Кавалер

Тося была девочка рослая, кобылистая – хотя и тринадцать всего. Длинные мосластые ноги торчали из штапельных юбок, в одно лето становившихся неприлично короткими.
-И куда ты только тянешься? – вздыхала мать, надставляя очередной подол, и тут же покрикивала:
- Патлы-то собери, чего распустехой ходишь – глаз не видать! – Тоська послушно собирала густые рыжеватые волосы в простецкий хвост, челка ей вечно в глаза лезла. Ну и ладно, глаз не видно, зато и прыщей на лбу тоже.
А Пашке уже пятнадцать было. Ну, почти. Хотя по виду не скажешь – пацан пацаном, Тоське даже до плеча не дотягивал. Но она на это внимания не обращала. Подумаешь, мелковат! Вырастет, куда денется. В мужчине ведь главное что? – сила. А Пашка вон какой: у него руки, что ноги – толщиной одинаковые. Он в прошлом году Тоськиной матери машину дров разгрузил. Вот это парень! Так что Тоська дураков разных решила не слушать и с Пашкой "ходить" согласилась.
Пашка на радостях ей со школьной клумбы ромашек нарвал. Девчонки от цветочков сразу добреют, а он на это свидание большие надежды возлагал.
 
Тоська в новой юбке пришла – мать ей из своей перешила. Ромашки взяла, покраснела. Пашка ее под ручку и повел вдоль улицы. Вечер, сирень вдоль дороги цветет и пахнет как сумасшедшая, куры под кустами роются, комары обнаглели совсем... Тоська идет, ромашками обмахивается. Бабушки на лавочках в ответ на "здрасьте" кивают:
- Гуляете, ребятки? Гуляйте, дело молодое…
Одна тетя Шура съехидничала:
- Паш, да ты никак невесту себе нашел? На свадьбу-то позовешь?
- А вот мы с Тоськой еще посмотрим, приглашать или не стоит… - отшутился Пашка и на подружку свою так посмотрел - у той аж ладошки вспотели.
Дошли они до ларька в конце улицы. Пашка солидно из кармана  рубль вынул, купил им по кружке тепловатого кваса, и еще для Тоськи ирисок кулек:
- Угощайся!
 
Темнело. Пора было возвращаться, а цели своей Пашка так и не достиг. Никак решиться не мог. Тоська-то вон какая кобыла вымахала, а он…  Вот как ее поцеловать, а? Пашка всю дорогу башкой крутил, и наконец увидел то, что нужно. У забора валялся деревянный ящик из под водки – крепкий, не то что нынешние.
- Тоська, - сказал Пашка, подталкивая ее к забору, - дело есть…
- Кааое део? – ворочая языком во рту прилипшую конфету, наивно спросила Тоська.
- Можно я тебя поцелую? – шепотом, боясь нечаянно подпустить петуха, выдохнул Пашка,  ловко запрыгнул на ящик и, не дожидаясь ответа, притянул ее к себе, сминая ромашки.
Целоваться Пашке понравилось. Губы у Тоськи были мягкие и пахли ирисками.
 
Пока она смущенно одергивала юбку и поправляла волосы, Пашка прикинул вес ящика – кило три, пожалуй, будет…  Вздохнул, и прихватил его с собой.
- Паш, а ты чего, любишь меня, что ли? – робко спросила Тоська, после долгого молчания.
- А как же! – быстро сказал он. – Люблю конечно.
Дурацкий ящик порядком оттягивал парню руку, но он терпел.
 
Когда до Тоськиной калитки оставалось всего ничего, Пашка остановился:
- Может, еще разок поцелуемся, - умильно предложил он.
- Ты что? – испугалась Тоська. – Вдруг мамка из окна увидит! И вообще, хватит уже на сегодня, - благоразумно добавила она.
Пашка со злостью шваркнул свою ношу об землю:
- Дура! - выкрикнул он. – Чего ж ты раньше не сказала, чтоб я не тащил за собой этот хренов ящик?
Тоська попятилась, захлопала мокрыми ресницами. Потом бросила Пашке мятый букет и убежала в дом.
Ящик на следующий день утащил сосед. На растопку наверное...
А Тоська в любви разочаровалась, и гулять с Пашкой больше не ходила.