Дипломатия Аршакидов, Евмела и Амаги...

 
http://abuss.narod.ru/Biblio/Maps/map78.gif
 
 
После Македонского

http://www.novgorod.ru/images/1187.gif

Дипломатия Аршакидов, Евмела и Амаги...


В статье «Арсак - аорс Арсании» (http://proza.ru/2009/06/19/807) подробно показано участие скифов (по одной из версий – от Дона) в формировании знаменитых династий Аршакидов и их держав, в т.ч. и на территории Персии. Здесь обилие своих дипломатических сюжетов.
Арсака ведут из даев, так называемых апарнов. Страбон уточнял, что апарны — даи, как говорят, были переселенцами из области даев, живущих над Меотидой, которых называют ксандиями или париями. Однако не является общепризнанным, что среди скифов, живших над Меотидой, были какие-то даи. От этих скифов, говорят, ведет свой род Арсак; другие, напротив, считают его бактрийцем, который, чтобы спастись от растущего могущества Диодота и его преемников, поднял восстание в Парфии. По Юстину, Арсак - человек неизвестного происхождения, но испытанной доблести. Он и отвоевал у Селевка значительную часть Селевкии (столица Антиохия, недалеко от которой Россос). Пути у Каспия привычно увлекали на юг тысячи переселенцев из Великой Скифии, которые достигали в дальних странах влиятельного положения.
Даи «над Меотидой» созвучны названием части «меотов» (приазовцев) – дандарии, досхи и т.п. Позже от Меотиды вверх по Дону (Танаису) земли веками контролировали аорсы.

Меоты составляли значительную часть населения полиэтничного Боспорского царств, влияние на которое было жизненно важно для царей Скифии. Это царство, как и отдельные развитые города Причерноморья, были для Скифии гарантом устойчивых международных связей. 
Допускают, что меоты были родственны скифам и сарматам и относились к иранской языковой группе. Вместе с тем еще в 19-м веке Эдуард Эйхенвальд доказывал, что родственные меотам синды — это колония индусов (индоиранцев Индии) на берегу Черного моря. Полиен в античности отмечал, что «меотиянка Тиргатао вышла замуж за Гекатея, царя синдов, которые живут немного выше Боспора». Тиргатао — единственное зафиксированное источниками меотское имя и оно надежно сближается с индо-иранским женским именем Тиргутавия, зафиксированном на территории Митанни, в хурритском Алалахе. Тиргутавия – помня об этническом составе Митанни – могла быть как из хурритов, так и из индоарийцев (индоевропейцев). Есть свои виды на меотов у адыгов (адыгейцев). Возможны и иные версии. По подхлдам некоторых современных исследователей — название древних племен на окраине Боспорского царства (современный Краснодарский край) являлось синонимом «болотных жителей», то есть живших рядом с Меотидским озером (болотом). Аналогично с русскими средневековыми дреговичами — болотными жителями (люди живущие на болоте, плавнях).

Меоты имели свою систему религиозных культов и верований. Для их верований характерно обожествление сил природы, природных явлений, представляющихся меотам в виде бога солнца света, огня, бога дождя, грозы, бога леса, бога моря и других богов. Этим богам меоты приносили жертвы, сопровождаемые сложным ритуалом.

Состав меотского пантеона отличается большой сложностью и с трудом поддается всеобъемлющей классификации. Меотские боги могли олицетворять собою как природные и стихийные явления — боги неба, земли, солнца, огня, ветра, так и абстрактные понятия: гостеприимство, честность, верность традициям предков, верность клятве и т. д. Существовали так же боги покровители представителей каждого ремесла.

Очень важны для меотов были культы почитания умерших родственников и погребальные обряды. Тело помещали в яму в скорченном положении. В могилу опускали предметы, которые могли бы понадобиться умершему в стране мертвых. Туда же опускали погребальные дары от родных и односельчан умершего — посуду, оружие, одежду, украшения. Над захоронением производили земляную насыпь — курган.

Меотская культура складывается в VIII—VII веков до н. э. и она своими корнями уходит в эпоху бронзы. Основой хозяйства меотских племен было земледелие. Они выращивали пшеницу, ячмень и просо. Большое значение также имело скотоводство — разводили крупный и мелкий рогатый скот, свиней и лошадей.

Меоты знали развитое ремесленное производство и металлургию, их керамика пользовалась спросом у соседних оседлых и кочевых племен. Меоты, находившиеся на торговых путях из античного мира к скифо-сарматским номадам, выступали и в качестве торговых посредников. http://ru.wikipedia.org/wiki/Меоты


Во времена Александра Македонского многие деятельные силы Великой Скифии, начиная с юношей и породистых коней, были вовлечены в македонские походы и завоевания. Допускают, что тело погибшего царя Атея было перемещено в курган Чертомлык у Днепра, поближе к скифской столице той поры – Каменскому городищу. Скифским городом были Неаполь в Крыму . Под влиянием скифов был Нимфей у Пантикапея (Керчи). По преданию, место для Пантикапея грекам (милетянам) выделил скифский царь Агаэт (источник: Стефан Византийский, Словарь, статья «Пантикапей»; М. В. Скржинская, «Скифия глазами эллинов»). Правда, легенды также связывают основание столицы Боспорского царства с циклом мифов об аргонавтах, считая его ойкистом сына легендарного колхидского царя Эета (Ээта), у которого эллины похитили золотое руно.
http://ru.wikipedia.org/wiki/Керчь (примечание 2).
Крупным торговым скифо-греческий центром начала V-III вв. до н.э. было у низовий Дона Елизаветинское городище – предтеча Танаиса. http://www.sfedu.ru/region/tanais/home_.html
Есть с аналогичным названием городище и на берегу Кубани –  тоже Елизаветинское.
Установлено, что оно существовало с V века до н.э., как укрепленное поселение меотов (приазовцев) и торговая фактория боспорских греков. Здесь был центр ремесла, прежде всего, керамического производства. Площадь городища составляла до 200 х 500 м. (10 га) Кроме этого отдельный ров и вал отсекали от степи еще несколько га площади предгородищенского посада. http://budetinteresno.narod.ru/kraeved/11.htm
Эти городища были важными хозяйственными центрами меотов.

Скифским был Никоний (рядом село Роксоланы) напротив Тира у Днестра. Он мог получить название в память о победе над Дарием 1.  Здесь чеканились монеты Скила. Вероятно, Скил после казни здесь – вероятно - и был похоронен. Город разгромлен карателями Македонского (правда, сами каратели Зопириона погибли под Ольвией), а зетем окончательно в 3 веке  н.э.
http://www.reporter.com.ua/news/9279/

Скифские города (выявлены и исследованы далеко не все, особенно на землях России) – суровая и неопровержимая античная реальность.

Как-то так получается, что историю Скифии после Атея и Македонского как бы сводят на нет.  Но Великая Скифия и при усилении роли сарматов никуда не делась. Скифским царями являлись во 2 веке до н.э. Скилур и Полак в Неаполе Скифском (но монеты Скилура известны и в Ольвии). Возможно, в округе Ольвии в 1 веке н.э. Инисмей и Фарзой, тоже выпускавшие свои монеты. Правда, последние уже принимали сарматский образ жизни
 http://stihiya.org/print_3156.html
http://www.ironcross-cma.com/content/view/909/60/

Во второй половине IV в. до н. э. при Перисаде I (344/43—310/09) Боспорское царство достигло наибольшего политического могущества. То, что Перисад не потерял власть при давлении Александра Македонского на Скифию, указывает на значительность этого царя и в дипломатии данного периода.
Владения Боспора охватывали в это время Керченский полуостров до Феодосии включительно, Таманский полуостров с прилегающей к нему береговой полосой вплоть до современного Новороссийска, нижнее течение Кубани и её ближайших к устью притоков. В устьях Дона Боспору уже формировался недалеко от Елизаветинского городища новый город Танаис. Население, жившее по северному и восточному берегам Азовского моря, признавало гегемонию Боспора. При Перисаде на долгие годы прекращались войны между Боспором и скифами.

Вещественные памятники частично из самого Боспора, частично из курганов примыкающей к нему степной полосы указывают на то, что Боспор этого времени становится центром местного ремесла. В скифских курганах конца IV в. до н. э. найдены художественно выполненные сосуды, пластинки, нашивавшиеся на одежду, части сбруи. Всё это из золота и серебра с орнаментом, свидетельствующим о местном происхождении этих предметов. Боспорское происхождение металлических изделий из скифских царских курганов IV—III вв. до н. э. подтверждается сходством их стиля со стилем боспорских монет этого времени. IV в. до н. э. вводит в обращении золотые статеры, совершенно не похожие ни на старые монеты Пантикапея, ни на монеты, которые были в это время приняты в других эллинских городах. Они представляют собой оригинальное создание боспорских мастеров и отличаются высокими художественными достоинствами. Отчасти напоминают подобные статеры Александра Македонского.

Боспорское царство было тесно связано с окружавшими его народами. Торговля со скифами служила стимулом для развития ремесленного производства. В обмен на изделия боспорского ремесла скифы, синды, меоты и сарматы везли на Боспор хлеб, пригоняли скот, приводили – чего греха таить, - рабов (а элементов рабства нет ныне ?!). Продукты скотоводства потреблялись главным образом на месте, хлеб вывозился в Средиземноморье. Рабы частично эксплуатировались боспорской знатью, частично отправлялись на продажу. Значительная часть собиравшегося на территории Боспорского царства хлеба поступала непосредственно правителям Боспора, отправлявшим его в больших количествах на рынки Средиземноморья. Вместе с тем часть хлеба покупалась у скифских оседлых общин и перепродавалась затем приезжим эллинским или местным боспорским купцам. Растущая хлебная торговля Боспора была одной из причин, заставлявших боспорских Спартокидов расширять свои владения и вместе с тем по возможности поддерживать хорошие отношения со скифами. Упадок Ольвии обусловил направление основного потока скифского хлеба через Пантикапей, что ещё более способствовало процветанию боспорской торговли.

Международное значение Боспора в IV—I вв. до н. э. было неразрывно связано с его ролью в торговле. Поэтому боспорские династы старались всячески покровительствовать торговле и увеличивать вывоз хлеба. Их мощный флот охранял торговые пути на Чёрном море против тавров и народов западного берега Кавказа, занимавшихся пиратством.

Чрезвычайно важной статьёй боспорского вывоза в Средиземноморье были рабы. Надписи показывают, что на Родосе, который деятельно торговал с Боспором, имелись сарматские, скифские и меотские рабы. Вывоз рабов значительно увеличился по сравнению с предшествующим периодом. Разложение первобытно-общинного строя у кочевников Северного Причерноморья и постоянные войны между ними способствовали притоку рабов на Боспор, главным образом из числа военнопленных, которых кочевники охотно продавали эллинским купцам. Известную роль в увеличении численности рабов на Боспоре и соответственном росте боспорской работорговли могли играть и победоносные войны самих Спартокидов, которые велись на протяжении IV и первой половины III в. до н. э.

Сосредоточение в руках Спартокидов обширных земель с сидящими на них земледельцами-пелатами, а также стад, рыбных промыслов и ремесленных мастерских (хорошо известны, в частности, царские керамические мастерские, изготовлявшие кровельную черепицу), наконец, рабов, прибывавших постоянно в результате войн, позволило боспорским правителям захватывать в свои руки значительную долю боспорского экспорта. Собственного торгового флота Спартокиды не держали, а пользовались обычно кораблями купцов, как приезжих (особенно афинских), так и боспорских. Крупные землевладельцы иногда сами снаряжали корабли для вывоза продуктов своего хозяйства.

После смерти Перисада I обостряется борьба в среде господствующего класса Боспора, вылившаяся в форму междоусобной войны между его сыновьями. Один из них, Эвмел, вышедший победителем из этой борьбы, вынужден был пойти на соглашение с пантикансйской аристократией. Он созвал народное собрание и провозгласил восстановление «отеческой политии», т. е. древнего полисного устройства. Вместе с тем жители Пантикапея получили ателию (свободу от пошлин), которой они некогда пользовались, и освобождение от налогов. Очевидно, предшественники Эвмела, и в первую очередь Перисад I, не считались с полисными традициями Пантикапея, облагали его граждан тяжёлыми пошлинами и контрибуциями на военные нужды.

Приход к приазовской власти Евмела – яркое военно-дипломатическое событие отечественной истории. Известны и иные античные лица с таким именем http://dic.academic.ru/dic.nsf/ruwiki/474562

До смерти Перисада представители Спартокидов ни разу не пытались оспорить право старшего сына правителя на полноту власти в стране. Их сплачивали трудности борьбы за ее удержание. Теперь  ситуация изменилась. И подобно тому, как после смерти Александра Македонского (в 323 г. до н. э.) началась борьба за власть между его преемниками, так и после смерти Перисада I в 310/309 году до н. э. на Боспоре начинается война его сыновей.

Против старшего сына Перисада I Сатира II выступил его брат Эвмел, сведения о котором в основном черпают из произведений Диодора Сицилийского, Полиена и других античных авторов.
Эвмел привлекал к своей политики те силы Приазовья, которые связаны с нынешней российской территорией.
. Вступив в дружественные отношения с некоторыми из соседних варварских народов и собрав значительные для того времени войска, он потребовал доступа к реальному управлению государством, вероятно, имея в качестве примера правление его отца с братом.
Сатир категорически отказался и с войском выступил ему навстречу. У реки Фат на территории азиатского Боспора произошло решительное сражение. Сатир, составив укрепленный лагерь из телег, на которых он привез большое количество провианта, выстроил войско для боя и сам встал в центре боевого строя по скифскому обычаю. Войско состояло из 2000 греческих и такого же числа фракийских наемников, 20 000 пеших и 10 000 конных скифов-союзников.
Эвмела поддерживал царь сираков (позже известны как союзники аорсов) Арифарн с 22 000 пехоты и 20 000 конницы. Сатир, окруженный отборными воинами, обрушил всю силу удара на свиту Арифарна, также стоящую в центре боевого строя. Понеся большие потери, сиракский царь стал отступать, отчасти применяя известную скифскую тактику: отступая - побеждай.
Сатир бросился  преследовать Арифарна, убивая всех, кто вставал на его пути. Но вскоре получил сообщение, что его брат Эвмел на правом фланге обратил в бегство наемников. Сатир поворачивает скифскую конницу и спешит на помощь своей пехоте. И на этот раз его удар оказался как бы губительным для противника. Эвмел со своими воинами тоже отступил.

Начало военных действий в приведенном выше варианте, описанное историком Диодором, как-то не очень увязывается с инициативой Эвмела в борьбе за власть. Здесь он командует всего лишь частью боевого строя — одним из флангов армии сиракского царя, который сам руководит сражением. В описании же дальнейшего хода военных действий он даже не упоминается.
Реальными инициаторами выступления против Боспора могли быть и сираки, а Эвмела, по крайней мере на первом этапе борьбы, они просто использовали как реального претендента на царский трон .- басилевса.
Блестящая победа в одном сражении не завершилась победой Сатир во всей  войне. Воины Арифарна и Эвмела, которые уцелели в сражении, вместе со своими полководцами укрылись в крепости сираков. Она располагалась на берегу глубокой реки Фат (возможно, одно из ранних названий Кубани http://budetinteresno.narod.ru/kraeved/kuban.htm ), которая обтекала ее и делала неприступной. Кроме того, крепость была окружена высокими утесами и огромным лесом, поэтому к ней было всего два искусственных доступа. Один из них, ведший к самой крепости, был защищен высокими башнями и наружными укреплениями. Другой был с противоположной стороны в болотах и охранялся палисадами. У здания крепости были прочные колонны, а жилые помещения находились над водой.
Убедившись в мощи укреплений вражеской крепости, Сатир решил сначала разорить вражескую страну. Его войско предало огню селения сираков и захватило большое количество добычи и пленных. После этого была предпринята попытка прорваться в крепость через имеющиеся подходы к ней.

Атака наружных укреплений и башен провалилась. Отряд Сатира был отброшен с большими потерями. Но другая часть его войска, действовавшая с луговой стороны через болота, захватила деревянные укрепления с этой стороны крепости и, переправившись через реку и лес, стала пробиваться к цитадели. Три дня воины Сатира рубили лес, с трудом и опасностями пролагая дорогу.
Арифарн, опасаясь штурма, расставил своих стрелков вдоль обеих сторон прохода, ведущего к крепости, и приказал им непрерывно обстреливать войско противника. Занятые вырубкой деревьев, боспоряне не могли обезопасить себя от стрел и несли большие потери. Но все же на четвертый день они вышли к крепостной стене.

Предводитель наемников Мениск, отличавшийся и умом, и храбростью, бросился через проход к стене и вместе со своими товарищами стал храбро атаковать укрепления. Однако преодолеть отчаянное сопротивление сираков, имевших к тому же численное превосходство, он не смог.
Тогда Сатир лично повел войско в атаку. В жестоком рукопашном сражении он был ранен копьем в руку и приказал отступать. Его войско, оставив сторожевые посты, удалилось в лагерь. На следующий день штурм должен был повториться, но случилось непредвиденное. К вечеру рана царя воспалилась. Он почувствовал себя плохо и с наступлением ночи скончался. У власти он пробыл всего девять месяцев.

Любопытно, что еще до вступления на престол оракул предсказывал Сатиру опасаться слова «мюс» (mus), что по-гречески означает мышь и мышца. Сатир после этого стал бояться и домашних, и полевых мышей, постоянно приказывая своим рабам убивать их и замазывать их норы. И, даже посещая друзей, всегда спрашивал, входя в дом, нет ли у них мышей. Никому из своих подданных, ни рабу, ни свободному человеку, не позволял носить такое имя. А умер от раны в мышцу руки. Разумеется, всякие предсказания всегда имеют двойной смысл, но что-то, видимо, в них все же есть...

После смерти царя командование войском принял командир наемников Мениск, который снял осаду крепости сираков и приказал войску отступить к городу Гаргаза. Где находился этот город, точно неизвестно (связывают с нынешним Краснодаром или его окрестностями . Но то, что оттуда Мениск по реке переправил тело погибшего царя в Пантикапей, дает основание полагать, что он располагался на территории азиатской части Боспора.

Торжественно похоронив царя, другой его брат Притан быстро явился в Гаргазу и здесь принял командование войском и царскую власть.
Узнав об этом, Эвмел направил к нему своих послов с предложением передать ему часть государства. Но Притан не обратил на это внимания и, оставив гарнизон в Гаргазе, возвратился в Пантикапей, чтобы упрочить свою власть. По-видимому, процедура эта оказалась достаточно длительной. Во всяком случае, пока он этим занимался, его брат Эвмел с помощью варваров успел захватить и Гаргазу, и ряд других укреплений и городов азиатского Боспора. Кто были те варвары, которые оказали помощь Эвмелу, историк Диодор не говорит, но не исключено, что это были те же самые сираки.

Притан в конце концов выступил против мятежного брата с войском, но был разбит в сражении и вынужден отступать. Эвмел оттеснил его к перешейку у Меотийского озера и, поставив в безвыходные условия, вынудил сдаться. По условиям капитуляции Притан вынужден был передать войско Эвмелу и отказаться от царской власти. Но от желания властвовать избавиться ему оказалось труднее. Пользуясь тем, что Эвмел праздновал победу, он бежал в Пантикапей, постоянную резиденцию боспорских царей, и попытался вновь вернуть себе царство. На какие силы он мог рассчитывать и рассчитывал, неизвестно. Однако на этот раз поддержки он не получил и вынужден был бежать. Притан прибыл в город Кепы (у Таманского залива), но и там не смог получить поддержки. Оставленный всеми, он был убит.

После смерти братьев Эвмел стал полноправным правителем государства. Но сам он прекрасно помнил, как ему досталась власть. И потому, резонно опасаясь вполне возможного выступления против себя других родственников, Эвмел приказал перебить жен и детей Сатира и Притана, а также их друзей. Время было такое…
Бежать удалось только Перисаду, юному сыну Сатира. В последний момент он сумел вырваться из рук убийц и верхом на коне ускакал в ставку скифского царя Агара. Агар не выдал его убийцам, но не стал и помогать вернуться к власти.

Тем временем убийство Эвмелом своих родственников, лишение граждан Пантикапея их традиционных привилегий и явная опора его на азиатских варваров взамен привычных для боспорян скифов вызвали возмущение жителей столицы (и, вероятно, других городов). Опасаясь их открытого выступления (тем более что законный конкурент его власти, скрывавшийся у скифского царя, был жив и здоров), Эвмел созвал народное собрание, произнес речь в свою защиту и восстановил прежний образ правления. Пантикапейцы вернули утраченное было право беспошлинной торговли, граждан остальных городов Эвмел также обещал освободить от всех податей. Укрепив таким образом свое положение, далее он правил в соответствии с законами и вызывал немалое удивление своими достоинствами.

В период правления Эвмела произошли значительные изменения в античном мире. Появились крупные эллинистические государства, правители которых уже с 306 года до н. э. приняли титулы царей. Практически все они, стремясь превзойти своих соперников в могуществе, одним из ведущих выдвигали лозунг освобождения греков. По тому же пути пошел и Эвмел. Он расширяет политические связи с Византией, Синопой и другими эллинскими городами Причерноморья, оказывая им всяческие благодеяния. Так, когда к нему обратились за помощью жители города Каллатии (на территории современной Румынии), осажденные царем Фракии Лисимахом, он принял к себе тысячу их жителей, предоставив им не только политическое убежище, но и целый город для поселения, и область Псою, разделенную на наделы. Не исключено, что он помог и в организации обороны Каллатии от Лисимаха.

Для защиты судоходства на Черном море Эвмел начал войну с народами Кавказского побережья — гениохами и ахейцами, обычно занимавшимися пиратством, а также с племенами горного Крыма — таврами. Разгромив их и очистив таким образом море от пиратов, он получил самый блестящий плод благодеяния — похвалу не только в своем царстве, но буквально по всему миру, так как торговые люди повсюду разнесли молву о его великодушии.
За победами на море последовали победы на суше. Он продолжил завоевания соседних варварских земель и, подчинив многие из них, поставил своей целью покорить вообще все племена, окружавшие Понт.
И привел бы свой замысел в исполнение, если бы не несчастный случай. Возвращаясь из Синдики в свою землю и спеша к какому-то жертвоприношению, он ехал к дворцу на четверке лошадей. Экипаж был четырехколесный и с открытым верхом. Лошади чего-то испугались и понесли. Возница не смог удержать вожжей, и Эвмел, опасаясь быть сброшенным в обрыв, попытался спрыгнуть с колесницы, но при этом меч его попал в колесо, и сам царь тоже оказался под колесами колесницы.

В свое время он также получил предсказание опасаться несущегося дома. Поэтому он никогда не входил в дом, пока его рабы не исследовали прочности крыши и фундамента. А когда он погиб от крытого экипажа, запряженного четверкой лошадей, то каждый стал думать, что предсказание сбылось. Эвмел правил всего 5 лет и 5 месяцев, и это был последний царь династии Спартокидов, о котором можно говорить как о могущественном правителе Боспора.

Боспор со смертью Эвмела вступает в новую фазу своего развития. Афины пришли в упадок и не могли больше оплатить всю массу боспорской товарной продукции. В то же время огромную массу хлеба на рынки Эллады стал поставлять Египет. Доставка его из Египта была дешевле, и это резко сократило спрос на хлеб из Северного Причерноморья. Поэтому хлебный экспорт Боспора сокращается, уступая место вывозу рыбы, скота, рабов. В городах Боспора строится большое количество больших рыбозасолочных ванн, явно рассчитанных на экспорт производимой продукции. Особенно много таких ванн открыто в южном пригороде Пантикапея — Тиритаке. Создается впечатление, что он стал центром рыбозасолочного промысла в государстве.

Кроме того, боспоряне пытаются преодолеть затруднения в экономике за счет торговли с окрестными варварами. Значительно расширяются виноградники, и растет производство вина. Винодельни, рассчитанные для изготовления вина на экспорт, открыты во многих городах Боспора, но особенно много их в северном пригороде Пантикапея — Мирмекии (он признавался родиной самого Ахилла).
Исследовавший город профессор В. Ф. Гайдукевич даже назвал его городом виноделов.
Все известные с IV века до н. э. ремесла боспорян продолжают функционировать и нет оснований говорить об их сокращении вплоть до середины III века. Вероятно, именно это позволило боспорянам приобрести новые рынки сбыта своей продукции взамен потерянных. Основными контрагентами Боспора становятся города Южного Причерноморья, особенно Синопа. Наряду с ними боспоряне продолжают поддерживать связи с Родосом, Косом, Пергамом и даже более отдаленным Египтом, с которым Боспор устанавливает и дипломатические отношения. Причем произошло это по инициативе египетского царя Птолемея II, нуждавшегося в союзниках для продолжения борьбы со своими ближайшими соседями.

Во второй четверти III века до н. э. на Боспор прибыло специальное посольское судно Птолемея II «Изида». Красочное изображение этого судна сохранилось на фреске из святилища Афродиты в Нимфее. Интерпретация изображений и надписей на стене святилища позволяет считать, что египетского царя прежде всего интересовала возможность вербовки наемников для своей армии на Боспоре, и он получил соответствующее согласие боспорских правителей.

Хуже складывались отношения с окрестными народами. Скифы под влиянием экологических изменений и натиском сарматских племен начинают отступать в Крым. Их правители беднеют и уже не могут столь щедро, как прежде, оплачивать изделия боспорских мастеров. Но зато начинают требовать все большее их количество в качестве подарков за земли, предоставленные ими для поселения. Правда, это их давление на Боспор до поры до времени компенсировалось военной помощью боспорским правителям. Не имея достаточных средств для содержания сильной собственной армии, цари Боспора для решения своих военных проблем в Азии все чаще вынуждены обращаться за помощью к союзникам-скифам. Стремясь сделать эту поддержку стабильной и постоянной, они заключают брачные союзы с представительницами и представителями скифской царской династии.

Эта политика действительно оправдала себя. Пока скифы устанавливали протекторат над Ольвией и вели наступательные войны за Херсонес, они сами были заинтересованы в союзе с Боспором и потому охотно шли навстречу просьбам со стороны своего союзника.
Боспорская армия, и раньше не обходившаяся без помощи скифов (вспомним битву при Фате), в течение II века до н. э. становилась все более скифской по этническому составу из-за трудности вербовки наемников из Греции и Фракии. Возросла роль скифов и среди командного состава этой армии.

Иначе складывались отношения с сарматами, атакующими скифов в Причерноморских степях и наступающими на владения племен сираков и меотов у границ Боспора в Азии. Сначала они оттесняют в Прикубанье сираков, которые, в свою очередь, постепенно вклиниваются в земли меотов. Боспоряне оказываются не в силах защитить подвластных им меотов от этого наступления. В итоге меотские племена выходят из подчинения Боспору. К концу II века до н. э. практически все меотские племена, правда, кроме синдов, выходят из состава государства. Это резко сокращает доходы Спартокидов и их возможность содержать сильную наемную армию. Но главное, что и сами эти правители оказываются не на высоте требований эпохи.

Преемник Эвмела, его сын Спарток, правил 20 лет (304—284 гг. до н. э.). В 288 году он восстановил договор о взаимопомощи с Афинами, но этот договор не дал Боспору никаких реальных выгод. Сам Спарток первым из правителей Боспора стал называть себя царем и по отношению к варварам, и по отношению к эллинам. В этом проявились как политические тенденции времени, так и фактическое смешение населения боспорских городов, среди которого уже вряд ли можно было найти исключительно чистых эллинов или варваров. Не случайно греческий географ Страбон, описывая Боспор, называет жителей его городов просто «боспоряне». При этом по мере расширения военных действий в Азии против отпавших меотских племен среди населения и в армии Боспора оказывается все больше выходцев из Скифии.

Даты правления и характер действий остальных Спартокидов почти неизвестны. Можно лишь отметить, что в середине III века до н. э. на Боспоре происходит некий кризис в монетном деле — прекращается чеканка золотых и серебряных монет. Медная же монета деградирует в весе и качестве. В последней четверти века, стремясь прекратить кризис, царь Левкон II впервые в истории Боспора осуществляет выпуск монеты от собственного имени. Одновременно сохраняется и чеканка пантикапейских монет. Принятые правителями меры оказались действенными и привели к восстановлению в начале II века до н. э. чеканки золота и серебра. Первый экономический кризис был преодолен.
Однако кризисные явления изжиты не были. И этому способствовала возобновившаяся внутридинастическая борьба за власть. Римский поэт Овидий сообщает, что боспорский царь Левкон убил своего брата и сам был убит своей женой.
Последующие комментаторы Овидия повторяют его сообщение, хотя и с некоторыми разночтениями в деталях, что убеждает в достоверности информации, переданной знаменитым поэтом. В ходе подобных междоусобий в царской семье к власти могли прийти и лица, не принадлежащие к династии. Таковым, например, мог быть некий Гигиенонт, довольствовавшийся почему-то только титулом архонта, но, несомненно, обладавший всей полнотой власти. Об этом свидетельствует выпуск им от своего имени золотой, серебряной и медной монеты. Его имя есть и на некоторых боспорских черепицах. Известно, что боспорские цари отчасти контролировали черепичное производство и сами владели эргастериями по их производству. Не исключено, что и Гигиенонт, узурпировав власть, на этом основании присвоил себе и доходы от этого производства.
Последний Спартокид, носивший то же имя, что и его тезка, признанный богом, будучи в сильной зависимости от скифов и видя их успехи в борьбе с Херсонесом, не сомневался, что после взятия его города настанет очередь Боспора. Он начинает тайные переговоры о помощи с правителем наиболее сильного из сложившихся в Малой Азии эллинистических государств — с царем Понта. К тому времени Боспор имел наиболее тесные экономические и культурные связи именно с городами этого царства. Поэтому политические контакты двух правителей не могли вызвать у скифов подозрений в отношении Перисада V и его дальнейших намерениях. Впрочем, делиться ими он и не собирался.
В итоге новое направление в его политике осталось почти не освещенным документами. Но ее итог известен — Перисад V потерял не только царство, но и жизнь. А произошло это еще и потому, что к нему же обратились за помощью и херсонеситы — главные противники скифов. Вступление армии Понта в войну на стороне Херсонеса и последующий переход Боспора под протекторат царя Понта позволили скифам рассматривать боспорского царя как предателя, нарушившего прежние союзные соглашения с ними.
http://www.world-history.ru/countries_about/283/2230.html
 

Преемник Эвмела Спарток III (304/03—284/83) — а может быть, и сам Эвмел — стал уже именоваться царём (басилеем) не только по отношению к покорённым племенам. Это, вероятно, произошло под влиянием соответствующих актов со стороны диадохов, которые в 306—305 гг. объявили себя царями. Внешнее положение Боспора при Спартоке III продолжает укрепляться. Важнейшим доказательством этого является договор с Афинами. Афиняне только что освободились из-под власти Деметрия Полиоркета и поспешили уведомить об этом Спартока, чтобы восстановить отношения с Боспором. Декрет, который был результатом этих переговоров, значительно отличается от предыдущих афинских декретов, касающихся правителей Боспора. Если раньше представители династии Спартокидов рассматривались как частные лица, то теперь Спарток именуется царём; если раньше речь шла исключительно о торговле, то теперь заключается формальный союз: Афины обязуются помогать Спартоку и на суше и на море, если кто-либо нападёт на его державу. Договор, однако, был, невидимому, нужнее Афинам, чем Боспору: если до сих пор афинянам гарантировались торговые привилегии, то теперь Спарток отделался неопределённым обещанием «делать им всё наилучшее». Несмотря на то, что количество хлеба, которое он подарил при этом Афинам, было сравнительно невелико (15 тыс. медимнов=9 тыс. гектолитров), афиняне оказали Спартоку исключительные почести.

При Перисаде II (284/83 — после 252) укрепляются связи Боспора с Египтом, Родосом и Делосом. В одном египетском папирусе сохранилось известие о прибытии послов Перисада в Египет (254/53 г.). Укреплению политических связей способствовала высокоразвитая торговля между эллинистическими государствами и побережьем Понта.
http://historic.ru/books/item/f00/s00/z0000017/st058.shtml

Заслуживает отдельного разговора Арифарн - царь сираков, но при этом тоже неизбежны некоторые повторы.

Обоснование времени самого раннего появления сарматов на Северном Кавказе и их контакта с Боспорским царством имеет определенное значение для истории боспоро-сарматских отношений. В этой связи в первую очередь обращают на себя внимание события на Боспоре конца IV в. до н.э., подробно описанные Диодором (XX, 20—24) и связанные с междоусобной борьбой за власть сыновей Перисада I — Сатира, Евмела и Притана. Все исследователи, анализирующие эти события, единодушны в том, что источником Диодора Сицилийского был местный боспорский хронограф, являвшийся современником, а возможно, и участником этой междоусобной войны на Боспоре.

Как известно, Евмел, прежде чем начать борьбу с Сатиром за боспорский престол, «вступил в дружеские отношения с некоторыми из соседних варваров и, собрав значительные силы, стал оспаривать у брата власть» (XX, 22). Из последующего изложения Диодора выясняется, что союзником Евмела был фатейский (прикубанский) царь Арифарн, действительно имевший значительные военные силы — 20 тыс. конницы и 22 тыс. пехоты. На стороне царя Сатира было 4 тыс. греческих и фракийских наемников, а основная часть его войска состояла из «союзников-скифов в количестве 20 тыс. с лишним пехоты и не менее 10 тыс. всадников» (XX, 22).

Однако в рукописи текста «Исторической библиотеки» Диодора Арифарн назван царем фракийцев. Так как фракийцы совершенно не вяжутся с основным содержанием рассказа Диодора, в частности с его указанием на союз с «соседними варварами», то еще А. Беком была внесена в текст Диодора правка. Эта конъектура была принята Аша-ком, Кёне, Дандрфом, Латышевым. Минзом и большинством исследователей истории Северного Причерноморья и Боспора. Исходя из этого делались важные выводы относительно политического устройства Боспорского царства и его взаимоотношений с подчиненными местными племенами. Эти выводы имели бы большое значение, если быть твердо уверенным в том, что правка Бека реально отражает историческую ситуацию, сложившуюся в то время на Боспоре. Однако почти одновременно с Беком К. Мюллер предложил другую конъектуру указанного выше текста «Исторической библиотеки» Диодора. С мнением Мюллера согласились Кисслинг , Томашек , Боннель , Ростовцев , Жебелев , Струве , Сулимирский.

Хотя если помнить, что войско Сатира состояло из 2000 греческих и такого же числа фракийских наемников, 20 000 пеших и 10 000 конных скифов-союзников. Эвмела  же поддерживал царь сираков (позже известны как союзники аорсов) Арифарн с 22 000 пехоты и 20 000 конницы, то Арифарн вполне мог иметь влияние на часть союзных ему фракийцев.

Таким образом, есть две конъектуры указанного выше текста Диодора, предложенные Беком и Мюллером и, если та и другая точки зрения имеют своих сторонников и право на существование, то, конечно, предпочтительнее из них та, которая наиболее полно соответствует историческим фактам и дает возможность понять последующее-развитие Боспорского царства. Объективно оценивая все «за» и «против», исследователи отдаюм предпочтение конъектуре Мюллера и вслед за ним полагаем, что союзником Евмела в этой междоусобной войне на Боспоре был Арифарн, царь сираков. В пользу этого предположения можно привести дополнительные аргументы.

Во-первых, имя Арифарн носит чисто иранский характер, этимологически объясняется иранистами как «носитель фарна ариев (воинов)» или «носитель благородного фарна» и, возможно, относится к ономастикону мидийского круга. Принимая во внимание то обстоятельство, что в скифской ономастике отсутствуют имена на «фарн», можно предположительно связать появление этого имени в антропонимике Северного Причерноморья с сарматами, появившимися в этом регионе в IV в. до н.э. Они, видимо, принесли с собой новые религиозные воззрения, в частности социально-религиозное понятие «фарна», характерное для зороастрийской религии древнего Ирана.

Во-вторых, из описания Диодора явствует, что соседние варвары, с которыми Евмел вступил в «дружеские отношения», были независимы от Боспора. Ими не могли быть фатеи, которые, как нам известно , были подчинены Перисаду I и упоминаются в его титулатуре среди других местных племен, признавших власть боспорских царей. Конечно, на это можно возразить, что они могли ко времени Сатира II обрести независимость и оказать поддержку Евмелу в его борьбе против брата, но эта гипотеза не подтверждается фактическим материалом и поэтому должна быть поставлена под сомнение.

В-третьих, источник Диодора приводит довольно точные (даже если и немного завышенные в отношении варваров) цифровые данные войск Сатира и Евмела. Но если согласиться с этим указанием источника Диодора (а оно, скорее всего, действительно отражало реальную ситуацию и расстановку сил претендентов на боспорский престол), то тогда на долю фатеев выпадает 42 тыс. конных и пеших войск — цифра, превышающая количество войск Александра Македонского, с которыми он совершал свои завоевательные походы в Азию. Исходя из этого, вполне логично предположить, что и другие меотские племена, входившие в состав Боспорского царства (например, синды, дандарии, керкеты и др.), могли иметь приблизительно такой же военный потенциал, и тогда общее количество военных сил Боспора должно было бы составить приблизительно 100—150 тыс. воинов. Это, конечно, вряд ли соответствовало действительности. Таким образом, и в этом случае следует отдать предпочтение сиракам как потенциальным союзникам Евмела, оказавшим ему значительную военную помощь в его борьбе за боспорский престол.

В-четвертых, нельзя не обратить внимания и еще на одну любопытную деталь: Арифарн, по свидетельству источника Диодора, выставил Евмелу для борьбы с Сатиром 20 тыс. конницы. Из сообщения Страбона (XI, 5, 8) мы узнаем, что «Абеак, царь сираков (когда Фарнак владел Боспором) выставил 20 тыс. всадников». Конечно, это цифровое совпадение может носить случайный характер и вряд ли на этом основании можно делать далеко идущие выводы, но не исключено и другое предположение: 20 тыс. конницы — это определенный военный потенциал, который могли выставить сираки как на случай военной опасности, так и для оказания помощи союзникам.

Приведенные выше соображения делают весьма вероятным предположение, что союзниками Евмела были сираки во главе с царем Арифарном. Это предположение хорошо согласуется с археологическими материалами, зафиксированными в некрополях греческих городов Таманского полуострова и дающими возможность предполагать появление там сарматов уже с конца IV в. до н.э.Поэтому можно с несколько большей уверенностью вслед за Мюллером и другими исследователями полагать, что в тексте «Исторической библиотеки» Диодора, видимо при его переписке, вместо «сираков» вставлены «фракийцы», и считать Арифа на, царя сираков, союзником Евмела.

http://historic.ru/books/item/f00/s00/z0000008/st008.shtml

Е. В. Черненко "Вооружение скифов и сарматов": Подробности сражения
http://kurgan-kiev.ru/chernenko.html

Важным документом дипломатии той порф является декрет в честь Спарток III (сына Евмела), принятый афинянами в 286 году. Он сохранился на мраморной плите, найденной в Афинах (см.: Х. Хайнен (Трир). Афинский почётный декрет в честь Спартока III (IG, II2 653) // Древнейшие государства Восточной Европы. 1996—1997 гг. Северное Причерноморье в античности: Вопросы источниковедения Научное издание Подосинов А. В., ред.).
Из текста декрета видно, что в ту пору продолжались старые дружественные связи
между Афинами и Боспором. Царь поздравлял Афины с освобождением от власти
Димитрия Полиоркета и прислал в дар 10.500 медимнов (мешков – по 52 кг.) хлеба.
Благодарные афиняне присудили Спартоку золотой венец, который решено было
поднести богине на празднике Великих Дионисий, и поставили две бронзовые статуи его:
одну на площади, рядом со статуями его предков, другую на акрополе.

Ранее подобных афинских декретов заслуживали и другие боспорские цари, что тоже относится к фактам античной дипломатии.

В какой-то степени это было и следствием исторических достижений народов
Приазовья, которые дали античному миру многих ярких исторических личностей,
включая царей-полководцев Мадия и Скопасиса – героя войны с Дарием 1, очистившего
Черное море от пиратов Евмела (пришедшего к власти не только характерным для
античности путем – много гражданских войн известно и России последнего тысячелетия).
Все отмеченные ратные события в истории Великой Скифии явно требуют и учета в
отечественной истории России. Кому такой учет и такие знания не нужны ?!__
http://www.trinitas.ru/rus/doc/0211/008a/02111114.htm

Наряду с Арифарном свидетельством активности сарматов в борьбе за власть и влияние в Скифии являются и действия царицы Амаги.

Очень интересно описание Полиеном (соч. 162 г.) её боевых действий методами командос, т.е. внезапным точечным ударом небольшим элитарным воинским соединением по щтабному центру неприятеля.
Амага, жена царя сарматов Медосакка, желая наказать непокорного царя скифов, “выбрала 120 человек, сильнейших душой и телом, дала каждому по три лошади и, проскакав с ними в одни сутки 1200 стадиев, внезапно явилась ко двору царя и перебила всех стражей, стоявших у ворот. Скифы пришли в смятение от неожиданности и вообразили, что нападающих не столько, сколько они видели, а гораздо больше. Амага же, ворвавшись со своим отрядом во дворец, убила царя и бывших с ним родственников и друзей” (4, 1948, №2, с. 219).

Амага, жена Медосакка, царя сарматов. В имени царя интересна вторая часть, восходящая к саг «олень». Хотя «сака» могла означать и «саков». А Медок, Мадий, Метей – привычные индоевропейские имена. 

Допускают, что в имени царицы первая часть ама означает «сильный», «могучий». Сарматская царица вполне оправдывала свое имя, ибо Медосакк, как писал Полиен, «предавался роскоши и пьянству». Амага же «сама чинила суд и расправу, сама расставляла гарнизоны в своей стране, отражала набеги врагов и помогала обижаемым соседям. Блестящая слава о ней разнеслась по всей Скифии». Херсонесцы с Таврического полуострова, теснимые одним из скифских вождей, попросили царицу принять их в число союзников. Амага послала скифскому вождю приказ прекратить набеги на Херсонес. Когда же «скиф не послушался, то она выбрала 120 человек, сильнейших душой и телом, дала каждому по три лошади и, проскакав с ними в одни сутки 1200 стадиев (1 аттический стадий=177 м) внезапно явилась ко двору царя и перебила всех стражей, стоявших у ворот». Скифы опешили от неожиданности; Амага ворвалась во дворец, убила царя, некоторых его родственников и друзей, а «власть вручила сыну убитого», приказав ему править справедливо и, помня печальную кончину отца, не трогать соседних эллинов и варваров. http://blogs.mail.ru/mail/nmm87

Весь контекст Полиена такой:
«Амага, жена Медосакка 23, царя сарматов, живших на Понтийском побережье, видя, что муж ее предается роскоши и пьянству, по большей части сама чинила суд и расправу, сама расставляла гарнизоны в своей стране, отражала набеги врагов и помогала обижаемым соседям. Блестящая слава о ней разнеслась по всей Скифии, так что и жившие на Таврическом полуострове херсонесцы, обижаемые царем соседних скифов, попросили ее принять их в число союзников 24. Амага сначала послала скифскому царю приказание прекратить свои набеги на Херсонес; когда же скиф не послушался, то она выбрала 120 человек, сильнейших душой и телом, дала каждому по три лошади и, проскакав с ними в одни сутки 1200 стадиев, внезапно явилась ко двору царя и перебила всех стражей, стоявших у ворот. Скифы пришли в смятение от неожиданности и вообразили, что нападающих не столько, сколько они видели, а гораздо более. Амага же, ворвавшись со своим отрядом во дворец, убила царя и бывших с ним родственников и друзей, страну отдала херсонесцам, а царскую власть вручила сыну убитого, приказав ему править спра-ведливо и, помня печальную кончину отца, не трогать соседних эллинов и варваров».
http://ossnet.info/latyshev/scythica10.html

М.И.Ростовцев, предпринявший всесторонний исторический и источниковедческий анализ легенды, пришел к выводу, что она была написана кем-то из херсонесских писателей и отражала реалии второй половины III и начала II в. до н.э. В таком случае, это первое свидетельство о появлении сарматов в Крыму. Правда, в это время сарматы постоянно на полуострове не жили, а предприняли свой рейд из-за его пределов. В 179 г. до н.э. понтийский царь Фарнак I заключил договор с царями вифинским, пергамским и капдадокийским. В качестве одного из гарантов этого договора выступают, наряду с прочими, Херсонес и царь европейских сарматов Гатал. Таким образом, Херсонес и сарматы вновь, как и в случае с Амагой, оказываются союзниками. Последнее обстоятельство возможно только при условии их хотя бы относительной территориальной близости.

Активность меотов в политике известна и раньше, например, в рассказах о знаменитой Тиргатао. Обычно связанные с ней события относят к временам боспорского царя Сатира I (433/32-389/88 гг.), сын Спартока I. Он умер при осаде Феодосии, а его деяния  победно завершид Левкон I (389/88-349/48 гг.), именовавшийся в официальных надписях «архонтом Боспора и Феодосии» (;;;,* II, 343).

Так вот красавица-меотиянка Тиргатао 17 вышла замуж за Гекатея, царя синдов, которые живут немного выше Боспора 18.
 Этого Гекатея, низложенного с престола, снова посадил на царство боспорский тиран Сатир 19, причем выдал за него свою прежнюю жену. Гекатей, любя меотиянку, не решился погубить ее, а заточил ее в сильной крепости и приказал жить под стражей; но Тиргатао успела бежать, обманув стражу.
Приверженцы Гекатея и Сатира с большим рвением принялись искать ее, опасаясь, чтобы она не склонила к войне меотов; но поиски были напрасны: меотиянка, идя по пустынным и скалистым дорогам и днем скрываясь в лесах, а по ночам продолжая путь, пришла, наконец, к так называемым иксоматам 20, где были владения ее родственников.
Не застав в живых своего отца, она вступила в брак с его преемником и склонила иксоматов к войне. Приведя с собой многие из воинственных племен, живших вокруг Меотиды, она сильно опустошала набегами принадлежащую Гекатею Синдику, а также причиняла вред и царству Сатира, так что оба они принуждены были искать мира, послав просьбы и дав в заложники сатирова сына Метродора 21.
Тиргатао согласилась примириться, но ее противники, примирившись, не сдержали клятвы. Именно, Сатир уговорил двух своих друзей совершить покушение на жизнь Тирга-{218/445}тао, явившись к ней под видом просителей. Когда те бежали к ней и Сатир стал требовать их выдачи, то Тиргатао, чтя право убежища, часто посылала к Сатиру письма, желая спасти людей, прибег-нувших к ее защите.
Но эти последние улучили случай напасть на нее: в то время, как один стал говорить с ней о важных будто бы делах, другой обнажил меч и совершил покушение, не удавшееся потому, что пояс Тиргатао отразил удар. Сбежавшиеся телохранители обоих подвергли пыткам; они сознались в замысле пославшего их тирана.
Тогда Тиргатао снова начала войну, умертвив заложника, и подвергла страну всем ужасам грабежа и резни, пока сам Сатир не умер с отчаяния; сын его Горгипп, наследовав престол, сам явился к Тиргатао с просьбами и богатейшими дарами и тем прекратил войну 22.
http://ossnet.info/latyshev/scythica10.html

Конечно, эпизод оброс легендарными сюжетами, но вероятную атмосферу активности казачек Прикубанья в античности – думается – передает верно. Амазонки и есть амазонки.
Пусть и женщины Сарматии. Если не идет дипломатия мира, будет вам дипломатия иная…