оставленные нами подметки. Директор конторы, лысый высохший тип, прилипший к заросшей мхом скважине грязной доконвейерной энергокопилки, словно спящая тля к едва заметному пятнышку собственного дерьма на капустном листе, пялился на нас с безразличием, достойным первого всетленского мертвеца.
– Хотите погреть кости в нашем санатории? – наконец вымолвил ублюдок, уже благосклонно воззрившись на наши закопченные многовейвным перелетом фигуры, – а то у старых байкеров нет зеркальца заднего вида, благодаря которому прекрасно видны потные морды аутсайдеров и импотентов, тщетно пытающихся вставить и обставить, и постные карточки кастратов и стукачей, прячущихся за дверью в ожидании дутых разоблачений и дешевых чудес.
– Ты, – гребаное пустое место, – парировала Семерка. – Что-то я не вижу сенсощель в твоем котелке. 
В фойе находилась стандартная доска телеплана, благодаря которому Всетляндию захлестнула волна дежурного поддакивания и показной симпатии. Любой огурец легко может засунуть в ваш дом свою пупырчатую физиономию.
– Нам нужны номера для шоу, – по лицу Джуса блуждала дебильная улыбка. – Суперлюкс.

– Развлекуха! – горианец провалился в засиженный стояк квазикресла, и над ободранным сиденьем закружились тусклые сиреневые огоньки.
– Наши первые сенсы, – Семерка прошла в душ, отстреливая на ходу запыленные части своего сногсшибательного аэрокостюма. – Мы еще пожалеем, что влезли в это дерьмо!

Стены гостиницы состоят из толстых старомодных линз. Через пыльные стеклышки телеплана можно наблюдать множество миров, и каждый из них, ни дать, ни взять, – маленькая помойка. Участники «Сенситив-шоу», кующие звонкую монету орудием любви, зачастую гибнут под горами мусора, выделяемого ими в процессе непрерывного спаривания, отстаивания и обустраивания. Здесь действует Закон Ускользания Маятника.  Стоит сенситиву достигнуть видимого благополучия, заключающемуся в центре медитативного куба, – проекции фиктивного мира настоящей программы, как его стремительно заносит в сторону, словно твой байк на крутом повороте. На самом деле, сравнение с гонкой притянуто за уши, – кто же примет чипса, держащего нос по индикатору квази-лифта, за нормальную собаку?

Все, начиная от бортового механика, зарящегося на бюджетную смазку, до human machine, вырабатывающей вожделенную эмульсию, должны получать удовольствие. Выдержат ли твои сети гребаный ураган чувств, – сенсообразующие частицы Всетленной, прикованной к телеплану? Это твоя любовь, любовь в кубе... Должно быть, я слишком пристально вглядывался в унылый пейзаж за окном гостиницы... Несколько существ в серых комбинезонах, напоминающие сказочные пылесосы с функцией прямохождения, нагнулись одним разом, чтобы пропустить Джуса и летящих за ним лайтспекторов, – а может, им посчастливилось найти на дороге миллиард сенсов, оброненных нерадивым энергоплательщиком?

– Мы видели его босс!
Две разодетые в пух и прах гусеницы, – в свете любящих глаз Праматери, находящейся в офисе дядюшки Аса под колпаком, выявляется истинная природа существ, – вытянулись перед высокой спинкой черного кожаного кресла.
– Фладд вернулся с Горы другим человеком, но у нас глаз, хе-хе, тоже наметан, – похвастался капрал.
– С лейтенантом прибыл багаж, – тридцать пять замороженных мультикопий. Я думаю, все они настроены враждебно, – добавил напарник перпла.
Остромордый оторвался от телеплана, – земных новобранцев принимали под Величайший Свод Всех Притяжений, – и ткнул кончиком изумрудной сигары в   карту Федерации, – жалкий кусок изношенной астроткани, болезненно колыхающийся над столом.
– Болваны! Где находится столица Униты?
– Здесь, – физиономия капрала приобрела кислый оттенок. 
– Так что же, влез в тело, гуляй смело? – заорал Хорк, и звездная тряпка, полоскавшаяся под носом офэчиста, стремительно унеслась под потолок. –Наша столица везде!
– Выходит, Фладд никуда и не уезжал?

Мои магнитные подошвы неоднократно стучали по трапу космического корабля, и всякий раз, возвращаясь домой, я испытывал чувство горечи. Оказался на суше, считай, тебя бортануло. В схватке с мутантами Альба-Гузейры пришел в негодность весь парк боевых мультикопий, находящихся в моем распоряжении.

Как известно, в многовейвной борьбе за независимость родной планеты от Астракиса альба-гузейрианцы выпестовали на свою голову новую, невиданную ранее породу энергососов. Для гашения атак из Космоса они создавали ложные органы. Астравитяне, их еще называют лишенные тел, захватывали дубли, не имеющие протяжения во времени, так, что их можно было отбросить в любой момент, чего альба-гузейрианцы, по своей природной лености, никогда не делали. Так появились на свет сиюминутные великаны с внушающим ужас обличьем.
Бесцеремонные носильщики-дальнобойщики, в которых превратились обитатели Альба-Гузейры, помогали космическим туристам избавиться от тяжелой ручной клади, – так заповедовал им дядюшка Ас.  О славных временах всетленского пиратства я еще расскажу, – не успеют заржаветь от пролитой крови клинки, – вот только освобожу свою кружку для свежей порции пива. Мирные вампиры довольствовались пассивным созерцанием особы хозяина, которую они по счастливому совпадению принимали за свою. Туземцы, имеющие по пять сердец на брата, во всем, что касается image и ehergy, полагались на своего бессонного управляющего.
В эпоху бесконечных войн с астравитянами непокорный народец, безоговорочно капитулировавший на первых порах, неосознанно для себя стал вести активную внутреннюю борьбу с внешним врагом. В летописях планеты говорится о героическом губернаторе, пожертвовавшим своей головой ради отделения Альба-Гузейры от Всетляндии. Считается, что сама планета отошла в пользу федеральной казны, а выставленные за дверь великаны поселились на верхушке честолюбивого политика, а может, в просветленном губернаторском воображении, – одно другому не мешает.

Печать строжайшей тайны, – вечно она вываливается у меня из кармана! – украшает кое-какие замасленные свитки, хранящиеся в дедушкином секретере. Кажется, и мои мозги остались там, – выдавленные, словно пурпурный джем из обеденного тюбика на незаконченный портрет Командора. Выберусь на чип-энд и провентилирую шкафы в своей берлоге.
Минула седьмая пятница марсианской недели, а я все не могу дозвониться до Якки! На цирковом плакате, клочья которого висят в вестибюле космопорта, она совсем не изменилась.
Вейв назад я оттрепал за вихры наглого мальчишку, принявшего взлетное поле моего кибершлюпа за место для парковки. Надо сказать, что материя за время моего отсутствия пошла по рукам. Все, чего не хватишься, – подвыпившие красотки, крутые перила, подносы с маусбродами, – затянуто астротканью, словно гусеница-куколка, изображающая невесту на выданье.
Внимание ценится не больше дерьма. Я размазал по стенке киберманекена, отказавшегося принять мои сенсы, и вывернул все лампочки в универмаге. Луч последней из них упал на бульварную книжонку из серии «ELECTRICAL CHRISTMAS».

«Мир напоминает слоеный пирог, не правда ли? Возьмите человека: румяная кожица и жировые отложения, мясные наросты и легочные пузыри, кровяные тельца и скопления солей, -  куда ни плюнь, где ни копни, жизнь находит новые формы на любом, пусть даже непригодном для обитания, островке. Напрасно доверчивый обыватель, погрязший в дурацких мечтах о вечном наслаждении, ищет утешения в сравнении: банальная сентиментальность здесь мера всех мер и высший судья.
 В деле искателей  трупов мне пришлось сыграть роль громоотвода или приманки, если хотите. В то время, как местные масоны демонстрировали порядком опустевший грааль, паразиты тьмы собирали урожай каждый месяц, луна подавала им верный знак. Указатели на гиблых дорогах человеческой души говорят о  возможности спасения, но, если вернуться к началу игры, команда будущих смертников обновится полностью. В день, неизвестно откуда и куда следовавший, потеряв счет звездам и времени, мы пересекли седьмой марсианский экватор на живом корабле профессора Парлуса. Города-близнецы, - гигантские автонавигаторы освещали серую бездну. Любопытные матросы один за другим пропадали в сиреневом окуляре библиотечной раковины и, выскакивая из электронного рукава квазилифта, замысловато перемигивались на лету. В одном из сверкающих дисков, кружащихся над умозрительным перекрестком древнего телепорта, мелькала красная мантия капитана. Воплотившись на уровне контактов в образе легендарного Охотника с Черствым Сердцем, я проглотил неизменную таблетку табачной слюны и на всякий случай записал формулу своей ДНК в памяти дежурного Традиционного Контроля. Многочисленные магниты, висящие в небе, поддерживали в состоянии покоя искусственную систему железной планеты. С неимоверным трудом преодолевая силы притяжения, обуревавшие меня со всех сторон, подобно доисторическим стервятникам, слетевшимся на падаль, я прорвался к перрону для органических существ и забронировался от неуправляемой стихии в первой подвернувшейся мне капсуле. Пульсирующие пузырьки дисплеев, тщетно пытавшиеся завязать со мной разговор на языке хамелеонов, транслировали ртутный ливень: скручиваясь вместе и равномерно разлетаясь, удобряя окружающее пространство семенами Меркурия, появлялись и пропадали металлические спирали, - как молнии, моментально расправляясь во всю ширину. Я опускался вниз по каньону, разделяющему левый и правый берег внутреннего города, ориентируясь на нагоняющие тоску завывающие звуки, - марсиане проводили профилактическое сканирование планеты, и вся маломальская живность, оккупирующая шарик, собиралась в это время в большом зале Центральной Мыслящей Матрицы. В круговороте общего движения я тоже был уже не одинок: за мной увязалась целая стая аборигенов, - автококоны, облепившие индустриальные утесы, нехотя срывались со своих намагниченных гнезд, соревновались с переменным успехом в преследовании пассажирской капсулы и осыпали мою хрупкую скорлупку подозрительными дробинами неизвестного вещества. Рискуя быть раздавленным чудовищной силой собственного интеллекта, я катапультировался над районом элементарных механизмов.

«Профессор Парлус», зловеще мерцающий ложными иллюминаторами, лениво вращался в чужой атмосфере. О возвращении и драгоценном пайке – парочке спелых четвероногих мутантов, пойманных в одном из заповедных земных измерений и законсервированных мною лично, думать было еще рано. Мемориал Погибших Героев, где наравне с заурядными могильщиками, искусными бальзамировщиками и заслуженными похоронными экспертами, трудились и такие неутомимые искатели трупов, каким является ваш покорный слуга, не зря отправил в дальнюю дорогу Охотника с Черствым Сердцем. Однако, работой не пахло: гладкая и беспросветная, как окно нашего катафалка, равнина простиралась до самого горизонта. Проделав путь длиною в прыжок молодого кенгуру и никого не встретив, пожалев о роликовых коньках и школьном катке, который всегда обходил стороной, я растопил великолепную твердь карманным дезинтегратором и спустился в открывшуюся прорубь на аварийном крыле.

Знаменитый Эффект Веревочной Лестницы используется сегодня повсюду.  Тонкие мосты, связывающие заброшенные телепорты Видимого Космоса, уже не залатать. Ничтожной капли внимания достаточно для заправки организма, стартующего за Основной Добычей, которую еще никто не отменял, со скоростью света. Правда, доступ к таблице, копирующей векторы полетов, имеет не каждый, но согласись, за нашими безмозглыми карапузами глаз да глаз нужен. В среде элементарных механизмов невозможно сосредоточиться: словно мифологическая обезьяна в процессе эволюции, я обрастал слоями их непрерывных превращений. Несмотря на то, что Ваш Охотник ни на секунду не забывал о своем долге и постоянно осматривал окрестности в поиске Погибших Героев с дьявольским вниманием, последнее убывало с фантастической быстротой, обратно пропорциональной скорости света. Меня спасла предусмотрительность – дежурная запись на посту Традиционного Контроля».

9.

Вера Русская ловко владеет монтировкой. Раз-два, и плита могильного склепа пропустила под землю поток свежего воздуха. Сборище пожелтевших от времени черепов и обрюзгших от трупного яда растений, – неважная компания для космического солдата.
– Ты был великолепен, – радостно сообщила Вера, врезав мне по плечу серебряной кочергой, отчего я, как старый опытный оборотень, перелетел через могилу, не забыв трижды перекувыркнуться в воздухе. – Астравитяне бежали от тебя без оглядки!
– Неужели? – я выплевывал набившуюся в рот глину и труху. – Старый неисправимый кровосос дал деру?
– Улетел и оставил псоголовых на произвол судьбы!
Я рванул обратно в могилу, – мой энерган, выпавший из полуистлевшей кобуры, должно быть, остался в гробу.
–  Я вот думаю, может, не стоит больше их трогать, – лицо Веры Русской потемнело. – Пусть делают, что хотят. Мертвецы жуют, а живые ждут.

Я очень тороплюсь, – когда над метротуаром мелькнуло насмешливое лицо Семерки, никто не сошел на перрон, чтобы подождать следующий поезд. Мне снова показалось, что мой рот набит землей, а в голове копошатся черви. Многие, кстати, обращают внимание, что после командировки на Связку Орбит, где мы накрывали один всетленский бордель, я стал изъясняться крайне расплывчато и туманно. Меня понимают только гребаные клоуны, продающие открытки и марси-колу.
В моем кабинете на нулевом этаже Отдела Фильтрации Чувств есть, где развернуться, только не с кем, – сквозняк катает шары по бильярдному столу. Хорк приглашал поохотиться на вампиров, – я как раз закончил набивать чучело Якки, и мне надо отвлечься от марсианской хандры.

На Уните на удивление ровный климат, седьмую пятницу подряд стоит сухая безветренная погода. Кажется, напрягшаяся в ожидании дождя почва дышит вместе с тобой. Мы взобрались на коней и помчались по направлению к небольшому лесочку. Неподалеку от вампирского логова находится замок Хорка, и мы рассчитываем вдоволь повеселиться, вздернув парочку кровососов на крепостных стенах.
– Помнишь белокурую шлюху из клана Поднятой Длани? – Хорк махнул у меня перед носом длинной волнистой прядью (мы ехали узда к узде), и в первый момент мне показалось, что это грива моего Спектра. – В одной норе я нашел целый выводок!
– Сила внимания сократит путь, – процитировал я Книгу солдата.
Сам я с лесными отродьями расправляюсь молча и предпочитаю не болтать о своих победах, не в пример Хорку, который готов полночи раскачивать астравитянина на дыбе.
– Ты веришь, что вампиры  идут, как летят, и видят, как спят? – люблю пощекотать собеседнику нервы, в крамольных журнальчиках такого понапишут!
– Херня, они просто подстраиваются под нас, – мой друг поджег волосы колдуньи, и лес в радиусе вейва от нас осыпали голубые искры. – Не обязательно быть пьяным, чтобы сохранять трезвый рассудок. Ветер холодит кровь, а мысли – сознание.
Мы резко пришпорили лошадок и, действительно, услышали где-то совсем рядом подозрительный шорох, – словно бы кто-то топтался на куче палой листвы, не касаясь ее ногами.
– Ты слышал? – Хорк завертелся на месте, как ужаленный. – На какой хер тогда придуманы сумерки?
– Это шпион, – уверенно заявил я, вглядываясь в ажурные заросли древесного сплошняка. – Кот с Горы, не боящийся света.

Астравитяне не сразу разделились на кланы. Появлению Крепкой Луны и Поднятой Длани предшествовала долгая упорная борьба за выживание. Впрочем, мне никто не платит за уроки чипстории, а вампирам книжки – не указ. Говорят, сотни вейвов назад на месте Дымчатого Леса было астравитянское воинское кладбище. Предки инопланетян поздно спохватились о своих бесхозных могилках, – как известно, всетленские вампиры принадлежат к расе лишенных тел, в которую они выродились накануне Первой Бескровной Войны в результате загадочной эпидемии. Желающие могут заглянуть в древние хроники, но дубу ясно, что свинья съела желудь. Одно из самых крупных захоронений было на Уните, оно никуда и не девалось, собственно говоря. Лишенные тел долго скитались по Всетляндии, портили каждому встречному поперечному кровь, и вот как-то случайно лишенцев занесло на Униту, где они почуяли запах Отчизны. Одно время бестелесные духи исступленно кружили над заброшенными могилками, а напитавшись трупными испарениями досыта, – хотя сам я с заступом там не вращался, но думаю, в Запретной Долине, на месте которой и вырос Дымчатый Лес, не то что покойников, потусторонней прикуривательницы уже не увидишь, – стали обретать некие видимые формы. Ну, тогда-то и разгорелись страсти. Группа астравитян, возглавляемая жрецом по имени Ас, объявила все могилы, залитые светом Крепкой Луны, своей собственностью.

Партию Поднятой Длани сформировали противники Аса, несогласные с его захватнической политикой. Лидер Сопротивления, генерал Рубин прославился парализующим врага жестом, – рука, воздетая ввысь, отвлекала внимание противника. Говорят, что ладонь Рубина пожимал сам древний командор, и в судьбоносные моменты астравитянской истории на ней возникает  решительный лик легендарного воина. Сторонники генерала выступают против осквернения могил, в которых все поначалу рылись сообща, в поисках магических артефактов, и также намереваются взять кладбище под свое крыло, якобы, в целях обеспечения защиты от лунных вандалов. На самом же деле никто уже не надеется найти ни бессменных доспехов Роберта Фладда, – мой тезка был известным кровососом, ни кубка для приготовления power cocktail,   мало того, Рубин вовсе не собирается открывать монумент павшим героям и строить храмы бескровной жертвы. Все охотятся за белокурыми бестиями, скрывающимися в глубоких кладбищенских норах.

– Так значит, мутанты несли жестокие потери, – в ОФЧ я был единственным боеспособным ветераном, прочие являются жалким довеском к орденской планке, их погубило чувство собственной значимости. –  А может, нам снова развязать войну с Астракисом?
– Выколотить из правительства сенсы, снарядить десант, – мои губы тронула печальная улыбка. – А кто полетит?  Неукушенные мальчишки? Да скорее твой пылесос пройдет процесс Священной Сборки, чем они приучатся к полевой работе!
Я дал доброго пинка уборщику, чей человекообразный вид внушал мне не больше доверия, чем полуденный вампир своей жертве, и мы с Хорком стукнулись кружками в знак солидарности.

Не думал, что брошенные женщины способны находить обратную дорогу домой. Домом я называю свой байк, на котором исколесил пол-Всетляндии. В гараже побывала Семерка, – ее, пахнущая горючкой визитка порхала в сиреневой дымке машинного двора. «Выведение вампиров. Безболезненно и безвредно. После восьми – скидки!» Об угнанном байке я не жалел, – в нем безнадежно барахлило сцепление. В моей голове заработал счетчик сенсов, – Семерка с ее прытью и хваткой могла составить нам серьезную конкуренцию. Захлебывающийся рев мотора прервал мои вычисления.
– И у тебя еще хватает наглости держать эту развалину в гараже! – слепящие фары байка можно было спутать с глазами сексапильной угонщицы, горящими праведным огнем. Семерка так лихо размахивала монтировкой, что это походило на цирковой номер. – Смотри, ответишь за разбазаривание материи!
– У тебя тушь побежала, – дедушка говорил, что во мне есть четверть вампирской крови, и при ярком свете я начинаю хамить и делать непристойности.
– Это дождь, придурок, –  девушка одарила меня ненавидящим взглядом, в котором блестели свежие заголовки «Новостей телеплана». – Читал? «С особой жестокостью» – ваша работа?
Я пожал плечами.
– Газеты печатаются для дебилов, крошка. А насчет деревни Неспящих ты права. Мы там были.

Астра-унитский разговорник у нас один, – фонарь в глаза, и кол в сердце. Не знаю, что там написано у Семерки в price, – наши услуги совершенно бесплатны. Несмотря на то, что вампиры бессмертны, никто из них не находит времени составить толковое завещание. Как известно, по ночам астравитяне похищают наши сонные унифицированные тела с тем, чтобы безнаказанно пить кровь родственников и соседей. Отдельные особи инопланетян не спешат расставаться с человеческими организмами, объединяются в группы и организуют собственные поселения. Рассчитывая на презумпцию невиновности, лишенные тел не скрывают своей антиунитской направленности. Преступившие Границу Дня астравитяне, – под нашей плотной броней вампиры скрываются от света звезд, – проникают во все слои общества, где имеют добровольных агентов, сдающих им кровь честных граждан. Естественно, что вампиры, узурпировавшие несчастную плоть, не имеют никаких прав на человеческое имущество. Сотрудники ОФЧ, пресекающие зловещую практику теловредительства – единственные законные наследники кровососов.

Настоящие охотники всегда договорятся между собой, какая бы дичь не проходила через их силки. Тринадцатого числа Хорк закатил в своем замке вечеринку. Семерка надела вызывающее платье с правдоподобно вышитыми кровавыми подтеками.
– Где ты подцепил эту комариху? – мой напарник не скрывал своего восхищения. – Ей-Току,  мне знакомы ее глаза!
– Реклама в «Дайджесте чипов», – мрачно сказал я, отложив сторону недоеденный маусброд, красивые женщины отбивают у меня аппетит. – Служба Тихой Ликвидации.
– Ах вот кто она, чип тебе в голову! – Хорк щелкнул пальцами, и кельнер, спешащий к нам с двумя бутылками красного, растянулся на полу, – паркет, надо сказать, был надраен на славу, и меня от падения спасали только  древние магнитные ботинки, которые я не снимал уже добрые два десятка вейвов.
– Скучаете, мальчики? –  Семерка подкралась незаметно, и мы оба вздрогнули. – Может, позабавимся сегодня ночью?
– На чьих это угодьях? – поперхнулся Хорк, и пурпурный китель офэчиста потемнел от пролитого вина. – Впрочем, я вас приглашаю...

10.

– Куда теперь? В заслуженный отпуск? – зеленый огонек моей сигары являлся отличной мишенью для землян, но в тот момент я предпочитал умереть, чем расстаться со своей Верой.
– Нет, – засмеялась девушка. –  Отдых не входит в мои планы.
– Тогда, может, пообедаем вместе? – дверь невесть откуда взявшегося междулета услужливо распахнулась, и мы упали на задние сиденья. – Тут рядом есть один синьоритянский ресторан, там готовят такую квашеную капусту...


КОНЕЦ

2002-07-21



Приложение

КРАТКИЙ АСТРА-УНИТАРИАНСКИЙ СЛОВАРЬ

АНТИТОННЕЛЬ. Труба, соединяющая Землю с Луной.
АС. Президент планеты Астракис.
АСТРАКИС. Планета из созвездия Альцеона.
АСТРОТКАНЬ. Средство для перемещения в Реальном Космосе.
АСТРОЛЯНДИЯ. Планеты Всетленной, оккупированные астравитянами.
АСТРОФОН. Устройство для передачи информации в пространстве.
БЛУМФОРД. Город-мультикопия.
ВЕЙВ. Единица измерения волны.
ВИДОГРЕЙ. Устройство, транслирующее фильмы на телеплан.
ВКУСОРУБКА. Предмет роскоши неясного предназначения.
ВСЕТЛЕННАЯ. Область Реального Космоса.
ВСЕТЛЯНДИЯ. То же, что и Всетленная.
ГОРА. Планета, относящаяся к  МЗД.
ГРАВИТАНЕЦ. Ритуальное действие, имитирующее состояние древнего человека во время перегрузки.
ГРАВИТУШКА. Летающий диванчик.
ГРЯЗЬ. Фантастическая субстанция.
ГУМАНОИДГЕРЛ. Существо, имитирующее поведение чипмена.
ELECTRICAL CHRISTMAS. Популярная книжная серия.
ЗАБРЫЗГАННЫЕ ГРЯЗЬЮ. Всетляндский фестиваль моды, проходящий на Луне.
ЗЕМЛЯ. Планета, относящаяся к МЗД.
ИНАКОЧУВСТВУЮЩИЕ. Издержки конвейерного производства.
ID-КОД. Идентификационный номер чипмена, нанесенный на мыслесхему.
КВАШЕНАЯ КАПУСТА. Редкий продукт, выращиваемый на Синьоре.
КИБЕРМАНЕКЕН. Существо, имитирующее поведение чипмена.
КИБЕРОВОЗКА. Комфортабельное средство эвакуации неконтролируемых чипменов.
КИБЕРШЛЮП. Небольшой космический корабль.
КИБЕРТАУН. Резервация киберманекенов.
КИБЕРНЕТКА. Гуманоидгерл легкого поведения.
КИБЕРНЕТИЧЕСКИЙ ЩИТ. Искусственная оболочка Земли, Марса и некоторых других планет.
КОНВЕЙЕР. Фабрика по скрещиванию материи.
КОП. Космические Основополагающие Принципы.
КОМАНДОР. Почетный председатель НУС.
КРИБЛЕТКИ. Таблетки, ускоряющие производительность мыслесхемы.
КРИМЕН. Чипмен творческой профессии.
ЛАЙТМОБИЛЬ. Комфортабельное средство перемещения в пространстве.
ЛУНА. Космический объект, находящийся на темной стороне Земли.
ЛЮДОКОПЫ. Сотрудники доконвейерной полиции.
МАРСИКОЛА. Тонизирующий напиток.
МАРСОБОРД. Марсианская летающая доска.
МАРС. Спутник планеты Астракис.
MARS BEER. Марсианское баночное пиво.
МЕЖДУЛЕТ. Универсальное космическое такси.
МЕТРОТУАР. Дорожное покрытие.
МЗД. Миры Закрытого Доступа.
МИМОХОД. Устаревшая разновидность междулета.
МУЛЬТИКОПИЯ. Многократное отражение в материи.
МЫСЛЕКОЛА. Тонизирующий напиток.
МЫСЛЕСХЕМА. Устройство, контролирующее поведение человека.
НЕИЗБЕЖНЫЙ КОНТАКТ. Исторический факт колонизации Земли Астракисом.
НЕИЗБЕЖНЫЙ РАЗРЫВ. Исторический факт освобождения Земли от ига астравитян.
НУС. Наблюдательный Унитарианский Совет.
ОФЧ. Отдел Фильтрации Чувств.
ПСОГОЛОВЫЕ. Коренные обитатели планеты Земля.
ПЛЮЩЕВИК. Устройство для расплющивания материи.
РЕАЛЬНЫЙ КОСМОС. Область пространства, облаченного астротканью.
РУССКАЯ ВЕРА. Выпускница УВА, легендарная охотница за вампирами.
СВЯЩЕННАЯ СБОРКА. Заключительный этап скрещивания материи.
СЕНСИТИВ. Пребывающий в состоянии энергетического ступора инакочувствующий.
СЕРЕБРЯНЫЙ ВОЛНОРЕЗ. Устройство для глушения космических волн.
СЕРЕБРЯНАЯ ПУЛЯ. Обитательница планеты Фаунсин.
СИДЕРОЯДНЫЕ МУХИ. Космические паразиты.
СИНЬОРА. Спутник планеты Астракис, населенный выходцами с Земли.
СКЕЛЕТРОН. Небольшое мобильное устройство для перемещения в пространстве.
СКРИМЕН. Человек со встроенным скрипом.
СКРИП. Модернизированный чип.
СОПРОТИВЛЕНИЕ. Движение инакочувствующих.
ТЕЛЕПЛАН. Средство массового осознания.
УВА. Унитарианская Военная Академия.
УМА. Устранение Материальных Аффектов, карательное подразделение вооруженных сил планеты Фаунсин.
ФАУНСИН. Планета, находящаяся за пределами Реального Космоса.
ФЛАДД РОБЕРТ. Выпускник УВА, легендарный охотник за вампирами.
ХАЙВЕЙВ. Скоростная космическая магистраль.
ХОМОПАРК. Место стоянки доконвейерных людей, в дальнейшем – центр развлечений и отдыха.
HOMO RUBBERIUS. Резиновая мультикопия.
ЧИП. Разновидность мыслесхемы.
ЧИПМЕН. Человек со встроенным чипом.
ЧИПМЕН ГАРРИ. Президент корпорации «Идентификация Дня».
ЧИПС. Механическая собака.
ЭЛЕКТРООТРОДИЕ. Служители церкви.
ЭНЕРГАН. Энергетическая пушка.
ЭНЕРГОМЕШАЛКА. Устройство для перемешивания энергии.